Текст книги "Невеста каторжника, или Тайны Бастилии"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 61 страниц)

XIX. ДОЖ ГЕНУЭЗСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

В один из дней ко дворцу дожей в Генуе подъехал на взмыленной лошади всадник в форме стража порядка. Он спешился и, взяв коня под уздцы, попросил сбира, дежурившего у входа, привязать его к коновязи. Сам он направился в приемную и вполголоса объявил находившемуся там секретарю, что прибыл с важным донесением.

Секретарь попросил его подождать и отправился докладывать своему господину. Вскоре он вернулся и велел прибывшему следовать за собой.

Кабинет дожа был просторен и богато убран. Кресло правителя республики находилось на возвышении. Пока оно пустовало.

Но вот из боковой двери показался сам дож. Это был высокий благообразный старик с длинной седой бородой. Он был в мантии, украшенной золотой цепью с гербом Генуи. Он уселся в кресло и подал знак сидевшему напротив писцу.

– Говори, Кассио, с чем ты явился, – обратился дож к вошедшему. – А ты записывай его слова.

Кассио был начальником тайной полиции.

– Мои люди облагодетельствовали Геную, ваша милость.

– Каким это образом? – Дож улыбнулся уголками губ. – Не преувеличиваешь ли ты, Кассио?

– Вовсе нет. Я никогда не был склонен к преувеличениям.

– Ну, тогда рассказывай.

– Во главе отряда сбиров я обследовал постоялый двор в Перувии. Дело в том, что до меня дошли слухи, будто туда наведываются французские купцы и скупают у матросов по дешевке разный товар. А это наносит прямой ущерб республике. Но французов там не оказалось. А в трактире бражничал подозрительный тип. Возле него стояли два увесистых мешка. Увидев нас, он вскочил и попытался бежать. Причем так неловко схватил свои мешки, что один из них развязался. И из него посыпались… – Кассио сделал многозначительную паузу и поглядел на дожа.

– Что же ты замолчал? Продолжай, – нетерпеливо сказал дож. – Что могло посыпаться из мешка? Наверное, орехи…

– И еще какие, ваша милость! Не простые, а золотые.

– Перестань шутить, Кассио, – сердито сказал дож. – Я вовсе не склонен выслушивать разные басни из твоих уст.

– Я не шучу, достопочтенный. Из мешка посыпались испанские дублоны – золотой поток. Мешок был наполнен ими, набит. И второй мешок тоже, Кроме дублонов там были пиастры…

– Надеюсь, ты схватил этого человека? – возбужденно произнес дож. От его важной уравновешенности не осталось и следа.

– Разумеется! – самодовольно подтвердил Кассио. – Благодаря моей бдительности казна республики по меньшей мере удвоилась.

– Ты будешь достойно вознагражден, Кассио. А куда ты дел золото?

– Доставил его прокуратору.

– А тот человек? Где он? Его надо допросить.

– Сейчас его приведут.

Через несколько минут появились сбиры и втолкнули Пьетро. Под глазом у него красовался огромный синяк, он с трудом держался на ногах.

Завидев правителя республики, он упал на колени и завопил:

– Ваша милость, явите справедливость! Меня ограбили, ободрали вчистую! Насильники, звери, бессовестные люди!

– Кто ты такой?

Пьетро вытаращил глаза, вопрос показался ему странным.

– Кто я? Пьетро, вот кто. Простой человек…

– Откуда у тебя золото?

– Заработал, ваша милость. Заработал честным трудом.

– Такой, как ты, не может заработать столько золота да еще честным трудом. – Дож уже понял, с кем имеет дело. – Мыслимое ли дело? Два мешка золотых монет. Ты украл их. Говори – где? Признавайся!

– Я честно заработал их, ваша милость, – запричитал Пьетро. – Помогал двум французам запрудить Тичино, отвести его русло…

– Что ты такое городишь? Зачем им понадобилось менять русло реки?

– Откуда я знаю. Меня наняли, вот я и работал. Нас много там копало землю.

– Где это было?

– Возле Павии, ваша милость.

– Хорошо. Я пошлю людей для того, чтобы они проверили, правду ли ты говоришь или лжешь. Если ты действительно работал там, то, так и быть, получишь несколько монет. Но сдается мне, что тут дело нечисто и пахнет преступлением.

