Текст книги "Среди самцов"

Автор книги: Фиона Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

12

Сидя на заднем сиденье в «Мерседесе» Алекса Хопкинсона, который катил в Западный Суссекс, Калум просматривал газеты, уделяя повышенное внимание материалам о приемах в «Клинике» и «РО». Почти все газеты поместили фотографии шестидесятилетней Сид Френсис и престарелого рок-певца, с которым она пела дуэтом. В тексте же говорилось о переезде гостей из «Клиники» в «РО» и о том, что организатором этого грандиозного действа был он, Калум. Как Калум и ожидал, об Одетте Филдинг и ее роли в организации праздника было упомянуто лишь мельком.

Он позвонил по встроенному телефону Флориану Этуалю и договорился с ним о встрече в «Офис Блоке», после чего стал смотреть на пролетавший за окном автомобиля сельский пейзаж. Хотя была зима, и поля занесло снегом, Калум решил, что мать Природа даже в своем скромном зимнем обличье достаточно соблазнительна, чтобы привлечь к себе сердца горожан.

Джимми Сильвиан, сидевший на переднем сиденье рядом с Алексом, спал сном праведника, а потому превозносить до небес, успех вчерашнего приема в «РО» был более не в состоянии. Правда, перед тем как отдаться объятиям Морфея, он сказал буквально следующее:

– Жаль все-таки, что мне не удалось пообщаться с той роскошной брюнеткой в желтом платье. Слишком рано она ушла.

– Жалеть нечего. Во-первых, она шлюха, а во-вторых – баба совершенно чокнутая и к тому же наркоманка. Видел, как она оформила зальчик? Сплошные распятия, кресты и статуи святых. Жуть. У нее даже метрдотель был в наряде епископа. Да она просто помешана на католицизме. И на кокаине.

– Ну и дела! Какого черта в таком случае ты вложил деньги в ее заведение?

– Как все шизофреники, она обладает даром убеждения. И очень энергичная. Может организовать бизнес, что называется, с нуля. Но поддерживать его на плаву ей не под силу. Так что я намереваюсь отстранить ее от дел – избавить, так сказать, от соблазна руководить всем и вся. Ради общего блага – в том числе ее собственного. Только надо сделать это осторожно – чтобы она не впала в глубокую депрессию, что опять же свойственно всем шизофреникам и наркоманам. Я-то поначалу думал, что она справится, но шизофреники – спринтеры, а не марафонцы, и с этим ничего не поделаешь…

Когда Джимми начал клевать носом и под конец заснул, Калум почувствовал немалое облегчение. Все-таки Джимми был проницательным человеком и надуть его было трудно. Надо сказать, временами Калум испытывал в его присутствии комплекс неполноценности – и не только потому, что тот был огромен, как гора. Джимми доказал, чего стоят его мозги, в джунглях Южной Африки, когда от одного его слова, как это не раз бывало, зависела жизнь охотника.

– Ох! – взвизгнула Феба, когда ей под мышку впилась очередная булавка.

– Извини, дорогая. Хочешь быть красивой, терпи, – пробормотала сквозь зубы портниха Саскии. Говорить ей было трудно, поскольку во рту у нее было полно булавок.

«Если она еще раз меня уколет, – мстительно подумала Феба, разглядывая свое отражение в зеркале, – я ей так дам, что мало не покажется. Ишь, моду взяла колоть – садистка!» Персиковый цвет ей не шел, и в этом не могло быть никаких сомнений. Персиковое платье зрительно делало ее фигуру более приземистой, придавало бесцветным в общем волосам какой-то серый, чуть ли не мышиный оттенок, а ее сметанно-белой коже нездоровую бледность.

– По-моему, смотрится отлично, – сказала портниха.

«Еще бы ей не нравилось, – со злобой подумала Феба. – Сама ведь это уродство состряпала».

– Извините за опоздание! – воскликнула Саския, входя в ателье и на ходу стаскивая с себя пальто. – Ну, как тебе платье – нравится?

– Миленькое. – Феба неопределенно пожала плечами и спросила: – Что тебя задержало?

– Ленч, – односложно ответила Саския, а потом, присев на диван, развила свою мысль: – Народу было столько, что пришлось запускать в две смены. Всего накрыли более девяноста столов. Я просто с ног валюсь от усталости.

– Но это же здорово.

– Не здорово, когда у тебя под началом всего пять официанток, а ни метра, ни его помощника нет.

