Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"
Автор книги: Ева Бими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 44 страниц)
– Ты боишься наносить удары, – он подтвердил то, о чем я и без него знала.
Я отступила назад, возвращаясь в исходную точку у края незримого периметра ринга. Я заметила, что остальные братья внимательно следят за нами. Даже хмурый Рафаэль перестал крушить ствол дерева.
– Еще раз, – скомандовал Лео.
Я повторила процесс действий, за исключением того, что на этот раз нанесла удар сверху корпуса по широкой груди черепахи, который с той же неуловимой скоростью блокировал его.
– Еще раз, – более настойчиво повторил тот, кто стоял на одном месте, отражая все мои удары одной рукой.
Это его неподвижное молчаливое противостояние прогнало неуверенность. Я больше не боялась наносить ему удары, зная, что не смогу причинить вреда, даже если мне этого захочется.
Разбег, удар, отскок назад, резкий уход влево и снова удар. Все без толку, он с легкостью предугадывал каждое мое действие.
– Еще раз, – настаивал мастер катан, которого я никак не могла удовлетворить успехом своих попыток по сокрушению этого каменного исполина.
И все повторяется.
Разбег, удар, разворот, удар, выпад, обманный маневр, удар. Попыталась зайти за спину, но катана преградила путь, вынудив меня искать другие бреши в защите.
Как бы я ни маневрировала, мне не удавалось даже сдвинуть его с места, заставить отступить под моим напором.
– Еще раз.
Я опробовала на нем все, чему меня учили. Но ничего не помогало проломить его защиту.
– Еще раз, – он крайне терпелив, раз уже столько времени проводит за этим безуспешным занятием.
Мышцы рук жалобно ныли, устав от нагрузки. Он видел, что я начала выдыхаться, но не щадил меня. От его однотипных требований и от своих неудач я начала злиться.
– Еще раз.
Я ощутила, как постепенно растекается по груди огненное жжение злости оттого, что мои жалкие попытки никак не увенчаются успехом. Я злилась, потому что чувствовала себя бесполезной. Я злилась, потому что не могла оправдать весь тот труд и знание, которые были вложены в меня с любовью и заботой.
«Не действуй в гневе – он притупляет разум. Действуй только умом».
Его слова, звучащие в моей голове, отрезвили, заставляя сосредоточиться на противоположной фигуре, требующей нападения.
У меня появилась идея, которая сулила крохотный шанс доказать, что все усилия по обучению меня моим наставником, ставшим родным и любимым человеком, были не напрасны.
Я начала отступать назад еще дальше, увеличивая расстояние между нами для большего разбега. Уголок рта Леонардо приподнялся в легкой улыбке, и кажется, ему стало интересно, что на этот раз я попробую сделать.
Отойдя на приличное расстояние, я замерла, концентрируя всю свою силу. Глубокий вдох, глаза открылись и смотрели в синюю бездну. Рывок с места – и я начала быстро ускоряться, приближаясь к нему. В его глазах появился азарт. За пару шагов от него я сделала выпад, падая на колено, и проскользнула прямо между его ног, занося оружие кверху.
Но мой клинок прижался к шее под напором катаны противника.
В тот момент, когда я проскальзывала под ним, он совершил прыжок с разворотом и обрушился на меня, нависая всем своим телом. Его левая рука опиралась о землю поверх моей головы, правой рукой он удерживал обратной стороной острого края катаны мое прижатое к груди оружие. Мое тело находилось зажатым между его ног, и от частого дыхания ребра соприкасались с внутренней поверхностью его бедер, с настолько крепкими, как камень, мышцами, обхватывающими, словно металлические тиски, мешая глубоко дышать.
Его голова была чуть склонена набок, а конец длинной синей повязки скользнул на мою ключицу, приятно щекоча оголенный участок кожи. Он замер и изучал меня так, словно был чем-то удивлен.
Зрачки были расширены. Глаза, так идеально подходившие под цвет потрепанной синей маски, имели в радужке голубые лучики, плавно переходящие в более насыщенный темный цвет. Они были невероятно необычными. Я понимала, что восхищаюсь ими. Мне хотелось как можно дольше разглядывать эти узоры, часть которых затмевал расширенный зрачок.
