Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"
Автор книги: Ева Бими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)
– Пусто, – в очередной раз констатировал Дон, отодвигая от себя системный блок, и Майки, сгружая перед ним следующий, отпихивал «эйпловскую» продукцию с пренебрежительным: – Адиос, надкусанный.
– Похоже, тут все, – Рафаэль стряхивал с рук пыль, призывая: – погнали в левый. – И не дожидаясь нас, гигант в красном пошел вперед, проламывая с ноги очередную дверную преграду.
В коридоре стало значительно легче дышать, но гудящий шум в ушах мешал воспринимать любые другие звуки.
– Что такое? – Лео приблизился и с беспокойством смотрел на меня. Как оказалось, я пропустила два его вопроса. Странное чувство никак не хотело меня покидать, ввергая в заторможенное и вялое состояние. Его большой палец прошелся по холодному лбу, стирая вдруг выступившую влажную испарину, и на лице лидера отразилось подозрение. – Пойдем, – он взял меня за руку, и я уже поняла, что он захотел отвести меня обратно в дом.
– Нет, нет, все хорошо, – я выбралась из захвата широкой ладони и в довесок к своим словам постаралась выдавить самую уверенную улыбку, на которую была способна. – Просто задумалась.
Отчасти это было так, но я не думала, что та возникшая из ниоткуда и давившая собой внутренняя тревога так сильно скажется физически: как будто я не спала несколько суток и усталость наконец брала надо мной вверх. Я мотнула головой, прогоняя дурное состояние, а лидер, как всегда, взвесив все «за» и «против», нехотя кивнул в знак согласия.
Рафаэль прошел мимо нас, неся в руках аж два найденных глянцевых блока, сообщая, что там в конце остался последний зал.
Весть утешила, потому что все вокруг здесь странно на меня влияло, и я никак не могла понять – в чем же дело? Почему тут так тревожно, чуть ли не до панического страха? Ведь не было же угрозы, всего лишь пустое здание и куча всякого хлама.
Но только чуть не упав, я заметила, как стукнулась об лидера, который дожидался, пока я подойду к нему. На мое счастье, он стоял полубоком, и оттого лицо встретилось с его мускулистым плечом, а не с твердым панцирем.
– Ты странно дышишь, – Лео приобнял за плечи и склонил голову набок, а синие обеспокоенные глаза изучали чуть побледневшее лицо.
– Нет, нет, просто одышка, тут душно и очень пыльно, но все хорошо, – эти слова вырвались на автомате, о сути фразы я даже не задумалась, выпалив первое, что пришло в голову. Взяла Лео за руку, ободряя его, и мы пошли на поиски «надкусанных» в самый дальний конец коридора.
С каждым новым шагом действительно становилось сложнее дышать, зрение на краткие секунды плыло, но вновь возвращалось в норму, и с этим опасение лишь только усиливалось. С каждым шагом мы приближались к цели, но коридор отчего-то становился только длиннее, отдаляя от меня дверь. Пугающие причуды воображения учащали пульс, заставляя сильнее биться сердце. Хотелось поскорее избавиться от этого дурного чувства, но нам было нужно продолжать поиски, и поэтому необходимо взять себя в руки, собраться и продолжать идти, переставляя ноги, какими бы тяжелыми ни казались сделанные шаги.
«Да что со мной?» – взбурлило негодование на свою вялость и потерянность. Я чувствовала себя совсем не на все сто баксов. Может, дело было в реакции организма на ранее пережитый стресс от столкновения с зомби лицом к лицу, и только сейчас этот запоздалый посттравматический синдром вдруг решил объявиться.
Лео выпустил мою руку, отошел дальше и выбил дверь. Этот хлопок болью отозвался в моей голове. Яркие разноцветные точки заплясали перед глазами, и оттого пришлось резко остановиться, опереться о стену и зажмурить глаза.
