Текст книги "Рабыни рампы"

Автор книги: Джуди Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

30

– Вы очень редко даете интервью, – сказал молодой репортер. – Почему?

Карен глубоко вздохнула. Ей не хотелось давать и этого, но, с тех пор как она решила разойтись с Мэттом, повсюду распространились всевозможные слухи. Если о чем-то судачили, то Карен хотела, чтобы это было правдой.

– Думаю, я испытываю чудовищный страх из-за неверного цитирования моих слов.

Репортер улыбнулся.

– Я постараюсь рассеять все ваши страхи. Вы готовы побеседовать со мной о вашем разводе?

– Могу только сказать, что я сохраню самое большое уважение к Мэтту как к другу и как к режиссеру.

– Ну а что бы вы сказали не для печати?

– То же самое. Это правда, – она улыбнулась.

Карен Сингер была очень милой леди. Все так говорили. Репортер в этом не сомневался ни секунды.

– Насколько мне известно, у вас неприятности с вашей старой подругой Лейк Истмэн?

Карен недовольно фыркнула.

– Лейк сейчас переживает трудные времена в связи с гибелью Гарри Таунсенда. Надеюсь, для вас не секрет, что между ними были довольно близкие отношения?

– Какие бы их ни связывали отношения, все же это не предлог для того, чтобы причинять вам столько беспокойства, Карен. Я имею в виду ее поведение. Она практически вас преследует. Наверное, иногда вы испытываете сильное желание ее задушить?

Карен посмотрела на свои сложенные руки.

– Я не обсуждаю своих друзей у них за спиной.

У входа в ресторан почувствовалось оживление.

Репортер вытянул шею.

– Кажется, Карен, вам этого не придется делать. Пришла Лейк.

– Моя подруга сидит вон там, – величественно сказала Лейк, отмахиваясь от трех официантов, пытавшихся услужливо убедить ее сесть за другой столик. – Нет, мы должны пообедать вместе с моей дорогой, дорогой подружкой, – Лейк чуть не перевернула вверх ногами меню, совершив, спотыкаясь, стремительный рывок вперед. Она с трудом приземлилась за столиком Карен.

– Ну вот и мы! – запела она.

– Не нужно, Лейк! – сказала Карен сквозь зубы. – Прошу тебя, не нужно так себя вести. Только не здесь.

Репортер перевернул страничку в своем блокноте. События приобретали интересный оборот.

– Я тебя знаю, – ткнула она его пальцем в грудь. – Ты работаешь в одном журнале.

– Да, конечно. Вы правы.

Лейк наклонилась к нему.

– Хочешь взять у меня интервью?

– Я уверен, что мы сумеем что-нибудь сообразить в ближайшем будущем…

– Ну, а если сейчас? Могу рассказать тебе кое-что весьма интересное.

– Лейк, ты плохо себя чувствуешь. Мы должны пойти домой, – Карен перехватила взгляд официанта. – Принесите ей кофе, прошу вас.

– Пожалуйста, прошу вас, – сердито передразнила ее Лейк. – Скажите, какие мы вежливые! Какие мы хорошие! Она просто душка, не правда ли, мистер репортер? Готова побиться об заклад, что тебе до смерти хочется узнать, что она скрывает под своей очаровательной шкурой, под всеми этими ложными манерами?

К столику подошел официант с чашкой кофе.

– Уберите это! – отрезала Лейк. – Я не хочу кофе, – она чуть не выбила чашку из его рук. – Не хочешь ли знать, почему распадаются пары всеобщих любимцев?

Карен встала с места.

– Ты можешь продолжать в том же духе, если тебе угодно. Но я не намерена торчать здесь и наблюдать за твоими кривляньями.

– Ну-ка сядь! – Лейк, схватив ее за запястья, больно вывернула ей руки. – Уйдешь, когда я разрешу, – она с выражением триумфа на лице взирала на репортера. – Он спал со мной, – объявила она. – Ее святоша-муж. И это продолжалось долгие годы. И ты только одна не знала об этом, – она рассмеялась в опасном возбуждении, озорно подмигивая репортеру.

Тот посмотрел на Карен.

– Не хотите ли вы это опровергнуть или подтвердить?

