Текст книги "Невеста каторжника, или Тайны Бастилии"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 61 страниц)

– Давай поговорим с остальными, – предложил Пьетро с горящими глазами.

И они, гремя цепями, стали переходить от пары к паре. Все были согласны. Кто‑то вспомнил, что восемь лет назад бунт каторжников удался, и они, завладев кораблем, поплыли на какой‑то тропический остров.

– А что, если поджечь солому, на которой мы спим? – предложил старый каторжник с рассеченной губой. – Деревянная обшивка загорится, дым вырвется наружу, мы станем вопить что есть силы, начнется паника… У кого есть огниво?

План был одобрен. Его сочли самым удачным.

– Все равно пропадать! – провозгласил Джованни. – Так дадим им жару! Ну, у кого есть огниво?

Наконец нашлось огниво. Кому‑то следовало освободиться от оков. Стали поочередно пробовать. Двоим в дальнем углу это удалось. На них смотрели как на счастливчиков. Но Пьетро не завидовал им. Он знал, что им суждено первыми упасть под выстрелами.

– Когда начнем? – спросил он и обвел глазами толпу каторжников, ожидая ответа.

– Ночью… ночью… – раздались голоса со всех сторон.

Каторжники так возбудились, что забыли об осторожности. Им казалось, что толстые палубные доски глушат все звуки. Но часовые, стоявшие у трюмных люков, кое‑что расслышали. И когда Марсель, по обыкновению, обходил посты, проверяя, все ли в порядке и нет ли какой опасности, один из них предупредил его:

– Трюмные что‑то затевают, сударь.

Марсель насторожился.

– Откуда ты знаешь?

– Подслушал отрывок разговора. Они говорят о бунте, гремят цепями. Я слышал, как они наперебой выкликали: «У кого есть огниво?»

– Продолжай слушать. Надо предупредить всех – и сбиров и команду. Всем забить пули и приготовить рожки с порохом.

Затем Марсель обошел всех до одного – и сбиров и матросов.

Люди насторожились, прислушиваясь к звукам, глухо доносившимся из трюма. Плеск волн о борта, шум ветра в парусах перебивал их. Один из сбиров лег на палубу и приложил ухо к доскам.

– Молодец! – одобрил Марсель. – Докладывайте мне о том, что услышите.

Капитан посерьезнел, когда Марсель рассказал ему о своих опасениях.

– Если эти негодяи вырвутся на волю, то никто из нас не уцелеет, – сказал он. – Они не остановятся ни перед чем, сожгут баркас и погибнут вместе с ним. Надо держать ухо востро.

Ветер утих, и корабль лег в дрейф.

Все были настороже. Всем была ясна опасность, исходившая из трюма. Прислушивались к каждому звуку, доносившемуся оттуда. Но пока все было тихо.

Марсель беспокойно ходил по палубе. Удастся ли ему вернуться? Ведь он успел так мало! Они с Виктором извлекли всего лишь десятую часть клада, спрятанного греком. То, что ему собираются вернуть в Генуе, послужит его возвращению в Париж и снаряжению новой экспедиции. Теперь‑то он станет держать ухо востро и сделает так, что слухи о его поисках не выйдут за пределы лагеря. Наученный горьким опытом, он наймет в Париже небольшую партию рабочих. Французы не станут якшаться с местным населением – с итальянцами, хотя бы в силу незнания языка. Лагерь будет изолирован. Он загодя купит крепких лошадей и крытый фургон…

Но как ему будет недоставать Виктора! Он был таким верным товарищем, верным и бескорыстным, храбрым и добрым. Где еще найти такого компаньона, который бы не позарился на богатство, который бы стал не только деловым партнером, но и верным другом?

Марсель перебирал в памяти всех своих знакомых и не мог ни на одном остановиться. Когда он возвратится, все встанет на свои места, и ему подвернется надежный человек.

Но там, в Париже, осталась его верная Адриенна. Он беспрестанно думал о ней. Неужели им снова придется разлучиться? А если нет, то согласится ли она разделить с ним все тяготы и лишения кочевой жизни кладоискателя? Адриенна столько раз подвергалась опасности, что у него не хватит сил снова испытывать ее. В Париже она в относительной безопасности, под крылом своей тетушки, которая заботится о ней, как о родной дочери. А что будет в экспедиции?

Эти размышления поглотили его целиком. Марсель почувствовал усталость, вызванную постоянной тревогой.

