Текст книги "«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа"
Автор книги: Феликс Кузнецов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 69 страниц)
Выше уже шла речь о том, как после гибели в плену его самого близкого друга Василия Кудашева болезненно-навязчивая тема плена не дает писателю покоя в послевоенные годы, возникает снова и снова в его «Судьбе человека», «Они сражались за Родину», в письмах и публицистике. И точно так же ставшая главной для писателя тема трагизма судьбы Григория Мелехова становится ведущим лейтмотивом завершающей книги романа, поднимая его до высшей ноты трагедийности.
Четвертая книга «Тихого Дона», как известно, писалась в тридцатые годы. И конечно, настроение трагизма в ней усиливалось и самой жизнью: повальным голодом в начале 30-х годов, арестами и расстрелами 1937 года, когда едва спасся от гибели сам Шолохов. Но прежде всего обострение ее трагизма, убежден, обусловил расстрел Харлампия Ермакова. Гибель его как бы венчала испепеляющую цепь смертей: сначала Петр Мелехов, потом – Наталья, Дарья, потом – Пантелей Прокофьевич, за ним – Ильинична, потом – Аксинья, и рядом – Мирон Григорьевич Коршунов, и его Ильинична, и дед Гришака, и одновременно – Иван Алексеевич и Аникушка, и Федот Бодовсков, и Христоня, и Платон Рябчиков, и – имя им легион...
«Вот и отжили, – думает Григорий Мелехов о своих близких, – да как скоро, как во сне. Лежат все вместе, рядом: и жена, и мать, и Петро с Дарьей... Все семьей перешли туда и лежат рядом. Им хорошо, а отец – один в чужой стороне. Скучно ему там, среди чужих...».
Главная книга «антишолоховедения» называется «Загадки и тайны “Тихого Дона”». Но, пожалуй, самой большой тайной и загадкой «Тихого Дона» является вот эта: как мог решиться «железобетонный коммунист», каким представляют Шолохова его противники, представить итог революции и Гражданской войны как трагедию воистину шекспировской силы? Трагедию, перемоловшую и уничтожившую в безжалостных жерновах истории весь мир Григория Мелехова – его родных, близких, возлюбленную, друзей и товарищей и оставившую его в полном одиночестве между двумя полюсами: Митькой Коршуновым и Мишкой Кошевым.
Возвращаясь из Красной армии домой на быках, руководимых разбитной казачьей вдовой «Зовуткой», он, как и Харлампий Ермаков, ехавший также на быках, этого еще не знал. «Он кончил воевать. Хватит с него. Он ехал домой, чтобы в конце концов взяться за работу, пожить с детьми, с Аксиньей. <...> Хорошо бы взяться за чапиги и пойти по влажной борозде за плугом. <...> В чужих краях и земля и трава пахнут по-иному» (5, 356).
Харлампий Васильевич Ермаковперед расстрелом. 1927 г.
Но Шолохов-то прекрасно знает и провидит его судьбу. Его еще только ждут домой, а сестра Дуняшка с тревогой спрашивает своего мужа, председателя ревкома Михаила Кошевого:
«– Прийдет он, что же ему за службу у казаков будет?
– Суд будет. Трибунал.
– <...> Могут и к расстрелу присудить?
– <...> Могут.
– <...> За что? <...>
– За восстание, за все» (5, 351).
А по возвращении домой первое, что услышал Григорий от своего бывшего ординарца:
«Прохор придвинулся ближе, снизил голос:
– Платона Рябчикова с месяц назад расстреляли» (5, 363).
И в беседе с бывшим самым близким другом своим, а ныне самым лютым врагом Михаилом Кошевым – то же предостережение, связанное с недоверием:
«– <...> Почему тебя в такое время демобилизовали? Скажи прямо!
– Не знаю.
– Нет, знаешь, да не хочешь сказать! Не доверяли тебе, так?
– Ежли б не верили – не дали бы эскадрон.
– Это на первых порах, а раз в армии тебя не оставили, стало быть, ясное дело, браток!
– А ты мне веришь? – глядя в упор, спросил Григорий.
– Нет! Как волка не корми, он в лес глядит» (5, 368—369).
В этом споре подспудные симпатии Шолохова – на стороне Григория Мелехова, который напоминает Михаилу Кошевому, что именно он убил его брата Петра.