Стремительно вскочив, Карен одним ударом отправила Лейк на пол. Своими маленькими красивыми руками она схватила ее за шею и сильно сдавила ей горло.

Двое официантов с трудом оторвали ее от жертвы.

Пошатываясь, Лейк поднялась на ноги. Она хрипло смеялась.

– Даже не пытайся убежать от меня. Не стану же я носиться за тобой всю жизнь?

Карен всю трясло от гнева.

– Лейк, оставь меня в покое, – зашипела она. Глаза у нее горели. – Или клянусь, Лейк, в противном случае, я тебя убью, – она подошла к столу, чтобы забрать сумочку.

Репортер бросил на нее испытующий взгляд.

– Давайте проверим, все ли правильно я записал: 'Оставь меня в покое или, в противном случае, я тебя убью". Все верно?

Он улыбнулся.

– Мне не хотелось бы неверно цитировать ваши слова.

Около десяти вечера Карен предпринимала все, чтобы успокоиться и немного расслабиться. К ней в гости пришла Джекки, и они немного поиграли в карты.

– Ну как себя чувствует Розанна?

Джекки пожала плечами.

– Думаю, что ее состояние соответствует нашим ожиданиям. Пока за ней присматривает моя мать. Боюсь, как бы она ее не раскормила.

– Ты едешь домой на Рождество?

– Угу, – кивнула Джекки. – Завтра вечером. Мне, конечно, не хочется оставлять тебя одну, тем более после того, что произошло сегодня.

Карен в удивлении посмотрела на нее.

– Неужели уже обо всем известно? Что я там наговорила? Репортер находился в двух шагах от нас.

– Может, тебе лучше на некоторое время отсюда уехать?

– Покуда люди не забудут, как она унижала меня на глазах у всех? На это уйдет немало времени. Кроме того, я не намерена позволить ей меня прогнать отсюда.

– Может, все-таки стоит уехать? – настаивала на своем Джекки. – Возьми отпуск, отдохни, пока все здесь не уляжется.

– Нет, – упрямо отрезала Карен. – К тому же я не знаю, куда ехать. У меня нет надежного места.

Раздался звонок в дверь.

– Сиди, – сказала Карен. – Я открою.

Она не узнала человека, стоявшего в дверях, но он, кажется, знал ее.

– Вы – Карен Сингер, – он кивнул сам себе. – Ну наконец я вас отыскал, и, поверьте, это было далеко не просто.

Он казался каким-то грубым, неотесанным человеком.

Инстинктивно Карен сделала шаг назад.

– Кто вы такой?

Он не ответил на ее вопрос.

– Вот, возьмите. – Он протянул ей грязный большой конверт из манильской бумаги. – Это для вас. Не спрашивайте меня, что там внутри. Это не мое дело. Не мое. Ну берите же!

Она осторожно взяла конверт. Он повернулся, намереваясь удалиться.

– Эй, подождите секунду! – крикнула она. – Я даже не знаю, от кого это послание!

Он остановился.

– Это от Дэниэля Фокса. Что-то вроде последней просьбы.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, Фокси не оказался настолько хитер, как это предполагает его фамилия (лиса. – Прим. пер.). Он умер.

Карен, захлопнув дверь, вскрыла конверт. На пол выпало несколько других, меньших по размеру конвертиков. Джекки подняла один из них.

– Тут написана дата. Что это все значит?

– Понятия не имею.

Карен, вскрыв другой конверт, вытряхнула его содержимое на ладонь. Оттуда выпал золотой медальон в форме сердечка.

В другом конверте лежал студенческий билет. В следующем – паспорт. В пятом – зеленая карточка иммигранта. В шестом она обнаружила пятидолларовую купюру, на которой было нацарапано «С днем рождения, Трейси!». В седьмом она нашла чек банка «А и П». В восьмом лежала артистическая карточка объединения «Эквити». В верхнем углу был виден кровавый отпечаток большого пальца. Только один из всех конвертов – девятый – был запечатан. В нем лежало заявление Дэниэля Фокса, в котором он клялся, что большой конверт из манильской бумаги был найден в кабинете Карла Истмэна.

Торопливо Карен затолкала все конверты поменьше в большой конверт, и сунула его в руки Джекки.