Пьетро не ответил. Он наклонил голову, избегая глядеть на дожа.

– Все понятно. Кассио, пусть отведут этого человека в тюрьму и хорошенько караулят его… Снаряди в Павию двух человек. Пусть узнают, не случилось ли там чего.

В это время дверь отворилась и вошел секретарь, держа в руках бумагу с красной сургучной печатью.

– Письмо от судьи из Павии, ваша милость.

– Распечатай и прочитай вслух. Не удивлюсь, если оно имеет отношение к этому молодцу с двумя мешками золота…

Секретарь развернул письмо и стал читать:

«Доношу вашей милости, что на берегу Тичино обнаружены трупы двух человек, а также один тяжело раненный. Последний, придя в чувство, показал, что один из убитых – его товарищ, мушкетер короля Франции по имени Виктор Делаборд, а второй – итальянец по имени Луиджи, нанятый ими для землекопных работ. Этот итальянец со своим приятелем по имени Пьетро замыслил ограбить их под покровом ночи. Означенные итальянцы застигли французов врасплох и поразили их выстрелами из мушкета, который был брошен ими впопыхах. Судя по всему, при дележе награбленного золота Пьетро пристрелил своего приятеля и бежал с места преступления…»

– Все ясно! – подытожил дож. – Этот Пьетро – в наших руках и теперь не уйдет от возмездия за кровь. Я сразу понял, что это отъявленный злодей. Как у него бегали глаза, когда он отвечал на мои вопросы! Ты заметил, Кассио?

– Заметил, ваша милость. Сначала мы допросим этого Пьетро с пристрастием, а потом повесим.

– Да, веревки ему не избежать, – согласился дож. – Надеюсь, что в Павии тамошние лекари поставят этого француза на ноги, и он даст нам показания по этому делу.

И Пьетро оказался в каменном склепе, где с трудом можно было повернуться, – так распорядился Кассио. Его посадили на хлеб и воду, полагая, что это развяжет ему язык.

Пьетро метался, как зверь в клетке. Так прошло несколько дней. Он понял, что преступление его раскрыто, что запираться бесполезно и надежды на пощаду нет. Понял, что его ждет виселица. Несколько дней, что он провел в заточении, он бил себя в грудь, плакал и молился, призывая Мадонну даровать милосердие. Но все было напрасно. О нем, казалось, забыли.

Наконец он решил покаяться. Пьетро стал колотить кулаками в железную дверь. Очень долго никто не отзывался. Наконец окошечко приоткрылось и в него заглянул тюремщик, приносивший ему хлеб и воду.

– Ну, чего тебе? Зачем гремишь?

– Отведи меня к начальнику полиции. Я хочу говорить, хочу чистосердечно признаться.

– Жди. Я доложу ему. И если он захочет тебя выслушать, то сообщит нам.

Только спустя два дня его отвели к Кассио, предварительно сковав кандалами руки и ноги, так что он с трудом мог передвигаться. А уж о побеге нечего было и думать.

Кассио встретил его словами:

– Нам все известно. Ты убил двоих, один из которых был с тобой в паре. Ты решил избавиться от него, чтобы все золото досталось одному тебе. Меня интересуют подробности.

– Я все расскажу, все как было, – пробормотал Пьетро. – Меня подбил на это дело Луиджи. И еще то золото, которым расплачивались с нами французы, стало великим искушением. У них было полно этих золотых монет. Они знали, где закопан клад, и наняли нас, чтобы мы отвели Тичино. Клад каким‑то образом был спрятан на дне. Наверное, он был заколдован – его охранял чей‑то труп. Это обнаружилось, когда река потекла по руслу, которое мы для нее прорыли… Господь наказал меня, – вздохнул Пьетро.

– Не только тебя, висельник, но и тех, кто вознамерился посягнуть на этот клад с помощью колдовства и нечистой силы. Закон карает этих людей на земле, а Господь гневается на них и лишает своего покровительства. Я доложу о твоем покаянии дожу республики. Молись и кайся перед лицом Всевышнего.

