Текст книги "«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа"

Автор книги: Феликс Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 69 страниц)

На этом следы Кудашева теряются: писем от Власа Кондратьевича Тарасевича в архиве нет. По всей вероятности, Василий Михайлович умер от туберкулеза в немецком лагере в Померании незадолго до окончания войны.

Печальное известие о трагической судьбе мужа было, конечно, тяжелым потрясением для его жены. О своих поисках пропавшего в плену мужа она никому не говорила. Не знали об этом и в семье Шолоховых, хотя, судя по архиву, жена Кудашева и после войны общалась с Михаилом Александровичем и Марией Петровной, даже переписывалась с ней.

В «Воспоминаниях» рассказывается о некоторых из этих встреч, – однажды на Новый год, а также в дни 60-летия и 70-летия М. А. Шолохова. Матильда Емельяновна пишет о том, что Михаил Александрович, пока был жив, помогал семье своего друга, хлопотал в Союзе писателей о предоставлении Кудашевым квартиры. В их архиве хранятся письма М. А. Шолохова Г. М. Маркову и другим руководителям Союза писателей на этот счет.

«В конце моих воспоминаний, – пишет Матильда Емельяновна, – мне хочется сказать о том, как сам Михаил Александрович оценивал дружбу с Кудашевым. Однажды мы сидели втроем за столом у Шолоховых в московской квартире, он поведал нам с Марией Петровной в недлинной беседе о том, как ему тяжело, что он потерял самого близкого человека, по-настоящему понимающего друга. “Я ведь не мог забыть тот день, когда я привез в Москву конец “Тихого Дона”, он знал мои мучительные трудности с завершением эпопеи с Григорием. Я раньше высказывал ему мои варианты. Он сидел напряженно, слушал, когда я читал и после прочитанного встал, смахнул набежавшую слезу, крепко обнял меня, поцеловал и сказал:

“Спасибо, старик!” Понимаете, это мне дороже оценки любого критика...»

Но почему рукопись «Тихого Дона» с 1929 года и до начала войны хранилась у Кудашева? Почему Шолохов не забрал ее сразу, как завершила работу писательская комиссия, и не отвез ее обратно, в Вёшенскую?

Ответ на этот вопрос – в трудных, подчас трагических обстоятельствах жизни писателя, о которых уже подробно говорилось. Шолохов жил и работал под неусыпным оком ОГПУ. Квартира Кудашева была для него, по терминологии его оппонента А. И. Солженицына, – своего рода «захоронкой», где он надеялся сохранить рукопись «Тихого Дона», которая удостоверяла его авторство при любом, самом драматическом повороте его судьбы.

Мы уже говорили об отношении писателя к письмам, к чужим любопытствующим, часто – враждебным глазам, что заставило его быть предельно осторожным со своим архивом. Эту осторожность он сохранял и после Великой Отечественной войны. Публикация глав настоящей книги в «Нашем современнике» вызвала много писем, и среди них – письмо члена-корреспондента РАН В. В. Новикова, в послевоенные годы работавшего в «Правде». В. В. Новиков рассказал об одной из своих встреч с М. А. Шолоховым. Вместе с еще одним «правдистом» Ю. Б. Лукиным они встретились с Шолоховым в гостинице «Москва». В конце встречи, – пишет В. В. Новиков, – «Шолохов вызвал машину, довез нас с Ю. Б. Лукиным до редакции “Правды”, а сам от нас уехал. Я спросил Ю. Б. Лукина: “Куда поехал М. А.?” Юрий Борисович сказал мне: “Он поехал к Маше (Моте. – Ф. К.) Чебановой... Рукописи “Тихого Дона” у нее хранятся. Но он дал ей наказ: “Никому не показывать рукописи, никому не давать, особенно работникам ЦК”». В. В. Новиков ссылается в своем письме также на доктора филологических наук А. И. Овчаренко, который также знал, что рукопись «Тихого Дона», привезенная М. А. Шолоховым в Москву в 1929 году, после войны продолжала храниться у М. Чебановой, которой Шолохов строго наказал: «Никому не показывать»¹⁸.

Таким образом, были люди – прежде всего Ю. Б. Лукин, В. В. Новиков, А. И. Овчаренко, которые знали, что в послевоенные годы рукопись «Тихого Дона» продолжала храниться у вдовы Кудашева.

