Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"
Автор книги: Ева Бими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 44 страниц)
Собрав остатки воли в кулак, я нащупала ногой столб и оттолкнулась, выставив руки вперед. Я наблюдала, как плавали тогда братья: широкими взмахами рук они разводили в стороны воду, проталкивая себя вперед по ее глади. Я пыталась делать так же, гребя изо всех сил, но голова то и дело уходила под воду. В панике перебирая руками, как запутавшийся щенок, я пыталась вытолкнуть себя наружу, к воздуху. Урывками глотая кислород, я снова погружалась с головой. Тело леденело, руки и ноги судорожно гребли, но мне казалось, что я оставалась на одном и том же месте. Вскоре дыхания стало не хватать, конечности немели, мышцы перестало жечь от натуги, и они просто отказались сокращаться.
В те краткие моменты, когда мне удавалось всплыть, я успевала с шумом вдыхать воздух, не различая ничего вокруг себя, и снова погружалась в пугающую глубину, безвольно трепыхаясь под водой. Пальцы пытались ухватиться хоть за что-то, сжимаясь и разжимаясь снова и снова, но вода не могла изменить заложенное в ней естество и поменять свою плотность только из-за моего желания жить.
Что-то уперлось в живот и вытолкнуло меня на поверхность. В панике я цеплялась за возникшую подо мной скользкую гладкую поверхность, пальцы нащупали лоскут ткани, и я с силой потянула ее на себя, боясь снова погрузиться под воду.
– Держу, – Лео обхватил меня одной рукой и продолжал грести. Сил хватало только на то, чтобы откашляться от остатков воды, попавшей в легкие. Пока он нес меня, ступая по суше, я сжалась в дрожащий комок и обессиленно склонила голову к его плечу, упираясь лбом в гладкий край панциря.
– Ты не должна была уходить, – шепнул Лео, ставя меня на землю. Как только ноги коснулись опоры, я открыла глаза и оглянулась по сторонам. Вокруг была кромешная тьма, и по запаху сена я смогла понять, что мы находились в амбаре. В «Вершинах»?
– Сью сказала, что ты уедешь. Но это ведь неправда? – я все еще удерживала конец лоскутка его маски, зажатый в трясущемся кулаке. Во мраке мне удалось разглядеть очертание его образа и еле заметный блеск глаз. Вода ручейками стекала с одежды, постепенно впитываясь в землю, а Лео продолжал сохранять тишину.
– Прости, – уткнувшись в него, я поглаживала нагрудную пластину, – я знаю, что виновата. Но обещаю, что больше не подвергну тебя опасности. В следующий раз я сделаю все, как ты скажешь. Я убегу.
За пластроном гулко билось большое сердце, отдаваясь мне ощутимыми толчками, и широкие ладони легли на плечи, осторожно сжимая пальцами.
– В тот день… – лидер запнулся, натужно выдыхая, и пытался подобрать слова, – я кое-что осознал.
Что-то внутри меня ощутимо надломилось, словно треснул лед, разрушаясь на куски. Медленно подняв голову, я старалась уловить каждое его движение и порыв дыхания.
– Мы все несем бремя ответственности. За каждый свой шаг. За каждый свой поступок. За… – Лео склонил голову и нахмурился, не решаясь продолжить.
– Что? – беззвучно произнеся на выдохе, я ждала и одновременно с этим боялась его следующих слов.
– За то, с чем мы готовы будем жить, – закончил Лео. И ввергла меня в отчаянье не сама безобидная фраза, а то, с какой болезненной отрешенностью она была сказана.
– Что ты имеешь в виду? – чувство нарастающего страха стало переходить в неконтролируемую панику. – Это все из-за той девочки? Да? Это потому, что я не убежала? Я…
Ладонь Лео обрамила лицо, поглаживая подушечкой пальца по щеке, утихомиривая тревожный испуг. Лидер пригнулся, практически не различимый в темноте пронзительный взгляд смягчился, приобретая былую нежность.
– Если ты будешь в безопасности, то не придется убегать. Тебе не придется делать выбор. Не придется потом с этим жить.
