Текст книги "«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа"

Автор книги: Феликс Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 69 страниц)

КУДИНОВ – ГЛАВА ВЁШЕНСКОГО ВОССТАНИЯ

«Дело» П. Н. Кудинова, его допросы в «СМЕРШ» – уникальный исторический материал, благодаря которому можно представить точную картину Вёшенского восстания и сопоставить ее с шолоховским «Тихим Доном». Особую ценность представляют ответы Кудинова следователю «СМЕРШ» в ходе допроса 14 апреля 1945 года о начале и ходе Вёшенского восстания:

«Вопрос: Где оно зародилось?

Ответ: Первыми восстание подняли 25 февраля 1918 (описка?) г. казаки х. Шумилинского Казанской станицы.

Вопрос: Восстание направлено было против Советской власти?

Ответ: Да...

Вопрос: Кто его подготовил?

Ответ: По-моему, оно возникло стихийно.

Вопрос: Как развивалось это восстание?

Ответ: Вслед за восставшим хутором Шумилинским поднялись станицы Казанская и Мигулинская, а 27 февраля утром ст. Вёшенская была окружена восставшей казачьей сотней Решетовского хутора под командованием подхорунжего Ермакова. Представители Советской власти бежали.

В ст. Вёшенской был создан инициативный окружной совет в лице вахмистра Данилова, Попова, Мельникова и др. и сформирована 1-я повстанческая дивизия.

Вопрос: Каковы радиусы восстания?

Ответ: В восстании приняли участие казаки станиц Казанской, Мигулинской, Вёшенской, Еланской, Букановской, Слащевской, т. е. почти всего Верхне-Донского округа.

Вопрос: Кто возглавил повстанческое движение в Верхне-Донском округе?

Ответ: Я – Кудинов.

Вопрос: По собственной инициативе?

Ответ: По истечению нескольких дней после начала восстания, действовали пока разрозненные отряды восставших. Каждый отряд стоял против своей станицы и защищал ее. Однако казаки потребовали потом объединения всех сил и создания одной боевой единицы под единым командованием. Единым командиром повстанческой армии был избран я.

Вопрос: Почему именно остановились на вас?

Ответ: Меня многие казаки знали по Германской войне, как полного Георгиевского кавалера. Кроме того, из боевых офицеров, окончивших военное училище, в то время был только я.

Вопрос: И также были настроены против Советской власти?

Ответ: Да, это верно. Я являюсь противником Советской власти.

Вопрос: Какими силами вы располагали в период руководства вами повстанческой армией?

Ответ: Повстанческая армия имела до 30 тысяч сабель и штыков.

Вопрос: В состав повстанческой армии, какие соединения входили и кто ими командовал?

Ответ: В состав повстанческой армии входило 5 конных дивизий по четыре полка, одна конная бригада по два полка, два пехотных полка и 5—6 орудий. 1-й дивизией командовал хорунжий Ермаков Харлампий, 2-й – сотник Меркулов, 3-й – подъесаул Егоров, 4-й – подхорунжий Медведев, 5-й – хорунжий Ушаков, бригадой – хорунжий Колычев.

Вопрос: Кто снабжал вас оружием и боеприпасами?

Ответ: Винтовки и клинки были привезены казаками с германского фронта и сохранены. Пулеметы и боеприпасы были захвачены в первые дни восстания в эшелоне, следовавшем [по железной дороге] для частей Красной армии.

В дальнейшем же все добывалось в бою.

Вопрос: Какую задачу вы перед собой ставили?

Ответ: Свергнуть Советскую власть на Дону, соединиться с Донской армией, действовавшей в то время под командованием генерала Богаевского в районе Новочеркасска.

После изгнания Советов установить на Дону власть Войскового Круга во главе с Войсковым атаманом в рамках территории, существовавшей до революции...

Вопрос: По размерам, что представляла собой территория, занимаемая повстанческой армией?

Ответ: 350 км по окружности, от 35 до 40 км в радиусе.

Вопрос: Где находился ваш штаб?

