Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"
Автор книги: Ева Бими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)
И если вы увидите в тексте «смЕриться», знайте, это – то самое слово, которое никак во мне не хочет смИряться)
После П.У.П.С.а я все думала, чем же порадовать вас, дорогой друг К660… И вот пришло озарение – Т.О.К.!
Да пробудится в нем сила богини Баст! Ну, или на крайняк, домовенка Кузи.
ヾ(=｀ω´=)ノ”
Кстати… Вот прямо сейчас в доме минус еще одна чашка. Кот не при чем, хотя он тоже приобщен к данному виду разрушений.
Я тут обнаружила взаимосвязь между неконтролируемым уничтожением чашек (*я буду все отрицать и говорить, что это выходит случайно) и удовлетворительным (*читать как – неудовлетворительным) знанием правил русского языка.
Был как-то в моей жизни репетитор по русскому языку, так вот у него была система распознавания на слух правильности написания слов. Выглядит так – берешь чашку, говоришь в нее слово, и экранирующее эхо должно помогать воспринимать слово в правильном звучании. Шаманская бредятина… Но на что только не пойдешь, чтобы сдать вступительные экзамены. Спустя несколько дней тренировок и случайно разбитых чашек (*это официально признанная версия) я поняла, что у меня, вдобавок ко всему, еще и проблемы со слухом: – «Ну не музыкальный он», – пожал плечами преподаватель.
С тех пор чашки и шнурки – мои заклятые враги. Но про шнурки отдельная история.
========== Глава 10 ==========
– А лично мне интересно, – обращаясь к Леонардо, Сью отпила глоток чая, поддерживая утреннюю беседу за завтраком.
Было невероятно забавным, хотя всё еще немного странным, находиться в семейной черепашьей обстановке и вот так беззаботно, словно никакого апокалипсиса не случилось, обсуждать всякое за утренним приемом пищи.
– Вот, к примеру, хомяки, – Майки задумчиво помахал в воздухе вилкой, – согласись, они и без того довольно странный народец.
Лидер спрятал улыбку за поджатыми губами и посмотрел на брата в ожидании от него пояснений, не смея прерывать полет мыслей по межконтинентальному заговору.
– Ну, сам посуди, Лео, зачем им тогда такие щеки, в которые они себе могут всякое насовать? А их бесцельная беготня в колесе? Тренировка и закалка. А их черные блестящие глазки? В этой бездне таится всё познание мирозданья! Они однозначно что-то знают. И если учесть то, с какой скоростью они плодятся, то по-любому эти парни что-то замышляют. Для начала как минимум заселить все континенты. Да и к тому же неспроста, что цена вопроса за покупку хомяка всего два бакса. Это всё не может быть обычным совпадением.
Кончик столового прибора многозначительно указал на лидера, – Подумай об этом, Лео.
Леонардо обреченно закрыл глаза и кивнул головой в знак согласия, сдавшись в споре с братом.
– Ма-а-у.
– О чем и речь! – Майки обернулся в сторону Тока, сидевшего возле ног Рафаэля, приняв мяуканье за подтверждение своей правоты.
Это странное создание всю ночь скреблось в дверь Рафаэля, пытаясь пробраться к нему в спальню. Настойчивые попытки Тока не останавливали даже гневные рыки раздраженного гиганта. Дони пришлось запереть у себя свое творение, опасаясь, что к утру он может обнаружить от кота, согласно угрозам Рафаэля, – лепешку.
– И вправду, – Дони хмыкнул, глядя в планшет с программой «Т.О.К.». Только он один мог умудряться прочитывать информацию из множества диаграмм и строк. – Ты не одинок в своих фантазиях, – встав из-за стола, он подключил к розетке зарядное устройство для своего изделия. – Иди, – обратившись к коту, который последовал на его зов, Донателло вернулся на свое место.
– Нет… – Майки с тревогой смотрел на то, как Ток примеряется к металлическому штырю, торчавшему из плоской пластмассовой основы. Пятая точка кота опустилась на шпиль с глухим звуком «чпок», и мы все невольно скривились.
– Дони, это изуверство! Зачем прямиком в пятую чакру? – черепаха в желтом укоризненно смотрел на умного брата.
