Текст книги "Невеста каторжника, или Тайны Бастилии"

Автор книги: Георг Фюльборн Борн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 61 страниц)

XVII. ПОД ПОКРОВОМ НОЧИ

Площадь перед деревянной конторой двух друзей быстро опустела. Они остались одни. Тичино, отведенный руками рабочих, безмятежно катил воды по новому руслу. А там, где он некогда протекал, на илистом дне все еще покоился труп искателя сокровищ, нашедшего свою смерть в водах реки. Чуя поживу, отовсюду слетались стаи черных птиц. Марселю и Виктору пришлось несколькими выстрелами отогнать их.

День мало–помалу угасал.

– Итак, мы договорились, – заключил Марсель. – Оставшееся золото отроем на следующий день.

– Как ты решил, так оно и будет, – согласился Виктор. И с улыбкой добавил: – Ты ведь у нас хозяин – так называли тебя землекопы.

– Они и к тебе обращались с этим словом, понимая, что мы равны в своих правах и обязанностях.

Они приготовили себе ужин и решили пораньше лечь спать, чтобы с рассветом откопать оставшуюся часть клада и уехать.

– Знаешь что, – предложил Виктор. – По–моему, один из нас должен остаться на часах, пока другой спит. Сдается мне, эти два итальянца что‑то пронюхали. Они мне сильно не понравились, а их бегающие глаза выдавали преступные наклонности.

– А, глупости! – отмахнулся Марсель. – Я уже слышал это от тебя. Они, конечно, мошенники. Но я не думаю, что они догадались, чем мы тут занимаемся.

– Ты забыл, как у них разгорелись глаза при виде мешочка с золотыми монетами. Нет, друг мой, лишняя предосторожность никогда не помешает.

– Оставь ты эти мысли. Их давно и след простыл. Да и местность эта безлюдная, в чем ты успел убедиться. После всех треволнений нам не мешает хорошенько выспаться.

– В этом ты, пожалуй, прав, – нехотя согласился Виктор.

Он последовал примеру Марселя и, наскоро умывшись, забрался под одеяло. Однако смутное беспокойство томило его. А на всякий случай он положил возле своего изголовья два заряженных пистолета. Несмотря на усталость, сон не шел. Внутренний голос говорил ему, что следует быть настороже, что их подстерегает опасность.

Марсель задул свечу, и комната погрузилась во мрак. Лишь окно проступало в темноте светлым прямоугольником. Виктор продолжал лежать, подложив руки под голову. Он слышал сонное сопение своего товарища. Но как ни крепился, сон сморил и его.

В это время в одной из харчевен на окраине Павии Пьетро и Луиджи потягивали вино. Возле них на столе уже стояли две опустошенные бутылки.

Еще днем приятели успели купить верховых лошадей, которые теперь спокойно жевали сено у коновязи возле харчевни. Но все попытки Пьетро и Луиджи обзавестись хоть пистолетами, хоть мушкетом оказались тщетными. Павия была мирным провинциальным городишком, и оружие здесь, должно быть, ни у кого не водилось. Разве у двух почтенного возраста карабинеров – здешних блюстителей порядка. Да и то никто не помнил, чтобы они пускали его в ход.

– Слушай, нам пора отправляться, – вполголоса произнес Луиджи. – Мы должны поспеть туда к полуночи, когда оба француза будут храпеть. Мы застанем их врасплох.

– С голыми‑то руками? – заметил более благоразумный Пьетро. – Нет, дружище, уж лучше обождать до утра. А утром возобновить наши попытки… Надо обзавестись хоть парой шпаг.

– Уверяю тебя, завтра будет поздно. Они выкопают оставшееся золото и смоются.

– Это не так‑то легко сделать. К нашему счастью, у них пока нет ни лошадей, ни повозки. Не потащат же они клад на себе.

– Эти французы не так просты, как ты думаешь. Я слышал их разговор насчет лошадей еще в деревне. Они договорились с хозяином трактира, что тот пригонит им четверку лошадей с фургоном.

– А заметил ли ты, с какой подозрительностью смотрел на нас этот мушкетер? – продолжал свое Пьетро. – Он наверняка стоит на часах, охраняя золото, пока его главный подрядчик спит. Он человек военный, а потому принял все меры предосторожности.