Ответ: В ст. Вёшенской...

Вопрос: Когда вы установили связь с Донской армией?

Ответ: Приблизительно в середине апреля месяца 1919 года.

Вопрос: Каким образом?

Ответ: Для установления связи с нами на самолете прилетели представители Донской армии сотник Богатырев и пилот хорунжий Тарарин.

Я написал информационную справку атаману Богаевскому, в ней сообщал, в каком состоянии находится повстанческая армия, о ее численности и расположении. Просил боеприпасов. Пилот улетел, а Богатырев остался как офицер связи.

Вопрос: В дальнейшем, как осуществлялась связь?

Ответ: Через несколько времени к нам прилетел капитан Иванов, который привез патронов, а в двадцатых числах мая прибыл также на самолете капитан Веселовский. Он представил нам 10 тысяч патрон[ов] и табаку. Кроме того сообщил, что со стороны ст. Миллерово двигается на помощь конная группа генерала Секретева <...>

Вопрос: После разгрома белогвардейских армий куда вы эвакуировались и с кем?

Ответ: После разгрома Донской армии частями Красной армии я с женой в составе 3 дивизии эвакуировался из Керчи в г. Константинополь (Турция)»²⁹.

Вырисовывающийся в ходе этого допроса 14 апреля 1945 г. ход Вёшенского мятежа полностью совпадает как с тем, что говорил на допросах Харлампий Ермаков, так и с картиной возникновения и развития восстания, представленной в «Тихом Доне».

В «Просьбе о помиловании», направленной им в 1954 г. в Президиум Верховного совета СССР, Кудинов сообщает дополнительные подробности о предыстории и ходе Вёшенского восстания, подробно останавливается на обстоятельствах, которые привели к открытию линии фронта верхнедонцами перед наступающей Красной армией осенью 1918 г. «... Казаки не хотели воевать за пределами своей Донской области. Однако, атаман Краснов и окружавшая его дворянская шайка, оплакивавшая “потерянный рай”, сумели толкнуть казаков за пределы Дона. Протесты казаков усиливались... И наконец три полка казаков: Вёшенской, Мигулинской и Казанской взбунтовались, сражаться с Красной Армией отказались, затем побратались и, заключив мир, разъехались по домам, сделав громадный прорыв по линии Донской армии. Донская и Добровольческая армии стремительно покатились назад. Красная же армия спешно двигалась вперед, по пятам отступавших»³⁰.

Генерал Петр Николаевич Краснов (1869—1947), атаман Всевеликого Войска Донского. Реальное историческое лицо, действующее в романе «Тихий Дон»

В конце декабря было распространено воззвание Троцкого следующего содержания: «Товарищи офицеры и казаки! Оставайтесь на местах! Против оставшихся казаков никаких репрессий проявлено не будет, а офицеры будут приравнены к офицерам Красной гвардии». Это воззвание возымело свое действие. Многие остались на местах. Время шло... Красная армия проходила на юг и держала себя достойно уважения. Но когда прибыл трибунал, то положение крайне изменилось³¹.

Решение верхнедонцов покинуть фронт нанесло тяжелый удар по белому движению. Бывший начальник разведывательного и оперативного отделений штаба Донской армии – как он себя именует – «Генерального штаба полковник» Добрынин характеризует эту ситуацию так: «В декабре войска Верхне-Донского округа, минуя командование, начали мирные переговоры с советским командованием и разошлись по домам, образовав к 25 декабря (7 января) громадный прорыв, открытый для вторжения советских войск»³². Боевой состав Донской армии сократился с 49,5 тысяч до 15 тысяч к 15 (28) февраля 1919 года.

Хотя в процессе переговоров командование Красной армии обещало не вводить войска на Верхний Дон, а двигаться к Новочеркасску, они тут же начали продвигаться в образовавшийся прорыв, и весь казачий фронт спешно отошел на линию Донца. Верхне-Донской округ оказался в тылу Красной армии, захватившей почти весь Дон.

