Текст книги "Среди самцов"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)
20
Одетта сидела в церкви во втором ряду – рядом с дядюшкой Стэна Дереком и позади столь ненавистных ей братьев Тернер, которые во всеуслышание жаловались на то, что в церкви нельзя выкурить косячок. Дядя Дерек брал на прицел своей видеокамеры все, что только шевелилось в алтаре или около. При этом механизм его древнего видеоустройства гудел с такой силой, что едва не заглушал звуки органа.
Что и говорить, Одетте приходилось бывать на свадьбах, но всякий раз это торжественное мероприятие открывалось для нее с новой, не исследованной еще стороны; соответственно и чувства при этом она испытывала новые и еще не изведанные.
Теперь она с замирающим от восторга сердцем смотрела на Саскию, которая шла к алтарю рука об руку с отцом. Ее помощница выглядела потрясающе. Невесомый, нежнейшего бежевого оттенка шелк, оставляя плечи обнаженными, тесно облегал грудь, делал осиной талию, распускался пышным цветком на бедрах, а потом обрушивался к ногам огромным шелестящим каскадом складок и складочек. Лицо Саскии розовело сквозь вуаль, как укрытый от посторонних взглядов тончайшим газом редкостный дорогой цветок. Вне всякого сомнения, она была счастлива. Это был ее день, которого она ждала и о котором мечтала всю свою жизнь.
Одетта была в восторге от брачной церемонии, хотя жужжание видеокамеры дяди Дерека мешало ей сосредоточиться на наиболее важных ее моментах – когда произносилось знаменитое: «да, я согласна» и «да, я согласен».
Несмотря на то что Тернеры громко чавкали своей мятной жвачкой на всем протяжении церемонии, Одетта решила, что бракосочетание прошло в лучших английских традициях. Все было просто, достойно и красиво, и любая мечтающая о свадьбе девушка просто не могла пожелать для себя лучшего.
Когда в церковных книгах были сделаны соответствующие случаю записи, подтверждавшие семейный статус Саскии и Стэна, и гости потянулись к выходу, вдруг выяснилось, что на улице уже темно, очень холодно и идет снег. По этой причине церемониальный обход женихом и невестой церкви совершился очень быстрым шагом, временами сбивавшимся на рысь, после чего Тони Ситгон объявил, что по случаю дурной погоды коллективная фотосъемка гостей на улице производиться не будет. Вслед за тем последовало приглашение перейти в павильон, где должен был состояться свадебный обед.
– Дэн Нишэм, нынешний владелец Дейтон-менора, в качестве свадебного подарка жениху и невесте предоставил территорию своего поместья в наше полное распоряжение, – сказал Тони Ситтон. – Так что предлагаю вам прогуляться по его дорожкам.
– Кому, на хрен, нужны прогулки при такой погоде? – проворчал Гэрри Тернер, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, но придвигаясь поближе к Одетте. По счастью, в эту минуту к Одетте подошла Флисс Вулф, старая знакомая Стэна, и, не обращая внимания на Гэрри, сказала:
– Жуткая погодка, верно? Я в этом снегопаде едва тебя разглядела, но сразу же хочу сказать, что выглядишь ты просто великолепно. Пойдем скорей в тепло.
Вслед за остальными гостями они вошли в узорчатые чугунные ворота, на которых висел свадебный символ в виде двух огромных обручальных колец, украшенных цветочными гирляндами.
Перед ними лежала дорога длиной в половину мили, которая была ярко освещена смоляными факелами и вела через поместье Дейтон-менор к находившейся у кромки леса ферме Хидден-фарм, сверкавшей от многочисленных огней, как рождественская елка. Эта картина была такой романтической, такой чарующей, что у Одетты захватило дух. Сославшись на то, что она кое-что забыла в церкви, Одетта неспешным шагом пошла в обратную сторону. Ей неожиданно захотелось побыть наедине со своими мыслями – в частности, обдумать свои крайне непростые отношения с Калумом.
– Куда путь держим? – осведомился шедший ей навстречу в костюме от Версаче Лайэм Тернер. – Все-таки вы, француженки, странные – все время норовите плыть против течения. Я-то понятное дело почему задержался. Хотел в «Короне» наполнить флягу огненной водой. Один бог знает, когда у этих Ситтонов станут разносить напитки, – вот и решил сделать запасец. Глотнешь? – Лайэм вытащил из кармана дорогого пиджака плоскую серебряную фляжку от Тиффани и протянул Одетте.