– Тебя только это смущает? – Рафаэль обратился к Майки и продолжил: – Ты бы лучше задумался над тем, у какой бабульки наш гений отжал зубной протез, – Раф ехидничал и забавлялся над тем, как Дони, приподняв надбровную дугу, скептически смотрит ему в ответ.
– «Ограбёжил» бабулю? Дони! – Упрек, исходивший от младшего брата, застал Донателло врасплох.
– Во-первых, не «ограбёжил», она сама выпала, а я только подобрал.
– И я вот этими губами целовал его преступные зубы? – для Майки это не считалось оправданием, он указывал на вытянутые трубочкой губы, требуя то ли компенсации за моральный ущерб, то ли восстановления справедливости за вероломно обокраденную бабульку.
– Но она уже была зомби… – Дони искренне не понимал, в чем именно состоялось его криминальное деяние.
– Фу! – перебив его, Майки скривился еще больше. На что Дони возмущенно ответил:
– Так я их помыл!
– Бвэ-э-э, – Майки высунул кончик языка, наглядно показывая брату свое отношение к этому оправданию.
– Зачем я вообще пытаюсь объясниться? – Дони сокрушенно задал вопрос в пространство, игнорируя недовольство младшего брата и подавляемый смех лидера.
– Заканчиваем. Пора, – мастер катан приподнялся со своего места, безуспешно скрывая веселье, давая братьям пройти вперед него.
– Лео, захвати зонтик, – Сью, держа в руках охлажденные бутылки с водой, вышла следом за остальными.
Мы остались наедине и могли, наконец, подойти ближе к друг другу. Леонардо возвышался надо мной, синие глаза с нежностью смотрели в ответ, пока еле заметный намек на улыбку приподнимал уголки его губ.
– Подожди меня рядом со Сью.
Торжественный кивок моей головы раскрыл в нем прятавшуюся улыбку, оживляя нетерпеливые искорки в синих глазах.
С каждым новым днем становилось все жарче, и установленный лидером пляжный зонтик спасал нас со Сью от солнечных лучей. Конденсирующаяся на поверхности удерживаемой мной бутылки влага стекала по запястью щекотливыми дорожками капель, но это было не замечено мной, поскольку все внимание было приковано к иному.
Братья были увлечены тренировкой, Сью – утренним полусном под тенью защитного расписного укрытия, а я – тем, что наблюдала за лидером. Иногда мне удавалось ловить его быстрые короткие взгляды и краткие тайные улыбки, посвященные мне. Правда, от этого он периодически пропускал удары, но компенсировал их встречными нападениями. Но я была безмерно рада находиться под его постоянным присмотром.
Лидер произнес команду «Ямэ». Братья не спеша расходились, потягивая напряженные мышцы. Их кожа покрылась испариной и от этого блестела на солнце. Лео, вытирая со лба тыльной стороной руки стекающие капли пота, утихомиривал частое дыхание. Быстрым движением запястья он прокрутил оружие в руках, стряхивая остатки грязи с лезвия катаны, и всунул клинок в ножны за своей спиной. Синие глаза поднялись и выжидательно смотрели в безмолвном призыве.
Не глядя, я погладила по коленке задремавшую Сью со словами: – Я пойду, – и поднялась в сторону протянутой ко мне открытой ладони. Сильная рука бережно сжала пальцы и повела за собой.
Мы шли в ином направлении, в ту часть леса, где я прежде не была.
– Красиво, – я оглядывалась по сторонам, впервые увидев то место, в которое меня привел лидер. Он отпустил мою руку, нагнулся к прозрачному водоему и плеснул себе горсть воды в лицо, растирая влажной ладонью шею. Синяя маска тут же намокла, и, стянув ее, лидер прополоскал материю, скрутил ткань, выжимая из нее воду, расправил и собирался вновь повязать на себя.
– Зачем? – Леонардо удивился вопросу и искоса взглянул на меня. – Зачем вы их носите?
– Профессиональная привычка, – пожал плечами лидер.