Кассио немедленно отправился к дожу с докладом. Старец сказал ему:

– Отправляйся в Павию немедленно и постарайся арестовать француза, который остался в живых. Если его состояние позволяет подвергнуть его допросу у прокуратора, то следует привезти этого человека сюда. Он подлежит аресту как нарушитель закона. Распорядись, чтобы убитого мушкетера похоронили с соблюдением соответствующего обряда и о том, чтобы Париж был извещен о его гибели.

– Я все исполню в точности, – кивнул головой Кассио.

Прибыв на место, он первым делом распорядился о похоронах. Далее выяснилось, что француз, имя которого было уже известно, – его назвал и Пьетро, – Марсель Сорбон, оправившись от раны, оказавшейся сравнительно легкой, отбыл в неизвестном направлении. Местные власти предположили, что он уехал во Францию.

Кассио разослал своих сбиров по всем направлениям, чтобы напасть на его след. Он резонно предположил, что искатель клада не мог далеко уйти, так как был еще не совсем крепок.

Его предположение оправдалось. Марселя настигли в небольшом местечке в пятнадцати милях от Павии. Он успел купить лошадь и повозку, и если бы Кассио еще промедлил, то уже не застал бы его.

Марсель был поглощен прилаживаньем конской упряжи, и не обратил внимания на человека, остановившегося возле него. Кассио тотчас признал в нем француза. Марсель Сорбон еще не вполне оправился от раны. Он был бледен и слаб.

Кассио тронул его за плечо. Марсель обернулся и с удивлением уставился на незнакомца.

– Вы ведь Марсель Сорбон? Я не ошибся? – осведомился Кассио.

– Нет, сударь, вы не ошиблись. Я действительно Марсель Сорбон. Однако я не имею чести быть с вами знакомым.

– Все впереди, – усмехнулся итальянец. – Меня зовут Кассио, я шеф генуэзской тайной полиции.

– Чем обязан такому знакомству? – продолжал удивляться Марсель.

– Ответ на этот вопрос вы получите в Генуе, куда вам придется отправиться вместе со мной.

Марсель оторопел. Он никак не ждал такого оборота.

– Позвольте узнать, в чем я провинился? И кто уполномочил вас арестовать меня?

– Верховный дож Генуэзской республики, – с достоинством ответил Кассио.

– Я готов следовать за вами, потому что не чувствую за собой решительно никакой вины. Наоборот, я потерпевший, меня хотели убить, товарищ мой убит негодяями, напавшими на нас с целью ограбления.

– Вы хотите сказать, что вы жертва, а не преступник?

– Совершенно верно.

– В таком случае вам нечего беспокоиться. Вы будете оправданы. Наш дож справедлив. Генуя чтит законы и права иностранцев.

– Хорошо, я следую за вами. Вот только запрягу коня. Я тоже чту законы страны, в которой нахожусь.

XX. СКОРБНАЯ ВЕСТЬ

Почту маркизы Помпадур обычно разбирал паж Леон. И докладывал ей о том, что в ней содержалось. Так было и на этот раз. Ничего особенно любопытного. Вот только большой пакет с красной сургучной печатью канцелярии верховного дожа Генуи привлек его внимание.

– Генуя? – вслух удивился он. – Что‑то не припомню, чтобы у нас были какие‑то дела с дожем.

– Распечатай и прочти, – распорядилась маркиза.

Леон послушно надломил сургуч, достал плотный лист бумаги и стал читать:

«Да господствует счастье и благополучие в соседнем великом королевстве под властью справедливого короля Людовика XV!

Дож Генуэзской республики с огорчением сообщает, что мушкетер его величества короля Виктор Делаборд пал от рук убийц на берегу реки Тичино близ Павии и был похоронен там же.

Верховный дож свидетельствует свое почтение его величеству, равно и огорчение по поводу сего прискорбного случая, происшедшего во владениях республики…»

– Боже мой! – воскликнула маркиза. – Бедный Виктор! Он был так предан нам!

А Леон был оглушен. Он долго не мог вымолвить ни слова. Что он скажет Розе, своей кузине, как сообщит ей скорбную весть о гибели ее возлюбленного?

