Текст книги "Среди самцов"
Автор книги: Фиона Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)
44
Лидия чувствовала себя чрезвычайно испорченной и гадкой женщиной. Это чувство возникло у нее с первой минуты, как она проснулась и вспомнила, что произошло. Она перекатилась на постели и пощупала лежавшую рядом подушку. Она была холодна и источала чужой, незнакомый, даже, пожалуй, враждебный запах. Мужчина, который был с ней ночью, исчез. Поскольку Лидия находилась у него в квартире, опасаться того, что он просто-напросто от нее сбежал, не приходилось. Оставалось только предположить, что он поднялся раньше ее, чтобы отправиться по делам или на работу.
Потом Лидия подумала о Джун и зажмурилась: до того ей вдруг стало стыдно. Все-таки она, Лидия, ужасная подруга. Ведь Джун ничего особенного от нее не требовала – просто хотела, чтобы она с ней попрощалась, пожелала ей доброго пути, но она и этого не сделала. Что же касается Финли… никакой подлости по отношению к Финли она не совершила. Наоборот, то, что она сделала, было своего рода проверкой боем. Надо же узнать, как функционируют после длительного воздержания все твои системы. Чтобы в первую брачную ночь не ударить лицом в грязь, быть в форме и показать Финли, чего ты стоишь. Когда долгое время не занимаешься сексом, организм и чувства ржавеют. Время от времени им нужно устраивать профилактику – как перезимовавшему в гараже автомобилю. Иначе просто забудешь, что такое секс и как им занимаются.
Лидия прислушалась. В квартире стояла мертвая тишина. Чтобы окончательно убедиться, что хозяина нет дома, Лидия, зевая, поднялась с постели и отправилась в небольшое путешествие по апартаментам, заглянув прежде всего в ванную. Никого. Тут ее взгляд упал на висевшие на стене часы. Стрелки показывали начало восьмого, и Лидия подумала, что при желании может еще успеть в аэропорт Хитроу и помахать на прощание Джун и Джею.
Времени, чтобы сплести историйку, объяснявшую ее отсутствие на вечеринке, у нее оставалось предостаточно.
Одетта, проснувшись, тоже ощутила незнакомый мужской запах. Правда, в отличие от случая с Лидией мужчина находился с ней рядом. А еще с ними в кровати спал спаниель.
Приподняв голову, Одетта осмотрелась. Рядом, у окна, на походной складной кровати тоже кто-то спал. Спали и в лежавших на полу спальных мешках. Все эти спящие люди издавали носами и ртами звуки самого широкого диапазона – от удивительно нежных и тонких до низких и басовитых, сходных с собачьим рычанием.
У Одетты возникло странное ощущение, что она находится в палатке полевого госпиталя неподалеку от места, где развернулось сражение.
Джуди удалось-таки воплотить в жизнь свой план и оставить гостей ночевать. Когда они, сделав вид, что уезжают, начали один за другим покидать дом, Джун плакала, а Джуди шептала на ухо уходившим, чтобы они ехали к гостинице «Смитси-Инн» и там на стоянке дожидались условного часа.
Когда гости, простояв минут сорок на парковочной площадке, вернулись к ее дому, выяснилось, что Джун еще не ложилась. Она никак не могла найти свой паспорт и по этой причине стала перетряхивать весь свой багаж. Пришлось внести в первоначальный план кое-какие коррективы. Говард, ежеминутно прижимая указательный палец к губам, провел молодых людей в пустующий амбар, где они, щелкая зубами от холода и попивая предложенный им Говардом самогон, просидели не менее часа в ожидании, когда Джун наконец уляжется.
Ничего удивительного, что, когда гости попали в дом, они не были особенно разборчивы относительно того, где, с кем и на чем им спать. Во-первых, все жутко продрогли и устали, а во-вторых, самогон оказался в сто раз действенней любого снотворного.
Джуди, как это с ней не раз бывало, проспала. Говард же, который, чтобы не слышать храпа своей супруги, вставлял в уши затычки, тоже, ясное дело, не услышал звон будильника.
Зато его услышала Джун, спавшая в соседней комнате.