Леонардо сидел вполоборота, отчего-то смущаясь повернуться напрямую обнаженным лицом. И меня это озадачивало. Казалось, что ему было стыдно смотреть на меня без покрывающей его лицо защиты.
Я присела к нему рядом, открытой ладонью прося дать мне синюю маску в руки. Сам факт того, что эта материя принадлежала ему, помогал ей, несмотря на то, что она была холодной и влажной, приятно греть руки. Когда я подняла ее на весу, сквозь прорези меня ослепило солнце. Ткань была потрепанной, местами рваной, свидетельствующей о былых героических победах, но от этого становилась еще более драгоценной.
Не знаю, для чего это сделала, но я повязала синюю маску на себе. Прорези оказались достаточно широкими, чтобы не закрывать мне обзор. Привыкнув к новым ощущениям, я развернулась к Лео.
– Но ведь неудобно же?
О, если бы только лидер увидел себя со стороны, то смог бы оценить свое выражение лица. Изумление перекрывалось любопытством, переходящим в некое умиление. Наблюдать за сменой его эмоций, которые он так старательно от всех прятал, было сродни получению подарков, которых хотелось еще больше. Возможно, поэтому я задала ему очередной вопрос:
– Мне идет?
Может, мне и не стоило спрашивать о таком, но вопрос заставил посмеяться мастера катан, и Леонардо утвердительно кивнул мне в ответ.
– Тогда она моя.
Несмотря на то, что я почувствовала себя присвоительницей чужого, я совсем об этом не сожалела, а напротив, была нескончаемо довольна своей беспечной наглостью, которую охотно позволял мне Лео. Скинув с себя обувь и задрав штаны, я опустила ноги в прохладный водоем. Подставляя лицо лучам солнца, откинулась назад на отведенные руки и удовлетворенно закрыла глаза.
Ноги коснулись песчаного дна, и пальцы зарылись в прохладный песок, баламутя над собой воду. Легкий ветер приятно обдувал, принося с собой прохладу от шумевшего напротив водопада.
– Леонардо? – не открывая глаз, я обратилась к лидеру и почему-то знала, что сейчас он смотрит на меня. И от этого знания было волнительно и приятно.
– Районоко? – от этого имени и того, что оно исходило из его уст, растеклось под кожей приятное тепло.
– Чему мы сегодня будем учиться?
– Медитации.
Я удивленно открыла глаза и посмотрела на него, обрадовавшись этой новости.
– О, день отдыха и сна!
– Нет, – усмехнувшись, лидер продолжил: – Медитация – это метод контроля, и этому необходимо учиться.
Но контроль чего? Он собирается учить меня своему мастерству в «Покер-фейс»?
Леонардо развернулся ко мне, усаживаясь, скрещивая ноги, и кивком головы указал сделать так же. Мы сидели напротив друг друга, ладони покоились на коленях. Лео расправил плечи, вытягивая осанку в прямую линию. Поелозив, я повторила за ним все то же самое.
– Закрой глаза, сделай глубокий вдох носом и медленный выдох через рот.
Мне не хотелось терять из виду его синие глаза, но что-то заставляло его слушаться и главное – желать этого послушания.
– Хорошо, – мягкий тихий голос Лео приятно ласкал слух. – А теперь вслушивайся в звуки, окружающие тебя.
Голос Леонардо умиротворял, принося с собой в мир лесных звуков некую приятную особенность. С закрытыми веками его голос воспринимался иначе, словно мы оба – бестелесные создания и всю свою нежность друг к другу способны выражать лишь интонацией.
– Теперь вычленяй каждый звук по отдельности. Что ты слышишь?
Подумав немного, я ответила: – Ветер и то, как он раскачивает кроны деревьев, шуршит листвой. Воду, она плещется у берега. Водопад, он бьется о камни. Птичек, они маленькие… и их много.
– Еще, – Лео просил продолжения, но кроме этого, я ничего другого не слышала.
– Всё, – открыв глаза, я посмотрела на лидера. Леонардо неотрывно следил за мной и указал мне жестом вновь прикрыть глаза, и я все так же покорно подчинилась ему.
