Текст книги "Среди самцов"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)
Калум некоторое время мрачно потягивал пиво, размышляя о превратностях судьбы. Потом он заметил, как официант, стараясь привлечь его внимание, машет ему рукой.
– Вам звонят, мистер Форрестер! – крикнул он из-за стойки бара, когда Калум поднял на него глаза.
Калум встал, прошел к стойке и взял трубку. Звонил его приятель Флориан.
– У меня проблема, – сообщил тот. – Ферди задолжал своему дилеру чертову прорву денег. Отдавать ему нечем, и он грозится продать в «Ньюс» кое-какие факты из моей биографии. Мне нужно от него избавиться, но так, чтобы особенно его не сердить.
Калум, вспомнив откровения Лидии, криво улыбнулся.
– У меня аналогичная проблема, – буркнул он в трубку. – Тоже надо избавиться от одной особы. Но ты не беспокойся. Есть шанс убить двух птичек одним камнем. Короче, оставь это дело мне.
Джимми вернулся минут через десять. Вид у него был несколько ошарашенный.
– Ты все правильно говорил об этом городе. – Выйдя из клуба, он столкнулся со спешащей с работы толпой, заметил выходивших из дверей пабов пьяниц и лежавших на тротуарах у стены бомжей. – Никогда не видел, чтобы такое множество людей толклось на нескольких квадратных футах асфальта. – Плюхнувшись в кресло, он устало потер лицо рукой и спросил: – А куда подевалась твоя подружка?
– Это не моя подружка, парень. – Калум старался не демонстрировать приятелю своего разочарования оттого, что Лидия смылась.
– Слава богу! – Громоподобный голос Джимми мигом перекрыл все разговоры в баре. – Не хотел тебе говорить, но она через минуту после того, как мы познакомились, предложила мне с ней переспать.
– Неужели? – Калум, хотя и ощутил укол ревности, снова воспрянул духом. Коли Лидия раздает такие авансы малознакомому человеку, то для него, Калума, тоже еще не все потеряно. Возможно, ему удастся все-таки затащить ее в постель. По той, однако, причине, что Лидия ушла и проверить теорию на практике не представлялось возможным, Калум решил снова заняться Джимми и уговорить его подольше пожить в Англии.
Джимми не был ярым поклонником выпивки, но сегодня выпить ему было просто необходимо – чтобы сбросить с плеч усталость и немного расслабиться. Слушая во второй раз рассказ Калума о его наполеоновских планах, он сам не заметил, как опустошил несколько бутылок пива, а потом с легкой руки приятеля отлакировал все это парой рюмочек виски. По мере того как пустели бутылки с пивом, язык у него развязывался все больше и его оглушительный голос гремел в баре все чаще.
– Странное дело, – пророкотал он. – Прошло всего две недели с тех пор, как умер мой отец, а я о нем почти не вспоминаю.
– Правда? – равнодушно спросил Калум, которого это обстоятельство ничуть не удивило, поскольку о своем отце он не вспоминал годами. Удивило его другое: то, что Джимми разоткровенничался.
– Когда отец умер, я прилетел на Барбадос и стал прибираться в его доме. Просто для того, чтобы чем-нибудь себя занять. Думал, это поможет мне совладать с печалью. Ну так вот, разбирая его вещи, я нашел такое… прямо и не знаю, как сказать… Нечто совершенно ужасное… Я нашел у него видеокассеты, – пробормотал великан, с шумом втягивая в себя воздух. – Много. На них были запечатлены мой отец и… – Джимми покачал головой. – Неужели не догадываешься? Девушки, вернее, девочки – мой отец всегда любил молоденьких. Он включал видеокамеру и трахался с ними, а потом на досуге просматривал записи. Кассет было штук сто – все с наклейками с указанием имени девочки и дня, месяца и года, когда была сделана запись. Они стояли на полках в алфавитном порядке. Собственно, только на этих полках порядок и был. В остальном же дом напоминал помойку. Я сжег эти кассеты. Все до одной. Вот так… – Джимми помолчал, шмыгнул носом и добавил: – Не знаю, зачем я все это тебе рассказываю? Ты уж извини. – Он поднялся с места и, сгорбившись, поплелся в туалет.
Калум продолжал сидеть с прежним равнодушным выражением лица, хотя на душе у него было муторно. Вот, оказывается, кем был старый Па Сильвиан. Педофилом – вот кем. И кто бы мог подумать?..