– Что? – сумев выдавить из себя ошарашенный вопрос, я никак не могла не то что понять, но и поверить в сказанное. Хотелось кричать, что только он мне нужен, что только его я выбираю, но тугой комок встал поперек горла, мешая произносить слова.
– Я наблюдал. Все это время. Это действительно хорошее место. О тебе позаботятся. Тут есть на кого положиться.
– О чем ты?! – истерично выкрикнув, я с силой вцепилась в кожу лидера. Казалось, стоило ослабить хватку, и он исчезнет, растворится во мраке.
– Пойми же, тут люди, такие же, как и ты. Это может стать твоим домом.
– Это не дом, – замотав головой, в отчаянии я посмотрела на него, надеясь, что все мне это снится, как дурной и до жути реальный кошмар, из которого я никак не могу выбраться.
– Я ничего не смогу тебе дать. Только постоянную езду с места на место. Но этого будет мало. Как долго тебя это будет устраивать? Тебе скоро наскучит однообразное общество черепах.
Но я закрыла глаза и упрямо мотала головой.
– Ева, – серьезным тоном проговорил лидер, сжал покрепче мои плечи, но вместо того, чтобы притянуть, отстранил от себя и сделал шаг навстречу, вынуждая меня попятиться назад к крохотной полоске лунного света, пробивающейся сквозь окно, – посмотри на меня.
Передо мной стоял не мой Лео, а чужой, холодный и равнодушный, с кем я впервые встретилась в трейлере несколько месяцев назад. В голове вертелась единственная мысль – что это скоро пройдет. Ничего плохого не случится. Стоит вновь поднять на него взгляд, и я увижу его прежнего. А это всего лишь жуткое наваждение.
– Посмотри, – но он настойчиво повторил, удерживая в своих руках.
– Не надо, Лео, – голосовые связки отказывались подчиняться, срываясь то на шепот, то на задушенный писк. И я смотрела куда угодно, но только не в глаза. На шее лидера пульсировала жилка, отсчитывая уходящие секунды, знакомый изгиб ключицы, хранивший в себе мой первый поцелуй, плавные изгибы рельефных нагрудных пластин, отдающие мне свое тепло.
Безжалостное в своем равнодушии время, способное замедлиться и остановиться, не хотело продлить то мгновение, которое оставалось у нас с Лео.
Он снова повторил свою просьбу. И я подняла глаза, чувствуя, что это будет сравнимо с тем, как посмотреть в заряженное дуло пистолета.
– Что ты видишь?
Острые лучики морщинок в уголках глаз не впускали нежность и теплоту во взгляд. Линия плотно сомкнутых губ не желала смягчиться и подарить улыбку, способную залечить все, что угодно. Леонардо ждал ответа и пытался подвести меня к итогу, которого я не могла признать.
Сомкнув веки до боли и пляшущих белых точек в черноте, я разжала пальцы на его плечах и приложила ладони к широкой груди. Похолодевшие руки впитывали в себя еле пробивающееся через пластрон тепло. Только оно одно могло сдерживать колючую стужу, бушующую внутри.
– Я не смогу тебе дать того же, что и они, – его низкий хрипловатый голос доносился издалека, как будто нас разделяло прозрачное непробиваемое стекло.
– Но мне ничего от них не нужно. Только ты, – наконец раскрыв глаза, я посмотрела в лицо Лео. Он медленно отступал назад, скрываясь в сумраке ночи. И я в непонимании оглядела себя. Когда я перестала чувствовать его руки на себе?
– Сейчас ты так говоришь, но пройдет время и…
– Не уходи! – проскулив, я обхватила себя руками, согнувшись от нестерпимой боли. По венам растекался чистый азот, разрывая и сжигая в леденящем пламени каждую частичку тела.
– Пойми, так будет лучше для тебя.
– Нет! – выкрикнула я, не желая слушать того, что лидер намеривался донести до меня. – Ты обещал…
Его образ все еще угадывался на черном фоне. Всхлипнув, я вытянула руку вперед, боясь, что он действительно исчезнет. Кончики пальцев успели скользнуть по нагрудной защите, но его очередной бесшумный шаг назад скрыл от меня Лео. Удаляющийся звук его голоса донес слова, которые вдребезги разбили все мои надежды:
– Тебе не место рядом со мной.