– Бедняжка. – Феба напустила на лицо сочувствующее выражение. – Значит, Шиздетты тоже не было?

– Не называй ее так. Она очень милая женщина, и ты бы сама в этом убедилась, будь у тебя шанс познакомиться с ней поближе. – Саския взяла с дивана головной убор в виде тиары, приложила его к волосам, после чего посмотрела на себя в зеркало. – Между прочим, Одетта была в ресторане и работала вдвое больше, чем я. Она удивительная. Я думала, что после вчерашнего она до обеда будет отлеживаться, но она явилась на работу одной из первых и сразу же включилась в уборку. Посмотри, что она мне подарила. – С этими словами Саския вытащила из сумки маленькую, обтянутую сафьяном коробочку и открыла ее. Там в бархатном гнездышке лежал крестик на цепочке от Тиффани. – Я буду носить его с выходным костюмом.

– Вау! – воскликнула Феба. – Милая вещица.

Саския кивнула.

– И дорогая. Одетта – щедрая душа. А если учесть, что она вложила в дело все свои деньги до последнего пенни – щедрая просто до мотовства. Я думала, у нее состояние, но Стэн мне сказал, что ради «РО» она заложила даже собственную квартиру.

– Не сомневаюсь, что «РО» принесет ей то самое состояние, о котором ты упомянула.

Саския пожала плечами:

– Трудно сказать. В любом случае, если Одетта и разбогатеет, то не сразу. Даже при условии, что публика будет к нам ломиться так, как сегодня, пройдет несколько месяцев, прежде чем мы рассчитаемся с долгами. Чтобы закрепить успех, нам нужны не скучающие пижоны, заглянувшие к нам из любопытства, а постоянная, устойчивая клиентура, которая согласится приобрести членские билеты.

– Не сомневаюсь, что клуб с кабаре на втором этаже привлечет самую солидную клиентуру.

– Привлечет. Если будут хорошие исполнители и приличная программа, – кивнула Саския. – Ну а пока придется рассчитывать на разовых клиентов и любопытствующих снобов. И так до самого Рождества и Нового года. При этом доходы нам будут приносить только бар и ресторан.

– Как все это сложно, – вздохнула Феба. – Джимми тоже мне вчера что-то такое пел, но я так и не сумела разобраться во всех хитростях этого бизнеса.

– Джимми? Брат Феликса?

– Он самый, – кивнула Феба. – Мне казалось, Джимми будет небезынтересно узнать о вашем с Одеттой опыте, и я рассчитывала познакомить его с Одеттой. Но она слишком рано ушла. Надеюсь, ты меня ей представишь?

– Встретишься с ней на моей свадьбе. А о каком, собственно, опыте ты толкуешь?

– Ну как же? О вашем опыте по созданию ресторана с нуля. Он сам подумывает заняться ресторанным бизнесом и собирается вложить в проект одного своего друга кругленькую сумму.

– Если ему так не терпится вложить средства в ресторанный бизнес, пусть отдаст деньги Одетте. Уж она-то найдет им применение.

– Для начала им надо познакомиться. – Феба не знала, что Джимми был-таки представлен Одетте на вечере, хотя последняя сразу же про него забыла.

– Я приглашу его на свою свадьбу! – воскликнула Саския, изыскав наконец выход. – И попрошу мамочку, чтобы она усадила их за один стол.

Йен и Эльза подыскивали себе подходящий дом. На старинной улочке за Хайбери-корнер они обнаружили наконец то, что искали, – высокое строение с роскошным японским садом на заднем дворе.

– Сад разбит по инициативе Би-би-си – телевизионщики снимали здесь одну из своих программ, – сказал агент по недвижимости. – Если бы вы решили обустроить задний двор в том же стиле самостоятельно, это обошлось бы вам тысяч в десять.

Йену и дом, и сад очень понравились. По сравнению с их крохотной квартиркой это был настоящий рай.

– Мы не можем себе это позволить, – сказала Эльза, оглядывая купавшуюся в закатных лучах солнца крохотную оранжевую пагоду в центре сада.

– Можем, если будем вечерами сидеть дома, а не расхаживать по дорогим ресторанам.

– Но у нас будет ребенок…

– Именно это я и имею в виду. О светских тусовках в будущем году придется забыть.