Почему же в середине 70-х годов, когда началась атака на М. А. Шолохова и рукопись «Тихого Дона» была крайне необходима, М. Е. Чебанова не вернула ее писателю или его наследникам, а заявила, что рукопись «потерялась во время переездов»?

Душа человеческая – потемки! Колодный высказывает предположение, будто Матильда Емельяновна не простила М. А. Шолохову того, что, несмотря на настойчивые просьбы В. М. Кудашева вызвать его на несколько дней с фронта, Шолохов не смог или не успел этого сделать.

Лев Колодный ссылается на письмо ему Матильды Емельяновны от 26 апреля 1986 года, где по этому поводу есть такие строки: «Кстати, Кудашева не вызывал Шолохов в Москву. Ему не хотелось хлопотать, как сказал он мне, потому что он уже кому-то помог, и ему неудобно было повторять хлопоты. А по-честному, был занят другим, многим известно чем.

Этот поступок был коварным в судьбе Кудашева. Сам же Шолохов потом плакал, что потерял лучшего друга. Мне это очень больно».

Далее в том же письме М. Е. Чебанова пишет:

«...когда я напомнила ему в 50—60-е годы, что у нас черновики, так он махнул рукой:

– А...

– Куда же их девать?

– Куда хочешь, распоряжайся сама...»¹⁹.

Очень невнятное объяснение!.. Допустим, в 50—60-е годы «махнул рукой». А в 70-е, когда на него началась атака?.. И когда, по свидетельству близких, он попросил Матильду Емельяновну вернуть рукопись, и получил отказ? Об этом мне рассказал во время записи беседы для Ростовского телевидения внук М. А. Шолохова – директор Шолоховского музея-заповедника в Вёшенской Александр Михайлович Шолохов. Такой же ответ после смерти М. А. Шолохова получила от М. Е. Чебановой и его семья.

«После смерти папы мы с братом Мишей долго думали, с чего нам начать поиски затерявшейся рукописи “Тихого Дона”, – пишет дочь писателя Мария Михайловна Шолохова. Мнение было одно: рукопись не могла бесследно исчезнуть. Хотя бы часть ее должна была где-то находиться...

Незадолго до смерти папы (1984 г.) я познакомилась с Л. Е. Колодным, который параллельно с нашими поисками занимался своими изысканиями. Но хождения наши были почти к одним и тем же людям.

В 1985 году (точную дату я, к сожалению, не помню) мы: я, брат (Михаил Михайлович Шолохов. – Ф. К.) и Юрий Борисович (Лукин, редактор Шолохова. – Ф. К.) <...> решили съездить к тете Моте (так мы называли с детства жену В. Кудашева Матильду Емельяновну). Они с Наташей жили тогда в Матвеевском.

Как мы ни просили т[етю] Мотю вспомнить годы войны, поискать в д[яди] Васиных книгах, рукописях хоть что-то, от чего мы могли “оттолкнуться” (может, письмо мужа или письмо папы), она и слушать не хотела, что отец мог что-то оставить у них на хранение “до лучших времен”. Говорила, что часть рукописей пропала при переезде на новую квартиру. Горевала вместе с нами, но не показала ни одного письма (а муж не мог ей не писать!).

Отношения у нас с Кудашевыми до последнего были по-родственному доброжелательными. Заподозрить их в чем-то никому не могло прийти в голову. Каждый из нас посчитал бы это кощунством»²⁰.

Однако кощунственное утаивание рукописи состоялось, и совершила его Матильда Емельяновна. Почему?..

Возможно, причина тому кроется в словах Матильды Емельяновны из письма к Колодному: «Этот поступок (то, что Шолохов не вызвал Кудашева с фронта. – Ф. К.) был коварным в судьбе Кудашева».

В интервью, которое Л. Колодный дал в Израиле (опубликовано в тель-авивской газете «Окна»), он без стеснения расшифровывает эту злую фразу: «был занят другим, многим известно, чем». Приведя по памяти строки из письма Кудашева жене от 8 августа 1941 года: «Попроси Михаила вызвать меня с фронта...», Л. Колодный комментирует это так: «Шолохов его с фронта не вызвал, поскольку, как сказала Матильда, известно, чем Шолохов в Москве занимался – пьянствовал и по бабам... И погиб Кудашев»²¹

М. А. Шолохов на фронте. 1941 г.