Лидер вошел в зал, прошел вперед, оглядываясь по сторонам, но тот оказался пустым. Как в замедленном фильме, Лео разворачивался ко мне, по движению его губ я понимала, что он что-то говорит мне, но слышала лишь шум в ушах, как от накатывающих прибрежных волн, и гулкое эхо бьющегося сердца. Попытавшись глубоко вздохнуть, почувствовала вдруг, как накатывает тошнота. Я прикрыла глаза, казалось, только на долю секунды, но, на удивление, кожей лица почувствовала неровность пластрона. Как Лео мог так быстро сократить между нами расстояние?
Болезненная слабость сковала каждую мышцу, и из последних сил я вцепилась в Леонардо.
– Плохо, – просипев в грудь Леонардо, я поняла, что если отпущу его, то и вовсе не смогу удержаться на ногах. Пальцы лидера нащупали бьющуюся жилку на шее, тот ритм, что он почувствовал, заставил Лео без слов поднять меня на руки и поспешить к Дону и Сью. Пока я безвольно лежала в его объятьях, потолочная плитка, на которую был устремлен мой взгляд, стремительно потемнела, и все вокруг заволокло мглой.
***
– Сью, – подбегая, Лео трижды позвал притихшую девушку, прислонившуюся к оконной раме, и только на четвертый раз она обернулась на его встревоженный зов стеклянным потерянным взглядом. Лидер тут же уловил схожую странность в поведении Сью, как и у Евы: заторможенность реакции, вялость, бледность и потерю координации. Девушка попыталась оторваться от опоры, но ее ноги подкосились, и она сползла по стене.
– Дон! – окрикнул Рафаэль, видя падение Сью.
Благо реакции младшего брата не подвели, и он успел на лету перехватить Сьюзан. Донателло в недоумении рассматривал потерявших сознание девушек в их руках. Достав портативное устройство, снабженное всевозможными датчиками, он выставил его перед собой, нажимая известную только ему комбинацию клавиш. В эти секунды гениальный мозг черепахи обрабатывал те же исходные данные, что и устройство в его руках. Надбровные дуги сошлись, губы поджались в тонкую напряженную линию, концы фиолетовой повязки то и дело колыхались при отрицательных махах его головы.
Все трое братьев замерли в ожидании, зная, что этот процесс нельзя нарушать. Их брат, видя перед собой то, что не могли видеть остальные, перечеркивал красными невидимыми линиями все гипотезы и предположения на воображаемой графитной доске.
Моргнув, Дон поднял глаза на Лео, и в этой золотисто-карей глубине на мгновение мелькнул испуг. Черепаха уже знал, в чем было дело, а последовавший короткий сигнал из портативного девайса подтвердил его догадку, и Дон выдал полушёпотом ответ:
– Метан.
Холодок пробежался по внутренностям Лео, и он инстинктивно сильнее прижал к своей груди Еву.
– На выход, – лидер поочередно взглянул на братьев и добавил: – очень осторожно.
– Если мы тут что-то заискрим, то на хрен подорвёмся, – Рафаэль озвучил мысли вслух и оглядывался по сторонам, выискивая то, что может хоть как-то быть сопричастно к взрыву. Но здание было обесточено, и им оставалось только самим не спровоцировать искру.
– Принял, отбой искрометным шуткам, – Майки присел и выложил из рук системный блок, крадучись подобрался к двери и открыл ее для Лео и Дони, чтобы те поскорее вынесли девушек на свежий воздух.
Внутренняя цикличность вентиляции трейлера обдавала прохладой. Дон дал лишь три коротких поспешных указания:
– Уложить, обтереть лицо и растирать конечности.
Сью первая пришла в сознание и, хмурясь от боли в голове, удивленно смотрела на нависшего над ней Донателло.
– Вы надышались метаном, потеряли сознание, налицо первая стадия отравления, все будет хорошо, – он продолжал обтирать уже сухой тканью влажное лицо Сьюзан, приговаривая, что совсем скоро ей полегчает.
– Первая? – приложив дрожащую руку ко лбу, она скривилась от подступающей тошноты. – А по всем ощущениям аж целая вторая. – Дон продолжал растирать отогретую ладонь девушки, но делал это скорее в качестве извинения за свою неосмотрительность, шепча, что ему очень жаль.
