Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"

Автор книги: Ева Бими

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

В то время, когда я умывалась и переодевалась в ванной, Лео заваривал для меня чай.

Папайя… Я с улыбкой смотрела то на горячий напиток, пододвинутый ко мне, то на Леонардо, заподозрившего что-то странное в выражении моего лица.

– Что? – Лео полушёпотом обратился ко мне, не понимая причин не сходящей с поджатых губ улыбки.

– Импровизируй, Лео, – хлопнув рукой по его панцирю, Сьюзан открыла створки верхнего кухонного шкафчика, где хранился чай, и присела напротив меня, заливая шоколадным сиропом хлопья-колечки.

Ту же приторно-сладкую порцию она сделала и для меня, пока Леонардо пытался угадать с выбором чая. И все бы ничего, но выбор действительно был большой. Он сосредоточенно разглядывал цветные коробки, периодически оценивающе смотря на меня.

Но сладкую кукурузно-шоколадную смесь во рту необходимо было срочно запить и, увидев, как я делаю глотки из кружки, лидер сам себе задал тихий вопрос:

– Видимо, нужно было спросить?

– Бинго! – Сью салютовала ему кружкой, довольно улыбаясь в лицо обернувшегося к ней Леонардо.

Ребята стали расходиться, организовывая по просьбе Сью для нас спальные места на свежем воздухе, пока будет продолжаться их тренировка.

Мне осталось только завязать шнурки на кроссовках и присоединиться к остальным.

Перед моими глазами возникли зеленые ноги, и принадлежали они тому, кто сейчас, гладя свой затылок и старательно отводя глаза, задавал мне вопрос:

– Эм… Ева, если тебе больше не нужен тот гольф, может, ты мне его дашь?

Пощадив Рафаэля тем, что не стала задавать лишних вопросов, хотя я догадывалась, для чего ему понадобился предмет моей одежды, затянула узелок бантиком и, выдвинув нижний ящик, достала одинокий гольф.

– Держи, надеюсь, он порадуется, – Рафаэль усмехнулся, принял в руки возлюбленных Током вышитых красных оленей и вложил в задний карман своих шорт.

– Это останется между нами, – шутливо пригрозив мне пальцем, он намеревался уйти, но что-то его остановило.

Улыбка медленно сползла с его лица. И причиной тому являлась обнаруженная ранка на нижней губе моего рта. Хмуро изучая ее, он задал вопрос: – Лео?

Я не знала, как ему ответить, но Раф, не став дожидаться подтверждения своих слов, чему-то кивнул, развернулся и пошел к выходу.

– Постой, – мне пришлось догонять Рафаэля и схватить его за руку, чтобы остановить. Гигант в красном не ожидал прикосновения, резко замер и вполоборота смотрел на то, как мои пальцы сжимали его запястье. – Это… – я никак не могла подобрать слов, и единственное, что смогла произнести в оправдание: – Не нарочно.

Но Рафаэль сощурил глаза, выдернул свою руку, не прилагая при этом никаких усилий, и вышел из трейлера.

Вот черт… Внутри все заледенело, и коленки предательски затряслись. Беспечная… Глупая дуреха.

На негнущихся ногах вышла из трейлера, спустившись со ступеньки, встала возле ни о чем не подозревающей Сью.

– Я же предупреждал тебя, Лео. – Рафаэль казался с виду спокойным, но как раз-таки это и волновало больше всего.

Леонардо подозрительно взглянул на брата, через секунду перевел взгляд на мое побледневшее от страха лицо и, видимо, понял, что сейчас нас ожидает.

Кулаки Рафаэля сжались, и Леонардо уловил это движение.

Мурашки пробежали по коже, и все свое внимание я сосредоточила на двух старших братьях. Казалось, что-то надвигается. Они были как две грозовые тучи, которые пока что только накапливали электрические разряды, ионизируя вокруг себя воздух.

– Рафаэль, – Леонардо предостерегающе обратился к своему брату, но Раф еле заметно покачал головой, сдвигая надбровные дуги, давая понять, что не намерен останавливаться.

Напряжение сгущалось, Рафаэль и Леонардо застыли, словно время вокруг них меняло свое свойство и становилось до невыносимости тягучим и медленным.

