Текст книги "Среди самцов"

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

Надо сказать, это представление Эльзе и ее «курочкам» понравилось значительно больше предыдущего. Прежде всего в нем было куда больше юмора – ну а кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов то обстоятельство, что перед женщинами отплясывали не какие-то наглые стриптизеры, а близкие, родные им люди – друзья, любовники и мужья, которые из кожи вон лезли, чтобы угодить своим избранницам.

Даже Одетта не смогла удержаться от смеха, когда парни, приспустив брюки, продемонстрировали дамам свое нижнее белье. Это было собрание всех возможных фасонов и моделей, какими только могли похвастать торговцы мужскими трусами. Особенно Одетту поразили трусы Спайка с изображением на причинном месте рождественского пудинга и белые в розовых разводах кальсоны Дункана, при виде которых Элли вся зарделась и от смущения закрыла лицо руками.

Когда же парни начали приплясывать, имитируя – каждый в силу своих возможностей – движения профессиональных танцоров, тут уж никто не смог удержаться от хохота. И не только потому, что движения этих парней казались такими уж смешными. Просто все эти хорошо знакомые в своем большинстве люди, избавившись от покровов, обрели совершенно иной, непривычный и оттого чрезвычайно забавный вид.

К примеру, Йен, которого Одетта всегда считала широкоплечим и стройным – по той, возможно, причине, что он имел обыкновение носить широкие, просторные пиджаки в клетку, – на поверку оказался человеком с цыплячьей грудью, но зато с выпуклым в виде горбушки животиком. Дункан вообще был тощим, как скелет, и к тому же с кривыми волосатыми ногами, а у Спайка Джеффриса красовалась на толстом бедре многоцветная татуировка с птичками.

Финальный трюк, когда парни хотели разом стянуть с тебя трусы, а потом одновременно прикрыть библейские места шляпками, которые они позаимствовали для этого из гардероба Сид, не удался. Что ни говори, для этого нужна была основательная подготовка, а Йен и его ребята в качестве танцоров на профессионалов никак не тянули.

Зато громовые аплодисменты и оглушительные приветственные крики, которые они получили от своих подруг в качестве вознаграждения за неудавшийся, в общем, номер, сторицей воздали им за все их усилия. Когда же парни, поклонившись и прихватив с собой кое-что из одежды, скрылись за дверью, задержавшийся на мгновение в зале Дункан, кое-как прикрыв себе чресла, сказал:

– Прошу вас, леди, собрать наши вещи и отнести к нам в бильярдную. Надеюсь, это не составит вам труда, верно?

– Какие милые парни, – сказала Сид, когда женщины, вызвав в очередной раз такси, отправляли мужчин в Брайтон.

– Ты это верно сказала – милые, – с чувством произнесла Джун, которая, стоя у дверей, посылала вслед своему Джею воздушные поцелуи. – Без них сразу стало как-то пусто и одиноко…

– Между прочим, у твоего Джея отличное тело, – сказала Сид Джун, толкнув локтем Одетту. – Верно, Одди?

– Правда? Я что-то не заметила. – Одетте не хотелось вдаваться в рассуждения о физических достоинствах сожителя ее подруги.

Когда она скрылась за дверью, Сид печально покачала головой и произнесла:

– Если не ошибаюсь, Одетта переживает сейчас трудные времена…

– Еще бы! – согласилась с ней Джун. – Банкротство – это не шутки.

– Да я не о том. Я о мужчинах. – Сид посмотрела на Джун в упор. – Похоже, она просто-напросто их боится. Бросается от них прочь, как раненый зверь, и наверняка в глубине души всех их презирает. Верно я говорю?

– Ну, «презирает» – это слишком сильно сказано… – задумчиво протянула Джун. Она знала, конечно, про неудавшийся роман Одетты с Калумом, но ей казалось, что ее подруга уже сумела пережить самое худшее. – Все-таки Одетта старается относиться к мужчинам непредвзято, то есть по справедливости.

– Я тоже так думаю, – рассмеялась Сид. – Она не похожа на женщину, которая стрижет всех под одну гребенку. – Подмигнув Джун, она добавила: – И у меня в этой связи возник некий планчик… Надеюсь, ты поможешь мне придать ему необходимую стройность и законченность?

