Текст книги "Невеста каторжника, или Тайны Бастилии"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 61 страниц)

XII. ТАИНСТВЕННОЕ ПИСЬМО

Адриенна очень неохотно послушалась мушкетера и отошла от решетчатых ворот, когда караульные начали стрелять по Марселю и стало ясно, что бегство его сорвалось.

– Мы должны бежать отсюда! – убеждал ее Виктор. – Вступать в неравный бой – это сумасшествие, потому что сюда сейчас сбежится вся тюремная стража.

– Марселя убьют! В него стреляют! – говорила Адриенна в смертельном страхе, уступая требованиям Виктора.

– Будем надеяться на лучшее, Адриенна! – ответил мушкетер. – Но если бросимся ему на помощь, мы погибнем вместе с ним, не оказав ему ни малейшей помощи. Мы во что бы то ни стало должны остаться на свободе, чтобы потом помочь ему бежать отсюда. Мы ведь единственные друзья Марселя, на которых он может рассчитывать.

Вернувшись в гостиницу, Адриенна не находила себе покоя. Со слезами на глазах опустилась она на колени и начала молиться. Горе и отчаяние совершенно овладели несчастной.

Виктор, переодевшись в сухое платье, снова отправился в тюрьму, чтобы хоть что‑нибудь разузнать о Марселе.

Для Адриенны это были ужасные, мучительные часы неизвестности. С трепетом ждала она мушкетера с известием о Марселе.

Солнце было уже высоко в небе, когда вернулся Виктор. Увы, ему ничего не удалось разузнать о Марселе.

В следующие дни Адриенна и Виктор делали все возможное, чтобы узнать, жив ли Марсель, но все было напрасно.

Однажды, возвратясь вечером домой, Адриенна нашла на столе у себя в комнате письмо, адресованное ей. Распечатав конверт, она прочитала строки, написанные чьей‑то дрожащей рукой:

«С наступлением ночи отправляйтесь к гавани. Там находится дом ученого итальянца Альмаго. Вы узнаете этот дом по башне. Имейте наготове лодку и ожидайте там дальнейших событий».

Подписи на письме не было.

Прочитав записку, Адриенна задумалась. Они с Виктором должны иметь наготове лодку… Нет сомнения, что у Марселя есть еще один друг, который не смеет себя назвать и не смеет показываться. Но друг знает, что она, Адриенна, на все готова, чтобы спасти своего возлюбленного. Наверное, этот друг придумал новый способ устроить Марселю побег и только из осторожности не упоминает о нем в письме.

Адриенна поспешно спустилась вниз к мушкетеру и подала ему письмо.

– Читайте! – сказала она. – Внутренний голос подсказывает мне, что Марсель жив, и это письмо говорит о его возможном спасении.

– Если, конечно, это не недоразумение, не ловушка и не ошибка в адресе, – задумчиво произнес Виктор, прочитав письмо. – Подумайте, Адриенна, как Марсель может добраться до этого дома ученого итальянца?

– Этого я не знаю, – ответила Адриенна. – Я только чувствую, что письмо касается Марселя… Настает вечер, и нам надо идти. Достанем лодку и будем ожидать вблизи этого дома с башней.

– Мне понятно ваше нетерпение, но дайте мне высказать свои опасения. Я боюсь, что нам готовится ловушка.

– Ловушка?.. Не думаю! – возразила Адриенна.

– Вы слишком доверчивы! Скажите, кто написал это письмо?

– На нем нет подписи. Почерк мне тоже незнаком. Я не знаю, кто его написал. У Марселя, должно быть, есть тайный друг…

– Кто бы это мог быть, Адриенна? Я никого не знаю.

– Если вы, Виктор, не хотите следовать советам письма, то я отправлюсь одна. И немедленно!

– Подождите хотя бы, пока стемнеет. А я тем временем попытаюсь узнать у хозяина, кто принес письмо.

Адриенна согласилась подождать и отправилась в свою комнату, чтобы дождаться наступления ночи. Когда стемнело, она взяла накидку и спустилась вниз. На выходе из гостиницы ее поджидал мушкетер. Через минуту они уже шагали по направлению к пристани.

