Текст книги "Среди самцов"

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

Фиона Уолкер
Среди самцов

Посвящается женщинам, олицетворением которых стала моя Одетта.

ЗАКУСКА

Одетта выключила видеомагнитофон, вынула кассету и сладко потянулась. Она провела два чудных дня, наказывая себя за всякого рода излишества строгой диетой (она уже забыла, как это иногда бывает приятно), и с того момента, когда у нее во рту побывал мясистый язык Барфли, ее уста не соприкасались ни с чем, кроме минеральной воды и зубной пасты. В результате она чувствовала себя превосходно: самую малость похудела и во всех смыслах очистилась – и физически, и морально. Короче, была в форме, чтобы появиться на «приеме года».

Подвизаясь в рекламном бизнесе, Одетта отлично знала, что в этой сфере все подобные вечеринки именуются исключительно «приемами года», хотя, если разобраться, их задавалось иногда даже по нескольку за день.

Сегодня должна была состояться презентация кулинарной книги знаменитого повара Уэйна Стрита. Время для этого было не самое удачное: был рабочий день в разгаре лета. Впрочем, издатели не сомневались, что все мало-мальски известные книготорговцы и бонзы масс-медиа – из тех, что еще оставались в Лондоне, – на презентацию все-таки явятся: меню, составленное лично Стритом, чего-нибудь да стоит! Одетта, которой правдами и неправдами удалось попасть в число приглашенных, была настолько взбудоражена этим событием, что сразу же занялась, поиском подходящего случаю наряда и нашла нечто восхитительно-воздушное из тончайшего хлопка.

Друзья шутили, что Одетта сидит только на унитазе или в машине – все же остальное время находится в непрерывном движении. Сегодняшний вечер тоже не был в этом смысле исключением. Она носилась по квартире, как метеор, на ходу подкрашиваясь, опрыскивая себя духами и надевая украшения, не обращая внимания на беспрерывно бубнивший телефон, поставленный на автоответчик. Но вот послышался хорошо знакомый голос:

– Дорогая, это Эльза. Умираю, хочу знать, что было после того, как ты в воскресенье вернулась в Лондон. Джез рассказывал, что ты все время целовалась на заднем сиденье с неким здоровяком. А ты говоришь, что на мужчин у тебя совершенно нет времени – ах ты маленькая лгунья! Скажи, ты собираешься взять этого типа с собой на представление у Джун? Если да, я сделаю все, чтобы разжиться билетом, хотя, как говорят, их уже все распродали. Обязательно позвони мне сегодня вечером, если сможешь!

Одетта посмотрела на часы. Звонить Эльзе означало опоздать на вечер, кроме того, она была не расположена выслушивать шутки подруги по поводу незадавшегося уикенда. Хотя все начиналось совсем неплохо. Она была самую малость пьяна, находилась в приподнятом настроении, и идея погулять по залитому солнцем саду Гленнов и пофлиртовать показалась ей удачной. Другое дело, что она неудачно выбрала себе партнера. Мужлан Барфли для таких прогулок совершенно не годился; тем более ей не стоило с ним целоваться да еще тащить после этого за собой в Лондон. Она отшила его вскоре после того, как Джез высадил их у метро. Слава создателю, Барфли, прежде чем отправиться в Лондон, пропустил в пабе столько темного, что не очень-то этому противился. Как говорится, был настроен на любовь ничуть не больше, чем она сама. Больше она к нему даже не подойдет. Сделает вид, что знать его не знает.

Таких ошибок на счету Одетты было не так уж много, и ей хотелось забыть об этом досадном недоразумении как можно скорей. Что и говорить, ее вкус временами давал сбои, но чему тут удивляться, когда судьба сталкивала ее то с разного рода сомнительными пижонами, то со средней руки бизнесменами, то с так называемыми «плохими» парнями, обитавшими в криминальных районах? Точно так же давала сбои и ее манера выговаривать слова, подражая представителям образованных и обеспеченных классов, природный акцент-то у нее тот еще – так сказать, наследие квартала мелких лавочников, где она родилась и выросла и где, по мнению матери, должна была подыскать себе мужа, как это сделала ее сестра. Ну так вот: этот самый Барфли являлся типичным представителем того слоя британского общества, с которым Одетта была знакома с детства и с которым всячески стремилась порвать. Это уже не говоря о том, что весил Барфли под сто килограмм и целоваться с ним было так же неприятно, как жевать после темного пива холодную пресную лепешку из индийского ресторана.