– Мы убьем его! – убежденно проговорил Луиджи.

– Да–да, ты выстрелишь из своей задницы и сразишь его наповал, – насмешливо высказался Пьетро. – У меня есть план. У трактирщика над головой висит мушкет…

– Э, да это какая‑нибудь старинная рухлядь. Он повесил его для красоты…

– А может, и для устрашения, – возразил Пьетро. – Место здесь тихое, разбойники бродят по дорогам. Если наведаются да приставят к груди нож, подавай, мол, всю выручку… На этот случай у него и мушкет под руками – снял со стены и начал палить.

– Что ж, давай попробуем, – согласился Луиджи. – Капитал у нас есть, да такой, каким кого хочешь соблазнишь.

И оба приятеля направились к стойке, за которой восседал трактирщик, щекастый толстяк с седыми закрученными усами.

– Что вам угодно, синьоры? – осведомился он при виде приятелей, которые облокотились о стойку и с жадным любопытством уставились на висевший над его головой мушкет.

– Нам угодно купить ваш мушкет, – бесцеремонно выпалил Луиджи, перекатывая в ладонях две золотые монеты.

– А зачем он вам понадобился? – подозрительно спросил трактирщик.

– Видите вы наших лошадей у коновязи? – вступил находчивый Пьетро. – Мы намерены заняться охотой, а ружья у нас нет.

– Нет–нет, синьоры, этот мушкет не продается, – проговорил хозяин поспешно. – Он мне и самому может понадобиться.

Реплика хозяина окончательно убедила приятелей в том, что ружье на стене пригодно для их целей. Луиджи положил обе монеты на ладонь и поднес их к самому носу хозяина.

– Видели вы это?

Трактирщик с любопытством стал разглядывать монеты.

– Ого! Да это испанские дублоны! – воскликнул он. – Старинные монеты, добротное золото. Вы хотите их продать?

– Нет, обменять, – снова вмешался Пьетро. – На ваш мушкет с порохом и пулями в придачу.

Глаза трактирщика разгорелись. Он понял, что ему предлагается выгодная сделка… Ведь на эти два дублона он сможет купить по меньшей мере два мушкета с припасом, притом новей и лучше. Однако как истый торговец он сделал вид, что колеблется.

– Я должен подумать, – объявил он. – Пойду посоветуюсь с женой.

– Да поскорей возвращайтесь, а то нам некогда! – крикнул ему вдогонку Пьетро. И вполголоса добавил, обращаясь к своему дружку: – Станет он советоваться с женой, как же. Ты видел, какие у него были глаза, когда он разглядывал монеты? То‑то же! Увидишь, он сейчас же вернется и скажет, что согласен.

Так оно и случилось.

– Так и быть, забирайте мушкет, хоть жена и против. Вижу, вы люди почтенные. Как таким не угодить? – Он снял со стены ружье, достал из‑под прилавка рожок с порохом и мешочек со свинцовыми пулями. И с видимым сожалением протянул все это приятелям. – Уносите его скорей, а то как бы я не передумал, – добавил он со смешком.

– Мы тоже можем передумать, – заверил его Пьетро, подчеркнув, что они не так просты и понимают, что хозяин совершил выгодную сделку.

– Бог в помощь, – напутствовал их трактирщик, когда они выходили. – Будете в наших краях, заходите еще вместе с моим дорогим мушкетом.

Приятели отвязали лошадей, взобрались на них и выехали на дорогу, которая змеилась по берегу Тичино. Река дышала влагой. Время от времени слышался плеск – то играла рыба или волны разбивались о перекат.

Лошади шли шагом, и приятели бросили поводья. Погонять животных не было нужды. В кромешной тьме они сами найдут дорогу, но ни за что не прибавят аллюр.

Между тем Виктор Делаборд, ненадолго забывшийся в чутком сне, вздрогнул и привстал на постели. Марсель по–прежнему крепко спал, но мушкетеру больше не спалось. Он начал прислушиваться к доносившимся до него снаружи звукам ночи. Казалось, вся природа погрузилась в глубокую дрему. Тишину нарушал только глухой шум реки, струившейся вдоль берегов, да редкие вскрики ночных птиц.

