Текст книги "Львёнок, который хотел выжить (СИ)"

Автор книги: Ева Бими

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

– Какого хрена эта хрень трется возле меня?

Выглянув из ванны, я застала то, как Раф держал на весу Тока у лица Дони, а тот, поправляя очки, внимательно изучал планшет в своих руках.

Оказалось, что Рафаэль был недоволен тем, что, проснувшись, обнаружил возле своего лица пучеглазое зубастое нечто, сидевшее на его подушке и смотрящее на него спящего. И Дони был удивлен, что его творение провело вместе с Рафом почти всю ночь.

– Отдай, – вмешался Майки, отбирая из рук брата косматый безвольно висящий механизм. Он сел за стол, усаживая Тока на свои колени. Его голова с выпученными глазами и не закрывающимся из-за больших зубов ртом выглядывала из-за стола, пристально наблюдая за Рафом.

– Что этой хрени от меня надо? – Рафаэль, так же, как и Ток, не сводил с него глаз, подозрительно прищурившись в ответ.

– Пытаюсь понять, – Дони вчитывался в код, выведенный на экране его планшета.

– Для чего он? – Сью была так же заинтересована в предназначении кото-устройства. Дони практически никогда не делал что-то просто так. Все его изобретения имели конкретную принадлежность и служили выполнению поставленных перед ними задач. Но для чего ему потребовался механический кот?

– М-м-м… – протянул Дони, параллельно читая замысловатые строки, – тестирую на нем программу саморазвития.

– Искусственный интеллект? – вмешался Майки, и его брат задумчиво покачал головой, издавая вроде как утвердительное «угу», и младший был в восторге от этой новости, – о, я же стольким вещам тебя научу.

– Ну, раз ты все понимаешь, – Раф наклонился к сидящему напротив Току, – если еще раз замечу в своей комнате – оторву тебе все, что не имеет к твоему телу надежного крепления.

Глаза Тока тут же расширились, как и в прошлый раз, во всю ширь белка, но уши оставались торчать торчком. С этой человеческой улыбкой на приплюснутой кошачьей морде и блестящими черными зрачками оно стало выглядеть мило, ужасающе, правда, но все же мило.

– Так… – Дони внимательно посмотрел на Тока, а затем и на Рафаэля, – кажется, ты ему нравишься.

– Что? – Майки и Раф одновременно задали этот вопрос. Только Майки обиженно, а Рафаэль негодующе.

– Ну, шкала симпатии выше нормы. Ток настроен на сложный аналитический выбор. Только вот… не пойму, почему ты? – Дони перевел взгляд с Рафа на механического кота. – Может, сбой системы?

– Симпатия к Рафу? – продолжал обижаться Майки. – Но это ведь я здесь самый милый! – Он поднял Тока, заглядывая в его разного размера зрачки, и поучительным тоном потребовал: – Люби меня.

Он тыкал своим носом в мордашку кота, повторяя ему: – Меня люби, люби меня, вот эту черепаху, вот эту, я в желтом, в же-е-елтом, люби.

Наблюдать за ним было до невозможности забавно. Глаза кота расползались в разные стороны, как у хамелеона, и малыш повторял все по два раза в каждый из зрачков, переспрашивая у Дони, не изменилась ли шкала симпатии в большую сторону к нему, нежели чем к брату.

Смеясь, я сделала шаг назад, чтобы облокотиться о столешницу позади меня и продолжать смотреть на умилительную картину, как Майки пытается добиться взаимного признания в любви от Тока, который только иногда в ответ на действия черепахи в желтом издавал протяжное равнодушное «Ма-а-у».

Но спина уткнулась в нечто большое. Зеленая рука, в которой была кружка с заваренным чаем, обхватила, удерживая возле меня напиток. Пальцы потянулись к ней, но коснулись его, совместно обнимая керамический предмет. И было важно найти взгляд. Голова поднялась выше, выискивая синие глаза. В этой бездонной глубине была нежность и трепетная надежда. Но на что? Спина расслабилась, отдаваясь в его объятье, позволяя дышать вместе с ним в одном ритме.

