Текст книги "Невеста каторжника, или Тайны Бастилии"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 61 страниц)

XII. ТАЙНА СТАРОГО ГРЕКА

Когда перегрузка бочек с гукера на баркас разбойников была окончена, Марселю завязали глаза, и люди Кут де Яра налегли на весла. Сколько продолжалось их плавание – час, два, три? Марсель потерял представление о времени. Наконец по резкому толчку он понял, что суденышко ткнулось в берег. Чья‑то сильная рука ухватила его за плечо, и грубый голос скомандовал:

– Иди за мной! Да поднимай ноги выше!

Марсель безмолвно повиновался. Под ногами хлюпала вода, затем проседал песок, потом упруго пружинила трава. То они поднимались в гору, то начинался пологий спуск. И все это время невидимый поводырь руководил его движениями, нажимая сильной и цепкой ладонью на плечо и время от времени предупреждая умерить либо, наоборот, прибавить шаг.

Наконец с его глаз сняли повязку, и Марсель смог оглядеться. Они находились на большой поляне, со всех сторон окруженной лесом. По краям ее высилось несколько хижин, а в центре – подобие большого очага, окруженного грубо сколоченными деревянными столами со скамьями. Судя по всему, лагерь разбойников обосновался здесь давно, а место было достаточно укромное: сюда не могли добраться каратели, отряженные королевским наместником на поимку разбойников.

К нему подошел предводитель.

– Иди за мной, Марсель, – приказал он.

Кут де Яр завел его в одну из хижин, показавшуюся Марселю значительно больше остальных.

Когда глаза Марселя привыкли к полумраку, царившему в хижине, он невольно издал крик изумления. Это было сказочное жилище, напомнившее ему пещеру легендарного Аладдина. Роскошные ковры устилали пол и висели на стенах. На многочисленных полках были в беспорядке расставлены золотые и серебряные кубки, чаши, вазы и другая утварь, а на инкрустированном драгоценными камнями столе черного дерева были разложены оправленные в золото кинжалы и шпаги. В центре хижины возвышалась бронзовая статуя какого‑то восточного божка. Его глаза излучали таинственное сияние, – казалось, они были глазами живого существа.

– Каково, а? – самодовольно вопросил Кут де Яр, наслаждаясь эффектом. – Я знал, что ты можешь все это оценить. Скажу откровенно, мне нужен такой парень, как ты. Мои люди грубы, их ремесло – грабить и убивать. Но должен тебя предупредить вот о чем – не вздумай бежать отсюда. Это заколдованное место, его охраняют привидения короля Дагоберта, поселившиеся здесь в незапамятные времена. В округе рыщут стаи волков, составляющие звериную свиту этих привидений. Еще никто из тех, кто пытался бежать, не выходил живым из этих мест. От них оставались только обглоданные кости да черепа. – Он замолчал и пытливо поглядел на Марселя. – Я собираюсь поручить тебе важное дело. Если тебя постигнет удача, мы оба станем сказочно богаты… – Он снова помедлил, словно бы собираясь с мыслями. И наконец заговорил: – Да, мне нужен такой парень, как ты. Потому что только ты, с твоей обходительностью и учтивостью, сможешь расположить к себе моего пленника. Это старый грек родом из Леванта. Я захватил его, когда он направлялся по торговым делам в Геную. При нем было трое слуг. Один из них, пользовавшийся особым доверием своего господина, шепнул мне, что если я освобожу его, он откроет великую тайну старого левантинца. Я обещал не только освободить, но и щедро наградить его. И тогда он сказал, что однажды его господин проговорился. Они‑де направляются в Геную вовсе не по торговым делам, а для того, чтобы снарядить экспедицию на реку Тичино. Там, невдалеке от городка Павии, в потаенном месте зарыты сказочные сокровища – многие тысячи старинных золотых монет, украшения из самоцветных камней. Что все это принадлежало знаменитому корсару, предводителю сарацинского флота ибн Фейсалу–Мауру… Теперь ты понимаешь, для чего я захватил тебя? Ты должен выведать эту тайну. Тебе наверняка удастся завоевать доверие старика. Тем более что он уже очень плох, и я всерьез опасаюсь за его жизнь. Он не должен унести свою тайну в могилу. Попроси его нарисовать план того места, где спрятан клад…

Марсель слушал, стараясь не проронить ни слова из рассказа Кут де Яра. Он тотчас понял, что предводитель разбойников возлагает на него большие надежды и готов облечь его своим доверием, лишь бы выведать у старого грека его тайну. А затем он, разумеется, отправит его на тот свет, дабы не оставалось свидетеля на этом.