– Слушай меня внимательно. Мне нужно пойти к Лейк…

У Джекки полезли на лоб глаза.

– Ты что, с ума сошла?

– Делай то, что тебе говорят. Если я не вернусь через три часа, вызывай полицию.

– Я пойду с тобой.

– Нет, не пойдешь. Даже не пытайся, – Карен выдвинула ящик в платяном шкафу. Джекки с ужасом наблюдала, как она извлекла оттуда пистолет и отправила его в сумочку.

– А это тебе зачем?

– Делай то, что тебе сказали, – повторила Карен. – От этого зависит моя жизнь.

В 1.05 неизвестная женщина позвонила в полицию и попросила прислать наряд по адресу Найт стрит 1124.

Смит тревожно вскинул голову.

– Это ее адрес!

– Твоей блондинки? – поинтересовался Дельгадо. – Поехали!

– В следующий раз я буду больше доверять своим животным инстинктам, – сердито сказал Смит.

Когда они добрались до указанного адреса, то увидели на месте преступления медика-следователя. В доме все было перевернуто вверх дном. В углу валялась сломанная, еще не наряженная рождественская елка. Кровь с отпечатков рук стекала за ней по стене. Труп они обнаружили на кухне. Медик сказал им, чтобы они передвигались по квартире осторожнее, пол был очень скользкий от разбрызганной всюду крови. Одна рука у трупа была отсечена. Они нашли ее в холодильнике. Подушечки пальцев были аккуратно отрезаны. И на оставшейся руке тоже. Лицо было у нее изуродовано от побоев до неузнаваемости, все зубы выбиты, челюсть продавлена. Смит сказал, что он узнал ее ожерелье и кольцо, которое тоже лежало в холодильнике. Ему эти вещицы были ни к чему. По форме ее тела он сразу все понял – эта была его девушка.

На кухню вошел Дельгадо. В пластиковом мешочке у него лежал пистолет.

– Двадцать второго калибра, – сказал он.

Медик– эксперт покачал головой.

– Она была забита насмерть. Ее изуродовали уже после того, как она была мертва.

– Мне нужно было сообразить, что что-то непременно должно здесь произойти. Что-то вроде этого, – горько признался Смит. – Она доверилась мне, думала, что я присмотрю за ней.

– Там, в задней комнате сидит какая-то женщина, – тихо сказал Дельгадо.

– Что?

– С ней все в порядке, она не убежит. Она просто не хочет сюда входить.

Дельгадо со Смитом отправились в заднюю комнату.

– Да, вы не очень спешили, – сказала она.

– Мисс, – мягко обратился к ней Дельгадо, – не будете ли любезны сказать, кто вы такая?

– Карен Сингер.

Он протянул ей пластиковый мешочек.

– Это ваше?

– Думаю, что да.

– Мисс Сингер, вы арестованы… Вы можете отказаться от показаний. Имеете право. Вы…

– Это не Лейк, – резко перебила она детектива Смита.

Напомнив все остальные ее права, они увели ее с собой.

– Вы хотели поговорить со мной? – спросил Дельгадо, закуривая сигарету. – Простите. Мне нужно было прежде всего самому обратиться к вам.

– Ничего, – сказала Карен. – Просто я не хотела разговаривать с детективом Смитом.

– Почему же?

– Потому, – сказала Карен, – что хотя он и приятный парень, но у меня такое чувство, что он подонистый тип.

"Ну да, речь идет о все тех же говнистых десяти процентах", – подумал про себя Дельгадо.

Она глубоко вздохнула и потом долго, струей выпускала из легких воздух.

– Можно сигаретку?

– Конечно, что вы! – он пододвинул к ней целую пачку.

Она выбрала одну из них с преувеличенным старанием.

– Вообще-то я не курю, но иногда завидую тем людям, которые курят. Есть чем занять руки, – она теребила сигарету.

– Да, сразу видно, что вы этим не занимаетесь.

Она положила сигарету на стол.

– Я очень устала, детектив Дельгадо. Просто я хочу рассказать вам историю Лейк, рассказать все, что она сообщила мне вчера. Это последнее, что я могу для нее сделать.

– Не торопитесь, – попросил он ее.