Он еще раз обошел часовых и проверил все посты и состояние боевой готовности сбиров. Более того, он внимательно осмотрел все тридцать два мушкета, находившихся у них на вооружении. И лишь после этого, приказав тотчас бить в барабаны в случае малейшей тревоги, отправился к себе в каюту. И только успел коснуться головой подушки, как мгновенно заснул.

Сколько он спал? Час, два, три? Когда он проснулся и глянул в узкую щель иллюминатора, снаружи уже сгустилась тьма.

Едва он повернулся на другой бок, собираясь еще вздремнуть, как на палубе забили барабаны. Марсель мгновенно вскочил, сунул за пояс оба пистолета, схватил шпагу и выбежал из каюты.

Баркас шел на всех парусах. Ветер туго надувал их. По палубе метались люди, наталкиваясь друг на друга.

Капитан схватил Марселя за руку и указал на один из люков. Оттуда пробивалась пока еще тоненькая струйка дыма.

– Эти мерзавцы хотят устроить пожар! – выкрикнул он. – Они станут требовать, чтобы их выпустили наружу. Но их так много, что они сметут нас всех.

Марсель не очень уверенно возразил:

– Но ведь они все скованы и ограничены в движениях. Мои люди перестреляют их, как крыс.

– Вы наивный человек, – с горечью заметил капитан. – Сразу видно, что вам не приходилось бывать в подобных передрягах. Неужели вы забыли? Чтобы перезарядить мушкет, требуется более минуты… Вот то‑то же!

– Я велю своим людям приготовить ведра воды. А потом у вас должны быть пожарные насосы. Распорядитесь проверить их. Ведь с их помощью люди смогут качать забортную воду, не так ли?

Капитан безнадежно махнул рукой. Насосы были маломощны, к тому же каторжники, вырвавшись наружу, сметут матросов, качающих воду, вместе с насосами.

Между тем дым становился все гуще и гуще. И вскоре из щелей некоторых люков стали вырываться язычки пламени.

– Качайте воду! Ведра, ведра! Тащите ведра с водой и лейте в щели! – кричал Марсель.

Из трюма доносились отчаянные крики. Сначала беспорядочные, они превратились в сплошной вой. Изнутри делались попытки приподнять люки. Солдаты пресекали их, становясь ногами на тяжелые крышки.

Первоначальная растерянность постепенно уступала место подобию порядка. Люди поняли, что им надо делать и уже обходились без команд.

В некоторых местах от огня стал трескаться палубный настил.

– Лейте воду на палубу! – крикнул Марсель. – Как можно больше воды.

Но огонь в трюме разгорался. И вот уже в нескольких местах он, несмотря на все усилия, вырвался наружу.

– Ох, – выдохнул капитан, – пропащее дело! Хоть бы эти негодяи сгорели заживо.

– Думаю, прежде они задохнутся в дыму, – проговорил Марсель.

– Через минуту я прикажу спустить на воду шлюпки, – пробормотал капитан. – Нам не спасти корабль. Да и не спастись самим.

– Погодите, капитан. Может, нам удастся сбить пламя…

– Сударь, это бесполезно. Вы видите – поднялся ветер, – с безнадежностью отчаяния вымолвил капитан. – Он превратит наш баркас в пылающую жаровню.

Но надежда не оставляла Марселя.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

I. ЖЕНЩИНА–ШПИОН

Герцогиня Рубимон приехала в Версаль, надеясь встретиться там с маркизой Помпадур. Быстро миновав анфиладу комнат, ведущую к покоям маркизы, она вошла в картинную галерею, к которой примыкали приемные залы короля. И в то самое мгновение, когда она уже почти прошла галерею, откуда‑то сбоку донесся приглушенный, но хорошо знакомый ей голос. Герцогиня невольно замедлила шаги. «Герцог Бофор! – сказала она себе, напряженно прислушиваясь. – Или я ошибаюсь?»

Невнятно, то тихо, то чуть громче, слышались голоса, доносившиеся из ближайшего приемного зала. Герцогиня, так же напряженно прислушиваясь, подумала: «Один, конечно, Бофор… Но кто же другой? Я должна узнать это!»

Герцогиня, настороженно оглядевшись, быстро шагнула в боковой коридорчик и спряталась в нише, тесно увешанной картинами. Стены были довольно тонкими. Более того, в глубине ниши была небольшая потайная дверь, через которую король мог пройти в галерею. Сейчас дверь была заперта и завешена тяжелой шитой золотом портьерой.