«– Ну, что ж, убил, не отказываюсь! Довелось бы мне тогда тебя поймать, я и тебя бы положил, как миленького!
– А я, когда Ивана Алексеевича в Усть-Хопре в плен забрали, спешил, боялся, что и ты там, боялся, что убьют тебя казаки... Выходит, занапрасну я тогда спешил» (4, 370).
Горькая судьба Харлампия Ермакова и тысяч таких, как он, предопределила трагизм судьбы Григория Мелехова.
Памятный знак на могиле Х. В. Ермакова. Хутор Калининский
Документы – следственное «Дело» Харлампия Ермакова, воспоминания свидетелей и очевидцев – неопровержимо подтверждают правоту Шолохова, неоднократно называвшего Харлампия Ермакова прототипом Григория Мелехова.
Но наши «антишолоховеды» делают вид, что не существует документальных свидетельств о давних и прочных взаимоотношениях Шолохова и Харлампия Ермакова; не существует очевидных объективных фактов поразительного совпадения «служивской» биографии Харлампия Ермакова в годы империалистической и Гражданской войн с биографией Григория Мелехова; не существует убедительных свидетельств об отражении в «Тихом Доне» судьбы Алексея, Павла и Марии Дроздовых, в курене которых жили Шолоховы в Плешакове; не существует проблемы источников той огромной, многообразной, уникальной по своей достоверности и правдивости информации, которая легла в основу «Тихого Дона».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Молот. Ростов-на-Дону, 1936. 10 января.
2 Обухов М. Встречи с Шолоховым (20—30-е годы). С. 287.
3 Прийма К. С веком наравне. С. 17
4 Ермолаев Г. Михаил Шолохов и его творчество. СПб., 2000. С. 345—346.
5 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—27966. Т. III. Л. 37; Л. 32.
6 Там же. Л. 31.
7 Там же. Л. 43.
8 Там же. Л. 44—44 об.
9 Там же. Л. 9 об.
10 Там же. Л. 82.
11 Там же. Л. 24.
12 Там же. Л. 4.
13 Там же. Т. II. Л. 54.
14 Там же, Л. 115—116.
15 Там же.
16 Там же. Т. III. Л. 50.
17 Там же. Л. 52.
18 Там же. Л. 173.
19 Там же.
20 Там же.
21 Там же. Л. 174.
22 Там же. Л. 174 об.
23 Там же. Л. 117.
24 Ермолаев Г. Михаил Шолохов и его творчество. С. 22, 367.
25 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 44 (пакет).
– 191 -
26 Экслер И. В. В станице Вёшенской // Михаил Шолохов. Сборник. Л., 1940. С. 133.
27 Калинин А. Встречи // Михаил Шолохов. Сборник. Ростов-на-Дону, 1944. С. 151.
28 Литературный фронт. София. 1951. 12 июля.
29 Лежнев И. Путь Шолохова. С. 344.
30 Там же.
31 Там же. С. 346.
32 Васильев В. Г. О «Тихом Доне» М. Шолохова. С. 5.
33 Прийма К. Указ. соч. С. 169—171.
34 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—27966. Л. 44 (пакет).
35 «Тихий Дон»: уроки романа. Ростов-на-Дону, 1979. С. 136.
36 Лежнев И. Указ. соч. С. 344.
37 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—27966. Т. II. Л. 45.
38 Там же. Л. 26.
39 Там же. Л. 27.
40 Там же. Л. 9.
41 Там же.
42 Там же. Л. 49.
43 Там же. Л. 51.
44 Лежнев И. Указ. соч. С. 245—246.
45 Гура В. Как создавался «Тихий Дон». М., 1980. С. 124.
46 Там же. С. 124—125.
47 Прийма К. Указ. соч. С. 68—69.
48 Сивоволов Г. Я. «Тихий Дон»: рассказы о прототипах. Ростов-на-Дону, 1991. С. 75.
49 Прийма К. Указ. соч. С. 61—64.
50 Там же. С. 67.
51 Там же.
52 Прийма К. Вёшенские встречи // Подъем. 1962. № 5. С. 153. Перепечатано с некоторыми изменениями в книге: Прийма К. С веком наравне. Ростов-на-Дону, 1981. С. 156—157.
53 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 45 (пакет).
54 Там же.
55 Там же. Л. 21.