Беспокойство не покидало мушкетера. Ему казалось, что в эту ночь что‑нибудь непременно должно случиться. А потому он потихоньку поднялся, сунул пистолеты за пояс и вышел на крыльцо. Слух и зрение Виктора были обострены, как это обычно бывает, когда ждешь опасности и не знаешь, с какой стороны она нагрянет. Все это во много крат усиливала окружавшая его непроницаемая тьма.

Вдруг он замер и напряг слух. Ему показалось, что вдалеке слышен конский топот. Потом снова все стихло. На всякий случай он вытащил один из пистолетов из‑за пояса и взвел курок.

Ночь была безветренная, но неожиданно что‑то зашелестело в кустах, окружавших их контору.

«О, черт подери! – напряженно подумал Виктор. – Если это какой‑нибудь зверь, то он должен продолжать свое движение. А если…» Он привалился спиной к косяку и поднял пистолет. Виктор понимал всю тщетность своих приготовлений – небо заволокли тучи, и тьма была кромешная. Он мог стрелять только на звук, иными словами – наудачу.

Но вот в разрывах туч на миг показалась луна, и среди колеблющихся теней… Не показалось ли ему? Две человеческие фигуры, пригнувшись, крались к их убежищу.

Мушкетер весь подобрался. Невольно он сделал несколько шагов навстречу кравшимся людям. Он был убежден – это они, надсмотрщики… Не выкрикнуть ли их имена? Нет, надо подождать. Быть может, ему привиделось, и крадущиеся фигуры не более чем причудливая игра теней. Но если это они… Хорошо, что он вовремя удержался и не крикнул. Стрельба на крик в темноте может стать прицельной. С другой же стороны… Они, эти негодяи, должны знать, что разоблачены, что если они отважатся напасть, то получат отпор. А на следующий день об их нападении будет донесено властям…

В следующее мгновение под чьей‑то ногой треснула сухая ветка. Сомнений не осталось. Они подкрадываются, они готовятся напасть. И у них наверняка есть оружие. Иначе эти негодяи не решились бы. Ведь им хорошо известно, что Виктор и Марсель вооружены…

«Зря я вышел вперед, – мельком подумал Виктор. – Надо было стоять на месте. И следовало разбудить Марселя».

Но возвращаться было поздно – любое движение тотчас выдало бы его. Он продолжал неподвижно стоять на месте, напряженно прислушиваясь, не выдаст ли злодеев какой‑либо звук. И они, как видно, тоже выжидали, кто кого перестоит.

Наконец Виктор потерял терпение. «Была не была! – подумал он. – Выкрикну их имена. Пусть знают хотя бы, что они разоблачены». И, оставаясь на месте, он закричал:

– Пьетро, Луиджи, я вас узнал! По вас плачет виселица!

Это была роковая ошибка. В следующее мгновение прогремел выстрел, и яркая вспышка озарила темноту. Мушкетер рухнул как подкошенный – пуля попала ему в голову.

Однако дружки все еще медлили.

– Давай подождем, – прошептал Пьетро на ухо Луиджи. – Быть может, он притворился. Стоит нам высунуться, как он начнет стрелять…

– Наверняка притворяется, – шепнул Луиджи. – Если бы мы его ранили, он бы стонал.

Злодеям не могло прийти в голову, что мушкетер случайно был сражен ими наповал. Они затаили дыхание и терпеливо ждали. Их враг должен был как‑то обнаружить себя. Но кругом по–прежнему стояла мертвая тишина.

Звук выстрела разбудил Марселя. Он приподнялся и осторожно позвал:

– Виктор! Проснись! Ты слышал?

Но его верный товарищ не отозвался. Марсель повторил свой оклик. И не слыша ответа, решил, что мушкетер крепко спит. Не зажигая свечи, он торопливо подошел к постели Виктора. Она была пуста и холодна.

Предчувствуя неладное, он ощупью нашел шпагу, вытащил ее из ножен и осторожно приоткрыл дверь. Не слыша никакого движения и уже сообразив, что случилось нечто непоправимое, он все же осторожно окликнул:

– Виктор? Отзовись!

Этого было достаточно, чтобы оба негодяя поняли, что выпущенная наугад пуля поразила мушкетера. Он не отозвался, он мертв. Перед ними только один Марсель. И уж вдвоем‑то они наверняка справятся с ним.