Собственно, после общения с Барфли Одетта и обрекла себя на строгую диету – во всех отношениях. Барфли, конечно, ничего этого бы не понял. Для него такая метода очищения являлась, должно быть, чем-то сродни средству для усыпления выбракованных собак.

Прием давали в частном привилегированном клубе «Офис Блок», одним из трехсот тщательно отобранных членов которого являлся и сам виновник торжества. В свое время Уэйн Стрит был шеф-поваром этого клуба и, возможно, состоял бы в этой должности по сию пору, если бы не переключился на написание кулинарных книг и рекламную деятельность.

Уэйна Стрита смело можно было считать гвоздем сезона. Этот обласканный масс-медиа удачливый кулинар был, казалось, всюду: улыбался с плакатов и витрин, участвовал во всевозможных телепрограммах, рекламировавших продукты питания, и раскатывал по стране с толпой помощников, устраивая массовые шоу под названием «Стиль жизни Стрита». Его первая книга разошлась в миллионах экземпляров, а о его отношениях с некоей кинозвездой подробно писали во всех газетах. Помимо всего прочего, Стрит возглавил крайне успешную рекламную кампанию по продаже за границей британской говядины, которую, кстати, разработала во всех деталях не кто иная, как Одетта.

Одетта собиралась открыть собственный ресторан. В благодарность за организованную ею рекламную кампанию, которая принесла Уэйну что-то около полумиллиона, она рассчитывала на его содействие.

Сегодня вечером, к примеру, Уэйн обещал познакомить ее с полезными в таком начинании людьми. Официально на сегодняшнем вечере Одетта должна была развлекать парня, финансировавшего рекламную кампанию по продаже говядины, но она не сомневалась, что если ей представится возможность перекинуться словом кое с кем из корифеев ресторанного бизнеса, то уж она-то такого шанса не упустит. Когда на каком-нибудь сборище было необходимо протолкаться к нужному человеку, Одетта проходила сквозь толпу с такой же легкостью, как нож проходит сквозь масло.

Кто бы знал, с каким удовольствием Одетта платила бы тысячу в год членских взносов, если бы ее приняли в «Офис Блок», но об этом оставалось только мечтать. Для этого клуба она была слишком ничтожной личностью, пусть она и считалась одним из лучших рекламных агентов в стране. Никого не волновало также, что она получала зарплату, исчислявшуюся шестизначным числом, имела обширные связи в деловом мире и светском обществе и о ней частенько писали газеты. По меркам «Офис Блока» она была просто-напросто мошкой.

По правде сказать, Одетта надеялась, что, если она обзаведется собственным делом, в частности, модным рестораном, который прогремит на весь Лондон, ситуация в данном вопросе может коренным образом перемениться.

Оставив свой «Бимер» на платной стоянке, Одетта мельком глянула на свое отражение в темном стекле машины, пришла к выводу, что выглядит безупречно, и направилась ко входу в «Офис Блок». Когда она вошла в помещение, клуб уже жужжал, как улей; общее впечатление было такое, что здесь проходит не презентация книги, а конкурс фотомоделей. Одетта наклеила на лицо соответствующую случаю ослепительную улыбку и стала пробираться к эпицентру всего действа, чтобы поприветствовать Уэйна Стрита. Покончив с официальной частью и все еще улыбаясь, она выбралась на простор и тут услышала знакомый голос.

– Привет, шлюшка! – донесся до нее жизнерадостный вопль.