– Известно ли вам, что делают люди, чтобы справиться с теми ужасными вещами, которые им приходится переживать? – медленно спросила она.

Он пожал плечами.

– Многое. Они в этом не признаются. Они испытывают депрессию…

– Нет, они стараются обо всем забыть. Они вытесняют любой инцидент целиком из своего сознания. Но даже спящий мозг об этом помнит, и он всячески старается проложить тропинку к здравомыслию. Сны не всегда являются снами, детектив Дельгадо. Иногда психика человека воссоздает ужасный, страшный инцидент, пытаясь выяснить его смысл. Мою подругу Лейк мучили ужасные кошмары, но они появлялись только тогда, когда она спала одна. Ну, что вы на это скажете?

– Мне кажется, ей не нравилось одиночество.

Она согласно кивнула.

– Вот почему я оказалась для нее такой хорошей подружкой по комнате. Я не была гулящей девицей, ночевала дома каждую ночь. Поэтому у нее не было дурных снов. Когда она уехала в Калифорнию, она на короткое время исчезла из поля зрения, она тихо и спокойно жила в одной комнате с другой девушкой, которая тоже любила оставаться дома по ночам. Никто, кроме меня, не знал, где находится Лейк. В конечном итоге Джордж Николс ее отыскал, и тогда уже нельзя было скрываться.

– Скрываться от кого? – спросил Дельгадо.

Она печально улыбнулась.

– От своего отца. Я же говорила вам, детектив, что сны – это далеко не всегда просто сны. Лейк говорила, что во сне ей явился какой-то кошмар, но на самом деле никакого сна вовсе не было. Она просто не могла справиться с тем, что с ней происходило. Всякий раз, когда она оставалась одна, он мог прийти к ней.

– Кто, ее отец? – прошептал он.

– Да. Он приходил и насиловал ее каждую ночь, когда она оставалась одна. И это продолжалось с того времени, когда она еще была маленьким ребенком. Он добился от нее молчания, играя на ее детских страхах. Он сказал ей, о Боже, когда она была ребенком, что она какое-то двойное зло, которое было оставлено ему взамен его настоящего ребенка. Может, он угрожал ее отправить обратно туда, откуда она явилась, чтобы навсегда вернуть себе своего "истинного, реального" ребенка. Я не знаю. Я только знаю, что он всегда ее находил. Она была его собственностью, и любого, кто оказывался у него на пути, он безжалостно убивал.

– Фокс.

– Дэниэль знал об этом. Мне кажется, он любил Лейк, любил по-своему. Он послал мне информацию, доказательства, – она облизала сухие губы. – У меня все высохло во рту. Можно немного водички?

– Конечно, – он поставил бумажный стаканчик с водой возле ее локтя.

– Но что же произошло прошлой ночью?

– Ко мне пришел какой-то человек и вручил мне конверт. Он сказал, что это от Дэниэля. Не знаю, как он попал в руки Дэниэля, но он каким-то образом к нему попал. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – я должна вырвать у него Лейк. Я не знаю, что я намеревалась предпринять, может, спрятать ее где-нибудь… Посмотрев мне в лицо, она поняла, почему я пришла, – теперь она заговорила побыстрее, не отрывая глаз от чашки с водой. – Но она не хотела уходить вместе со мной. Лейк сказала, что уже поздно и что он уже идет, чтобы обладать ею. Она сказала, что он идет и что мне нужно где-то спрятаться.

– Что случилось с конвертом?

– Я передала его своей подруге, чтобы она его надежно сохранила. Она должна приехать сюда с минуту на минуту, – крупными глотками Карен пила воду.

– Хорошо. Что произошло потом?

– Там, над потолком, есть небольшое пространство, куда можно заползти. Лейк мне его показала и помогла там спрятаться. Утром, когда он уйдет, мы сможем убежать отсюда, но до того времени я должна была здесь притаиться и сидеть очень тихо, – она начала тихо плакать. – Я услышала, как он вошел. Я слышала, как он ее убил. Я слышала, как она кричала… Но я была так напугана, что не могла выйти из своего укрытия и спуститься вниз. Я все слышала, но так и не видела его лица. Я в какой-то мере могу стать свидетельницей, а? – она вытерла нос рукавом. – К тому времени, как я оттуда выползла, он уже ушел. Я вытащила пистолет. Я так боялась, что он все еще в доме. Но когда я увидела… ну, комнату, я выронила из рук пистолет и убежала прочь. Я не могла видеть ее в таком виде.