32

На следующий день «девочки» проснулись очень поздно, и самочувствие их оставляло желать лучшего. Единственным исключением из правила была Эльза, которая тоже чувствовала себя не лучшим образом, но по другой причине. Всю ночь у нее в животе, не давая ей спать, толкался ребенок. Зато голова у нее – не в пример подругам – была на удивление ясной, поскольку вечером она практически ничего не пила.

Она разливала чай и раздавала страдающим от похмелья аспирин, виски с содовой и бутылочки с холодным пивом – короче, взяла на себя роль сестры милосердия. Есть никто не хотел – из опасений приступов тошноты «девочки» ограничились напитками.

– Бегать сегодня будешь? – спросила Джун у Одетты, которая в прежние времена при любых обстоятельствах пробегала по утрам несколько миль.

– Я забросила это дело, – пробормотала Одетта.

Джун, как это ни странно, посчитала, что это хороший признак. По мнению Джун, Одетта слишком изнуряла себя бесконечными занятиями гимнастикой, ежедневными пробежками и строжайшей диетой – вот и довела себя до нервного срыва.

Одетта придерживалась противоположного мнения и считала, что только упражнения и строжайшая диета помогали ей поддерживать тот бешеный ритм жизни, который она для себя установила, но говорить об этом Джун она не стала. В этом смысле они никогда друг друга не понимали.

Когда около полудня женщины снова собрались за большим столом, Одетта вынула из сумочки серебристый мобильник и протянула его Лидии.

– Мы брали его с собой, когда ездили тебя искать, – объяснила она. – Чтобы поддерживать связь с фермой.

– Не больно-то он вам помог, – сказала, поджав губы, Лидия. – Да и сыщики из вас, признаться, никакие. Если бы я не наткнулась случайно у клуба на Йена и его приятелей, до сих пор бы бродила по Брайтону.

– Мы же хотели как лучше, – виновато сказала Эльза.

Лидия между тем осмотрела свой телефон и пришла к выводу, что батарейки у него сели.

– Вот дьявольщина! – выругалась она, швыряя бесполезный телефон на стол. – А мне как раз должны звонить.

Одетта, прищурившись, холодно на нее посмотрела, но ничего не сказала.

Джун, однако, подобной тактичности не продемонстрировала.

– Было тебе одно сообщение, было, – сказала она. – И мы его прослушали: думали, может, что важное? Но это звонил Калум.

– Правда? – Глаза Лидии расширились от удивления. – И что же он сказал?

– Сказал, что Финли скоро обо всем пронюхает, – ледяным тоном произнесла Одетта. Бесстыдство этой молодой женщины ее поражало. – А еще он сказал, что ехать к нему на квартиру по этой самой причине никак нельзя.

Брови у Лидии выгнулись, как два вопросительных знака.

– Как-то все это странно. Вы уверены, что он сказал именно это?

– Короче, Калум был полон секретов и недомолвок, – решила не тянуть резину Джун. – У тебя что – должно было состояться с ним тайное свидание?

– Вы что – с ума сошли? – Тут Лидия неожиданно расхохоталась. – Просто Калум хотел поговорить со мной относительно предстоящих свадебных торжеств.

Одетта готова была покаясться, что разговор у них должен был состояться на другую тему. В следующую минуту, правда, Лидия сделала заявление, которое поколебало ее уверенность.

– Калум сказал, что, возможно, согласится предоставить в наше распоряжение свое поместье Фермонсо-холл, – проговорила она, вся лучась от радости. – Это такое щедрое предложение. Я на седьмом небе от счастья. Фин, естественно, ничего пока об этом не знает. Да и зачем ему говорить? Вдруг Калум передумает. У него семь пятниц на неделе…

Одетта стала смотреть в окно, чтобы никто не видел выступивших у нее на глазах слез радости. Слава богу, у Калума и Лидии пока что ничего нет!

– Но мне казалось, вы уже договорились с музеем «Уильям энд Мэри» о проведении свадебных торжеств, – заметила Элли.

– Это так, но у меня в последнее время желание справлять свадьбу среди древних реликвий что-то пропало, – сморщила носик Лидия. – И что может быть шикарней свадьбы в загородном поместье?

– Неужели Фермонсо-холл отремонтируют уже ко дню вашей свадьбы? – удивилась Джун. – Я слышала, он в ужасном состоянии.