Одетта хотела было сказать ему что-нибудь едкое, вроде: «На свадьбу не для того ходят, чтобы надираться до поросячьего визга», но вовремя себя остановила.
«Неужели я становлюсь снобом? – с содроганием подумала она. – Паршивым снобом, каких прежде всегда ненавидела? Ну нет. Надо немедленно от этого избавляться».
– С удовольствием, – сказала она и, сделав глоток, едва не задохнулась. Лайэм в прямом смысле наполнил свою фляжку «огненной водой» – в ней плескался крепчайший неразбавленный джин.
Заметив, как судорожно скривилось ее лицо, Лайэм смутился.
– Это материно пойло, – объяснил он. – Она у нас вино не пьет. Газы, говорит, от него бывают. Впрочем, я тоже против джина ничего не имею. Уж глотнешь так глотнешь. Чувствуешь, по крайней мере, что выпил.
Одетта подумала, что Лайэм вовсе не такой плохой человек, как кажется. Подхватив его под руку, она двинулась вместе с ним по направлению к Хидден-фарм. В определенном смысле она была даже рада, что Лайэм отвлек ее от мыслей о Калуме. К чему причинять себе лишнюю боль? Однако принимать ухаживания Лайэма ей тоже не улыбалось.
– Ты только ничего не забирай себе в голову, – сказала она на всякий случай. – У меня есть парень. Большой и сильный.
– А почему он не приехал с тобой на свадьбу?
Одетта снова подумала о Калуме. Она не имела ни малейшего представления, где он сейчас находится. К тому же он никогда не был по-настоящему ее парнем, вдруг с душевной болью осознала она. Он был скорее неким символом, нежели человеком из плоти и крови.
– Он инструктор по рукопашному бою и служит в армии далеко от Лондона, – сказала она, отсекая таким образом все возможные вопросы на эту тему.
Ферма Хидден-фарм – или Вилла, как называли ее местные обыватели из-за непривычной архитектуры, – была все-таки слишком мала, чтобы вместить всех приехавших на свадьбу гостей. По этой причине Ситтоны соорудили неподалеку от дома огромный брезентовый шатер, напоминавший передвижной цирк-шапито. Когда Лайэм и Одетта, откинув полог, вошли внутрь, первые четверть часа ушли у них исключительно на обмен привычными формулами вежливости с гостями дома. В устах Лайэма это звучало примерно так: «Какпоживаетесэрледирадвасвидеть».
Одетта же, здороваясь и знакомясь с людьми, стремилась подобрать для каждого нестандартные, идущие как бы от сердца слова. Она двигалась словно по кругу, улыбаясь, шутя, рассыпая комплименты и очаровывая. Она похвалила шляпку матери Стэна, сказала комплимент Макджилли-старшему относительно его мешковатого костюма и сообщила Саскии и Стэну, что они заслуживают счастья, потому что они чудные и выглядят, как два ангелочка. Только в самый последний момент, когда Одетта заканчивала этот своеобразный обход, она обнаружила, что за ней в кильватере следует старший брат Феликса Сильвиана. Тот самый, что наводил на нее ужас своим громоподобным голосом. Так же, как и она, он здоровался с гостями и пожимал им руки.
– Это было великолепно, – громогласно заявил он. – Я наблюдал за вами, открыв рот, и не знал, то ли плакать от восторга, то ли аплодировать.
– Вы на что это намекаете? – спросила Одетта, растягивая рот в любезной улыбке. При ближайшем рассмотрении этот детина показался ей весьма привлекательным. В нем было нечто от деревенского сквайра, помешанного на охоте и рыбалке.
– Я намекаю на то, – сказал здоровяк, просверлив ее своими голубыми глазами, – что вы здесь всех просто очаровали. Будь вы торговым агентом, вам удалось бы втюхать этим людям даже самый залежалый товар. Так что же все-таки вы хотели им продать, а?
– Счастье, мистер Сильвиан, – ответила Одетта, храбро встречаясь глазами с пронизывающим взглядом гиганта. – Я говорила им то, что они хотели от меня услышать, подчеркивая лучшее, что в них есть, и оставляя без внимания дурное. – Схватив с подноса проходившего мимо официанта два бокала с шампанским, она протянула один из них мужчине и сказала: – Давайте выпьем за счастье. Итак, мистер Сильвиан, будьте счастливы.