56 См.: Сагацкий В. И. Радзивиллов // Родимый край. Париж. 1969. № 83. Июль – август. С. 259; 1969. № 84. Сентябрь – октябрь. С. 26; 1969. № 85. Ноябрь – декабрь. С. 27, 30.
57 Голубинцев С. На тихий Дон (Из старых воспоминаний) // Новое русское слово. Нью-Йорк, 1968. 21 января; 1974. 13 ноября.
58 Кузнецова Н. Т., Баштанник В. С. У истоков «Тихого Дона» // «Тихий Дон»: уроки романа. Ростов-на-Дону, 1979. С. 58.
59 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 44 (пакет).
60 Там же.
61 Там же.
62 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 97.
63 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 44 (пакет).
64 Кудинов П. Восстание верхнедонцов в 1919 году. Исторический очерк // Вольное казачество. Прага, 1931. №№ 77—85; 1932. № 101. «Исторический очерк» П. Кудинова перепечатан, с предисловием и комментариями В. Васильева, в журнале «Отчизна». 1991. №№ 6, 7, 8.
65 На подъеме. 1930. № 6. С. 171.
66 Октябрь. 1932. № 7. С. 11.
67 Отчизна. 1991. № 7. С. 71.
68 Там же. С. 68.
69 Семанов С. Н. «Тихий Дон» – литература и история. С. 53.
70 Отчизна. 1991. № 6. С. 76.
71 РГВИА. Ф. 100. Оп. 3. Д. 100. Л. 16. – См.: Семанов С. Н. Указ. соч. С. 53.
– 192 -
72 РГВИА. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 117. – См.: Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 280.
73 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 96—97; Дело № 1772. Т. I. Л. 109.
74 Там же. Л. 150.
75 Там же. Л. 29—30.
76 Дело № П—27366. Т. II. Л. 244.
77 Отчизна. 1991. № 8. С. 73.
78 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 274.
79 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—27966. Т. II. Л. 29—30.
80 Там же. Л. 26.
81 Дело № П—27966. Т. III. Л. 15.
82 Там же. Л. 29 об.
83 См.: Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 339.
84 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—27966. Т. II. Л. 12.
85 Там же. Л. 26.
86 Там же. Л. 9а.
87 Прийма К. Указ. соч. С. 157.
88 Там же. С. 167.
89 Там же. С. 169.
90 Там же. С. 68.
91 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 117.
92 См.: Кудинов П. Указ. соч. // Отчизна. 1991. № 8. С. 73.
93 Там же. С. 71.
94 Там же. № 7. С. 70.
95 Там же.
96 Ермолаев Г. Исторические источники «Тихого Дона» // Дон. 1998. № 3. С. 214.
97 Кудинов П. Указ. соч. // Отчизна. 1991. № 7. С. 68—69.
98 Казачий словарь-справочник. Т. I. Кливленд, Огайо (США), 1966. С. 120.
99 Прийма К. Указ. соч. С. 199.
100 Ермолаев Г. Указ. соч. С. 214.
101 Там же. С. 212, 214.
102 Там же. С. 210.
103 Кудинов П. Указ. соч. // Отчизна. 1991. № 7. С. 71.
104 Там же.
105 Ермолаев Г. Указ. соч. С. 210.
106 Кудинов П. Указ. соч. // Отчизна. 1991. № 8. С. 69.
107 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 307.
108 Кудинов П. Указ. соч. // Отчизна. 1991. № 8. С. 69.
109 Ковалев Е. Харлампий Ермаков – герой «Тихого Дона» // Родимый край, Париж. 1962. № 42. Сентябрь – октябрь. С. 22—23.
110 Семанов С. Н. Указ. соч. С. 44.
111 Загадки и тайны «Тихого Дона». Т. I. С. 298.
112 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I. Л. 15 об.
113 Там же. Л. 16.
114 Там же. Л. 15 об. – 16.
115 Там же. Л. 16.
116 Прийма К. Указ. соч. С. 68.
117 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 94.
118 Там же. С. 91—92.
119 Ермолаев Г. Указ. соч. С. 261.
120 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 82.
121 Там же. С. 93—94.
122 Архив Ростовского ФСБ. Дело № П—38850. Т. I (пакет).
123 Там же.
124 Там же.
125 Сивоволов Г. Я. Указ. соч. С. 96.