Горячая кружка обжигала Лео, но он не обращал на это никакого внимания. Все, что он чувствовал, так это ласковые пальцы поверх его руки, тепло и мягкость прижавшегося к нему тела.

Его вторая рука поднималась выше по бедру. Она не касалась его, но отдавала теплом. Широкая ладонь осторожно легла на живот, неуверенно, словно опасаясь прикосновения, она все же притягивала ближе к пластрону. Лео смотрел так, словно спрашивал – можно ли ему это? Позволю ли я ему так приблизиться к себе?

И он смог прочитать в моем лице согласие. Казалось, ему не верилось в это, он пытался выискивать протест, но не находил его. Большой палец бережно гладил через ткань футболки, вызывая неописуемый круговорот чувств, забурливших внутри. Сейчас, в это мгновение, существовали только мы двое, и ничего, кроме него, не было нужно. Он ласково скользил взглядом по лицу, незаметно устраивая меня поудобнее и ближе к нему; ладонь потянулась к его руке, поглаживающей живот, и легла сверху, возвращая ему ответное поглаживание пальцем по костяшкам. Лео не ожидал встречной ласки, и легкий испуг сменился неуверенным намеком на улыбку.

– Хватит, – грозно сообщил Рафаэль. Он обращался в сторону Майки, но тут перевел пронзительно острый взгляд на старшего брата.

Это заставило вздрогнуть и испуганно оглянуться на Рафа. Но того интересовал только старший брат. Давление руки лидера ослабло, освобождая меня от него, и теперь мне передавалось только тепло от кружки в моих руках.

– Ревнуешь? – самодовольно ухмыльнулся младший брат, тискавший кота. – Дони, как там теперь дела со шкалой любви к Майки?

– Без изменений, но ой… – Дони поднял надбровные дуги в удивлении, всецело завладевая вниманием черепахи в желтом, – зато повысился уровень зловредности, Майки, – и, обращаясь к Току, спросил: – может, дело в желтом цвете?

– Неправда! – воскликнул младший брат в ответ и, отложив кота в сторону, подскочил к Дони в надежде отобрать планшет. Но у брата было преимущество в росте, и Майки никак не мог выхватить у него из рук подтверждение его слов.

– Иди, – его тихий голос шепнул возле уха, дыхание запуталось в волосах, но быстро ускользало. Он ждал, когда я сяду за стол, не двигаясь с места. Старшие братья неотрывно смотрели друг на друга, продолжая вести беззвучную напряженную беседу.

Подошло мое время, когда лидер закончил тренировку с братьями и, выискав меня взглядом, беззвучно пригласил следовать за ним. Я старалась не перейти на бег от нетерпеливого желания поскорее оказаться рядом с ним.

Мы двигались бок о бок, скрываясь за лесным массивом. Он молча обхватил ладонь, боясь заглянуть в глаза и обнаружить там реакцию на это действие. Но пальцы, получив неожиданный подарок, сильнее обхватили его руку. Начало леса было более редким, позволяя нам не разъединяться. Он подстраивался под мой шаг, чтобы мне не пришлось бежать за ним. Это была тихая, спокойная прогулка, рука об руку, в безмятежности которой можно было наслаждаться касанием, вслушиваясь в его дыхание.

– Хенсоджатсу, – он начал говорить, искоса смотря на меня сверху вниз, – это не только искусство ходить бесшумно. Оно включает в себя умение маскироваться и прятаться.

– Усложним задачу? – он остановился, разворачиваясь ко мне лицом, и ожидал ответа. На нем растекалось чувство грядущего удовольствия, и я гадала, что Лео имеет в виду? Мне придется обмазаться грязью и затаиться под покровом листвы, пока хищник будет меня искать своим супер-взглядом? Или обвешаться веточками и притвориться деревом, ну, или на крайний случай, кустиком?

– Попробуй убежать и спрятаться, – та самая коварная улыбка, которую я ожидала от него, коснулась его губ, – даю тебе фору в три минуты.

Леонардо развернулся ко мне спиной, а я никак не могла сообразить, как три минуты мне помогут. Вот если бы тридцать три минуты – то был бы шанс. Он повернул голову, прищуривая глаза, и с лукавой улыбкой произнес: – Беги.