– Справа от тебя над водой летает стрекоза, вслушивайся, – действительно, до меня доносилось еле различимое монотонное жужжание крыльев, как от маленького вертолета. Но тогда почему их называют «Летающими драконами»? Но голос Леонардо прервал размышления:
– Слева от тебя прыгает лягушка, – я пыталась различить потерявшееся среди других звуков «кваканье», но обнаружила что-то напоминающее утробное урчание. Лягушонок надувал свой горловой мешочек, издавая тихие рокоты. Этот рокот был не таким, как у Леонардо. Рокочущее урчание лидера было иным, и даже не кошачьим, а каким-то особенным, как будто бы в его груди был целый оркестр, состоящий только из одних маленьких барабанов. Этот звук был безумно приятным, и ко всему прочему он вызывал вибрацию в его теле, которая передавалась и мне.
– Позади тебя белка раскалывает орех, – Леонардо снова отвлек от размышлений. Звук, ранее принятый за птицу, ковыряющую ствол дерева в поисках жучков, оказалось, исходил от шустрого и прыткого лесного грызуна. Так удивительно, Леонардо столько всего подвластно: он быстрый, сильный, ловкий, да и к тому же обладает отменным слухом.
Он поражал собой, и я с восхищением посмотрела на того, кто открывал мне, не ведая этого, целый мир. Синие глаза лучились спокойствием, и он снова попросил меня закрыть веки.
– А теперь концентрируй внимание вовнутрь себя. Глубокий вдох и медленный выдох.
Под его руководством я продолжала исполнять дыхательные упражнения, пока меня обволакивал его голос.
– Почувствуй биение сердца. – Когда я сконцентрировалась на ударах в груди, возникло ощущение, что тело раскачивалось в такт вместе с ритмичным биением. С каждым сокращением сердечной мышцы словно освобождался поток энергии, волнами распространяющийся по груди, подталкивая толчками к тому, кто сидел напротив меня.
– Ощути, как легкие наполняются кислородом. – Полной грудью я с наслаждением вбирала в себя свежий, пахнущий лесом воздух, разделенный на нас двоих.
– Почувствуй, как струится по венам кровь, от сердца до самых кончиков пальцев. – Невероятно, но кончики пальцев защекотало, вызывая улыбку на лице.
– А теперь постарайся ни о чем не думать.
Голос Леонардо стих, оставляя меня наедине с самой собой. Голова была легка и без единой мысли, ушли все волнения и тревоги. Казалось, я смогу просидеть так целый день, но кончик носа решил иначе: его начало нещадно щекотать.
Зажмурившись сильнее и сморщив нос, я пыталась справиться с дискомфортом, но это не помогало прогнать зуд. Рука потянулась к лицу, но Лео пресек это движение словами:
– Сила в разуме и воле. Ты справишься с этим.
Видимо, лидер был обо мне более высокого мнения, поскольку за пару минут терпения щекотки я была готова взвыть. Святые угодники, ну за что? Все же так хорошо начиналось.
– Невыносимая мука! – Жалостный скулеж возымел свой эффект. Под тихий смешок Леонардо почесал кончик моего носа, вызывая во мне негу и благодарную улыбку.
– Глубокий вдох и медленный выдох, – напомнил лидер.
Дыхательные упражнения продолжились. И мне было приятно находиться рядом с ним в этом спокойствии, но любопытным глазам не терпелось на него взглянуть. Осторожно приоткрыв один глаз, я решила воспользоваться моментом и разглядеть его. Вот он – умиротворённый и расслабленный, словно спящий. Вдруг захотелось убедиться, действительно ли он выглядит так же, когда спит. И как он спит? Вероятно, на животе. Почему-то Леонардо представлялся мне обнимающим подушку, и в моем воображении это выглядело до невозможности милым, вызывая блаженную улыбку на лице.
Лидер, будто почувствовав наблюдение, раскрыл в ответ синеву своих глаз.
«Застукали» – метнулась испуганная мысль в голове. Даже одна секунда ожидания была уже слишком большим отрезком времени для того, чтобы успеть спрятать глупую улыбку и вновь закрыть глаза, сделав вид, что на самом деле я крайне сильно увлечена медитацией.