– Да, я готов исполнить твое повеление, – после недолгого размышления согласился Марсель. – Но на это требуется время. И полная свобода. Я должен быть облечен полным доверием, иначе я не смогу добиться успеха. Тем более что бежать отсюда все равно невозможно.

«Но я все равно сбегу, – подумал он при этом. – И тайна старого левантинца останется только моей».

– Согласен, – кивнул Кут де Яр. – Я принимаю все твои условия, и ты станешь полным хозяином нашего лагеря, когда мы отправимся на дело… – Он приглашающе махнул Марселю рукой. – А теперь я отведу тебя к нему. Я распорядился – ты будешь жить с ним под одной крышей. Ему сказано, что ты такой же пленник, как и он.

Хижина, в которой помещался старый левантинец, стояла на другом конце поляны. Возле нее расхаживал один из разбойников, исполнявший роль и часового, и слуги.

Кут де Яр толкнул дверь ногой и, нагнувшись, проскользнул внутрь. Вслед за ним вошел и Марсель.

На низкой постели лежал старый человек. Он не повернул головы, когда они вошли. Его окладистая седая борода разметалась по подушке.

Внутренность хижины никак не походила на место заточения. Пол был устлан коврами, возле одной из стен помещалась полка с книгами, а в изголовье постели стоял поставец с серебряной и фарфоровой посудой.

Как видно, Кут де Яр чувствовал себя здесь не очень уверенно. Он потоптался возле постели, а потом окликнул грека довольно деликатно:

– Господин Коронос, я привел тебе весьма благородного компаньона.

Марсель вздрогнул при этом имени.

«Не может быть! – подумал он. – Абу Коронос мертв. Я принял его последний вздох в мрачной камере Бастилии».

– Будь с ним повежливей, – неожиданно произнес предводитель разбойников, – а я пойду. Мне тут больше нечего делать. Надеюсь, вы поладите.

Он повернулся и вышел. Марсель слышал, как Кут де Яр о чем‑то толковал с часовым. Наконец шаги его стихли вдали.

Неожиданно старик резким движением приподнялся на постели и сел.

– Я его ненавижу… – прошипел он. – Я ненавижу этого негодяя! Его надежды напрасны. Он ничего не узнает от меня.

Марсель остолбенел и невольно подался назад.

Да, это был он, Абу Коронос! Тот самый Абу Коронос, которого он оплакал. Абу Коронос, каким‑то чудом воскресший из мертвых!

– Боже мой! Боже мой! – наконец вырвалось у него из груди. – Вы ли это, Абу?

Старик в свою очередь всплеснул руками.

– Марсель! Марсель Сорбон! – Он ошеломленно глядел на юношу. – И ты здесь, сын мой, в этом гнезде разбойников! Теперь я смогу спокойно умереть. Наконец‑то спокойно! Мне не выйти отсюда живым.

– Но позвольте, дорогой Абу… – Марсель обрел наконец дар речи. – Я оплакал вас там, в Бастилии, мне говорили…

– Да, сын мой, я словно бы побывал на том свете и чудом вернулся на этот, чтобы оказаться в лапах негодяя.

– Что же это было? – Марсель был сильно озадачен.