– Ладно тебе убиваться, – слегка боднув брата в плечо, Рафаэль присел возле Сьюзан и укрыл ее красным кашемировым пледом, что та некогда подарила ему, – она у нас во какая, – подмигнув ей, продолжил, – даже из газовой камеры живой выйдет. – И мотнув головой в сторону лидера, молчаливо призвал Донателло переключить свое внимание на другую жертву отравления бесшумным убийцей.
– Почему не просыпается? – Леонардо с волнением нетерпеливо задал вопрос то ли себе, то ли подошедшему Дони, натужно выдохнул и продолжил разглаживать пальцами бледное лицо Евы, пока Майки активно натирал икры девушки, пытаясь тем самым разогнать кровь по телу.
Донателло уже знал, что ответить лидеру, поскольку успел просчитать в уме формулу из переменных: времени, массы тела, среднего количества вздохов, объема помещений и содержания в нем паров метана; но что-то подсказывало ему, что ответ в виде процентного соотношения вероятности не стоит говорить. Поэтому выдавил из себя утешительный прогноз:
– Скоро.
Леонардо то и дело пригибался к девушке, улавливая ее мерное, казалось, даже поверхностное дыхание. И тут она наконец глубоко вздохнула, чуть приоткрывая губы.
– Так и знал, щекотушки помогут, – обрадовался Майк, растягиваясь в победоносной улыбке.
Ева приходила в сознание, но не так быстро, как Сью. Пока она выплывала из забытья, пытаясь сфокусировать на нем взгляд, внутри него наконец разжались тиски, сдавливающие грудную клетку. Ему было плевать, что братья услышат все те нежности, с которыми он обращался к любимой. Ему было важно, что именно она его слышит и даже пытается улыбнуться в ответ, в промежутках болезненно хмуря лицо.
Дон, перестав нависать над старшим братом и лежавшей под ним девушкой, неуверенно оглянулся по сторонам, словно пытался найти себе более полезное применение, и отправился к кухонному уголку. Обыскав все шкафчики, он извлек пару белых пластиковых банок и стал готовить абсорбирующий коктейль из лекарств.
Он ненавидел каждую секунду, когда терялся и не знал, что делать. Бывало это редко, и он уже практически забыл, каково это – испытывать страх оттого, что подвел тех, кто на тебя рассчитывал.
Донателло знал, что умен, а также знал, что благодаря этой особенности мог принимать быстрые и взвешенные решения, рисуя перед глазами схемы всех вариантов и исходов событий. Всегда был горд тем, что мог выявить практически все опасности и заранее продумать для них план решения. Но бывали моменты, когда он понимал, что оплошал, и на ту единственную короткую минуту терялся, не зная, что предпринять.
Да, многим другим требовалось гораздо больше времени, чтобы оценить или даже понять, что они в засаде или что-то упустили. Но он – не другие. И для него даже одна секунда растерянности недопустима.
Чертов метан – газ, не имеющий запаха, который долгое время, по сравнению с организмом человека, не влиял на их состояние, и поэтому никто из черепах не учуял опасность. А ведь он должен был и это предусмотреть. Но кто же знал, что так выйдет? Никто не знал. Но он обязан был заблаговременно учесть и этот вариант.
И теперь он не знал, как посмотреть Лео в глаза. Точнее, мог, но не желал столкнуться с холодным осуждением. В такие моменты он шел к отцу, зная, как мастер был строг к ошибкам, и после, уже как отец, сменявший гнев на милость к своим детям, давал мудрые и не всегда логичные наставления. Но они успокаивали, по крайней мере, тем, что их говорил отец всегда с сочувствием и пониманием. И Дон глубоко внутри себя знал, что даже если вдруг он не сможет что-то придумать или решить, то придет отец и поможет увидеть проблему с другой стороны. Это вселяло уверенность. Даже само знание, что сэнсэй ждет их дома, придавало ему ровно столько сил, чтобы хватило справиться с угрозами и врагами по ту сторону канализационного люка.
