Текст книги "Среди самцов"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)
23
Всю следующую неделю Одетта пыталась спасти то, что еще можно было спасти. Ходила по коммерческим судам, конторам советников по экономическим вопросам, без конца совещалась с Биллом. Все эти люди в один голос рекомендовали ей попытаться любой ценой избежать банкротства, но конкретных советов, как это сделать, не давали. Калум по-прежнему от нее скрывался, и выследить его не было никакой возможности. Одетта хотела даже позвонить Джимми Сильвиану и спросить его, где находится Калум, но гордость не позволила ей этого сделать.
Но даже в круговерти всех этих событий Одетта не могла не обратить внимание на одно странное обстоятельство: каждый день у нее в кабинете появлялась белая роза. Цветок доставлял посыльный на мотоцикле, всякий раз вынимая его из похожего на детский гробик футляра. Одетта решила, что розы ей присылает Калум. По ее разумению, это был очередной элемент придуманной его извращенным воображением головоломки – и, как ей казалось, довольно зловещий.
Одетта как раз ставила в вазу пятую розу, когда зазвонил телефон.
– Привет, Одетта, это Ронни Прайэр, – сообщил жизнерадостный женский голос.
– Слушаю вас, мисс Прайэр, – сухо сказала Одетта. – Не припомню, чтобы мы с вами встречались.
– Я так и знала, что ты меня не вспомнишь, дорогуша. Давно это было, – продолжал вещать голос в трубке. – Мы тогда снимали рекламный ролик для фирмы «Мур», которая занималась производством кошачьей еды. Ты была у меня продюсером.
– Вот теперь я тебя вспомнила, Ронни. Как жизнь?
– Отлично. А у тебя?
– У меня тоже все хорошо. – Одетта не хотела входить в детали своего плачевного положения. – Насколько я знаю, сейчас ты работаешь в документальном кино. Видела как-то по ящику твою короткометражку. Блеск, да и только.
– Рада, что тебе понравилось. По поводу кино, кстати, и звоню. У меня есть к тебе одно предложение. Мы хотим показать процесс создания ресторана. С момента возникновения замысла – и до дня открытия. Как тебе такая идея, а?
– Идея мне нравится, – сказала Одетта. – Но мой ресторан уже открылся и успел проработать несколько недель. Неужели ты не в курсе?
На противоположном конце провода установилось продолжительное молчание, потом Ронни заговорила снова, но теперь в ее голосе проскальзывали виноватые нотки:
– Извини, дорогая, я и вправду об этом не знала. Ездила на кинофестиваль в Дубай… Должно быть, меня неправильно информировали. Раз уж твой ресторан открылся, я на следующей неделе приеду к тебе с друзьями обедать. Как говоришь, называется твое заведение?..
Послания от друзей приходили по электронной почте все реже и реже. Между тем желание пообщаться с близкими людьми становилось все более острым. Решив наконец, что ее неприятности разрослись до таких размеров, что их просто необходимо вынести на суд дружески настроенной к ней общественности, она договорилась о встрече с Эльзой и Джун.
В субботу вечером Одетта, полная радостных предчувствий, взяла такси и поехала в ресторан, где они назначили встречу. Но стоило ей только усесться с Эльзой за столик – Джун собиралась присоединиться к ним позже, – как она поняла, что совершила ошибку. Эльза была полна мрачных предчувствий, связанных с беременностью, и, в промежутке между сплетнями, являвшимися, так сказать, общим фоном застольной беседы, только об этом и говорила.
– Ну, и зачем мы сюда приперлись? – спросила Эльза, оглядев скромный интерьер ресторана.
– Затем, что здесь дешево, – раздраженно буркнула Одетта.
– Обо мне можешь не беспокоиться. Хотя мы с Йеном переезжаем в новый дом, деньги у нас есть.
– А вот я свою квартиру продаю, – выдавила из себя Одетта.
– Не может быть! Неужели ты столько заработала на своем ресторане, что решила купить новые апартаменты?
Одетта рассказала подруге обо всех своих затруднениях, подчеркнув то обстоятельство, что Калум постоянно строит ей козни.
– Это моя вина, Эльза, – прошептала она под конец. – Я его разозлила. Отказалась сделать одну вещь, о которой он меня попросил.