– Ты обещал, что всегда будешь рядом! Ты обещал! – захлебываясь слезами, я всматривалась в тьму. Хотелось ударить ту невидимую стену, что встала между нами. Назло разбить об нее костяшки пальцев, чтобы было больно не только душе, но и телу. Сломать и изорвать все, что попадется под руки.
Но темнота была бесформенной, равнодушной и пустой.
Позади скрипнула дверь, и яркий луч света ударил в спину. В амбаре осталась одна я и моя вытянутая тень, распластанная по земле.
– Ты чего это тут? – нервно поинтересовался охранник, выводя фонариком по стенам амбара.
Без каких-либо мыслей ноги сами понесли меня прочь мимо изумленного вояки.
Во мне вскипела слепая ярость с безграничным отчаяньем, и я знала, на кого мне ее обрушить.
Я шла, не видя ничего вокруг себя. Гул целенаправленных шагов эхом расходился по длинному коридору, в конце которого сияла тонкая полоска света на полу. Не церемонясь с приличиями, я схватила ручку и распахнула дверь.
– Ты знала! Ты все знала! – голос дрожал от разрушающих меня изнутри эмоций.
Сью кивнула, безотрывно смотря прямо в глаза, переполненные гневными слезами. Печаль, что отразилась на ее лице, только сильнее распаляла мою ненависть, и как неистовый пожар, она выжигала все нутро.
– Да. Мы обсуждали это несколько дней. – С силой сжимая кулаки, впиваясь ногтями в кожу, я ждала, когда Сью продолжит. Она безропотно подняла свой ласковый взор, нисколько не пугаясь моего искореженного оскала и рваных шумных всхлипов. – Тебе нужно его понять. Он действует во благо.
– Вы сговорились за моей спиной. Никто из вас не поинтересовался тем, чего хочу я на самом деле. Вы говорите, что действуете в моих интересах! Черта с два! Да что вы вообще понимаете о благе!
– Он не хотел лишать тебя такой возможности, такой жизни.
– Такой жизни? – я оступилась и ошарашенно оглядела девушку, что предала меня. – Да посмотри вокруг! Мы заперты в клетке! А он ушел и лишил меня всего!
– Он дал тебе возможность открыть новую главу своей жизни. Нормальной. Практически той же, что была у всех нас в прошлом.
Сью поднялась с места и коснулась моего плеча, но я отдернула руку, словно ко мне приложили раскаленный прут.
– Но мне не нужно это!
Девушка с горечью смотрела в ответ и решительно произносила каждое свое слово:
– Он – черепаха. Не человек.
– Да какая разница?! – я надрывно прокричала, сбивая рукой стопку бумаг на ее столе.
Мечась из угла в угол и растаптывая под собой листы, я не понимала, почему она не видит, как мне больно и клокочущей во мне агонии, после которой не останется даже пепла. Стены будто бы пришли в движение, сдавливая меня в маленьком пространстве. Их невозможно было пробить и сбежать.
– У вас с ним никогда не будет того, что может быть только между людьми.
Во мне что-то щелкнуло, как будто вдруг переключился рубильник, прерывающий поток выплескивающихся чувств. Казалось, не осталось ни одной эмоции. Совсем ничего. Под ногами раздался звонкий хруст. Я удивленно посмотрела вниз и отступила назад, глядя на черное причудливой формы пятно от чернил. Такая же вязкая и безнадежная темнота растекалась и во мне.
– Дети? – холодно усмехнувшись, я иронично спросила: – Ты жила с Сэмом сколько лет? Десять? Ну и где же тогда твои дети?
– Я не смогла, я бесплодна, – подавленно ответила она, и это ее стыдливое признание заставило меня отвернуться. Ярость отступала, оставляя после себя жуткую невыносимую усталость. Так и не найдя в себе сил заглянуть в теплые серые глаза, я бросила ей через плечо, еле проговаривая слова:
– И ты решила в моем лице воплотить свои мечты?
– Нет, но… Это безграничное счастье. Ты полюбишь их сильнее всего на свете.