– Между прочим, благодаря этим тусовкам мы зарабатываем себе на жизнь, – напомнила ему Эльза.

– Мы получим неплохие деньги за квартиру.

– Не получим, если ты будешь говорить всем и каждому, что у нас сыро и дует, а соседи – совершеннейшие психи.

– Хорошо, я начну врать. И сделаю кое-что еще – разошлю свой роман во все литературные агентства.

– Но это же чудесно, Йен, – сказала Эльза, прижимаясь к нему всем телом. – Боюсь, правда, доход от продажи книги не покроет расходов.

– Мы можем попросить у твоей мамаши взаймы.

– Ни за что! – бросила Эльза и в мгновение ока отлепилась от Йена.

– Но почему? – вздохнул Йен. – У нее есть средства. А мы со временем все ей отдадим – до последнего пенни. Она сама не раз предлагала нам деньги…

– Могу я чем-нибудь вам помочь? – осведомился агент, появляясь перед ними как чертик из коробочки.

– Поговорим об этом чуть позже, – прошипела Эльза, обращаясь к Йену. Потом, наклеив на лицо светскую улыбку, повернулась к агенту и сказала: – Дом хороший, но у нас есть еще несколько вариантов. По этой причине никакого конкретного ответа мы сейчас дать вам не можем. Посмотрим остальные – тогда и перезвоним.

С этими словами Эльза повернулась и направилась к железным воротам, выводившим на улицу. Сзади за ней плелся с недовольным видом Йен, глядя на следы, которые оставляла своими туфельками на влажной земле его возлюбленная.

– Я хочу, чтобы ты стал шеф-поваром в «РО», – сказал Калум. Они с Флорианом Этуалем сидели за бутылкой «Реми-Мартин» в роскошно отделанном баре клуба «Офис Блок».

– Шутишь? Какого дьявола мне светиться в «РО», если ты собираешься его закрыть? – покачал головой Флориан.

– Ты потише, ладно? – прошипел Калум, настороженно оглядываясь.

– Я тебе не подчиняюсь, братец. – Черные глаза Флориана сердито блеснули. – Я теперь тоже бизнесмен, и у меня есть свои собственные рестораны.

– Я тебе предлагаю возглавить еще один. Неужели не понял?

– Как это?

– А так. Доверься мне, Фло, а я уж тебя не обижу. Если сделаешь все, как я тебе скажу, то «РО» к Рождеству перейдет в твои руки.

Когда Эльза поздно вечером вернулась домой, то обнаружила на автоответчике оставленное матерью сообщение. Оно гласило:

«Обязательно мне позвони, вне зависимости от того, когда вернешься. Очень тебя прошу». В голосе Сид слышались слезы.

Эльза стащила с себя толстый свитер и принадлежавшую Йену толстовку. Она терпеть не могла носить чужую одежду, но делать было нечего. У некоторых женщин и в двадцать недель мало что заметно, но у нее живот был просто огромный.

– Мам, это я, – сказала она, набрав номер и услышав в трубке знакомый хрипловатый голос.

– Это ты, Эльза? Слава богу, вернулась. Дело в том, что меня арестовали.

– Как? За что? Где ты сейчас находишься? – ахнула Эльза, приподнимаясь с кресла, на котором сидела.

– Я дома. Ты ведь домой мне звонишь, верно? – напомнила ей Сид. – Уж и не знаю, почему меня задержали. Ехала себе спокойно на машине, даже скорости не превысила.

– Из-за чего в таком случае к тебе прицепилась полиция?

– На открытии «РО» я выпила немного виски, чтобы расслабиться, а полицейские считают, что я в этом смысле превысила все нормы. Мне пришлось сидеть в участке на одной лавке с грабителем и с какими-то подозрительными леди, по виду – проститутками. Я позвонила Чарлзу, разбудила его и попросила приехать в участок. Он был очень зол. Сказал, что это не такого рода обвинение, чтобы вызывать адвоката, но под конец сменил гнев на милость и даже отвез меня домой. Если бы не он, мне пришлось бы провести ночь в камере. Полицейские сказали, что не позволят мне сесть за руль, пока я не протрезвею.

– Значит, права у тебя не отобрали?

– Пока нет. Но после суда наверняка заберут.

– Бедняжка. И что же ты будешь делать?