– Это было явление, которое медики называют глубокой летаргией. Так, во всяком случае, мне сказали, когда я наконец пришел в себя. Но думаю, что мне помогла Женщина в белом – или привидение Бастилии. Даже сквозь глубокий сон я чувствовал ее присутствие в камере… Должен тебе сказать, что меня успели обмыть и обрядить в саван. Все было уже приготовлено для того, чтобы предать меня земле. Могильщики Бастилии вывезли меня из крепости на одно из захудалых парижских кладбищ, где есть участок для таких, как я, и на чьих могилах не ставят крестов. Печальную процессию сопровождали мои друзья, верные мне люди. Они подкупили могильщиков, и те предоставили им возможность завершить погребальный обряд. И в тот самый момент я пришел в себя… Но теперь я счастлив, потому что снова

обрел тебя, – окончил он свою повесть. – Мне отсюда уже не выбраться, хоть я и пользуюсь относительной свободой. Но ты… Ты молод и силен. Ты должен совершить побег…

– Предводитель разбойников предупредил меня, что бежать отсюда невозможно…

– Какая чепуха! – прервал его грек. – Слуга, который меня предал, унес отсюда ноги. И я не слышал, чтобы он погиб.

– Кут де Яр говорит, что вся эта округа находится под властью привидений и нечистой силы, повелевающей стаями волков. Что есть только одна тропа, известная ему и его молодцам, по которой можно выбраться отсюда.

– Я бы давно бежал, не будь я стар и немощен, – снова перебил его Коронос. – Эти бредни, которыми он пугает тех, кто, как мы с вами, имел несчастье попасть в его руки, могут произвести впечатление только на невежд. Ты‑то, надеюсь, не попался на эту удочку?

– Вам я могу смело довериться. Я сбегу отсюда при первой же возможности, – откровенно признался Марсель. – Но не очертя голову, а основательно подготовившись. Я не собираюсь стать поживой для волков, а потому должен раздобыть какое‑нибудь оружие.

– Разумно, – одобрил его старец. – Ты не из тех юнцов, которые очертя голову бросаются в неизвестность. Отсюда надо непременно выбраться живым и сообщить властям о местоположении этого разбойничьего гнезда. В их интересах уничтожить его.

– Я постараюсь добиться этого, – заверил его Марсель.

– Жаль, что мне не суждено дожить до этой минуты, – вздохнул Коронос. – Как бы мне хотелось, чтобы исполнилась, наконец, моя мечта о мщении.

– Обещаю вам, что она исполнится, – торжественно объявил Марсель.

Старик приподнялся, и глаза его вспыхнули.

– Я верю тебе, – медленно промолвил он. – И награжу тебя. Она будет поистине царской, эта награда… Но давай оставим этот разговор до следующего раза… Я слишком утомлен…

И он откинулся на подушки.

– Готов служить вам, – поклонился Марсель. – У нас есть время.

На следующий день разбойничья ватага отправилась в очередной набег. Лагерь опустел. Лишь два человека почтенного возраста, как видно исправлявшие обязанности сторожей, лениво бродили между хижинами. Они же поддерживали огонь в очаге и подвешивали над ним котлы с каким‑то варевом.

Один из них прислуживал Короносу. Он принес ему блюдо с дымящимся мясом. И поставив его на стол, обратился к Марселю:

– А вы, сударь? Что бы вы хотели на завтрак?

– Я не стану есть это мясо, – сморщился Коронос. – И вовсе не потому, что я вегетарианец. Просто мой желудок не приемлет плотной пищи. Принесите мне яичницу из двух яиц. – Когда прислужник ушел, он проговорил: – А тебе, Марсель, рекомендую есть побольше мяса. Ибо ты должен набираться сил для грядущего предприятия.

Они уже понимали друг друга и знали, о каком предприятии идет речь.

После завтрака старик некоторое время лежал неподвижно. Грудь его тяжело вздымалась, – должно быть, пища уже не шла ему впрок.

– Принеси мне воды из источника, – попросил он Марселя.

Когда Марсель исполнил его просьбу, он выпростал из‑под покрывала худые ноги, сел, отпил несколько глотков студеной воды из кувшина и произнес:

– Вот теперь я чувствую себя лучше. Стало быть, я в состоянии открыть тебе то, чего тщетно добивается от меня негодяй, именующий себя дворянином и честным разбойником.