Одетта едва заметно поморщилась. Это была белокурая Лидия Морлей – дама, чрезвычайно привлекательная внешне, но крикливая, как торговка, и ужасная сплетница. Кроме того, она была большая любительница выпить и закусить за чужой счет. По этой причине Одетта нисколько не удивилась, встретив ее на приеме в «Офис Блоке». Не удивилась, но радости от встречи тоже не испытала. И не только потому, что ей самой пришлось основательно потрудиться, чтобы разжиться приглашением на этот вечер. В отличие от Лидии она терпеть не могла смешивать дело и удовольствие; старалась, чтобы они находились друг от друга на известном удалении – как, например, холодные закуски и десерт на обеденном столе. При этом она сознательно отодвигала от себя основное блюдо – любовь, брак и счастливую семейную жизнь – возможно, потому, что ждала, когда будет испытывать ко всему этому настоящий, «волчий» аппетит.

Между прочим, Лидия была свидетельницей ее неуклюжего флирта с Барфли. Зная о том, что эта женщина столь же болтлива и лишена такта, как третьеразрядная бульварная газетенка, Одетта ни секунды не сомневалась, что Лидия брякнет об этом в самый неподходящий момент – скорее всего, в присутствии какого-нибудь важного для Одетты собеседника.

– Одди, дорогуша! – Лидия подплыла к ней, таща за собой за руку высокого светловолосого мужчину, чье лицо показалось Одетте знакомым. – Я была уверена, что тебя здесь встречу. Надо же тебе отлавливать потенциальных клиентов для своей конторы. Кстати, ты знакома с моим новым приятелем Финли?

Разглядывая красивого Финли, единственным недостатком во внешности которого были слишком большие промежутки между зубами, Одетта вспомнила, что когда-то познакомилась с ним через Джун – даму, известную в богемных кругах под прозвищем Связистка. Финли показался ей довольно милым, разве что малость заторможенным, но она сразу поняла, что долго он не продержится: Лидия меняла любовников с такой же регулярностью, как постельное белье, перчатки или колготки.

– Рада видеть тебя, Финли. – Одетта в знак приветствия протянула ему руку: она терпеть не могла, когда мужчины, привлеченные ее сногсшибательным бюстом, лезли целоваться в щечку, чтобы хоть на мгновение прижаться к ее сиськам. Она давно уже заметила, что мужчины прежде смотрят на ее выдающуюся грудь, а уж потом поднимают глаза на ее далеко не выдающиеся черты. По счастью, Финли сейчас больше занимал довольно скромный бюст Лидии.

– Ты представляешь? – хихикнула Лидия. – Сегодня Финли вызволил меня из заведения для сексуальных рабынь. Правда, дорогой?

Одетта удивленно выгнула бровь. Зная Лидию, она могла предположить все, что угодно.

– Дело в том, что я решила стать консультантом по сексуальным проблемам, – пояснила Лидия, – и посещаю курсы «Как справиться с импотенцией». Скука смертная. Если верить лектору, партнеры, чтобы восстановить угасшие чувства, месяцами должны спать в трусах и друг до друга не дотрагиваться.

– И Финли, значит, тебя с этих курсов забрал? – Одетту, которая спала не только в трусах, но еще и в футболке, эти слова неприятно задели.

– Именно. Сказал, что я могу попрактиковаться на нем. – Тут Лидия хихикнула снова. – Но вместо этого затащил меня на прием. Так что я пока все больше практикуюсь на эклерах.

Финли громко закашлялся. Вид у него в этот момент, признаться, был весьма смущенный. Тут Одетта впервые обратила внимание на корку у него около ноздрей. То ли у парня был насморк, то ли он баловался кокаином. Одетта решила, что последнее наиболее вероятно. А коли так, ничего удивительного, что Финли притащился с Лидией именно в «Офис Блок». Клуб неофициально именовался «Кокаиновое эхо» – из-за звуков, которые издавали носом любители кокаина, втягивая в себя в его многочисленных коридорах и подвалах заветное зелье.