И вот первый грозовой разряд: братья синхронно сорвались друг другу навстречу. В их руках не было оружия, только кулаки, обмотанные бинтами. Быстрые четкие удары по корпусу взаимно отражены. Отскочив, братья замерли друг напротив друга.

Второй грозовой разряд: две огромные фигуры вновь понеслись навстречу. Удары были сильнее, разрозненнее. Рафу удалось пробить защиту и врезать по ребрам лидера. Лео, издав глухой стон, ушел вбок и нанес ответный удар в челюсть брата.

Они, как два льва, дерущихся за право контролировать прайд, хищно кружились, выискивая друг в друге сигнал к очередному нападению.

Третий грозовой разряд: резкий толчок о землю взметнул ворох листьев под их ногами. Удары становились все агрессивнее и бесконтрольнее. Они избивали друг друга с особым остервенением, рыча и скалясь. Это уже был не спарринг. Это была бойня.

Сью так же, как и я, с немым ужасом смотрела на тех, кто словно забыл о существовании остальных наблюдателей. Дони удерживал Майки от того, чтобы тот не влез в яростный клубок в надежде расцепить своих братьев.

Лео попытался совершить обманный ход, но Раф поймал его локоть и зажал, выворачивая сустав. Лидер не успел поставить блок, и на него сверху обрушился кулак брата. Лео упал, и, казалось, от этого завибрировала земля под ногами. Он пытался подняться, но удар, пришедшийся в область скулы, дезориентировал лидера, он выкашлял кровь, наполнившую его рот. Красные капли стекали по нижней губе и падали на сухие листья. Я словно слышала бьющиеся удары этих крупиц о землю.

– Да что с вами обоими происходит? – Сью впервые за все то время, что я ее знала, кричала. И это был не гнев, она была напугана их жестокостью по отношению друг к другу.

– Это наше дело, – Раф не удосужился даже взглянуть на Сью, лишь вытянул указательный палец в ее сторону, предостерегая не вмешиваться. Он обходил брата со стороны, дожидаясь, пока тот поднимется. Лео, к нашему ужасу, не собирался сдаваться и прекращать бессмысленный мордобой. Он вытер тыльной стороной руки окровавленные губы, исподлобья следя за братом.

– Идите в дом, – скомандовал нам Лео, поднимаясь с колен.

– Хватит, – молящая просьба вышла чуть тише, чем нужно было, но горло сдавливал комок тревоги и страха, и я никак не могла его проглотить. – Это вышло случайно!

– Случайно? – Рафаэль был рассержен, но вовсе не на меня. Мельком взглянув в мою сторону, он задал вопрос брату: – И потом сожалеть ты тоже будешь «случайно»?

Мне хотелось выкрикнуть ему, что Лео вовсе не виноват, что это все я, все из-за меня.

Но пронзающая мысль, как тонкая иголка, впилась в сознание, заостряя внимание на вопросе – «сожалеть о чем»?

– О чем? – я обратилась к Рафаэлю, не понимая его дикого гнева на брата.

– Так ты не знаешь? – могло показаться, что гигант в красном обращался ко мне с ехидной издевкой, но за этой его привычной отталкивающей маской скрывалось сожаление, словно он только сейчас понял, что я не догадываюсь о том, что знал он.

Но вместо того, чтобы дать мне ответ, Рафаэль обратился к Лео: – Ты еще не наигрался?

Лео мрачнел с каждой секундой все больше и больше, его взгляд перешел ко мне, он силился сдержать свои эмоции и сквозь зубы старался выдавливать из себя просьбу, задерживаясь на каждом слове, – Иди в дом.

Но я испугано мотала головой и не могла его оставить. Леонардо обратился с той же просьбой к Сью, но та лишь с болью смотрела на него, не давая ответа. Глядя на Лео, Сьюзан о чем-то тревожно размышляла. Поднялась на ноги, взяла меня за руку и повела в сторону открытой двери.

«Нет!» – внутри меня бурлил протест, и, вырвавшись из обхвата ее ладони, я побежала к лидеру. Я прижималась к нему всем телом, уткнувшись лицом в его грудь, цепляясь пальцами за край пластрона.