Но вот с Лео все было иначе. Лидер считал, что каждый винтик механизма должен четко работать, исполняя свою роль, что промах одного – это промах каждого. Донателло был согласен с ним и с тем, что необходимо вычленять слабое звено и применять к нему особый подход: больше тренировок, больше испытаний, никаких поблажек. Все правильно и логично. Одно лишь его коробило – он еще какое-то время будет видеть холодный колючий упрек в глазах брата. Но благо те сейчас обращены с заботой на девушку, которую он усадил рядом со Сью на диване, кутая в одеяло.
Он нес лекарство, сдобренное миндальным сиропом, надеялся, что им понравится вкус, скрывающий горькость абсорбентов.
Лео, перехватив стакан из его рук, поил отраду глаз своих; собственно, то же самое сделал и Раф. И глядя на них, Дон ощутил себя здесь лишним. Хоть и раньше ему не раз приходила в голову эта мысль, он все же понимал, что их жизнь была выстроена в квартет. Они знали свое предназначение, включавшее в себя четыре элемента в виде братьев-черепах, спасающих Нью-Йоркских жителей от разного дерьма, что кишело в подворотнях. Но сейчас отчего-то почувствовал себя уязвленным в своей несопричастности к этому домашнему клубку.
– Погнали, Дон, – Майки, стоявший у двери, звал того на выход. Да, еще несколько неисследованных им компьютеров продолжали лежать в наполненном метаном здании, и Дон направился следом за младшим братом.
Они молча вошли в пустынное помещение, подошли к груде разбросанных системных блоков, и Дони занялся работой, с особой осторожностью подключая провода к разъемам питания.
По понурым плечам гения можно было без слов оценить отсутствие результата, на который они все так надеялись в очередной раз. Дон поднялся с колен, рассматривая лежавшую у его ног брендовую технику, и еле слышно выругался, признавая провал. Две неудачи подряд за один день словно выбили дух из его тела. Сейчас он пойдет к остальным, сухо и кратко скажет, что ничего не нашел, и только ближе к вечеру запрется в своей каморке, где будет до глубокой ночи разбирать и собирать приборы как единственное, что помогало ему не погрязнуть в гнетущих мыслях.
Звон разбившегося стекла заставил вздрогнуть плечи Донателло. Мозг уже сообразил в тот момент, что стекло не искрит и не вызовет закономерный взрыв, а рефлексы ниндзя толкнули его тело вперед на поиски источника звука.
В холле он увидел загадочно довольную улыбку Майки и разбитую им витрину.
– Майки? – Дон не всегда понимал поступки своих братьев, порой лишенные какой-либо логики, но младший таким вандализмом явно чего-то добивался от него.
– Мое проклятье – видеть влюбленные взгляды, – Майк развел в стороны руки, широким жестом демонстрируя себя, и продолжил: – и ты, мой яйцеголовый друг, явно влюбился в то металлическое яйцо.
Младший указывал пальцем на объект его былого пристального внимания. Дон с первых минут оценил то чудо, что находилось в стеклянном гробу на высоком постаменте, так бережно замурованном от всех внешних вредоносных факторов. Это была последняя модель радара с серийным номером «кей шестьсот шестьдесят». Идеальное творение, и таких больше не делают. Наткнуться на это технологическое диво было той еще несравненной удачей.
– Черт, если мы не утащим к нам эту детку, Дон, то я в тебе серьезно разочаруюсь.
Кивком заверив брата в согласии, Дони и сам не был готов к третьему разочарованию на сегодня. Бережно смахнув осколки с титановых пластин, в четыре руки братья переместили добычу домой.
Дома же гению пришлось уводить взгляд от Сью, чтобы не видеть, как тухнет надежда в ее теплых глазах, молча брать у девушек анализы крови и так же сухо сообщать, что показания результатов оказались в пределах нормы и опасности их здоровью нет.
И теперь ему необходимо было как можно скорее увести трейлер из этого метанового городка. Майк был рядом, сверялся с картой и прокладывал в навигаторе очередной маршрут. До самого вечера их пути он бесперебойно о чем-то говорил. Уж такая была особенность младшего брата – он считал, что в унынии недопустима тишина, оттого и вытравливал своим голосом все зудящие мысли в голове Донателло.