– Посоветуй, – произнесла Лидия, смахивая воображаемые крошки с платья Одетты, – что надо надевать по случаю увольнения? Я потому тебя спрашиваю, что у тебя, на мой взгляд, как раз такое платьице, как надо – скромное и незаметное, словно у скорбящей старой девы. Или же ты посоветуешь что-нибудь более вызывающее и сексуальное? Дескать, катитесь вы все к такой-то матери!

Одетте не понравилось направление, которое стал принимать разговор. Она почти не сомневалась, что Лидия не знает о принятом ею недавно решении, но чем черт не шутит? Уж с кем, с кем, но с Лидией ей о своих делах говорить не хотелось. Они с ней никогда не были близкими подругами, и Лидия, по сути, совершенно ее не знала. Считала, к примеру, что она – охотница до мужчин, настоящая сексуальная хищница. Другими словами, бездумно верила в слухи, которые распространяли насчет Одетты Джун, Эльза и Джез, чтобы ее поддразнить. А слухи эти были весьма далеки от истины.

– Разве ты не работаешь у Джун в «Иммедиа»? – уточнила Одетта и незаметно окинула взглядом огромный зал, мечтая заприметить знакомых, которым можно было бы сплавить эту парочку.

– В принципе да. Более того, мне только что предложили место одной руководящей дамы. У нее, говорят, заточка стала не та. Но я, между прочим, тоже не так заточена, чтобы сидеть на одном месте с девяти до пяти. Ты просто счастливица, что тебе нравится ходить на службу, дорогуша.

– Так ты полагаешь, что я нахожусь на работе только с девяти до пяти? Зря! – выпалила Одетта, хватая с подноса проходящего мимо официанта бокал с минеральной водой и залпом ее выпивая. – На самом деле я могу высидеть на рабочем месте куда дольше. Уж такая у меня мозолистая задница.

– Ну, я бы так не сказал, дорогая. – Финли откровенно восхищался ее кругленьким и крепеньким задом, чем сразу заработал в ее глазах несколько очков. Одетте было очень не по душе то обстоятельство, что все были без ума от ее груди, полностью игнорируя ее зад, который она, пользуясь всевозможными тренажерами, можно сказать, вылепила сама. Ей казалось несправедливым, что люди воздают хвалу той части ее тела, которую она получила готовенькой, без всяких усилий со своей стороны – как говорится, по прихоти судьбы. Тепло улыбнувшись Финли, она подумала, что Лидия сделала верный выбор. Конечно, в привычке нюхать кокаин ничего хорошего нет, но этот порок приходится принимать вместе с достоинствами и положением своего избранника.

– Вы чем вообще занимаетесь? – спросил ее между тем Финли.

– Рекламой и продвижением на рынок товаров, – гордо ответила она. – Но в ближайшее время я собираюсь открыть ресторан!

Только когда Финли одарил ее удивленным взглядом, Одетта поняла, что наделала. Она проговорилась. А ведь она считала, что уже отделалась от вредной привычки открывать душу перед людьми.

– Как?! – замирая от восторга, воскликнула Лидия. – Так ты, значит, уходишь из своей конторы? Уж не потому ли ты здесь? Только не говори мне, что явилась сюда, чтобы упросить Уэйна Стрита стать твоим шеф-поваром!

Одетта оглянулась в надежде, что никто из ее коллег Лидию не слышит. Да, она подала заявление об уходе неделю назад, но для большинства это пока что было тайной. Было решено, что новость о ее уходе станет достоянием гласности только после того, как руководство подберет ей замену.

– Включаться в крысиные бега – это так современно, – продолжала между тем взахлеб повествовать Лидия. – Люди бросают надежную гавань в виде хорошей работы и большой зарплаты и отправляются в одиночное плавание. Нынче это в моде. Ты, Одетта, такая у нас умница – всегда в курсе последних веяний. Но Фин, между прочим, тоже ушел с работы. Из-за меня. Правда, Фин? – спросила она с таким видом, будто Финли по меньшей мере купил ей кольцо с бриллиантом.