– Что же он попросил тебя сделать, интересно знать? Предложил заняться с ним сексом?
– Не совсем, – едва слышно произнесла Одетта. Этот разговор давался ей с огромным трудом.
– Что значит «не совсем»? Давай рассказывай.
– Не могу, – покачала головой Одетта. – Ты уж меня извини, ладно?
Некоторое время они ели молча. Эльза не хотела давить на подругу. Знала, что если Одетта не хочет о чем-нибудь говорить, то ни за что не скажет – как ее ни уламывай. Кроме того, Эльза представляла себе в общих чертах, о чем именно попросил ее Калум. Но, по ее мнению, Калум не был таким дуралеем, чтобы разозлиться на женщину за отказ до такой степени, чтобы попытаться ее разорить. Причина была куда глубже и лежала в совершенно иной плоскости. Эльза решила сделать все, что было в ее силах, чтобы отвлечь Одетту от мрачных мыслей.
– Давай поедем к тебе на квартиру и посмотрим по видику «Девять с половиной недель», – предложила она.
– Ты это серьезно? – Удивлению Одетты не было предела. Эльза всегда была самым суровым критиком этого фильма.
– А что? Я его уже тысячу лет не видела.
Пока Одетта ходила в туалет, Эльза заплатила по счету, после чего позвонила по мобильнику в офис Джун и попросила передать ей следующее: «Планы изменились. К черту все бары и рестораны! Встречаемся на квартире у Одетты. Эльза».
Когда по экрану телевизора поползли финальные титры, Одетта расплакалась. Но на этот раз она не проклинала свои слезы, наоборот, они придавали ей ту благословенную легкость, какой она давно не чувствовала. Самое главное, она не стеснялась сегодня плакать при подругах, хотя прежде всегда старалась сдерживать слезы даже в присутствии самых близких ей людей. Она знала: это были благодатные слезы – слезы очищения, катарсиса.
Слева от нее сидела Эльза с кружкой чая и пачкой носовых бумажных платков наготове. Справа расположилась Джун с бутылкой бакарди и упаковкой чипсов «Принглс». И та и другая стойко высидели весь этот бесконечный фильм, более того, они без споров согласились с Одеттой, что Микки Рурк – самый сексуальный мужчина на свете и что глаза у Ким Бессинджер слишком близко посажены. Джун даже пришла к выводу, что фильм имеет образовательное значение – во всяком случае, для нее, поскольку действие картины разворачивалось на Манхэттене, где они с Джеем собирались поселиться в следующем году.
– Когда продашь квартиру, можешь пожить у нас, – предложила она Одетте.
– Где, в Штатах? – спросила Одетта, улыбаясь сквозь слезы.
– Да нет, глупая. У нас дома – в Белсайз-парке. Мы ведь все равно раньше марта не тронемся. А к марту ты опять будешь прочно стоять на ногах – уж можешь мне поверить.
– Правда? – Одетта высморкалась и подняла на подруг глаза. Она отчаянно нуждалась в их поддержке.
– Разумеется, – кивнула Эльза. – Кстати сказать, ты можешь пожить и у нас с Йеном. В нашем новом доме для тебя всегда найдется комната.
Одетта благодарно улыбнулась. Она чувствовала себя, как маленькая девочка в окружении заботливых родственников. Они любили ее, готовы были ей помочь, но – увы! – совершенно ее не понимали.
Она оглядела свою гостиную, которую освещал только голубой экран телевизора.
– Пока что я свое жилье не потеряла…
– И не потеряешь, – уверенно заявила Джун. – Потому что будешь за него бороться. Этому ублюдку Калуму не удастся тебя разорить. Ты для этого слишком умна. Не могу припомнить, чтобы ты совершила хотя бы один глупый поступок.
– Я в него влюбилась, – тяжело вздохнув, сказала Одетта. – И это самая большая глупость, которую я сделала в своей жизни.
24
Когда Одетта вышла из здания суда, где рассматривалось бегство ее подопечного, дожидавшаяся ее на улице Монни вопросительно подняла на нее глаза.
– Мне дали время до Нового года. Если Крэйг и тогда не объявится, значит, придется платить, – сказала Одетта, дуя на замерзшие руки.