– Ее? Но вы ведь сказали, что это не Лейк.

– Она не была похожа на себя, она не была похожа и ни на кого другого. Который час?

Он посмотрел на часы.

– Два часа дня. У вас есть какие-то планы?

– Нет. Просто интересно. Мне еще никогда прежде не приходилось оставаться на ногах всю ночь. Такое со мной впервые.

– Мне бы ваши заботы, мисс Сингер. Считаете ли вы, что Лейк Истмэн была убита прошлой ночью или это был другой человек, обезображенный для того, чтобы скрыть ее лицо и усложнить опознание?

– Я не уверена, – честно призналась она. – Мне не хочется верить, что это была Лейк, но, мне кажется, что это могла быть и она.

Зазвонил телефон. Дельгадо ответил. Звонил сержант с коммутатора, судя по голосу, он был сильно взволнован.

– Дельгадо, пришла какая-то странная женщина, передала мне конверт и сказала при этом, что он имеет какое-то отношение к Лейк Истмэн. Ты ведешь это дело, так?

– Да, я со Смитом.

– Смит стоит рядом. Ты не поверишь, что мы обнаружили в этом конверте. Этот мерзавец любил, оказывается, собирать сувениры, напоминающие ему о некоторых моментах в его жизни. Здесь удостоверения личности и все такое прочее, на всех документах проставлена дата. Он не мог больше нам помочь, даже если бы сильно старался. Мы связались с нью-йоркским департаментом полиции и кое-что у нас появилось. Кроме того, у нас есть актерская карточка "Эквити", выданная на имя Джона Эллисона с превосходным по качеству кровавым отпечатком пальца в верхнем углу. Этот парень, Брукс, в Нью-Йорке был просто счастлив, узнав все об этом. Это отпечаток большого пальца, Дельгадо. Нам остается только идентифицировать его, взять другой, пусть даже частичный отпечаток на Найт стрит, и дело в шляпе.

– Перезвони Бруксу. Спроси, не сможет ли он отыскать отпечатки пальцев Карла Истмэна в какой-нибудь картотеке.

– Это наш человек?

– Да, – повесив трубку, он снова повернулся к Карен. – Судя по всему, во всем виноват ваш дружок.

– Значит, у вас теперь есть доказательства, что все это сотворил Карл?

– Нет, мы не задержали Карла. Пока.

Вдруг какая-то мысль пришла ему в голову.

– Думаю, что мы можем вас отпустить, – сказал Дельгадо ровным, спокойным тоном. – Но, мне кажется, нужно послать к вашему дому полицейского в форме, чтобы он присмотрел за всем. Так, на один день. Вы же говорили, что, по словам Лейк, ее отец выслеживал вас.

– Для чего это ему нужно? – удивленно спросила она, – если он не знает, что я была там?

– Может, это обстоятельство к этому не имеет никакого отношения.

– Не понимаю.

– Ну, – размеренно сказал Дельгадо, – высказали, что отец Лейк сообщил ей, что она была плохим, "ненастоящим" ребенком, что ее к нему подослали в качестве замены. Может, он думает, что вы и есть его "настоящий" ребенок. Хороший ребенок.

Мэтт ждал ее на улице.

– Теперь все о'кей. Все кончилось, – сказал он, пытаясь ее успокоить. Он обнял ее.

– Спасибо, что пришел, – она отстранилась от него. – Со мной все в порядке. Рано или поздно нужно учиться в одиночку выходить из опасных положений.

– Но мы же до сих пор друзья, Карен, – сказал он. – И будем ими оставаться до тех пор, пока ты этого хочешь.

Она глубоко вздохнула.

– Прости меня. Но у меня был такой трудный день, – она мягко рассмеялась. – Мне просто хочется домой, хочется принять горячую ванну. Мэтт, это как раз то, что ты называешь "вшиво подобранным моментом". Если бы я знала, что со мной произойдет нервный криз в ближайшем будущем, то я бы непременно перенесла наш развод на несколько месяцев вперед.