«Станицу Вёшенскую, – сообщает П. Кудинов, – заняла 15 Инзенская пех[отная] дивизия, по другим станицам и хуторам расположились отряды чека, обозы и резервные части. Повсюду начался красный террор...»³³. Фронт большевикам открыли 1-й Вёшенский, Казанский и Мигулинский полки. В 1-м Вёшенском полку летом и осенью 1918 г. воевал против Красной армии Харлампий Ермаков³⁴.

Сотником 1-го Вёшенского конного полка белой армии был в это время и Павел Кудинов³⁵.

В «Тихом Доне» Григорий Мелехов воюет с Красной армией в том же 1-м Вёшенском полку: «Неподалеку от станицы Дурновской Вёшенский полк в первый раз ввязался в бой с отступающими частями красноармейцев.

Сотня под командой Григория Мелехова к полудню заняла небольшой, одичало заросший левадами хутор» (4, 78). Казаки Вёшенского полка решают «дальше границ не ходить» (4, 92); «Выбьем из казачьей земли – и по домам!»; «По домам надо! Замирения надо добиваться!..» (4, 92).

Как видим, Шолохов ничего не придумывал, – он знал, как все происходило в жизни, знал из надежного источника и воплощал эту правду жизни в художественном слове. Любопытна эта перекличка текста «Тихого Дона» и текста допросов арестованных Харлампия Ермакова и Павла Кудинова. На допросе 24 мая 1923 года Ермаков так рассказывает об этом периоде своей жизни: «... Армия белых начала отступать за Донец. Мне удалось из части убежать и скрываться дома»³⁶.

Точно так же «убежал из части», ночью тайно «покинул полк» и Григорий Мелехов: «“Поживу дома, а там услышу, как будут они идтить мимо и пристану к полку”, – отстраненно думал он о тех, с кем сражался вчера бок о бок» (4, 103).

В полном соответствии с реальными обстоятельствами жизни в «Тихом Доне» сказано: «Первым обнажил занятый участок, находившийся на калачовском направлении 28-й полк, в котором служил Петро Мелехов.

Казаки после тайных переговоров с командованием 15-й Инзенской дивизии решили сняться с фронта и беспрепятственно пропустить через территорию Верхне-Донского округа красные войска. Яков Фомин, недалекий, умственно ограниченный казак, стал во главе мятежного полка...» (4, 106).

Как сообщал в ходе допросов Павел Кудинов, Яков Фомин пригласил его к себе в «адъютанты», а потом сделал и руководителем военного отдела Вёшенского исполкома, что вполне его устраивало, поскольку он «был пока доволен» новой властью. «Однако Советская власть просуществовала всего один месяц, после чего вспыхнуло восстание казаков» (из допроса П. Кудинова 14 апреля 1945 г.).

Казаки Вёшенской, Казанской и Мигулинской станиц, державшие фронт против Красной армии на северных границах Донщины, взбунтовались и к началу января открыли его перед наступающими частями Красной армии. А спустя три месяца они подняли новый мятеж, – уже против обманувшей их Красной армии, против комиссаров, развязавших террор в отношении казачества. Это была реакция на предательство и обман, которым они подверглись.

Итак, главной причиной Вёшенского восстания был обман казаков, добровольно открывших Красной армии фронт, и начавшийся сразу же после этого красный террор, политика «расказачивания», направленная на физическое уничтожение казачества. Ответы, которые давали во время допросов Харлампий Ермаков и Павел Кудинов, подтверждают глубину и точность анализа этих причин в «Тихом Доне», где эти беззакония и зверства описаны с документальной правдивостью. «...То обстоятельство, что бросили верхнедонцы фронт, оправданием не служит, а суд до отказу прост: обвинение, пара вопросов, приговор и под пулеметную очередь» (4, 148). Чекисты дают в романе четкие указания, кого в первую очередь следует поставить под «пулеметную очередь»: «необходимо изъять все наиболее враждебное нам. Офицеров, попов, атаманов, жандармов, богатеев – всех, кто активно с нами боролся, давай на список» (4, 168). Этот «список» дословно повторяет директиву о расказачивании от 24 января

1919 года, предписывавшую установку на «самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления»³⁷, а также «Инструкцию» от 12 декабря 1918 года: «Лица, перечисленные в пунктах, подлежат обязательному истреблению: все генералы; духовенство; укрывающиеся помещики; штаб– и обер-офицеры; мировые судьи; судебные следователи; жандармы; полицейская стража; вахмистры и урядники царской службы; окружные, станичные и хуторские атаманы; все контрреволюционеры и – все казачество...»³⁸.