– Между прочим, будильник все звонит и звонит, а реакции никакой, – встревоженно сказала она Джею. – А еще я никак не могу отделаться от ощущения, что по дому ночью бродили какие-то люди. Может быть, к нам проникли грабители, связали маму с папой и сунули им в рот кляп?
– По дому, скорее всего, бродили собаки, – зевнув, сказал Джей. Он тоже плохо спал в эту ночь, поскольку Джун, разыскивая паспорт, открыла все чемоданы и не менее двух часов перебирала вещи, перекладывая их с места на место.
– Ничего подобного. Я заходила вчера к ним. Они спали, как сурки, – озабоченно произнесла Джун.
– Тогда это мыши, – сказал Джей, перекатился на другой бок и накрыл голову подушкой.
– Никогда не поверю, что мыши могут так топать. – Джун окончательно проснулась, посмотрела на часы и потянулась к халату. – Заварю-ка я чай. Думаю, ты тоже выпьешь чашечку. А, Джей?
Джей не отвечал.
– Чаю хочешь?! – гаркнула Джун прямо в ухо Джею, предварительно сорвав у него с головы подушку. Тот от неожиданности едва не скатился с кровати.
– Если ты будешь так на меня вопить, я никогда не сделаю тебе официального предложения, и ты так и останешься моей гражданской женой, – проворчал Джей, не открывая глаз.
– Ну и наплевать, – сказала Джун, вышла из комнаты, но буквально через минуту вернулась. – Выходит, ты собирался сделать мне официальное предложение? – спросила она, ластясь к Джею.
– Собирался, – буркнул Джей. – Можешь считать, что я его тебе уже сделал.
– Официальные предложения так не делаются…
– Интересно… – Джей приподнялся на локте. – Как же они, по-твоему, делаются?
– Мужчина становится на одно колено, берет женщину за руку и говорит: предлагаю вам руку и сердце.
– Да я же голый, – резонно заметил Джей. – Как я в таком виде буду делать тебе официальное предложение?
Джун сорвала с себя халат и швырнула его на кровать.
– Ну вот. Теперь я тоже голая. Так что это будет официальное предложение, но с чуточку непристойным оттенком…
* * *
…От выпитого самогона у Одетты так разболелась голова, что ей весь белый свет стал не мил. По счастью, открылась дверь, и в комнату вошла Элли с большим, тяжело нагруженным подносом.
– Просыпайтесь, детки. Пора, – сказала она, проходя к низенькому столику и ставя на него поднос с чаем, медикаментами и прочим припасом, требующимся человеку с похмелья.
Лежавший на складной кровати Дункан молча протянул руку и взял с подноса кружку с дымящимся чаем. Элли подошла к нему, поцеловала, после чего вложила ему в рот две таблетки аспирина.
– Джун уже встала, – озабоченно сказала она, обращаясь к Одетте, которая, хотя и страдала от головной боли, была способна, на ее взгляд, воспринимать человеческую речь. – Чтобы она меня не заметила, мне пришлось шмыгнуть под лестницу. Видно, нам опять придется прятаться в амбаре, чтобы не испортить сюрприз. – Тут Элли обратила внимание, что Одетта и Джимми лежат на кровати валетом, и спросила: – Вы что – всегда так спите? Как-то это странно, ты не находишь?
Прежде чем Одетта успела что-либо на это ответить, в комнате прозвучал ехидный голос Джеза:
– Этот парень слишком долго жил в Южном полушарии. Вот он и норовит лечь головой к югу. – Тут Джез неожиданно дал петуха, а потом и вовсе захрипел: – Вот черт! Не надо было мне вчера песни орать, а потом пить на холоде самогон. Так можно и голос потерять.
– Подумаешь, голос, – бросил запакованный в спальный мешок Финли. – Я вчера невесту потерял.
– А я – одежду, – сказала Элли, обозревая комнату в поисках оставленной где-то юбки. В настоящий момент на ней были только свитер, трусы и колготки.
Постепенно все, кто был в комнате, проснулись и стали переговариваться. Спал один только Джимми. Одетта удивилась: не так давно он жаловался ей на бессонницу. Потом она подумала, что впервые за три года проснулась в одной постели с мужчиной, и удивилась еще больше. То обстоятельство, что в комнате вместе с ними находилось еще четверо человек, никак на это ее удивленное состояние не повлияло.