Близость его тела, ощущение обжигающе холодной стали, его взгляд – все это странным образом приводило меня в смятение.
Он медленно отнял свой клинок от моего, поднялся и протянул мне руку. Мои пальцы доверчиво потянулись навстречу открытой ладони, она сжалась и подняла меня вверх. Что-то задержало нас в этом состоянии сомкнутых ладоней чуть дольше, чем требовалось.
Но спустя мгновение большая рука перестала удерживать меня, оставив мою зависнувшую в воздухе ладонь.
– Завтра продолжим тренировку. – Он вернулся в свое прежнее бесстрастное состояние и ушел, скрываясь за деревьями.
Я пребывала в замешательстве от того, что сейчас происходило. Тело все еще хранило те неизвестные ощущения, возникшие рядом с ним. Это озадачивало. Меня раздражало, что я не могла понять природу этих никак не поддающихся анализу чувств.
Оглядевшись по сторонам, я поняла, что осталась практически одна. Ни Майки, ни Рафаэля не было поблизости.
Только Дони продолжал внимательно изучать меня. Он покрутил свою длинную палку, подходя ко мне. Поправил сползающие очки, возвращая их пальцем на прежнее место.
– Кинетическая сила.
Я не совсем понимала, о чем он говорит.
– Физическая величина, равная половине произведения массы тела на квадрат скорости, – пояснил Дони. Но это не упростило мне задачу по пониманию сказанного.
– Чтобы увеличить силу твоего удара, тебе нужно приложить к этому скорость. Плюс сработает потенциал гравитации, – заключительно добавил мне образованная черепаха, пояснив: – ускорение силы тяжести.
Кивок моей головы заставил удовлетворенно растянуться в улыбке его поджатые губы. И опять я убедилась в том, что это выглядит крайне мило на его необычном лице.
– Пирожочек, – крикнула мне девушка из трейлера, видимо, это обращение стало сегодня словом дня. Она каждый день давала мне новые необычные ласковые прозвища. И сейчас она звала «пирожочка» скорее занять первой душ, чтобы потом не дожидаться своей очереди, пока все проделают эту процедуру.
Душ! Он поможет.
Сью готовила нам ужин. Она запекала что-то вкусно пахнущее в духовке. Пока я сушила свои мокрые волосы полотенцем, Дони в дальнем отсеке что-то мастерил.
Майки листал комиксы, ловко закидывая в свой рот соленый арахис. Рафаэля и Лео до сих пор не было.
– Ой! – вдруг опомнился Майки, вскочил с дивана, рассыпав орешки по полу, и побежал в свою комнату.
– Я уберу, – опередив Сьюзан, которая собралась подойти, я недовольно покачала головой в сторону Майки.
– Ох уж эта свинюшка, – пожурила она самого младшего из братьев.
Собирая рассыпанные орешки, я увидела перед собой пару двупалых ступней, перетаптывающихся от нетерпеливого ожидания.
– Забыл! – протягивая мне большую книгу, Майки широко улыбался во весь свой рот.
Высыпав собранные орешки в миску и отряхнув руки, я приняла этот фолиант.
Книга оказалась приятно тяжелой, на ее обложке красовался большой циферблат часов, застывший на отметке без одной минуты двенадцать.
– Хранители, – многообещающе сообщил Майки. Он изобразил жестом рук, как будто его голова взрывается.
– Сначала ужин, – вмешалась Сьюзан. – Майки, тащи все на улицу.
Солнце понемногу скатывалось к горизонту, обрамляя облака цветом спелой вишни. Дул приятный ветерок, сгоняющий дневную жару. Мы уселись по кругу в глубоких шезлонгах.
Сьюзан раскладывала нам рагу, сделанное из кролика.
Так вот чем занимается Рафаэль по ночам, предположила я – ловит нам ужин. Но почему ночью? Разве ночью кролики не спят? А может, это не кролик, а заяц? Тогда, получается, зайцы не спят по ночам? Я не особо разбиралась в живности и их повадках. Поэтому на некоторые вопросы в моей голове не было ответов. Заячья-кроличья тема была оставлена на обдумывание в следующий раз.