– Ясное дело, дорогая. – Финли ел Лидию взглядом преданного пса. Ничего удивительного. Какой мужчина, фигурально выражаясь, не бросится со скалы из-за такой потрясающей платиновой блондинки? Но Одетта предпочитала, чтобы мужчины бросались в пропасть не из-за ее внешних данных, а потому, что ей удалось отбить у них клиентов.

– Как бы то ни было, сегодня я на службе, – сказала она, решив не драматизировать особенно ситуацию. – Поэтому мне бы не хотелось, чтобы вы говорили кому бы то ни было о моем ресторане. Пока этот ресторан – ничто, мираж, дымок от папироски. Так-то, ребятки.

– Кажется, я начинаю просекать ситуацию. Ты еще не набрала на него денежек, – кивнула Лидия, сделав вид, что понимает движения души и затруднения Одетты. При этом ее большие голубые глаза заблестели от показного сочувствия. Потом, поскольку Одетта недвусмысленно потребовала сменить тему, сказала: – Тебе понравилась вечеринка у Джу, дорогуша? По-моему, все было довольно старомодно. Я, во всяком случае, ушла рано. Но не настолько, чтобы не заметить, как ты тискалась с тем здоровяком…

Неожиданно Одетта заметила Калума Форрестера и сразу успокоилась. Вот кому она сплавит Лидию и Финли. Она лично была мало знакома с Форрестером, но знала, что он, как и Финли, был родом из Глазго и достаточно известен, чтобы заинтересовать своей особой Лидию. К тому же, представив Финли и Лидию, она могла лишний раз напомнить Форрестеру и о себе, что тоже было очень неплохо.

Миллионер и столп мира рестораторов Калум Форрестер с вызывающим видом держал в руках жестянку с пивом, как бы заявляя тем самым всем присутствующим, что он – полноправный член клуба, а потому может делать здесь что хочет. Разговаривал он с какой-то миниатюрной брюнеткой, которая, хотя и улыбалась как заведенная, выглядела так, будто ей срочно необходимо кое-куда сбегать. Стакан у нее был пустой, а Калум из-за своего показного пренебрежения к светским условностям не делал ни малейшей попытки чем-нибудь свою собеседницу угостить, более того, смотрел куда-то поверх ее плеча и широко зевал.

Одетта в тех случаях, когда ей доводилось общаться с Калумом, испытывала на себе с его стороны точно такое же пренебрежительное отношение. Когда она заикнулась ему насчет своей мечты открыть ресторан, он, выразив ей по телефону свою заинтересованность в деле, никаких практических шагов для оказания ей содействия не предпринимал, на встречу, которая была оговорена заранее, не явился и уж тем более обещанных инвестиций в фонд нового предприятия не сделал.

– Калум! – окликнула миллионера Одетта, с профессиональной сноровкой привлекая его внимание к своей особе. – Помните меня? Я – Одетта Филдинг. – Когда Форрестер перевел на нее взгляд, она добавила: – Мы сидели рядом на вручении «Эд– Эвис» в прошлом месяце.

В мире рекламы эта премия являлась эквивалентом кинематографического Оскара. Одетте удалось получить одну такую, причем высшей категории.

Сейчас Калум, что было вполне предсказуемо, пялился на бюст Одетты, глубокомысленно щуря при этом свои серые глаза, в которых блеснула-таки тень узнавания. Этот тип, надо сказать, был одним из очень немногих мужчин, которые, когда пожирали взглядом ее грудь, вызывали у Одетты непонятное волнение и даже заставляли ее неприлично краснеть.

Вручение премии было далеко не единственным мероприятием, когда пути Одетты и Калума Форрестера пересекались, но он почему-то никогда не мог сразу ее вспомнить. Так ли оно было на самом деле, или он демонстрировал ей это намеренно, Одетта со всей уверенностью сказать не могла. В нем было высокомерие восходящей поп-звезды, странным образом сочетавшееся с рассеянностью и забывчивостью старого университетского профессора. Многие копировали стиль жизни Форрестера, считая его эпатажным, хотя, если разобраться, вкусы у Калума были самые демократичные. Он с равным удовольствием посещал выставки современных художников, всевозможные автомобильные шоу, а еще играл в футбол с британскими кинозвездами. Одевался он, как манчестерский хулиган, а вещи покупал у Версаче. Одетта считала его крупным специалистом по части торговли дорогими сортами светлого пива, человеком с богемными наклонностями, эксцентричным, противоречивым и непредсказуемым. Модные у эстетов рестораны и клубы Калума создавали у посетителей иллюзию собственной избранности, и Одетта относилась к числу многих людей, поддавшихся обаянию этой иллюзии. Она восхищалась гением этого человека, хотя и не одобряла его грубости и пренебрежительного отношения к людям.