Он откашлялся, привалился к спинке и начал:

– Ты помнишь, я говорил тебе кое о чем в Бастилии… Мой отец, уроженец острова Корфу, был удачливым купцом. Все шло хорошо, пока корфиоты не восстали, желая скинуть власть турок. Отец, разумеется, не мог остаться в стороне – он был горячим патриотом и желал, чтобы все эллины воссоединились в могучем государстве, достойном былой славы Греции Перикла и Александра Македонского… Наивные мечты! Восстание было, разумеется, подавлено, наш дом сожжен, сожжены и наши корабли. Нас у отца было пятеро: трое сыновей и две дочери. Семья была вынуждена бежать в Левант, благо один из доброжелателей отца прислал за нами шхуну. Этого человека звали Немзер. Он был несметно богат. И своим богатством всецело обязан отцу. У него были дома в Алеппо, Смирне, Александрии. Ему принадлежал целый флот… Благодаря его покровительству, отец вскоре поправил свои дела. И мы снова зажили в достатке… Однажды отец взял меня с собой в дорогу – к тому времени я, старший в семье, считался продолжателем его дела. Торговый баркас был нагружен пряностями и медной посудой. Мы должны были доставить груз в Геную, где у отца была большая лавка и расторопный приказчик. И вот там‑то, в Генуе, случилось то, что целиком изменило планы отца. Как‑то раз, когда мы с отцом находились в лавке, в нее вошел старый изможденный египтянин. Он был настолько худ, что кожа свисала на нем, словно поношенная одежда. Этот человек протянул руки к отцу и произнес: «Я вижу, ты почтенный человек. Накорми меня и дай мне немного денег, чтобы меня могли достойно предать земле. А в благодарность я сделаю тебя самым богатым человеком в подлунном мире». – «Я не нуждаюсь в твоей благодарности, – ответил отец. – Мне важней всего сделать доброе дело. Так заповедал Господь наш, и так я поступаю всегда». Он накормил этого человека и дал ему денег, и оставил при лавке. И тогда человек этот открыл отцу свою тайну. Он был правой рукой корсара ибн Фейсала–Маура. Несметны были награбленные ими богатства. И вот однажды за ними погнались галеры венецианцев. Все кончилось бы плохо, но им удалось уйти от погони. И тогда было решено зарыть сокровища в потаенном месте… – Старик тяжело перевел дух и продолжал: – Этот человек передал отцу план, начертанный на пергаменте. По его словам там было закопано несколько бочек золотых монет, украшений, слитков. Отец загорелся. Он бросил все свои торговые дела, взял меня с собой, снарядил небольшой караван, и мы отправились в Павию. Там мы наняли большую лодку и поплыли вверх по Тичино – реке своенравной и бурной. Она вытекает из озера Лаго–Маджоре в Швейцарии, а озеро, в свою очередь, питают стремительные альпийские потоки… В одной из деревушек мы остановились, чтобы запастись провизией. От нее до места, указанного на пергаментном свитке, было два часа пути. Велико же было наше недоумение, когда, приплыв на то место, мы обнаружили, что оно покрыто водой… Да, гигантский оползень перегородил старое русло Тичино, и река в поисках выхода прогрызла себе новое. И оно пролегло как раз там, где находился клад… Мы не могли поверить своим глазам. Не один раз сверялись мы с планом, исследовали окрестности снова и снова. Ошибки быть не могло – сокровища погребены под водой. И для того, чтобы их добыть, нужна была добрая сотня землекопов и не один месяц работы… Отец пришел в отчаяние. Вдобавок начинался сезон дождей, Тичино вздулась, нечего было и думать о том, чтобы предпринимать столь обширные работы. «Придется отложить экспедицию до лучших времен», – сказал отец. И мы возвратились в Геную с пустыми руками. Отец передал мне план со словами: «Сын мой, мне не суждено добыть эти сокровища, жизнь моя близится к концу. Ты молод и энергичен, завещаю это дело тебе. Оно требует не только предприимчивости, но и больших денег. Когда ты поймешь, что в состоянии осуществить его, только тогда начинай действовать. Но помни, рядом с тобою должен быть верный человек, достаточно сильный, мужественный и прозорливый, чтобы уберечь тебя от необдуманных действий». – Старик удрученно покачал головой. – Понадобилась почти вся моя жизнь, чтобы я решился начать действовать. Мне казалось, что таким верным человеком был мой доверенный приказчик. Но когда мы угодили в лапы к негодяю по имени Кут де Яр, он предал меня, выдав ему мою тайну, и, думая, что похитил пергамент, бежал отсюда. На самом деле пергамент остался при мне, а он захватил другой манускрипт, на котором был запечатлен план египетской пирамиды с захоронением жены фараона Джосера. Итак, возьми этот план, ибо взгляды мои ныне обращены к престолу Предвечного и нет никакой надежды выбраться отсюда живым. Верю, что тебе удастся бежать и привести в исполнение то, что не удалось ни моему отцу, ни мне. Но помни, рядом должен находиться истинный друг. Только в этом случае тебе будет сопутствовать удача…