И тогда он сказал одну чрезвычайно странную вещь, к которой потом Одетта неоднократно возвращалась мыслями:
– Как же я могу быть счастлив, мисс Филдинг, коли печальны вы? У меня даже сложилось такое впечатление, что вы, торгуя столь эфемерным товаром, как счастье, всякий раз предлагали вместе с ним еще и часть собственной души. А душу, раз продав, назад не выкупишь – вы уж мне поверьте, я знаю.
Сказав это, он повернулся на каблуках и пошел к своим братьям, которые, желая подшутить над гостями, переставляли на столах таблички с именами приглашенных. В следующую минуту он совершил еще один странный, по мнению Одетты, поступок. Сграбастав, словно нашкодивших котов, братьев в свои могучие объятия, он при всем скоплении народа основательно оттаскал их за уши – судя по всему, в наказание за глупую шутку, которую они выкинули.
Одетта пила шампанское и раздумывала над тем, что ей сказал Сильвиан-старший. Подумать только – «раз продав душу, назад не выкупишь»! Какая, в сущности, претенциозная чепуха! Пусть она и не получила рафинированного воспитания и образования, но уж на такую дрянь не купится.
По удушливому запаху дешевого лосьона после бритья Одетта поняла, что к ней подошел кто-то из Тернеров. Она оглянулась. Так и есть: у нее за спиной стоял Гэрри Тернер. Вытянув, как гусь, шею, он рассматривал таблички с фамилиями приглашенных, которые находились у каждого прибора.
– Черт, – сказал Гэрри, – оказывается, я сижу в самом дальнем от новобрачных конце стола. А это означает, что я не увижу самого интересного. С этим надо срочно что-то делать.
Определив место, где должна была сидеть Одетта, Гэрри решил проблему простейшим доступным ему способом – переставил таблички. Теперь в соответствии с проведенными им манипуляциями на месте одного из братьев Сильвиан рядом с Одеттой должен был помещаться один из братьев Тернер.
– Похоже, теперь меня зовут Гэрри, – с улыбкой произнес Джимми, подходя к своему стулу.
– Гэррет, вы говорите, вас зовут? – прочирикала некая особа в такой громадной шляпе, что из-под нее ничего, кроме ярко накрашенного рта владелицы, видно не было. – Очень приятно. Меня зовут Сьюки. Я – сестра Саскии. А это мой… хм… приятель. Его зовут Гай. Гай, познакомься, это Гэрри… Извините, не знаю вашу фамилию…
– Да я и сам еще ее не знаю, – рассмеялся Джимми, прочитал табличку до конца и назвался: – Тернер. Гэрри Тернер.
– А рядом с вами будет сидеть некая особа по имени Одетта Филдинг, – сказала Сьюки, подходя к краю стола. – Кто-нибудь знает, кто это?
– Это босс Саскии, – заявила Флисс Вулф, давняя знакомая Стэна, подходя к столу. За ней следовал настоящий Гэрри Тернер, стремившийся занять добытое неправедными путями место. Заметив, однако, что рядом со стулом уже стоит его законный владелец, Гэрри, мысленно оценив огромную физическую силу Джимми, предпочел шума из-за места не поднимать и неслышно растворился в толпе.
– Так это она владелица ресторана, где работает Саския? – уточнила на всякий случай Сьюки, приходя в приятное возбуждение. – Мы с Гаем просто мечтаем туда попасть. Правда, Гай?
Гай, он же Уильям Хейг, седеющий мужина средних лет, согласно кивнул.
Подошел Рис Фиггис по прозвищу Скунс, ни к кому особенно не обращаясь, пробубнил: «Приветик», – после чего плюхнулся на свой стул и, засунув за ворот салфетку, замер.
– Пока дамы не сели, воспитанный мужчина стоит, – наставительно сказала Сьюки. Ее накрашенные губы шевелились, как два красных жирных червяка. – Впрочем, в наши грубые времена этикету уже почти никто не следует…
Рис покраснел как рак, выхватил из-за воротника салфетку и, словно подброшенный пружиной, вскочил со стула и вытянулся в струнку.
– Кажется, за нашим столом уже все в сборе. Не хватает только Одетты Филдинг, – сказала Сьюки и, приподняв поля своей шляпы, обвела взглядом помещение. – Как-то это невежливо – заставлять себя ждать. Посмотрите, за другими столами все уже сидят, а некоторые даже начали есть. Как она хоть выглядит? Что при взгляде на нее прежде всего бросается в глаза?