– Заряди мушкет, – одними губами выдохнул Луиджи. – Я пойду вперед, он примет меня за Виктора и не станет стрелять. А когда он поймет, что ошибся, мы сблизимся настолько, что тебе удастся прикончить его с одного выстрела.

Пьетро кивнул. Расчет показался ему верным. Он забил пулю в казенник, насыпал пороху на полку. Тем временем Луиджи осторожно двинулся вперед.

Марсель и в самом деле принял его за своего друга.

– Виктор? – воскликнул он, потеряв осторожность. – Ты слышал выстрел?

Не получив ответа, Марсель понял, что случилось недоброе. Темная фигура приблизилась настолько, что он смог различить – это вовсе не Виктор. В то же мгновение он узнал Луиджи.

– Ах, негодяй, я узнал тебя! – С обнаженной шпагой он бросился на врага.

Луиджи присел и метнулся назад. Пьетро шагнул вперед. Цель была от него в пяти шагах – мудрено было промахнуться. Прогремел выстрел.

Марсель зашатался и молча повалился на землю.

– Путь открыт! – торжествующе выкрикнул Луиджи. Ты молодец, Пьетро! Я же говорил, что мы возьмем золото. Видишь, я был прав, а ты осторожничал.

– Прав был я, – отозвался Пьетро. – Без мушкета мы бы пропали.

Они переговаривались, не таясь, в полной уверенности, что их враги мертвы.

– Не времени на разговоры, – пробормотал Пьетро. – Займемся делом.

Дружки беспрепятственно проникли в контору, нашарили на столе свечу и зажгли ее. Им открылись смятые постели, одежда на стульях, какие‑то бумаги.

– А где же золото? – обескуражено проговорил Луиджи.

– Вон на столе кошель! Не видишь, что ли?

Луиджи схватил мешочек и высыпал на стол его содержимое.

– И это все? – разочарованно сказал он.

– Где‑то тут должен быть тайник, – деловито отозвался Пьетро.

Они поочередно обстукали стены, заглянули под кровати. И неожиданно наткнулись на медное кольцо под столом.

– Вот! – радостно воскликнул Пьетро. – Это люк, тут у них подпол.

Общими усилиями приятели сдвинули стол, потянули за кольцо. Крышка поднялась. За ней открылась неглубокая яма.

– Посвети‑ка, – попросил Луиджи, изнемогая от нетерпения. Он лег на живот и свесился вниз. И тотчас торжествующе завопил: – Здесь! Здесь оно! Два мешка! Держи меня крепче, сейчас я их вытащу.

Кряхтя, он с трудом вытянул первый мешок. Ему не терпелось поскорей залезть в него. Трясущимися руками он развязал его и, достав горсть монет, высыпал их прямо на пол.

– Золото! Ты видишь – золото! Я говорил, говорил!

– Ну, говорил, – проворчал Пьетро. – Скорее тащи второй мешок, и давай поскорей отвалим отсюда. Нечего устраивать пляски вокруг золота. Неровен час кто‑нибудь нагрянет. Мы должны убраться отсюда до восхода солнца.

Эти слова, похоже, отрезвили Луиджи. Он снова свесился вниз и вытащил второй мешок.

– Подбери то, что ты рассыпал, – деловито предложил Пьетро. – Чтобы ни одной монеты не осталось…

Луиджи заползал по полу, подбирая монету за монетой.

– Так, – одобрительно произнес Пьетро. – Теперь опусти крышку. И поставим стол на место.

Пока Луиджи ползал по полу, Пьетро успел снова зарядить мушкет. Он поставил свечу на стол и приказал своему дружку:

– Вон в углу… Куда ты смотришь – левей. Там целых три дублона.

Луиджи, не вставая, пополз туда, куда указывал ему Пьетро.

На этот раз Пьетро мог стрелять наверняка, не боясь, что промахнется.

– А–а-х!.. – И Луиджи распластался на полу с размозженной головой.

– Ну вот, дело сделано, – пробормотал Пьетро. – И монеты собраны. Выходит, ты не зря торопился, приятель…

Он взвалил на плечи оба мешка, задул ставшую ненужной свечу и вышел на крыльцо. Сквозь облака время от времени пробивался жемчужный свет луны.