Виктор был человеком редкого мужества, и судьба до сих пор обходилась с ним милостиво. Он неизменно выходил победителем из всех стычек, ибо был превосходным фехтовальщиком и метко стрелял из пистолета.

Леон не мог взять в толк, каким образом мушкетер попал в западню? Зная Виктора, его осторожность и предусмотрительность, паж был уверен, что ему подстроили именно западню.

Он смахнул невольно выступившую слезу и заговорил:

– Моя милостивая госпожа, но ведь с Виктором Делабордом был и Марсель Сорбон. Я вам докладывал об этом после посещения невесты Марселя мадемуазель Адриенны.

– Бедная девушка, – вздохнула маркиза. – Будет совершенным чудом, если ее жених выйдет целым и невредимым из этой передряги. Если Марсель Сорбон и на этот раз останется жив, мне станет окончательно ясно, что ему покровительствуют силы небесные… Я прошу тебя отправиться к Адриенне и узнать от нее, нет ли вестей от Марселя. Из письма дожа Генуи ясно, что погиб только мушкетер, о Марселе в нем нет ни слова. Стало быть, он жив… А потом надо будет от моего имени написать дожу письмо с просьбой известить нас о подробностях гибели Виктора Делаборда. У него ведь, кажется, нет семьи…

– Нет, моя госпожа. Но у него есть невеста. Это моя кузина Роза–Клодина.

– Вырази ей мое соболезнование. Мы окажем ей помощь. А теперь отправляйся.

– Повинуюсь, моя госпожа. Но позвольте мне сначала навестить мою кузину.

– Разумеется. И не забудь передать ей, что я сказала.

Через час экипаж доставил Леона в Париж. Роза несказанно удивилась, завидев своего кузена.

– Что случилось, Леон? Что привело тебя ко мне в столь неурочный час?

– Я хочу спросить тебя кое о чем. Когда Виктор уезжал, он сообщил тебе, куда и зачем направляется?

– Нет, Леон. Он сказал лишь, что едет вместе с Марселем, чтобы помочь ему в чрезвычайно важном деле. Еще он прибавил, что речь идет о каком‑то богатстве. Вот и все, что я знаю.

Леон потупился и некоторое время молчал. Роза почувствовала смутное беспокойство.

– Почему ты спрашиваешь о Викторе? Тебе что‑нибудь известно о нем? – с тревогой в голосе спросила она. – Только прошу тебя, пожалуйста, ничего не скрывай, как бы ни тяжела была весть. Я по тебе вижу, что ты что‑то знаешь.

– Увы, дорогая моя Роза, – вздохнул Леон.

– Ну, так говори, говори же! – И девушка стала трясти его за ворот плаща.

– Мы получили известие от дожа Генуи, что Виктор погиб близ города Павии на берегу реки Тичино.

Роза окаменела. Она смотрела на пажа округлившимися глазами, не веря своим ушам.

– Ты сказал – погиб? Я не ослышалась? Виктор – погиб? Но этого не может быть! – воскликнула она в отчаянии. – Виктор не мог погибнуть. Это неправда, неправда!

И Роза разрыдалась. Рыдания перешли в истерический припадок.

Леон не знал, что ему делать. На его счастье дверь распахнулась, и в комнату вошла мать Розы, привлеченная ее рыданиями.

– Боже мой, Леон! Что случилось? Чем ты так огорчил мою Розу?

– Погиб Виктор Делаборд, тетушка.

– Что ты говоришь! – ужаснулась тетушка. – Какая трагедия!

– Принесите нюхательную соль, – сказал Леон. – Бедная Роза в обмороке.

Оставив Розу на попечении ее матери, Леон поспешил на берег Сены. Ему предстояло переправиться на остров Жавель. Дорогой он продолжал ломать голову над причиной гибели мушкетера.

Не замешан ли в этом виконт Марильяк? Он наверняка мечтал отомстить Виктору за то унижение, которое испытал во время поединка. Тогда мушкетер мог бы легко отправить его на тот свет. И все это случилось на глазах у слуг виконта, которым тоже досталось от мушкетера.

Это предположение показалось ему правдоподобным. Но ведь виконт наверняка не знал, куда отправился Виктор. Предположение же о том, что мушкетер каким‑то образом вошел в сношения с Марильяком, показалось ему абсурдным. Ему было известно, что и Марсель никогда не имел ничего общего с виконтом.