– Здоровенные груди, – сказал Дилан, расставляя рядом с собой бутылки с белым и красным вином, чтобы ему было удобнее разливать его по бокалам.
Флисс толкнула его локтем с такой силой, что он выронил бутылку. Она упала на стол, и красное вино пролилось на скатерть.
– На ней роскошная шляпка и совершенно умопомрачительное голубое бархатное платье, – с любезной улыбкой сказала она.
– Ах, эта! – сказала Сьюки, которая определенно уже видела Одетту раньше. – Немного вульгарна – так, во всяком случае, мне показалось.
Между тем Одетта была занята разговором с высоким уэльсцем по имени Гарт, который болтал о всяких пустяках, не выказывая ни малейшего желания отвести ее на законное место. Этому в немалой степени способствовало роскошное декольте Одетты, которое Гарт благодаря своему высокому росту имел возможность обозревать во всех подробностях. При других обстоятельствах Одетта давно уже послала бы его к черту и прошла к своему столику, но ссориться с гостями Саскии, даже самыми назойливыми из них, в ее намерения не входило.
– Похоже, нам пора уже садиться, – сказала Одетта, которой казалось, что, кроме них двоих, все давно уже сидят на своих местах.
Гарт в ответ на это вручил ей бокал шампанского, сопроводив это действие весьма рискованным замечанием:
– Если мы опустошим еще с десяток таких бокальчиков, то не сядем, а ляжем…
Одетта поджала губы. Если бы не Флисс, которая, помахав ей рукой, крикнула: «Одетта! Скорей иди к нам», то, очень может быть, врученный ей Гартом бокал с шампанским разлетелся бы от удара о его голову, обильно оросив пеной его седеющую шевелюру. Воспользовавшись призывом Флисс как палочкой-выручалочкой, Одетта оттеснила бюстом Гарта в сторону и направилась к своему столику.
– Наконец-то вы объявились! – сказала Сьюки, пожимая ей руку. – Я – Сьюки, сестра Саскии, а это мой приятель Гай. А это Флисс… Дилан… Милли Фредерикс… – Она торопливо перечисляла имена сидевших за столом гостей, запнувшись лишь в тот момент, когда ее взгляд задержался на продолжавшем стоять навытяжку около своего стула Рисе Фиггисе по прозвищу Скунс. – Извините, я забыла, как вас зовут…
– Это Скунс, – сказала Одетта, мило улыбаясь и усаживаясь рядом с Рисом.
– Скунс? – удивленно переспросила Сьюки. – Какое странное имя. – Представив себе мерзкое животное с аналогичным названием, она передернула плечами и поторопилась переключить внимание на Джимми Сильвиана. – А это Гэрри…
Одетта с удивлением посмотрела на Сильвиана, но тем не менее решила поддержать игру.
– Очень приятно, Гэрри, – сказала она, протягивая светловолосому гиганту руку. Он ответил ей крепким пожатием, от которого у нее заныли пальцы. Для человека, который еще совсем недавно пел о том, что, раз продав душу, назад ее не выкупишь, он согласился обменяться именами, а стало быть, и индивидуальностями с другим человеком с подозрительной легкостью. По этой причине Одетта пришла к выводу, что Джимми – законченный лицемер.
Между тем Сьюки, которая забрала бразды правления в свои руки, основательно насела на Джимми.
– У вас и в самом деле южноафриканский акцент, или мне это только кажется? Но если мне ничего не кажется, означает ли это, что вы родились в колониях?
Джимми рассмеялся:
– Я родился в Лондоне, а в школу ходил в Йоркшире. Но готов с вами согласиться: южноафриканская пыль и впрямь основательно забила мне глотку.
Пока Джимми распространялся о своем южноафриканском прошлом, Одетта вела вежливый разговор со Скунсом, что, впрочем, не мешало ей слушать Джимми. Его зычный голос мудрено было не услышать. Надо сказать, рассказывал он интересно, и она совсем уж было собралась повернуться к нему лицом, чтобы послушать его истории без помех, как вдруг Скунс сказал:
– Слышал, твоего зятя Крэйга замела полиция. Хотелось бы знать, что ему шьют?
Одетта не хотела входить в детали, тем более беседа за столом в эту минуту прекратилась. Теперь все прислушивались к ее разговору со Скунсом.