Герцогиня осторожно, но решительно отодвинула парчовую портьеру и приникла к двери. Теперь она совершенно отчетливо могла слышать, что говорилось в соседней комнате.

Да, герцогиня не ошиблась – один из невидимых ей собеседников действительно был герцог Бофор. Но кто же был другой?

Спустя несколько напряженных мгновений, показавшихся ей удивительно длинными, лицо герцогини озарилось торжеством – она узнала второго. И едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, прошептала: «Виконт де Марильяк!» И тут же снова приникла ухом к двери, стараясь не пропустить ни слова.

Герцог Бофор говорил:

– Да–да, виконт, есть такие существа, которых нельзя умертвить никаким способом. Они удивительно живучи. Их можно пытаться заколоть или пристрелить, даже разрезать на куски, но они все равно сумеют вывернуться. Их просто невозможно сжить со света.

Марильяку наконец удалось вставить слово – до сих пор ему это почти не удавалось – и он с недоверчивым сомнением проговорил:

– Неужели, ваше сиятельство, невозможно отыскать средство, чтобы уничтожить такое существо?

«Они говорят о маркизе», – решила герцогиня, продолжая ловить каждый звук.

– До сих пор вам ни разу не повезло в этом, виконт, – раздраженно ответил Бофор. – Так что оставьте меня с вашими новыми планами. Я не хочу ничего о них слышать. Докажите делом. Что значат пустые слова и пустые планы? Да–да, сначала сделайте, а потом скажите мне об этом: «Герцог, наконец‑то мне удалось!» И тогда я отвечу: «Марильяк, вы заслужили высокое звание придворного маршала!»

Герцогиня вдруг засомневалась: «А может быть, они говорят о Шуазеле?»

Марильяк тем временем негромко продолжал:

– Да, ваша правда. Мы уже дважды потерпели неудачу в этом деле, хотя оба раза я был твердо уверен в успехе. И тогда, когда этот Нарцисс передал ей письмо, я тоже не сомневался, что теперь‑то все в порядке. И опять ошибся. И тем не менее мы ведь не можем отказаться от своей цели. – Марильяк умолк и через несколько мгновений уверенно проговорил: – В один из ближайших дней мы услышим новость, которая громом поразит весь королевский двор.

Бофор негромко рассмеялся.

– Что ж, мне нравятся приятные неожиданности, виконт. И вы знаете, что я умею быть благодарным за полученное удовольствие. Когда же случится то, о чем вы говорите, уверяю вас – вы получите маршальский жезл.

Марильяк ответил чуть громче, он явно был взволнован:

– Я имею честь считаться вашим сторонником и очень дорожу этим. И если маркиза возвела своего фаворита в герцогское достоинство, то вы обладаете не меньшей силой, чтобы выполнить ваше обещание мне.

Голоса затихли, – очевидно, герцог Бофор и виконт, окончив разговор, перешли в соседний зал.

Герцогиня Рубимон выпрямилась и опустила портьеру – с нее было достаточно, она слышала все, что хотела услышать, и даже больше.

«Итак, это, несомненно, касается маркизы», – уверенно сказала она себе и направилась к выходу из картинной галереи, чтобы пройти в покои маркизы Помпадур. Та только что закончила свой утренний туалет и вышла в приемный зал, где, помимо герцогини Рубимон, уже ждали несколько министров и придворных дам.

Помпадур вступила в зал с сознанием собственного величия и надменно выслушала подобострастные приветствия как само собой разумеющееся, показав тем самым, что она прекрасно знает себе цену.

Поговорив с министрами о некоторых государственных делах, она рассеянно кивнула и обернулась к дамам. Поздоровавшись легким кивком с герцогиней Рубимон, уселась на услужливо пододвинутый лакеем золоченый стул и проговорила:

– Госпожа Л'Опиталь, кажется, собиралась сообщить нам какую‑то новость.

Дамы насторожились.

– Не знаю, мадам, говорили ли вам уже о недавнем приезде удивительного чужеземца, – начала с улыбкой госпожа Л'Опиталь, – но вот уже несколько дней во всем Париже только и разговоров, что об этом необычном иностранце, утопающем в небывалой восточной роскоши.

– Но кто же он? – с нескрываемым и несколько недовольным любопытством перебила ее маркиза. – И почему при дворе ничего не знают о нем?