– Я нисколько не верю, чтобы хозяин не знал, кто принес письмо в вашу комнату! – сказал Виктор.

– Очень может быть, что не знает: он не все время находится внизу, – возразила Адриенна.

– И все‑таки он показался мне подозрительным, – продолжал Виктор. – Не сам ли он положил письмо к вам на стол?

– Этот человек – неграмотный.

– Нам надо быть с ним очень осторожными… Как я уже говорил, все мои попытки узнать что‑нибудь о Марселе были тщетны. Мне показалось, что солдатам строго–настрого запрещено говорить о случившемся кому бы то ни было. Один караульный только и сказал, что ищут сообщников беглеца.

– В таком случае оставьте меня одну вблизи дома, а сами ждите в лодке, которую вы должны добыть во что бы то ни стало, – рассудительно сказала Адриенна. – Я буду ждать около дома, а вы – на воде.

Оказавшись в гавани, они так и сделали.

Мушкетер отправился к рыбакам за лодкой, а Адриенна поспешила к большому дому итальянца.

А в это самое время надзиратель Рошель пришел в гостиницу на окраине города. Хозяин гостиницы встретил его у входа.

– Я уже сказал вам вчера, что эти двое замышляют что‑то. Сегодня я могу только подтвердить свое подозрение.

– Вы говорите о мушкетере и девушке? Этот мушкетер отирался около часовых… Все в порядке! Где они теперь? – спросил надзиратель Рошель, потирая руки от удовольствия.

– Они ушли. Они явно что‑то замышляют… В ночь с воскресенья на понедельник их тоже не было дома…

– Это самое верное доказательство! – воскликнул Рошель. – Я уже говорил вам, что эти двое стараются освободить важного преступника. Я же, со своей стороны, хочу воспрепятствовать этому. Понимаете?

– Так арестуйте их без разговоров, надзиратель!

– Легко сказать… С мушкетером надо быть очень осторожным, – сказал Рошель. – Мушкетер все равно что офицер. Я могу арестовать его и эту девушку, только застав их на месте преступления.

– Сегодня утром девушка получила письмо… Я сам не знаю, как оно попало к ней в комнату. Так вот, в этом письме был приказ явиться в одно место…

– Приказ явиться в одно место? – вскричал Рошель. – Вы это точно знаете?

– Я слышал, как мушкетер читал письмо.

– Куда же надо им явиться?

– Там был приказ явиться сегодня ночью к дому итальянца Альмаго.

– Этого алхимика и астронома?

– Он, должно быть, сообщит им что‑нибудь или даст указания… Кроме того, им приказано держать наготове лодку.

– Лодку?

– Так я понял, господин надзиратель.

– И теперь они ушли?

– Когда стемнело, они отправились в город.

– Я должен проследить за ними! Я должен знать, что они там замышляют! Вы тоже не будете в убытке, если дело выгорит…

– Берегитесь мушкетера, господин надзиратель! Это решительный человек. И не говорите, что я сообщил вам все это, слышите? А то я больше не буду иметь с вами дел.

– Что вы говорите! – заносчиво произнес Рошель. – Я и без вас обратил на них внимание. Уж не думаете ли вы, что это большая заслуга с вашей стороны? Вы только исполняете свой долг – больше ничего. А если бы вы промолчали, то и вас как сообщника забрали бы. Вы ведь знаете, что значит быть обвиненным в содействии побегу преступника? За это полагается тяжкое наказание!

– Вы обещали мне награду, надзиратель!

– Вы ее и получите. Но сперва мы должны их схватить! – сказал Рошель. – Исполняйте свой долг, помогите мне уличить и поймать их.

Не теряя времени, Рошель направился в сторону гавани. На нем были камзол и старая шляпа, и потому в нем нельзя было узнать тюремного надзирателя. Он скорее походил на южанина–ремесленника.

Дойдя до знакомой ему улицы, он пошел вдоль берега моря, пристально вглядываясь в полосу прибоя. Уже настала ночь, поэтому в гавани было так же темно, как в городе, только на мачтах некоторых кораблей горели фонари да маяк ярко освещал воду там, где река впадала в море.