– Не знаю точно, – пробормотала она, – но кажется, его обвиняют в злостной неуплате штрафов за неправильную парковку.
– Не свисти, – сказал Скунс, запихивая в рот креветку вместе с головой, панцирем и лапками. – За это за решетку не сажают. Лайэм Тернер сказал мне, что ты выложила двадцать штук, чтобы его выпустили. А залог в двадцать штук – это не шутка! Черт! – вдруг воскликнул он, выплевывая жесткую креветку на тарелку. – Кому это взбрело в голову кормить нас такой дрянью?
Одетта не знала, что и сказать. По счастью, Милли выбрала именно этот момент, чтобы снова пройтись насчет прически Скунса.
– Вас называют Скунсом из-за цвета волос и особенностей стрижки? – обворожительно улыбаясь, спросила она. – Одного моего приятеля прозвали Козлом. Так вот – прическа у него была выдержана приблизительно в таком же стиле… И еще он любил лазать по горам и лизать солончаки и природные известковые образования. Кстати, об известковых образованиях. Позвольте, я очищу для вас креветку. Смею утверждать, что без панциря, головы и лапок она куда вкуснее. – Милли взяла с тарелки Скунса креветку и стала чистить ее своими ловкими, умелыми пальцами.
– Между прочим, – сказал Одетте Джимми, – мы с вами уже встречались.
– Неужели? – Одетта так часто сегодня улыбалась, что у нее стали ныть скулы.
– Я был у вас в клубе на открытии. Незабываемый, доложу я вам, получился вечер…
Одетта продолжала улыбаться, хотя на душе у нее скребли кошки. Беседа за столом все больше напоминала ей хождение по минному полю. То возник опасный вопрос по поводу ареста Крэйга, то заговорили вдруг о вечере открытия, когда она проявила себя не самым лучшим образом…
– Стало быть, Одетта, у вас в Лондоне свой ресторан? – В разговор включилась Сьюки.
– Ну, не совсем чтобы мой, – осторожно сказала Одетта. – Как минимум половина доли принадлежит моим партнерам.
– Должно быть, это ваши партнеры взвинтили так цены. К примеру, бифштекс у вас стоит целое состояние, – с ухмылкой сказал Джимми. – Не то что в Южной Африке.
– А чем, кстати, вы там занимались? – спросила Одетта, меняя тему.
Джимми рассказал о своем частном заповеднике в Южной Африке, в котором он устраивал охоту и прочие экзотические развлечения для богатых людей, а под конец сообщил, что собирается заняться в Англии разведением африканской породы крупного рогатого скота с коротковолокнистым мясом.
Одетте это не понравилось.
– Я думала, вы любите животных, а вы, оказывается, собираетесь разводить их на убой…
– Моя идея относительно разведения особой породы скота – это так… мечта, дело будущего, – сказал Джимми. – Просто мой друг покупает имение и хочет, чтобы я устроил там ферму на основе экологически чистых технологий. Я лично сильно сомневаюсь, что мне удастся на этом поприще преуспеть. Но в любом случае у меня всегда есть возможность вернуться в Африку и заняться более привычным делом.
– Расскажите нам о вашем заповеднике, – поторопилась вступить в разговор Сьюки, которой не понравилось, что Джимми уделяет все свое внимание Одетте. – Мы с Гаем собираемся в следующем году отправиться на сафари. Хотя и поговаривают, что в Южной Африке очень высокий уровень преступности и что там у туристов постоянно угоняют машины, мы тем не менее решили рискнуть.
Одетта с любопытством слушала его рассказ о заповеднике. Было видно, что этот человек хорошо знал и любил свое дело. А еще он очень любил африканскую природу: когда он описывал африканский ландшафт, живописал великолепие тамошних закатов и восходов и красоту гор, его голос звенел от сдерживаемого восторженного чувства.
Потом, когда подоспело основное блюдо – жареный ягненок с овощами, Одетта испытала неподдельное удивление. Джимми вернул официантке свою порцию нетронутой, сообщив, что он – вегетарианец. Девушка извинилась и сказала, что принесет ему что-нибудь другое.
Одетта расхохоталась. Джимми ответил ей смущенным взглядом.
– Странно, да? Я могу, не дрогнув, всадить дикому буйволу пулю промеж глаз, но терпеть не могу вкуса мяса. Но вам, похоже, это кажется смешным?