Измученно взглянув на подругу, я увидела в ней искреннее сожаление и такую же горестную сопричастность моей потере. Уголок моих губ нервно дрогнул в жалком подобие полуулыбки. Странно, но я к ней больше не испытывала ни злости, ни обиды, ни разочарования. Внутри меня осталась только безграничная пустота.
– Мне ничего без него не нужно. Я люблю его. А он ушел.
«Когда ты кого-то полюбишь – то навсегда останешься одинокой» – в памяти сохранились слова мамы. Тогда я еще не понимала их смысл. И только теперь я ощутила на себе ее правоту.
Последняя тлеющая искра гнева затухла, и пришло осознание действительности. Он ушел и не вернется. И вместе с ним меня покинули все чувства, запахи и звуки. Тело больше не пробивала дрожь, пальцы не сжимались в кулаки, слезы в глазах застыли, удары сердца не ощущались грудной клеткой, только легкие продолжали с безучастным спокойствием набирать в себя воздух.
***
Лео стоял в гуще тихого вечернего леса, ровно посередине между «Тартаругой» и «Вершинами». Сегодня вышла из строя еще одна камера. На экране планшета остались только три живые картинки. Одна из них рябила, предвещая конец заряда батарей. Скоро и эта потухнет.
Уже которую неделю Сью регулярно выходила на связь. Ему было жаль, что подруга в ту ночь приняла на себя последствия от их расставания. Только он заслуживал гнев Евы.
Прогнозы не сбывались. Лидера пугала замкнутость Евы. Каждый день вдали от нее он ждал и надеялся, что она забудет о нем. Что начнет обращать внимание хоть на кого-то другого вокруг себя. Все тщетно. Она сторонилась людей и не разговаривала даже со Сью.
На экране мелькнула знакомая фигура. Он безошибочно узнал бы ее из тысячи других. Палец коснулся дисплея, увеличивая изображение. Ева, как обычно, подолгу стояла на одном месте, укрывшись от других, и смотрела на узорчатый забор. Если бы не ветер, играющий в ее волосах, можно было бы подумать, что кадр завис. Лео не в первый раз удалось уловить ее взгляд. Она не смотрела в лес. Отчего-то только на прутья ограды. Минута за минутой. Неподвижно.
Солнце зашло за горизонт. Ровно в девять вечера, как по мановению волшебства, девушка пришла в движение и размеренным шагом ушла, скрываясь из зоны видеонаблюдения.
Возвращаться домой не хотелось. И уехать он не мог. Хоть и знал, что уже пора было выдвигаться в путь. Только вот куда? Цели больше не было ни для него, ни для его братьев. А без Евы все, что окружало лидера, теряло свой смысл.
Их передвижной дом, в который он прежде возвращался с огромным желанием, стал будто бы чужим. Каждый раз заходя в него, Леонардо машинально искал ее глазами и не находил. С первого дня ухода Евы в их комнате все осталось нетронутым. Лидер проводил рукой над складками простыней и в который раз отводил ладонь, боясь нарушить их волнистый уклад.
День за днем Лео садился на татами, смотря в пустую стену, и позволял себе погрязнуть в мечтах. Вот-вот распахнется дверь, и она зайдет в комнату, сбрасывая с себя полотенце. Влажные волосы небрежно рассыплются по плечам, капля воды скользнет по коже, и он успеет ее поймать, забирая влагу на мозолистую подушечку зеленого пальца.
Наступит утро, и первым, что он уловит при пробуждении, будет ее манящий запах. Рука придет в движение, и под ней он почувствует тепло и мягкость тела. Сперва он ощутит ее улыбку на нежных губах, а после получит долгожданный поцелуй в ключицу. Ласковое заспанное лицо поднимется, и родной голос пожелает ему добра.
Но все, что у него осталось от нее – это эфемерный мираж присутствия и несбыточные мечты.
Пусто. В этом мире без нее стало очень пусто.
Лео погасил планшет, направляясь в «Тартаругу», где проведет свою очередную одинокую ночь, смотря на россыпь нарисованных для нее звезд. Думая – правильно ли он поступил?
Он сам был во всем виноват: слишком хорошо знал свою натуру. В конечном счете ему не удалось обмануть даже самого себя. На что он надеялся? Гоняя по кругу одни и те же мысли, он жаждал усомниться в своей правоте, но приходил к одним и тем же выводам.