Трейлер был припаркован на небольшой лесной опушке, совсем рядом с дорогой. К вечеру все признаки отравления прошли, оставляя после себя лишь легкое головокружение, и Сью и Ева уже спали в своих комнатах.
Рафаэль отправился на поиски дичи, совсем не смущаясь сгущающегося сумрака, Майк ковырял палкой угли, подбрасывая дрова в огонь, чтобы после поджарить зефир, а Дони заперся в своей лаборатории.
Последствия сегодняшнего дня отдались в лидере, как и предполагалось, отрешенностью и молчанием. Сидя на поваленном дереве вдалеке от костра, он раз за разом прокручивал события в памяти.
Однажды в одном из туннелей канализации произошла утечка взрывоопасного газа. Как выяснилось позже, на самочувствии мутированных черепах он сказывался далеко не сразу и не с теми ожидаемыми последствиями: лишь только легкие головные боли и общая слабость, а вот вся мелкая живность, обитающая в туннелях, стремительно умирала от отравляющего метана. Газ не имел запаха, и даже сэнсэй не сразу учуял его, когда пары проникли и в их логово, лишь каким-то чудом не возгоревшись.
И сейчас Леонардо негодовал. И вовсе не на Дони, хотя тот, косясь на него целый день виноватыми глазами, думал об обратном, видимо, потому, что это он был увешен датчиками, способными определить даже несварение желудка у пролетающего над ними голубя.
Леонардо испытывал гнев частично на себя, так как это была его ответственность – распределять задачи между братьями в обнаружении всех потенциальных угроз. И он должен был при первом же подозрении что-то предпринять. А он, чтоб его, продолжал таскать за собой Еву по всем этим залам, пока она вдыхала в себя эту дрянь.
Остаток его гнева был обращен на капризы судьбы, будь она неладна. Одна маленькая случайность – и все, что он так любил, поглотил бы огонь. Но он не мог предусмотреть всего. Никто не мог. И от этого он злился еще пуще на непрогнозируемые перипетии фатума. Визг тормозов, мокрая дорога – и пешехода сбивает машина. Забытые кем-то открытые ставни, грёбанная случайность – и выпавший ребенок из окна. Спелая вишня, хлопок, испуганный вздох – и вот уже забита трахея, лишая кислорода.
Никто не мог купить себе страховку на безопасность. И он не может уберечь от всего.
В тусклом свете луны маленькая черная точка двигалась к своей цели, взбираясь на огромную зеленую гору, что преградила собою тропу. Потерянный муравей блуждал по стопе Леонардо, не в силах найти известную ему дорогу. Лидер не был жесток к крошечному существу. Мы все лишь беспомощные песчинки в круговороте жизни. Маленькое создание скатилось с его стопы и как ни в чем не бывало продолжило свой путь под равнодушным взглядом существа, куда более могущественного, чем оно.
– Поговори с ним, – недавно вернувшийся с охоты Рафаэль увлеченно разделывал кролика неподалеку от лидера. Не глядя на брата, он добавил: – Он считает себя виноватым.
– Это не так, – так же тихо и устало ответил ему Лео. Ему сейчас не хотелось ни с кем вести беседы, нахлынувшая утомленность от всех переживаний этого дня не располагала лидера к утешениям. Уже второй раз он видел перед собой бескровное лицо Евы, в прошлом надеясь, что такого больше не произойдет. Но произошло. Опять.
– Ага, только не забудь сказать ему об этом, – Рафаэль обтер сталь разделочного ножа о кусок ткани и понес тушки к костру.
Лео прикрыл глаза, растирая пальцами лоб, и признал, что добытчик кроликов был прав. Дони тоже было несладко, он смог уловить его испуг, и, вероятно, тот продолжал сидеть и грызть себя за оплошность. Его младший гениальный брат, с виду не имеющий чувств, состоящий практически из одной рациональности, был не из тех, кто побежит за утешением. Но понурый мастер катан осознавал, что тому сейчас было так же паршиво, как и ему.