Пьетро шагнул через порог и замер как вкопанный. Мурашки поползли у него по спине. Ему показалось, что мушкетер зашевелился.

– О, тысяча дьяволов! – выругался он. – Неужто он ожил? Но ведь это свидетель…

Он подошел к Виктору, вгляделся и на всякий случай пнул его ногой. «Мертв, – удовлетворенно подумал Пьетро. – Мертвей не бывает. Мне почудилось…» И он продолжил свой путь туда, где были привязаны лошади.

Зайдя за дом, он оглянулся – так обычно делает преступник, боящийся оставить следы своего преступления. Мешки соскользнули с плеча и с мягким стуком упали на землю. Пьетро задрожал и стал истово креститься, бормоча:

– Святой Франциск – помилуй, святая Тереза – обереги!

Высокая светлая фигура плавно скользила перед домом. Казалось, ее ноги не касаются земли.

Вот она наклонилась над телом Виктора Делаборда, и ее руки коснулись его головы легким касанием, словно бы желая пробудить его…

Зубы Пьетро выбивали барабанную дробь. Это было то самое привидение, которое они с Луиджи видели минувшей ночью.

Оно, впрочем, являлось многим – и в Бастилии, и в Тулоне. Там его называли «привидением каторжной тюрьмы». Узники Бастилии уверяли, что это беспокойный дух госпожи Ришмон, вдовы прежнего коменданта крепости, убитого ею…

Пьетро словно врос в землю. Ноги не повиновались ему. Он продолжал машинально бормотать молитвы – все, какие знал. Их было не так уж много.

На мгновение ему показалось, что это не привидение, а женщина из плоти и крови. Вот она подошла к Марселю и заботливо наклонилась над ним. Казалось, она пытается оживить его. Неожиданно ее попытка увенчалась успехом – мертвец шевельнулся…

Тут Пьетро не выдержал. Обретя второе дыхание, он схватил мешки и, не обращая внимания на соскользнувший с плеча мушкет, бросился бежать.

Трясущимися руками он отвязал лошадей, взвалил на одну из них мешки с золотом, забрался в седло другой и пустил их вскачь.

Знал бы он, что над золотом грека тяготеет проклятие, что оно ведет за собой цепь преступлений и смертей, тогда, быть может, отказался бы от мысли завладеть им.

Отказался бы? Нет, власть золота сильнее страха смерти!

XVIII. НОВЫЙ ГЕРЦОГ БРОСАЕТ ВЫЗОВ

Странное дело! Шкатулка, врученная Шуазелем королю, словно бы произвела переворот в душе монарха. Ее содержимое всколыхнуло в нем рой дорогих воспоминаний. Людовик задумчиво перебирал ее содержимое. Цветы для венка нарвал он, и его возлюбленная наградила его таким поцелуем, так благодарно блестели ее глаза. Она вся словно бы светилась, и, глядя на нее, он испытывал неведомую прежде радость. Радость близкую к восторгу.

«О, Серафи, – думал он покаянно. – Я любил тебя до самозабвения. И я же поставил тебя на край гибели. Меня затянул омут наслаждений, голова пошла кругом… Голова шла кругом, да… В моем алькове сменялись женщины, считавшие за счастье и честь отдаться королю… Что делать, я был тогда молодым и легкомысленным, я тратил себя по–королевски. До тех пор, пока не почувствовал опустошения… И тогда я вспомнил о моем сыне. О том, которого ты зачала от меня. В честь нашей весны во дворце Сорбон он был назван Сорбоном… Но когда я вспомнил о нем, было уже поздно. Поздно потому, что ты, не пересилив горя и страданий, которые настигли тебя по моей вине, покинула этот свет. Поздно потому, что Марселя постарались отторгнуть от меня, боясь, что он будет вечно напоминать о тебе, о моей вине перед тобой. Напоминать о нашей любви, которая была твоей и моей весной… Этот пожелтевший листок со следами слез, твоих слез, эти написанные тобой слова «все прошло, все пропало» будут вечно звучать во мне. И я буду всегда испытывать тоску по тем нашим дням, по тебе, Серафи… И буду испытывать угрызения совести из‑за того, что не сумел оберечь нашего сына, не сумел приблизить его к себе, устроить ему достойное будущее… Сейчас, после того как мне вручили шкатулку с реликвиями нашей любви, мною владеет лишь одна мысль – отыскать Марселя Сорбона и, если он жив, принять участие в его судьбе…»

Шорох у дверей заставил Людовика поднять голову. Это был паж.