Правильно было отпустить ее.
Правильно было дать ей ту жизнь, которую она заслуживала, пройдя через столько трудностей и потерь.
Правильно было оставить её в надежном и защищенном месте.
Правильно было дать ей шанс на возможность создания семьи.
И плевать, что он чуть не поддался на шуточки Майки: зарядить еловой шишкой «фаталити» прямиком в улыбчивую рожу парня, что крутился все время возле его Евы.
При воспоминании о молодом стрелке лидера каждый раз опаляло жгучее чувство в грудной клетке, и пальцы сами сжимались в кулаки без какой-либо на то нужды.
Но правильно было оставить Еву тому, кто соответствовал бы представлениям о порядочности и надежности: подходящему человеку. Но никак не мутанту.
Никто из братьев не оспорил его решение.
Дони, услышав эту весть, только поправил оправу очков на покатом носе, поджимая губы и устало смотря на старшего брата, как на надоевшую математическую загадку.
Майки мялся в проходе, пытаясь подобрать слова, поднимал на него огорченный взгляд и снова опускал его в пол. Лидер надеялся услышать хоть какие-либо слова, но весельчак не дал ответа, сложил руки в карманы цветастых бридж и уставился на потрепанные кеды.
Раф был единственным, кто хоть что-то ответил. Но короткое матерное ругательство не относилось к чему-то конкретному. Здоровяк потер затылок, покружил вокруг свой оси, нашел измятую пачку сигарет, брошенную на кухонном столе, и грузным шагом вышел из трейлера. В проходе он остановился, украдкой сверкнув хищными глазами. В них не было ни упрека, ни осуждения. Он понимал поступок лидера, но вряд ли его принимал.
Со Сью оказалось сложнее, но и она вскоре согласилась с его доводами. Единственное, что успокаивало лидера, так это то, что подруга останется с Евой.
Лео неспешно брел до дома заученной тропой. Ему были знакомы все древесные изгибы, на некоторых из которых зияли незаживающие раны от лезвий катан. В моменты своей злости и отчаянья он срывался на тех, кто, как он надеялся, не чувствовал боли.
Он сделал свой выбор, то, с чем согласился жить: остатки своих дней хранить воспоминания о любимой. Пусть ему не достанется Ева, зато у нее будет все, что только может дать ей этот мир: вся его лучшая часть, больше, чем сможет предложить ей он.
Подходя к дому, лидер уловил шум борьбы и неразборчивую ругань. В последнее время братья вели себя странно. Одиночество и чувство потери сказывалось на них не меньше, чем и на нем.
Он поднялся на металлическую ступеньку, дверь с тихим шелестом отъехала в сторону, и его встретили ошарашенные глаза Майки, который вытянутыми руками удерживал на расстоянии друг от друга разъяренных старших братьев.
– Подойдешь, и я тебе всеку, – угрожающим тоном проговорил гигант в красной бандане и предупреждающе выставил палец, указывая на брата.
– Он не твой и никогда им не был! Верни! – прокричал Дони, пытаясь через Майки дотянуться до Рафа.
– Иди проспись, – зарычал здоровяк, пряча за своей спиной белый лохматый комок.
– Тебе нужен питомец, лови! – Дон метко запульнул в голову брата пластиковой игрушкой «тамагочи», но та отскочила от него, не принеся никакого вреда. – Хоть высиживай это яйцо! Хоть запихни его в свою ж…
– Что происходит? – лидер прервал ругательства гения и сурово оглядел взбесившихся братьев.
Здоровяк замолчал, и за плотно зажатым ртом на скулах заходили желваки. Обогнув братьев, он выскочил из трейлера, удерживая на руках свернувшегося в комок Тока. Дон в бешенстве засопел, оскалился и всплеснул руками, развернувшись в сторону лаборатории.
– Уф, – смахнув невидимую испарину, Майки как никогда был рад хмурому Бесстрашному.
– Майк, объясни, что тут у вас творится.
– О-о-о нет, бро, узнай лучше сам из первых уст, а я умываю руки, – хлопнув лидера по плечу, Майк выбежал из трейлера вслед за Рафаэлем, оставив старшего выяснять причины конфликта.