Собравшись с мыслями, Лео – как старший брат и лидер этой семьи – должен был первым сделать шаг навстречу. Неважно, что сейчас хочется ему. Он должен поступать так, как велит его долг. Поднявшись с места, Лео пошел в дом.
Дверь лаборатории оказалась не заперта. На полу в тусклом свете мониторов возле разложенных различных деталей сидел спиной к нему Донателло. Лео должен был поделиться с братом своими мыслями, объяснить ему, так же, как и себе, что есть вещи, к которым они не всегда могут быть готовы, над которыми они, увы, не властны. Утешать у него, в отличие от двух других братьев, выходило не лучше, чем проведение операции паралитиком. Но все же ему необходимо было это совершить.
– Мы давали слово, что не подведем их, но подводим, – при звуке голоса лидера Донателло, казалось, чуть заметно вздрогнул и безэмоционально ответил:
– Знаю.
– Они не такие выносливые, как мы, – Лео обращался к недвижимому панцирю своего брата, надеясь, что не делает хуже своими словами, но не знал, как иначе до него донести ту суть, которую хотел.
– Знаю.
– Их сложно уберегать, – лидер сделал шаг вперед, окончательно погружаясь в прохладный мрак помещения.
– Знаю, – все с той же пустотой отозвался ему брат.
– Ты ни в чем не виноват, – приблизившись, Лео коснулся плеча Донателло, желая, чтобы хотя бы этот жест помог обратить на него внимание. На этот раз гений молчал, не давая ответа. Видимо, явно был не согласен с его утверждением.
Дони редко с ним спорил и, как сейчас, свое несогласие выражал тишиной. В прошлом это не мешало гению поступать так, как тот считал нужным, оттого Лео и переживал. Но не потому, что Дон саботировал его приказы, а напротив, выполнял их, но тем путем, каким выбирал для себя сам. Он не тратил время на объяснения своих поступков, считая их до очевидности логичными и оптимальными. Леонардо беспокоило лишь то, что Дон за всей своей прагматичностью упустит главное – что он не машина, а такое же живое чувствующее существо, как и они все, имеющее право на ошибку.
Глубокий тяжелый выдох лидера утонул в темноте лаборатории, и вместе с этим его озарило. Медленно, вспоминая правильную последовательность слов, Леонардо стал цитировать высказывание, которое когда-то слышал от отца:
– Достойный человек не может не обладать широтой познаний и твердостью духа. Его ноша тяжела, а путь его долог. Человечность – вот ноша, которую несет он: разве она тяжела? Только смерть завершает его путь: разве он долог?
– Конфуций? – спросил Дони, и в этом вопросе Лео почувствовал грусть и улыбку. Не видя лица брата, лидер точно знал, что тот сейчас так по-знакомому вопросительно приподнимает надбровную дугу под маской.
– Да, так бы, наверное, сказал отец, – пожал плечами Леонардо.
– Да, так бы и сказал, – задумчиво протянул Дони, разворачиваясь к брату лицом, – а потом бы добавил: «Три пути ведут к знанию: путь размышления – это путь самый благородный, путь подражания – это путь самый легкий, и путь опыта – это путь самый горький».
Леонардо кивнул, припоминая и эту фразу сэнсэя. Отрадно было осознавать, что отец по-прежнему с ними: в мыслях, словах, поступках и делах. Лео протянул открытую ладонь к брату, и тот, ухватившись за нее, поднялся с пола. Поджимая губы, лидер вглядывался в родные глаза, надеясь увидеть там хоть толику облегчения. Увидел, и оттого кончик его губ дрогнул в улыбке.
– Лишь когда приходят холода, становится ясно, что сосны и кипарисы последними теряют свой убор, – шепеляво проговорил Майки, дожевывая зефир.
Стоя в проходе, он с интересом наблюдал за душевной беседой двух старших братьев, тех самых, что скупы на откровения. Встрепенувшись, указывая обугленной веточкой в сторону Лео и Дони, он сменил скопированный тон старца на прежнюю юную задорность:
– Кстати, о птичках, у нас закончился еловый освежитель воздуха. Поэтому завтра я первый в очереди на туалет.