Но вот взошла луна и залила все вокруг своим таинственным светом. И тут Рошель на некотором расстоянии от берега заметил лодку и в ней человека, который неторопливо работал веслом. По широкой шляпе с развевающимся пером Рошель узнал в нем мушкетера. Тот не подплывал к самому берегу, а медленно плыл вдоль него.

Уверившись в том, что наблюдать за мушкетером будет нетрудно, Рошель направился к домам, чтобы отыскать девушку. Он хорошо знал дом ученого итальянца – старого астронома и алхимика. Теперь этот дом был залит светом луны, а стеклянный купол над башней блестел, как серебряный.

Рошель повернул за угол и в тени ближайшего дома увидел девушку, которая прислонилась к стене и не сводила глаз с подъезда дома Альмаго.

«Это она! – удовлетворенно подумал Рошель. – Стоит и ждет… Что значит это письмо?.. Хочет ли итальянец подать ей какой‑нибудь знак?.. Чего ждут здесь эти двое?..»

Рошель обогнул дом итальянца и из‑за угла стал следить за девушкой.

Адриенна, конечно же, не подозревала, что человек, прошедший мимо нее в такой поздний час, не кто иной, как надсмотрщик тюрьмы, и потому не обратила на него ни малейшего внимания. Она все так же пристально смотрела на подъезд дома. А в гавани, она знала, ждал в лодке Виктор.

Чего ждали они оба? Что означало таинственное письмо? Адриенна была не согласна с Виктором, что это ловушка, но и объяснить значение этого приглашения она также не могла.

Надзиратель Рошель был доволен тем, что с его пункта наблюдения видны и гавань, и улица, где стояла Адриенна.

А они и не подозревали, что рядом спрятался надсмотрщик.

Рошелю же очень хотелось разнюхать что‑нибудь, чтобы донести коменданту и тем самым обрести утраченную милость начальника, доказав ему свое усердие в службе. Если бы надзирателю Рошелю удалось сделать какое‑нибудь важное открытие, то он наверняка мог бы рассчитывать на расположение генерала Миренона.

XIII. ПОДМЕНА ПОКОЙНИКА

В продолжение дня горячка почти совсем оставила Марселя.

Осмотрев его раны, врач сказал, что ранение головы уже не опасно, а рана на плече, которая была глубже, тоже не представляет серьезной опасности. Однако горячка и сильные боли так истомили Марселя, что он имел вид тяжелобольного, пролежавшего на больничной койке не один месяц. Поэтому врач заметил сторожу, что больной прежде всего нуждается в покое. Затем он ушел, чтобы навестить прочих больных, лежавших в других палатах.

Марсель чувствовал себя совершенно здоровым. Он с нетерпением ждал ночи. Его теперь занимала только мысль о побеге, план которого преподнесло ему чудесное привидение. План этот казался Марселю превосходным. Вот только привести бы его в исполнение…

Когда стемнело, пришел сторож и зажег огарок свечи. Он принес прописанные доктором лекарства, еду и освежающий напиток. Затем сторож ушел. Этот лазаретный сторож дежурил в соседней палате, где лежало несколько тяжело и опасно больных каторжников.

Марсель был слишком возбужден и не мог ничего есть, только выпил освежающий напиток и стал ждать, когда в коридоре все стихнет.

Наконец настала ночь.

Марсель поднялся с постели, накинул на себя арестантскую одежду, подошел к двери и осторожно отворил ее. В освещенном коридоре было тихо и пустынно. Марсель оставил дверь открытой, а сам осторожно пошел по коридору. Только бы никто его не заметил!..

Через минуту он был уже возле лестницы. Сердце стучало так сильно, что было трудно дышать. Марсель стал спускаться по лестнице. Внизу, в покойницкой, горела маленькая висячая масляная лампа.

Марсель подошел к покойнику, лежавшему в гробу. Он попробовал поднять труп, но тот был довольно тяжелым, а из‑за раны левая рука у Марселя совсем ослабела. Он понял, что не сможет отнести покойника наверх и положить в свою постель.