Лео устало выдохнул, огляделся по сторонам. Он и раньше чувствовал тонкий запах алкоголя, но только сейчас обратил на это внимание. В его частое отсутствие дом превратился в полный кавардак: в раковине скопилась гора немытой посуды, а по столам и полу были разбросаны пустые шуршащие пакеты из-под разных снеков.
Перешагнув через небрежно брошенный мусорный пакет, Лео направился в лабораторию. Дверь оказалась не заперта, и переступив порог, он учуял стойкое амбре от паров алкоголя.
Дони сидел к нему спиной, вливая в себя остатки перченого пунша, и лидер натужно выдохнул, браня себя за то, что закрывал глаза на проблемы своих братьев.
– Что? – гений раздраженно повернул голову, и его профиль черным силуэтом отразился на фоне светящихся белых мониторов. – И для меня у тебя найдутся «доводы»? – съязвил своему брату и со звоном опустил пустой стакан.
– Дело в Токе? – пропустив колкость, лидер осторожно вышел на прямую со взглядом сердитого брата. Линзы очков блеснули в полумраке, и Лео продолжил: – Ты хочешь с ним что-то сделать?
Гений развернулся лицом и холодно ответил, чеканя слова:
– На создание этого мозга ушло три, чтоб его, долгих года. Интеллектуальная программа успешно протестирована. И я наконец смогу стереть данные и загрузить в этот мозг… – Дон прервался, прикрыл глаза и тяжело сглотнул, – иные.
– Ты убьёшь его?
Встав с кресла, чуть покачиваясь от переизбытка выпитого алкоголя, Дон подлил себе в стакан новую порцию перченого фруктового коктейля и сквозь зубы процедил:
– Нельзя убить то, что не живо, Лео.
– Но Ток его друг, – лидер приблизился, побуждая брата заглянуть в его глаза. – Раф привязался к нему, и неправильно будет поступить с ним так.
Дони невесело усмехнулся, иронично покачивая головой.
– Ток – это лишь случайный набор электронных взаимосвязей, не больше. А она с помощью позитронного мозга будет жить.
Леонардо подозрительно скосился на гениального брата, и все его прошлые подозрения вновь всплыли наружу.
– Эйприл? – безошибочно угадал лидер.
Плечи Дони еле заметно вздрогнули. После случившегося они старались не произносить имен тех, кого потеряли. Для каждого из них было слишком больно и горько. Они лелеяли память о погибших в своих сердцах, и каждый по-своему. Лидер ошарашенно изучал притихшего брата, поражаясь тому, сколько лет тот в молчаливом гнете нес в себе тайный замысел.
– Но это не будет Она.
– Ты не понимаешь! – резко ответил Дон. – Все ее решения, мысли, поступки будут генерироваться по отработанному алгоритму. Она будет думать, действовать и рассуждать так же, как и раньше. Я нашел выход! Только так она снова будет с нами.
– Но это все равно будет не Эйприл. Ты создашь ее копию из воспоминаний, и они утащат тебя назад. Нельзя жить прошлым.
– Это будет она! – стеклянный стакан полетел в сторону, разбиваясь о стену. – Я бы повернул время вспять, но слишком глуп для такого! Зато я сохранил в себе всё до мельчайших подробностей. Каждую из ее тысячи эмоций, чувств и реакций. Я смогу создать ее заново. Прежнюю… – Дони хмыкнул и отступил назад, понимая, как сейчас выглядит в встревоженных глазах наблюдающего брата. – Что? Думаешь, я спятил? Или мне, по-твоему, скучно и больше нечем заняться?
– Нет, – сипловато проговорил растерявшийся Лео, – я понимаю твое желание вернуть Эйприл, но…
– Знаешь, как я понял, что нас не берет вирус? – Дони вскинул голову, медленно разматывая кусок фиолетовой ткани на правом запястье, и приблизился к Лео. Тот смог увидеть в ярком свете мониторов белесый шрам от укуса человеческих зубов.
– Да… – Дон беззвучно рассмеялся – и скривился от этого, как будто ощутил жгучую боль в запястье, – я ведь знал, что не должен был отпускать ее к Кейси. Знал, чтоб меня, знал! – младший брат сжал кисть руки, потирая изогнутую полоску шрама.