– Я лично его не видела, – пожала плечами Лидия, – но говорят, это совершенно грандиозное здание, и вовсе не такое запушенное, как тебе кажется.

Одетта подумала, что ей тоже очень хочется увидеть Фермонсо-холл. С тех пор, как она впервые услышала о проекте Калума, она себе места не находила от любопытства.

– А почему бы нам не отправиться туда прямо сегодня? – спросила она, взглянув на Эльзу. – Ты вроде говорила, что он неподалеку. Заодно и прогуляемся.

– Не думаю, что это удачная мысль… – протянула Эльза. – Говорят, новые владельцы весьма ревниво оберегают свои владения и никого туда не пускают.

– Нет уж, мы обязательно туда пойдем! – Лидия была в восторге от этой затеи. – Ведь новый владелец поместья – Калум. Вы что, забыли? А ведь он практически уже мой родственник.

«И практически твой любовник», – захотелось добавить Одетте. Неожиданно она поняла, что эта мысль начинает ей даже нравиться – в определенном, извращенном смысле, конечно. Поскольку в последнее время положительными эмоциями жизнь ее не баловала, она стала находить радость даже в собственных страданиях.

* * *

Одетта отправилась гулять по участку и забрела на мельницу, где обнаружила помещения, которые, казалось, никто никогда не посещал и не убирал. Она не заметила, как на мельницу вслед за ней зашла Сид и, прислонившись к дверному косяку, стала за ней наблюдать. Одетта увидела ее только в последнюю минуту, когда повернулась к двери, чтобы уйти.

– Вот ты куда забралась, Одетта, детка, – сказала Сид. Она была одета в странный костюм, состоявший из шелковой пижамы, цыганской шали и резиновых сапог. – Что ж, я рада, что ты увидела эти апартаменты, поскольку мне лично они очень дороги. Здесь, – тут она обвела рукой завешанный паутиной просторный зал, – начинается царство моего покойного Джоба. При жизни он никого сюда не допускал. Даже меня. Это было его убежище, и он так хорошо меня выдрессировал, что я и теперь, после его смерти, бываю здесь крайне редко.

– Жалко, что столько места пропадает впустую, – сказала Одетта.

– Ты права. Этим комнатам просто необходимо, чтобы их снова обжили. Хочешь взглянуть на жилище Джоба? – предложила Сид.

Женщины поднялись по лестнице в чердачное помещение – пыльное и захламленное. Впрочем, здесь были не одни только хлам и мусор. У стены стояли большой телевизор и мощная стереосистема, а в боковой пристройке скрывались холодильник и микроволновая печь.

Одетта заглянула и в ванную – уж осматривать так осматривать – и решила, что сантехника, в общем, еще очень даже ничего себе.

– А теперь заглянем в его спальню, – сказала Сид и потащила Одетту за собой наверх по еще более узкой и рассохшейся лестнице.

Это было совсем уже крохотное помещение, большую часть которого занимала двуспальная кровать. Между тем Сид дожидалась ее у перил еще одной, весьма ненадежной с виду лестницы.

– Нас ждет последнее восхождение – и самое опасное, – сказала она.

Они поднялись по скрипучей лесенке на самый верх, где ничего, кроме пыли и трухлявых балок, не было.

– А вот теперь смотри! – сказала Сид и постучала ноготком по стеклу мутного окошка размером с открытку. – Отсюда открывается лучший в округе вид на Фермонсо-холл. Сидя здесь, можно в ясную погоду сосчитать даже пятнышки на шкурке у гуляющего по парку олененка.

Одетта, как ей было велено, посмотрела в оконце, но ничего, кроме расплывчатого силуэта какого-то большого старого здания, рассмотреть не смогла.

– Знаешь что я тебе скажу? – произнесла Сид, неожиданно повернувшись к ней и блеснув в полумраке глазами. – Переезжай сюда и живи здесь.

– Как это? – спросила Одетта, приоткрыв от удивления рот.

– А очень просто. – Сид протянула ей руку, словно предлагая тут же, на месте, скрепить сделку рукопожатием. – Мне нужен водитель, а тебе – насколько я знаю – дом. Да тебя, можно сказать, сама судьба ко мне привела. Неужели не понимаешь?