Восстание вспыхнуло сразу в нескольких местах, и оно, бесспорно, было подготовлено.

Казак Мигулинской станицы К. Чайкин на заседании Верховного круга в Новочеркасске в мае 1919 г. так рассказывал о его начале: «20 февраля (по ст. ст. – Ф. К.) я получил известие, что был назначен ряд расстрелов. В Каменской подготовлялось восстание и организовывалась дружина. У меня были припрятаны винтовки и девять ящиков с патронами. Ко мне приехали казаки, забрали винтовки, патроны и уехали в Казанскую. Там уже собралось около 500 казаков. В два часа ночи окружили Казанскую, перебили 300 красных, установили свой порядок»³⁹.

А вот как описывает начало восстания в Вёшенской в своей «Просьбе о помиловании» в Президиум Верховного Совета СССР Кудинов:

«В январе месяце 1919 года я был назначен начальником военного отдела... В это время в Вёшенской был расположен карательный отряд, численностью в 250 человек. 27 февраля, когда сотрудники комиссариата собрались на работу, то с окраин станицы послышалась ружейная стрельба (это было 8 часов утра). Оказалось, что станица окружена, но кем – никто ничего не знал, а карательный отряд был захвачен врасплох. Комиссар и комендант бросились в трибунал, чтобы выяснить о положении, но последний исчез еще в 12 часов ночи, не предупредил ни того, ни другого. После краткой перестрелки карательный отряд бросился врассыпную, на правый берег реки Дона, в лес. Станица была занята конной сотней казаков, пришедших с хутора Решетовского. После, как выяснилось, восстание началось еще 25 февраля в хуторе Шумилине Казанской станицы и 26 была занята и станица Мигулинская»⁴⁰.

Начало восстания в «Тихом Доне» дается в восприятии Михаила Кошевого, и оно идентично тому, что рассказывает Павел Кудинов. «Выстрелы глухо захлопали где-то за станицей, около сосен, в направлении на Черную. Мишка побелел, выронил папиросу. Все бывшие в доме кинулись во двор. Выстрелы гремели уже полнозвучно и веско. Возраставшую пачечную стрельбу задавил залп, завизжали пули, заклацали, вгрызаясь в обшивку сараев, в ворота. <...> Началась гибельная паника» (3, 190). Как видим, в романе все началось также с окружения станицы и паники. Причем «выбили из Вёшенской Фомина», сообщается в романе, именно «решетовцы, дубровцы и черновцы» (3, 196).

Шолохов прекрасно знал, что окружила Вёшенскую и захватила ее решетовская сотня, формировавшаяся из казаков хуторов, лежавших по речке Решетовке и вокруг станицы Вёшенской, включая Черновку, Чигонаки, Дубровку и др. Как уточнил во время допроса 9 ноября 1944 года Павел Кудинов, «впоследствии при большом увеличении этой группой стал командовать Суяров»⁴¹.

Чтобы рассказать обо всем этом столь правдиво в «Тихом Доне», необходимо было все это знать. Досконально о начале восстания знал Павел Кудинов: последние недели перед восстанием он был адъютантом командира 28-й «красной» дивизии Фомина и заведующим военным отделом Вёшенского исполкома и, как будет показано далее, принимал участие в подготовке восстания. Но, находясь в эмиграции, он, естественно, не мог рассказать об этих подробностях будущему автору «Тихого Дона».