– Ты позволил ей себя укусить тогда, когда?..
– Да. Мы тогда договорились с Рафом, что он возьмет на себя Кейси, ну а я…
Лео отчетливо помнил тот скорбный день для их семьи. Братья до последнего ждали, когда их друзья прибудут на обозначенную станцию. В замкнутом вагоне метро началась неразбериха. Один из зараженных обернулся и кинулся в слепой ярости на толпу, вгрызаясь в тела людей. Кейси досталось больше всего, но перед тем, как проломить голову зомби, он не успел уберечь Эйприл. Чудом вытащив друзей из давки в тоннеле, братья укрылись в ближайшем ответвлении и добрались до убежища. Но было слишком поздно. Даже один незначительный укус означал конец всему.
– Но я не мог ее бросить, понимаешь? Не мог… Ни в этой жизни, ни в иной.
Дони заперся за круглой непробиваемой дверью своей лаборатории вместе с обращенной Эйприл. Уже тогда все знали, что лекарства нет, а их скромное оборудование не помогло в поиске противоядия над вирусом. Несколько дней до них доносились нечеловеческие завывания Эйприл. Братья не смогли проломить дверь и уговорить не отвечающего им гения открыть. Однажды ночью все стихло. Казалось, мир вокруг замер. Послышался скрип проржавевших петель, и Дон вынес на руках бездвижное тело, закутанное в белые простыни.
После их тела сожгли. Воздуховодная труба уносила пепел в пасмурное Нью-Йоркское небо, чтобы потом пролиться горечью на землю, омывая утратой сломленного ниндзя. Дони никогда не любил ни сырость, ни дождь, но с тех пор подолгу стоял под проливными дождями. Так ему казалось, что Эйприл все еще касалась его, просто стала совсем иной формой. Он видел блеск ее волос в лучах заходящего солнца, слышал знакомый шепот в шелесте листвы, смех в журчании ручьев.
– И все, что у меня от нее осталось – это воспоминания и рецепт перчёного пунша.
Он посмотрел на розоватую жидкость и с улыбкой протянул:
– Миллениум. Она была так прекрасна.
Никто из братьев не знал, что тогда произошло между ними. Весь мир ожидал конца света, предначертанного на древних скалах императорских гробниц. Праздничная суматоха окружала каждого жителя Нью-Йорка. Ночной город горел пуще прежнего: яркими цветами взрывались фейерверки, в ночи блуждали блики бенгальских огоньков, как от кружащихся потерянных звезд. В ее рыжих волосах запутались золотые дожди. Она кружилась, и вместе с ней взметались конфетти в блестящий круговорот.
Дон следил за ней, не смея выйти из тени, и прятался в безлюдном переулке, зная, что не мог быть сопричастен празднику и веселью. Покорно ждал, когда его мечта окажется в условном месте, чтобы сопроводить до дома, как частенько делал прежде.
Эйприл протянула ему в подарок шуршащий круглый сверток и прижалась к губам мутанта. Её пьяный поцелуй, оставшийся на его коже сладким острым послевкусием, перевернул для него весь мир. Тогда он понял, что их можно было любить. И она любила. Только не так, как хотел того Дон.
Несколько лет гений подбирал пароль к сердцу отважного и целеустремленного репортера. Бесконечно просчитывал идеальный момент, идеальную ситуацию, идеальные слова, которые донесут до нее его чувства. Но он слишком долго ждал. Дони годами планировал свой один-единственный шаг навстречу Эйприл. И не успел. В их жизни появился Кейси.
– Нужно лишь было подойти и сказать ей, как сильно я ее люблю, – младший брат извлек из ящика стола стеклянный шар, наполненный водой, взболтнул и поднял к источнику света, наблюдая, как осыпаются блестки на заснеженный замок. – Но она никогда об этом не узнает.
Лидер смотрел на брата и видел в нем зеркальное отражение своих бед. Он так же, как и Дон, будет нести в себе потерю, пустую бездонную дыру, которую ничем заполнишь.