Возле стены стояло несколько запасных гробов. Марсель снял с одного из них крышку, положил туда покойника, а потом накрыл гроб крышкой. Ничто не выдавало, что в гробу лежит труп.

Вдруг Марсель вспомнил, что, намереваясь отнести покойника в свою постель, оставил дверь палаты незапертой. Ее надо было запереть, только тогда можно надеяться, что сторож до утра не заглянет в палату.

Трудно было решиться на то, чтобы еще раз пройти по опасным коридорам, однако Марсель решился. Неслышно прошел он к лестнице, поднялся по ней, подошел к палате и осторожно прикрыл дверь.

Теперь все было сделано, и он мог вернуться в покойницкую.

В то время, когда он шел по коридору, до него донеслись голоса – донеслись снизу, от входа в лазарет. Похоже, несколько человек разговаривали с часовым. Вслед за тем они начали стучаться в дверь.

Марсель догадался, что это пришли работники от ученого итальянца, чтобы забрать покойника.

В то самое время, когда Марсель сходил с лестницы, привратник тоже услышал стук в дверь. Марсель ясно расслышал, как наверху отворилась дверь и как сторож спустился по другой лестнице, отпер входную дверь и впустил людей, которые передали ему записку от своего господина Альмаго и попросили выдать им покойника.

– Вы ведь не впервые приходите за покойником, – сказал сторож, – знаете, где находится покойницкая. Идите и забирайте, а я подожду вас здесь.

– Прежде тут входные двери не запирали… – заметил один из работников.

– Теперь у нас гораздо строже, – ответил сторож. – В последнее время были кое–какие случаи… Поэтому здесь и часовой, и двери на замке.

Работники, топая сапогами, прошли в покойницкую и нашли там нужного им покойника.

Это был Марсель, неподвижно лежавший в гробу.

– Вот господин будет доволен! – воскликнул один из работников. – Покойник выглядит так, будто спит.

Они деловито закрыли гроб крышкой и перевязали его веревкой.

Марсель испытал жуткую минуту, когда почувствовал, как его подняли и понесли.

– А он не тяжелый, – переговаривались между собой работники. – Мы бы и вдвоем управились.

Затем Марсель почувствовал, что его несут вниз по лестнице к выходу, и услышал голос сторожа.

– Ну, все в порядке? Нашли своего покойника? – спросил сторож.

Работники ответили утвердительно и вышли из лазарета.

Потом его несли через двор к крепостным воротам, которые по приказу дежурного офицера были тотчас отворены.

Опасный план, похоже, удался.

С шумом закрылись за Марселем и его носильщиками большие и тяжелые ворота тюрьмы. Перед воротами стояла повозка, в которую был запряжен мул. На нее поставили гроб и накрыли его старым одеялом. Повозка тронулась с места. Работники шли рядом и разговаривали о пустяках.

Медленно двигаясь вперед, шаг за шагом, мул дотащил повозку до углового дома ученого итальянца Альмаго. Сам ученый был в это время наверху, в своей обсерватории, чтобы в эту прекрасную лунную ночь наблюдать за луной и звездным небом и производить астрономические расчеты.

Работники отворили ворота и въехали с покойником во двор. Один из них снова запер ворота на ключ, а другие зажгли фонарь. Потом все трое подняли гроб и при свете фонаря понесли его в дом, в большой зал. Там они поставили гроб на белый мраморный стол. Они развязали гроб, сняли с него крышку и оставили Марселя одного в просторной пустой комнате.

– Берите фонарь и пойдем, – сказал старший работник. – Завтра синьор будет вскрывать покойника, тогда мы его разденем и положим прямо на стол.

Работники забрали фонарь и вышли, прикрыв за собой дверь.

Марсель подождал, пока стихнут их шаги и голоса, вылез из тесного гроба и вздохнул с облегчением.

Вдруг в соседней комнате послышались чьи‑то шаги. Марсель не успел что‑либо предпринять, как дверь отворилась, и на пороге показалась внушительная, облаченная в черный бархатный плащ фигура ученого итальянца Альмаго. В правой руке он держал подсвечник с горящей свечой, свет которой падал на благородное, окаймленное седой бородой лицо ученого мужа.