Об обстоятельствах начала восстания в станице Вёшенской и ее хуторах столь же подробно знал руководитель базковской группы восставших Харлампий Ермаков – правая рука Павла Кудинова. От него-то автор «Тихого Дона» и мог получить эту столь необходимую для романа информацию. Она касалась в основном того, как развивалось восстание в Вёшенской, – и именно она легла в основу изображения восстания в романе. Однако у Харлампия Ермакова не было подробной информации о том, как начиналось и развивалось восстание в Шумилинской, Казанской и Мигулинской станицах. Нет ее и в «Тихом Доне».

Хотя первые выстрелы восставших прозвучали в Шумилинской и Казанской станицах, руководящим центром восстания стала Вёшенская, где находились Кудинов и Ермаков и откуда осуществлялось руководство восстанием. И это также получило правдивое отражение в романе. В ходе допроса 14 августа 1945 года Кудинов показывает: «После свержения восставшими в перечисленных выше станицах органов Советской власти, был создан белогвардейский казачий окружной совет, по рекомендации которого 12 марта 1919 года я был избран командующим повстанческих отрядов, с задачей создать из последних регулярные белогвардейские части для продолжения борьбы против Советской власти.

Приняв командование повстанческими отрядами... на базе этих отрядов я по своей личной инициативе сформировал 5 конных дивизий и 1 бригаду, которые после соединения с Донской армией Деникина мною были переданы под командование генерала Сидорина»⁴².

Командиром 1-й конной повстанческой дивизии, по сути дела – главной дивизии повстанческой армии, базой формирования которой была станица Вёшенская и ее хутора, Кудинов назначил Харлампия Ермакова – своего земляка, однополчанина и также Георгиевского кавалера всех четырех степеней. Это не было случайностью: в очерке «Восстание верхнедонцов в 1919 году» говорится, что Харлампий Ермаков с первых шагов восстания пользовался его особым доверием⁴³, а сам Кудинов в эти часы располагал полномочиями, подтверждающими, что он был одним из главных организаторов восстания.

Повстанцы захватили Вёшенскую 27 февраля. «Того же 27 февраля была объявлена мобилизация, и нарочные помчались с приказом по хуторам. Я же, учитывая цену связи и объединения, – пишет Кудинов, – телефонограммой № 1 подчинил себе военные отряды станиц Казанской и Мигулинской и приказал формировать боевые отряды на местах властью командиров действующих частей; держать прочную связь с соседними частями и не забывать про взаимную выручку в бою. Правобережные хутора станицы Вёшенской, до которых еще не докатился красный террор, на призыв восставших отвечали нерешительно.

Положение осложнялось: появившиеся темные силы – наемные рабы красных – повели усиленную агитацию, нашептывая казакам, что борьба с Красной Армией бесполезна. Я, не дожидаясь результатов объявленной мобилизации, приказал хорунжему Х. В. Ермакову немедленно сорганизовать правобережный боевой отряд и ждать дальнейших указаний»⁴⁴.

Это приказание не было случайным: именно Харлампий Ермаков, признанный герой германской войны, еще недавно служивший красным, мог поднять на восстание колеблющихся казаков правобережья Дона.

После этого, – рассказывает в своем очерке Кудинов, – он «совместно с членами окружного и станичного советов Д. и Б. собрал публичное собрание»⁴⁵, митинг, на котором призвал казаков, их сомневающуюся и колеблющуюся часть, к оружию: «Я вас не уговариваю, а приказываю, а приказываю потому, чтобы нам, родные братья, не быть перебитыми там, в песчаной степи<...> С нами Бог и правда!»⁴⁶.

На этом же митинге выступал и Харлампий Ермаков. Как вспоминает вёшенец П. П. Лосев, – «...Его слова были какими-то взрывами высокого накала, примерно в таком духе: “Братушки, и чего ж вы стоите тут, раздумываете! А расстрелы и грабежи в это время продолжают комиссары. Опомнитесь и стройтесь по сотням в поход!” Но огромная толпа казаков топталась на площади на месте, не подавая признаков готовности к походу. Лишь немногие голоса выкрикивали: “В поход, в поход!”