К нам присоединился Леонардо, выйдя из леса. Он принял свою порцию еды, и мы принялись трапезничать. Сью отлично готовила! Мясо было нежным и сочным, в густой подливке из консервированной фасоли.
– Ой! – опять подорвался Майки, схватил подаренную им книгу, лежавшую сбоку от меня в шезлонге, и убежал вместе с ней в трейлер.
Спустя некоторое время он вернулся, положил мне ее на собранные вверх ноги, поясняя категорическим жестом рук: – Цензура!
Мне стало любопытно, о чем он говорит, и я осторожно приоткрыла книгу. Это оказался красочный комикс.
– Да там всего лишь маленький голубой писюн, – вдруг произнес Дони, недоумевая над стараниями Майки.
Это его заявление, кажется, никто не ожидал услышать. От Майки – да, можно было ждать чего угодно, но от на вид собранного, самого умного из них – никто. Дони не понимал, почему на его констатирующий факт реагируют таким удивленным взглядом.
– Писюн, – довольно повторяя, протянул цензор, кивая головой, забавляясь этим словом.
Мои пальцы наткнулись на выемки закладок. Любопытство – не порок.
Действительно, на глянцевых листах был нарисован голубого цвета голый мужчина. Я потянула за край ярко-розового стикера, подглядывая за защитную преграду цензуры. Да. Маленький голубой писюн – убедилась я.
Это так позабавило. Что такое чудное создание, как Майки, – заботилось о моей психике, ограждая ее от возможных, по его мнению, нежелательных впечатлений.
Я не удержалась и во весь рот вернула Майки открытую широкую улыбку. Мне стало так смешно, что я засмеялась в голос.
– Почитай! – он запрыгал вокруг меня. – Обязательно почитай!
Он присел на соседний шезлонг, давая понять, что именно сейчас мне необходимо этим заняться.
– Майки, пойдем, сделаем чай, – Сью увела за собой двухметровую детскую непосредственность. Он ловко собрал опустошенные тарелки и отправился на помощь Сьюзан.
Мы остались втроем. Рафаэля до сих пор не было. Это волновало, хотя я понимала, что вряд ли что-то способно причинить вред такому огромному накачанному существу.
Дони был чем-то увлечен в своем планшете. Леонардо, и видимо, это было его любимым занятием, затачивал лезвие оружия. Это была не катана, клинок был короче нее, но так же изогнут.
Вернувшаяся Сьюзан, заботясь о нас, разлила по кружкам ароматный травяной чай, собранный и засушенный ее руками.
Дони поддался молящему напору Майки, и сейчас они на двух планшетах играли в совместную игру.
Я начала читать книгу, сюжет которой описывался картинками. С первых листов комикса было понятно, что речь идет о расследовании убийства человеком, чье лицо скрывала маска, на которой все время менялось местоположение черных клякс. Внимательно вчитываясь в каждую фразу и изучая рисунки, я погрузилась в сюжет мрачноватой истории.
Меня отвлекли приближающиеся шаги, ломающие под собой сухие опавшие веточки, разбросанные по лесу.
К нам вышел Рафаэль, на его плече висела туша убитого оленя. С проколотой шеи животного капала кровь. Он небрежно скинул свою ношу неподалеку от нас, возле большого дерева.
Грозная фигура, на чьей груди остались подтеки красных линий, прошла мимо нас. Из заднего кармана его штанов торчала наполовину пустая бутылка с янтарной жидкостью. Я знала, что было содержимым этого стеклянного сосуда. Однажды мне довелось ее попробовать, не желая того, и этот вкус был ужасен. Обжигающая жидкость оставляла за собой горящие следы, стекая по внутренности горла. Помню, как в тот раз я чуть не задохнулась, пытаясь откашляться.
Рафаэль вернулся с мотком веревки, держа в руках разделочный нож.
Увидь его в таком виде впервые: в крови и с ножом – я бы точно не совладала со своим сознанием и голосовыми связками.