Нет, как видно, виконт не повинен в гибели Виктора. Произошла какая‑то дикая случайность. О ней станет известно, когда маркиза получит ответ из Генуи с описанием происшествия, случившегося с Виктором и Марселем.

Леон подъехал к реке. Берег реки был пустынен. Лишь несколько терпеливых рыболовов сидели, сгорбившись на камнях, в ожидании, когда дрогнет поплавок их удочки.

Леон поманил лодочника, присевшего возле одного из них, и, когда тот подошел, попросил перевезти его на остров и через час вернуться за ним.

– Вы меня забыли, молодой господин, – обратился к нему лодочник. – Ведь это я один раз уже перевозил вас на остров. Тогда вы тоже попросили доставить вас обратно.

– Стало быть, мы старые знакомые, – улыбнулся Леон. – Тем лучше! Теперь я уверен, что моя просьба будет в точности исполнена.

– Можете не сомневаться, – заверил его лодочник.

Адриенна была дома. Она боялась выходить куда‑либо, опасаясь козней герцогини Рубимон. Сердце бедной девушки всякий раз сжималось, когда за стенами слышался людской говор и шум шагов множества людей.

Но герцогиня больше не появлялась, и Адриенна решила, что она отправилась к себе, в свой дворец. Поэтому она довольно решительно отозвалась на стук в дверь.

Услышав разрешение, Леон вошел. Адриенна обрадовалась ему: паж маркизы был добрым вестником.

– Милая Адриенна, – обратился к ней Леон, вопросительно глядя на девушку. – Не получали ли вы вестей от Марселя?

– Я очень беспокоюсь… – Две слезинки выкатились из глаз Адриенны при этом вопросе. – Я не знаю, что и подумать. Марсель как сквозь землю провалился.

– В адрес маркизы пришло извещение из Генуи, – продолжал Леон и, увидев, как при этих словах кровь отхлынула от лица Адриенны, замолчал, обдумывая, как преподнести ей весть о гибели мушкетера.

Девушка сама пришла ему на помощь.

– Вы ведь не принесли мне нечто ужасное, связанное с Марселем?

– Нет, Адриенна, речь идет не о Марселе. Тем не менее известие печальное – погиб Виктор Делаборд.

– Ох, Святая Мадонна! – воскликнула Адриенна. – Ведь они все время были вместе.

– Но в сообщении, которое получила маркиза, о Марселе нет ни слова. А так как сообщение носит официальный характер, мне сдается, что Марсель жив. И скоро мы получим известие о его судьбе. Или он сам явится к вам.

– О, Господи, несчастная я! – причитала девушка. – Каждый день я дрожу при мысли, что с Марселем что‑нибудь случилось, каждый день я молю Святую Деву охранять его. А каково бедной Розе! Вы уже известили ее?

– Я оставил ее на попечении матери. Она поклялась, что отомстит за гибель Виктора. Бедняжка считает, что его достала рука виконта Марильяка. Но, трезво обдумав такую версию, я считаю, что виконт, при всей его злобности и изобретательности, при всем том, что он переполнен жаждой мести, не мог стать причиной гибели Виктора. Скорей всего, виной тому несчастное стечение обстоятельств.

Адриенна упала в кресло и закрыла лицо руками.

– Отчего я так несчастна? – стонала она. – Отчего на нашу долю выпал такой ужасный жребий? Вместо того чтобы наслаждаться близостью любимого, чтобы самозабвенно любить друг друга, мы все время разлучены. И на каждом шагу нас подстерегает опасность…

– Успокойтесь, Адриенна. Знаете, что сказала маркиза? Она абсолютно уверена, что Марсель находится под защитой Провидения, что ему покровительствуют силы неба.

– Если бы это было так, ни его, ни меня не подвергали бы столь тяжким испытаниям, – глухо произнесла Адриенна. – Сколько можно терзать любящих?..

– Бедная Адриенна, не вздумайте роптать. Господь милостив, на все его воля. Он испытывает вас, чтобы в конце концов вознаградить. Я твердо верю, что все окончится благополучно и вы соединитесь, чтобы никогда больше не разлучаться.