– Почему? Почему это все происходит? Просто скажи, что не так?

Его дыхание было учащенным, за грудной клеткой в бешеном ритме отстукивало сердце. Широкие ладони легли на спину, вжимая в себя, и тут он резко подхватил меня на руки и направился в дом.

Леонардо занес меня в свою комнату. Спустил на кровать, развернулся и собрался уходить, но был остановлен моей просьбой не делать этого. Встав с его кровати, я пошла навстречу тому, кто вполоборота смотрел на меня с невыносимой тоской. Леонардо был быстрее меня. Руки сомкнулись в объятьях, одна в привычном движении обхватила затылок, вторая легла на поясницу и прижимала к себе.

В его лице читалась боль, метавшийся взгляд остановился на губах и припал к ним в жадном требовательном поцелуе. Ворвавшийся язык принес с собой металлический вкус его крови. Он ласкался внутри, не скрывая низкого глубокого стона. Сделав несколько коротких поцелуев, словно он не мог насытиться и оторваться, он выдохнул из себя хриплый шепот: – Будь здесь.

Нажав комбинацию клавиш на настенном дисплее возле двери, он вышел и закрыл за собой дверь, оставляя меня одну в его спальне.

Опомнившись, я дернула за ручку двери, но табло вывело красное сообщение о блокировке. Он запер меня. Но мне необходимо было выбраться. Необходимо было прекратить эту ругань, которая возникла из-за меня. Я тыкала пальцем по всем сенсорным клавишам, но в ответ только вылетали сообщения – «Отказано в доступе». Да как так-то?! Предательская электронная штука!

***

– Мы больше не живем в канализации, но это не значит, что у нас все изменилось.

Но Леонардо не обращал внимания на слова Рафаэля и целенаправленно надвигался на брата, с каждым шагом теряя контроль над собой.

– Еще не поздно остановиться, – в словах брата не было угрозы, но лидер ускорил шаг, сжимая окровавленные кулаки.

На этот раз Рафаэль не наносил ответные удары, только ставил блоки под осыпающийся на него град. И это еще сильнее злило Леонардо. Ему необходима была битва, чтобы выплеснуть из себя все то, что он никак не мог признать.

– Ты отпустишь её, – Рафаэль увернулся от хука, ловко маневрируя на поле.

– Нет, – с этими протестом Леонардо удалось нанести удар своему брату, и это небольшая победа распалила его ярость сильнее.

– Ты должен, – и Рафаэль снова пропустил удар, который пришелся в его скулу.

– Нет! – Леонардо отчаянно отрицал все то, что говорил ему брат. Удары лидера становились сильнее, набирая скорость. Его рассудок словно затуманился, он неистово пытался пробить защиту Рафаэля, но никак не мог достигнуть своей цели.

Лео избивал своего брата так, как будто от него исходила вся несправедливость в их жизни.

Отступая, Рафаэль запнулся, и Леонардо, воспользовавшись возможностью, одним рывком сбил его с ног. В замахе старший брат открыл торс, куда и пришелся удар с ноги Рафаэля. Отлетев назад, Лео поднялся на ноги и вновь помчался на брата, оттесняя его к деревьям, где у того будет меньше возможностей маневрировать, и иступленно наносил разрозненные удары по корпусу Рафа. Лидеру удалось проломить блок Рафаэля; прижав его к дереву, Лео отвел правую руку для замаха.

– Это подло.

Тихие, но до боли колкие отрезвляющие слова Рафаэля остановили брата. Тяжело дыша, с оскалом на лице он смотрел в желтые спокойные глаза брата.

– Ты не видишь того, что делаешь. – Рафаэль больше не предпринимал попыток защищаться и наблюдал за тем, как Леонардо медленно разжимал кулак, отпускал руку и отступал на один шаг. – Ты приручишь ее, а потом бросишь. Мы оба это знаем.

Лео искривился, замотав головой в знак протеста. Он не мог признать слов брата. Красная пелена гнева сползала с его глаз, постепенно открывая ясность ума.

– Остановись, – просьба Рафаэля словно разрывала лидера на части.

– Не могу… – Леонардо сделал еще один шаг назад, осматривая свои сбитые в кровь руки, как будто они не принадлежали и не подчинялись ему.

