Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)
5
Да, теперь она отлично представляла себе заголовки в газетах:
Лейк Истмэн. Дебют певицы у Камилла.
Тысячи людей умирают в давке, пытаясь спастись бегством.
Она что было сил опиралась на крышку фортепиано, костяшки на руках побелели, но ничего не помогало. Все требовали, чтобы она спела, даже несмотря на тот провал, который, по мнению Лейк, ей сопутствовал на прослушивании «Ребенка в пятницу». Пианист отчаянно моргал, пытаясь ее приободрить.
– Давай, давай, куколка. Все они будут глазеть на тебя и не различат фальшивых нот.
– Хотелось бы.
Он сыграл вступление. Она прозевала начало. Среди посетителей раздался беззлобный смех. Оторвав глаза от тарелок и бокалов, они выжидательно разглядывали ее. Лейк уяснила весьма ценный урок: есть только один способ овладеть вниманием аудитории – взять себя в руки.
– Извините, – сказала она в микрофон, стараясь настроить голос, но слышала только – "бум", "бум". – Кажется, я слегка волнуюсь.
Вновь началось музыкальное вступление, но на сей раз она вступила на несколько тактов раньше. Аккомпаниатор сумел выкрутиться – ему приходилось делать это не раз.
– Обними меня, – пела она хрипловатым сопрано, – мой дорогой, мой желанный, мой милый. Она запросто могла подражать Гершвиру или Колу Портеру – их музыкальный материал, казалось, сам пел практически. И она научилась владеть собой. Нервное состояние обычно вызывает напряженность в мышцах, а это мешает правильному дыханию. Она попыталась расслабиться, и голос у нее зазвучал сильнее.
Она сорвала приличные аплодисменты. Возле столика на двоих официантка на временной работе Пенни, разложив по тарелкам пармского цыпленка, захлопала как безумная. Нет, не столик на двоих, поправила себя Лейк, а "дьявол". На жаргоне официантов. Приятно иметь собственный жаргон. Это свидетельство того, что ты на своем месте.
Она познакомилась с Пенни в баре. Обе они подавали заказы грубому бармену, который, по слухам, был неудавшимся оперным певцом.
– Ты была просто волшебной! – сказала Пенни, наскоро ее обняв. Пенни учила Лейк навыкам в работе, и они очень легко завязали дружеские отношения. Ничего особенно глубокого или требовательного, просто им было приятно друг с другом.
Пенни подошла к фортепиано, чтобы вручить мистеру Музыка ее ноты для просмотра, а Лейк, выполняя заказ группы туристов, принесла им выпивку. Других посетителей у Камилла практически не было – лишь туристы и бедняки.
Обе они пошли на кухню за заказами.
– Посмотри вон на тех двух парней за сто четырнадцатым столиком, – прошептала Пенни на ухо Лейк, схватившей с полки поднос. – Особенно на того, в красной шотландке.
– Ничего, нормальный парень.
Пенни отрицательно покачала головой.
– Он пьет водку без закуски. "Столичную". От тех, кто пьет "Столичную", можно ожидать любой беды.
– Это что, правило? – спросила, поддразнивая ее, Лейк. – Рыбу и вареную картошку, пожалуйста.
– Да, правило, – Пенни явно не шутила. Схватив две тарелки с салатом, она полила их французским оранжево-красным соусом. – Так что поосторожней! С дороги! – взвизгнула она, прокладывая путь через крутящиеся двери.
Другая официантка, Джойс, философски покачала головой.
– Пенни считает, что знает все на свете, но не давайте ей себя запугивать. В любом случае пьяницы дают щедрые чаевые, – она рассмеялась. – К тому же, если они сильно набрались, то не отличают бумажку в двадцать долларов от десятки.
Лейк слегка кивнула, ей не нравилась Джойс. Она жила в Нью-Йорке уже шесть лет и, можно сказать, завоевала город. Она знала все проделки, так как сама сначала была их жертвой. Лейк опасалась Джойс, так как единственным различием между ними было невезение и неверно рассчитанное время. Джойс не была тем человеком, от которого можно было получить путный совет.
Четырнадцатый стол заказал еще выпивку. С безразличным видом она отдала заказ бармену.
– Не кажется ли вам, что пора прекратить угощать этих двух братцев, любителей "Столичной"?
Бармен угрюмо вытирал грязным полотенцем стойку.
– Они еще выглядят неплохо, – пожал он плечами. – Сама решай!
– Большое спасибо.
– Какая вы хорошенькая, – сказал брат в красной шотландке, обняв руками только что поставленный перед ним Лейк стакан.