Одетта еще раз посмотрела на Фермонсо-холл, который на расстоянии казался блеклым, заброшенным и непривлекательным. Но Калум собирался его перестроить и превратить в самый дорогой и фешенебельный загородный ресторан в Англии. Впервые за долгое время ею овладело возбуждение выслеживающего дичь охотника. Сама судьба – и в этом смысле Сид была совершенно права – предоставляла ей возможность поселиться поблизости от купленного Калумом поместья и лично разузнать, как воплощаются в жизнь его планы. Пожимая Сид руку, Одетта думала о том, что уж лучше следить за Калумом из этого окошка, нежели мотаться за ним на мотороллере по всему Лондону.

33

День стоял ясный, но холодный, поэтому по распоряжению Эльзы всем дамам выдали перчатки, шарфики и теплые шапочки, причем аксессуары нашлись всех размеров, раскрасок и стилей. Стиль «ретро» был преобладающим.

– У твоей матери есть все, что угодно, – удивилась Джун.

– Просто у матери и у Джоба всегда гостило множество людей, – объяснила Эльза. – Это осталось от них. Кроме того, как вы, наверное, успели заметить, мать никогда ничего не выбрасывает. – Она поглядела на карту и добавила: – Нам надо пройти мили полторы, не больше, так что, если мы прибавим прыти, не пройдет и получаса, как мы увидим Фермонсо-холл.

– Послушай, Эльза, может, тебе в твоем состоянии не следует пускаться в такое путешествие? – озабоченно спросила Элли.

– Наоборот, мне нужно побольше двигаться, – рассмеялась Эльза. – Так что, если вы не станете слишком громко смеяться, когда я стану бегать за кустики, прогулка у нас получится просто на диво.

Джун в оранжевых детских валеночках – уж такие маленькие у нее были ножки – довольно быстро нагнала Одетту и пошла с ней рядом, смешно семеня своими короткими ножками.

– Ну как? Сид с тобой уже поговорила? – спросила она.

– О чем это?

– О том, чтобы ты поступила к ней на работу – да и вообще осталась здесь жить. Я лично считаю, – прошептала Джун, – что это прекрасная идея.

– Я сказала ей, что подумаю, – ответила Одетта, натягивая меховую монгольскую шапку поглубже на уши. Она никак не могла взять в толк, с чего это Джун перешла вдруг на шепот.

– Да о чем тут думать? – Вид у Джун, надо сказать, был удивленный. – Я бы, к примеру, с радостью согласилась здесь жить и водить роскошные машины, которые стоят в гараже ее мужа.

– Все не так просто, как тебе кажется. – Одетта оглянулась, чтобы убедиться, что Эльза их не слышит. – Во-первых, мне бы не хотелось становиться между матерью и дочерью – ты ведь знаешь, какие сейчас напряженные у них отношения… Ну и во-вторых: получив место у Сид Френсис, я должна, что называется, поставить крест на своих планах найти приличную работу в Лондоне. Это не считая того, что я просто не люблю жить в сельской местности.

– Сид вчера раскинула карты Таро, – с заговорщицким видом произнесла Джун. – И они ей сказали, что тебе сейчас самое место – здесь.

– Ну разумеется. Она вытащила ту самую карту, на которой значилось: «Найми себе в водители эту истеричную обанкротившуюся бабу», – так, что ли? – саркастически ухмыльнулась Одетта.

– Дурища! Судьба дает тебе возможность отсидеться в тихом месте, успокоиться, а потом начать все сначалаи с новыми силами, а ты рожу воротишь! – распалилась Джун. – Эгоистка ты – вот что я тебе доложу.

– Что ты сказала? – с воинственным видом осведомилась Одетта, подождав, пока пухленькая, коротконогая Джун возьмет небольшой подъем.

– Ничего особенного. Сказала лишь, что ты – эгоистка, – тяжело дыша, пробормотала Джун, нагоняя подругу и устремляя на нее вызывающий взгляд. – Причем эгоистка особенная, с вывертом, которая думает исключительно о своих печалях.

– О чем же мне еще думать, коли я всего лишилась? – удивилась Одетта.

– Прежде всего о том, как жить дальше. – Джун попала ногой в кроличью нору, высвободила конечность, выругалась, после чего снова пристально посмотрела на Одетту. – Сид для тебя сейчас – настоящая палочка-выручалочка. Помяни мои слова… – Тут несчастная Джун споткнулась и разорвала о колючую изгородь свои парадные брюки.