Лидер до ужаса боялся терять контроль, потому что тогда его звериные инстинкты брали вверх. И Рафаэль был вынужден защищать от него всех, даже его от самого себя.

– Не могу… – Леонардо отступал дальше, прося Рафаэля прекратить его пытку, прекратить вновь напоминать ему о долге и оставить в покое.

– Можешь! Дони смог, и ты сможешь.

Рафаэль указал в сторону Донателло, и направленный в него указательный палец словно нанес удар, заставив оступиться брата в фиолетовой повязке. Дони потупил взгляд, отпуская локоть Майки, и ушел в трейлер.

– Парни, вы отстой. – Майки сорвался за Дони, закрывая за собой дверь.

Леонардо захотелось как можно скорее укрыться ото всех, туда, где внутри него был построен уютный уголок, в котором жила Ева. Та, что в его фантазиях была всегда рядом с ним; та, что могла полюбить его, несмотря на то, кем он являлся; та, которой было бы достаточно быть только с ним одним.

Но Рафаэль не собирался отставать от лидера и продолжил:

– Ты ничего не сможешь ей дать.

– Я знаю! – болезненная несчастная ярость исказило лицо Леонардо, и он развернулся к брату спиной, с потерянным видом оглядываясь по сторонам.

Сейчас Лео только хотелось прийти к Еве, склонив голову на ее колени, чтобы она, как и в прошлые дни, гладила его своими руками, и не думать ни о чем другом. Просто быть с ней.

– Тогда скажи ей, – слова, брошенные в спину, остановили лидера от ухода. – Скажи, что как только мы найдем Сэма, она уйдет вместе с ними.

– Нет, – Леонардо не желал слушать то, что приносило ему боль, которая была гораздо сильнее физической. Он не мог ее отпустить. Пусть он был эгоистичным, страдающим и безвольным. Но он не мог ее отпустить.

– Это не наш мир, и ты это знаешь. Нам ничего в нем не принадлежит. Но у тебя есть мы – твоя семья. – Рафаэль приблизился к застывшему на месте старшему брату. – Я знаю тебя. Ты отпустишь ее. И она уйдет. И когда она разобьёт твое глупое сердце, ты сам будешь в этом виноват.

Каждое слово Рафаэля звучало для Леонардо как приговор, вонзаясь острием в кровоточащее сердце, которое только что успело ненадолго познать счастье. Всего несколько дней… Несколько счастливых дней, в которых он позабыл обо всем на свете, в которых он был по-настоящему счастлив.

Ноги сами понесли Леонардо в лес, он шел, не разбирая дороги, оставляя позади себя Рафаэля, с печалью смотревшего ему вслед.

***

– Чертова ты зараза! Да подчинись же мне!

Я гневно кричала на дверь, колотя по ней ногами и руками. Дисплею досталось больше всего, от моих ударов на нем треснуло стекло, расползаясь паутинкой от центра до самых краев.

Лео был там и разбирался с последствиями нашего пристрастия к друг другу, и я никак не могла к нему выбраться. Пальцы до сих пор пробивала мелкая дрожь, и все внутри меня кричало о том, что Леонардо мой, что сейчас именно я могу его защитить и ничто не способно помешать быть с ним.

Так, надо успокоиться и придумать что-то более конструктивное… Я открыла нижний ящик под его кроватью, и передо мной оказался выбор из множества видов оружия. Жаль, здесь нет топора, сейчас он был бы, как-никак, кстати. Рука наткнулась на короткий клинок, вытащив его из ножен, я оценивающе пригляделась к острой стали.

– Сойдет.

Надеюсь, Лео не расстроится, увидев в двери прорезанную дыру.

Обхватив короткий меч двумя руками, я занесла его над головой и с размаху вонзила в полотно преграды. Но клинок лишь скользнул о металл, оставив на обшивке двери, имитирующей древесину, длинную царапину.

– Металлическая ты херня!

Но даже под эти возгласы и отчаянные попытки прорваться через стальную защиту дверь не планировала разрушаться.

Я нервно вышагивала по комнате, пытаясь придумать другой план действий. За окном виднелась только крайняя часть поляны, но, сколько бы я ни выглядывала, из спальни Леонардо невозможно было увидеть никого из тех, кто там был.