– Как же, как же, припоминаю… Привет, Одетта, – с рассеянным видом сказал Калум, отхлебывая из своей жестянки пиво и стирая с губ пену тыльной стороной ладони. Как уже было сказано, манеры у него оставляли желать лучшего, хотя представить Одетте свою собеседницу он все-таки догадался: – А это… хм… Джилли Рид.

– Джули Райт, – поправила его женщина, с благодарностью улыбнувшись Одетте. Сразу же признав в брюнетке подругу по несчастью, Одетта решила побыстрее познакомить Калума с Лидией, а потом, забрав женщину с собой, под шумок смыться.

– Джули, Калум, это Лидия Морлей и Финли… Извини, Финли, что-то я запамятовала твою фамилию… – Она вопросительно посмотрела на светловолосого шотландца. Тот, к ее удивлению, неожиданно залился глупейшим смехом. «Черт бы побрал этих кокаинистов!» – с неприязнью подумала Одетта.

– Форрестер, – сказал, давясь от смеха, шотландец. – Меня зовут Финли Форрестер. Мы с Калумом родные братья и живем вместе. В этой связи, братец, хочу тебе напомнить, что у нас кончается чай.

Одетта почувствовала, как горячий румянец стыда прожег старательно наложенный макияж и заполыхал у нее на щеках. Хотя ее и задевало пренебрежение, которое проявлял по отношению к ней Калум, не следовало забывать, что на этом приеме он был одной из самых значительных фигур, а она только что допустила непростительный промах, представив ему его же собственного брата. Одетта была гордым человеком, и признавать собственные ошибки ей было не так-то легко. Она понимала, что сейчас лучше всего было бы посмеяться над допущенной ею оплошностью вместе со всеми, но продолжала стоять с надутым липом и чувствовала себя как оплеванная.

Лидия мигом перехватила инициативу и, отчаянно кокетничая, бросилась в атаку.

– Я в восторге от нашего знакомства, Калум. Я и представить себе не могла, что старший брат Фина тот самый Калум Форрестер. Теперь, разумеется, я подмечаю фамильное сходство. – Это было чистейшей воды ложью, поскольку Калум был маленького роста и довольно-таки неказист, в то время как Финли высок и очень хорош собой. Хотя они оба имели белокурые волосы и резкие, заостренные черты лица, у Финли на голове завивались пикантные кудряшки, а его острые скулы были обтянуты гладкой загорелой кожей; физиономия же Калума более всего напоминала череп, покрытый спутанными, поредевшими на висках белесыми прядями. Обычно Калум носил кожаную, как у пикадора, шляпу с плоской круглой тульей и с загнутыми кверху полями, являвшуюся, так сказать, его фирменным знаком, но сегодня для этого было слишком жарко. В складках на лбу Калума уже собирались капли пота, крупные, как бусинки на четках.

Калум явно чувствовал себя не в своей тарелке: переступал с места на место, как от желания по малой нужде, и метал в сторону младшего братца мрачные взгляды.

– Ты ничего мне про эту свою… хм… не рассказывал.

– Мы прониклись друг к другу нежными чувствами только сегодня днем, – сказала со смехом Лидия, – и даже еще не трахались. Правда, дорогой?

При этих словах бледное лицо Финли порозовело. Одетта, пораженная бестактностью своей знакомой, обмерла.