– Не подглядывай, – его рука потянулась к завязанному узелку на затылке, и передвинув его к виску, он скрыл мои веки за тканью.
– Глубокий вдох и медленный выдох, – повторил Леонардо, – освобождай от мыслей голову, пребывая в покое.
Мне хотелось ответить ему, что это сложно выполнить. Ведь если один раз представить розового слона, то видение из головы уже просто так не выкинуть. А в мыслях – он и подушка. Он обнимает ее двумя руками? Или напротив, одной? Или, может, он все-таки спит на согнутой в локте руке? Тогда что делает вторая рука? Обнимает подушку? А если у него нет подушки? Без нее вся моя «спальная-Лео-теория» рушилась. У него однозначно должна быть подушка. И как теперь ни о чем не думать? По крайней мере, Леонардо не узнает о странных мыслях в моей голове.
Тело стало потихоньку затекать от сидячего положения. Мышцам спины было сложно удерживать под стать ему достойную осанку, и стоило только о ней позабыть, как мышечный каркас тут же расслаблялся. Ну, правда, почему нельзя медитировать, например, лежа? И это подтолкнуло обратиться к нему:
– Леонардо?
– Районоко? – Лидер ответил мне вопросом на вопрос.
– А мы можем медитировать лежа?
Хмыкнув, Лео ответил непреклонным отказом.
– А долго нам еще медитировать? – я приложила максимум своих усилий, чтобы вопрос прозвучал обыденно, словно спрашивая – «а скоро ли ужин»?
– Пока не будет достаточно.
Леонардо был лаконичен, и ответ, к сожалению, не принес конкретики. Достаточно – это сколько? Или достаточно – до чего? Но глубоко вздохнув, пожалуй, заметно громче, чем допускала дыхательная практика в медитации, я старалась очистить свою голову от мыслей, не ощущать свое тело и близость сидящего напротив сэнсэя. Но не получалось. Не знаю, сколько прошло времени, быть может, час, быть может, всего лишь пара минут, но я снова обратилась к лидеру:
– Леонардо?
– Районоко? – все так же безмятежно переспросил Леонардо.
Я ощущала себя инфантильной дурехой оттого, что это только сейчас пришло в мою голову, и задала вопрос:
– У тебя есть второе имя?
– Нет, но со слов братьев, оно, скорее, может быть – Сплинтер-младший, – и мне могло послышаться, хотя, кажется, я уловила веселье в его ответе, но собравшись, Леонардо менторским тоном продолжил: – Не отвлекайся. Продолжай медитацию.
Мною был сделан глубокий вдох, скорее, только для того, чтобы показать лидеру свою активную увлеченность этим занятием? Но кто бы мог подумать, что это окажется достаточно скучным делом. Какое-то время я считала секунды в голове, но спустя шесть минут сбилась со счета. Конечно, находиться в покое было приятно, но может, сегодня просто был день, не настроенный на медитацию?
– Леонардо?
– Районоко? – его голос вызывал во мне мурашки, приятно сползающие от шеи по спине вниз. Я была готова звать его еще тысячу раз, чтобы услышать в ответ свое второе имя. Звук его голоса, который был низким, бархатным, и если он говорил тихо, то глубоким и волнующим, доставлял мне неописуемое удовольствие. До такой степени, что мне уже хотелось идти к Дони и вымаливать у него диктофон, чтобы записывать и прослушивать все, что говорит мне Лео.
Но в данный момент меня интересовал неугомонный вопрос:
– А когда наступит это «достаточно»?
– Когда угомонишься.
Леонардо не был раздражен, и даже напротив, крайне ласково обращался ко мне. И от этого все чувства, обостренные от невозможности видеть, пульсировали искорками по телу. Он не произносил ни слова, продолжая свой урок, и я не совсем понимала, в чем его назначение и чему он должен был меня научить. Терпеть щекотку? Пока не выходило. Но надеялась, что рано или поздно меня озарит и откроется суть этого «контроля».
Но сейчас необходимо было дышать и стараться изгнать из головы мысли. Их, правда, сейчас было не так уж и много, но те, что витали на краю сознания, так же, как и назойливые блики под закрытыми веками, побуждали задать очередной волнующий меня вопрос:
– Леонардо?