Глава четвертая
ГОЛГОФА ПАВЛА КУДИНОВА
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГЕРОЙ ИЛИ РЕАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК?
Долгое время никто не мог предположить, что один из героев «Тихого Дона», командующий Вёшенским восстанием Павел Кудинов был жив вплоть до конца 60-х годов. Его судьба никому не была известна.
Не только «антишолоховеды», но и шолоховеды первоначально не считали этот персонаж в «Тихом Доне» реальным лицом и рассматривали его как «художественный образ», являвшийся целиком и полностью результатом авторской фантазии. Так, в одном из фундаментальных трудов шолоховедения – монографии Л. Якименко «Творчество М. А. Шолохова» (М., 1970) – тема Вёшенского восстания – одна из главных в романе – рассмотрена чисто формально, а Павел Кудинов и Харлампий Ермаков – только как литературные герои.
И даже такой внимательный к фактологической основе романа «Тихий Дон» исследователь, как К. Прийма, поначалу считал, что Павел Кудинов – «художественный вымысел». Вряд ли, казалось мне, – писал он, – что Михаил Шолохов в «Тихом Доне» «поставил имена и фамилии настоящих участников событий»1.
Похоже, что так считали поначалу многие, если не все шолоховеды в довоенные и послевоенные годы. В этом убеждают труды не только Л. Якименко, но и И. Лежнева, Ю. Лукина, А. Бритикова. Такая точка зрения имела свои основания. Критики и литературоведы с опаской подходили к теме Вёшенского восстания: пугал сам жизненный материал, избранный Шолоховым для повествования. «Художник изображал жизнь Дона, реакционного края, одного из оплотов контрреволюции в гражданской войне»2, – полагал, к примеру, Л. Якименко. Так неужели Шолохов рискнет выводить этих самых контрреволюционеров под их собственными именами? – предполагали они.
Не занимала конкретика в отношении имен участников Вёшенского восстания и И. Н. Медведеву-Томашевскую, для которой также характерен чисто литературный, а не конкретно-исторический подход к Вёшенскому восстанию. Ее знания о реальной творческой истории «Тихого Дона» были крайне ограничены, хотя первые сведения об истинном положении дел к этому времени уже стали проникать в печать. После смерти Сталина о прошлом можно было говорить более свободно.
Лишь в 1955 году, приехав в первый раз после войны в Вёшенскую, К. Прийма узнал от самого Шолохова, что «персонаж романа Павел Кудинов – это историческое лицо, казак-вёшенец». В том же 1955 году во время второго приезда к писателю Прийма вновь услышал о Павле Кудинове, – на этот раз – от шофера попутной машины, на которой добирался до Вёшенской.
Шофер попутки, которого звали Петр Плешаков, поразил Прийму не только хорошим знанием «Тихого Дона», но и словами о том, что в статьях об этом романе не пишут правды о Павле Кудинове. «Все контрой и контрой его изображают... А Кудинов-то палачом и не был».
Шофер из Вёшек рассказал, что Павел Кудинов жив, находится «далече, в Сибири... замаливает свои грехи», и даже показал его письмо, адресованное его родичу. Как оказалось, это было уже второе письмо в Вёшенскую от Павла Кудинова. Первое, в отличие от второго, пришло с нарочным, – им и был как раз родич шофера-попутчика, который после Вёшенского восстания ушел в эмиграцию, а в 1922 году вернулся домой и «принес он тогда из эмиграции от Павла Кудинова его родным – отцу и матери – в Вёшки письмо-раскаяние... Письмо Павла Кудинова тогда же, в двадцатых годах, было напечатано в Вёшках... Батя мой долго хранил эту газетку с письмом Кудинова.
– А как называлась газета?
– Не помню, – ответил шофер»3.
Этот разговор чрезвычайно заинтересовал Прийму, и после долгих поисков он нашел-таки эту газету. Нашел он ее случайно в станице Боковской, в доме, в котором жил подъесаул Сенин, тот самый действующий в отрывке «Тихого Дона» 1925 года Сенин, который принимал участие в казни Подтелкова и стал прототипом Половцева в «Поднятой целине».