– Похоже, мне придется нанять водителя, – хихикнула Сид. С тех пор, как она звонила Эльзе на автоответчик, настроение у нее определенно улучшилось. – Я вовсе не прочь, чтобы меня возил симпатичный молодой человек в фуражке и поминутно бы меня спрашивал: «Куда изволите, мадам?..» Ладно, забудем об этом. Скажи лучше, как твои дела? Вы с Йеном уже нашли подходящий дом?

– Да, сегодня мы видели один очень милый домик.

– Расскажи скорей, какой он и где находится.

Эльза услышала, как распахнулась входная дверь, подняла глаза и увидела Йена. Он вошел в комнату с огромным, как пшеничный сноп, букетом подсолнечников.

– Что там у тебя происходит? – спросила Сид.

– Ничего. Йен пришел, – сказала Эльза. – Он тебе сам все расскажет. А то мне пи-пи очень хочется… – Эльза протянула трубку Йену и помчалась в туалет. В последнее время она бегала туда раз по двадцать на дню.

Зная, что Йен и Сид будут болтать минимум четверть часа, Эльза со всеми удобствами устроилась на унитазе и прикрыла глаза. Связанные с открытием «РО» события утомили ее больше, нежели она ожидала, и она до сих пор испытывала во всем теле неприятную слабость. Кроме того, она беспокоилась за Одетту, что тоже не облегчало ей существования. Она не могла отделаться от мысли, что Одетта все еще находится под впечатлением, будто Калум Форрестер перевез своих гостей из «Клиники» в «РО» по собственной инициативе – для того, в частности, чтобы сделать паблисити ее ресторану. Эльза же считала, что Калум – по какой-то непонятной для нее причине – хочет Одетте зла и плетет в этой связи вокруг нее и ее детища какие-то темные интриги. Решив во что бы то ни стало распутать этот клубок, Эльза спустила воду, открыла кран, вымыла руки и вернулась в гостиную.

Йен втиснул подсолнухи в большую ярко-розовую вазу. Сочетание цветов было потрясающим. С минуту понаблюдав за этим буйством красок, Эльза повернулась к Йену и спросила:

– Почему ты не дал мне попрощаться с матерью? Она сейчас в беде – ее арестовали за вождение в нетрезвом виде и грозят отобрать права.

Прежде чем ответить, Йен еще некоторое время возился с подсолнухами.

– Она мне все рассказала.

– Ты спрашивал ее насчет денег? – Эльза пристально посмотрела на Йена.

Он пожал плечами:

– Ведь это ты рассказала ей о доме. А меня она просто спросила, почему мы, если нам этот дом так приглянулся, не дали принципиального согласия агенту. Ну я и сказал, что дом нам не по карману.

– Ах ты гад! – воскликнула Эльза. – Разве ты не знаешь, какие у меня с матерью отношения? У нас с ней все так зыбко, неопределенно… И вдруг ты заводишь с ней разговор о деньгах! Ужас!

– Я у нее ничего не просил. Она сама мне предложила! – взревел Йен. – Что я должен был ей сказать? Что ее дочь – гордячка и презирает деньги?

Эльза была неприятно удивлена. До сих пор Йен с ней в таком тоне не разговаривал. Более того, когда возникала опасность ссоры, он всегда старался уладить дело миром, побыстрее спустив все на тормозах.

– Ты прекрасно знаешь, почему я не хочу брать у нее деньги. – Она пыталась говорить спокойно, не повышая голоса, но ее голосовые связки звенели от ярости, как рояльные струны. – Нельзя ей позволить проникнуть в нашу семью с помощью подкупа. Не хватало еще, чтобы она стала петь нашему ребенку похабные песенки ее разлюбезного Джоба!

– Ничего этого ей не надо! – рявкнул Йен, ударяя в сердцах кулаком о створку двери. – Разве ты не понимаешь, что она просто-напросто хочет нам помочь? К тому же это заем, который мы со временем ей выплатим.

Эльза была в отчаянии.

– Мы ведем речь не о какой-нибудь сотне фунтов, а о пятидесяти тысячах! Да мы не расплатимся с ней до конца жизни.

– Когда я продам издательству свой роман…

– Йен, будь реалистом! Твой роман и все, что ты с ним связываешь, – это дым, мираж! Мечта!

Хотя в лице Йена ничего не изменилось, Эльза поняла, что совершила непростительную ошибку – нанесла ему удар в самое чувствительное место. Причем кулаком, сбросив белые перчатки.