– Ты уж меня извини, – плаксивым голосом сказала Монни, наведываясь в сумку за бумажным платком. – Не надо было мне впутывать тебя в это дело.
– Откуда тебе было знать, что Крэйг смоется? – спросила Одетта, погладив сестру по плечу. – Кстати, ты по-прежнему не имеешь о нем никаких известий?
Монни покачала головой и трубно высморкалась.
– Я всех обзвонила. И его родственников, и его друзей. Никто ничего о нем не знает. Он словно в воздухе растворился. Я уже спрашиваю себя: жив ли он?
– С ним все хорошо, – уверенно сказала Одетта. – Дождись только Рождества – сама увидишь. – Одетта потерла замерзшие ладони, мысленно выругав себя за то, что забыла захватить перчатки.
– А кто тебе сказал, что я хочу его видеть? – Монни гордо вздернула вверх подбородок. – Может, я повстречаю другого мужчину. Положительного – не такого, как Крэйг.
– Монни, ты же на шестом месяце! – рассмеялась Одетта.
– Ты права, – помрачнела Монни. – Это все пустые мечтания. Кому нужна жирная корова с двумя детьми и третьим на подходе, верно?
В кабинете Одетту дожидались свежая роза и свеженький факс, прочитав который она взвыла так, что ее вопль проник даже сквозь снабженные звукоизоляцией стены.
Одетта в сердцах швырнула розу о стену. Цветок в буквальном смысле рассыпался на составляющие элементы, устлав лепестками ковер у окна.
Эльза и Йен собирались на следующее утро отбыть в Шотландию, где намеревались встретить Рождество. По этой причине весь день до отъезда Эльзе предстояло стирать и бегать по магазинам, выбирая подарки для шотландских родственников. Вместо этого Эльза позвонила Спайку Джеффрису и договорилась встретиться с ним в новом культовом ресторане «Кеннел».
Не теряя зря времени, она задала ему вопрос, который более всего ее волновал:
– Какую игру ведет Калум Форрестер? Почему старается прикрыть «РО»?
Спайк внимательно прочитал меню и заказал блюда, названия которых ему было легче всего выговорить.
– Он хочет вложить все свои средства в недвижимость, которая принесет ему миллионы.
– И что же это за недвижимость?
– Фермонсо-холл.
У Эльзы от удивления расширились глаза.
– Ты шутишь? Калум хочет купить это поместье? Но зачем?
– Он уже его купил и собирается создать самый большой и роскошный ресторан в стране. Идея и в самом деле г-грандиозная. Почти все, кто чего-нибудь стоит в мире рестораторов, так или иначе участвуют в этом проекге. – Когда Спайк начал перечислять известные всему Лондону имена, Эльза едва не поперхнулась оливкой.
– Но об этом нет ни слова ни в одной газете, – откашлявшись, сказала она.
– Все держится в строжайшей тайне, – сказал Спайк, оглядываясь по сторонам. – Если Калум узнает, что я тебе об этом сказал, он меня изрубит на фарш.
– А почему, собственно, ты мне об этом сказал? – подозрительно посмотрела на него Эльза. – Ты ведь тоже в деле. Или уже нет?
Спайк, взлохматив ладонью свои и без того растрепанные волосы, откинулся на спинку стула и, прежде чем заговорить, дождался, когда официант, поставив на стол закуски, удалился.
– Покупка и переоборудование поместья требуют огромных затрат. А у Калума долгов куда больше, чем наличности. К тому же у него патологическая склонность к мотовству и сомнительным вложениям. Меня не оставляет мысль, что в один прекрасный день он вчистую разорится.
– Это чувство мне знакомо, – пробормотала Эльза, с отсутствующим видом погружая ложку в суп из спаржи.
– Все знают, что он кругом должен, – продолжал Спайк, – но все равно дают ему деньги. – Он взял со стола тарелку баранины с овощами и легонько покачал из стороны в сторону, проверяя консистенцию соуса. – Калум играет по крупной и не боится идти на риск. Зато и выигрывает много. Ему чертовски везет, но так, чтобы везло все время, не бывает. Вот почему я отозвал средства из этого предприятия, хотя продолжаю считать его чрезвычайно перспективным. Кроме того, – добавил Спайк, понизив голос, – всплыло одно непредвиденное обстоятельство, которое окончательно убедило меня забрать свои деньги из дела.