И я сорвалась на бег. Внутри было неописуемое волнение, казалось, перемешалось все: паника, предвкушение, желание, испуг, азарт, и все это породило что-то новое, не испытываемое мною раньше, которое приятно щекотало низ живота.

Я чувствовала себя кроликом, бегущим от волка, но страха не было, только противоречивое желание быть пойманной им.

Мне приходилось бежать, петляя между деревьями, то искоса, то по прямой. В запале от грядущей погони я не разбирала дороги, успев потеряться. Становилось сложнее дышать, легкие начали гореть, а мышцы ног уставать от напряжения. Остановившись, я оглядывалась по сторонам, выискивая себе место, чтобы спрятаться. Подбежав к одному из толстых стволов деревьев, я прижалась к нему спиной, стараясь утихомирить дыхание и вырывающееся из груди сердце.

Леонардо появился неожиданно прямо передо мной, спрыгнув откуда-то сверху.

– Нашел, – и этим фактом он был крайне доволен. В нем было что-то дикое, и это не пугало, напротив, притягивало к себе. Его ноздри раздувались от втягиваемого им воздуха, он вновь напомнил мне хищника, удовлетворяющимся запахом своей добычи, в синих глазах искрилось желание, как будто ему хотелось укусить, попробовать на вкус того, за кем он гнался.

– В чем была моя ошибка? – этот вопрос вызвал недоумение в его лице. Приблизившись, он склонил голову набок. Лидер о чем-то думал, и его мысли вызывали улыбку, уголок рта приподнялся, синие глаза неотрывно следили, возникло ощущение того, что он знает ответ, но не желает со мной делиться тайной, словно я действительно могла укрыться, и тогда у него не было бы возможности меня найти.

– Отдышалась? – Лео отвлек от размышлений о нем. Я кивнула ему, и он продолжил: – У тебя есть пять минут.

– Всего пять? – Он же должен понимать, что добавленные две минуты не помогут мне справиться с задачей.

Лицо лидера окрашивало растекавшееся удовольствие, прищуренные глаза говорили о том, что хищник все еще хочет поиграться со своей добычей, и его низкий голос дал команду:

– Беги.

Возник тот же дрожавший сладкий трепет, и я снова от него убегала. Чем дальше я бежала, тем лес становился гуще. На этот раз я следила за дыханием, чтобы выдохнуться не так быстро. Но силы заканчивались, темп снижался. Вдруг со стороны послышался хруст ветки, на секунду замерев и резко сорвавшись, я побежала в противоположную сторону. Что-то внутри подсказывало, что нужно бежать меж деревьев, петляя. Из-за собственного дыхания мне было сложно различать другие звуки.

Сильная рука захватила на лету, обвила талию и подняла в воздух.

– Поймал, – лидер прижал к груди не сопротивляющуюся ему добычу. Ноги не доставали до земли, но он продолжал удерживать меня на весу одной лишь рукой, не прилагая при этом никаких усилий. Находясь в его объятьях, я поражалась тому, насколько он был сильный, и при этом все его касания были нежными. И почему он выглядел так, словно ребенок, хитростью заполучивший желанный подарок?

Сейчас я находилась выше уровня его лица, руки лежали на его плечах, распущенные волосы ласкали его шею, и, рассматривая меня, он выглядел удовлетворенным. Хищник вновь присвоил свой трофей и наслаждался победой, не скрывая своего наслаждения от этого.

В синих глазах расширялся зрачок, и мне страшно хотелось узнать – к чему это?

Лео спустил меня вниз и, коснувшись носом щеки, протяжно вдохнул воздух. Он согнулся так, что его потемневшие синие глаза оказались напротив. Его лицо менялось, приобретая какую-то странную решительность. Он словно размышлял, стоит ли ему отпускать свою добычу?

– Десять минут, – голос Леонардо стал хриплым, вызывая внутри дрожь, – беги.

Он выпрямился, закрыл глаза, надбровные дуги сошлись к переносице, грудь вздымалась от учащенного дыхания, и я отходила от него, не переставая наблюдать за ним. Инстинкты кричали, что нужно бежать прямо сейчас и как можно быстрее, а неизвестное желание подталкивало остаться и дождаться, когда все отведенные мне секунды закончатся.