Л'Опиталь принялась объяснять:

– Несомненно, он принадлежит к числу тех, кто умеет и любит окружать себя таинственностью. Маркиза д'Эстард думает, – а она весьма опытна в таких делах, – что в Париже появился некто, побывавший в дальних странах и привезший оттуда несметные богатства. Парижане называют его армянином, потому что он одевается весьма странно. Его всегда сопровождает черный арап. Сам же он весьма сдержан и неразговорчив – немногим удалось услышать его.

Маркиза нетерпеливо спросила:

– Но как зовут этого странного чужеземца?

Л'Опиталь смущенно передернула плечами:

– Мне не удалось узнать этого…

И тут вмешалась герцогиня Рубимон:

– Позвольте мне кое‑что добавить к словам мадам Л'Опиталь. Моя гофмейстерина доложила мне вчера о том, что ей удалось кое‑что разузнать об этом миллионере.

– Так, значит, и вы уже слышали о нем? – приветливо улыбаясь, спросила маркиза. – Может быть, вы и видели его?

Герцогиня Рубимон с сожалением покачала головой:

– Нет, еще не видела. Но кое‑что слышала. Он, говорят, не просто иностранец, а настоящий индийский набоб*, владеющий несметными богатствами.

– Маркиза д'Эстард видела его, – с некоторой завистью откликнулась госпожа Л'Опиталь. – И говорит, что хотя он очень смуглый, тем не менее он красивый молодой человек с приятными и выразительными чертами лица.

* Набоб – в XVIII веке во Франции и Англии это человек, разбогатевший в колониях, в том числе в Индии; в данном случае, быстро и неизвестно как разбогатевший, сказочно богатый человек, утопающий в невероятной роскоши (Прим. переводчика).

Маркиза, еще немного послушав, спросила:

– А он женат?

– Этого я не знаю, – ответила герцогиня Рубимон. – А что касается имени, то моя гофмейстерина сказала, что его зовут маркиз Спартиненто.

Мадам Помпадур оживилась:

– Значит, он итальянец!

Герцогиня согласно кивнула:

– Да, его имя несомненно указывает на это. А вот арапа зовут Момбас.

Мадам Л'Опиталь, вернувшись к вопросу маркизы, уверенно заявила:

– Я не думаю, что он женат. Во всяком случае, его пока никто не видел в обществе женщины.

Маркиза усмехнулась.

– Может быть, он женоненавистник? Или просто богатый пресыщенный чудак?

– То, что он баснословно богат, это несомненно, – подтвердила герцогиня Рубимон. – Чего стоит только один его последний поступок?

– Какой? Что за поступок? – наперебой заинтересовались дамы.

Герцогиня Рубимон выпалила:

– Он купил дворец Роган!

– Дворец Роган? – с удивлением переспросила маркиза Помпадур и промолвила: – Действительно, это способен сделать только тот, кто богат как Крез. Должна признаться, что меня весьма заинтересовал этот набоб. Известно ли, откуда он приехал в Париж?

– Одни говорят, что с востока, из Армении, – ответила госпожа Л'Опиталь, – другие утверждают, что после долгих путешествий по всему свету он приехал из Африки.

Одна из дам удивленно приподняла брови:

– Из Африки? От негров?

Госпожа Л'Опиталь покачала головой и продолжала:

– Третьи же говорят, что он долгое время провел в Перу и Чили и нашел там золотые рудники.

– Из Южной Америки, значит, – заключила мадам Помпадур и заметила: – Так или иначе, но он меня весьма заинтересовал. И не могу понять, почему он до сих пор не явился с визитом ко двору? Может быть, у него нет рекомендаций?

– Говорят, он предпочитает одиночество и уединение, – пояснила мадам Л'Опиталь, которая, похоже, больше всех знала о странном незнакомце. – Во всяком случае, он не пытался заводить какие‑либо знакомства. Опять же говорят, что он очень сдержан и нелюдим. Почти меланхолик.

– И тем не менее ему придется отказаться от своего отшельничества и явиться ко двору. Владельцу дворца Роган для этого не надо преодолевать никаких препятствий или запасаться рекомендациями, – решительно заявила маркиза Помпадур и спросила, словно вспомнив: – А что об этом думает неаполитанский посол? Он наверняка должен знать этого странного незнакомца.

– Кавалер Бенутти только что прибыл во дворец, – доложила одна из придворных дам.

– Пусть главный гофмейстер пригласит его к нам, – приказала маркиза.