Узнав от работников, что покойник доставлен в анатомический кабинет, Альмаго решил взглянуть на него. Но, отворив двери и осветив зал, он увидел такое, что заставило его вздрогнуть.

Покойник, покинув гроб, стоял перед ним.

Однако умный старик сейчас же сообразил, в чем дело.

– Вас приняли за покойника, а вы живы! – раздался его звучный голос.

– Не выдавайте меня, благородный человек! – обратился Марсель к ученому старцу. – Не зовите стражу! Я не преступник! Я был безвинно заключен в тюрьму и наконец нашел выход из нее.

– С нами крестная сила! – воскликнул старик. – Да вы ведь страшно рисковали! – Ученый, похоже, не знал, что ему делать. Подобного случая с ним еще не происходило.

– Клянусь всеми святыми! Клянусь памятью моей матери! – взволнованно сказал Марсель. – Вы не совершите никакого преступления, если допустите мое бегство, благородный старец! Клянусь вам моим спасением, что невинно заключен в тюрьме. Не выдавайте меня, это будет моя верная смерть. Марсель Сорбон будет вам вечно благодарен, если вы не воспрепятствуете его бегству!

– Я не стану вам препятствовать, сын мой, – сказал Альмаго серьезным тоном. – Ваша клятва священна. Я верю вашим словам и не намерен мешать бегству. Но и сообщником быть не хочу. Я просто сделаю вид, что ничего не знаю…

– Благодарю вас за ваше великодушие! Вы спасли меня!

– Не называйте себя спасенным, друг мой. Рука злого рока еще может настигнуть вас. С моей стороны вам ничто не угрожает, но не будьте так уверены в счастливом исходе бегства. Человек может торжествовать, лишь достигнув своей цели, но не ранее. Когда же мы находимся на пути к ней, то на каждом шагу наше предприятие может быть разрушено всесильной судьбой. Но не думайте, сын мой, что если бегство будет раскрыто, то я содействовал этому. Нет, я не сделаю ничего, что могло бы помешать вам.

Величественный старец взял свечу и вышел из комнаты. При этом он не запер за собой дверь, а только притворил ее, чтобы Марсель мог беспрепятственно выйти из дома.

Казалось, само Небо пока покровительствовало Марселю.

Но, покинув дом старого астролога, надо было еще как‑то выбраться за город. Идти по улицам в арестантском платье он не мог, да и ворота города будут заперты. Только по морю, только в лодке – единственный путь к спасению. Может быть, он спрячется в хижине какого‑нибудь рыбака. Оттуда известит Виктора и Адриенну, чтобы они достали ему одежду. Удалась же первая и самая трудная часть плана, почему бы не удаться и остальному?..

Где теперь Виктор и Адриенна? Этот вопрос больше всего занимал Марселя. Если бы успеть попасть к ним до рассвета! Утром в лазарете его хватятся, и тогда начнутся поиски, погоня… Ученый старец правильно говорил. Если ему, Марселю, в ближайшие часы не удастся найти убежище, он пропал.

«Вперед! Смелым Бог помогает!» – сказал себе Марсель и ощупью направился к двери. Отворил ее и вышел в совершенно темный коридор.

В большом доме было тихо. Марсель наугад шел по коридору, пока не наткнулся на запертую дверь. Тут он совсем было упал духом из‑за нового препятствия, но вдруг рука его нащупала ключ. Приободрившись, он повернул ключ, и дверь тихо отворилась. Свежий ветер пахнул на него с моря.

Марсель ступил на освещенную луной, пустую и тихую улицу. Он был свободен, совершенно свободен!

XIV. МАРКИЗА И ГЕРЦОГ

– Вы, кажется, очень расстроены, моя дорогая маркиза, – сказал король Людовик маркизе де Помпадур, сидя с ней в зале дворца, где проходили тайные заседания государственного совета.

Маркиза обернулась к своей свите и сделала знак, повелевая выйти в соседнюю комнату.