Я уходила от него, стараясь не шуметь и не дышать. В мыслях я вела свой счет. Три минуты идти, как он учил – бесшумно. Дальше бежать, выискивая укрытие. Спустя четыре минуты я нашла то, что искала: густо стоящие рядом друг с другом ветвистые деревья. Одна минута на подготовку: оставляю ложные следы у одного дерева и двигаюсь к другому, стараясь не нарушать покров земли. В оставшиеся две минуты забираюсь на дерево так, чтобы можно было переступать с ветку на ветку, укрываясь от взгляда, и привести дыхание в порядок.

Время вышло, и я замерла.

Вслушалась в окружающие меня звуки, но в них не было и намека на Леонардо. Но я чувствовала, что он должен быть где-то рядом, что он ищет, идя по следу.

Раздалось тихое шуршание, и сердце подскочило в груди. Опавшая сухая листва предупредила, что он уже близко. Я вжалась сильнее в ствол дерева, стараясь практически не дышать. Он рядом. Я его не вижу, но бегущие по телу мурашки и странный приятно пугающий холодок в животе говорят, что вот-вот буду обнаружена им.

Краем глаза я заметила тень справа от себя. Отклонилась левее, скрывая себя из виду, переступила на соседнюю ветку, перенося на нее весь свой вес.

Древесина еле заметно хрустнула, но этот звук заставил испуганно вздрогнуть. Тело потеряло равновесие, нога соскользнула, и, не успевая ни за что схватиться, я упала, зажмурившись в ожидании удара.

Схватившие руки не дали столкнуться с землей. Они обняли, бережно укладывая в ворох листьев. Леонардо навис надо мной, не выпуская из объятий. Рука, на которой я лежала, поддерживала голову, вторая продолжала удерживать бедро чуть выше колена. Сейчас он был испуган, как была я, ожидая падения. Но страх прошел, взамен ему пришло что-то новое, что никак не поддавалось объяснению. Лео был в замешательстве, его взгляд выискивал что-то на мне и нашел ответ на свой вопрос в глазах.

– Позволь… – он издал хриплую просьбу, в которой заключалась невыразимая мольба, все мучавшее его желание, которое он безуспешно старался себе не позволять.

– Я хочу остаться с тобой, – у меня, наконец, появилась возможность дать ему тихий ответ.

Словно как при ударе, из него вырвался выдох с болезненной улыбкой, причиняющей ему страдание.

Моя рука прошлась вверх по оголенной коже на его боку, и в синих глазах вспыхнула неконтролируемая жажда. Вырвался тихий стон, звук которого почему-то доставил мне удовольствие.

Большая ладонь коснулась щеки, пальцы скользнули в волосы, и меня встретил оглушающий нежностью поцелуй. Робко раскрыв губы, я поддалась в ответном порыве, притягиваясь к нему ближе.

Поверхность его губ была тверже моей, но все же податливой. Он опасался причинить ими вред, но я тянулась к ним, чтобы прижаться сильнее. Частое и прерывистое дыхание Лео смешивалось с моим. И тонкие пальцы сжали мышцы на его ребрах, прося еще больше этой ласки. Интуитивно язык скользнул по внутренней поверхности верхней губы, и это осторожное невинное влажное касание вытянуло из него глухой рокот, завибрировавший в груди.

Лео отстранился на одно короткое мгновение, неровно вбирая в себя воздух, и с большей настойчивостью продолжил целовать, сильнее сжимая в объятьях. Поцелуи становились все несдержаннее и нетерпеливее, словно у него совсем не оставалось времени, и он стремился как можно скорее насладиться всем этим уходящим мигом. Большая рука скользнула по плечу в низ, проводя по оголенной коже, легла под поясницу и притянула к торсу лидера, заставляя выгибаться тело под его изгибы.

Мы задыхались друг в друге, впиваясь так, как будто это могло нас спасти.

Нога прижалась к его, обнимая и сжимая собой. Что-то в нем дрогнуло, его рука сжала бедро, отводя его в сторону, и большое тело легло поверх моего, вдавливая толчком кверху. Голова от этого движения откинулась назад, с восторженным и испуганным вздохом раскрывая для него влажные припухшие губы.