Ему захотелось уехать из Лондона прямо сейчас – бросить все и уехать. Но потом бизнесмен взял в его душе верх, и он решил, что с отъездом торопиться не следует. Прежде надо устроить свои дела – в частности, попытаться забрать свои средства из «РО», что, он знал, будет сделать очень непросто.
«Что ж, – подумал он, – коли Лидия считает, что Одетта Филдинг от меня без ума, попробуем сыграть на этом. Посмотрим, умеет ли она отделять дело от удовольствия».
5
Флориан Этуаль работал с шести часов утра. Даже после трех дня, когда число желающих отобедать резко сокращалось, он продолжал истекать потом в тесном и душном помещении кухни, хотя на улице было около нуля. Впрочем, на улице могла стоять и тропическая жара – это все равно ничего бы не изменило. Зимой и летом на кухне было жарко, как в аду, двадцать четыре часа в сутки горели яркие галогеновые лампы и на все лады завывал плохонький кондиционер, явно не справлявшийся со своими обязанностями.
Такова была кухня в «Ле Орбиталь», где Флориан готовил свои фирменные блюда. Именно на этой кухне он стал шеф-поваром, уступавшим по известности только одному человеку в Лондоне – знаменитому повару Уэйну Стриту. Флориан давно уже не крошил ножом овощи и не ставил на огонь кастрюли и сковородки. Теперь он все больше надзирал за своими помощниками, которые воплощали в реальность его кулинарные фантазии: проверял температурный режим, закладку продуктов, нюхал и пробовал. А еще он часами болтал по телефону, расхаживая при этом по кухне, озирая хозяйским глазом свои владения и заглядывая в стоявшие на плите сковородки и кастрюли.
Сейчас он разговаривал со своим агентом по имени Камилла, которая в очередной раз пыталась его уговорить принять участие в дневном телевизионном шоу.
– Нет, Камилла, ни в коем случае. Я уже говорил тебе и скажу еще раз: я буду выступать только в «Панораме». Заруби это себе на носу. – Повесив трубку, Флориан устремился к своей помощнице, которая несла исходившую дивными ароматами кастрюльку, приподнял крышку, заглянул внутрь и спросил: – По-твоему, это имбирная заправка с мятой?
– Ну, не совсем чтобы с мятой, – сказала с запинкой помощница. – Гэррет велел добавить туда петрушки.
Выхватив кастрюльку из рук помощницы, Флориан в сердцах швырнул ее об стену, а потом повернулся к симпатичному парню с подернутыми мечтательной поволокой глазами и гаркнул:
– Гэррет, ты что, дебил? Кто же добавляет в имбирную заправку петрушку?
Гэррет привык уже к манере своего шефа выражаться сильно и образно, а потому и бровью не повел. Знал, что Флориан в следующую минуту изберет себе новый объект для нападок. Так оно и вышло.
Через полчаса Гэррет вышел с кухни во двор покурить и наткнулся на старшего повара Фергюса Хэннона, которого все звали Ферди. Улыбаясь от уха до уха, долговязый «зам по соусам» достал сигарету и прикурил ее от сигареты Гэррета.
– Ты чего это так развеселился, а, Ферди? – поинтересовался Гэррет.
– Отпросился с работы, – подмигнув, сказал Ферди и затянулся сигаретой. – Надо встретиться с одним человеком. Предлагает хорошее место.
– Тсс! – прижал палец к губам Гэррет. Он отлично знал, что Флориан часто подходит к двери и, приоткрыв створку, слушает, о чем болтают у урны его сотрудники.
– Все нормально. Фло в курсе. – На улице было холодно и промозгло. Ферди поежился и застегнул наброшенное на белый халат пальто. – Он мне этого человека сам порекомендовал.
– И как его зовут?
– Калум Форрестер.
– Вот черт! – Гэррет начал смекать, почему Ферди ходит именинником. Калум Форрестер владел тремя лучшими ресторанами в городе. – И в каком же заведении ты собираешься работать?
– В новейшем. – Ферди потер покрасневший от холода нос. – Флориан сам хотел пойти туда шефом, да, говорит, занят очень. Предлагает мне попробовать.
– Повезло тебе, парень! – сказал Гэррет и даже присвистнул от полноты чувств.
– Я потому тебе все это говорю, что мне, возможно, понадобится старший повар… Но ты об этом не распространяйся. Особенно у нас.