– Какое? – шепотом спросила Эльза, наклоняясь к Спайку поближе.
– Как ты знаешь, – сказал Спайк, – раньше я работал криминальным репортером, и мне по роду своей деятельности приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, в том числе и с торговцами краденым. Недавно я встретил одного из своих бывших информаторов, и он за стаканом виски поведал мне кое-какие факты из жизни нашего красавца. Оказывается, когда ему приходится туго, он подторговывает ворованными картинами. Бог знает, откуда он их берет, но это настоящие шедевры. И, если верить моему информатору, речь идет об очень крупных суммах наличными.
– Ты что же, намекаешь, что он купил Фермонсо-холл на криминальные деньги?
Спайк пожал плечами:
– Все может быть. Но если это правда, тогда его дело дрянь. Он-то считает себя крутым парнем, но в сфере подпольной торговли ворованными шедеврами промышляют такие акулы, что Калум по сравнению с ними – сущий младенец. Я бы на месте твоей подруги держался от него подальше. П-пусть уж лучше она обанкротится, нежели ее будут считать деловым партнером Калума Форрестера.
Одетта считала, что дела у нее – хуже некуда. Как выяснилось, ошибочно. Скоро стало еще хуже. На следующий день из «РО» стал уходить обслуживающий персонал. За неделю до начала рождественских праздников клуб «Неро» отремонтировали, и больше половины опытных официантов вернулись на прежнее место работы. Поваров на кухне «РО» тоже поубавилось. Теперь всех, кто мог удержать в руках нагруженный тарелками с едой тяжелый поднос, гнали в залы – помогать оставшимся официантам. Повара роптали, некоторые поговаривали о том, что пора подыскивать себе новое место.
Последняя роза, полученная Одеттой перед Рождеством, была цвета запекшейся крови, почти черная. Прежде чем выйти из кабинета, Одетта заложила ее между страницами своего ежедневника, после чего сунула ежедневник в шкаф.
На следующий день после Рождества выяснилось, что из-за нехватки персонала «РО» не в состоянии функционировать. Нед был послан договариваться с поставщиками, которые отказались продлевать кредит и требовали наличные, а Одетта отправилась в кабинет раздумывать над создавшимся положением. Через некоторое время она пришла к выводу, что ресторан необходимо закрыть.
Поток продуктов, которые доставляли в ресторан, иссяк. Единственное, что Одетта продолжала регулярно получать в течение этой недели, были розы.
В конце недели, в субботу, «РО» так и не открыл перед посетителями свои двери. В ресторане отключили за неуплату телефоны, в баре кончилось пиво, а из обслуживающего персонала пришло всего три человека. Отпустив служащих, она вернулась домой – как раз вовремя, чтобы поводить по квартире парочку, которая явилась к ней в сопровождении агента из риелторской фирмы.
– Почему вы хотите продать эту квартиру, если так ее любите? – спрашивали у нее молодые люди.
– Я переезжаю за океан, – соврала Одетта.
– И куда же? – поинтересовались молодые люди.
В эти дни Одетта лгала все чаще, и с каждым разом это получалось у нее все лучше.
– В Африку. Собираюсь открыть там охотничий парк, – ответила она с милой улыбкой.
Молодые люди посмотрели на ее дорогой деловой костюм, туфли на каблуках, переглянулись, но ничего не сказали.
Примерно через час после того, как они ушли, в дверь снова позвонили. Одетта, полагая, что пришла Эльза, обещавшая заскочить к ней на чашку кофе, открыла входные двери, даже не взглянув на экран монитора, и была немало удивлена, когда увидела в дверном проеме Джимми Сильвиана с огромным букетом белых роз.
– Теперь вам посылать цветы на работу нельзя. Поэтому я решил доставить их вам персонально, – сказал он, проходя на кухню и оглядываясь в поисках вазы. – Говорят, белые розы настраивают людей на позитивное восприятие действительности. – Покончив с этим делом, он оглядел кухню и гостиную, заметил исчезновение нескольких предметов мебели и спросил: – Ну так как, вы уже продали квартиру?