Он обвязал задние ноги оленя, перекинул конец длинной веревки через ветвь дерева и в три рывка поднял тушу, закрепляя ее на весу.
Я понимала, что сейчас меня ожидает неприятное зрелище, но никак не могла отвезти взгляд. Он четкими движениями рассек горло и вспорол брюхо несчастному оленю, ожидая, пока кровь покинет это тело. Окровавленными руками потянулся к бутылке в заднем кармане, вскрыл крышку и припал губами к горлышку, жадно сделав два больших глотка.
Он даже не поморщился, вливая в себя эту жидкость. Тыльной стороной руки он стер пролившиеся капли с подбородка. Желтые глаза обратили на меня свое внимание. Он смотрел так, как будто говорил мне – «Давай. Смотри, какой я!» Словно он пытался показать мне, с кем я в действительности имею дело. С тем, кого все считают чудовищем. В его лице читались легкими намеками боль и решимость доказать, что это действительно так, что меня окружают вовсе не безобидные мутанты-переростки.
Я не могла понять, почему он так поступает? Чем я его обидела? Зачем мне показывать эту жестокость?
Мне казалось, что это безжалостное представление специальным образом разыгрывается для присутствующих. Хотя Майки с Дони не обращали на это никакого внимания, увлеченно продолжая играться в планшете.
Лицо Леонардо потемнело. За оболочкой напряженного спокойствия бурлил гнев. Он сверлил взглядом своего брата, который так и не удосужился почтить его своим вниманием.
Запечатав крышкой бутылку, он откинул ее в сторону. Подбросил окровавленный нож в воздух, который несколько раз перевернулся и четко рукояткой упал ему в ладонь.
Я чувствовала, что мне нужно перестать смотреть на него. Что именно этого он сейчас и добивается. Но я не могла. Вместо того, чтобы отвести взгляд, спрятаться от этого неприятного вида, я продолжала опасливо смотреть на нож в его руках. Тревога в моем взгляде возрастала. Он это заметил, подтвердив наблюдение своей хищной улыбкой.
– Иди в дом, – указал мне Леонардо на дверь, поднимаясь со своего места. Это отвлекло от игры двух остальных братьев. Оглядев представленную перед нами картину, они, видимо, зная, что сейчас будет, не споря поднялись.
Майки расстроился. Его голубые глаза с грустью смотрели на двух любимых им родственников. Он, как ребенок, понимая, что не в силах помешать предстоящей ругани своих родителей, поплелся в трейлер.
Дони кивком головы пригласил меня вовнутрь трейлера, дожидаясь, пока я поднимусь на ступеньку. На пороге я замешкалась, тревожно оглядываясь на двух угрожающих друг другу существ.
Желтые глаза неотрывно следили за моей фигурой. В них было столько смешанных чувств… И гнев, и презрение, и жалость. И это все адресовалось мне. Но за что?
Дони мягко подтолкнул меня вовнутрь, закрывая за собой дверь.
– Сью?.. – я умоляюще обратилась к девушке в надежде, что у нее получится разрешить конфликт, но та лишь печально качнула головой.
Даже Сьюзан, та, с которой никто не смел спорить и огрызаться, воспринимая ее как за старшую заботливую сестру, не могла повлиять на исход предстоящего события.
Дони включил для Майки запись какого-то забавного сериала, пытаясь переключить его внимание на более радостное представление.
Все понимали, что сейчас за бронированным корпусом дома начнется что-то нехорошее.
– Упрямые бараны! – выругался Майки.
Что-то большое врезалось в трейлер с обратной стороны. Мы ощутили эту вибрацию.
– Опять вмятину выправлять… – вздохнул Дони под доносившиеся звуки драки.
Мне стало действительно страшно. Два огромных существа имели реальную возможность нанести друг другу ущерб.
Послышался очередной сильный удар и последовавший за ним хруст древесины. Но на этом побоище не закончилось. Раздались звонкие звуки металла, бьющегося друг об друга. Теперь они сражались колюще-режущими предметами. Стало совсем не по себе. За тонированными окнами было сложно что-либо разглядеть в сумраке.