В ответ я услышала тихий смешок, но он все же обратился ко мне: – Районоко?
– А когда мы поедем дальше на поиски Сэма?
Вопрос заставил призадуматься лидера, хотелось стянуть маску с лица, посмотреть на него и понять, что заставляет его медлить с ответом.
– Скоро, – осторожно произнес Леонардо, словно не желая давать ответ на мой вопрос.
Признаться, мне не хотелось уезжать. Я была готова провести в этом заповеднике как можно больше времени. Ведь здесь у меня появлялась возможность быть рядом с ним вдали от всех насущных проблем в лице зомби и опасных людей. Но образ Сью возник в голове, и она была единственной причиной, по которой я, да и мы все, были готовы сорваться в любой момент, тогда, когда она только попросит. Но отчего-то она медлила с дальнейшей поездкой.
Хотелось ли мне, чтобы наши поиски увенчались успехом? Конечно. Сью не показывала виду, она была маленьким стойким созданием, но было и без того ясно, как сильно она тосковала по мужу, даже несмотря на то, что с их разлуки прошло около пяти лет. Это слишком много времени для этого мира, далеко не у каждого получалось так долго выживать, но если Сэм обладает хоть малой толикой ее выдержки, то надежда есть.
И когда мы его найдем, пусть даже для этого потребуется объехать всю страну вдоль и поперек, то наконец-то сможем найти для себя дом и быть все вместе.
От этой мысли все внутреннее существо приходило в восторг и блаженную радость. Дом… Мне хотелось этого больше всего на свете. Дом, в котором был бы Лео.
Возможно, благодаря уроку медитации, либо это осознание само по себе родилось, независимо ни от чего, но Леонардо был нужен мне. Окончательная и бесповоротная правда в том, что нужен. И эта правда не включала в себя потребность в защите Леонардо для того, чтобы выжить, хотя и это имело место быть, но было вовсе не главным. Ведь если даже случится чудо, и я проснусь, поняв, что это был лишь страшный сон, состоящий из зомби, жестоких людей, потерь и страхов, мне все равно был будет нужен именно он. Я не знала – почему, когда и как так случилось, но теперь без него будет всё не так. Большая часть моего мира заключалась в нем, органично и незаметно Леонардо заполнил собой всё, что было важным для меня. Лишиться его было равносильно потери части тела, от которой фантомная боль напоминала бы мне до конца дней то, что я потеряла.
И я не оставлю его, потому что не смогу.
В тишине под оболочкой маски, скрывающей глаза, я как никогда остро ощущала его присутствие, которое будоражило чувства, возбуждая желание касаться Леонардо, изучать одними лишь прикосновениями и задать самый главный вопрос:
– Лео? – я позвала его слишком тихо, и мне стало казаться, что он меня не услышал.
– Ева? – ниндзя также понизил голос и с исполинским спокойствием ожидал очередного вопроса, мешающего нашей медитации.
– Ты будешь рядом? – с робкой надеждой я обратилась к Леонардо.
Лидер молчал, а я не могла взглянуть на него и сама прочесть ответ на то, что для меня было больше, чем значимым. Хотелось сорвать повязку с лица и прекратить это томительное ожидание. Моя рука потянулась, но не к узелку ткани, а к нему.
Я не видела того, что сейчас синева глаз, словно ставшая ночным небом, смотрела на меня с неописуемым бушующим волнением, словно он ждал этого вопроса ровно так же, как и боялся его услышать.
– Да, – теплое дыхание коснулось раскрытой ладони, запечатлевая на ней поцелуй. Отзвук голоса Леонардо заставил позабыть обо всем на свете: не вспоминать о том, что происходило со мной до него, и не думать о том, что случится после, ведь он будет рядом.
– Всегда?
Большие крупные пальцы обвили ладонь, отодвигая ее в сторону.
– Всегда.
От близкого шёпота лидера защекотало лицо, и его прохладные губы прижались в поцелуе. Неожиданная нежность, столь желанная и приятная, свернула в тугой комок все чувства внутри, чтобы затем взорвать их яркой вспышкой, освещая под закрытыми веками тьму.