Поддаваясь ненасытному порыву, Леонардо припал к раскрытому рту, и его большой язык проник вовнутрь, лаская своей обжигающей нежностью, вбирая в себя стоны наслаждения. Каждый новый поцелуй сопровождался легкими подталкивающими движениями, вжимавшими в землю, сильные пальцы, обхватившие бедро, поднимались выше.

Он резко оторвался от поцелуя и прижался лбом к плечу, пряча от меня свое лицо. Рука ослабила хватку, и ладонь легла на живот. Так он пытался удержать себя на расстоянии от моего тела, не позволяя вновь обрушиться и подмять под себя.

– Прости… – его хриплый шепот, извергающийся вместе с учащенным тяжелым дыханием, опалял шею, – прости меня…

Его пальцы продолжали поглаживать бок, вымаливая прощение. Но этого было не нужно, Лео не подозревал, как сильно мне хотелось его прикосновений.

Мне никак не удавалось прийти в себя после его поцелуев, которые были первыми и подарены им.

Кончиками пальцев я погладила его по щеке, успокаивая внутреннюю вибрацию зеленого желанного существа. Он откликнулся на это касание и с истерзанным виною лицом снова прошептал: – Прости.

Он отдалялся, поднимаясь с колен и утягивая меня за собой. Поставив на ноги, он бережно прошелся руками по волосам, плечам и спине, стряхивая с меня листья. Взял за руку и не глядя на меня, повел обратно в лагерь.

Весь его вид был напряжен, поникшая голова смотрела под ноги. Казалось, каждый шаг давался ему с трудом, и для этого ему приходилось прикладывать огромные усилия. За деревьями показался лагерь, но мы все еще были скрыты в тени крон деревьев.

– Иди, – он отчаянно просил уйти от него, но рука, державшая меня, не хотела отпускать. Пальцы нехотя разжались, и потемневшие синие глаза смотрели в удалявшуюся от него спину.

***

Лео бежал туда, где надеялся скрыться от всего мира и главное – от самого себя. Он вышел к невысокому водопаду и нырнул в водоем, подплывая к нему ближе. Встав под утес и опершись рукой о холодный камень, он ждал, пока поток, обрушающийся на его панцирь, успокоит.

Шум воды заглушал стучавшую в висках кровь, но ледяные струи не помогали утихомирить вырывающееся из него желание. Он с силой приложился лбом о неровность скалы, рыча на нее, требуя прекратить его муки, помочь ему справиться с собой, остановить его.

Но вкус ее губ и нежного язычка все еще был во рту, а пьянящий запах ее желания заполнял изнутри, выталкивая за собой наружу его душу.

Лидер сходил с ума от вожделения к ней, и как только почувствовал исходящую от нее теплую сладость, понял, что не сможет себя сдерживать. Трепещущее тело, источавшее под ним аромат влечения, тянулось к нему, и внутренняя звериная сущность почти успела захватить рассудок, намереваясь сорвать с неё одежду, вылизывать каждый участок обнаженного тела, войти в нее, ощутить на себе ее влажность, проникнуть в нее, заполняя собой, с каждым толчком присваивать ее себе.

Болезненное напряжение сводило пах, рука потянулась к ремню, в нетерпении разрывая кожаный широкий пояс. Пульсирующий член вырвался из-под пластрона, он больше не мог его удерживать под защитой. Лео сжал его в кулаке и резкими короткими движениями удовлетворял исступляющее желание. Перед глазами стояла она: ее влажные теплые губы, тихие сладкие стоны, прильнувшее мягкое тело, отзывающееся на его ласки. Она впускала его в себя, ласкала своим маленьким горячим язычком, потирала бедром о его пах. Заключенная под ним, она издавала дрожащие вздохи, и вжимающиеся в него маленькие, тонкие, но удивительно сильные пальцы словно разрывали его на части, и он был готов позволить ей все, лишь бы овладеть ею.