– Майки! – вдруг опомнился Дони, его лицо озарила гениальнейшая идея, о которой он поспешил заявить: – Неси «Ж.О.П.К.-у»!
Малыш округлил глаза, догадываясь, о чем сейчас идет речь.
– Точно! – не медля, он подорвался в глубину жилища, выискивая нужное. Сьюзан вдруг просияла, одобряя идею Дони.
Я все так же непонимающе смотрела на них в надежде, что хоть кто-то объяснит мне, как «Жопка» может спасти эту глубоко зашедшую ситуацию, где два разъяренных гиганта нещадно метелят друг друга.
Майки принес устройство, явно смастерённое руками Дони. На этом прямоугольном предмете было множество маленьких разноцветных кнопок, расставленных вокруг большого динамика, находившегося по центру. У самого края звукового ободка размещались красные кнопки, вокруг них по второму кругу находились желтые, и крайними, коих было больше, располагались зеленые. На корпусе этого замысловатого предмета заглавными буквами была нарисована надпись, свидетельствующая о предназначении устройства – «Желающим-Окончить-Примирительно-Конфликт-Авокадо».
– Почему «Авокадо»? – неудержанный вопрос недоуменно повис над присутствующими.
– Зеленое и пупыристое, – пояснил мне Майки, постучав пальцем по своему носу в знак доказательства к ответу.
Мое воображение не погнушалось представить маленькие очеловеченные фрукты-ниндзя, размахивающие катанами, саями и прочим ниндзя-инвентарем.
– Где же она?.. – Дони разглядывал цветные кнопки, на которых были нанесены непонятные иероглифы. – Нашел!
Он схватил устройство в руки и побежал с ним к водительскому сиденью. Выкрутив до максимальной отметки реле на панели приборов, он поднес к динамику встроенную рацию, провод которой подсоединялся к торпеде, и нажал нужную кнопку на «Ж.О.П.К.-е».
Из ревущих внешних динамиков раздался грозный мужской голос в протяжном слове, разделённом на два звучных слога: – «Ха-Ши»!
Загадочное неизвестное слово возымело свой эффект. В сумраке вечера перестали раздаваться какие-либо звуки борьбы.
– Уф-ф-ф, – облегченно протянул Майки. Он был рад, что братья перестали драться.
Нам всем удалось расслабиться и больше не бояться, что с утра мы можем обнаружить труп одного из этих, как выразился Майки, баранов.
Весь оставшийся вечер мы сидели вокруг этого устройства, где Дони объяснял мне значение каждой фразы.
Сплинтер был заботливым отцом. Он понимал, что не готов оставить своих сыновей. Но не в силах был одолеть приближающуюся смерть. Эту битву невозможно было выиграть. И тогда он поручил своему сыну-изобретателю создать устройство, которое должно было помочь его мальчикам после, когда его не станет рядом с ними.
Каждая цветная кнопка хранила свою фразу. В основном они были короткие. Дони составил список из комбинаций клавиш, чтобы под нужную ситуацию воспроизводить речь отца.
Фразы были иногда утешающие, иногда подбадривающие, иногда замысловатые, в которых скрывался какой-то особенный смысл, понять который возможно было только «в нужный час и в нужный момент».
Мне нравился этот голос: бархатный, местами скрипучий, с легким восточным акцентом.
Я представляла у себя в голове те ситуации, при которых он мог так ласково обращаться к своим сыновьям.
«Сбившись с пути – ищи дорогу сердцем и верой».
«Любую задачу можно решить. Достаточно лишь вообразить».
«Не отрицай непохожесть. Принимай ее».
«Не нужно заполнять свое сердце гневом. Оставь там место для любви».
«И пусть у тебя будут шрамы на сердце. Но это будет осознанный выбор».
Я вслушивалась в каждую фразу этого любящего голоса. Возникало ощущение, что тот, чье тело мертво, а дух жив, говорит сейчас с нами. Майки обнял пластмассово-металлическую конструкцию, прижимаясь к ней щекой: – Еще, Дони.
От его жалобной просьбы больно кольнуло в груди. Он скучал, отчаянно скучал по родителю.