– Я… я… – Она мечтала сию же секунду оказаться от этого места как можно дальше. – Мне… это… надо кое с кем поговорить…

– Это с кем же? – Лидия, так и не осознав, что сказала непристойность, с любопытством на нее посмотрела.

– С Уэйном, – ухитрилась выдавить из себя Одетта.

– Я тоже хочу с ним пообщаться, – согласно мотнула головой Джули. – Я так много о нем слышала… – Она заговорщицки подмигнула Одетте.

Одетта, вновь обретя деловой настрой, была полна решимости не упускать благоприятную возможность улизнуть.

– Пойдем, Джули. Я тебя ему представлю. Извините нас, господа…

Одетта с Джули ушли, оставив Лидию наедине с братьями Форрестер. Лидия, похоже, все еще не могла оправиться от удивления при мысли, что ее юный прекрасный Ланселот, имеющий дурную привычку нюхать кокаин, является ближайшим родственником похожего на гнома коммерсанта с дурными манерами, но зато с огромными связями в деловом мире.

– Благодарю, – пробормотала Джули, на ходу обращаясь к Одетте. – Этот Калум – полное ничтожество, верно? Я-то, начитавшись газет, думала, что болтать с ним – одно удовольствие, но он, оказывается, смертельно скучный тип.

– Законченный придурок, – согласилась с ней Одетта, оглядываясь при этом через плечо. Все-таки, как ни крути, в Калуме было нечто притягательное, только она не могла пока взять в толк, что именно. Вполне возможно, впрочем, притягательным в нем было как раз то, что она никак не могла его раскусить. В отличие от Лидии, которая способна была растопить сердце любого мужчины и нашла в этом свое призвание, призванием Одетты было побуждать людей покупать те или иные вещи. Калум же отказался купить предложенный ему товар – ее идею, – и это сильно задело ее.

– Она классная, да? И такая деловая… – Финли с Лидией сидели за столиком в самом темном углу зала и в перерывах между поцелуями негромко переговаривались и наблюдали за гостями.

Слова Финли имели непосредственное отношение к Одетте, которая, встретив наконец доверенного ее заботам финансиста, из кожи вон лезла, стараясь его ублажить. Банкир был маленьким человечком с влажной верхней губой, беспокойно бегающими глазами и недовольным выражением лица. Через некоторое время, однако, недовольные складки у него на лице разгладились: благодаря Одетте он познакомился с самыми важными гостями, отведал разной вкусной еды и основательно накачался шампанским. Это не говоря уже о том, что чувство юмора Одетты чрезвычайно пришлось ему по сердцу.

При всем том Одетта не забывала и о себе и, когда финансист выходил в туалет или затевал разговор о достоинствах и недостатках того или иного сорта говядины с представителями Торговой палаты, ухитрялась перемолвиться словом и завязать контакты с гостями, которые могли помочь ей с открытием ресторана.

Финли, конечно же, ничего этого знать не мог, зато видел, как она действовала. Словно загнавшая стадо антилоп большая хищная кошка, Одетта ходила кругами около толпы гостей, выхватывая из нее и оттесняя в сторону то одного, то другого нужного ей человека.

Восхищение Финли неприятно задело заскучавшую Лидию.

– Профессионалка – тут ничего не скажешь. Но, по словам Джун, все ее успехи в бизнесе основаны на том, что она спит с нужными мужчинами. Так что ее правильнее было бы называть профессиональной нимфоманкой. – Лидия зевнула и всем телом прижалась к Финли: хотела заманить его к себе на квартиру. Финли, однако, подобно своему старшему брату, уходить с вечеринки не торопился.

Калум стоял неподалеку и беседовал со сногсшибательно красивой журналисткой. Лидия слышала, что Калум – страшный сердцеед и имеет дурную привычку использовать женщин, а потом отбрасывать как негодную ветошь, но понять, как ему при его внешности это удается, не могла.

– Кэл! – воззвал к брату Финли. – У тебя покурить есть?

Форрестер-старший тут же отвернулся от журналистки и направился к его столику, даже не удосужившись сказать девушке «извините».