Если разобраться, предложение Сид и в самом деле было довольно щедрым – она разом предлагала Одетте и работу, и дом – то есть то, чего она лишилась и в чем так отчаянно нуждалась. Конечно, стиль жизни ей пришлось бы изменить полностью – это уж наверняка, но тут возникал вопрос, не пора ли перестать думать о стиле жизни и поразмышлять о жизни как таковой.

Опустив голову и глядя на засыпанную снегом траву, Одетта думала, что каждая травинка, на которую она наступает, отныне принадлежит Калуму Форрестеру. У ее отца была любимая пословица, что если бы мысли были лошадьми, то каждый бродяга ездил бы верхом. Теперь же у нее, Одетты, с легкой руки Сид будут сотни лошадей – под капотами принадлежавших покойному Джобу антикварных автомобилей. Так, может, и впрямь стоит послать к черту прошлую жизнь – и рискнуть? Повытоптать калумовскую травку?

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как отстала от компании, а когда подняла глаза, увидела, что «девочки» дожидаются ее у живой изгороди у дороги, образовав яркую, как цветник, живописную группу.

Когда Одетта подошла, выяснилось, что разговор шел о весьма насущной проблеме: как, ни в чем себе не отказывая, прекратить набирать вес. Потом снова вернулись к актуальнейшей теме: свадьбе Лидии, которая, надо признать, этими разговорами изрядно уже всех достала.

– Только представьте себе, – ворковала эта тощая блондинка, которой следовало думать не о том, как потерять вес, а о том, как хоть самую малость его набрать. – Этот будет новое слово в свадебных торжествах! Праздничное шествие откроет Эльза с младенцем на руках, потом пойдет Элли с младенцем в животике и с крошкой, которая будет семенить у ее ног… ну а потом уже, конечно, Джун…

– Просто потому, что она всегда выглядит, как беременная, – мрачно закончила за нее подруга.

– Ничего вы не понимаете в свадьбах, – коротко резюмировала Лидия и сделала попытку объяснить свою позицию еще раз: – Это будет символический праздник любви, красоты и материнства – вот что это такое будет! Не знаю, правда, – добавила она, с минуту подумав, – куда девать при этом всех этих гадких и грубых мужчин. Они совершенно не вписываются в торжество, каким я его себе представляю.

«А еще ты забыла сказать о старых одиноких бабах без кавалеров, – подумала Одетта. – По-моему, они еще больше будут выбиваться из твоего торжества…»

После этого небольшого импровизированного привала женщины снова двинулись вперед, продолжая болтать обо всем, что только приходило им в голову. Одетта, которая брела теперь в самом конце процессии, чувствовала себя одинокой, покинутой и никому не нужной.

Когда наконец перед женщинами предстал во всей своей красе Фермонсо-холл, их прежде всего поразили размеры здания. Представшее перед ними здание было в прямом смысле грандиозным и отличалось удивительно гармоническими линиями и пропорциями. Кроме того, оно было просто красиво – по-настоящему, без скидок. Калум купил себе не просто старинное поместье – он приобрел в собственность сказочный дворец.

– Так ты здесь собираешься выходить замуж? – затаив дыхание, спросила у Лидии Элли, пораженная в самое сердце великолепием здания.

Лидия кивнула, живо представив себя в подвенечном платье у подножия широченной резной каменной лестницы, которая вела к забранному в гранит парадному входу.

– Девочки, пора домой! – Эльза указала на солнце, которое уже стало опускаться за близлежащий лес.

– Неужели нельзя подойти поближе? – спросила Лидия, которая вовсе не торопилась покидать место своего предстоящего бракосочетания.

– В следующий раз подойдем, – сказала Эльза, глянув на часы. – Я обещала Йену быть в Лондоне к шести. Может быть, кто-нибудь поедет со мной?

Одетта открыла было рот, чтобы выразить свое согласие, но промолчала. Никуда она отсюда не уедет. И будет здесь жить – рядом со сказочным замком Калума. Она выяснит, что он задумал, любой ценой.

– Не думаю, что поеду с тобой в Лондон, – сказала Одетта Эльзе. – Твоя мать предложила мне здесь работенку.

– Только не говори мне, что ей понадобился рекламный агент, – расхохоталась Эльза.