– Майки… – два брата в солидарности закатили глаза, но тот их уже не видел и по коварному замыслу знал, что получил именно ту реакцию, на которую и рассчитывал.
***
– Тормози! Тормози! Тормози! – заорала Сью, припечатавшись к стеклу головой, пока «Тартаруга» с визгом стремительно замедляла ход.
Все, кто сидел, остались в сохранности, а вот те, кто стоял и не обладал навыками ниндзя – позорнейшим образом шмякнулись на попу. Ну, такой была только я одна. Даже механический кот, казалось, покачал головой, сетуя на несчастного человека, вынужденного передвигаться только на двух конечностях.
Сью, не отвечая на вопросы черепах, выбежала из трейлера и помчалась по дороге назад. За ней сиганул в проем Рафаэль, а вскоре и Майки.
– Дон, что с радаром? – спросил Лео, поднимая меня с пола и гладя рукой ушибленное мягкое место.
– Ничего и никого, – растерянно озирался по сторонам Донателло.
Как выяснилось, Сью узнала знакомую вывеску и со странным блеском в глазах повторяла на ней испанскую надпись:
– Путно дэ энкуэнтро…
– У тебя какие-то личные счеты с этим попугаем? – Майки пытался понять, что именно из изображенного на потрёпанном баннере так привлекло внимание Сью. То ли это был цветастый улыбчивый попугай, то ли знойная красотка, на чьем плече он и сидел.
– Место встречи, – пояснила Сью, обращая к нему лицо, полное восхищения.
– Ага, – качнул головой Майки, – но все равно непонятно.
– Это их с Сэмом первое место встречи, – Рафаэль приоткрыл для нас занавесу тайны и расшифровал затертые временем буквы: – трёхзвёздочный мотель.
Мы все собрались вокруг Сью, изучая цветастый указатель, решив, что нам стоит проверить и это место.
Проехав с трудом по ухабистой извилистой дороге, мы заехали на узкую стояночную площадку. Трёхзвёздочный мотель растерял за годы запустения все свои звезды. Встречающий нас фасад бревенчатого длинного двухэтажного дома был с виду устойчив. Все внутри соответствовало испанскому стилю, за тем лишь исключением, что свойственные ему сочные тона поблекли.
Сью, пренебрегая всеми правилами и запретами, уже бежала по лестнице на второй этаж.
– Постой, – догнавший ее Рафаэль успел перехватить запястье девушки, мешая дотянуться до ручки двери, – давай-ка сначала я, – и Раф без труда вскрыл замок силой ниндзя-плеча-отмычки.
Вполне себе обычный двухместный номер. Хотя по рассказам Сью он представлял себе это место иначе.
– Погоди… – до него вдруг дошла несостыковка его восприятия истории и реальности, которую он увидел, – это значит: в первый день вашего знакомства вы спали в одном номере?
– Путаница с бронью, – Сью отмахнулась рукой, продолжая увлеченно выискивать что-то глазами, трогая попутно запылившийся комод, местами отошедшие от стен обои, перекошенную настольную лампу и прочие предметы скудного интерьера.
– И после этой путаницы у вас всё и закрутилось? – прищурившись, Рафаэль наблюдал за очарованной девушкой, сметающей пыль с изголовья кровати.
– Ага, – протянула довольная девушка, нисколь не обращая внимание ни на что другое, кроме содержимого этой комнаты.
– То есть, совместный чудный вечерок в компании с «мохито» и… всё? – отчего-то не унимался с расспросами Рафаэль, оценивая узкое расстояние между двумя спальными местами.
– Угу, – Сью присела на кровать, поднимая за собой маленькое облачко пыли, и обвела контур подушки.
Рафаэль не стал озвучивать свои домыслы, в которых он вдруг засомневался в описании Сэма, как «принца на белой Хонде». У любого бы мужчины дрогнуло в штанах, окажись он так близко после пары «мохито» от такой, как Сью.
Но здоровяк оставил девушку наедине с ее воспоминаниями и решил обследовать другие комнаты на возможные угрозы. Мотель был небольшой, всего-то лишь дюжина маленьких комнат, что занимали весь второй этаж, и в каждой из них было пусто.