Брат продолжал нажимать на кнопки, извлекая родной отцовский голос, поглаживая голову Майки.
Мое сердце было переполнено нежностью и сожалением при виде этих двух сирот.
Мне так хотелось, чтобы они были счастливы. Четыре брата, вынужденные скрываться всю свою жизнь в темной канализации. Никем не признанные, никем не принятые.
Так несправедливо.
Комментарий к Глава 5
К черту сон по субботним утрам!
Лохматый автор в сиреневой пижаме пишет продолжение, приканчивая третью по счету кружку кофе!
Пы.Сы: Я чувствую, в тексте есть ошибки… О всемогущее Око, озари меня своей грамотностью…
========== Глава 6 ==========
Что-то касалось моего носа.
Большой зеленый палец теребил кончик выпирающей части моего лица. Майки добился желаемого эффекта, и я кое-как разлепила глаза.
– Какао перестает действовать… – призадумался на несколько секунд мой будильник.
– Не-ет, – я растянулась в длинном сладком зевке, принимая из рук обязательный утренний атрибут. – Уже встаю.
Свободной рукой я потерла глаза, оставив кружку в стороне. Кое-как вслепую дошла до ванны, прижалась лбом к двери и трижды постучала об нее.
Когда на шесть жильцов дома только один туалет, стук – это очень и очень необходимое действие. Как-то я забыла постучать, открыла дверь, не подозревая о совершенной ошибке, и была свидетелем черепашьей церемонии гигиены полости рта. Слава небесам, Рафаэль тогда решил сдержаться от комментариев в мой адрес. Хотя какой комментарий можно было дать на испуганный писк с зажатой в зубах щеткой.
С тех пор всегда только три стука, три секунды на ожидание, на всякий случай закрыть глаза и только после этого открыть дверь.
Ввалившись в ванную, так же не открывая глаз, я нащупала ручку смесителя крана, потянула ее вверх и принялась плескать себе в лицо холодную воду.
Этой ночью я проспала не больше двух часов.
Я ждала возвращения двух старших братьев. Хотя Дони убеждал, что из «Ха-Ши» так скоро не возвращаются.
Что такое «Ха-Ши», я понимала с трудом. Из всего сказанного я уяснила, что это вроде некое место, не обусловленное конкретными координатами широты и долготы, где ты можешь принять свое наказание. Ключевое слово здесь было принять: вроде чего-то добровольного, но при этом отказа не приемлющего. После принятия наказания, о котором Дони говорил довольно расплывчато, и было непонятно, что конкретно является наказанием, ты начинаешь постигать дзен. Что такое дзен, я знала, но как его можно было постичь путем наказания – неясно. По описанию вроде ничего сложного, но представлялось все же с трудом.
Мне бы не хотелось, чтобы двум провинившимся братьям сейчас было плохо.
Майки прошлой ночью так и заснул на диване. Дони позаботился о нем, укрыв одеялом, очень аккуратно вытащив обнимаемый им предмет.
Все разбрелись по кроватям. Но весь день был переполнен волнениями, поэтому сон все никак не шел. Иногда я подскакивала из-за послышавшихся мне шагов, но за стеклом была непроглядная тьма, а в дом так никто и не вошел.
И теперь, вытирая раскрасневшееся припухшее лицо мягким полотенцем, я все так же думала, когда они вернутся.
Завтрак был готов. Майки лениво пожевывал сухие хлопья, листая без интереса очередной комикс. Дони лазил в планшете, а Сью сосредоточилась над содержимым кружки, дуя время от времени на горячую жидкость.
Утро без Леонардо и Рафаэля было не таким, как другие. Оно было плохим. Каждый из нас напряженно ожидал их возвращения. Дони заверял, что они отслеживаются системой, и поблизости от них угрозы нет.
Взяв кружку с какао, я решила выйти на свежий воздух, чтобы взбодриться прохладным утром. Спустившись со ступеньки трейлера, я встала как вкопанная. Передо мной открывалась поляна, пережившая страшное побоище. И перевернутые шезлонги на ней были наименьшей ее проблемой. Земля была истоптана повсеместно, с легкостью рассказывая, каких масштабов битва тут состоялась.