Спустя несколько минут посол торопливо вошел в зал, и маркиза встретила его с подчеркнутой любезностью.

– Мы надеемся, синьор, – сказала она, приветливо улыбаясь, – услышать от вас разъяснение очень важного и несколько странного дела. Впрочем, часто случается, что вещи, которыми мы интересуемся, оказываются вовсе не интересными и не заслуживающими внимания. Ну, это так, к слову. Мы же хотели спросить вас вот о чем. Не слышали ли вы о появлении в Париже или, может быть, даже видели того таинственного иностранца, который купил дворец Роган?

Посол развел руками:

– Слышать‑то я о нем слышал, конечно, госпожа маркиза, ведь весь Париж говорит о нем. Но видеть не пришлось.

Маркиза спросила:

– Но вы знаете, как его зовут?

Посол утвердительно кивнул:

– Его имя – маркиз Спартиненто.

Маркиза прищурилась и в упор посмотрела на посла:

– Итальянец. И следовательно, вы должны знать о нем побольше нас, не правда ли, синьор?

Но посол сокрушенно покачал головой:

– Я сожалею, что это не так, и я не могу сообщить вам ничего другого, кроме того, что вы, очевидно, уже знаете. И тем более сожалею, что вижу, как все интересуются этим действительно загадочным иностранцем.

Маркиза удивилась:

– Но ведь если он итальянец, то вы должны были слышать его имя.

Посол вежливо возразил:

– Это не совсем так, госпожа маркиза. Хотя он и носит итальянское имя, смею заверить – он не неаполитанец и не является подданным того королевства, которое я представляю при французском дворе. Италия очень велика, и в ней несколько королевств и повелителей. Он может быть подданным любого из них. Так что я весьма сожалею, но ничего больше не могу сообщить вам о таинственном иностранце, возбудившем своим появлением такой интерес. – Кавалер Бенутти развел руками и, оживившись, заключил: – Но если вы пожелаете видеть маркиза Спартиненто при дворе, то вам стоит только намекнуть, и я сочту за честь лично представить его.

– Что ж, сделайте это при первом удобном случае, – проговорила маркиза. Ее слова встретили всеобщее одобрение. Она спросила еще раз, словно пытаясь окончательно убедиться: – Значит, вы ничего больше не можете сообщить нам об этом загадочном чужеземце?

Посол вежливо поклонился и подтвердил:

– Ничего больше, маркиза, кроме того, что я считаю его богатым чудаком, который перенес настолько тяжелые удары судьбы, что это сделало его меланхоликом и внушило, если не ненависть, то неприязнь к людям. Хотя маркиз живет и не в полном одиночестве, он не женат. А из всех слуг к нему допущен довольно близко только один негр, пользующийся почти безграничным доверием своего хозяина.

– Он, очевидно, стережет хозяйские сокровища? – улыбнулась маркиза. – Говорят, они несметны.

– Мне кажется такое предположение верным, – изящно поклонился посол и добавил: – Впрочем, возможно, как это нередко бывает, слухи могут оказаться несколько преувеличенными.

– Вы правы, синьор, – согласилась маркиза Помпадур. – Люди охотно сочиняют весьма достоверные истории, которые на поверку оказываются небылицами.

– Но в этом случае, мне кажется, особенного преувеличения нет, – возразила госпожа Л'Опиталь. – Согласитесь, что этот таинственный чужеземец весьма занимательная особа.

– Что ж, надеюсь, мы в этом сможем убедиться, – проговорила маркиза и оживилась: – Нет, это замечательно! С каждым днем нетерпение и любопытство будут расти. И наконец наступит день, когда все разъяснится.

Госпожа Л'Опиталь засмеялась:

– Ну, я не стану дожидаться и завтра же отправлюсь в Париж, чтобы разузнать какие‑нибудь новые подробности, если, конечно, удастся.

Маркиза одарила ее благосклонной улыбкой и повернулась к послу.

После того как кавалер Бенутти обсудил с маркизой некоторые государственные дела и политические новости, герцогиня Рубимон наконец улучила минутку, чтобы шепнуть маркизе несколько слов.

– Известие? Тайное? – негромко переспросила маркиза и усмехнулась: – О да, интересные известия так и сыплются со всех сторон! Сначала этот таинственный армянин или итальянец, о котором никто толком ничего не знает, а теперь еще одно известие. Кого же оно касается, герцогиня?

– Моей многоуважаемой собеседницы, – быстро проговорила герцогиня. – Вас, госпожа маркиза!