Король угадал. Жанетта Пуассон, жена бедного музыканта Нарцисса Рамо, затем супруга богатого ростовщика д'Этиоля, а теперь возлюбленная короля, была очень расстроена. Глаза ее беспокойно бегали, на щеках выступил лихорадочный румянец, губы были крепко сжаты.

– Я решила покинуть ваш двор, ваше величество, – произнесла она глухим голосом.

Король испугался.

– Покинуть двор? – переспросил он. – Но почему, дорогая маркиза?

– Я не намерена больше переносить унижения, тем более что они касаются и вас, ваше величество, поскольку вы называете меня подругой…

– Опять эти жалобы, маркиза?..

– Да, к сожалению, опять, ваше величество.

– Оставьте эти мелочи, друг мой! Разве я недостаточно вознаграждаю вас за все?

– Что значат вознаграждения, если один из ваших приближенных позволяет себе унижать меня?

– Вы истолковываете в дурную сторону все поступки герцога Бофора, маркиза.

– В дурную сторону? – спросила маркиза, и слезы выступили у нее на глазах. – Это вы называете истолковывать в дурную сторону? – Маркиза порывисто прижала кружевной платочек к глазам.

– Как! Маркиза, слезы? – воскликнул взволнованно король.

– Уже прошло, уже прошло!.. Просто минутная слабость… – ответила маркиза, гордо выпрямляясь. – Я вправе требовать вашей защиты, ваше величество. Герцог осмеливается оскорблять меня! Я слышала, что он говорил обо мне своим приближенным, и если мне еще раз придется услышать что‑нибудь подобное, то я, не думая о последствиях, велю страже арестовать герцога!

– Ну, маркиза, зачем такие крутые меры?

Маркиза оскорбленно вскинула голову.

– Я больше не намерена переносить дерзости герцога, ваше величество!

– Да не обращайте на них внимания, дорогая маркиза!

– Это означает, что вы не хотите защитить меня от герцога, ваше величество?

– Я желаю, чтобы прекратилась вражда, которая приносит одни только неприятности…

– Тогда я оставляю двор. Я не хочу стоять на дороге у герцога!

– Маркиза, подумайте о том, что вы собираетесь сделать… Этот необдуманный шаг…

– Вы должны одобрить мое решение, ваше величество, если вы действительно меня так любите, как говорите.

– Требуйте от меня чего хотите, маркиза.

– В таком случае удалите герцога, ваше величество.

– Вот этого‑то я и не могу сделать, дорогая маркиза. Сменяйте министров, назначайте других по собственному выбору – все это я предоставляю вам…

– И только герцогу вы покровительствуете, только ему! А какая у вас на то причина, ваше величество? – спросила маркиза, пристально глядя на Людовика.

– Бофор – первый чиновник в государстве, маркиза…

– Но важнее всего то, что он брат незабвенной Серафи, – сказала маркиза с едва заметной усмешкой. – Только не забывайте, ваше величество, что этот брат мучил, терзал, а может быть, и лишил жизни любимую вами женщину!

– Остановитесь, маркиза!

– А вы уважаете и любите этого герцога только за то, что он брат прекрасной Серафи! Но я смотрю иначе на этого человека, ваше величество. И так как я не хочу терпеть от него неприятности, то остается лишь одно средство успокоить меня – это изгнать его. Выбирайте – он или я!

– Ну, прошу вас, маркиза, не обращайте внимания на вражду герцога, и она сама собой прекратится. Я все отдаю в ваши руки, друг мой. Я не могу без вас жить, а вы, чтобы мучить меня, выдумываете угрозы…

– Другими словами, ваше величество, вы не имеете мужества противостоять этому человеку? Так вот каково положение дел! По крайней мере, эта беседа показала мне, какое влияние и какую силу имеет этот человек… Вы не любите его, я знаю, следовательно, вас привязывает к нему привычка.

– Называйте наши отношения с ним, как хотите, маркиза, но я не намерен изменять их.

– И его жестокость и деспотизм не могут поколебать вашей привязанности… Этот герцог, должно быть, и в самом деле умеет держать в руках людей. А вы знаете, что он заключил в тюрьму несчастного Марселя и старался лишить его жизни?

– Это только предположения, одни предположения! Я не могу приписать герцогу таких поступков.