Повсюду валялись куски треснувшего дерева, располагавшегося как раз напротив выхода из дома, само оно представляло собой расколотый надвое ствол с торчащими изнутри в разные стороны острыми обломанными краями. Соседним деревьям также досталось: многие из них принимали на себя удар оружия – катан и сай. Лежавшей неподалёку туше оленя тоже не посчастливилось. Вокруг нее и дальше по всей поляне были кровавые следы, словно кого-то били об плоть или кто-то бился ею. Да уж, надеюсь, она просто неудачно попалась под ноги. Как ни прискорбно за напрасную жертву животного, смотреть на истерзанную окровавленную тушку не хотелось.
Зрелище было угнетающим.
– Дони, милый, строй маршрут, – позади меня стояла Сьюзан, лицезрея то же, что и я. Она, стоя на ступеньке, опиралась плечом о косяк прохода. Совсем рядом от нее находилась внушительная, но неглубокая круглая вмятина на корпусе передвижного дома. Не такая уж и броня, хмуро подумала я.
– Жаль, – продолжила она, – я думала, мы здесь задержимся подольше.
– Сью, – я обернулась к ней лицом, закрывая собой весь этот кровавый хаос позади себя, – это часто у них так?
– Хотела бы я сказать тебе – не обращать на это внимания, – она печально ухмыльнулась, указывая на плачевную картину перед нами, – но, как видишь, у них сложные отношения. Их междоусобные противоборства всегда возникали, еще с детства, уж слишком они разные. Но после смерти отца больше некому находить для них верные слова, которые могли бы примирить эти две противоположности. Но они стараются. На самом деле стараются. Правда, – она вновь обратила внимание на разгромленную поляну, – не всегда получается.
Собрав все уцелевшие вещи, остаток дня мы провели в трейлере. Выходить на улицу никому не хотелось. Обед прошел без присутствия старших братьев. Сью, лишённая любимого занятия – прогулок, сейчас занималась вязанием. Она так ловко создавала петельки при помощи двух спиц из мотка шерстяных ниток, что это завораживало.
– Идут, – Дони наблюдал по монитору две движущиеся к «Тартаруге» красные точки.
Все присутствующие напряглись, забросив свои дела, и выжидающе уставились на открытую дверь.
Первым поднялся Рафаэль. Весь перепачканный грязью и кровью. Я очень надеялась на то, что это была не их кровь. Он был вымотан. Этот большой гигант кое-как переставлял ноги, проходя мимо нас и скрываясь в ванной комнате.
Видимо, не такое уж это и радостное место – «Ха-Ши».
Мы снова все уставились на вход, ожидая появления второго, который не спешил заходить вовнутрь дома.
Он стоял возле входа, повернувшись к нам спиной. Лео, казалось, тоже был шокирован, мягко говоря, беспорядком. Он глубоко вздохнул, его плечи опустились, и он поднялся по ступени, оставаясь в проходе. Выглядел он не лучше Рафаэля, все те же разводы грязи и крови. И я не могла понять, ранен он или нет.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями, глядя куда-то в сторону от нас. Лео поочередно обвел взглядом всех присутствующих. Чему-то кивнул сам себе и вышел из трейлера, не сказав нам ни слова.
– Я думал, сейчас начнется речь о том, как они с Рафом сожалеют, – надулся Майки.
– Да, не помешало бы объясниться, – согласилась Сьюзан.
Судя по передвижениям точки, Леонардо пошел к ручью смывать с себя последствия драки.
Рафаэль вышел из ванны, весь мокрый и еще более уставший, буркнул на вопрос Сьюзан об обеде, что не голоден, и скрылся в своей комнате. Чуть позже пришел Леонардо. С его тела была смыта грязь, но одежда по-прежнему оставалась запачканной.
– Лео, – обратился к нему Дони, – маршрут построен, по плану прибудем в следующую точку завтра к обеду.
«Мы будем ехать целые сутки?» – подумала я.
Леонардо кивнул в ответ со словами: – Вечером тебя сменю, – и ушел отсыпаться.