Леонардо отстранился, но был достаточно близко, и моя свободная рука легла на его лицо. Пальцы прошлись по неровной загрубевшей коже, коснулись шрама, скользнули по выемке ото лба к носу, спускаясь к губам, гладя их поверхность. Кончикам пальцев посчастливилось, они были награждены легким поцелуем лидера, и это вызвало на моем лице радостную улыбку, словно у ребенка, удостоенного быть разбуженным любимым создателем.
Освободив вторую руку, я потянулась к нему, обхватывая его лицо ладонями. Леонардо словно замер, позволяя мне удерживать его. А сейчас позволял притягивать его ближе ко мне. Мне не пришлось прилагать для этого никаких усилий, он беспрекословно откликался на каждое мое движение.
Не решаясь на дальнейшее действие, я какое-то время застыла в дюйме от его губ, и Леонардо позволял мне и это ожидание.
Первым легким поцелуем я коснулась его нижней губы, заставляя их приоткрываться для меня. Второй легкий поцелуй коснулся верхней губы. Казалось, лидер практически не дышал и так же продолжал позволять мне эту ласку.
Язычком я осторожно скользнула вовнутрь его рта, кончиком проводя по внутренней поверхности губ. Осмелев, сильнее прильнула к его губам, ласкаясь о нежную теплую поверхность языка.
Одной рукой он опирался о землю, вторая легла на мой затылок, притягивая к себе. Широкая ладонь Леонардо спустилась к пояснице, приподнимая, он усадил меня к себе на колени. Оказавшись в его объятьях и сидя на нем сверху, я задыхалась от счастья. Его рукам ничто не мешало поглаживать меня по плечам и спине, скользить по ребрам, ласкать колени и вновь двигаться кверху. А моим рукам ничто не мешало удерживать его лицо в ладонях, нависая сверху, беззаветно целуя в ответ. Мои пальцы гладили его по широкой шее, спускаясь к плечам и нагрудным мышцам.
Мне вдруг срочно потребовалось его увидеть и понять, не сон ли это.
Отстранившись от него, прерывая разраставшуюся пылкость поцелуев, я стянула с себя вниз маску, заглядывая в потемневшие синие глаза. Рассматривала лицо Леонардо, обрамлённое моими руками, и возникало внутреннее торжество. Такой большой, сильный и непобедимый, он проявлял столько нежности и трепета, что невозможно было это пережить. Пальцы гладили его по лицу, не обращая никакого внимания на шероховатости. Склонившись, я запечатлевала на нем легкие невесомые поцелуи: на лбу, щеках, пройдясь по носу и вернувшись к губам, целуя всю их поверхность до самых уголков.
Мне не верилось в свое счастье, которое было найдено не в человеке, а именно в этом создании. Разумная рептилия… Слишком грубое определение, которое никак не отражало то, что я видела перед собой. Он был мужчиной, к которому меня тянуло. Сильный и нежный. Заботливый и понимающий. Надежный и верный. Каждое прикосновение Леонардо оставляло за собой неизгладимый след, каждая клеточка кожи впитывала в себя его тепло. С его притяжением невозможно было справиться.
Леонардо подставлял лицо ласкам, сладостно прикрыв глаза.
– Ева, – с тихим выдохом он уткнулся носом в шею, жадно вбирая в себя воздух, так же нежно прошелся поцелуем от основания шеи, где пульсировала вена, к впадине плеча, через ткань майки поцеловал ключицу и вжался лицом в грудь, сжимая своими руками так, что было сложно дышать. Но нехватка воздуха была не так страшна, как отсутствие Леонардо.
Его рука спустилась ниже к бедрам, обхватив ягодицы так, что теперь я сидела на ней, и он резко поднялся. Я не сразу поняла, что Леонардо уносит меня из этого чудного места.
Мы возвращались в лагерь, и я с печалью спросила:
– Уже домой?
– Да, – он пробубнил мне в плечо, не удержавшись при этом от поцелуя в оголенную часть тела. Леонардо все так же продолжал нести меня, крепко удерживая в своих руках. И это было очень необычно, словно я ребенок, восседающий на согнутой в локте руке. Колени упирались во внутренние края панциря, и приходилось их задирать, чтобы ступни не бились о его бока. Очень странная поза, но от этого не менее удобная.