Кощунственные, несправедливые слова. И Колодный не может об этом не знать. Поведение М. А. Шолохова с первых часов Великой Отечественной войны было безукоризненно нравственным. Уже 23 июня 1941 года, на другой день после начала войны, писатель дал телеграмму Наркому обороны: «Прошу зачислить в фонд обороны СССР присужденную мне Сталинскую премию первой степени. По Вашему зову в любой момент готов встать в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии...»²².

Пока рассматривалось его заявление, Шолохов находился в Вёшенской, писал очерк «На Дону», опубликованный в «Правде» 4 июля.

В автобиографии, датированной 5 апреля 1949 года, читаем: «...В армию призван в июле 1941 г. в звании полкового комиссара»²³. Когда Кудашев телеграфировал Шолохову в Вёшки и слал ему письма с просьбой вызвать его с фронта, писатель уже был на фронте. В «Личном деле» полковника М. А. Шолохова записано, что август, сентябрь и октябрь 1941 года он провел на Западном фронте в качестве военного корреспондента²⁴.

Редактор «Красной звезды» Д. И. Ортенберг вспоминает: «Шолохов явился в редакцию раньше, чем мы ожидали. Выглядел он молодцевато, успел экипироваться <...> Он был по-казачьи строен, не писатель – боевой командир. Я был рад его приезду вдвойне: Шолохов привез с собой очерк “В казачьих колхозах”»²⁵.

Во время командировки на Западный фронт вместе с А. Фадеевым и Е. Петровым, – о которой, кстати, пишет в своих воспоминаниях Чебанова и упоминает в одном из писем Кудашев, – Шолохов познакомился с генералом Лукиным, позже попавшим в немецкий плен, а затем в советский лагерь. После войны Шолохов вытащил его уже из нашего лагеря. Лукин станет одним из прототипов героя романа «Они сражались за Родину» Александра Стрельцова – наверняка писатель думал и о судьбе своего друга Василия Кудашева, когда писал этот роман, равно как и рассказ «Наука ненависти».

Я вижу прямую связь между трагической судьбой самого близкого друга писателя – Василия Кудашева и тем, что в центре внимания Шолохова в двух (и – единственных) его рассказах о войне – «Судьба человека» и «Наука ненависти» – оказалась тема плена.

Вернувшись с фронта, в сентябре 1941 г. Шолохов направляет письмо Сталину: «Сегодня я вернулся с фронта и хотел бы лично Вам сообщить о ряде фактов, имеющих немаловажное значение для дела обороны нашей страны»²⁶.

Разве это похоже на «пьянки и баб»? Надо мысленно представить себе то время – июль, август, сентябрь, октябрь 1941 года, когда грозная опасность тяжелой тучей нависла над Москвой и страной, чтобы понять чудовищную несправедливость этих слов.

Думается, что в этих обстоятельствах выполнить просьбу друга и срочно отозвать его с фронта ради передачи своей собственной рукописи Шолохову нравственно было не просто. Произошло своего рода столкновение разноплановых интересов.

Кудашев рвался на несколько дней в Москву, чтобы вернуть другу его рукопись, в историческом значении которой он отдавал себе полный отчет, и боялся, случись с ним беда, за судьбу этой рукописи. Как в воду глядел!..

Шолохов в это время сам находился на передовой и не имел возможности немедленно вызвать Кудашева с фронта, хотя был уверен: «увидимся в Москве».

ВЫЗВОЛЕНИЕ РУКОПИСИ

М. Е. Чебанова, ставшая женой В. М. Кудашева шесть лет спустя после знакомства Шолохова с Кудашевым, а потому, видимо, не воспринимавшая в полной мере духовную сторону их дружбы, увидела в нежелании Шолохова помочь Кудашеву вырваться на несколько дней с фронта лишь равнодушие и «коварство» по отношению к его судьбе. Она прямо винила Шолохова в гибели своего мужа. Возможно, в отместку за это она чисто по-женски приняла свое коварное решение: рукопись «Тихого Дона» Шолохову не возвращать. Подтверждение тому, что это было осознанное решение, находим в ее воспоминаниях, написанных во второй половине 70-х годов, когда уже в полную силу была развернута атака на М. А. Шолохова по обвинению его в плагиате. Именно тогда рукопись «Тихого Дона» была необходима ему как воздух, тем более, что это была та самая рукопись, которую он представлял писательской комиссии и которая уже своим существованием отметала клевету на него. Тот факт, что это – та самая рукопись, в беседе со Львом Колодным подтвердила и сама Матильда Емельяновна:

«– Эти бумаги попали к вам, когда Шолохов уходил на фронт?