Значит, будем ехать целые сутки.
Трасса, по которой мы двигались, была пустой. Изредка попадались ходячие зомби, но Дони удавалось их объезжать, плавно маневрируя среди голодных существ.
Ужин прошел в том же составе: среди тех, кто не ссорился друг с другом.
Надоело смотреть телевизор, и я пересела на освободившееся место пассажирского сиденья рядом с Дони. Плавные линии шоссе успокаивали. Играла тихая приятная музыка, и Дони был полностью сосредоточен на управлении.
– Куда мы едем? – решила поинтересоваться у него.
– Кентукки, – ответил наш водитель, добавив: – родина КэйЭфСи и бурбона.
– А почему туда? – На самом деле мне было не настолько интересно основание выбора маршрута путешествия, но, думаю, вряд ли причиной стали жареная курочка и кукурузная брага.
– У нас план, – сообщил Дони в ответ, мельком отвлекаясь от дороги, – мы посещаем все места, где мог находиться Сэм.
Это заявление заинтриговало.
– Когда связь пропала, – продолжил рассказывать Дони, – мы не знали, куда на этот раз его отправила компания. Он часто летал в командировку и все время в разные места. Но где конкретно сейчас он находится, не знаем. Вот поэтому и решили проверить все. Правда, – неуверенно замялся Дони, – шансов найти его немного.
Если честно, то я совсем не представляла, как можно было найти мужа Сью. Все равно что искать иголку в стоге сена. Но они ищут, и это было главным. Я с улыбкой смотрела на Дони. И была рада тому, что у Сью есть такие друзья.
Дорога плавно убаюкивала, и я не заметила, как уснула, поджав под себя ноги.
Солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь закрытые веки. Шея затекла в неудобном положении. Открыв глаза, я увидела перед собой Леонардо. Я поняла, что проспала всю ночь на мягком кресле пассажирского сиденья. Рядом с ним.
Его внимание было устремлено куда-то вдаль над полотном дороги. Левой рукой, облокотившись о выступ между стеклом и дверью, он держал руль, правая трехпалая ладонь покоилась на его колене.
Я заметила, что костяшки его пальцев были перебинтованы. Значит, у них был рукопашный бой. Эта догадка подтвердилась тем, что край его нижней губы был разбит. Тонкая красная полоска свежей раны успела немного затянуться. На щеке, куда пришелся удар, кожа была более темного цвета. Так удивительно, на наших телах все синяки цветные: в градиенте от желтого до фиолетового цвета; а у них темно-зеленые.
Продолжив его изучать, спускаясь ниже по шее к плечу, туда, где изображен затейливый орнамент, я, наконец, смогла разглядеть татуировку.
В круге изогнутых линий, частично заполненных черной краской, вырисовывалась по центру окантовка силуэта черепахи. Черепаха на черепахе… Черепаха в черепахе, на которой черепаха. Эта дурацкая мысль забавляла. Но рисунок мне нравился. Кончики пальцев щекотало желанием прикоснуться к этому рисунку, нежно провести подушечками по каждой линии, повторяя узор картинки.
Кожа, на которой выбит рисунок, казалась твердой, и я пыталась представить: какой же должна быть игла, чтобы ее проткнуть и вбить под кожу краску. А может, их кожа не такая и непроницаемая, как кажется на первый взгляд?
Пальцы его руки зашевелились, под моим пристальным взглядом они потянулись к термокружке. Три пальца ловко справились с тем, чтобы открутить крышку, обхватили холодную сталь. Мне отчего-то хотелось проследить, как его губы прикоснутся к холодному ободку, от которого исходит пар, и я терпеливо ждала этого.
Но на удивление, блестящий предмет проплыл в сторону моего лица и замер неподвижно на весу.
Его синие глаза искоса были обращены ко мне. Ниндзя заметил, как за ним пристально следили.
Почему-то стало неловко. Как будто меня застали за постыдным действием – подглядыванием. Я приняла предмет из его рук, пытаясь уловить в его взгляде, как он отнесся к его изучению, но синие глаза теперь смотрели на дорогу.