– Нет, ей всего-навсего понадобился водитель, – ответила Одетта. – Кроме того, она сказала мне, что я могу жить здесь бесплатно, а при моих стесненных материальных обстоятельствах это большое подспорье.

– Ну и как? Ты согласилась? – спросила Эльза, награждая Одетту колючим взглядом.

– Нет еще, но у меня появилось сильное искушение сказать ей «да». В данный момент я в целом мире никому особенно не нужна.

– Вот как? А нам с Йеном? Как-никак ты у нас живешь.

– Я решила избавить вас от этой повинности. Если честно, ребята, вы были ко мне чертовски милы, но, как говорится, пора и честь знать.

– А нам так нравилось, что ты живешь у нас в доме… – В голосе Эльзы слышались чуть ли не умоляющие нотки. – Он такой большой и пустой, а ты как-то ухитрялась его заполнять. Своим голосом, своим присутствием, энергией – всем. К тому же тебе надо работать. И обязательно в Лондоне. Ты же любишь Лондон?

– Я слишком долго на всех вас полагалась, а мне давно уже пора зажить собственной жизнью. Может, я найду свою судьбу в этих местах? – Одетта обвела рукой поля и видневшуюся на горизонте полоску леса. – Есть, правда, одно обстоятельство, которое меня смущает. Не хотелось бы мешать твоему сближению с матерью и вообще вторгаться в ваши отношения. Меня же не оставляет чувство, что Сид берет меня на работу из-за тебя…

Эльза покачала головой.

– Даже и не думай об этом. Мать всю жизнь делала только то, что хотела. К тому же жить с ней не сахар. Стоит мне провести у нее пару дней, как я начинаю уже собираться домой. Так что тебе придется с ней непросто.

– Но я-то жить с ней не собираюсь. Насколько я понимаю, для жительства мне определена мельница.

У Эльзы чуть глаза из орбит не выпрыгнули.

– Она отдала тебе мельницу? Да там шею сломать проще простого. Что же она не пригласила тебя в дом? Неужели ей там не одиноко?

– Я не против пожить на мельнице. А твоя мать вовсе не так склонна к одиночеству, как тебе, возможно, кажется. Более того, она от этого страдает.

– Ты ничего не понимаешь. – Видно было, что Эльза стремилась достучаться до подруги, просто не находила нужных слов. – Слишком давно она живет в одиночестве, чтобы любить людей. Даже Джоб был для нее не более… не более, чем домашнее животное. А еще она ужасная эгоистка и самодурка – вот!

Одетта подумала, что, если внести в описание, данное подругой кое-какие коррективы и малость переставить акценты, получится отличный портрет самой Эльзы.

– Думаешь, я преувеличиваю? – Эльза решила сделать еще один заход. – Думаешь, в ее характере мало дряни? Она еще покажет тебе, где раки зимуют! От нее все настрадались – и мой отец, и ее разлюбезный Джоб, даже прислуга, которая, кстати, никогда у нее не задерживается.

– Послушай, детка, что ты так меня ею пугаешь? Мне же, в конце концов, не замуж за нее выходить? – рассмеялась Одетта. – Я просто собираюсь возить ее по округе.

Эльза на мгновение прикрыла глаза, словно признавая свое поражение. Потом снова посмотрела на Одетту в упор.

– Одетта, я хочу, чтобы ты дала мне клятву… Поклянись, что остаешься здесь не из-за Калума, который, чует мое сердце, где-то рядом!

Одетта не могла дать Эльзе такой клятвы. Она и без того в последнее время слишком часто лгала друзьям. Уж коли ты начинаешь новую жизнь, то, как говорится, начинай ее с чистой страницы.

– Все понятно, – жестко сказала Эльза. – В таком случае прими хотя бы к сведению то, что я узнала об этом человеке через своих друзей. Знаешь ли ты, как он добывал деньги, чтобы купить этот свой сказочный замок? Возможно, половина тех денег, что он вложил в особняк, получена преступным путем.

К удивлению Эльзы, Одетта расхохоталась.

– Надо отдать этому парню должное. У него полно оригинальных идей.

Эльза почувствовала, как ее волной захлестнула ярость.