– А если он все‑таки сделал все это?

– Это было бы ужасно!

– К сожалению, и мать и сын умерли. Герцог позаботился о своей безопасности – их смерть избавила его от двух самых главных свидетелей его изуверства, и теперь никто не может доказать его виновность. Но мне никто не запретит верить в то, что герцог, называющийся вашим двоюродным братом, мучил и лишил жизни свою сестру, которую вы когда‑то так любили. Мне никто не запретит утверждать, что этот самый герцог преследовал Марселя, вашего сына, повелев убить его в дороге.

– Это тяжкое обвинение, маркиза! Ваше воображение рисует такие ужасы…

– К сожалению, у меня нет под рукой доказательств, но я уверена, что они у меня будут.

– Не ищите доказательств, маркиза, я не хочу этого.

– Ох уж этот герцог Бофор! – с иронией в голосе воскликнула маркиза. – Если бы он был женщиной, то я бы начала ревновать и позавидовала бы его влиянию. Но поскольку он мужчина, постольку мое единственное желание – изгнать его. Но… Нет, ваше величество, вы правы, это недостойно меня. Я буду ждать до тех пор, пока вы сами не изгоните его. И тогда я вам скажу: я удовлетворена, ваше величество! Только вам следовало раньше послушать моего совета.

– Это ваше решение, дорогая маркиза, успокаивает меня. Оно совершенно достойно вас, – с облегчением сказал Людовик. – Сегодня, как и всегда, я предоставляю вам право председательствовать на заседании Совета министров, а сам с маршалом Ришелье отправляюсь на прогулку.

Людовик поцеловал руку маркизе, и она, улыбаясь, проводила его до дверей.

Как только король вышел от маркизы, в другую дверь к ней вошел аббат Берни, пожилой человек с продолговатым серьезным и гладко выбритым лицом. Аббат занимал при дворе видное место, – имея высокое духовное звание, он одновременно был министром и главным советником короля.

Аббат поклонился маркизе и подошел к ней ближе.

– Вы были правы, господин аббат, – сказала маркиза. – Все так и случилось, как вы сказали.

Берни вопросительно взглянул на маркизу.

– Разве вы забыли наш вчерашний разговор? – с улыбкой спросила маркиза. – Я могу вам напомнить – мы говорили о герцоге…

– О герцоге Бофоре! Да, да, я припоминаю, маркиза. Я откровенно сказал вам, что герцог вполне уверен в расположении короля. Действительно, маркиза, я бы посоветовал вам быть уступчивее с герцогом… – Берни незаметно наблюдал за впечатлением, которое производят его слова.

– Уступить? – воскликнула маркиза, гордо выпрямляясь. – Вы шутите, господин аббат. Вы же сами передали мне дерзкие слова герцога обо мне. Мужчина, который таким образом оскорбляет женщину, никогда не будет ею прощен. Да! Я сделаю вид, что все забыла, и даже буду ласково обходиться с ним, но только для того, чтобы вернее погубить его. Ведь он осмелился говорить генералу Миренону, брату покойного коменданта Бастилии, и начальнику Версальского войска, что я своим положением при дворе обязана ему, герцогу Бофору… Клянусь всеми святыми, господин аббат, что герцог поплатится за это!

Берни очень понравились эти слова – он был одним из немногих недругов герцога при дворе.

– Я опасаюсь, что король будет противиться свержению герцога, маркиза, – сказал он задумчиво. – Да и не один король…

– Что вы хотите этим сказать?

– У герцога много приверженцев при дворе…

– Приверженцев? Его только боятся, и больше ничего.

– Этого вполне достаточно, чтобы разрушить ваши планы. Если человек окружен друзьями своего врага, то он легко сделается их жертвой.

– Предоставьте мне позаботиться, чтобы этого не случилось! – сказала маркиза с такой самоуверенностью и гордостью, будто ее враги уже лежали у ее ног.

– Вспомните графа Монрэпуа, маркиза, этого влиятельного министра, – он приверженец герцога. Вспомните министра финансов Орри, того, который при всяком удобном случае чинит вам разные препятствия, – он тоже орудие герцога. Вспомните, наконец, Амело, министра иностранных дел, – и он принадлежит к партии герцога.