– Да, мечта, – едва слышно произнес он. – Приобрести дом – тоже моя мечта. Но эта мечта может осуществиться.

– Только не с помощью денег моей матери!

– А ты о ребенке подумала? – Йен посмотрел на ее вздувшийся живот. – Уверен, ему понравилось бы жить в просторном, удобном доме. Но из-за твоей проклятой гордости он будет вынужден прозябать в тесной и сырой клетушке!

Удар ниже пояса. И какой болезненный! Тут уж впору не кулаками размахивать, а доставать ножи и кастеты.

Они выясняли отношения не меньше часа и замолчали только тогда, когда наговорили друг другу всяких мерзостей, которые не только высказывать, но и держать в уме-то не стоило. Потом Эльза перешла от слов к делу и стала швыряться в своего возлюбленного книгами, подушками, коробками из-под обуви, а под конец метнула в него вазу с подсолнухами. Йен оборонялся, закрываясь от летевших в него предметов стулом.

Они окончательно пришли в себя, только когда услышали из-за двери вопли соседей. Те кричали, что у них протечка и квартиру внизу заливает.

– Бог мой, я забыла выключить воду! – всплеснула руками Эльза и помчалась в ванную комнату. Йен открыл дверь и стал объясняться с соседями.

– Соседи. Вот самый веский аргумент, которому ты ничего не в силах противопоставить, – сказал, улыбаясь. Йен, когда Эльза, закрутив краны и собрав воду тряпкой, вернулась в комнату.

– Я знаю, – вздохнула Эльза. – Видно, придется нам все-таки переезжать.

13

Одетта не уставала удивляться тому, как гладко, без сучка и задоринки проходила ее встреча с Калумом. Он и словом не обмолвился о поцелуе на заднем дворе «РО», вошел к ней, широко улыбаясь и с протянутой для рукопожатия рукой. Он без споров соглашался со всеми ее просьбами и пожеланиями и, более того, сам предложил ей услуги человека, которого она мечтала заполучить с самого начала, – шеф-повара Флориана Этуаля.

– Так бы сразу. А то твой хваленый Ферди ушел в запой и все больше отлеживался у меня в кабинете.

– Да, с Ферди вышла неувязочка. Но кто мог подумать, что он такой ненадежный тип? Взял – и напился!

– Насколько я знаю, Ферди регулярно напивается на протяжении последних нескольких месяцев, – сказала Одетта, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. Она не хотела слишком уж изводить Калума упреками, тем более в этот день он вел себя просто идеально.

– Флориан ничего не сказал мне о тяге Ферди к крепким напиткам. Похоже, Фло и сам об этом не знал и сейчас жутко на него злится. Очень может быть, он согласился взяться за твой ресторан, потому что испытывает перед тобой чувство вины. Не отказывайся от его услуг, сестричка. Разве ты не понимаешь, какую выгоду тебе сулит его участие в деле?

– А что он хочет за это получить?

Калум, не сводя с Одетты глаз, куснул свой наманикюренный ноготь и сказал:

– Десять процентов прибыли.

– Мы не можем себе этого позволить.

– Разумеется, потому что никакой прибыли пока нет. Но он готов вместе с нами дожидаться того благословенного дня, когда ресторан начнет приносить доход. Так что приход Этуаля никаких вложений не потребует, зато привлечет в ресторан толпы поклонников его кулинарного таланта.

– Кстати о вложениях. Калум, нам очень нужны деньги. Очень. – Она продемонстрировала ему толстенную пачку счетов. – Поставщики требуют немедленной оплаты, а на счету у меня пусто, и висит долг, выражающийся шестизначной цифрой. В скором времени банк не захочет иметь со мной никакого дела.

– Не страшно, – холодно улыбнулся Калум. – Я сделаю соответствующие распоряжения, и к концу дня деньги тебе переведут.

– Для этого существует компьютер. Если ты пошлешь запрос по электронной почте, деньги переведут немедленно. – Одетта не без удивления наблюдала за тем, как наманикюренные пальцы Калума, двигаясь по полированной поверхности стола, подбираются к ее рукам.

– Это дело десятое. Скажи лучше, ты согласна на условия Флориана – десять процентов от прибыли?

– Он имеет в виду только прибыли от ресторана или доход от заведения в целом? – уточнила Одетта, переводя взгляд с рук Калума на толстую пачку счетов.

– Только прибыли от ресторана, – кивнул Калум. – Все остальное – наше.