– Нет, намного раньше, когда он приезжал в Москву в 1929 году, доказывал, что написал роман сам»²⁷.

В своих воспоминаниях, опубликованных уже после смерти Шолохова и посвященных неразрывной дружбе Кудашева и Шолохова, она ни словом, ни намеком не упоминает о рукописи «Тихого Дона», и это, на наш взгляд, подтверждает продуманность ее решения утаить рукопись. Из двенадцати имеющихся у нее писем В. М. Кудашева с фронта, почти в каждом из которых затрагивается эта тема, она выбрала для публикации именно то, где о рукописи нет ни слова.

 Матильда Емельяновна Чебанова, жена В. М. Кудашева. 1920-е гг.

При этом Матильда Емельяновна не могла не знать о переживаниях писателя и о страданиях его семьи в связи с обвинениями в плагиате. Она рассказывает, например, о драматическом праздновании семидесятилетия М. А. Шолохова: «Семидесятилетие праздновали в Большом театре. Мы пришли на квартиру за пригласительным билетом, а Мария Петровна нас встречает в тревоге, говорит, “только что увезли Александровича в Кремлевскую больницу... Что должна была выйти из дома, а он остался бы один, лежал в постели, отдыхал, мое сердце почуяло что-то неладное, я зашла к нему, и он сумел только сказать: “Не уходи”, – и потерял сознание».

Нет никакого сомнения, что этот – уже второй! – инсульт, случившийся с ним в мае 1975 года (первый инсульт был в 1961 году), – прямое следствие той травли, которая началась в конце 1974 года и от которой власть не захотела его защитить. А сам себя на этот раз он защитить был не в силах, поскольку главным аргументом – рукописью романа – он не располагал.

Правда, до начала травли было известно, что рукопись «Тихого Дона» существует и находится в Москве. Бывший заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС А. А. Беляев в статье «Кто держал “стремя” “Тихого Дона”?» с характерным подзаголовком «Михаил Шолохов унес с собой в могилу страшную обиду», напечатанной в газете «Культура», свидетельствует: «Еще в 1974 году покойный шолоховед Л. Якименко рассказывал мне, что рукописи эти в Москве, что он их держал в руках. Но у кого и где – не сказал. Возможно, что тут сокрыта какая-то тайна писателя, которую предстоит еще разгадать»²⁸. Тайна была.

Сын М. А. Шолохова Михаил Михайлович Шолохов в своей книге «Об отце. Очерки-воспоминания разных лет» (М., 2004) так прокомментировал эту «тайну».

Отвечая на вопрос: почему М. А. Шолохов долгие годы не пытался найти рукопись там, где он ее и оставил – у Кудашевых, М. М. Шолохов пишет:

«Я интересовался этим вопросом, но не смог пока поправить тех, кто уже отвечал на него: Колодный и другие. Почему отец не искал рукопись? Да потому, что Кудашева скрывала, что эта рукопись у нее. И то, что пишет Колодный с ее слов, и то, что приводит он из письма ее, где говорится, что Шолохов знал, что рукописи у нее, – это вранье. Абсолютно! Я не знаю, что ею руководило, Матильдой Емельяновной, которую мы привыкли называть “тетя Мотя”. Отец с мамой с огромным уважением и теплотой относились к этому семейству, и нас, детей, к этому приучили. Две было таких семьи: Левицких и Кудашевых. Мы, дети, считали, что они нам родственники или что-то вроде того. “Бабушка Левицкая”, “тетя Мотя”... Мы как-то разговаривали с сестрой, Светланой, и она предположила, что Матильда Емельяновна просто ревновала... Ревновала к той дружбе, которая была между отцом и Василием Михайловичем Кудашевым. Василий Михайлович был человек с по-детски чистой душой, доверчивый, совершенно лишенный зависти. Когда отец пришел в литературу, Кудашев уже имел определенное имя, вначале даже патронировал отцу. Затем отец шагнул вперед, но отношения между ними нисколько не изменились. Когда отец бывал в Москве, Кудашев мог и целыми неделями не появляться дома. Моя мать даже выговаривала ему: “Василий, ты хоть позвони жене, где ты есть”. Точно так же, когда отец приглашал их в Вёшки, Кудашев жену никогда не брал. Он всегда приезжал один и мог здесь пробыть до тех пор, пока дела не заставляли его возвратиться в Москву. И отсюда он ей не писал и не звонил. Может быть, она завидовала таким отношениям, не знаю.