– Ясное дело, приятель. Буду молчать как рыба. – Теперь настал черед Гэррета улыбаться. Ферди, конечно, задница, но стать его «замом по соусам» – это не шутка. Так можно и самому стать шеф-поваром. А что? Очень даже просто. Если, конечно, Ферди сможет закрепиться на новом месте. Впрочем, Ферди был парнем ушлым, и Гэррет нисколько не сомневался, что это ему по силам.
Калум позвонил Одетте в тот самый момент, когда она припарковала свой мотороллер у кондитерского магазина. Она проголодалась и хотела купить себе «Сникерс».
– Ты где? – воскликнула она, в экстазе прижимая к уху мобильник.
– В «Терапии», – холодно произнес Калум. Слышно его было плохо – мешал доносившийся из зала шум. – Ты сейчас свободна? Хочу познакомить тебя с одним человечком.
Одетта провела в «РО» весь день. Ее шерстяной костюм был испачкан известкой, на чулке спустилась петля, а макияж необходимо было освежить. С каким удовольствием она заехала бы сейчас домой, навела красоту и переоделась, но знала: этого делать нельзя. Можно было упустить шанс встретиться с Калумом, который никогда никого не ждал.
– Я сию минуту подъеду, – сказала она. – Только вот куда?
– Здесь тоска смертная! – крикнул Калум, чтобы перекрыть шум ресторана, который все нарастал. – Поэтому встретимся через полчаса в баре Барелла – договорились?
…После работы Саския поехала в студию Стэна, но застала там только Флисс, с которой Стэн учился в художественной школе. Девушка поливала из распылителя краской монументальную абстрактную скульптуру. Такие были сейчас в большой моде, и за них недурно платили. Жила Флисс в Йоркшире, но банк, который сделал ей заказ, находился в Лондоне, и Флисс, чтобы не везти через полстраны огромную груду камня, стали и бетона, временно поселилась в столице.
– Стэн надирается в пабе, – сказала Флисс, отвлекаясь на минуту от дела и поворачиваясь к Саскии. – Узнал, что галерея отказалась от его работ.
Готовя себя к худшему, Саския перешла через дорогу, вошла в паб и направилась к стойке. Стэн сидел на высоком табурете и пил пиво со шнапсом.
– А вот и любовь всей моей жизни! – с пьяным энтузиазмом воскликнул он, протягивая к ней руки. – Иди сюда, птичка, промочи горлышко. Кстати, как дела у Одетты – надеюсь, у нее все в порядке?
«Почему, хотелось бы знать, он в первую очередь интересуется делами Одетты и лишь потом – моими?» – с неприязнью подумала Саския, глядя на своего подвыпившего жениха. Эта мысль едва не заставила ее похоронить в тайниках своей души предложение, которое она намеревалась ему сделать. Потом, правда, она вспомнила об отчаянном положении «РО» и подумала, что если Стэн согласится, ей будет легче держать его под контролем и бороться с его склонностью к выпивке.
Калум, как всегда, опаздывал. Одетта уселась за липкий мраморный стол, выпила две бутылочки диетической колы и от нечего делать занялась наблюдениями. Хотя Одетта терпеть не могла посещать подобные заведения в одиночестве, бар Барелла был заведением сравнительно тихим, и опасаться приставаний со стороны завсегдатаев здесь не приходилось. Обыкновенно сюда захаживали не слишком преуспевающие актеры и фотомодели, стареющие джазовые музыканты и жаждавшие покоя писатели, погруженные в свои мысли. Одетта подумала, что Калум по обыкновению выбрал для деловой встречи самое неподходящее место. Для того, должно быть, чтобы она чувствовала себя не в своей тарелке.
Внимание Одетты привлек худощавый волосатый парень с задушевным взглядом и удивительно длинными и тонкими пальцами. Его внешность показалась Одетте знакомой. Быть может, он музыкант? Или актер? Тогда, вполне возможно, она его где-то видела. Этот парень сидел за стойкой и, не обращая ни на кого внимания, опрокидывал рюмку за рюмкой. Одетта обратила внимание, что пил он исключительно водку.
Когда Калум наконец появился в зале, Одетта, к большому своему удивлению, обнаружила, что он пришел один. Высмотрев ее своими глазами-щелочками, он направился в ее сторону. На нем были футболка, широкие брюки с манжетами и высокие военные ботинки. Поверх футболки он надел кожаную куртку с широченными плечами и болтавшимися чуть ли не у самых колен полами. На голове у него красовалась известная всему Лондону круглая с низкой тульей кожаная шляпа, которую он, казалось, не снимал даже ночью. Одетта попыталась убедить себя, что выглядит он ужасно, но ее сердечко, упорно отказывавшееся следовать велениям рассудка, трепыхнулось в груди, как пойманная пташка.