Большой палец в движениях руки проходил по толстым выпирающим венам и касался ободка набухшей головки, и он не мог не представлять то, как бы он проталкивался в ней, толчок за толчком, все глубже и глубже, шире разводя ее бедра и полностью заполняя собой, вырывая из нее приглушенные поцелуем вздохи.

Гул водопада подавлял рычание и шумные выдохи, и Лео больше не сдерживал их. Пик оргазма приближался, рука быстрее заскользила по пульсирующему органу, тело напряглось в ожидании взрыва, челюсть до боли сжалась, и в этот момент он боялся выкрикнуть имя той, из-за которой так отчаянно страдал.

Разряд, словно удар молнии, пробил его тело, расползаясь по нервным окончаниям. С громким протяжным стоном, переходящим в рык, он задрал голову кверху, сильнее сжимая рукой подрагивающую головку члена, изливая из себя семя.

Это принесло лишь крохотное облегчение, заставившее его ненадолго позабыть о своей борьбе. Он так хотел сдаться самому себе, той звериной сущности, которая обитала в нем. Он думал, что сможет с нею справиться. Но теперь знал – он обречен на поражение.

Орган в его руке стал постепенно уменьшаться, и Лео было стыдно оттого, что он удовлетворял себя. Оттого, что звериные инстинкты оказались сильнее, чем его выдержка, разум и дух.

После того, как ему была вручена катана, в знак лидерства, он не позволял себе прибегать к подобному, будучи верен аскетизму, и успешно укрощал медитацией природные позывы тела.

Но рядом с ней все его постулаты морали и долга сгорали дотла, развеянные обожжёнными клочками по ветру. Все в нем кричало – она должна быть с ним, должна быть его. Первые мысли о ней были безобидными, но оказалось, что он впустил в себя «Троянского коня». И теперь он сам, подверженный этому вирусу, выискивал бреши в своей собственной защите.

Лео обратно погрузился в воду, наслаждаясь на глубине успокаивающей тишиной. В легких заканчивался воздух, и пришлось вынырнуть на поверхность, туда, где его по-прежнему сжигал стыд.

Он все еще не верил тому, что она ответила ему на несдержанный порыв в поцелуе. Леонардо вновь вспомнил о ее губах, и ему до боли захотелось к ним прикоснуться. Вбежать в лагерь, найти ее, прижать и больше никогда не отпускать от себя.

И она дала ему ответ: тот, на который он даже не смел надеяться. Ева хотела быть с ним, и от этого он был готов взреветь на весь мир, оглашая свое право на нее. Тело, как будто в котором был вмонтирован внутренний компас, настроенный на нее, само двинулось в направлении, где она сейчас была. «Моя» – звериная сущность внутри него удовлетворенно заурчала, и он не посмел ей противоречить. Еще никогда ему не было так сладко от поражения. Он был побежден ею и радовался этому.

Леонардо почувствовал внутри напряжение, и врожденные инстинкты сообщили ему, что он здесь не один.

Недалеко, стоя в тени деревьев, за ним наблюдал брат. Лео стер с лица стекающие капли и двинулся на берег, избегая его взгляда, зная, что Раф не стал бы бесцельно дожидаться его.

Гигант в красном двинулся наперерез ему, давая понять, что Лео не избежать с ним разговора.

Лидер остановился, устало выдохнув, и, по-прежнему отводя взгляд, обратился к брату: – Давай не сейчас.

– А когда? – Рафаэль приближался к лидеру и добивался того, чтобы тот посмотрел на него. – Тогда, когда тебе окончательно снесет крышу? Или тогда, когда ты к чертям все поломаешь?

Он добился своего, и старший брат обратил на него искоса свой взор.

– Раф, больше нечего ломать, – лидер вновь отвел глаза, напряженно вглядываясь в пространство перед собой, убеждая то ли себя, то ли его, – нечего.

Жестокая хмурая улыбка растянулась на лице, воспламеняя желтые глаза.

– Ошибаешься, Лео.

Лидер знал, что Раф был прав и точно бил этим в цель. Но он не хотел вновь заводить с ним разговор на эту тему и, обойдя брата, намеревался скрыться из виду.

– Ты забыл, кто мы?