Старик откинулся на подушки и закрыл глаза. С последними словами силы покинули его.

Марсель не решился прервать молчание. Он был взволнован и потрясен. А что если ему и в самом деле удастся осуществить то, что не удалось старому греку? Он станет богат, как легендарный Крез. Богат и независим. Они с Адриенной смогут обрести полноту счастья, когда все их желания станут доступны, а сами они недосягаемы не только для герцога Бофора, но и для любого смертного, как бы высоко он ни стоял.

Есть ли у него верный и преданный друг, на которого можно всецело положиться? Разумеется, это мушкетер Виктор Делаборд. Вдвоем они смогут приступить к осуществлению такого сложного дела, как возвращение Тичино в его старое русло…

Да, надо уже сейчас начать подготовку к побегу. Старый грек прав. Кут де Яр намеренно запугивает своих пленников. Не так страшен черт, как его малюют.

И Марсель стал исподволь готовиться – запасать еду, обследовать окрестности, когда ватага разбойников отправлялась на промысел. Сторож, приставленный к нему с Короносом, не препятствовал его отлучкам – так приказал сам Кут де Яр.

В один из своих походов он наткнулся на истлевшие останки человека. Судя по обрывкам одежды, он принадлежал к королевской гвардии. Радом с грудой костей лежали шпага в ножнах, кинжал и пара пистолетов. Пистолеты пришли в совершенную негодность, и Марсель без сожаления оставил их на месте. Зато шпага и кинжал! О, это было для него истинное сокровище. Он надежно припрятал находку вблизи хижины.

Оставалось выяснить, далеко ли Рона от лагеря разбойников. Марсель понимал, что другой путь для бегства для него заказан. Можно до бесконечности блуждать в лесах и на горах и сгинуть, между тем как Рона выведет его прямиком к цели.

Он поделился своими мыслями с почтенным старцем, и тот одобрил его.

– Есть прекрасный ориентир, кроме дневного светила, – напутствовал он Марселя. – Выбрать направление на север тебе помогут наросты мха на стволах деревьев. По ним ты легко определишь стороны света. Однако торопись. Дни становятся короче, дыхание осени все ощутимей. – Затем старик сполз с постели, приподнял край ковра за поставцом и вытащил оттуда сверток. Развернув его, он достал пергаментный свиток и два десятка золотых монет. – Вот все мое богатство. Все, что мне удалось утаить от жадных глаз и цепких рук. Спрячь это туда же, где ты держишь оружие и еду. И не медли. Ты должен бежать отсюда прежде, чем я испущу дух. А мне уже недолго осталось.

В самом деле, с каждым днем старец слабел на глазах у Марселя. Он уже почти ничего не ел и большей частью дремал, привалившись к стене.

Марсель слонялся вокруг хижин, ожидая благоприятного дня. Он не решался беспокоить почтенного Абу Короноса, чувствуя, что тому в тягость любой разговор, что он уже одной ногой ступил в вечность.

И вот однажды, когда лагерь разбойников в очередной раз опустел, старик неожиданно повернулся к нему и ясным голосом промолвил:

– Пора, мой юный друг. Мне было видение: пришел твой день, сын мой. Подойди ко мне, я благословлю тебя, и мое благословение поможет тебе выбраться отсюда на безопасную дорогу.