– Нет еще. Отвезла на склад кое-что из мебели – вот и все. – Опять ложь. Мебель отправилась на аукцион и в ближайшее время должна была уйти с молотка.
– А как вы провели Рождество? – с улыбкой осведомился Джимми. Он вел себя как человек, забежавший на минутку поболтать со старой приятельницей.
– Вы что, вернулись за своим платком? – вопросом на вопрос ответила Одетта, продолжая про себя удивляться этому неожиданному визиту. Трудно было поверить, что этот улыбающийся человек несколько дней назад называл ее коровой и психичкой.
– За платком? – Джимми с недоумением на нее посмотрел, но через секунду все понял и расхохотался. – Нет-нет. Как раз наоборот. Спасибо, что напомнили. Я вам привез вот это. Так сказать, рождественский подарок, хотя и с опозданием. – Он вынул из кармана пальто перетянутый шелковой ленточкой сверток и положил его на стол.
Одетта не сделала даже попытки развернуть подарок.
– Это вас Калум ко мне направил? – помолчав, спросила она.
– Калум? С какой стати? – Он внимательно посмотрел на нее: – Сдается мне, что вы с ним основательно разругались. Уж не по этой ли причине закрылся ресторан?
– Я-то думала, вы мне об этом скажете. – Одетта пожала плечами и, отведя от него взгляд, стала рассматривать цветы в вазе. Она не верила Джимми и считала, что весь этот спектакль с цветами он затеял по инициативе Калума. – Вы зачем, собственно, ко мне приехали?
– На Рождество я уезжал, ну а когда вернулся в Лондон, мне захотелось узнать, как вы поживаете, – объяснил Джимми. – Я заехал в клуб, увидел, что он закрыт, ну и покатил к вам.
– А где вы были на Рождество? – спросила Одетта, исподтишка наблюдая за Джимми.
– В Швейцарии, – Джимми по-хозяйски прошел к ее холодильнику, открыл его и заглянул внутрь. – По-прежнему живете на диете из минеральной воды и воздуха? – Увидев бутылку белого сухого вина, он извлек ее из холодильника и стал один за другим открывать кухонные шкафчики и выдвигать ящики в поисках штопора. – Я катался на лыжах, – сказал он, отрываясь на минуту от этого занятия, чтобы глянуть на Одетту. – Нынешний любовник моей матери – инструктор по слалому, так что было бы глупо не воспользоваться возможностью взять у него несколько бесплатных уроков…
Одетта молча наблюдала за тем, как он откупоривал ее вино, продолжая с вдохновением повествовать о красотах Швейцарских Альп и прелестях езды на горных лыжах в компании с Фебой, Мунго, Феликсом и любовником его матери Фрицем.
– Кстати сказать, – тут Джимми прервал рассказ о своих приключениях в Альпах и снова поднял на нее глаза. – Я, если вы заметили, явился к вам еще засветло. Специально для того, чтобы у вас было время собраться…
– Я вас не понимаю… – Одетта по-прежнему стояла в кухонной арке, сжимая в кармане жакета мобильный телефон. Она была готова звонить в полицию или опрометью бежать из дома на улицу – в зависимости от того, как будут разворачиваться события. Джимми, на ее взгляд вел себя совершенно неадекватно.
– Я приглашаю вас со мной отобедать.
– Я жду приятельницу, – торопливо проговорила она. – Она должна быть здесь с минуты на минуту. Так что вам, как мне кажется, пора уже…
Неожиданно зазвонил телефон, прервав речь Одетты на самом патетическом месте.
Звонила Эльза. Сказала что не сможет приехать. Подрядчик пришел позже, чем они с Йеном ожидали, и теперь они втроем бродили по новому дому, производя различные промеры, необходимые для перестройки жилища по своему вкусу.
– Может быть, я заеду к тебе в другое время? Как, кстати, ты себя чувствуешь? – поинтересовалась под конец Эльза.
– У меня все хорошо. – Одетте хотелось сказать, что с ее, Эльзы, стороны нарушать обещание просто свинство, поскольку ее присутствие в эту минуту ей необходимо, но она промолчала.
– Ну так как – мы идем обедать? – Джимми уселся в кресло перед камином и гипнотизировал взглядом языки искусственного электрического пламени.