Ермаков в безнадежном отчаянии бросается с трибуны на коня и с места в намет скачет в сторону Еланской...»⁴⁷.

27 февраля, когда повстанцы захватили Вёшенскую, Ермаков постоянно был рядом с Кудиновым, который с первых же часов взял на себя руководство восстанием – пока что самозванно – на основе «телефонограммы № 1», так как был руководителем военного отдела Вёшенского исполкома, а потому имел доступ к связи.

«Наступила ночь. Все утихло, только в военном отделе тускло светил огонек; то и дело звонил телефон, налаживалась связь, вызывались начальники действующих частей, которым передавались телефонограммы и пр. Я же со своим помощником есаулом Алферовым, не отходя от аппарата, отдавал распоряжения казанцам, мигулинцам, которые вели бой с наступающими красными частями со стороны слободы Калач, Богучар и ст. Чертково.

Утром 28 февраля <...> хорунжий Ермаков закончил формирование правобережного отряда <...> В ночь под первое марта отряд хорунжего Ермакова выступил на станицу Каргиновскую с расчетом на рассвете занять последнюю, дабы не дать противнику времени уничтожить находящийся там склад боевых припасов»⁴⁸.

Задание, понятное Харлампию Ермакову вследствие того, что после возвращения домой, в начале 1919 года «именно он как раз и возглавлял этот артиллерийский склад 15 Инзенской дивизии»⁴⁹. Судя по очерку Кудинова, Ермаков выполнил его с честью: «Отряд хорунжего Ермакова перешел в наступление, выбил красных из занимаемых ими хуторов Токина и Чукарина, до утра преследовал отступающего противника в направлении ст. Каргиновской»⁵⁰.

Отзвуки этих событий, как уже говорилось выше, в полный голос слышны в «Тихом Доне»: «Приказом командующего объединенными повстанческими силами Верхнего Дона Григорий Мелехов назначен был командиром Вёшенского полка. Десять сотен казаков повел Григорий на Каргинскую...» (3, 224).

Материалы следственного «Дела» подтверждают нашу мысль, высказанную в предыдущей главе: Харлампий Ермаков прошел с Кудиновым австро-венгерский фронт в составе 12-го Донского полка и был одним из самых приближенных его людей, доверенным лицом командующего объединенными повстанческими силами. Ермаков, как никто другой, знал историю возникновения Вёшенского восстания, стратегию и тактику действий повстанцев.

Вот откуда в «Тихом Доне» удивляющее всех знание конкретики исторических событий на Верхнем Дону в первой половине 1919 года, та безукоризненная и достоверная правда о Вёшенском восстании, которую автор «Тихого Дона» не мог нигде «вычитать», но мог только взять из первоисточника.

ПОДПОЛКОВНИК ГЕОРГИДЗЕ

Материалы допросов Павла Кудинова в ходе следствия, так же, как и текст его «исторического очерка» «Восстание верхнедонцов в 1919 году» представляют его полным единоличным и единственным руководителем восстания или, как он называет себя на допросах, «командующим восстанием»⁵¹.

Но в «Тихом Доне» Шолохов оценивает роль Павла Кудинова более скромно и сдержанно, чем он сам. Эта оценка Кудинова заложена уже в самом первом представлении его читателю: «После долгих споров и толков решили сохранить прежнюю структуру власти. В состав окружного исполкома выбрали наиболее уважаемых казаков, преимущественно молодых. Председателем посадили военного чиновника артиллерийского ведомства Данилова...

Суярова на должности командующего объединенными повстанческими силами сменил молодой – двадцативосьмилетний – хорунжий Кудинов Павел, георгиевский кавалер всех четырех степеней, краснобай и умница. Отличался он слабохарактерностью, и не ему бы править мятежным округом в такое буревое время, но тянулись к нему казаки за простоту и обходительность. А главное, глубоко уходил корнями Кудинов в толщу казачества, откуда шел родом, и был лишен высокомерия и офицерской заносчивости, обычно свойственной выскочкам. <...>

Генерал Антон Иванович Деникин (1872—1947), командующий Вооруженными силами Юга России. Реальное историческое лицо, действующее в романе «Тихий Дон»

Начальником штаба выбрали подъесаула Сафонова Илью...» (4, 208—209).