– Оригинальных, говоришь? – прошипела она. – Ну так слушай. Думаешь, он по своей воле приехал с приятелями на вечер открытия «РО»? Черта с два! Это я его заставила. Я застала его при компрометирующих обстоятельствах с чьей-то женой и пригрозила обо всем рассказать мужу. Он испугался скандала – ну и приехал. Как видишь, мне даже пришлось его шантажировать!

Одетта почувствовала, как ревность, словно кислота, стала разъедать ей душу.

– Скажи, с кем он был, очень тебя прошу!

– Это не имеет значения. Суть в том, что он пытался разорить тебя с самого начала.

– А ты, стало быть, посредством шантажа меня выручила?

– В тот вечер это был единственный способ призвать его к порядку. Если бы не приехали гости, «РО» приказал бы долго жить, даже не открывшись.

– Он приказал долго жить через несколько недель после открытия. Так что какая разница? – сказала Одетта. Она пыталась защитить Калума, хотя имевшиеся в ее распоряжении аргументы показались бы другому человеку как минимум легковесными. – На самом деле, Калум затеял всю эту историю с рестораном, чтобы меня проверить. Хотел узнать, на что я способна, как буду действовать в экстремальных условиях…

– Одди, у тебя с головой все в порядке? – участливо спросила Эльза.

Одетту, однако, сбить с мысли такого рода вопросами было трудно.

– Говорю же тебе: он устроил мне проверку. И я могла ее пройти, если бы не некоторые чрезмерно заботливые подружки, которые вмешались в дело и все испортили…

– Испортили?! – теперь уже Эльза начала терять терпение. – Да мы, если хочешь знать, в тот вечер спасли твою задницу!

Одетта заткнула уши, чтобы не слышать того, что не укладывалось в ее, прямо сказать, нестандартную схему.

– Если бы вы тогда не вмешались, Калум наверняка бы меня полюбил. Как вы не понимаете? Калум играл со мной в некую придуманную им игру, я приняла ее правила, и если бы выиграла – он одарил бы меня своей любовью. Понятно?

– Ерунда! – коротко сказала Эльза. – И какие тут, к чертям собачьим, правила? Это с самого начала была игра без правил. Вообще-то Калум вложил деньги в твой ресторан только для того, чтобы произвести впечатление на Лидию. А когда выяснил, что ей на «РО» наплевать, то и начал играть в свои игры, целью которых, между прочим, было свои деньги из дела забрать. Ну а потом, когда на горизонте замаячил Фермонсо-холл и ему потребовалась вся его наличность, он приложил все усилия, чтобы этот процесс ускорить.

– Как ты ошибаешься! Как бесконечно ошибаешься! – воскликнула Одетта. Она уже не шла, она почти бежала, подсознательно стремясь отделаться от докучливой собеседницы, пытавшейся разрушить ее внутренний мир. – А все потому, что многого не знаешь. Калум приехал ко мне на Новый год, хотел заключить со мной сделку, а когда я отказалась, не ушел, а предложил мне заняться с ним сексом. Вот и толкуй теперь о том, что я ему не нужна. Нужна! Он нашел во мне человека, равного ему по характеру, уму, выдержке и умению вести дела. Другими словами, существо, равное себе во всем, а стало быть, достойное его. Мы живем в двадцать первом веке, когда мужчина предпочитает бросать женщине вызов, нежели дарить ей бриллианты. Неужели ты, Эльза, этого не понимаешь?

Эльза тяжело вздохнула.

– Милая Одетта, любовь – это не дуэль двух джентльменов. Это даже не поединок полов. Это прежде всего бездна доброжелательства, доверия и уважения, которые мы проявляем по отношению к своему партнеру, что, конечно же, не исключает всепоглощаюшей взаимной страсти и, заметь, глубочайшей нежности. А еще любовь – это общие воспоминания, маленькие семейные радости, шутки у камина… Иначе говоря, любовь – это нечто неизмеримо большее, нежели ты думаешь.

– Не надо мне всего этого говорить, – сказала Одетта, гордо вздернув подбородок. – Я знаю, что такое любовь.

– А я полагаю, что не знаешь, – покачала головой Эльза. – Ты вот говоришь, что любишь Калума. А между тем у вас с ним нет ничего общего…

– Ничего, скоро у нас с ним будет общий почтовый индекс, – сказала Одетта и, добавив прыти, с легкостью обогнала беременную Эльзу и побежала дальше, оставив ее далеко позади.