– Я уже и в другие комнаты заглянула, – продолжала докладывать об обстановке в доме Элли. – В спальне Шона дрыхнут приятели Джея, но они в таком состоянии, что их, похоже, без электрошока не разбудишь. Приятельницы Джун спят в ее бывшей комнате. Они всю ночь напролет перешептывались, курили и допивали оставшееся вино и теперь, понятное дело, не могут оторвать голову от подушки. Уж и не знаю, как мы их всех поднимем и переправим в амбар.
В это время Джимми приоткрыл сначала один глаз, потом другой, раскинул в стороны руки и потянулся всем своим большим, сильным телом.
– Удивительное дело, – пророкотал он. – Сегодня я впервые за долгое время проспал всю ночь, как младенец, и даже ни разу не проснулся. – Минутой позже, посмотрев на Одетту, он добавил: – Нам надо почаще спать вместе. Ты действуешь на меня, как колыбельная.
Одетта покраснела. Ох уж эти неуклюжие заявления Джимми. Ее приятели с легкостью могли истолковать их превратно. Едва она успела об этом подумать, как в разговор вступил Джез:
– Одетта Филдинг. Прошу любить и жаловать. Убаюкала больше мужчин, чем женская группа «Пианино» в полном составе.
Одетта покраснела так, что щекам стало горячо. Она привыкла к шуточкам Джеза, который вечно прохаживался по поводу ее несуществующих любовников, и охотно над ними смеялась. Но ведь Джимми не знал, что это только игра, и мог все принять за чистую монету. Быть в его глазах шлюхой ей не хотелось.
Джимми, однако, слова Джеза нисколько не смутили. Взяв Одетту за руку, он сказал:
– Значит, мы – родственные души. Я тоже неплохо умею убаюкивать.
Джун, после того как проснулась, успела понервничать, получить от Джея официальное предложение руки и сердца, позаниматься с ним любовью, поплакать, принять душ, привести себя в порядок и поболтать по телефону. Теперь она смотрела укоризненным взглядом на своего брата Шона и его жену Триону.
– Все-таки жаль, что вы не сможете проводить меня до аэропорта, – сказала она, наблюдая за тем, как брат укладывает в багажник отцовского автомобиля футляры с фото – и кинокамерами. – Быть может, возьмете все-таки свой «Лендровер»?
Триона пожала плечами:
– На этой развалюхе нам вас не догнать. А вы и так уже запаздываете.
Джун плаксиво скривила рот, но сдержалась и стала на прощание обнимать и целовать собак.
– Ах вы, мои лапочки… Ой! А это не наша!
– Должно быть, кто-нибудь вчера по пьяному делу оставил, – заметила Джуди, пытаясь втиснуть огромный чемодан своей дочери в багажник. – Ну, вы с Джеем как – готовы?
Джун смотрела на симпатичную собачку, у которой были карие печальные глаза, совсем как у Джея. Неожиданно она вспомнила, чей это спаниель. Собака принадлежала новому приятелю Одетты – высокому и сексуальному парню из Южной Африки по имени Джимми. Похоже, что и Одетта – самая устойчивая к мужским чарам из всех ее близких подруг женшина – тоже нашла свое счастье.
– Мы готовы, – сказала она прерывающимся от волнения голосом.
Джуди ласково погладила ее по руке.
– Пока вы будете прощаться с Шоном и Трионой, я приготовлю наш с отцом прощальный сюрприз, – сказала она и удалилась.
Джун сжимала в объятиях Триону, когда раздался шлягер «Умчи меня на реактивном самолете». Сначала она подумала, что Говард включил магнитофонную запись, но пение становилось все громче и было крайне нестройным. Джун поняла, что песня исполняется, так сказать, вживую.
Когда же двери амбара распахнулись, Джун заплакала и засмеялась одновременно. Обняв за плечи своего ненаглядного Джея, она наблюдала за тем, как из старого амбара стали один за другим выходить ее друзья. Они играли на тех же, что и вчера, издававших страшный шум инструментах, орали песню и размахивали маленькими британскими флагами, позаимствованными Джуди в соседней школе, которую недавно почтил своим визитом принц Чарлз.