– Прошу прощения, ваше величество, – склонился он, – но вы повелели явиться герцогу Шуазелю. Он в приемной и ждет аудиенции.

– Да, да, я приму его, – торопливо произнес король. – Пусть войдет.

Шуазель вошел и не слишком умело поклонился. Затем он совершенно по–военному доложил:

– Генерал Шуазель ждет повелений вашего величества.

– Не генерал Шуазель, а герцог Шуазель, – с улыбкой поправил его король. – Привыкайте, мой дорогой, и чувствуйте себя уверенно в этом звании.

– Ваше величество, – чистосердечно ответил Шуазель. – Должен вам признаться, мне это очень трудно дается.

– Понимаю. Вы не из тех придворных шаркунов, которые воспринимают очередное возвышение как нечто должное. Тем лучше! Испытывая к вам расположение, я знаю, что могу положиться на вашу преданность. Верю, что она пребудет во все времена и во всех испытаниях.

– Ваше величество, верность – мой девиз. Я намерен взять его за основу моего герба. Позвольте мне служить вам со всем рвением, на которое способен. Испытайте меня.

– Все впереди, герцог. Но я позвал вас сейчас по другому поводу. Вчера в Трианоне мне довелось мельком услышать ваш разговор с маркизой, при котором присутствовала герцогиня Рубимон. Женщины упомянули в этом разговоре имя Марселя Сорбона. Мне не хотелось расспрашивать вас при них. Скажите, что вам известно о нем?

– Совершенно справедливо, ваше величество, разговор действительно шел о нем. Виконт Марильяк ввел вас в заблуждение. Герцогиня Рубимон уверяет, что Марсель Сорбон жив. Она принимала его в своем дворце, но затем он пренебрег ее гостеприимством и уехал. Герцогиня уверяет еще, что знает местопребывание его невесты…

Король молчал. Все норовили обмануть его, все подсовывали ему ложные сведения. Он повелел герцогу Бофору узнать и доложить о судьбе Марселя. И вот сторонник герцога докладывает, что Марсель погиб, ссылаясь на якобы достоверные сведения, полученные от коменданта Баньо…

– Вы полагаете, герцогиня Рубимон говорила совершенно искренне? – после недолгого молчания спросил король.

– Несомненно, ваше величество. Какой ей смысл лгать?

– Так где же Марсель Сорбон? – воскликнул король. Он был в сильнейшем возбуждении. – Мне надоела эта история! Бофор прилагает все усилия, чтобы скрыть от меня правду. Мне даже показалось, что он по каким‑то причинам пытается погубить бедного юношу, сына родной сестры. Поведение Бофора совершенно непостижимо. Он и его партия мало–помалу теряют вес в моих глазах. Но я прошу вас, герцог Шуазель, ни в коем случае не разглашать то, что вы сейчас услышали от меня, – поспешно добавил король.

– Ваше величество, можете положиться на мою скромность.

– Если Марсель Сорбон жив, я должен видеть его и говорить с ним. Он должен быть представлен ко двору. Я поручаю вам, герцог, заняться этим. В конце концов, мне надоели проволочки в деле Марселя. Разберитесь во всем этом, отыщите бедного юношу и представьте его мне.

– Я приложу все старания, ваше величество. Однако опасаюсь, что герцог Бофор станет воздвигать на моем пути препятствие за препятствием.

– Это мое повеление! – Король стукнул кулаком по столу, что означало высшую степень неудовольствия. – Он не посмеет препятствовать. Иначе…

Король не договорил. Но Шуазель понял, что герцог Бофор может попасть в немилость и лишиться всяческого благоволения. Стало быть, в открытую герцог не станет выражать недовольство. Это означало бы окончательную победу партии маркизы Помпадур, опасаться чего у него были все основания.

– Я отпускаю вас, герцог Шуазель. Верю, что вы приложите все силы, чтобы исполнить мое поручение.