– Похоже, ты с ним так и не поздоровалась, – сказал Калум. Он даже не подумал извиниться перед Одеттой за опоздание или хотя бы пожать ей руку. Это было вполне в его духе, очень, так сказать, по-калумски.
– Это с кем же? – Одетта смутилась. Чтобы к ней никто не подсел, она намеренно заняла самый дальний от стойки столик.
Неожиданно Калум шлепнул себя по щеке, словно за что-то себя наказывая.
– Ну конечно! И как только я мог забыть? Вы же незнакомы. Эй, Ферди! – крикнул он, обращаясь к кому-то в баре. – Ферди, – добавил он интимным шепотом, наклоняясь к Одетте, – на втором месте в списке лучших шеф-поваров Англии.
Калум плюхнулся на стул рядом с Одеттой и еще раз махнул рукой парню у стойки. Тот самый любитель водки, за которым Одетта от нечего делать наблюдала, отлепился от стула и уверенной походкой подошел к их столику. «Столичная», которую он потреблял в недопустимых, по ее мнению, количествах, не произвела на него, казалось, никакого действия. Во всяком случае, держался он отлично, а на губах у него играла обезоруживающая улыбка.
– Как поживаете? – спросил он с сильным ирландским акцентом.
– Это Фергюс Хэннон. Фергюс, познакомься с Одеттой Филдинг. – Калум со значением посмотрел сначала на ирландца, а потом на женщину, как бы говоря: «Фергюс, вот твой будущий босс».
– Вау! – с восхищением воскликнул Ферди, упираясь взглядом в необъятную грудь Одетты. – Похоже, эта работенка придется мне по вкусу.
Одетта покраснела, но не от смущения, а от гнева. Повернувшись к Калуму, она, не обращая на Ферди внимания, воскликнула:
– Ты же обещал сосватать мне Флориана Этуаля, а вместо этого привел какого-то алкаша!
Ферди, наслушавшийся от Флориана всякого, ни в малейшей степени не чувствовал себя обиженным.
– Я в течение рабочего дня обычно не пью, – соврал он. – Просто разволновался перед встречей, вот и решил пропустить пару рюмочек – исключительно для того, чтобы успокоить нервы.
– «Пару рюмочек»! – передразнила его Одетта. – Да вы их дюжину пропустили, не меньше.
– Именно это я и имел в виду. «Пару дюжин», хотел я сказать. – Продолжая все также безмятежно улыбаться, Ферди заговорщицки ей подмигнул. Однако, заметив в глазах Одетты гнев, поторопился добавить: – Шутка! Так когда мне лучше всего к вам наведаться? Может, в четверг? Тогда и обговорим меню. Вместе с Калумом.
– Я все оставляю на усмотрение Одетты, – заявил Калум, похлопав ее по коленке.
Опять он увиливает! Определенно, с ним что-то происходит. Одетта не могла пока взять в толк, что это ей сулит – дурное или хорошее.
– Прошу меня извинить, но Калум, похоже, ввел вас в заблуждение. Вопрос о том, кому быть шеф-поваром в «РО», еще не решен. Прежде чем обсуждать с вами меню, мне бы хотелось побольше о вас узнать…
Почувствовав, как рука Калума легла ей на бедро, она смешалась и замолчала. Калум же, каким-то шестым чувством уловив ее смущение, одарил ее своей зубастой улыбкой и сказал:
– Доверься мне, сестричка. Ферди и впрямь чертовски хороший повар. К тому же он молод и талантлив. А натаскивал его не кто-нибудь, а Флориан. Так что лучше шефа, чем Ферди, тебе не найти.
Когда Калум смотрел с таким умильным видом, спорить с ним было просто невозможно. Одетта не могла понять, как это у него получается, но он прямо-таки ее завораживал.
– Ладно, уговорил. – Она с трудом отвела взгляд от его серых глаз-щелочек и посмотрела на Ферди. – Приходите в клуб на этой неделе.
– Значит, договорились? Отлично. – Ферди глянул на часы и, виновато улыбаясь, произнес: – А теперь, с вашего позволения, я исчезаю. Кстати, не дадите ли мне аванс? В залог, так сказать, будущего сотрудничества?
Одетта открыла было рот, чтобы с ним заспорить, но Калум уже потянулся к бумажнику. Вытащив пачку пятидесятифунтовых банкнот, он вручил ее Ферди.