– Как я рада снова вас всех видеть, – глотая слезы умиления, произнесла Джун, когда друзья, допев последний куплет, собрались вокруг них с Джеем. – У меня есть прекрасная новость, которой мне не терпится с вами поделиться. Когда вы в следующий раз увидите нас с Джеем, мы будем уже женатыми людьми.
При этом известии у Джуди Гленн от волнения закружилась голова и она наверняка упала бы, если бы ее не подхватил на руки Джимми Сильвиан.
Почти всю обратную дорогу Одетта проплакала. Джимми вел себя дипломатично: громкой музыки в машине не заводил, смотрел на дорогу и все больше помалкивал.
– Похоже, ты будешь по ней скучать…
– Дело не только в этом, – всхлипнув, сказала Одетта. – Я думаю о том, что теперь вся жизнь Джун переменится. Мужчины не понимают, как сильно любовь и брак изменяют жизнь женщины. Меняется буквально все, а не только фамилия в паспорте…
Джимми обдумывал это заявление всю дорогу до поворота на шоссе М 23.
– Ты так расстроилась из-за того, что Джун собирается выйти замуж? – осторожно спросил он.
– Нет, просто я скучаю по Джун и Джею. Может, это покажется странным, но я скучаю по всем своим приятельницам и приятелям, которые вышли замуж и поженились. Вряд ли ты это поймешь…
– Почему же? Я понимаю, – улыбнулся Джимми. – Думаешь, я сам через такое не прошел? Было дело, я тоже скучал – как и все остальные люди. Друзья женятся, начинают от тебя отходить, а их взгляды на жизнь – меняться…
– Как это верно, – кивнула Одетта и, достав бумажный платочек, высморкалась.
Джимми одарил ее пристальным взглядом.
– А вот мне кажется, что ты за последние несколько месяцев изменилась куда больше всех своих подруг…
Одетте нечего было возразить:
– Что верно, то верно. Я, можно сказать, слегка рехнулась.
– Но выздоравливаешь. Это точно, – расхохотался Джимми и нажал на рычаг переключения передач.
Поначалу Лидия попала не на тот терминал. Там ее притиснул к стене только что сошедший с рейса Сан-Диего – Лондон здоровенный, с покрасневшими глазами американец и стал расспрашивать, как пройти к Букингемскому дворцу. Только ценой невероятных усилий Лидия отделалась от него, нашла нужный терминал и выяснила номер рейса.
– Скажите, Джун Гленн уже прошла на посадку? – спросила она у служащего авиакомпании.
– Одну минуту. – Тот нажал на клавишу компьютера, сверился со списком и сказал: – Нет, она запаздывает. И может не успеть на рейс.
Через пять минут в зал ворвалась Джун, толкавшая перед собой тележку с багажом. За ней поспешал Джей с точно такой же тележкой, так что со стороны их можно было принять за гонщиков на электрокарах. Сметая всех и вся на своем пути, они один за другим подкатили к стойке регистрации.
– Лидс! – воскликнула Джун, ставя свой багаж на весы и отдуваясь. – Ты где вчера была?
– Съела что-то нехорошее, – сказала Лидия, небрежно помахав в воздухе рукой. – И отлеживалась.
– Съела? Ты? – опешила Джун.
– Совсем немного, но умудрилась отравиться. – Лидия подошла к Джун и Джею и расцеловала их в обе щеки. – По этой причине я решила к вам не ездить, а приехать сразу в Хитроу, чтобы вас проводить. А где, кстати, ма и па?
– Высадили нас у аэропорта, но провожать не пошли. Сейчас не до нежностей – у нас, видишь ли, напряженка со временем. Опаздываем, как всегда, – улыбаясь, сказал Джей.
– Черт, до отлета всего двадцать минут, а мне нужно еще забежать в дьюти-фри и купить бутылку джина, – сказала Джун, пожимая руку подруге. – Ты-то как? Сегодня тебе лучше?
– Все еще немного тошнит, – сделав большие глаза, солгала Лидия. – Но я не могла не приехать, поскольку хотела вручить тебе подарок. – Лидия слазила в свою новейшего фасона сумочку и вынула оттуда небольшой сверток. – Вот он. Не распаковывай, пока не подниметесь в воздух.