Он улыбнулся.

– Не хочешь, чтобы я побыл с тобой?

– Нет, – она замотала головой. – Это, на мой взгляд, несправедливо по отношению к тебе. Со мной все обойдется. Если я запаникую, то позвоню в два часа ночи.

– Я буду в это время в монтажной. Ты знаешь, как меня найти, – он взял ее за руку. – Могу только довезти тебя домой. Это самая малость.

Яркое солнце на улице заставило ее вздрогнуть. Хотя в три часа дня солнечный свет был вполне естественным явлением, Карен скорее всего ожидала обнаружить за стенами чернильную темноту. Когда она была ребенком, ей казалось, что ночное время длится целую вечность, особенно после того, как снисходительно настроенная нянька позволила ей смотреть вечернюю передачу "О животных". Когда она ее смотрела, ей казалось, что она находится в зоопарке вечером, а дневной свет представлялся ей обманом, призванным убаюкать ее, вселить в нее ложное чувство полной безопасности. В душе она знала, что сейчас еще темно, ночь продолжалась и еще будет длиться долго-долго.

Она заморгала глазами, пытаясь приспособиться к яркому свету. Флюоресцентные лампы в участке были вполне приемлемы для работы, но солнечный свет по сравнению с ними был куда ярче, куда живее.

– Мэтт! Где же машина?

Возле тротуара стоял старый помятый "мустанг" с открывающимся верхом, а его владелец оперся спиной о его дверцу.

– Джонни! – вскрикнула Карен и побежала к нему.

Мэтту ничего не оставалось другого, кроме как стоять и молча наблюдать за этой сценой. Через несколько секунд он поплелся прочь.

Карен высвободилась из объятий Джонни.

– Прошу тебя, подожди меня.

– Конечно, – улыбнулся он. – Я уже начинаю к этому привыкать.

Она поравнялась с Мэттом.

– Мэтт, прости, мне так жаль. Я никогда не думала, что все так обернется.

Он покачал головой.

– А на что ты рассчитывала, Карен? Как, по-твоему, должны были обернуться события? Как в кино, где все в конечном итоге получают то, что хотят. Ты всегда стараешься представить себе жизнь такой, какая она выходит у тебя в твоих историях. Все мы должны ходить и постоянно улыбаться. Боже мой, Карен, я любил тебя. Ты была для меня самой жизнью.

– Я никогда этого не чувствовала, – слезы навернулись у нее на глазах. – Да, я чувствовала нежную привязанность, но не страсть.

– Я старался, как мог, Карен. Это было то, на что я оказался способен.

– Мне очень жаль, – снова сказала она, и они неуклюже обнялись.

– Мы останемся, Мэтт, вот увидишь, мы все будем друзьями, тебе понравится Джонни…

Он мягко убрал руки, печально улыбаясь.

– Ну, вот ты опять за свое, – сказал он. – Прощай, Карен, – он поцеловал ее в щечку. – Я всегда буду тебя любить. Но твой друг может отправляться куда угодно и трахнуть самого себя.

Она наблюдала, как он подошел к машине, сел в нее и уехал.

Джонни начинал явно нервничать.

– Мне казалось, что я снова тебя теряю.

– Нет, нет, что ты, – ответила она, пытаясь поудобнее устроиться в его объятиях. – Больше ничто на свете не сможет нас разлучить.

Детективы Смит и Дельгадо пришли в морг. Медик-эксперт до сих пор не смог с полной очевидностью опознать труп, обнаруженный на Найт стрит 1124, из-за множества нанесенных увечий.

Билл Смит долго разглядывал мертвое тело.

– Это она. Я отлично знал эту женщину. Могу дать честное слово, это она.

– Вы член ее семьи? – поинтересовался медик.

– Нет, – отозвался Смит.

– В таком случае ваших признаний недостаточно.

Детектив Дельгадо в упор посмотрел на своего приятеля.

– Билл, ты в этом уверен?

– Да.

– Я верю тебе, – сказал Дельгадо. – Это Лейк Истмэн.

– Да упокоит Господь ее душу, – сказал Смит.

– Да упокоит Господь ее душу, – эхом отозвались остальные двое.