Слова, брошенные в спину, остановили лидера. Он не забывал об этом, ни единого раза, и сейчас как никогда остро чувствовал свою непохожесть рядом с ней. Но…

– Но она ведь может…

– Не может, – Раф, словно читая его мысли, прервал своего брата, – и ты знаешь почему!

Ответа не требовалось. Есть вещи, которые не меняются. И они были тем самым неизменным элементом. Даже этот новый мир им не принадлежал. Пусть так. Ему ничего от него не было нужно. Только она. Ему была нужна только она одна.

Рафаэль понизил голос: – Когда придет время, мы отпустим их – Сью, Сэма и девчонку. Мы согласились. Мы все с этим согласились!

Раф говорил ему все то, что Лео и без него знал. Но она была нужна ему. И в нем рождался протест, отражающийся на лице.

– Как лицемерно, Лео, – Рафаэль обходил его, возвышаясь напротив, – надо же, и ведь не устаю тебе об этом напоминать.

– Тебе-то какое дело? – Лео попытался пройти, но был задержан рукой брата, схватившей его за предплечье.

Склонившийся к нему гигант в красном пристально заглянул в глаза: – Каждый из нас выполняет свою роль. И твоя – поступать правильно.

Леонардо передернуло от этого корёжащего его долга, ноши, которую он принял и продолжал нести, не вправе скинуть с себя, не вправе позволить себе иного. Предназначение, выбранное для первенца, глубоко укоренившееся, не желающее освобождать его, опутывающее колючей броней, которой до встречи с Евой он гордился, ощущая себя в ней непобедимым, непреклонным… Но сейчас оно тяготило, ему хотелось выдрать каждый шипастый отросток, плотно обвивший его тело, внутренности, саму сущность. Плевать на боль, плевать на кровоточащие раны, лишь бы только быть рядом с ней.

– Ты должен поступить правильно, – Раф видел его борьбу и то, как он проигрывает себе.

– А ты тогда что должен? – вспылив, Лео вырвался из захвата, отпихивая Рафаэля.

– Защищать.

Раф был спокоен и настойчив всегда, когда Лео терял свой контроль, он словно был вынужден занимать его место, тот один из четырех отсеков, пространство которого не терпело пустоты.

И Лео это никогда не нравилось: освобождать свое место, потому что он только и умел – поступать правильно, несмотря ни на что.

Дони был их мозговым центром, который решал задачи любой сложности, который мог показать им выход из любой нерешаемой и, казалось, безнадежной ситуации. Он, как аметист, светился своим спокойствием и уверенностью, придаваемой его умом.

Рафаэль, носивший цвет огненного камня, мог вспыхнуть, как рубин на свету, испепеляя препятствия на своем пути, яростью обрушиваясь на любого из тех, кто представлял угрозу его семье.

Майки нес в себе неиссякаемую янтарную солнечную энергию. В нем, как и в затвердевшей многовековой смоле, хранилась некая глубинная мудрость, тщательно скрываемая им за веселым нравом. В самые тяжелые моменты для их семьи только он один не давал им падать духом, не позволял сходить с ума от отчаянья, безнадежности и беспросветной тоски.

А он… Создан и воспитан для той самой тяжелой ноши: быть правым, быть верным, быть тем, на чьи плечи взгромождена обязанность в принятии решений, обязанность следовать своему долгу. Обязанность всегда поступать правильно, даже если это причиняет невыносимую боль. Глаза, излучавшие холодный цвет сапфира, потемнели.

– Лео, – Рафаэль отвлек своего брата от тяжелых размышлений, – знай, если потребуется, я буду защищать и ее. Даже от тебя.

Гигант в красном медленно отходил от лидера, разворачиваясь и скрываясь за пестрой листвой.

Стоя посреди открытого пространства, Лео вновь ощутил вокруг себя невидимые рамки, заточавшие его в стеклянную непробиваемую клетку. Зверь внутри бился о металлические прутья, пытаясь проломить своды закалённой решётки. По телу словно растекалось эхо от его истошного вопля, переходившего то в скулеж, то в надрывное рычание. Он взглянул на свою ладонь, изучая ее, вспоминая, как она касалась желанного тела, как удерживала собой Еву – неизмеримое счастье, найденное им.