Отец еще живой был, когда мы спрашивали ее про эти рукописи. Она говорила, что они пропали во время войны. Сначала – что они сгорели, что пожар был в квартире после бомбежки, потом, что в квартире ее жил какой-то полковник, когда она эвакуировалась, и что он, якобы, мог забрать. Другой раз сказала, что утратила все бумаги при переезде с квартиры на квартиру. Мы, вся семья, присутствовали при этих разговорах, и она утверждала, что ничего не сохранилось.

Я с сестрой Машей приезжал к ней на квартиру в Москве, а потом и в Вёшенской, при матери, она отвечала: “Нет, нет. Ничего не осталось”. Теперь она написала, что Шолохов якобы сам ей оставил эти рукописи и сказал, мол, делай с ними, что хочешь. Это неправда. Это ложь. И что рукописи сохранились – отец не знал этого. Если бы знал, он бы наверняка их забрал, например, когда Солженицын поднял эту свою лживую кампанию <...>

Некоторые считают, что обида у нее могла появиться оттого, что, дескать, Шолохов не похлопотал об отзыве Кудашева с фронта, когда тот просил об этом, чтобы передать отцу рукопись. Забывают, что только благодаря обращению отца в Политуправление Красной Армии Кудашеву, рядовому ополченцу, дали офицерское звание и перевели во фронтовую газету. Как же сразу после этого он мог бы хлопотать, чтобы Кудашева еще и вызвали в Москву? Я считаю вполне естественным, что отец этого не сделал, даже с допущением, что он мог это сделать»²⁹.

Хотел бы обратить внимание на этот крайне выразительный факт: незадолго до смерти М. А. Шолохова, последовавшей 21 февраля 1984 года, его близкие – сын и дочь – приезжают на квартиру к Матильде Емельяновне с просьбой вернуть рукопись «Тихого Дона» и она отвечает им: «Нет, нет. Ничего не осталось». И в это же самое время, когда М. А. Шолохов был еще жив, она принимает Л. Колодного, демонстрирует ему рукопись и получает от него согласие быть посредником при ее продаже.

После смерти писателя Матильда Емельяновна окончательно закрыла свою «тайну» на замок.

Шолоховеды, ориентируясь на свидетельство М. Величко 1975 года, который видел письма Кудашева еще в годы войны, и на информацию, которая исходила от Ю. Б. Лукина, не раз обращались к вдове Кудашева с вопросом о рукописи. Ленинградский литературовед В. Н. Запевалов посетил ее в 1988 году и задал ей вопрос о судьбе рукописи «Тихого Дона», сославшись на свидетельство М. Величко. Она ответила ему категорически: рукопись пропала во время многочисленных переездов семьи с квартиры на квартиру³⁰. Так же отвечала она и сотрудникам Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН, обращавшимся к ней с тем же вопросом.

К сожалению, «тайна» М. Е. Чебановой оказалась вполне прозаичной. Скрыв от семьи Шолохова, равно как и от шолоховедов, рукопись «Тихого Дона», она приняла решение продать ее без разрешения единственно истинных владельцев рукописи – наследников М. А. Шолохова и получить немалую выгоду. Но продать присвоенную чужую рукопись было непросто. Это можно было сделать только анонимно. Для этого был необходим посредник. И он появился у нее еще при жизни М. А. Шолохова, в 1984 году. Еще двадцать лет назад Л. Колодный знал, где и у кого хранится рукопись «Тихого Дона» – и скрывал адресат, выполняя роль посредника таинственного анонима.