Джун снова расплакалась. Казалось, слезы у нее текли из какого-то неиссякаемого источника. По счастью, запас бумажных платков у Джея тоже был неиссякаемым.
Уже выходя на посадку, Джун, обнимая Лидию, вспомнила, что не сказала ей самое важное:
– Слышала? У Эльзы родилась девочка. Назвали Флоренс.
Прежде чем Лидия успела как-то отреагировать на эту новость, Джей подкинул ей еще более сенсационную информацию:
– Между прочим, мы с Джун решили пожениться!
В разговор немедленно включилась Джун:
– Да! Так что извини, Лидс, из числа твоих незамужних подружек я выбываю, и фату мне за тобой на свадьбе носить не придется. Я тебе еще позвоню, так что обсудим все досконально…
Джей ухватил Джун за талию и потащил в длинный коридор, над которым полыхала электронная надпись: «Выход на посадку». Джун ничего не оставалось, как послать Лидии воздушный поцелуй и последовать за своим будущим законным мужем.
Устроившись в кресле и сменив туфли на высоких каблуках на мягкие тапочки, Джун распаковала сверток, который ей передала Лидия. В свертке находились две маленькие, обтянутые сафьяном коробочки. Открыв их, Джун обнаружила внутри платиновые обручальные кольца.
– Ты подумай! Лидия догадалась о том, что мы женимся! – радостно взвизгнула Джун, поворачиваясь к Джею и бросаясь к нему на шею. – Какая умная женщина. И щедрая! Я всегда говорила, что она слишком хороша для этого мира.
– А вот с глазомером у нее плоховато, – рассмеялся Джей. Надев большое кольцо, он обнаружил, что оно болтается у него на пальце, а маленькое колечко налезло Джун только на мизинец.
– Ничего, отдадим в Нью-Йорке ювелиру и подгоним по размеру…
Только когда они прилетели в Нью-Йорк и ехали в такси на Манхэттен, Джун наконец поняла, что к чему. Увы, некоторые вещи доходили до нее далеко не сразу.
Толкнув Джея в бок и продемонстрировав ему свой мизинец с подаренным кольцом, она прошипела:
– Знаешь, что я тебе скажу? Эти кольца – обручальные кольца Лидии и Финли!
Одетта выскочила из пикапа и бросилась к ферме. Дверь на кухню была заперта. Из щели под порожком она достала ключ, отперла дверь и вошла в дом. На полу в кухне она обнаружила кучку, оставленную Базуки, и несколько подсохших лужиц. На автоответчике было оставлено несколько сообщений. Звонил Йен, сообщавший о состоянии Эльзы. Последнее сообщение от него содержало информацию о рождении Флоренс.
– Думаю, Сид вчера не ночевала дома, – со вздохом сказала Одетта Джимми, завершив уборку.
Когда Одетта взяла мусорное ведро и вышла во двор, Джимми помчался по лестнице на второй этаж. Сид находилась в спальне, и, как он и предполагал, не одна. Ее партнер спал, уткнувшись в подушку лицом и положив на живот бледную руку, на которой была вытатуирована эмблема рейнджеров.
Сид опустила книгу, которую читала, и вопросительно посмотрела на Джимми поверх очков.
– Мои поздравления, бабуля, – произнес Джимми, отметив про себя, что Сид, даже не накрашенная, выглядит очень и очень неплохо. – У вас родилась внучка. Поскольку Одетта берет у вас сегодня свободный день, рекомендую вам разбудить своего любовника и попросить его отвезти вас в Лондон. Надо же вам взглянуть на внучку.
Выйдя из спальни, он плотно прикрыл за собой дверь и спустился вниз.
– Накорми собаку и приготовь все необходимое для длительной прогулки, – дал он команду Одетте, забирая у нее из рук телефон.
– Зачем? – спросила Одетта. Она пыталась дозвониться до больницы «Тичинг», чтобы выяснить, там ли находится Сид.
– А затем, – сказал Джимми с таким видом, будто приглашал ее прокатиться в Париж, – что мы сейчас едем по магазинам.