Там, в Боковской, на чердаке дома этого бывшего подъесаула (в 1927—1930 годах он учительствовал в местной средней школе) среди книжного хлама Прийма обнаружил несколько старых номеров газеты «Известия Верхне-Донского окрисполкома и окружкома РКП(б)» за 1922 год. В номере от 2 августа 1922 года и было напечатано письмо Павла Кудинова:
«...Русский народ, – писал он, – изголодавшись, исхолодавшись, без обуви и одежды, наверное, частенько подумывает: “Кабы был Врангель, так был бы и хлеб, и обувь, и одежда”. По-моему, это просто ваша отчаянная галлюцинация. Вспомните времена Врангеля!
Что он дал вам полезного в экономической жизни? Ровно – нуль... Я откровенно говорю не только вам, но каждому русскому труженику: пусть выбросит грязные мысли из головы о том, что здесь, где-то на полях чужбины, Врангель для вас готовит баржи с хлебом и жирами. Нет! Кроме намыленных веревок, огня, меча, суда, смерти и потоков крови – ничего! И вы, русский народ, напрягите все силы там, в стране, для возрождения. Может, многим еще хочется блеснуть погонами и плюнуть кому-то в лицо, но это не служит доказательством несостоятельности Советской власти... Наши казаки, за исключением немногих, покинули лагери и вышли на беженское положение...
Ваш сын и брат
П. Кудинов»4.
Павел Назарович Кудинов (1891—1967), командующий армией повстанцев Верхнего Дона, реальное историческое лицо, действующее в романе «Тихий Дон». Фото 1930-х гг.
Сама по себе история обнаружения этого письма Кудинова – убедительное свидетельство полезности фактографических разысканий в изучении подлинной истории «Тихого Дона». Не разыщи Прийма это замечательное по своей выразительности письмо – наши представления о подлинной истории «Тихого Дона» были бы в значительной степени обедненными. Это письмо было опубликовано в вёшенских «Известиях», и Шолохов наверняка его знал. Это, на наш взгляд, и объясняет отношение писателя к Павлу Кудинову.
В статье «Встречи в Вёшенской» Прийма приводит следующий диалог Шолохова с профессором Г. Хьетсо:
«– За рубежом некоторые критики говорят, будто “Тихий Дон” написан вами для белых эмигрантов?
– Смотря, для каких белых, – живо отозвался Шолохов.
– Для контрреволюционеров, – уточнил Хетсо.
– Нет, – решительно ответил Шолохов. – Роман написан для народа. Нашего! И для вас, для вашего народа! – подчеркнул Шолохов. – И для таких белых, как Кудинов... Кстати, он-то смотрел на “Тихий Дон” по-иному...»5.
После разговора с Шолоховым и шофером-попутчиком Прийма пытался разыскать Кудинова, но безуспешно: следы его затерялись.
Как и почему тридцать пять лет спустя после Вёшенского восстания его руководитель оказался в Сибири, никто не знал.
И лишь в начале шестидесятых годов, встретив в Вёшенской казака-вёшенца Никиту Васильевича Лапченкова, вернувшегося из эмиграции, Прийма узнал, что Кудинов находится не в Сибири, а в Болгарии.
Лапченков дал Прийме адрес Кудинова, и Прийма связался с ним, сначала – письменно, а потом – по телефону. «Долго телефонистки настраивали нам линию, усиливали звук, и вот, словно из-за моря, донеслись дыхание, кашель и русский голос:
– Россия! Москва! У телефона вёшенский казак Павел Назарович Кудинов.
– С вами говорит Ростов-Дон, – сказал я в ответ и назвал себя. – Привет вам с берегов тихого Дона <...> Как ваше здоровье?
– Тружусь с мотыгой, – голос Кудинова посуровел. – Топчу землю. Тружусь в стопанстве – колхозе. Скажу правду: горек хлеб на чужбине. Но вот потянуло меня сюда, к семье. И тоскую я тут по Тихому Дону, ругаю себя, что не остался в Вёшках.
– Скажите, пожалуйста, Павел Назарович, как вы попали в командующие восстанием?
– Я и сам не знаю, – ответил Кудинов. – Тогда, в 1919 году, в Вёшках, на военном совете от восставших частей были выдвинуты две фигуры: сотник Илья Сафонов, не знавший фронта, и ордена Станислава с мечами, георгиевский кавалер четырех степеней, фронтовик-вёшенец, ваш покорный слуга хорунжий Кудинов. В полках открытым голосованием по большинству и избрали меня в командующие.