– Я беспрестанно молюсь об этом, – покорно ответила девушка. – Более ничего мне не остается. Таков, видно, мой жребий. Таков и несчастный жребий моего Марселя. Его преследует неукротимая злобность герцога Бофора и виконта Марильяка.

– Должен вам сказать, что они мало–помалу теряют свое влияние. Король больше не доверяет ни тому ни другому. Особенно после того, как Марильяк ввел его в заблуждение, уверив в гибели Марселя… Партия герцога Бофора ослабляется. Партия маркизы усиливается. Особенно с появлением генерала Шуазеля, пользующегося особым покровительством короля. Недавно ему был пожалован высокий титул герцога. Все идет к лучшему.

– Дай‑то Бог, – вздохнула Адриенна.

– Но главное я приберег напоследок. Его величество король принимает самое сердечное участие в судьбе Марселя Сорбона. Это случилось после того, как герцог Шуазель преподнес ему шкатулку с реликвиями, найденную во дворце Сорбон. В ней содержались свидетельства любовной связи короля и матери Марселя. И его величество приказал во что бы то ни стало разыскать Марселя и представить ему. Он полон желания вознаградить Марселя за все перенесенные им страдания. Вознаградить своего сына от любимой женщины. И награда эта, как я понимаю, будет щедрой.

– Да будет так! – наконец произнесла Адриенна. – И да благословит Бог короля.

XXI. БУНТ НА КОРАБЛЕ

От Кассио Марсель узнал, что убийца Виктора и Луиджи, бывший надсмотрщик Пьетро схвачен и заточен в тюрьму. И что ему не избежать виселицы.

– При нем было два мешка золотых монет, – услужливо сообщил Кассио.

– Этот негодяй ограбил нас. Это мое золото, у меня есть на него все права.

– Если вам удастся доказать это, вы получите его. – Кассио произнес это без особой уверенности. – Впрочем, не могу ничего загадывать. В разбирательстве примут участие прокураторы совета республики и судьи. Как они решат, так и будет. Наш закон строг, но справедлив.

– Я верю в это, – сказал Марсель.

На протяжении остального пути оба молчали. Каждый думал о своем.

Марсель не мог поверить, что все его усилия по добыче завещанного ему клада пошли насмарку и что он снова попал в переплет. «Судьба испытывает меня, – думал он. – Но когда‑нибудь этим испытаниям должен же прийти конец!»

Кассио про себя полагал, что золото станет достоянием казны Генуи и что ему, как добытчику, перепадет по справедливости некоторая его часть. Тем более что кладоискатель – иноземец, вторгшийся без какого‑либо права во владения Генуэзской республики и производивший раскопки на ее территории.

После долгого и утомительного пути они наконец прибыли в Геную. И Марсель под конвоем был доставлен прямиком во дворец дожа.

Кассио ввел его в кабинет и с поклоном доложил:

– Ваша милость, вот тот человек, который уверяет, что ему принадлежит золото, отобранное у известного вам висельника.

Дож усмехнулся в бороду. Его глаза глядели из‑под кустистых бровей на Марселя строго и испытующе.

– Есть ли у тебя основания, незнакомец, утверждать свои права на изъятое у убийцы золото?

– Я постараюсь вам их представить, ваша милость. Но на это потребуется время, – без робости ответил Марсель. Он отчего‑то сразу поверил, что правитель Генуэзской республики обойдется с ним по справедливости. На эту мысль настраивал его благообразный вид старца и то почтение, с которым обращались к нему присутствующие.

– Мы почитаем Францию и ее короля, – продолжал дож. – Убийца твоего товарища, захвативший золото, понесет строгое наказание. Известно ли тебе, что он прикончил своего приятеля, чтобы не делиться с ним награбленным?

– Да, ваша милость.

– Но тебе, как видно, неизвестно, что все сокровища, сокрытые в наших недрах, принадлежат Генуэзской республике.