45
Джимми и Одетта пополнили одетую по-воскресному толпу, бродившую в уикенд по магазинам. Джимми пообещал Одетте приготовить настоящую южноафриканскую еду, а потому они заходили во все отделы подряд, в том числе и в продовольственные.
Покупая что-нибудь – все равно что, даже какую-нибудь мелочь, – Джимми радовался, как ребенок. Особенно ему понравилось в отделе красок, где его внимание как магнитом притягивали самые яркие цвета.
«Мы выглядим совсем как супружеская пара», – с тревогой подумала Одетта, когда они пришли в магазин «Мать и дитя» и стали рассматривать товары для новорожденных. Это сходство нисколько не уменьшилось, когда они оказались в огромном супермаркете и принялись бродить вдоль заполненных товарами полок, отыскивая какие-то особенные специи, которые требовались Джимми.
– Сегодня я буду тебя баловать, – сказал он, укладывая в тележку, помимо прочих припасов, еще и бутылку бакарди. – Ты будешь есть приготовленную мной пищу и пить купленное мной вино.
Когда они купили все, что им было нужно, Джимми погрузил покупки в пикап и помчался в сторону Фалкингтона. Когда они уже подъезжали к деревне, он неожиданно резко выкрутил руль и свернул направо.
– Куда это мы едем? – озабоченно спросила Одетта, прижимая к груди Уинни, которая едва не свалилась с сиденья.
– Мы едем навестить друга, – ухмыльнулся Джимми. – Я только что вспомнил, что обещал к нему заскочить.
– А ваш друг не будет возражать против моего присутствия? – поинтересовалась Одетта, невольно задаваясь вопросом, с кем это Джимми так близко сошелся в здешней округе. По мнению Сид, местные были людьми скрытными, нелюбопытными и не особенно общительными.
– Этот – не будет, – сказал Джимми. По усыпанной гравием подъездной дорожке они покатили к стоявшему неподалеку от шоссе старинному особняку.
Из его дверей выскочила крохотная, похожая на взъерошенную птицу старушонка в твидовом костюме и замахала Джимми рукой. Со всех сторон двора к ней сбежались собаки и подняли такой лай, что у Одетты заложило уши.
– Роланда! – Джимми выпрыгнул из машины, подбежал к старушке и стиснул ее в своих могучих объятиях.
Одетта осталась сидеть в машине, прижимая к себе Уинни. Нельсон же выскочил из салона и присоединился к стае, которая насчитывала теперь не менее дюжины псов всех пород и размеров. Неожиданно округу огласила громовая команда: «Сидеть!», мигом успокоившая и заставившая присесть на задние лапы всех собак, включая крайне эмоционального и несдержанного Нельсона. Трудно было поверить, что из столь крохотного тела хозяйки дома мог вырваться звук такой густоты и силы. К большому своему удивлению, Одетта поняла, что знает эту пожилую даму. Это была леди Фулброк, с которой она познакомилась в магазине секонд-хенд.
Одетта вылезла из пикапа и подошла к хозяйке дома.
– Мое дорогое дитя! – Леди Эф протянула Одетте свою тонкую и сухую, как птичья лапка, ручку и так сильно сжата ей ладонь, что Одетта едва не вскрикнула. – Если бы вы знали, как я рада вас видеть! Я много раз говорила Джимми, чтобы он вас привез, и вот наконец это свершилось. Вы приехали как раз к чаю. Заходите в дом и отведайте свежеиспеченной сдобы. Ваш Джимми большой до нее охотник.
Судя по всему, эта дама преотлично знала его вкусы, да и вообще неплохо его изучила. Джимми с удовольствием пил чай, которым она его угощала, и ел предложенную ему сдобу с хрустящей корочкой. При этом он во всех подробностях рассказывал хозяйке дома о вечере проводов Джун. Одетта машинально, сама того не желая, внесла в его рассказ посильную лепту, напомнив об упущенных им деталях, когда он описывал сцену пробуждения в доме Гленнов.