Можно понять, насколько велика была радость шолоховедов, историков литературы, всех, кому были дороги имя Шолохова и судьба отечественной культуры, когда в печати появились сообщения, что рукопись «Тихого Дона» все-таки жива. Начиная с 1990 года в газете «Московская правда» и других печатных органах одна за другой появляются статьи: «Исток “Тихого Дона”» («Московская правда». 1990. 20 мая); «Вот она, рукопись “Тихого Дона”» (там же. 1991. 25 мая); «Неизвестный “Тихий Дон”» (там же. 1992. 4 февраля); «Рукописи “Тихого Дона”» («Вопросы литературы». 1993. № 1); «Черновики “Тихого Дона”» («Вопросы литературы». 1994. № 4) и т. д. ... Все эти публикации принадлежали московскому журналисту Л. Колодному, тщательно скрывавшему, где и у кого хранится рукопись.

Тут же в ответ на эти сообщения появляется статья Л. Кациса «Дурно пахнут мертвые слова...». Рукопись “Тихого Дона” найдена, но что это доказывает?» («Русский курьер». 1991. № 19). Ее автор, не видевший рукописи и ничего не зная о ее содержании, почему-то заранее предположил, что речь идет не более, чем о чисто «технической работе» Шолохова, то есть о механически переписанном им тексте романа.

При всей бредовости этого предположения, для его опровержения тем не менее был необходим обнародованный текст рукописи романа. Но его Л. Колодный, к сожалению, в течение долгих лет не предъявлял. И это вызывало вопросы и сомнения. Почему в течение долгих лет имя и адрес владельца рукописи держатся в тайне?

Можно было предположить, что Колодный до поры до времени держит в тайне адрес шолоховского архива и имя его владельца, потому что работает над книгой. И это было его правом: обнаружив рукопись «Тихого Дона», он имел все основания претендовать на то, чтобы первым рассказать об этом. И, действительно, в 1995 году вышла книга Л. Колодного под названием «Кто написал “Тихий Дон”. Хроника одного поиска» (М.: издательство «Голос»). Но трудно было согласиться уже с названием книги. Кто написал «Тихий Дон», было хорошо известно и до Колодного – в том числе и Нобелевскому комитету. Но в целом нельзя было не порадоваться выходу этой, рассчитанной на массового читателя, книги. В ней рассказывалась увлекательная история поиска рукописи романа, давалось ее описание, приводились отдельные ее страницы.

Публикации Л. Колодного и его книга не оставляли сомнений: рукопись «Тихого Дона» существует и ее нужно немедленно вводить в научный оборот, для чего был необходим ее оригинал.

Но когда дирекция Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН обратилась к Колодному с предложением использовать рукопись романа для подготовки академического издания «Тихого Дона», она получила категорический отказ. В книге «Кто написал “Тихий Дон”» содержалась и причина его: «Если бы я был уверен, что после ответа на этот вопрос к хранителям архива на следующий день не явятся непрошеные гости – коллекционеры, литературоведы, грабители и т. д., то я бы, конечно, назвал их имена, адреса. Однако такой уверенности у меня нет»³¹.

«Непрошеные гости» – это коллекционеры, литературоведы, грабители. Очень симптоматичный и симпатичный для нас, литературоведов, ряд!

В ответ на наше предложение Л. Колодному после выхода его книги выступить с докладом на Ученом совете Института, рассказать о рукописи, открыть ее владельца, он сказал, что имени и адреса владельца рукописи сообщить не может. Но готов стать посредником между ИМЛИ и анонимным владельцем рукописи – если Институт захочет ее купить, но при условии полного сохранения тайны анонима. При этом он назвал и сумму: сначала – 50 тысяч долларов США, а некоторое время спустя, сославшись на тяжелую болезнь хозяйки архива и необходимость ее лечения за рубежом, – 500 тысяч долларов США.