– Ты ведь знаешь, что я бросил, – произнес он, усаживаясь возле Финли, хотя рядом с Лидией тоже имелся свободный стул. При этом он посмотрел на Лидию холодным пронизывающим взглядом. Лидия, отлично знавшая цену мужским взглядам, пришла к выводу, что Калуму она не понравилась.

– Пойду раздобуду себе пачечку. – Финли снялся с места и отправился на поиски разносившей сигареты официантки, оставив Лидию наедине со своим ближайшим родственником. Лидия сразу же одарила Калума самой ослепительной улыбкой из своего арсенала, но миллионер от этого нисколько не смягчился.

– Похоже, ты не очень-то давно знаешь моего брата, – сказал Калум.

– Наоборот, целую вечность. Мы с ним вместе работали. – Лидия отметила про себя, что шотландский акцент у Калума куда сильнее, чем у Финли. – Просто он уволился.

– Не он уволился, а его уволили, – поправил ее Калум.

– Какая разница? – Такие мелочи Лидию не волновали. – Я тоже собираюсь увольняться. Мы с Фином хотим попробовать себя в других сферах деятельности. Я, к примеру, собираюсь стать сексологом.

– А Финли? – спросил Форрестер-старший. На его костлявой физиономии не проступило даже тени заинтересованности. По-видимому, ему было на это наплевать.

– Пока думает.

Лидия завела привычную песню о прелестях одиночного плавания; Калум слушал молча, продолжая сверлить ее взглядом. Не выдержав остановившегося взгляда его холодных серых глаз, в которых крылось легкое презрение, Лидия решила хоть как-то подкрепить свою точку зрения.

– Одетта, знаете ли, тоже собирается действовать на свой страх и риск.

– Одетта? – Можно было подумать, Калум слышал это имя впервые.

– Ну да, Одетта Филдинг. Та самая, что нас познакомила. Одетта баба ушлая и свое дело знает. Заговорит зубы и обчистит лучше любого карманника. Ну так вот – она собирается открыть ресторан.

– Я помню. Идея хорошая, только место выбрано неудачно, – раздраженно заметил Калум. – В Лондоне и без того полно этих чертовых ресторанов.

– Как это верно! – воскликнула Лидия, изо всех сил стремившаяся понравиться Калуму, поскольку уже записала его в родственники. – Что же касается Одетты, я лично от нее без ума. У нас с ней столько общего… К примеру, она, как и я, обожает заниматься сексом.

– Это что же – общеизвестный факт? – спросил Калум, скривив в усмешке щелястый рот. Ему вдруг пришло на ум, что Лидия пытается свести его со своей приятельницей.

Лидия с самым серьезным видом кивнула, а потом, высмотрев кое-кого среди толпы, завопила:

– А вот и Одетта! Как говорится, на ловца и зверь бежит. Сюда, дорогуша, мы здесь!

Одетта только что отправила своего основательно подгулявшего и уже начинавшего к ней клеиться финансиста на такси домой и теперь подумывала о том, что ей тоже пора двигаться восвояси. Отреагировав без особого желания на призыв Лидии, она подошла к ее столику, исподлобья поглядывая на Форрестера-старшего.

– Мы с Калумом только что говорили о твоем ресторане! – выпалила Лидия.

– Мать твою, Лидия! Нельзя ли потише? – Одетта слишком устала и была раздражена, чтобы держаться в рамках приличий.

Лидия напустила на лицо обиженное выражение и стала холеными пальцами перебирать висюльки на своем пончо.

– Извини, – примирительно сказала Одетта, присаживаясь за столик. – Я потому так расшумелась, что официально все еще числюсь на работе.

– Ладно, проехали, – буркнула Лидия, поджав губы.

– Кроме того, Калум уже дал мне понять, что мой проект его не интересует, – окончательно успокаиваясь, произнесла Одетта. Она не держала больше на Калума зла за отказ. В конце концов, он имел на это право.

– И очень жаль, – неожиданно пришла на помощь своей приятельнице Лидия. – По мне, вы могли бы стать прекрасными деловыми партнерами – это как минимум.