– Все это я давно заметила, господин аббат. Но можете ли вы все это доказать?

– Я головой ручаюсь, что все вышеназванные господа служат герцогу, что они от него зависят, что у них бывают тайные встречи во дворце и что они образуют партию, которая сумеет помешать любому в исполнении его планов…

– В таком случае этих министров надо удалить и заменить другими…

– Это было бы самым чувствительным ударом по герцогу, – сказал аббат.

– Вы полагаете? – спросила маркиза.

– Такая мера значительно уменьшила бы силы герцога…

– Это удовлетворило бы меня некоторым образом. Сейчас будет заседание Совета министров. Министры уже в желтом зале…

– Только короля еще нет.

– Его и не будет.

– И сегодня не будет?

– Может быть, он никогда больше не будет присутствовать на заседании – он мне поручил председательствовать.

Аббат Берни поклонился маркизе с едва заметной улыбкой, которая выражала и удивление, и удовлетворение.

– Так вы – регентша? – спросил он.

Маркиза подошла к большому письменному столу, возле которого стояло кресло короля. На некотором расстоянии от стола полукругом были расставлены кресла для министров. На столе возвышались затейливый письменный прибор и колокольчик.

Маркиза взяла своими тонкими пальчиками колокольчик и позвонила. Тотчас на пороге появился паж Леон.

– Отворите дверь в зал! – приказала ему маркиза.

Паж подошел к двери, которая вела в желтый зал, и открыл ее.

Аббат Берни отошел к министерским креслам, а маркиза заняла кресло короля, из чего было ясно, что она будет председательствовать и говорить от имени Людовика.

Тем временем министры входили в зал.

Рядом с Монрэпуа шел герцог Бофор. Увидев маркизу в кресле короля, герцог на минуту остановился – столь неприятно ему было это видеть.

Когда все министры и советники были в сборе, маркиза открыла заседание.

– Его величество поручил мне председательствовать сегодня на заседании Совета министров, – начала маркиза с той ледяной надменностью, с которой всегда держала себя в подобные минуты. – Я открываю заседание и прошу делать доклады и заявления.

Министр иностранных дел Амело подошел к столу, положил на краешек стола свои бумаги и, как бы рассеянно перебирая их, сделал весьма незначительные заявления. Когда же маркиза, хорошо знакомая с государственными делами, задала ему несколько существенных вопросов, Амело безразличным и холодным тоном заявил, что еще не обдумывал эти вопросы.

– Господин министр, – сказала маркиза строго, – вашей обязанностью было сделать это раньше. Вы же говорили о мелочах, а о главном умолчали. Мне докладывали, что ваши поместья в Нанте нуждаются в постоянном вашем присутствии. Вряд ли в будущем у вас найдется время для ведения государственных дел, так как вы должны будете всецело отдать себя вашим личным делам. Посвятите себя управлению вашими поместьями. Мы надеемся, что этим отстранением от поста министра исполняем одно из ваших самых заветных желаний.

Амело побледнел. Этот удар был для него и неожиданным, и тяжелым.

Герцог Бофор скрестил на груди руки и с ненавистью посмотрел на маркизу, но она не обратила на это никакого внимания.

– Господин маркиз фон Бриенн! – сказала маркиза.

Маркиз выступил вперед.

– Вы примете портфель господина графа Амело.

Амело хотел что‑то сказать в свою защиту, но не смог. Вдобавок маркизе надо было сменить еще несколько министров, и она не могла долго заниматься одним.

– Граф д'Орри, – обратилась она к министру финансов. – Вот у меня в руках новые требования маршала д'Эстре для армии. Постарайтесь, чтобы обозначенная здесь сумма была перечислена в течение трех дней.

Орри был так поражен, что несколько минут не мог произнести ни слова. Маркиза смотрела на него вопросительно и ждала.

– Насколько мне известно, – забормотал наконец министр финансов, – государственная казна теперь не в том положении, чтобы удовлетворять столь большие требования да еще в столь короткое время…