Такую сумму ИМЛИ заплатить не мог. В августе 1997 года Лев Колодный «инспирирует», как он пишет сам, статью Ю. Буйды «“Тихий Дон” течет на Запад?» («Известия». 1998. 25 февраля), автор которой бил тревогу по поводу того, что владелица начала продавать рукопись «Тихого Дона» на Запад по частям. В статье сообщалось: «Запросив за всю рукопись полмиллиона американских долларов и не найдя, видимо, охотников выложить такую сумму за черновики русского классика, владелец архива, похоже, решился на постраничную распродажу. Поскольку эта рукопись является национальным культурным достоянием, ее, по идее, невозможно вывезти из России и предложить мало-мальски солидным аукционным домам. Потому-то операция и проводится в условиях сугубой конфиденциальности. Имя владельца по разным причинам, в том числе и из страха перед отечественными бандитами, засекречено. Понятно, что подтвердить или опровергнуть всю эту информацию строго юридически пока невозможно. Однако знающие люди утверждают: рукопись уплывает из России...»³².

Как выяснилось после беседы с Ю. Буйдой, статья в «Известиях» была инспирирована Л. Колодным, с тем, видимо, чтобы «подтолкнуть» Академию наук приобрести черновики «Тихого Дона». При этом назвать имя владельца рукописей Колодный по-прежнему отказывался.

Истинная цель публикации статьи «“Тихий Дон” течет на Запад?» состояла в том, чтобы создать своего рода алиби анонимному владельцу рукописи романа и его посреднику в том случае, если рукопись «Тихого Дона» конфиденциально и в самом деле «утечет» на Запад, – ежели в России не нашлось охотников выложить за черновики русского классика полмиллиона долларов, – пенять не на кого! В таком случае Россия могла проститься с черновиками «Тихого Дона» навсегда и никогда не доказать, что автором «Тихого Дона» был М. А. Шолохов.

В действительности ни аноним, ни его посредник и не собирались возвращать рукопись России – ни за 50, ни за 500 тысяч долларов.

Судите сами. Л. Колодный, опытнейший журналист, не мог не знать, что единственными законными владельцами рукописи романа «Тихий Дон» являются наследники М. А. Шолохова, сын Михаил Михайлович и дочери Светлана Михайловна и Мария Михайловна. Без их ведома и согласия никакая продажа или покупка рукописей «Тихого Дона» были невозможны. Поэтому-то имя так называемого владельца рукописи, представителем которого являлся Л. Колодный, и держалось в тайне от общества и наследников М. А. Шолохова в течение двадцати лет.

Предлагая Академии наук выкупить рукопись у анонима за 50 или 500 тысяч долларов, Колодный не мог не понимать, что государство (в отличие от частника) не может выкупить рукопись «Тихого Дона» анонимно. Для такого решения необходимо было получить информацию, каким образом рукопись оказалась в руках так называемого «владельца», какие юридические права он имеет на то, чтобы продавать чужую рукопись, как отнесутся к этой сделке ее действительные, неоспоримые владельцы – наследники М. А. Шолохова. Ответов на эти вопросы у Колодного не было. Вместе с тем, сообщить нам имя и адрес анонима, с тем, чтобы мы могли прояснить эти вопросы в личной беседе с ним, Колодный никак не хотел. Становилось все более очевидным, что предложения о продаже рукописи «Тихого Дона» были не более чем дымовой завесой, цель которой – оправдать возможную продажу национального достояния страны – рукописи романа «Тихий Дон» на Запад, – коль скоро российское государство купить рукопись «Тихого Дона» как бы отказывается.

Вот почему после публикации статьи «“Тихий Дон” течет на Запад?» ученые ИМЛИ вместе с представителями семьи Шолоховых – Е. И. Левицкой и Н. В. Ушаковым – решили предпринять еще одну попытку – самим, без помощи Л. Колодного, найти, наконец, «анонима», у которого хранятся рукописи «Тихого Дона».

Опросив по второму кругу целый ряд лиц, у которых гипотетически могла находиться рукопись «Тихого Дона», мы решили еще раз поехать к вдове Василия Кудашева, у которой по свидетельству М. Величко, высказанному им в 1976 г., хранилась рукопись «Тихого Дона».

Но когда мы (я и А. М. Ушаков, заведующий Отделом новейшей русской литературы ИМЛИ) приехали к М. Е. Чебановой, ее квартира оказалась закрытой. От соседей мы узнали, что и сама Матильда Емельяновна, и ее единственная дочь Наталья Васильевна одна за другой недавно скончались от съедавшего их рака. Кто теперь хозяин этой квартиры, кто унаследовал имущество Кудашева и Чебановой, им не было известно. Ничего не знали они, естественно, и о рукописи «Тихого Дона».