– Почему? – Мне жутко не хотелось расставаться с ним. Ведь там, в лагере, я не смогу быть так близко к нему.
– Ты пахнешь слишком… – но что-то мешало ему договорить, и Леонардо оставил меня пребывать в смущенном состоянии от недосказанности.
«Пахну как что?» – Что-то внутри меня возмутилось, ввергая в жутко стыдливое чувство. Подорваться на осколочной мине, вероятно, было бы не так болезненно, как от его заявления: словно удара, выбивающего из колеи.
– Как? – несмотря на то, что я боялась услышать ответ на этот вопрос, после которого, вполне вероятно, запрусь в ванной на целую неделю, обливаясь цитрусовым шампунем Сьюзан, все же я должна была получить подтверждение своим мыслям.
– Вкусно.
Как только Лео произнес это слово, он увеличил скорость своих шагов, словно чего-то опасался. Его ответ удивил, и я попробовала принюхаться к себе.
– Но я ничего не чувствую.
Синие глаза лидера встретились с моим озадаченным взглядом со словами:
– Я чувствую, – сильнее прижав меня к себе, он сосредоточился на целеустремленном движении вперед.
Лес стал редеть, предвещая нам скорое возвращение в лагерь. Леонардо остановился, задумчиво изучая изгиб моего плеча, закусил нижнюю губу, возвращая ее уже влажной, и поднял голову вверх, смотря на меня с невероятной беззащитной нежностью.
Блеск от влажности его рта непреодолимо притягивал к себе внимание, подталкивая в порыве вновь ощутить его на вкус. Леонардо наблюдал за тем, как я склоняюсь к нему, обхватывая губами влажную поверхность кожи. Лидер издал приглушенный удовлетворенный стон. Отпуская на землю, продолжая целовать, он сильнее прижал меня к своей груди. Но вскоре с выдохом разжал объятья, давая мне возможность устойчивее встать на ноги.
– Пойдем, – Леонардо тоже не хотел возвращаться, поскольку на нем отразилась та же досадная грусть от необходимого расставания.
В лагере творилась странная суета, и, видимо, поэтому на нас никто не обратил внимания.
– Фу, Ток! Фу! Выплюнь! – Майки пытался донести свою просьбу до механического кота, но тот, как верный пес, стоял возле ног не менее озадаченного Рафаэля.
Переглянувшись с Леонардо, мы подошли к ним поближе. Ток зажал в зубах хвост белки, которая вырывалась из захвата человеческих зубных протезов, цепляясь и вгрызаясь в искусственный мех на морде кота.
– Да что тебе от меня надо? – Рафаэль устало обратился к коту, не понимая природу его необъяснимой привязанности. Белка продолжала совершать активные попытки освободиться, дергаясь рывками из стороны в сторону, но Тока это нисколько не смущало, и он продолжал стоять на всех четырех лапах и ждать, когда гигант в красном соизволит принять подношение.
Дони, глядя в планшет, пытался сдержать улыбку за поджатыми губами, по-видимому, оттого, что понимал назначение преподносимого Током дара в виде злого лесного грызуна.
Рафаэль мельком взглянул в нашу сторону, но вдруг вновь обернулся, зацепившись взглядом за синюю маску, находившуюся на моей шее. Моя рука коснулась ткани, вспоминая, что на мне до сих пор повязана принадлежащая Леонардо вещь.
– Что, сложил полномочия? – Странно, но Рафаэль обращался к брату беззлобно, с некой отрешенной горечью, и, казалось, он и вправду был чем-то вымотан. Но вот чем?
– Рафи, – Дони обратился к брату, старательно пряча веселье, – надеюсь, ты воспримешь это достойно. Главное – помни, это саморазвивающийся интеллект с интуитивно подобранным методом выбора реакций.
Рафаэль покачал головой, будто говоря ему: – «Ну, давай, братец, жги», и обратил все свое внимание на кота и удерживаемую им несчастную взбесившуюся белку.