– Еще бы! Ведь вы только что со знанием дела рассуждали о разведении новой породы крупного рогатого скота. – Одетта отрезала кусочек мяса и поднесла его ко рту. Мясо оказалось пережаренным и успело остыть, но абрикосовый соус был великолепен.
– Уметь разводить животных с вкусным и легко усваиваемым мясом и потреблять их плоть – это абсолютно разные вещи. – Джимми с отсутствующим видом поводил кончиком ножа по пустой тарелке и спросил: – Неужели ваш шеф-повар ест каждое блюдо, которое он приготовил?
– Ест не ест, но пробует каждое. Это точно. – Она не хотела говорить о Флориане, как равным образом есть пережаренную, суховатую ягнятину, и отложила вилку.
– Ладно. Возможно, я выбрал не самый удачный пример. Возьмем дизайнера одежды. Ведь он не надевает каждый придуманный им костюм, верно?
– Кое-кто, возможно, и надевает. Чтобы понять, правильно ли выполнен крой, и выяснить, как костюм сидит, – сказала Одетта.
Джимми расхохотался:
– Знаете что, мисс Филдинг? С вами довольно трудно спорить. Но мне это нравится. В таком случае я приведу еще один пример, и если он опять окажется неудачным, то я обязуюсь съесть кусочек ягненка. – Наклонившись к ней поближе, он вполголоса сказал: – Мужчина, который ублажает женщину языком, вовсе не обязан испытывать те же чувства, что испытывает она. Кстати, это невозможно в принципе. Между тем он делает это, зная, что этот процесс доставляет ей огромное удовольствие…
В ответ Одетта лишь натянуто ему улыбнулась, а Джимми продолжал болтать – и не только о заповеднике Мпона. В частности, он рассказал о том, что некий его приятель замыслил создать чрезвычайно дорогой и фешенебельный клуб-ресторан на природе и только что подыскал для этого отличное помещичье имение, которое находится неподалеку от Лондона.
– Ну так вот, – говорил Джимми, увлекаясь все больше и больше. – Он хочет переманить всех английских богачей из города на природу и создать им там все условия для приятного времяпрепровождения. Вполне естественно, – продолжал повествовать Джимми, – что посетители нового клуба-ресторана должны получать за свои деньги все только самое лучшее. И тут на сцене появляюсь я со своим особым мясом для бифштексов. Кстати сказать, я должен выращивать на своей ферме не только мясной скот, но также травы и овощи, а кроме того, давить свое собственное масло и даже, по прошествии нескольких лет, выделывать собственное вино.
– Все это будет вам стоить чертову уйму денег, – вступая в разговор, сказал Гай, кавалер Сьюки. Он уже осушил вторую бутылку красного и неожиданно разговорился. – Как, скажите на милость, этот ваш приятель соберет необходимый капитал? И вообще – кто он такой? Миллионер, должно быть, да и как иначе? Ресторанное дело требует бешеных вложений – это вам кто угодно скажет. Спросите хотя бы Одетту. Уж она-то знает об этом, как никто.
Теперь на Одетту смотрели уже не менее дюжины глаз. Все дожидались ее ответа, считая ее наипервейшим экспертом в ресторанном деле. И никто не знал, даже не догадывался о том, что она переживала сейчас крупнейший кризис в своей жизни.
– Прошу меня извинить, – сказала она, поднимаясь с места так быстро и резко, что стоявшая на краю стола тарелка с недоеденным ягненком полетела на пол. Никак на это не отреагировав и не прибавив больше ни слова, она, глядя прямо перед собой, торопливым шагом проследовала в туалет.
– Я не должна, не имею права проигрывать, – говорила она себе, сидя на холодном унитазе в продуваемой всеми ветрами кабинке переносного туалета. Это был самый настоящий сеанс медитации или самовнушения, какие она часто практиковала, когда была в подростковом возрасте. С тех пор минуло много лет, но, как это ни странно, такого рода сеансы продолжали оказывать на нее самое благотворное действие. Не прошло и четверти часа, как она почувствовала себя другим человеком – сильным, упрямым, уверенным в себе. К ней даже вернулось былое чувство юмора, напрочь, казалось бы, похороненное под осколками ее рухнувших надежд и мечтаний.
По этой причине она вернулась в шатер с высоко поднятой головой и гордо прошла между столиками, даже не взвизгнув, когда Лайэм Тернер, незаметно протянув руку, ущипнул ее за попку.