Жива ли рукопись великого романа? В чьих руках она находится?

Чтобы получить ответ на эти вопросы, мы обратились с запросом в Министерство внутренних дел Российской Федерации, чтобы узнать, кто наследник М. Е. Чебановой. И вскоре получили письмо от начальника Управления внутренних дел Юго-Западного округа г. Москвы А. П. Черненко (№ 2274 от 21.12.1998 г.), в котором говорилось:

«Ваше заявление рассмотрено. На основании завещания № 1-381 от 07 мая 1997 г. все имущество Кудашевой Натальи Васильевны перешло в собственность...»³³

И – далее сообщались имя и адрес лица, унаследовавшего имущество дочери В. Кудашева.

Но есть ли среди этого имущества рукопись «Тихого Дона»?

И вот – первая встреча с наследницей, племянницей Матильды Емельяновны Чебановой. Мы ее принимаем вдвоем – вместе с заведующим Отделом новейшей русской литературы ИМЛИ А. М. Ушаковым.

Узнаём главное: рукопись цела!

Это признание мы получили не сразу. Точнее: его пришлось из нашей гостьи, что называется, вырывать. Чувствовалась огромная неуверенность и вместе с тем – желание найти общий язык. Разговор перешел в деловое русло только после того, как мы взяли на себя обязательство предварительно провести переговоры с подлинными владельцами рукописи – наследниками М. А. Шолохова.

Стало окончательно ясно, что многолетнее сокрытие адресата, где хранилась рукопись «Тихого Дона», было продиктовано только одним: желанием получить за рукопись деньги, обойдя ее истинных владельцев – семью М. А. Шолохова – и пониманием противозаконности этого намерения.

Но и мы понимали, что если не найти решения этого вопроса и не получить письменного согласия на переговоры наследников М. А. Шолохова, мы можем потерять рукопись навсегда. Рукопись могут «украсть», рукопись может «сгореть», могут быть придуманы самые неожиданные причины и объяснения неожиданной утраты рукописи, – тем более, что в описи унаследованного имущества рукопись «Тихого Дона» не значилась. Необходимо было во что бы то ни стало вызволить рукопись «Тихого Дона» из этого плена.

М. Шолохов, М. Чебанова, В. Кудашев. 1920-е гг.

После того, как мы обсудили ситуацию с законными наследниками М. А. Шолохова, мы продолжили переговоры с племянницей Чебановой. Желание наследников спасти рукопись романа «Тихий Дон», оборонить ее от любых новых неожиданностей и случайностей было настолько велико, что они дали нам полное право вести переговоры о приобретении рукописи, не претендуя на деньги.

Во время следующей встречи с племянницей удалось найти общий язык – она согласилась передать рукопись «Тихого Дона» ИМЛИ за 50 тысяч долларов, то есть за ту самую цену, которая называлась десять лет назад. И вот перед нами – чудо: высоченная кипа листов, испещренных знакомым почерком М. А. Шолохова.

Первое, что мы делаем, – сравниваем автограф с теми рукописями шолоховских писем, которые хранятся в архиве ИМЛИ, – и видим: конечно же, это рука М. А. Шолохова! Но – закон требует порядка, и первое, с чего мы начинаем долгий и трудный процесс приобретения шолоховской рукописи, – обращение в Российский федеральный центр судебной экспертизы, с которым ИМЛИ уже имел дело в связи с рукописями Горького, Есенина и других русских писателей. Из патриотических чувств и любви к литературе работники Центра соглашаются выполнить эту ответственную работу бесплатно. И некоторое время спустя мы получаем документ на 26 страницах, именуемый «Акт экспертизы» за № 1077(010). В нем на основе тщательнейшего графологического сопоставления предложенного нам к приобретению автографа и шолоховских писем, а также писем его жены, Марии Петровны, как взятых из архива Института, так и присланных наследниками писателя из Вёшенской, с научной точностью удостоверяется: да, перед нами – рука М. А. Шолохова и частично – его жены. «Оценкой результатов сравнительного исследования установлено: выявленные совпадения признаков многочисленны, образуют комплекс, неповторимый в почерках разных людей, и потому служат основанием для положительного вывода о выполнении исследуемых текстов, поправок и фрагментов Шолоховым М. А.»³⁴.