Одетте очень хотелось швырнуть в непрошеного гостя каким-нибудь тяжелым предметом и заорать: «Послушай, парень, у меня сейчас депрессия, дело мое накрылось, я вот-вот лишусь своей квартиры – так что иди ты к черту со своими обедами, да и вообще убирайся из моего дома!» Но она ничего этого не сделала и не сказала. Из гордости. Справившись с собой и взяв себя в руки, она ледяным голосом произнесла:
– Я не хочу есть. Кроме того, я была бы очень не прочь, если бы вы немедленно покинули мой дом. Как я уже говорила, ко мне должны прийти гости.
– Как пожелаете. – Джимми поднялся с места и направился к выходу. На минутку остановившись у двери, он сказал: – Позвоните, если вдруг надумаете со мной отобедать.
И ушел.
После его ухода Одетта развернула сверток с подарком. Там оказалась коробка с дюжиной носовых платков из тончайшего полотна. На каждом из них было аккуратно вышито одно-единственное слово – «Извините».
Когда Саския вернулась из трехнедельного свадебного путешествия, которое она провела на островах Карибского моря, и отправилась в «РО», чтобы узнать, как там дела, ее взгляду предстали запертая дверь и темные окна. Саския тут же позвонила по мобильнику Одетте.
– Извини, милочка, – сказала Одетта, – но обстоятельства сложились таким образом, что нам пришлось закрыться.
– Что случилось?
– Долго рассказывать. Приезжай ко мне. Мы с тобой выпьем и обсудим это дело.
Квартиру Одетты было не узнать. Изготовленная по индивидуальному заказу мебель, многочисленные гимнастические снаряды и вся музыкальная аппаратура исчезли словно по мановению волшебной палочки.
– Я почти все уже продала, – сказала Одетта. – Самое ценное выставила на аукцион. А за все остальное получила пять тысяч фунтов. Конечно, моя обстановка стоит куда дороже, но приходится брать, что дают.
– Но что, черт возьми, произошло? – спросила Саския, для которой все это было как гром среди ясного неба.
Одетта прошла к подоконнику, заставленному бутылками из выставленного на аукцион бара, и, не отвечая на вопрос Саскии, спросила:
– Что будешь пить? Сразу предупреждаю: льда у меня нет, потому что холодильник отправился вслед за мебелью.
– Мне все равно. – Саския огляделась, отыскивая местечко, куда можно присесть. – Квартиру ты тоже продала?
– Увы… Пока ее никто покупать не хочет. – Одетта протянула подруге стакан, наполненный фиолетового цвета жидкостью. – Здесь кассис и водка.
Глотнув этого сомнительного пойла, Саския со все возрастающим ужасом стала слушать рассказ Одетты о крахе «РО».
– Выходит, всему виной Калум? – воскликнула Саския, когда Одетта в общих чертах поведала ей, как все происходило. – А он мне казался таким приличным парнем… Непонятно только, чего он добивается?
– «РО» – вот чего, – сказала Одетта. – В случае банкротства он сможет купить его за бесценок. – Она глотнула приготовленный ею напиток и поморщилась: – Вот дрянь.
– И все равно я не понимаю, почему Калум все это затеял. Мне казалось, что вы с ним отлично ладите.
– Я, честно говоря, тоже этого не знаю, – вздохнула Одетта. – Он даже ни разу со мной не поговорил. У меня такое ощущение, будто он за что-то мне мстит. Я ненавижу подводить людей, а ведь получается, что я тебя подвела, – сказала она, взглядом заставив замолчать попытавшуюся было запротестовать Саскию. – Но я постараюсь сделать так, чтобы вы со Стэном продолжали работать в «РО» и при новых владельцах – кем бы они ни были. Вы ведь ребята талантливые, а это – главное…
Потом разговор зашел о свадебном путешествии Саскии, а после этого вернулся к ее свадьбе. В частности, Саския спросила, какое впечатление на Одетту произвел Джимми.
– Он ведь жутко сексуальный тип. Ты не находишь?
– Прежде всего он жутко настырный тип, – сказала Одетта.
– Он очень умный. И такой романтичный…
– Он – приятель Калума. И этим все сказано.
– Ты шутишь?
Одетта покачала головой:
– И не думала. По-моему, Джимми действует с Калумом заодно.