– Эйприл всегда будет с тобой, – Лео приложил ладонь к плечу брата, заглядывая во влажные карие глаза, – пока ты помнишь о ней. И это никто у тебя не отнимет. Никогда.
Оба брата сидели в темной прохладной комнате. Один в кресле, перекатывая в руках один из уцелевших пустых стаканов. Второй на полу, сложив руки на коленях.
Лео не хотел оставлять Дони в одиночестве, и слова были излишни. Ни одну потерю невозможно утешить, но он мог быть с ним рядом, тем самым говоря, что тот никогда не останется один.
Лидер всматривался в профиль брата, и он тихо высказал навязчивую мысль, что не покидала его уже несколько недель:
– Дони, скажи, я ошибся?
– Нельзя утверждать однозначно, – неутешительно ответил гений, – но если бы мне кто-то дал хоть только один шанс, то я бы его никогда не упустил.
Комментарий к Глава 18
Про тамагочи… Кто помнит эту олдскульную игрушку? В моем детстве – чтобы заполучить это яйцо, нужно было с успехом закончить четверть, перемыть триллион тарелок и найти лекарство от рака.
========== Глава 19 ==========
Можно ли это было называть жизнью? День за днем один и тот же набор простых действий. Глаза открываются за минуту до трели будильника. Прохладная вода плещется в лицо. Из зеркала на меня смотрит пустое отражение с тем же набором эмоций, что и у пластмассовой куклы. Получасовая разминка. Завтрак. Обход. Обед. Обход. Ужин. Обход. Кровать. Сон без сновидений. И все повторяется снова и снова. Моя личная тюрьма, из которой некуда бежать. Временная петля, из которой не выбраться.
Дни были настолько однообразны, что стали неизбежно сливаться в одну сплошную беспрерывную линию. Какой сегодня был день недели? Неважно. Звучал механический колокольчик, я откидывала одеяло и поднималась в свой один-единственный день, который перестал отличаться от остальных.
Рация, висевшая на поясе бесполезным и молчаливым пластмассовым куском, не издавала сигналов, и я уже перестала обращать внимание на руку, которая была приложена к динамику. Только пальцы все еще не теряли надежду почувствовать звуковые волны.
Сью не теряла попыток заговорить, постараться объяснить решение Лео, но я не могла принять для себя эти доводы. И лишь молчала. Но дело было не в ней и не в ком-либо другом. Просто в одночасье все потеряло свой смысл.
Но этот вечер стал другим.
Рация вдруг оживилась звуковой вибрацией.
– Код красный. Код красный. Встречайте медвежонка, – Майки обратился ко мне по выделенной волне четвертого канала. Вздрогнув от неожиданности, я быстро юркнула за поворот и оглянулась, но благо рядом не оказалось свидетелей, которые могли услышать сигнал.
Сердце вот-вот грозилось выскочить из груди, дыхания не хватало, даже несмотря на то, что легкие работали на всю силу: судорожно и часто сокращаясь. В этот самый долгожданный момент, когда мне мечталось еще хоть раз услышать голос тех, к кому бесповоротно привязалась, я держала в руках передатчик связи и не могла поверить в происходящее.
Невесело усмехнувшись, я вдруг испугалась, что параноидальная мысль окончательно добила истерзанный рассудок и все это – лишь до невероятности реалистичная слуховая галлюцинация.
Практически на негнущихся ногах миновав склад, я прошла до госпиталя, к единственно подходящему месту для нежданной встречи. Факелы уже освещали территорию, но окна здания были черны. Бесшумно проникнув в помещение, я подкралась к двери кабинета Сью.
Привычно горевшая на столе лампа была выключена, и в кромешной тьме я осторожно переступила порог. Пока я пыталась нащупать переключатель света на гладкой холодной стене, чья-то ладонь накрыла мой рот, а спиной я ощутила твердый пластрон. Не успев осознать происходящее, тело сработало на автомате: пальцы вцепились в чужую плоть, а вторая рука потянулась к «вакидзаси», в резком движении освобождая острую сталь.
– Не верещи, Кнопочка, – знакомый шепот и теплое дыхание Рафаэля коснулись виска, он успел перехватить запястье и прервать движение руки, постепенно ослабил захват и выпустил из кольца своего захвата.