Как покажет последующее развитие событий в романе, главным проявлением слабохарактерности Кудинова была его зависимость от «кадетов», подыгрывание их интересам в ущерб интересам казачества.

И здесь нельзя не удивляться проницательности молодого писателя, который почувствовал и смог передать непоследовательность командующего в сложный борьбе интересов и влияний в ходе восстания.

Но прежде всего кто такие «кадеты» и почему – «кадеты» – чуть ли не бранное слово, которое буквально не сходит с уст Григория Мелехова и его товарищей в «Тихом Доне»?

Как известно, основы Добровольческой армии были заложены генералами Алексеевым и Корниловым в ноябре – декабре 1918 года в Новочеркасске и Ростове-на-Дону. Прибывший на Дон генерал Алексеев на встрече с Донским правительством заявил, «что “союзом спасения России”, организовавшимся в октябре 1917 года в Москве, главным образом из представителей кадетской партии, ему, ген. Алексееву, поручено дело спасения России, с каковой целью он и приехал на Дон. Сюда стали стекаться беженцы офицеры и юнкера, из которых и начала свои формирования армия»⁵².

Генерал Александр Сергеевич Лукомский (1868—1939) начальник штаба Добровольческой армии. Реальное историческое лицо, действующее в романе «Тихий Дон»

Добровольческую армию сформировали кадеты – конституционные демократы. Первые части Добровольческой армии в значительной степени состояли из юнкеров и кадет – учащихся кадетских корпусов. Вот почему к «добровольцам» и прилипла эта, ставшая уничижительной, кличка «кадеты».

А так как начиная с января 1918 г. командующий Добровольческой армией генерал Деникин стал командующим всеми силами Юга России, включая и Донскую армию, это пренебрежительное прозвище стало общеупотребительным на Верхнем Дону применительно как к деникинцам, так и к красновцам.

В силу крайней непопулярности кадетов в массе простого казачества они были вынуждены держаться в тени и опираться на вчерашних фронтовиков, близких к народу, пользующихся доверием у казаков, даже если они и были близки к прежней «красной» власти, которая предала казачество. Вот почему готовя восстание, «кадеты» вышли на Павла Кудинова, – офицера из народа, полного Георгиевского кавалера, столь уважаемого среди казаков. А он, в свою очередь, привлек к восстанию Харлампия Ермакова – участника не только германской, но и совсем недавней Гражданской войны на стороне красных. Такие люди были особенно ценны организаторам восстания: именно через них можно было наиболее эффективно влиять на массу казачества.

Вчерашние фронтовики, вернувшиеся в январе 1919 года домой, оставались приближенными к командованию 28-й дивизии и, пользуясь доверием того же Фомина, занимали достаточно высокие посты. Павел Кудинов был вначале адъютантом Фомина, а потом – руководителем военного отдела Вёшенского исполкома, что облегчало ему участие в конспиративной подготовке восстания.

О том, что Кудинов не был здесь сторонним наблюдателем, свидетельствует в своих воспоминаниях житель Вёшенской станицы П. П. Лосев: «В час восстания в Вёшенской красноармеец караульной роты Василий, живший со мной во флигеле... отступая от восставших, выполняя, по-видимому, приказание командования, забежал в дом и крикнул: “Товарищ Кудинов, контра восстала!” (Кудинов был в это время советским военнослужащим). Василий побежал через Дон, а я остался в переулке. Я видел, как торопливо выбежал из дома вооруженный Кудинов. Он был в полушубке, крытом зеленым шинельным английским сукном, серой папахе, в высоких офицерских сапогах... Увидев Василия уже далеко на льду реки, Кудинов вскинул винтовку к плечу и выстрелил. Скоро красноармеец упал на лед, а Кудинов исчез с поля моего зрения»⁵³.