– Этого я не знал. Но ведь клад, за которым я отправился и который извлек, затратив немало труда и денег, завещан мне. Иначе как бы я мог его найти? Истинный владелец этих сокровищ, спрятавший их до лучших времен, начертал мне подробный план со всеми приметами. Он законно владел этим золотом, получив его в наследство от своего отца, богатого негоцианта, владевшего рудниками в испанских колониях Нового Света и кораблями, которые перевозили оттуда золото и серебро. Вот почему большую часть клада составляют испанские дублоны, хотя есть там и немного других золотых монет – цехинов, дукатов и пиастров.

Дож слушал его внимательно и время от времени кивал головой.

– Вижу, что ты говоришь правду, – наконец заключил он. – В мешках, которые были отобраны у негодяя, ограбившего вас, находятся именно такие монеты. Но скажи, есть ли у тебя завещание или какая‑то другая бумага, которые бы свидетельствовали об этом?

– Да, мой благодетель, умирая, написал завещание. Но я оставил его в Париже, так как не мог предположить, что дело примет такой оборот. Я взял с собой лишь план, который он составил, чтобы я мог без затруднений отыскать клад.

– Он есть при тебе?

– Да, ваша милость. И я готов предъявить его вам.

Марсель сунул пальцы в нагрудный карман своего камзола и вытянул оттуда вчетверо сложенный лист плотной бумаги. К нему тотчас подскочил один из секретарей, взял бумагу и поднес ее дожу, предварительно развернув.

Старец долго разглядывал план, а потом поманил секретаря, и тот вернул бумагу Марселю.

– Так что же, тебе и в самом деле пришлось прокопать новое русло для Тичино? – И дож с интересом взглянул на него.

– Как сказать. Нет, ваша милость, я просто вернул его в прежнее русло. Большой оползень преградил ему дорогу, и Тичино пробил себе новый путь. К сожалению, он пролег по тому месту, где был спрятан клад.

– Все, что ты говоришь, очень правдоподобно. Я склонен поверить тебе. Мы вернем тебе твое золото, но удержим некоторую часть по праву, так как оно находилось в нашей земле.

– Я согласен, ваша милость.

– Перед тем как Кассио доставил тебя к нам, – продолжал дож, – здесь проходило заседание Совета Трех, принимающего все важнейшие решения в Генуэзской республике. Совет постановил снарядить корабль для перевозки преступников, переполнивших наши тюрьмы, на дикий берег Западной Африки. Мы решили поступить так, чтобы не вешать и не расстреливать их. Так как по твоей милости… – дож улыбнулся, – …у нас стало одним негодяем больше, то я хочу поручить тебе принять команду над этим кораблем. Мы предоставим тебе отряд сбиров, вооруженных мушкетами и палашами. На этом же корабле ты возвратишься. Здесь он будет загружен товарами, которые наши купцы должны переправить в Париж. Так что по окончании возложенной на тебя миссии ты сможешь без затруднений возвратиться домой со своим золотом. Надеюсь, ты примешь мое предложение. Как видишь, я вполне доверяю тебе и вполне оценил и мужество и честность твои.

– Что ж, я согласен, ваша милость, – без колебаний ответил Марсель.

– Вот и прекрасно. Кассио проводит тебя в дом Совета, где тебе предоставят комнату и снабдят всем необходимым. А завтра он снова приведет тебя ко мне с тем, чтобы ты получил все предписания, равно и все нужное для такой поездки. Ты будешь представлен капитану корабля и его команде. А также возьмешь команду над отрядом.

– Благодарю вас за доверие, ваша милость.

– Итак, до завтра, – с довольным видом произнес дож.

Назавтра Марсель снова предстал перед дожем. Ему тут же выдали мундир желтой кожи с галунами и гербом Генуи, шляпу с пером и высокие сапоги. Его снабдили также парой пистолетов и кинжалом.

Затем вместе с Кассио он отправился на корабль. Это был большой старый баркас, с давних времен служивший для перевозки каторжников. Его регулярно чинили, подновляли, и потому он все еще был на плаву.

Капитан, старый морской волк, заверил его, что путешествие пройдет без происшествий.

– Если… – И он замялся.

– Что вы имели в виду, говоря «если»? – полюбопытствовал Марсель, понимая, что за этим что‑то скрывается.