– Насколько текст “Тихого Дона” близок к действительным событиям?
– В романе много святой правды, – говорит Кудинов. – Верно указаны причины восстания, его размах и то, что мы гражданскую власть оставили в лице окружного исполкома Совета, а не атамана, и что вместо слов “господа” и “ваше благородие” мы оставили слово “товарищ”... Почти в каждой главе “Тихого Дона” повествуется о событиях и фактах, которые были в жизни. Вот, скажем, урядник Фомин действительно был избран командиром Вёшенского полка, открыл фронт красным. На телеграфный приказ генерала Краснова “образумиться” Фомин из Вёшек послал генерала в тартарары матерной бранью по телеграфу. Точно описаны перегибы комиссара Малкина, мятеж в Сердобском полку, который привел к нам и поставил на колени монархист командир Врановский. В романе есть кое-что, с чем я и не согласен, чего со мною или вокруг меня не было. Скажем, у меня при штабе не было монархиста Георгидзе. Но Шолохов, как писатель, видимо, имеет право на свой художественный домысел...
– Что вы скажете о главном герое “Тихого Дона” Мелехове?»6.
Ответ Павла Кудинова на этот исключительно важный вопрос мы уже привели в предыдущей главе, – Кудинов сообщил, что хотя Мелехов – вымышленное лицо, первую, т. е. мелеховскую дивизию возглавлял Харлампий Ермаков, чья биография во многом совпадает с биографией Григория Мелехова. Таково еще одно документальное подтверждение того, что именно Харлампий Ермаков – прототип Григория Мелехова, что «многие его приметы, поступки и выходки Шолохов передал Григорию Мелехову».
Однако и это свидетельство проигнорировано «антишолоховедами». Впечатление такое, будто для них Павел Кудинов и Харлампий Ермаков – некие «виртуальные», чуть ли не выдуманные фигуры.
Судьба еще одного героя «Тихого Дона» – командующего армией верхнедонцов Павла Кудинова – реальность, и реальность трагическая. Как справедливо заметил Шолохов, жизнь Кудинова – «это еще более грустная песнь, чем у Григория Мелехова...»7.
Руководитель восстания верхнедонцов Павел Назарович Кудинов был арестован в Болгарии в ноябре 1944 года органами «СМЕРШ». Современному молодому читателю вряд ли знакомо это слово. Во время Великой Отечественной войны оно означало «Смерть шпионам» – так называлась военная контрразведка советской армии, которая входила в состав органов государственной безопасности.
В «Обвинительном заключении», утвержденном самим начальником Главного управления контрразведки «СМЕРШ» генерал-полковником Абакумовым, его же резолюция: «Внести в особое совещание. Меру наказания Кудинову определить 10 лет ИТЛ»8, что значит – «исправительно-трудовых лагерей». Росчерком пера одного человека – руководящего чиновника контрразведки «СМЕРШ» – Кудинов без суда получил 10 лет. За что? За то, прежде всего, что, как сказано в «Обвинительном заключении», «проживая после ранения в боях с Красной армией в станице Вёшенской на Дону, при восстановлении там Советской власти возглавил восстание среди казачества и создал 5 дивизий из числа повстанцев, в течение трех месяцев руководил вооруженной борьбой против Красной Армии», а также за то, что «находясь уже в Болгарии, в 1935 году по личной инициативе создал в г. Софии антисоветскую националистическую организацию»9.
Более четверти века прошло со времени Верхнедонского восстания, а власти не могли ни забыть, ни простить казакам Вёшенский мятеж. Не успели наши части пересечь границу Болгарии, как органы военной контрразведки («Смерть шпионам») арестовывают не какого-нибудь «шпиона», а донского казака за его старые грехи.
В приговоре Особого совещания при НКВД и в «Обвинительном заключении» изначально содержится неправда. Там сказано, будто «Дело» на П. Н. Кудинова открыто 31 мая 1945 года и что арестован он 30 мая 1945 года. В «Деле» хранится ордер № 260 от 1 мая 1945 года «На производство обыска и ареста Кудинова Павла Назаровича»10. В действительности Кудинов уже давно сидел в КПЗ «СМЕРШа» Третьего Украинского фронта, поскольку, как явствует из документов, был арестован оперуполномоченным Управления контрразведки «СМЕРШа» капитаном Бородиным еще 4 ноября 1944 года, о чем говорят «Анкета арестованного», заполненная 4 ноября 1944 года11, «Протокол личного обыска» от 8 ноября 1944 года12, «Протокол задержания» от 8 ноября 1944 года и Протокол первого допроса от 9 ноября 1944 года.