По прошествии такого количества лет непросто реконструировать возможный руководящий состав заговорщиков, готовивших восстание на Дону. Но благодаря изысканиям современных историков и материалам допросов Павла Кудинова и Харлампия Ермакова некоторые фамилии уже обозначились: это бывший окружной атаман Верхне-Донского округа генерал З. А. Алферов; его родственник подъесаул А. С. Алферов; бывший начальник разведотдела войск Верхне-Донского округа подъесаул И. Г. Сафонов, а также агроном Суяров, урядник Емельян Ермаков.

Сюда же можно добавить, по всей вероятности, еще два имени, названные в очерке Кудинова, но скрытые под инициалами. Как уже говорилось выше, 27 февраля 1919 года, в день захвата Вёшенской, Кудинов «совместно с членами окружного и станичного советов Д. и Б. собрал публичное собрание»⁵⁴, то есть митинг на площади. Почему бы вдруг, в 1930 году, десять лет спустя после восстания, в очерке, где решительно все его участники названы пофамильно, эти два имени зашифрованы? И кто они – эти таинственные члены окружного и станичного советов, практически руководившие вместе с Кудиновым организацией восстания в день захвата Вёшенской? Ответ простой: Окружной совет, созданный «по постановлению представителей от хуторов станицы Вёшенской, Еланской, Казанской, Мигулинской» был политической властью на повстанческой территории. В него первоначально входили: председатель Совета Никанор Петрович Данилов, товарищ председателя Емельян Васильевич Ермаков и члены Совета: Куликов, Благородов, Мельников; секретарем Совета был Попов⁵⁵.

Таким образом, к перечисленным пяти фамилиям реальных организаторов восстания можно добавить еще два имени заговорщиков: председателя окружного Совета Никанора Данилова и его члена Благородова.

В первый же день восстания обнаружились еще два офицера: «подпоручики И. Н. Бахметьев и Н. В. Дарин, офицеры в чинах весьма незначительных, неказаки, которые, тем не менее, в разгар казакоманской истерии и при наличии большого количества казаков в подобном звании, становятся: первый – начальником оперативного отдела повстанцев, второй – командиром 1-го Вёшенского полка»⁵⁶. Действительно, как свидетельствовал в своих показаниях Кудинов, в состав его штаба «входили сотник Сафонов, как начальник, адъютант по строевой части поручик Бахметьев»⁵⁷. Начальник контрразведки Верхне-Донского округа сотник Сафонов, поручик Бахметьев, прапорщик Дарин были офицеры-красновцы, которые принимали участие в подготовке восстания и его руководстве. Их имена находим в таблице командного состава армии повстанцев в приложении к очерку «Восстание верхнедонцов в 1919 году»: «Начальник штаба сотник Сафонов, поручик Бахметьев (иногородний) – адъютант штаба оперативной части <...> 5-я конная дивизия: прапорщик Дарин (Воронежской губ.) – командир 1-го кон[ного] полка; <...> 1-я конная бригада: <...> – есаул А. Алферов, Еланской стан[ицы] – начальник штаба бр[игады]...»⁵⁸.

Подтверждение тому, что Вёшенское восстание готовилось «красновцами» (что не отменяет стихийности в его последующем размахе), мы находим в мемуарах атамана П. Н. Краснова «Всевеликое Войско Донское» (1922), широко использованных Шолоховым в романе. Краснов свидетельствует, что еще в первых числах февраля – то есть до начала Вёшенского восстания – командующим Донской армией генералом Денисовым был составлен одобренный атаманом Красновым план, по которому создавалась ударная группа войск для прорыва фронта красных, с тем, чтобы «оздоровлять и поднимать казаков»⁵⁹. Об этом плане также рассказано на страницах «Тихого Дона», при этом Шолохов добавил, что замысел атамана Краснова и его генералов состоял в прорыве этой «ударной группы» на территорию Верхне-Донского округа, чтобы соединиться с повстанческой армией, а затем уже идти в Хоперский округ «“оздоровлять” заболевших большевизмом казаков» (4, 366).