– Окно!

Черт, долго же до меня доходило… Так, где же ты… Маленькая защелка оказалась сверху по центру рамы. Стоило двинуть ее влево, и окно приоткрылось. Надавливая на стекло сильнее, я смогла раскрыть проем достаточно для того, чтобы пролезть.

Протиснувшись в него, я кубарем плюхнулась на землю. Не став отряхиваться, тут же побежала к входу трейлера. И там было пусто… Все лежавшие рядом вещи целы, и ни намека на Леонардо.

– Где же ты? – Я обеспокоенно оглядывалась по сторонам, выискивая знакомую фигуру. И я знала только одно место, где могла его найти – водопад.

Клинок, забытый в моих руках, не мешал бегу. Бок стало покалывать, но я не обращала на это никакого внимания.

Прибежав на наше место, с трудом отдышавшись, я оглядывалась по сторонам. Открытая поляна была пуста, Леонардо здесь не было. Но он должен был быть здесь.

– Лео? – позвав его, я обходила водоем в надежде увидеть его за утесом водопада.

Что-то блеснуло за листвой деревьев. Радостно улыбнувшись, я побежала туда.

– Лео! – углубляясь в лес, я пыталась его найти. Что-то опять промелькнуло, и я пошла на этот блик, но уже в другую сторону. Петляя между деревьями, старалась не терять из вида то место, в котором последний раз заметила блестящее мерцание, но его не оказалось и там.

– Лео! – Я звала его и, остановившись, внимательно вглядывалась в лесное пространство.

Зрение уловило блик, потом еще один, потом еще… Они были похожи на капли росы, которые блестели на невидимых нитях. Подходя к ним ближе, я замерла.

Маленькая тушка белки висела, словно в невесомости. Зверек был убит недавно, тело окоченело, глаза еще не успели покрыться мутным налетом, но рыжую шерстку на его тельце уже облепили жужжащие мухи. Приглядевшись к другим бликам, я увидела то же самое. Спереди от меня на ветвях деревьев висели задушенные маленькие звери.

От уведенного мрачного зрелища хотелось кричать, но горло, сдавленное ужасом, не могло произнести ни звука. Дрожа всем телом, я отходила от жуткого места шаг за шагом назад.

Беги!

Разум кричал о срочной необходимости спасаться.

Беги!

Но тело сковало холодной липкой дрожью.

Беги!

Ноги, словно ватные, отказывались подчиняться и могли только продолжать медленно пятиться назад.

Беги!

Нужно было бежать, и как можно скорее. Домой. Там Рафаэль, он поможет, он найдет Лео. И мы уедем.

Лео… Он где-то там совсем один, и его надо предупредить об опасности. Мысли о нем заставили сбросить оцепенение с тела, ноги пришли в движение, и я, наконец, смогла развернуться.

– Привет, Ева.

Длинные красивые пальцы вжались в горло, сдавливая, его словно тисками. Карие глаза лучились обманчивой нежностью, ведь за ними всегда таилась извращенная, садистская жестокость.

– Ева, – голова Адама склонилась набок, губы растягивала довольная улыбка. Он успел перехватить мое запястье той руки, в которой был клинок, острием направленный ему в бок. Холодные пальцы медленно выкручивали запястье, пока я пыталась второй рукой отодрать от своей шеи словно бы когтистую лапу хищной птицы, сдавливающую все сильнее. Адам с наслаждением наблюдал за страданием, в котором я силилась удержать то единственное, что меня могло спасти. Клинок выпал из моей руки, с глухим стуком потонув в листве.

Улыбка стала жестче, но нежный голос прошептал: – Сладких снов, Ева.

Внезапная острая боль опалила висок, вызывая яркую короткую вспышку в глазах, и все потемнело.

Комментарий к Глава 10

У-ла-ла… Мы справились!

В защиту Майки – автор тоже подозрительно относится к хомякам (*маленький бежевый комок, однажды сбежавший, утащил с собой все открытые ему тайны и секреты, оставив после себя осколки разбитого детского сердца).

========== Глава 11 ==========

Ева была в его комнате, и Леонардо никак не мог заставить себя вернуться туда.