– Не сомневайтесь, ваше величество. Ведь мой девиз – верность. Верность моему королю.

– Прекрасно. Я рад, что в вашем лице получил столь прекрасного верноподданного. А теперь я отпускаю вас. Меня призывает традиционное чаепитие у маркизы. Помнится, и вы приглашены.

– Совершенно верно, ваше величество, – маркиза удостоила меня чести. Так что позвольте вас сопровождать.

– Да, да, герцог, мы вместе отправимся в Трианон. К нам должны присоединиться маршал двора Ришелье и другие лица.

Когда король в сопровождении придворных вошел в малый зал Трианона, там уже собралась небольшая группка придворных. Среди прочих была и герцогиня Рубимон, аббаты Берни и Рулье, министры.

Маркиза дипломатично послала приглашение и герцогу Бофору. В то самое время, когда его карета подкатила к Трианону, король со свитой поднимался по лестнице малого дворца.

Герцогский сторонник виконт Марильяк вполголоса заметил:

– Поглядите, ваша светлость, этот новоиспеченный герцог уже успел подладиться к королю.

– Подумаешь! – фыркнул Бофор. – Уверяю вас, он скоро станет в тягость.

– Между нами говоря, король отличается неразборчивостью, – осмелел Марильяк, оглядываясь на всякий случай по сторонам.

Король со свитой первым переступил порог большой гостиной. Маркиза быстро пошла ему навстречу. Он взял ее под локоть и повел к двум золоченым креслам, стоявшим во главе стола.

Гости, разбившись на группки, как было принято, завели светский разговор.

Маршал двора Ришелье присоединился к кружку Бофора – он был из его партии, полагая, что маркиза рано или поздно лишится королевской благосклонности.

– Я должен вам кое‑что сообщить, – сказал он герцогу. – Но только конфиденциально.

Герцог отошел в сторонку, и Ришелье передал подслушанный им разговор короля с Шуазелем.

– Этот новоиспеченный герцог… – Бофору понравилось словцо, – …путается у меня под ногами. – Герцог презрительно поморщился. – Похоже, он собирается затеять интригу. Но я сумею ее пресечь. С Марселем Сорбоном давно все ясно. Он стал добычей рыб на дне залива – так и было доложено королю.

– Советую вам быть осторожней, Бофор, – заметил Ришелье.

– Вы, кажется, преувеличиваете значение этого Шуазеля. Король ищет опору не там, где следовало бы.

– Но очень может быть, что Шуазелю удастся выполнить поручение короля, и тогда его влияние усилится. И в его лице вы обретете сильного врага.

Виконт не мог устоять на месте. Не выдержав, он бочком подкатился к своему патрону и, поймав обрывок разговора, прошипел:

– Я вне себя, ваша светлость. Этот Шуазель выставляет меня лжецом.

– Не волнуйтесь, Марильяк, мы скоро избавимся от него, – с дьявольской усмешкой процедил Бофор.

Неожиданно он побагровел, увидев, что маркиза весьма любезно беседует с «этим Шуазелем». Более того, маркиза усадила его рядом с собой, среди избранных лиц.

Возле них вертелась и герцогиня Рубимон. Ей явно хотелось завоевать расположение маркизы и таким образом хоть на вершок приблизиться к королю. В конце концов она добилась своего – король почтил ее своим вниманием. И даже пригласил сесть рядом с ним.

Она бросила вызывающий взгляд на Бофора – между ними пробежала черная кошка. И все потому, что оба затеяли охоту на Марселя Сорбона. С той только разницей, что герцог хотел во что бы то ни стало погубить его, а герцогиня, наоборот, заполонить своей любовью.

Король обратил внимание на ее взгляд – слишком красноречив он был – и осведомился:

– Мне кажется, вы что‑то имеете против герцога Бофора, мадам?

– О, ваше величество, если бы только я одна, – ответила герцогиня со свойственным ей кокетством. – По–моему, ко мне присоединится большинство дам вашего двора во главе с нашей дорогой маркизой. Герцог никогда не был любимцем женщин, да и мы никогда не любили его. Сказать по правде, он – прошу простить меня за резкость – мужлан, далекий от галантности в обращении с нами.

Король невольно улыбнулся. Сам он был дамский угодник, и его отношение к женщинам все еще оставалось более чем светским.