Марсель подошел к изголовью его постели и опустился на колени. Абу Коронос трижды перекрестил его иссохшей рукой.

– Ступай же, мой мальчик. И да пребудет над тобой благость Всевышнего!

XIII. ДОРОГА К СОКРОВИЩАМ

Без малого месяц странствовал Марсель, прежде чем добрался до Парижа. Изможденный, обросший, худой, он был неузнаваем. И когда он постучался в дверь домика на острове Жавель, ни Адриенна, ни тетушка Жюли не решились впустить бродягу.

– Адриенна, разве ты не узнаешь меня? – голосом, дрожащим от волнения, проговорил Марсель. – Это я… Твой Марсель, снова восставший из мертвых.

Адриенна испустила дикий крик. В нем была радость, к которой примешивались страдание и боль. Распахнув дверь, она одним прыжком бросилась на шею Марселю и повисла на нем, плача и смеясь.

Тетушка Жюли хлопотала вокруг них, то намереваясь немедленно кормить Марселя, то собираясь тотчас же отмывать и отскребать грязь, наросшую на нем во время странствия. У нее все валилось из рук.

Наконец страсти понемногу улеглись, тетушка Жюли наполнила горячей водой бадью, служившую для купания, и с общего согласия было решено, что Марсель прежде всего приведет себя в пристойный вид и станет похож на прежнего Марселя.

После того как закончилась праздничная трапеза, Марсель смог приступить наконец к связному рассказу о своих приключениях. Он решил не упоминать пока о пергаментном свитке, доставшемся ему от старого левантинца, хотя поведал о нем самом и об его участи. Прежде всего, Марсель собирался обсудить это весьма щекотливое дело с Виктором Делабордом, другом, советчиком и участником будущего предприятия. Женщин, хоть и самых близких и любимых, не следовало в него вмешивать и до поры даже упоминать о нем. Ему снова предстояла разлука, быть может долгая, он предвидел и отчаянное сопротивление, и слезы… Нет, он не станет посвящать в свой план Адриенну, как ни тяжело таить столь важное дело от любимого существа. К тому же это станет известно тетушке Жюли, а уж та не преминет сообщить о нем соседкам, каким бы строгим ни было предупреждение о необходимости держать язык за зубами.

Как бы между прочим, он осведомился:

– А что, Виктор в Париже? Он не давал о себе знать?

– Да, он уже не раз справлялся о тебе, – радостно сообщила ему Адриенна. – Он был здесь со своей Розой. Они решили в скором времени пожениться.

Ей очень хотелось добавить, что и им с Марселем следовало бы взять с них пример, но она благоразумно промолчала. Ее Марсель должен решить это сам. Ему принадлежит первое слово. Ей же остается ждать и надеяться.

– Я бы хотел поскорей увидеться с ним…

– Да, но тебе опасно показываться в Париже, – возразила Адриенна, решившая ни за что на свете не отпускать от себя столь счастливо обретенного любимого. – Я найду способ дать ему знать, что ты здесь. Но скорее всего они с Розой и сами явятся сюда безо всякого зова.

Так оно и вышло. Уже на третий день после появления Марселя на острове Жавель, к ним пожаловала влюбленная парочка.

Нечего и описывать всеобщую радость, царившую в этот день в маленьком домике. К ней, правда, примешивалось и опасение, что на остров может снова нагрянуть виконт Марильяк. До сих пор этому соглядатаю не удалось, по счастью, напасть на след мушкетера, с которым он жаждал свести счеты, опираясь на солдат батальона, шефом которого был герцог Бофор.

К исходу дня, когда женщины занялись наконец детальным обсуждением своих проблем, Марсель увлек Виктора в садик и там поведал ему о пергаментном свитке и заключенной в нем тайне.

У мушкетера разгорелись глаза.

– Мы должны немедленно отправиться туда! – воскликнул он, забыв об осторожности. – Хотя клад и покоится на дне реки, но ты не должен забывать, что приказчик этого турка…

– Грека, – поправил его Марсель.