– Это тебе, приятель. Только не трать все сразу.
– Мерси за щедрость. – Глаза Ферди хищно блеснули.
– Я пойду с тобой, приятель. Мне пора. – И Калум стал застегивать на себе куртку.
– Подожди! – Одетте хотелось любой ценой задержать Калума хотя бы на минуту. – Давай закажем выпивку и поговорим. Нам необходимо обсудить важные вещи.
– Никак не могу, очень тороплюсь. – Он уже направлялся к выходу. Потом, на мгновение остановившись, спросил: – Скажи, ты сегодня вечером будешь дома?
– Да, – ответила она, понимая, что он сейчас пообещает ей позвонить, а после, как водится, об этом своем обещании забудет.
– В таком случае вечерком я к тебе загляну. Пора уже увидеть твои роскошные апартаменты, – сказал Калум и, подмигнув ей своим морщинистым веком, пересек зал и вслед за Ферди скрылся в дверях.
Предложение Саскии заняться дизайном и оформлением «РО» особого энтузиазма у Стэна не вызвало.
– Я, конечно, Одетту уважаю и все такое, но у меня мастерская, а не благотворительный фонд.
– Да заплатит она тебе, заплатит, – сказала Саския с уверенностью, которой не испытывала. – Ты сейчас не о деньгах, ты думай о другом. О том, к примеру, какую сделаешь себе рекламу, если оформишь это место. Там будет собираться весь лондонский бомонд, а это значит, что все эти богатые и знаменитые люди будут каждый день пялиться на твои работы. А журналисты? Они о тебе во всех газетах раструбят!
Неожиданно Саския поняла, как ей уломать Стэна согласиться на ее предложение.
– Между прочим, «РО» должны были оформлять братья Леонард, но в самый последний момент что-то там у них не заладилось.
– Это почему же? – навострил уши Стэн. Он давно уже ревниво следил за успехами братьев Леонард и мечтал добиться такой же, как у них, известности.
– Партнер Одетты был не в восторге от их проекта, – неуверенно ответила Саския. – Кажется, он показался ему слишком прилизанным.
– Ха! – довольно гоготнул Стэн. – Я же говорил тебе, что и они со временем обуржуазятся. Все продались, все, даже самые лучшие. Один я против компромиссов. Потому-то они и процветают, а я – нет.
– Это точно, – сказала Саския с иронией. По счастью, Стэн этого не заметил. – Ну так вот: я предоставляю тебе отличную возможность доказать, что ты – враг всяческих компромиссов. В сущности, тебе дается карт-бланш – делай что хочешь!
– Ты серьезно? – оживился Стэн. – Я и в самом деле смогу оформить вертепчик Одетты, как мне заблагорассудится?
– Сможешь, дорогой, – проворковала Саския, погладив его по лохматой голове.
– Странно. Как-то это не в духе Одетты. – Стэн со скептическим видом посмотрел на невесту. – Судя по всему, она сейчас в цейтноте – вот и пускается во все тяжкие. Ты уверена, что она одобрит мое творчество?
Саския кивнула. По ее мнению, даже студент художественной школы справился бы с работой лучше миляги Мориса, а Стэн был талантлив, очень талантлив и к тому же являлся старинным приятелем Одетты.
Да, работы Стэна бывали подчас слишком новаторскими – это как минимум, но Саския полагала, что он, оформляя «РО», вряд ли станет ниспровергать основы и совершать революцию в искусстве.
Одетта была вне себя от волнения. Она приняла горячую ванну, побрила ноги, натерла тело кремом и тщательно почистила зубы. Потом надела брюки и топ из мягчайшего кашемира, разожгла камин и включила медленную музыку.
Она поставила охлаждаться шампанское и пиво – знала, что Калум всем напиткам предпочитает «Перони». Она перестелила постель и зажгла ароматические свечи. Они различались по запаху и обладали разными свойствами – возбуждали чувственность, вызывали легкую эйфорию, расслабляли или, наоборот, заряжали энергией. Одетта с минуту подумала, какие зажечь, и, так и не придя к определенному выводу, махнула рукой и запалила все четыре.
Чтобы ароматическая свеча толщиной в два дюйма догорела до конца, должно было пройти около шести с половиной часов. Одетта сама засекала время и отправилась спать только после того, как угасло пламя последней свечи – той, что обещала «прилив энергии».
Калум так и не приехал. Даже не позвонил. Одетта чувствовала себя одинокой и покинутой. Вот вам и ароматерапия!