– Вам виднее, – согласился он. И продолжал: – Но давайте оставим герцога в покое. Меня сейчас очень занимает один вопрос. И вы, герцогиня, могли бы ответить на него. Как сообщил мне герцог Шуазель, вы в беседе с ним и маркизой утверждали, что совсем недавно принимали у себя во дворце Марселя Сорбона. Между тем герцогский посланник виконт Марильяк уверял меня, что получил достоверные сведения о его гибели. Что вы на это скажете?

– Марильяк, мягко говоря, сильно преувеличил, ваше величество. – Герцогиня радовалась возможности подпустить герцогу шпильку. – На самом деле я совсем недавно принимала у себя Марселя Сорбона. Можете мне поверить, он пребывал в добром здравии. Правда, ему пришлось перенести многие испытания и опасности, но он вышел из них невредимым.

– Ах, любезная герцогиня, – оживился король. – Вы доставили мне большую радость своими словами. Я, признаться, очень озабочен судьбой этого юноши. Был бы вам признателен, если бы вы могли сказать, где он сейчас пребывает.

– К моему великому сожалению, мне это неизвестно, – наклонив голову, ответила герцогиня. – Я сама пытаюсь разыскать его и даже предприняла для этого некоторые шаги.

– Какие же? – поинтересовался король.

– У этого юноши есть невеста….

– Вот как! – хлопнул в ладоши король. – Продолжайте же, герцогиня. Вы доставляете мне истинное удовольствие своим рассказом. Какова же она, эта девушка?

– К сожалению, ваше величество, я нашла ее не вполне соответствующей добродетелям этого молодого человека…

– Вы в этом уверены?

– Боюсь, что да, ваше величество. Марсель Сорбон, на мой взгляд, достоин лучшей участи. Я бы устроила ему лучшую партию…

– Ну, хорошо, мне известно, что еще ни одна женщина не одобрила выбор мужчины, который ей нравится, если, конечно, он выбрал не ее, – лукаво протянул король. – Но при всем при том, ей должно быть известно, где находится ее суженый. Или она ревниво прячет его от взглядов таких прекрасных женщин, как вы, герцогиня?

– О, ваше величество, – расплылась в улыбке герцогиня. – Вы осчастливили меня своим комплиментом. Но должна вас разочаровать, она бы очень хотела спрятать его от меня как можно надежней. Но эта простушка сама не знает, где сейчас находится ее Марсель.

– Как это так? – король был неподдельно удивлен.

– Увы, ваше величество. Я и сама была огорчена. Но, видя вашу озабоченность судьбой этого достойного молодого человека, я приложу все старания, чтобы напасть на его след и представить его вам.

– Буду вам очень обязан, дорогая герцогиня. Вы доставите мне несомненную радость.

В это время по знаку, данному маркизой, слуги принялись расставлять карточные столы, зная расположение короля к карточной игре. Она же стала рассаживать партии. Партнерами короля по его выбору стали герцогиня Рубимон, мадам Л'Опиталь и маршал двора Бельвиль.

Случилось так, что Шуазелю досталось место за столом, где во главе с Бофором восседали Марильяк и Ришелье.

Пропустить такой случай? Ни за что! И Бофор, вскочив с места, как можно громче провозгласил:

– Я играю только с теми, кто мне по душе. С вами, сударь, я не буду составлять партию.

В гостиной мгновенно воцарилась тишина.

Шуазель побледнел. Ему было нанесено публичное оскорбление да еще в присутствии короля. Назревал скандал. Дело шло к вызову на дуэль.

Маркиза поспешно подошла к Шуазелю и тронула его за рукав. И очень своевременно. Шуазель собирался бросить наглецу перчатку.

– Пойдемте, герцог Шуазель! – Ее слова громко прозвучали в наступившей тишине. – Вы будете играть с более достойными партнерами.

Теперь побагровел Бофор – маркиза нанесла ему изящную пощечину, отразить которую он был не в силах. Все гадали, неужели король и на этот раз простит герцогу Бофору столь вызывающее поведение, да еще в салоне маркизы и при столь большом стечении знатных персон?

Но король был несвободен в своих действиях – с Бофором его связывали узы родства. Герцог был его кузеном. А это, увы, значило слишком многое.