– Ну, грека, – какая, собственно, разница? – тоже осведомлен о сокровищах. Недаром же он сбежал с риском для жизни. И хоть пергамент в твоих руках, но он, видимо, достаточно хорошо изучил его и предпримет поиски сокровищ на свой страх и риск.

– Может, ты и прав, – заметил Марсель. – Но сейчас наступает сезон дождей и нет смысла отправляться туда. Нам придется обождать до весны.

– Как знаешь, – согласился Виктор. – Однако же помни о том, что я тебя предупреждал. Повторяю, этот сбежавший приказчик, судя по твоему рассказу, бывший доверенным лицом этого турка…

– Грека, – снова поправил его Марсель.

– Ну, грека… Словом, он представляет собой серьезного конкурента. Не забудь, что он отправился на заветное место куда раньше нас с тобой…

– Если все‑таки уцелел во время побега, – поправил его Марсель. – Не исключено, что его растерзали волки или заманили в болото привидения, охраняющие те места.

– Э, чепуха, – отмахнулся мушкетер. – Уж если человек владеет такой тайной, то он не упустит своего шанса ни за что на свете. Скажу тебе одно: давай начнем потихоньку готовиться к этому предприятию.

Марсель согласился с ним. Это было разумно. Такая экспедиция, да еще рассчитанная не на один месяц, требовала солидной подготовки. И главное – денег, денег и денег.

Следовало закупить инструмент – лопаты, кирки, – не надеясь на то, что они окажутся у рабочих, которых им предстоит нанять в одном из окрестных селений. По–видимому, придется купить и суденышко, на котором весь этот груз надо будет доставить на тот берег Тичино, где они решат разбить свой лагерь. Да мало ли что им может понадобиться в этом путешествии!

Решили составить подробный список необходимых вещей. Но непременно скрыть в глубокой тайне от близких все их приготовления.

– Стоит Адриенне и Розе узнать, что мы задумали, как они вцепятся в нас мертвой хваткой и не дадут нам и шагу ступить, – заметил Виктор. – Это наша самая главная опасность, – добавил он, смеясь.

Марсель согласился с ним. Существовала, однако, еще одна важная проблема – сообщить ли пажу Леону и, следовательно, через него могущественной маркизе о появлении Марселя в

Париже?

– Я сказал Розе, чтобы она ни словом не обмолвилась об этом своему кузену, – объявил мушкетер.

– Да, пожалуй, ты прав, – после некоторого раздумья согласился Марсель. – Нам надо без лишнего шума отправиться на берег Тичино. А уж после этого, если судьба будет благоприятствовать нам, сообщить о нашем возвращении.

– Главная опасность исходит от Марильяка, – предупредил Виктор. – Этот проныра держит нос по ветру. У него всюду есть свои люди. Они вынюхивают и высматривают все, подобно охотничьим псам.

– Стало быть, надо соблюдать сугубую осторожность, – заметил Марсель. Он‑то успел испытать на себе все превратности судьбы. Большая их часть была порождена беспечностью и неосторожностью, столь свойственным молодости.

Приходилось таиться и от своих. И это было самое трудное.

По счастью, у Марселя и Виктора было в распоряжении по меньшей мере три месяца для того, чтобы исподволь, не привлекая ничьего внимания, собирать и складывать в пустовавшей конюшне у Розы все необходимое для будущей экспедиции.

С наступлением первых весенних дней все было подготовлено. Можно было отправляться. Но оба день за днем откладывали отъезд. И Марсель, и Виктор все подыскивали благовидный предлог, однако он никак не появлялся. Они предвидели, что женщины непременно увяжутся их провожать, а такое никак не входило в их планы.

– Придется войти в сговор с Леоном, – вздохнул Марсель. – Пусть он скажет, что маркиза посылает нас с особо секретным поручением на юг.

– И мы не вправе даже сообщить – куда, – подхватил Виктор. – Но Роза непременно станет допытываться у своего кузена, – уныло закончил он.

– Ну и что? Он не сможет выдать нас просто потому, что сам участвует в заговоре.

– Но самому‑то Леону придется сказать правду.