Он бродил по лесу и сам не понимал где. Он надеялся, что хоть что-то сможет забрать его боль, вырывающуюся в протяжных, полных муки и сожаления стонах. Надеялся, что эти древние древесные создания, в которых обитали частички души самой земли, сжалятся над ним, успокоят разрывающееся сердце, впитают в себя его страдания хотя бы немного, хотя бы ненадолго, хотя бы настолько, чтобы он смог вновь глубоко задышать, а не скулить рваными стонами, распугивая вокруг себя зверей и птиц.

Ева хотела быть с ним, и она просила его об этом, о том, чего ему самому так хотелось. И он был счастлив, настолько, что, казалось, его тело не способно было выдержать это. Что оно вот-вот растворится в этом чувстве, исчезнет.

Бессознательно цепляясь за стволы деревьев, он просил их о помощи, просил унять ноющее сердце, скулеж звериной сущности внутри него и жуткое страшное осознание своего долга.

В голове было множество вопросов, на которые Леонардо сам себе давал неутешительные ответы. Рафаэль смог до него достучаться, вбить ему в голову то, что лидер так сильно не хотел признавать, но всегда знал.

У Леонардо были только братья. И никогда не будет никого другого. Мутированные черепахи – единственные в своем роде. Создания, обреченные на одиночество. Оставить ее при себе означало бы обречь на такое же одиночество.

Даже если они не найдут Сэма, рано или поздно Ева и Сьюзан захотят вернуться к людям. Он не вправе отнимать у них эту жизнь. Расстаться с Евой сейчас уже было практически невозможным действием, а потом станет окончательно неосуществимым.

Он знал, что должен отпустить Еву, но не мог. Он знал, что не должен был привыкнуть к ней, но привык. Он знал, что не должен был хотеть Еву, но хотел. Больше всего на свете он хотел быть с ней.

Подло…

Лео понимал, что поступает подло. Хотя изо всех сил старался скрыть это от себя.

Поступал подло по отношению к Еве, потому что не должен был проявлять к ней свое внимание, интерес, страсть, желание, он должен был сразу же пресечь ее странное, невозможное по своей сути, влечение. Поступил подло по отношению к себе, потому что позволил самому себе погрязнуть в несбыточных надеждах, мечтах и фантазиях.

Маленькая наивная девочка, которая так сильно стремилась к нему, и одному лишь небу было известно почему. Которая не понимала, что жизнь с ним будет невозможной. Что сам их союз невозможен.

Кругом одно сплошное «невозможно».

Ирония Создателя всего сущего…

Не будь их в этом мире, ничего бы не изменилось. Леонардо и его братья защищали Нью-Йорк от преступности. Но в чем был смысл? Меньше ее от этого все равно не становилось. Да, им удалось спасти за это время несколько сотен людей. Жалкую горстку песчинок из огромной песочницы, которые все равно невозможно было удержать в руках. И в итоге всех накрыла чума. Все их потуги оказались тщетными. Они смогли лишь только кое-как спасти себя.

Для чего тогда они были созданы такими?

Отец бы сказал, что во всем есть свой смысл. Даже в страданиях Лео. Что у каждого есть свое предназначение, не всегда ясное, не всегда понятное и не всегда приемлемое. И Лео бы постарался поверить отцу, постарался бы смириться со своим положением. Возможно, родной голос отца, заботливая когтистая рука на плече утихомирили бы злобу лидера на несправедливость его судьбы. Нечестно было быть рожденным таким. Нечестно.

Как несправедливо было давать ему это счастье, чтобы потом он сам был вынужден его отдать. Ведь от этого так невыносимо больно.

Ты ничего не сможешь ей дать.

Лео это знал. Всегда знал. Но только позволил себе забыть об этом. Совсем ненадолго, спуская вожжи, разрешая себе утонуть в этом счастье, захлебываясь им, впитывая в себя, как губка. И теперь он вынужден сжимать все свое внутреннее существо, чтобы вернуть обратно, до последней крупицы, каждую теплую солнечную каплю, не принадлежащую ему.

Болезненная, практически убивающая его картина встала перед глазами.