Титул следственного дела П. Н. Кудинова, открытого СМЕРШ’ем в 1945 г
Лист из следственного дела: постановление о приеме дела к производству
Чрезвычайно выразителен «Протокол задержания», выявляющий мотивы ареста Кудинова: «... подозревается в совершении преступных действий»13. Это – все. И, как итог – «постановляющий» пункт: «Задержать Кудинова Павла Назаровича в порядке ст. 100 УПК РСФСР для выяснения его преступной деятельности»14.
Уже первые, поставленные следствием Кудинову 9 ноября 1944 года вопросы говорят о том, что «СМЕРШ» прекрасно знал, кто такой Кудинов и чем он занимался в 1919 году. В перечне вопросов был следующий «наводящий» пункт: «Служба в белых и др[угих] к.-р.[контрреволюционных] армиях, участие в бандах и восстаниях против Сов[етской] власти и в качестве кого». И тут же записан ответ: «Служил в белой армии в 1918 году, участвовал в боях против Красной Армии, участвовал в восстании верхнедонцов с 29 февраля по 15 мая 1919 года, командующим восставших казаков»15.
«СМЕРШ» продержал командующего восставшими в 1919 году вехнедонскими казаками в заключении, не давая делу официального хода, с ноября 1944 по май 1945 г., то есть до конца войны, перевозя его с собой по Европе. «После десятидневного следствия я был отправлен в пределы Австрии и пробывши там шесть месяцев, был отправлен в Москву»16. Лишь после окончания войны делу Павла Кудинова был дан официальный ход, после чего в июне 1945 года он и оказался в Москве.
Показательно, что основные многостраничные допросы Кудинова были проведены органами «СМЕРШ» в ноябре 1944 и в апреле 1945 года, то есть до открытия его «Дела». И лишь два кратких, во многом формальных допроса были проведены в Москве 13 и 14 июня 1945 г., причем допрос проводили по-прежнему сотрудники «СМЕРШ». Материал допросов дает документальное представление о биографии П. Н. Кудинова, его деятельности в качестве командующего армией повстанцев и о ходе самого восстания; о движении казаков-националистов в эмиграции, которое он одно время возглавлял.
Из допросов и показаний арестованного следует, что родился Павел Назарович Кудинов 1 января 1891 года в хуторе Средне-Дударевском Вёшенской станицы «в простой казачьей семье», где кроме него было еще четыре брата и сестра, а также «две лошади, одна корова и одна пара быков»17. Несмотря на то, что в семье было шесть мужчин – отец и пятеро сыновей и семья имела шесть земельных паев, что составляло 27 десятин земли, жили они бедно. Трогателен рассказ Павла Кудинова в «Просьбе о помиловании» о том, как «в десятилетнем возрасте окончив три отделения первоначальной церковно-приходской школы», он «за неимением материальных средств у родителей продолжать учиться дальше», «пошел по миру, затрачивая детский труд за скромную плату»18.
Так раскрывается формула «родился в семье казака-середняка», которую употребляют применительно к Павлу Кудинову и К. Прийма19, и В. Васильев20.
Материалами «Дела» не подтверждается утверждение В. Васильева, будто Кудинов «не помышляя о военной карьере, окончил до первой мировой войны Персиановское сельскохозяйственное училище, на германский фронт пошел добровольцем...»21. В действительности, – как следует из материалов «Дела», – Кудинову в юности удалось поступить «в жандармское училище, в котором он пробыл одиннадцать месяцев», но «после экзамена на совершеннолетнюю строевую жандармскую службу принят не был, а зачислен в канцелярию участка писарем у делопроизводителя. Пробывши в участке, кажется 4—5 месяцев, я был призван для отбытия действительной службы»22, – показывает Кудинов.