Калум был в этот день какой-то непривычно любезный и обходительный, и Одетта не могла отделаться от мысли, что он за ней ухаживает. Однако она всячески гнала эту мысль прочь. По ее мнению, после того, что произошло между ними на заднем дворе, не могло быть и речи о флирте с его стороны. Он был просто дружески к ней настроен – и не более того.

– Не хочу больше от тебя никаких сюрпризов, – сказала она, многозначительно на него посмотрев. – Даже приятных. Пока не выяснилось, что к чему, я чувствовала себя как оплеванная.

– Извини, я полагал, ты оценишь мой сюрприз по достоинству. – Калум ответил ей долгим, пристальным взглядом. – Мне хотелось, чтобы «РО» был в центре внимания со дня открытия. – Он протянул руку и дотронулся до ее запястья.

Ошибки быть не могло: он и в самом деле пытался с ней заигрывать. С сильно забившимся вдруг сердцем она высвободила руку из его хватки и взялась за авторучку. Главное, не показывать ему, что его прикосновения ее волнуют, надо продолжать делать вид, что все ее помыслы сосредоточены исключительно на деловом аспекте их встречи.

– Что ж, в таком случае мне необходимо набросать план договора с Флорианом, Билл же позаботится о юридической стороне вопроса.

– Не забивай себе голову. Мой юрист уже над этим работает, – быстро сказал Калум.

– Но официальный адвокат «РО» – Билл!

– Так оно будет проще. Мой юрист давно уже ведет дела с Флорианом и знает его как облупленного. – Калум поднялся. – Может, спустимся в бар и чего-нибудь выпьем?

– Бар еще не открылся. – После вечера открытия Одетта ничего, кроме минеральной воды, не пила и не ела.

– О чем ты говоришь? Захотим, так откроется. Ведь мы здесь хозяева, не так ли?

Когда они шли по коридору, Саския оторвалась от конторской книги, которую просматривала, и сказала:

– Получено четырнадцать заказов, не так уж и плохо.

– Нам нужно втрое против этого. Втрое! – сказала Одетта.

– Эх, молодо-зелено, – улыбнувшись, сказал Калум, а потом повернулся к Саскии: – Я слышал, вы выходите замуж? Поздравляю.

– Да, выхожу. Через две недели. – После того как Калум заявился на вечер открытия с толпой гостей из «Клиники», Саския изменила свое мнение об этом человеке и считала его гением пиара.

– Надеюсь, у вас будет девичник? – спросил Калум, намекая на женскую вечеринку с непременным ношением вокруг стола надувного резинового пениса и мужским стриптизом под конец.

Саския покраснела:

– В принципе у меня была мысль встретиться в следующий уикенд с подружками и немного посидеть, но ничего особенного я устраивать не собиралась.

– Ты тоже к ней пойдешь? – осведомился Калум, поворачиваясь к Одетте.

– Конечно же, нет. Поскольку Саскии не будет, мне придется самой за всем здесь приглядывать.

– Я сам могу здесь за всем приглядеть.

– Ты?! Вы?! – чуть ли не в унисон выдохнули Одетта и Саския.

– Почему бы и нет? Я отменю все свои встречи и приеду сюда. Надо же дать вам, девочки, возможность передохнуть.

– Я была бы рада, Одетта, если бы ты ко мне пришла, – сказала Саския. – В последнее время ты и впрямь слишком много работала. Заодно ты познакомилась бы с моими подругами, которые будут на свадьбе.

– Не боишься включать меня в список приглашенных в последнюю минуту? – спросила она.

– Глупости. Моя подруга Феба собирается снять под вечеринку коттедж, так что места всем хватит, – сказала с улыбкой Саския. Мысль пригласить к себе на посиделки своего босса казалась ей все более и более привлекательной. – Между прочим, Феба просто мечтает с тобой познакомиться.

– Похоже, все устраивается наилучшим образом, – сказал Калум, обнимая обеих женщин за талию. – Предлагаю по этому случаю спуститься в бар и откупорить бутылку шампанского…

У Одетты голова шла кругом. И не только из-за выпитого ею шампанского. Она не могла поверить, что Калум с такой легкостью простил ей нежелание оказать ему интимные услуги. С другой стороны, он был человеком современным и, возможно, не придал ее отказу большого значения. В таком случае она должна быть его достойна и вести себя как ни в чем не бывало. В груди у нее снова затеплилась надежда на счастье. Судя по всему, фортуна опять ей улыбнулась и дала еще один шанс осуществить свои мечты. Но для этого было необходимо понять правила затеянной судьбой игры и строго им следовать.