Мадам Помпадур не скрыла удивления:

– Меня?

Герцогиня кивнула и быстро зашептала:

– Да–да, вас. Сегодня я случайно слышала разговор, который касался вас. К сожалению, я не слышала его начала, но и того, что удалось расслышать, вполне достаточно, уверяю вас.

Маркиза казалась заинтересованной:

– И где же происходил этот разговор?

Герцогиня, покосившись по сторонам, тем же быстрым шепотом пояснила:

– В зале рядом с картинной галереей.

Маркиза начала проявлять нетерпение:

– Скажите же мне, в чем дело, герцогиня? Что вас обеспокоило? Вы разжигаете мое любопытство.

Герцогиня понимающе прищурилась и проговорила, подчеркивая каждое слово:

– То, что я хотела бы сообщить вам, скорее просто новое предостережение, а не новость. Я уверена, что вашей жизни угрожает опасность.

Маркиза Помпадур усмехнулась:

– Это в самом деле не новость, герцогиня, вы совершенно правы. – И проницательно спросила: – Вы подслушали разговор этого негодяя Бофора, моего смертельного врага?

– И его сообщника, – добавила герцогиня. – Вернее сказать – его орудия.

– Марильяка? – уверенно проговорила маркиза.

– Да, – сказала герцогиня. – Виконт обещал своему повелителю новость, которая потрясет и двор и всю Францию.

Маркиза презрительно усмехнулась:

– Обещать – одно, а вот выполнить обещание – совсем другое. И Марильяк знает это не хуже Бофора. Но в любом случае ему на безнаказанность рассчитывать глупо.

Но герцогиня не разделяла ее уверенности:

– Госпожа маркиза, этот подлый виконт чувствует себя за спиной своего повелителя как за каменной стеной.

Но Помпадур была непреклонна.

– Если пока нельзя ничего сделать его повелителю, нельзя разрушить эту, как вы говорите, каменную стену, то уж вырвать у него из рук это орудие и вышвырнуть прочь – можно, – проговорила маркиза и, встав, гордо выпрямилась: – Мне надоели интриги и каверзы этого негодяя, который при первой же опасности прячется за спину своего покровителя герцога Бофора. Что ж, у палки два конца. Герцог, кажется, об этом позабыл. Мое терпение истощилось. До сих пор я не обращала внимания на фразы, которые он то и дело подбрасывал мне. Что ж, хватит. Пора и честь знать!..

– Да, да, госпожа маркиза! – восторженно воскликнула герцогиня. – Это в вашей власти!

Маркиза благосклонно кивнула.

– Благодарю вас, дорогая, за предостережение. Уверяю вас, на этот раз оно не останется без последствий. И немедленных!

Маркиза обернулась к пажу Леону, терпеливо стоявшему поодаль, и велела позвать своего тайного секретаря. Когда тот явился, маркиза приказала:

– Пишите. – И принялась диктовать, чеканя каждое слово: – С этой минуты виконт Марильяк лишается своей должности при дворе и навсегда изгоняется прочь!

Тайный секретарь записал все слово в слово, и маркиза, поставив свою подпись, приказала:

– Передайте сейчас же этот указ маршалу Ришелье. И пусть он сделает все необходимые распоряжения.

Секретарь низко поклонился и отправился выполнять приказ, а маркиза приблизилась к герцогине, которая так и сияла от нескрываемого удовлетворения.

– Вы слышали мой ответ на новый заговор, – проговорила маркиза и с пренебрежительной гримаской добавила: – На этот раз их план снова провалится. Но надо, наконец, показать всем, кто здесь повелевает. Клянусь, что я размозжу голову каждому, кто попытается ужалить меня.

Герцогиня в низком реверансе проговорила:

– Благодарю вас, маркиза, за вашу решительность. Теперь я чувствую себя спокойнее. Удар предупрежден, и опасность стала меньше.

Маркиза легко помахала изящной ладошкой:

– И в самом деле, не надо беспокоиться, дорогая герцогиня. Благодаря небу, в наших руках достаточно власти, чтобы удалить от двора подобных людей. Если мы не можем пока свалить герцога, то уж отсечь его правую руку труда не составляет. Что я и сделала. И надеюсь, что теперь мы можем не беспокоиться. Пример не может не подействовать. И вряд ли скоро отыщется другой, кто решится взять на себя роль виконта. А Бофор слишком труслив, чтобы самому исполнять собственные планы.