На допросе 9 ноября 1944 года Кудинов рассказал: «В 1912 году был призван на действительную военную службу в 12 Донской казачий полк, который находился в м[естечке] Радзивиллово Волынской области. В 1913 году окончил учебную команду при этом полку и получил звание старшего урядника, т. е. старшего унтер-офицера. 18 августа 1914 года 12-й казачий полк в составе 11 кавалерийской дивизии выступил на австро-венгерский фронт. В составе этого полка на австро-венгерском фронте я пробыл до 6 января 1918 года. В связи с революцией казачьи части были деморализованы и разошлись по домам. В январе я пришел также домой»23.
Как видим, Павел Кудинов и Харлампий Ермаков – одногодки и земляки: оба родились в 1891 году (один – в январе, а другой – в феврале) в соседних хуторах Вёшенской станицы; оба были призваны на действительную службу – Кудинов в 1912, Ермаков в 1913 году, оба оказались в одном и том же 12-м Донском казачьем полку в селении Радзивиллово, оба окончили учебную команду при полку и произведены в старшие урядники, оба в составе своего полка 18 августа 1914 года выступили на австро-венгерский фронт. И, наконец, оба, возможно, – единственные в Вёшенском округе – окончили германскую войну Георгиевскими кавалерами всех четырех степеней, то есть, как говорил Кудинов, «с полным бантом». Единственное «служивское» отличие между ними – в том, что Павел Кудинов к концу германской войны сумел закончить пехотное военное училище в Иркутске и получить офицерский чин.
История с Иркутским военным училищем началась с эпизода, который нашел отражение в «Тихом Доне».
На полях X главы третьей части рукописи «Тихого Дона», как мы помним, встречается фраза: «Арестовывают борщ»24. Это – «наметка» Шолохова, касающаяся уже следующей, четвертой части «Тихого Дона», где в главе IV казакам дали щи с протухшим мясом. «Зараз арестуем эти щи – и к сотенному» – решают казаки, не желая есть щи с червями. В своем «Прошении о помиловании» в 1954 году Кудинов коснулся этой истории, случившейся в 12-м Донском казачьем полку. «В мае 1915 года за смелый протест перед офицером полка, который способствовал в расхищении положенного бойцам порциона мяса, я был предан военно-полевому суду штаба корпуса, но был оправдан»25.
В романе не говорится, применили ли власти какие-то меры воздействия по отношению к «взбунтовавшимся казакам». Но «Дело» Павла Кудинова подтверждает, что подобный случай имел место в 12-м Донском полку, как и другие реальные события в Радзивиллове, описанные в «Тихом Доне».
Для Павла Кудинова этот протест против «расхищения положенного бойцам мяса» имел неожиданные последствия. Хотя он и был оправдан судом, после этого случая он почувствовал «враждебное отношение к себе и решил, – по его словам, – “ускользнуть”» из полка и, как Георгиевский кавалер всех 4-х степеней, поступить в военное училище. Что ему в конечном счете и удалось, – только поступил он не в Новочеркасское военное училище, куда поначалу сдавал экзамен, а в пехотное училище в Иркутске, которое закончил в 1916 году, став хорунжим. Это, как объяснял Кудинов следствию, и стало причиной его избрания командующим объединенными силами повстанцев: «Из боевых офицеров, окончивших военное училище, в то время был только я»26.
Как и Харлампий Ермаков, Павел Кудинов в ходе следствия вел свою «защитительную» линию, говоря далеко не всю правду о тех далеких трагических годах, и это, естественно, следует учитывать. Но есть и различия в их поведении в ходе следствия. Если Харлампий Ермаков во время как первого, так и второго арестов настойчиво доказывал, что он, несмотря на свое участие в восстании, – не враг советской власти, то Павел Кудинов не скрывал от следствия, что был убежденным ее противником.
Возможно, одно из объяснений столь твердой и последовательной его позиции – в судьбе его братьев. Как явствует из материалов «Дела», его старший брат Федор, подхорунжий, «учился в 1917 году в Царскосельской школе прапорщиков, а через год был расстрелян большевиками как белый офицер»27. Остальные три брата также участвовали в империалистической войне, а потом служили у белых: Алексей был урядником в Донской армии, Ванифор – подхорунжим, а Евгений, который ушел в эмиграцию вместе с Павлом, – старшим урядником28.
Показания Кудинова в ходе следствия – исключительно важный источник информации по истории Вёшенского восстания, дополняющий его очерк «Восстание верхнедонцов в 1919 году» и подтверждающий, насколько точно воссоздал картину восстания на Верхнем Дону Шолохов.