На следующий день Флориан Этуаль влетел на своем огромном, с черными тонированными стеклами и никелированным бампером джипе на маленькую автостоянку на заднем дворе «РО», попутно чиркнув бортом по мотороллеру Одетты и едва его не расплющив.

Даже не сняв своей длинной и широкой дубленки, Этуаль через служебный вход ворвался на кухню и, выхватив из кармана ложку, принялся дегустировать все блюда подряд, не обращая на обслуживающий персонал ни малейшего внимания. Кухарки, повара и поварята с замирающим сердцем наблюдали за тем, как он священнодействовал.

Открыв все по очереди холодильники и морозилки и проинспектировав хранившиеся там продукты и овощи, Этуаль, так и не сказав никому ни слова, вышел из кухни и стал подниматься по служебной лестнице в офис ресторана.

В это время Одетта находилась в другом месте – приданной кабаре маленькой комнатке, где она посредством электронной почты общалась с новым менеджером. Вернувшись к себе в кабинет, она застала Этуаля за чтением отчетной финансовой документации «РО».

– А я и не знала, что вы здесь, Флориан, – вежливо сказала она, хотя тот факт, что Этуаль просматривал конфиденциальные бумаги, даже не удосужившись спросить у нее разрешения, основательно ее покоробил. «Ничего, – подумала она, – теперь он – часть нашего руководящего звена», – и спросила: – Хотите походить по ресторану и осмотреться? Или, быть может, желаете сначала спуститься в зал и отобедать?

– Не буду я есть это дерьмо, – буркнул Флориан. – Что же касается кладовых и кухни, то их я уже видел. Думаю, сейчас мне самое время немного поработать, а потому я попросил бы вас мне не мешать.

– Но это мой кабинет, – пролепетала Одетта. – Ваш – следующий по коридору.

– А мне этот больше нравится. – Он поднял на нее черные, как угли, затененные длинными черными ресницами глаза и спокойным голосом произнес: – Мой – слишком мал.

– Но в этом кабинете расположились мы с Саскией, – объяснила Одетта, указывая на второй стол.

– Значит, теперь вы с Саскией будете располагаться по соседству, – мило улыбаясь, произнес Флориан. – Поэтому велите перенести этот стол туда.

Флориан обладал несокрушимой уверенностью в своей правоте и огромной силой воли. В скором времени персонал это почувствовал и стал через голову Одетты обращаться со всеми вопросами к нему. Тем более Этуаль все знал и во всем разбирался, а главное – умел добиваться того, что хочет.

Подобное положение вещей могло бы вывести из себя даже святого, а Одетта святой отнюдь не была. Пару раз она пыталась вступить с Флорианом в перепалку, причем на французском языке, но он сделал вид, что ничего из ее взволнованных речей не понял. Сказал лишь, что у нее жуткий акцент, и перестал обращать на нее внимание.

Одетта чувствовала, что контроль над «РО» от нее ускользает. При этом она не могла не признать, что дела в заведении идут превосходно. Ресторан получал все больше заказов, а в баре в любое время дня и ночи было не протолкнуться. По идее, Одетте следовало гордиться своим детищем, радоваться его успеху, но она почему-то ни гордости, ни радости не испытывала.

Когда как экспресс налетел уикенд, она почувствовала немалое облегчение при мысли, что ни в субботу, ни в воскресенье ей на работу идти не надо. Ей было просто необходимо сменить обстановку, чтобы подумать на досуге о том, как вернуть себе утраченные руководящие позиции.

Всю неделю она подписывала астрономические счета от поставщиков, но деньги, которые перевел на ее счет Калум, старалась придерживать – хотела в первую очередь расплатиться с рабочими, доделывавшими кабаре и бар на втором этаже. Отделочные работы, где от ее слова что-то еще зависело, стали ее отрадой и последним прибежищем. Она знала, что с этой работой никто лучше ее не справится. Об этом, кстати, знал и Флориан – да и все остальные. Когда бы не это, она ничуть бы не удивилась, если, подойдя в один прекрасный день к служебной двери, неожиданно бы обнаружила, что в «РО» сменили замки.