– Если ваши сбиры будут бдительно нести службу. А то три года назад во время такого же рейса каторжники взбунтовались и чуть было не подожгли корабль. Нам еле удалось подавить бунт и загнать их обратно в трюм. Пришлось спустить за борт восемь трупов.

– Что ж, я и мои солдаты постараемся держать ухо востро, – пообещал Марсель. И невольно вспомнил случившееся с ним на берегу Тичино. Виктор предупреждал его об опасности. Но он тогда отмахнулся. Наказание за беспечность обернулось страшной трагедией.

Теперь он постарается, чтобы ничего подобного не случилось. Да, он понимает, что в трюме соберется отчаянный народ, которому нечего терять. Весь этот сброд, более многочисленный, чем отряд солдат вместе с командой корабля, непременно сговорится и попытается вырваться на свободу.

Капитан подвел его к надстройке и показал на следы от пуль.

– Все это не дает нам забыть и забыться, – сказал он.

Вскоре появился конвой, который вел скованных попарно каторжников. Их было около трехсот. Среди этих убийц, грабителей и насильников был Пьетро. Он тотчас узнал Марселя, побледнел и вытаращил глаза, словно при виде призрака.

Марсель скрипнул зубами. С каким бы наслаждением он всадил в этого мерзавца пулю. Он мимолетно подумал, что такой случай отомстить за Виктора может ему представиться, скорей всего, на берегу при высадке…

Кассио называл этого мерзавца висельником, как бы подчеркивая, что его ждет веревка. Так оно и было бы.

Но Совет Трех рассудил иначе, и тут ничего нельзя было поделать. Впрочем, и там, на диком африканском берегу, его поджидала смерть от отравленных стрел дикарей либо от диких зверей или тропической лихорадки.

Под началом Марселя было три десятка солдат. Команда насчитывала всего десять матросов. Совсем мало по сравнению с числом каторжников. Но Марсель полагался на своих сбиров, среди которых были ветераны, не раз встречавшиеся лицом к лицу с опасностью, отлично владевшие палашом и мушкетом. Они знали себе цену и при случае постояли бы за себя.

В Генуе ждали погоды, попутного ветра для отплытия.

И вот наконец над Генуэзским заливом засияло солнце. Кучевые облака, словно стаи птиц, плавно потянулись на юг. Баркас поднял паруса и тоже устремился к югу, к выходу из Средиземного моря – знаменитым Геркулесовым столбам.

– Сколько времени может продолжиться плавание? – поинтересовался Марсель у капитана.

– Как повезет, сударь. Океан ведь шутить не любит. Но уж месяц, а то и больше захватим.

Между тем Пьетро в трюме все еще не мог прийти в себя. Не наваждение ли его посетило? Тот, кого он давно считал покойником, оказался на корабле. Да еще в роли офицера, который руководил здесь всеми. «Теперь мне несдобровать, – думал он. – Этот француз непременно меня прикончит. Ему ведь никто не воспрепятствует». Он был скован с другим таким же мерзавцем по имени Джованни. Этот самый Джованни промышлял разбоем и отправил на тот свет по меньшей мере пять человек, о чем, не таясь, он рассказал Пьетро. А Пьетро, в свою очередь, поведал ему свою историю. Рассказал он и о том, что на корабле командует тот, кого он вроде бы собственноручно пристрелил из мушкета.

– Он найдет случай прикончить меня, между тем как в Африке нам может представиться возможность спастись.

– Верно говоришь, – заметил Джованни. – Мы тут, в вонючем трюме, должны объединиться, иначе подохнем, прежде чем нас высадят на берег.

– А я боюсь крыс, – неожиданно признался Пьетро. – Сколько их тут!

– На всех старых кораблях полно крыс, – философски заметил Джованни. – Но что крысы по сравнению с тем, что нас ждет…

– Какой‑нибудь паре надо освободиться от цепей, – сказал Пьетро. – И тогда те, кто освободится, смогут помочь остальным.

– Верно говоришь. А еще, друг, я думаю можно поднять бунт, когда нас будут выводить из трюма за похлебкой. Главное – вырваться из трюма хоть десятку, хоть двум десяткам. Пусть первые падут, зато остальным удастся смести сбиров и завладеть их мушкетами. Тогда начнется потеха!