Она снова была на коне, и всякому, кто попытался бы выбить ее из седла, пришлось бы основательно потрудиться. Так, во всяком случае, ей хотелось думать.
Когда она вернулась за свой столик, Сьюки расспрашивала Джимми об Африке.
Одетта села на свое место. По счастью, опрокинутую ею тарелку уже убрали с пола, и о происшедшем свидетельствовало только оранжевое пятно подливки на скатерти, которое она поторопилась прикрыть салфеткой.
Джимми повернулся, чтобы подозвать официантку.
– Вам, Одетта, обязательно надо что-нибудь поесть.
– Нет, спасибо. Я ничего не хочу, – торопливо сказала Одетта.
Сьюки нелюбезно на нее посмотрела: Одетта, на ее взгляд, вернулась к столику совсем не вовремя.
Подошла официантка, которая принесла Джимми вегетарианскую котлету. Джимми наколол на вилку кусок ореховой котлеты и поднес к губам Одетты:
– Попробуйте. Это очень вкусно.
Одетта отпрянула от него, как от зачумленного, едва не опрокинув при этом стул.
– Нет, нет, не надо! – простонала она, закрывая лицо рукой.
Джимми недоуменно пожал плечами:
– С чего это вы так разволновались? Ведь это ореховая котлета. Всего-навсего.
«Для него – может быть», – подумала Одетта, с содроганием вспоминая, как ее кормил с вилочки Флориан и чем это закончилось. Но разве этому сильному и самоуверенному человеку о таком расскажешь? О том, к примеру, что в ее сознании пища, несчастье и душевная боль отныне ходят рука об руку, как неразлучные подруги.
Сьюки снова влезла в разговор: спросила, кто, как и где собирается встречать рождественские праздники? Одетта была настолько погружена в свои печали, что совершенно забыла о приближающемся Рождестве. Но даже если бы она и вспомнила о празднике, то это ничего бы не изменило. Всю рождественскую неделю ей предстояло не покладая рук трудиться в «РО», что же до встречи рождественских праздников, то она собиралась провести ночь у себя дома, а днем отправиться к родителям. Вот, собственно, и все ее планы.
Джимми поднялся со стула и отправился на поиски туалета; его место за столом сразу же оккупировала Феба.
– Ну, Одетта, как тебе Джимми? Правда, он очаровашка? – вот был первый вопрос, который задала ей Феба.
– Какой такой Джимми? – подозрительно глядя на Фебу, осведомилась Сьюки.
– Как это – «какой Джимми»? – Феба повернулась к Сьюки, увидела на столе табличку с другим именем и удивилась: – А это здесь откуда? Саския специально посадила братьев Тернер рядом со своими злейшими врагами…
Сообразив, что она стала жертвой розыгрыша, Сьюки встала с места, промокнула губы салфеткой, швырнула ее на стол и направилась к выходу, демонстрируя всем своим видом, что она не находит в подобных шутках ничего смешного.
– Я что-нибудь не так сказала? – осведомилась Феба.
Одетта покачала головой. Она не понимала таких людей – похоже, они вечно дулись по пустякам.
– Дело в том, что на свадьбах Сьюки всегда одолевает хандра. – Ткнув пальцем в Гая, который просил у официантки принести еще вина, Феба заговорщицким шепотом произнесла: – А все из-за этого свинтуса. Никак не реагирует на ее бесконечные намеки о том, что ей хочется надеть подвенечное платье. Так что из всех сестер Ситтон Сьюки единственная осталась не замужем.
Одетта почувствовала жалость к бедняжке Сьюки. Вот где, оказывается, она оттачивала свои познания об этикете и хорошем тоне – на свадьбах у своих сестер!
– Ну так как тебе все-таки Джимми? – снова вернулась к разговору о симпатичном «африканце» Феба. – Он уже рассказал тебе о своем проекте загородного ресторана?
Одетта согласно кивнула. Что и говорить, о проекте она была наслышана. А вот о самом Джимми мало что могла сказать. Она не составила еще о нем определенного мнения.
– Кажется, мне пора уступить место его законному владельцу, – сказала Феба, заметив маячившую в дверях могучую фигуру Джимми Сильвиана. Потом, уже шепотом, она добавила: – Кстати, дорогая, хочу тебе напомнить, что своего спутника жизни мы чаще всего встречаем на свадебных торжествах…