А вот на первом этаже дела складывались намного лучше. Бильярдный стол призывно молил разбить на нем цветные шары. За деревянной стойкой бара ровной линией были выставлены стеклянные сосуды на любой вкус среднестатистического потребителя алкогольных напитков. Кожаные диваны вдоль стены, вероятно, были упруги и удобны. А вид из окон, не считая пустого бассейна, был прекрасен. Хоть это и не была Испания, но, выражаясь их языком, черт побери, вечер будет – перфекто
Притащив из дома целое ведро со льдом, Раф извлек из полок початую бутылку виски, уселся на барный стул и по-хозяйски разложил возле себя стакан, наполненный янтарной жгучей жидкостью, граненую пепельницу, измятую пачку сигарет и приступил к наслаждению вечером, искоса поглядывая на свое семейство.
Майк с Дони гоняли шары по зеленому сукну, Леонардо, чтоб его, не отлипал от девчонки, примерявшейся к кию. Ну да, придется ей лечь на стол, чтобы смочь сделать удар с центра поля. Бинго! Старший братец думает, что никто не видит его лапищу на ее попе. Усмехнувшись в стакан, дающий руке прохладу ото льда и жар горлу от виски, Рафаэль наткнулся взглядом на буклет, лежавший в стороне. Очередная цветастая реклама, обещавшая умиротворение и спокойствие в уединенном сосновом бору нового лакшири-отеля, расположенного в аккурат на берегу озера. Какой-то придурок с куриной лапой вместо рук исписал своими каракулями блондинистую мордашку, рекламирующую отель. Жаль, а неплохая была бы фантазия на ночь.
Отбросив буклет в сторону, Рафу пришлось подняться за очередной бутылкой виски. Пачка сигарет с красной буквой «М» незаметно закончилась, но Рафу было лень идти за новой.
– И, между прочим, – Сью возникла под боком, как маленький дикий ураган, принесший с собой аромат сирени, – в нашу первую встречу Сэм вел себя, как настоящий джентльмен! И пальцем меня не тронул! Запрещаю тебе думать о нем плохо!
– Воу, – Рафаэль не ожидал такого напора, хотя должен был уже привыкнуть к своему маленькому командиру. – Эй, Дон, – окрикнув брата, Раф попросил: – сделай-ка девочкам по «дайкири».
– Знаешь же, чем меня успокоить, – насупившись, но утихомиривая праведный гнев, Сью поудобнее уселась рядом с Рафом на соседнем стуле. Очередное свое удовольствие он скрыл за новой порцией огненной жидкости.
В их комнате, вопреки надеждам Сью, не оказалось ни одного намека на Сэма. Рафаэль был готов к этому, но не смел признавать в себе ни одной мысли на тему, что их друга может уже не быть в живых. Если один его друг так настойчиво верит в чудеса, то, чтоб его, он будет верить вместе с ним.
Дон был не прочь разделить с Рафаэлем пару стопок виски и скудных по-мужски сухих тостов: «за нас», «за вас» и «за Техас», куда, собственно, они и направлялись. Майки предпочитал взрывные цитрусовые коктейли, намешивая в них столько всего разного, что даже Рафаэль опасался пробовать их на вкус.
Сью, казалось, успела разомлеть от второго бокала, но настойчиво требовала продолжение. Этому алко-лидеру было сложно отказать, и Дон, примерив на себя роль бармена, готовил напитки и выслушивал сбивчивые речи каждого. Но черт, этот мозговитый мог улавливать одновременно ход сразу нескольких бесед.
– Ох, и по краю же ты его пустишь, – пробубнил себе под нос Рафаэль и не удержался от смеха, глядя, как Ева протягивала пластиковую трубочку ко рту непреклонного Леонардо, чтобы тот отведал «голубую лагуну». Лидер пригубил, посмаковал и, черт, попросил добавки. Появись она раньше, лидер был бы не такой занозой в его заднице. Этот паренек редко позволял себе расслабляться во всех смыслах того слова.