Нежные руки Евы не будут обнимать его. Они будут обнимать другого, того, у которого будет такая же мягкая кожа. Она будет прижиматься к теплой мужской спине, а не касаться его холодного твердого панциря.

Она будет целовать не его губы: грубые, неестественно большие, способные поранить, а чужие, такие же нежные, подходящие к ее маленькому ротику.

Все ее пять пальчиков будут сплетаться с чужой сильной заботливой рукой, а не с его трехпалой лапой. Чужие руки будут гладить ее нежное тело. Под чужими руками она будет издавать эти сладкие стоны.

Тот, чужой, другой подарит ей семью. Подарит ей счастье. Возможно, подарит дитя, быть может, даже несколько. Она создаст жизнь, и в этом родном и любимом комочке счастья будут ее красивые теплые шоколадные глаза, ее улыбка и две ямочки на щеках, ее чудные шелковые волосы, в которых переливается золото под лучами солнца.

И это правильно.

Но от этого «правильно» страшно больно. Запертая в нем звериная сущность, надрывно скуля, пыталась вырваться, отрицать, противостоять.

Ему так жаль, что он не способен всего этого дать Еве.

Ты отпустишь ее. И она уйдет.

Он отпустит ее, даже если это разорвет его на части. Он отпустит ее, даже если это его сломает. Он отпустит ее. И она уйдет. И тогда он потеряет все.

Он шел, еле переставляя ноги. Он шел туда, где упадет к ее ногам. Туда, где он мечтал хотя бы об одном прощальном поцелуе, хотя бы об одном последнем нежном поглаживании ее руки.

Дверь трейлера открылась. Тяжелой поступью Леонардо переступил порог. Семь ярдов отделяло его от того момента, когда он сам откажется от своего счастья.

Рафаэль…

Сидит у ног Сьюзан и просит прощенья за них обоих. И та прощает.

Лео так же сядет напротив Евы и скажет ей правду. Что не будет никакого «Всегда». Что он будет рядом с ней ровно до тех пор, пока они не найдут ей со Сью новый дом. Но не тот, о котором мечтала Ева.

Она делилась своими мыслями и описывала их будущее жилище. Она придумала цвет его спальни, расстановку мебели, ткань занавесок и отчего-то много подушек на его широкой кровати.

Она обещала выращивать ему помидоры, правда, не знала как, но обязательно бы научилась.

Она обещала узнать впервые вместе с ним, как пахнет море.

Она отчего-то была уверена в том, что Майки прирожденный капитан корабля. Что они найдут яхту, и Лео обязательно поймает для нее огромную «во-о-т такую лососятину». И Лео был счастлив, соглашаясь с Евой, глядя на то, как она широко разводит руками, показывая нужный размер рыбы, как она беззаботно смеется, лежа головой на его коленях.

Она обещала ему костры, мягкие пледы и чай. Теплые вязаные свитера. Множество книг, историй и фантазий.

Она обещала ему звездное небо и желания в каждой упавшей звезде.

Она обещала быть рядом с ним всегда.

Леонардо слушал, пока Ева выводила своим пальчиком узоры на его груди, и верил в то, что это – возможно, бережно сжимая ее в своих объятьях.

Но её мечту он похоронит в себе. И иногда, когда станет совсем невыносимо от тоски, он будет возвращаться туда – в построенный ею воздушный замок, на несколько мгновений грез, чтобы дать себе передышку, глубоко вздохнув, возрождая в памяти ее запах. А она создаст себе новую мечту, в которой не будет Лео.

Возможно, Ева расстроится, разозлится, обидится, может, даже возненавидит.

И Лео не будет оправдываться в своей лжи. Он лгал ей так же, как и себе. Но у Евы впереди будущее, в котором ему не может быть места.

Леонардо стоял у закрытой двери и убеждал себя в том, что нужно лишь набраться храбрости и попросить прощенья.

Но Ева не должна простить за его ложь, потому что он не заслужил.

Приложив руку к ручке двери, он плавно открыл отсек. Еще ни одно движение не давалось ему с таким трудом.

Пустая комната, приоткрыто окно… Где она?

Сердце пропустило удар. Оно всегда сбивалось на один ритм, ровно за несколько секунд до того, как инстинкт предупреждал об опасности.