– Ему‑то? Отчего же не сказать? Мы с ним можем даже войти в долю, – убежденно проговорил Марсель. – Тем более что наши средства порядком истощились.

Идея понравилась мушкетеру. И он взялся привести ее в исполнение.

Как и предполагал Марсель, паж Леон охотно согласился войти в долю и ссудил им почти тысячу скопленных им луидоров – большие деньги. В ответ на удивление Виктора он объяснил, что за все время службы у маркизы не истратил ни сантима – его госпожа и благодетельница пеклась о его расходах так, словно он был несмышленышем.

Все устраивалось как нельзя лучше.

В один прекрасный день Марсель объявил об особой миссии маркизы своей Адриенне, а Виктор – Розе. Оба предупредили, что это великая тайна, ни в коем случае не подлежащая разглашению, что срок их отлучки долог и непредсказуем, что писать оттуда, куда они едут, невозможно, поэтому пусть они не беспокоятся.

Были сетования, были, как водится, и горючие слезы, но в конце концов все кончилось. На набережной Сены их уже ждал баркас, куда заблаговременно погрузили все имущество. И рано утром восьмого мая, никем не провожаемые, они пустились в плавание.

Предстояло подняться вверх по Сене до озерца, соединявшего ее с Марной. А уж затем скатываться вниз по течению Марны, Соны и, наконец, Роны. Той самой Роны, где Марсель потерпел свое крушение.

Он с известным трепетом думал о плавании по Роне. Но когда они достигли Лиона, расположенного у впадения Соны в Рону, тамошние корабельщики сообщили им радостную весть. По жалобам судовладельцев и торговых компаний, становившимся все многочисленней, военный министр снарядил против шайки Кут де Яра большой отряд солдат. И беспрепятственное судоходство по Роне возобновилось.

И все‑таки Марсель с бьющимся сердцем подплывал к тому месту, где был пленен гукер «Эсперанса». Он напряженно вглядывался в лесистый берег, в кручу, покрытую проплешинами осыпей, и его рука инстинктивно сжимала рукоять пистолета.

Но плавание прошло благополучно, без каких‑либо происшествий. И они позволили себе сделать двухдневную остановку в том же Пор–Сен–Луи–дю–Рон, где Марсель с Адриенной поднялись на борт гукера «Эсперанса», не ведая последствий.

Впереди их ждал выход в открытое море и полное тревог и опасностей для такого малого суденышка, каким был их баркас, плавание вдоль берегов Франции и Италии. Впереди у Марселя были порты, названия которых были связаны с тяжкими испытаниями, выпавшими на его долю – Тулон и Марсель. Он ждал свидания с ними с таким же трепетом, с каким смотрел на гористый берег Роны. Нет, это было вовсе не малодушие. Воспоминания всколыхнули в нем горечь безвозвратных потерь. То была, пожалуй, самая тяжкая, самая драматическая пора его молодой жизни.

Дни выдались погожие, море было милостивым к ним, и Марсель с Виктором проводили дни на палубе в разговорах и воспоминаниях.

Непогода застигла их в виду бухты Теуль. Лазурный берег оказался не столь уж благостным. Пришлось отсиживаться в небольшом рыбачьем поселке – их кормщик Франсуа наотрез отказался плыть дальше.

Затем шторм загнал их в городишко Сан–Ремо. Узнав, куда они держат путь, старожилы стали наперебой советовать им расстаться с морем и перебраться в судоходный приток реки По – Танаро.

– Танаро впадает в По, – хрипел семидесятилетний корабельщик Винченцо. – В По впадает и Тичино. Стало быть, вы попадете прямиком туда, куда надо.

Да, похоже, им не стоило добираться до Генуи, как было вначале намечено. Это сулило не только сокращение пути, но и возможность не вступать в объяснения с властями Генуи, ревностно относившимися к любым вторжениям иностранцев на ее земли. Правитель республики – дож – повелел подвергать пристрастным допросам всех тех, кто прибывал в Геную с иными целями, кроме торговых. У них же цель была совсем иная, а потому к ним могли приставить соглядатаев.