– Какие вы молодцы, – сказала под конец леди Эф. – Развлекли и развеселили такую старую курицу, как я. Я бы с радостью познакомила вас со своим мужем – он, в сущности, совсем еще молод душой, – но у него, увы, очень дряхлое тело. Так что не стоит его беспокоить… – Неожиданно посмотрев на Одетту в упор, леди Фулброк указала глазами на Джимми и заговорила о нем: – Держитесь этого человека, деточка. Таких, как он, я еще не встречала… – Тут она снова сменила тему: – Что-то я разболталась. А ведь собиралась предложить вам выпить, а потом – поиграть в теннис…
Джимми вежливо сказал, что они с удовольствием остались бы подольше, но продукты, которые они купили, могут испортиться и потому им необходимо ехать.
Когда пикап снова вырулил на шоссе, Джимми повернулся к Одетте.
– Эта женщина – большая моя поклонница, – застенчиво улыбаясь, произнес он. – Но, клянусь, я привез вас сюда вовсе не для того, чтобы вы выслушивали дифирамбы на мой счет.
– Зачем в таком случае вы меня сюда привезли? – спросила Одетта, у которой и впрямь начало складываться подобное впечатление.
– Потому что эта женщина очень одинока, – сказал он. – Она долго будет вспоминать о встрече с вами, и это немного скрасит ей жизнь. Считайте, что вы сделали доброе дело. Надо же иногда делать добрые дела, верно?
Одетта почувствовала себя виноватой. В самом деле, в последнее время она думала только о себе, а о других людях – крайне редко.
Когда Джимми подвез ее к ферме, та выглядела необитаемой. Одетта открыла дверь и была радостно встречена у порога Базуки, которая так к ней ластилась, что Одетта сразу поняла: Сид из Лондона еще не вернулась. Выпустив собаку во двор, Одетта позвонила в больницу «Тичинг». В регистратуре ей сказали, что Эльза с Флоренс уже выписались и уехали. Тогда Одетта позвонила Эльзе домой, но там трубку никто не брал. Одетта пошла на мельницу, чтобы помыться и сменить одежду. Занимаясь своим туалетом, она неоднократно пыталась представить себе, как будет выглядеть ее жилище, когда стены в нем станут ярко-желтыми, но у нее ничего не получилось.
Потом Одетта вставила новую карту в свой мобильник, и – о чудо! – он заработал. Более того, выяснилось, что к ней тоже можно прозвониться. Даже сюда, на мельницу. Случайно нажав на кнопку «воспроизведение», она выслушала по меньшей мере семнадцать сообщений от самых разных людей, в том числе и от своей матери.
Одетта сразу же ей перезвонила.
Мать спрашивала, поедет ли она на свадьбу к кузине Мелани. Одетту пронзила мысль, что мать ничего, кроме этого, не интересует. Даже такой насущный, казалось бы, вопрос, где она, Одетта, сейчас живет и чем занимается. При всем том мать настаивала, чтобы она прихватила с собой кавалера. Чтобы, как она выразилась, «не пострадала честь семьи».
– Если у тебя никого нет на примете, – сказала Клод, – придется обратиться к братьям Тернер. Они подыщут тебе какого-нибудь приятного парня…
Одетта села на мопед и поехала на ферму Сиддалс. Ехала она не по дороге, а напрямую через поля, распугивая по пути пасшихся там овей. Когда она подкатила к ферме, ее поразили изысканные запахи, доносившиеся из-за двери.
– Что же ты не позвонила, как обещала? – спросил Джимми, впуская ее. – Я бы за тобой заехал…
– Телефон опять забарахлил, – солгала Одетта.
Она надела джинсы и свитер – свой привычный в этих краях наряд, в котором чувствовала себя вполне комфортно. Джимми же буквально преобразился. Вместо фланелевой рубахи и вельветовых джинсов, которые он купил в секонд-хенде и таскал чуть ли не каждый день, на нем были теперь элегантные бежевые брюки и ослепительно белая сорочка.
Обстановка в гостиной тоже претерпела значительные изменения. Стол был застелен крахмальной скатертью, а вместо стандартных фаянсовых тарелок и кружек на нем стояла посуда из старинного фарфора и бронзовые канделябры. Золотистый свет горевших в них свечей отражался в хрустале бокалов и серебре начищенных столовых приборов. Одетте, которая полагала, что Джимми предпочитает готовить и есть у походного костра, все это показалось удивительным.
– А ты не терял времени даром… – протянула она, стараясь по возможности скрыть овладевшие ею эмоции.