Планшет лежал у изголовья кровати. Он метнулся в ту сторону. Большой зеленый палец в тревоге не сразу смог нажать нужную клавишу на дисплее.

«Загрузка»…

«Сигнал отсутствует»…

– Дони! – Леонардо не сдержал крик, зовя своего брата. Дверь в соседнем отсеке распахнулась, и встревоженные глаза, увеличенные сквозь линзы очков, обратились к нему.

– Найди Еву. – С требовательной командой, Лео передал планшет в руки своего брата и схватил широкий ремень с ножнами катан, застегивая его поперек своей груди, двигаясь по пути к выходу.

– Я был не прав, – лидер обратился к идущему за ним Рафаэлю, и тот почувствовал нотки страха в голосе Лео.

Рафаэль предупреждал Леонардо. Брат, второй по старшинству, был отличным следопытом, и он умел лучше всех находить следы. Но Лео отмахивался от него, говоря, что это просто зомби, блуждавший по лесу вдалеке от их лагеря, с такими одиночками они сталкивались не раз.

Вчера Леонардо что-то почувствовал, что кто-то наблюдает за ним, кто-то чужой. Он был готов в этом поклясться, но обойдя вчера весь периметр, так ничего и нашел.

Рафаэль понял всё без лишних слов и, окликнув спешащего уйти Лео, вытащил из-за пояса рацию, кинув в руки брата со словами: – Будь на связи.

Леонардо бежал к водопаду – единственному месту, к которому могла пойти Ева. Маленькая девочка намеревалась его спасти. Разгромила комнату, вылезла из окна и сбежала.

Идиот! Лео не переставал ругать себя, пока бежал к их месту. Он должен был прислушаться к Рафаэлю. Брат с самого начала был прав во всем, что касалось его и Евы. А он… Упертый идиот!

Вбежав на поляну, он резко остановился.

Нельзя топтать следы.

Он жадно рыскал взглядом по земле, пока не наткнулся на след. Отпечатки двух маленьких ступней вели влево, за утес. Он шел по ее следам, которые петляли между деревьями. И это было странно. Словно она металась из стороны в сторону.

В нос ударил тонкий, но отчетливый запах смерти, заставив все заледенеть в нем. Внутренний холод был полезен: он концентрировал его чувства, обострял рефлексы.

Ева стояла по центру того места, вокруг которого были развешены мертвые звери. Он изучал еле заметные следы и видел, что она не сразу поняла, куда вошла. Ева застыла. Отступала назад.

Правильно… Ты делала все правильно, сначала мысок, потом опускала стопу, ты оставляла незаметные следы. Но сейчас мне нужно тебя найти…

Взгляд Лео наткнулся на блеск в листве. «Вакидзаси». Он поднял короткий меч, принадлежащий ему.

Отчетливые следы…

Она стояла на мысочках. Неосознанный признак страха, как бывает у детей. Мышцы стопы напрягаются, пальцы ног сводит, и они изворачиваются сами по себе.

Адам…

Леонардо передернуло от того, что Ева так сильно боялась того человека. Он встряхнул головой, сосредотачиваясь на разгадывании следов.

Вероятно, он держал ее за шею.

Ева уронила меч, но он знал, что сама бы она не выпустила оружие из руки. Даже в первый день их встречи в обессиленных руках она поднимала и крепко удерживала «Тати». Значит, Адам выбил клинок и сделал Еве больно.

Я причиню ему бо́льшую боль…

Следов борьбы не было. Но Ева бы не сдалась просто так.

Кровь…

Россыпь алых капель сохранилась на поверхности пожухлой листвы. Сколько прошло времени? Большая часть капли уже успела свернуться. Леонардо прикоснулся к ней, забирая остатки на свой палец. Полтора, может, два часа… Это случилось тогда, пока он бесцельно бродил по округе, скуля и жалея себя. Он должен был сразу же идти к ней.

Тогда бы всего этого не случилось! Трус! Идиот!

Взорвавшуюся в нем ярость тут же подавил рассудок, и вся эта неудержимая мощь была перенаправлена на концентрацию. Отличительная черта лидера, наконец, брала свое. В любой, даже в самой страшной, ситуации он мог практически моментально овладеть собой, направляя энергию в нужное ему русло.