***

– Ну, ты же обещал! – Майки спорил с Рафом, крутясь вокруг того, кто никак не мог отделаться от навязчивых приставаний негодующего озорника.

– Да сколько можно, Майки? Каждый месяц – одно и то же! Что за гребанные звездные циклы?

– Священные традиции нельзя нарушать! – он сложил руки на груди, закрывая за собой проход в дальний отсек, вскинув непреклонную мордашку вверх. – Каждая крайняя суббота месяца!

– Обойдешься, – Раф уселся на диван, включая запись трансляции турнира по гольфу.

– Серьезно? – Майки развел руками, сильнее возмущаясь над иронией брата. – Скучные чуваки в кепках?

В ответ Раф удовлетворённо злодейски рассмеялся: – Уж лучше это, чем твой слизняк Джабба Хатт.

– Дони, ну скажи ему! – Майки обратился к тому единственному, кто, как ни странно, мог образумить брата.

Донателло оторвался от планшета, с которым не расставался уже второй день, обращая к нему все свое внимание, призадумался, поджав губу, и произнес: – Все, что с регулярной частотой происходит более семи раз подряд, можно считать традицией.

Согласие Дони озарило личико Майки, растягивая на нем благодарную счастливую улыбку.

– Нет, – Раф делал вид, что его заинтересовал бросок маленького белого мячика через зеленое поле, Майки снова заканючил, издавая детские бесслёзные всхлипы.

Сью присела к Рафаэлю, заставляя его подвинуться, скользнула рукой под его руку, обвила и, заглядывая в лицо, шепнула: – Младшим надо уступать.

Раф искоса смотрел на плутовку, которая нежно улыбалась в ответ, фыркнул, признавая, что белокурая сероглазая лиса опять его незаметно обхитрила, вынуждая поддаться на уговоры раздражающего его озорника.

Рафаэль с силой нажимал на клавиши пульта, ненавидя каждую из этих маленьких резиновых выпуклостей, и искал не менее ненавистное ему называние фильма. Найдя нужную строчку, выталкивая из себя недовольное рычанием со словами: – Гребанная новая надежда, – нажал на центральную кнопку со стрелкой.

Майки подскочил к выключателю света, щелкнул по нему, погружая гостиную во мрак, уселся на пол, прижимаясь панцирем к дивану позади Сью, Дони уселся на подлокотник, опираясь на заднюю спинку дивана.

Леонардо присел сбоку возле моих ног, укладывая руку вблизи от того места, где сидела я.

На черном звездном экране поползли вверх титры:

ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ

ЭПИЗОД IV

НОВАЯ НАДЕЖДА

Идет гражданская война.

Космические корабли повстанцев, наносящие удар с тайной базы, одержали первую победу в схватке со зловещей Галактической Империей.

Во время сражения разведчикам повстанцев удалось похитить секретные планы, связанные с главным оружием Империи – Звездой Смерти, бронированной космической станцией, способной уничтожить целую планету.

Преследуемая имперскими агентами принцесса Лея спешит домой на своем звездном корабле.

При ней находятся похищенные планы, которые могут спасти ее народ и вернуть свободу галактике.

Большая рука осторожно коснулась ноги, обхватывая икру, и притягивала к себе, прижимая к груди. Вторая скользнула под поясницу, позволяя мне опереться об нее. От широкой ладони исходило тепло, растекавшееся по всему телу сладкими тягучими волнами.

Я ощутила движение, и коленки коснулся легкий нежный поцелуй. Мои пальцы сжали голень собственной согнутой на диване ноги, боясь, что руки потянутся к нему, как только он прекратит эту близость. Но лидер держал в своем захвате и не стремился отпускать.

По телу распространялось странное волнительное чувство, зарождавшееся где-то внутри грудной клетки. Оно было теплым, как летний солнечный свет, прогоняющий холодную тьму.

И рядом был он – мое солнце.

Комментарий к Глава 9

Автор чувствовал себя странненько от критического недосыпания (*очередная рабочая неделя, которая пытается убить), и от этого вышла глава про «Свято Боже», «хвосты» и… о божечки – прочие «неловкости». >_<