– Мне не часто выпадает возможность готовить и накрывать стол для друзей, – смущенно признался он. – Но если уж выпадает, то я становлюсь жутким консерватором.
Поваром Джимми оказался весьма суетливым. Он сновал, как челнок, по кухне, то и дело поднимал крышки с кастрюль и сковородок, что-то туда добавлял, помешивал, пробовал и при этом ухитрялся еще и болтать.
– В Мпона мне не разрешали готовить, – улыбаясь, говорил он. – Поэтому готовлю я не часто. К тому же готовить для одного себя – это так скучно… Но сегодня – совсем другое дело. Сегодня у меня в гостях ты…
– Хочешь использовать меня в качестве подопытного кролика? – усмехнулась Одетта.
– Никаких экспериментов, обещаю, – откликнулся Джимми. – Но прошу тебя не быть ко мне слишком строгой. С тех пор как я приехал в Англию, это мой первый званый обед, а первый обед – это как первое свидание: могут быть допущены ошибки.
– Как первое свидание, говоришь? – переспросила Одетта, которая от этих слов почувствовала себя неуютно.
– А что тут удивительного? – пожал плечами Джимми. – Говорю же, я давно не принимал у себя гостей. Так что я предлагаю тебе отмечать мои ошибки и сразу же о них сообщать. А в конце вечера ты поставишь мне отметку – в соответствии с принятой в Англии десятибалльной системой.
Заметив, что Джимми не устает над собой подшучивать, как бы предлагая не принимать его слишком всерьез, Одетта снова позволила себе расслабиться.
Когда же они выпили по бокалу красного вина, всю скованность с нее как рукой сняло; она стала чувствовать себя у Джимми вполне комфортно и охотно смеялась над его шутками. Потом она рассказала Джимми о разговоре с матерью и о ее просьбе заехать за ней и за сестрой и отвезти их к Мелани.
– Неохота мне опять выступать в роли шофера, – пожаловалась она Джимми, сама того не желая.
– А ты поезжай на армейском джипе Сид, – в шутку предложил Джимми. – Как только твоя мать и другие родственники увидят эту развалюху, у них мигом пропадет всякое желание куда-либо с тобой ехать.
При мысли о возможной реакции Клод Одетта рассмеялась, но потом снова стала серьезной.
– Мать таких шуток не поймет, да и моя сестра Монни – тоже. Она на сносях, так что возить ее сейчас надо очень аккуратно.
– Крэйг, муж твоей сестры, так и не объявился? – поинтересовался Джимми.
– Нет, и, похоже, мои близкие винят в этом меня. Считают, что коли я за него поручилась, то мне его и разыскивать.
– Может быть, он давно уже за границей. Ты как думаешь?
– Вряд ли. Крэйг никуда дальше Эссекса никогда не ездил. К тому же он ненавидит иностранцев. Скорее всего, он скрывается где-нибудь в Лондоне. У него такие друзья, что целую армию могут спрятать.
Джимми уже очистил содержимое своей тарелки, Одетта же едва прикоснулась к пище.
– Тебе не нравится моя стряпня? – спросил Джимми, меняя тему разговора. – Слишком много специй, да? А я вот люблю острое…
Одетта посмотрела на лежавшие у нее в тарелке тушеные бобы, обильно приправленные жгучим перцем и карри. Для нее это блюдо и в самом деле было малость островато, хотя его вкус ей, в общем, понравился.
– Да нет, все очень вкусно, – сказала она и, будто в подтверждение своих слов, проглотила еще несколько ложек оранжевой массы.
– Неправда, – сказал Джимми. – Я же вижу, что ты ешь чуть ли не насильно.
– Ладно, не буду лукавить, – кивнула Одетта. – Тебе не следовало слишком налегать на экзотику. Для первого обеда лучше было приготовить что-нибудь более привычное.
Джимми поднялся с места, прошел на кухню и принес блюдо с золотистыми треугольными пирожками, которые он тут же полил розоватого цвета сиропом.
– Попробуй это, – предложил он. – С финиковым соусом. Дамам обычно нравится. – Джимми отломил кусок пирожка, наколол его на свою вилку и поднес Одетте ко рту.