– Благодарю вас, – произнесла она сквозь зубы.
– Вы знаете, насколько вы хорошенькая? – пьяный подался вперед.
Какие вруны эти люди, вдруг рассеянно подумала Лейк. У водки все же есть запах.
– Конечно, знаю, – холодно ответила она. – Вы ведь только что сказали мне об этом.
– Бойкая курочка, – сказал пьяный, обращаясь к приятелю, плотоядно, широко улыбаясь. – Курочка бойкая, курочка стойкая, курочка свойская…
– Он у нас тонкий лирик, – заметил его друг.
– Простите.
Услышав позади чей-то голос, Лейк резко повернулась, ожидая новых неприятностей. Это был столик Джойс, но она уже готовилась петь, и Лейк решила помочь ей.
Сидевший в полном одиночестве за столом посетитель улыбался и, казалось, нисколько не страдал от этого. У него не было никакой особенно стильной прически – его темные, роскошные волосы сами образовывали крупные, совершенной формы волны. Когда что-нибудь привлекало его внимание, то он без всякого стеснения направлял в эту сторону свои серые глаза. Он был гладко выбрит, хотя на его чуть квадратном подбородке была заметная синеватая тень. Костюм его был не вычурным, но покрой и ткань свидетельствовали о том, что его владелец умеет выбрать нужный товар. Твидовый серо-зеленого цвета пиджак, вельветовые брюки и отлично сшитая рубашка. Он заметил, что Лейк про себя составляет каталог его одежды и, казалось, был немного этим удивлен.
– Какой прекрасный пиджак, – заикаясь, произнесла Лейк. – Не могу понять, где вы его достали.
– В Донеголе, это в Ирландии. Именно там возник у меня вкус к крепкому пиву Гиннес, – он протянул пустой бокал. – Не могли бы вы принести мне еще?
– Конечно, – она взяла бокал и поставила его вверх донышком на поднос.
– Ах, Пенни, – застонала Лейк возле бара, пряча лицо в ладонях. – Я только что вела себя как полная идиотка.
– Вступи в их клуб! – рассмеялась Пенни. – Если бы я не поступала как идиотка хотя бы дважды в день, то я бы себя просто не узнала.
– Что это за парень?
– Разве не привлекательный? Это один из завсегдатаев Джойс. – Пенни помахала ему. Он махнул рукой в ответ.
Лейк была ни жива ни мертва.
– Послушай, кажется, я умираю. Ты посмотри, какие у него красивые волосы.
– По крайней мере ты добралась до волос, – сказала она, подавая поднос для бокалов с пивом. – Я остановилась на пиджаке.
Джойс разговаривала о чем-то с аккомпаниатором. Лейк никогда прежде не слышала, как она поет, и ее разбирало любопытство. Пенни подтолкнула Лейк:
– Я очень люблю ее голос. Он такой у нее сильный, – прошептала она. – Она сейчас исполнит одну из песен "Варьете".
Лейк не видела этого мюзикла. Джойс пела превосходно. Если у нее и была божья искра, то она, конечно, коснулась ее связок. Все воспринималось еще лучше с закрытыми глазами, когда не была видна Джойс – злая и грубая. Стоило только их закрыть… О Боже, как она была тогда хороша. Очарованная ее пением, Лейк совсем забыла о кружке Гиннеса, стоявшей у нее на подносе. Она медленно пошла вперед и поставила кружку на столик джентльмена в твидовом пиджаке. Он в это время что-то читал и не обратил на нее внимания.
Братец в красной шотландке дотронулся до нее кончиком указательного пальца и провел им вдоль ее позвоночника. Она вздрогнула от неожиданности. Он крутил в руках пустой стаканчик.
– Не принести ли вам крепкого кофе? – спросила она, пытаясь говорить как можно убедительней, но братцы – любители "Столичной" – не попались на ее удочку.
– Вы хотите выпроводить нас отсюда?
– Думаю, вам пора, – приятно улыбнулась она.
Братец в красной шотландке крепко схватил ее за руку.
Лейк ужасно испугалась. Это был сильный человек, и вдруг ее потрясла внезапная мысль: если она попытается вырваться, то он может переломать ей кости, как лапки у котенка.
– Уходите, прошу вас.
– Принеси нам нашу выпивку, – улыбаясь, настаивал он и попытался взять ее за другую руку.
В этот момент парень в твидовом пиджаке схватил пьяного за шиворот и столкнул со стула. Его приятель продолжал сидеть с довольным выражением на лице. Подняв пьяного с пола, твидовый пиджак принялся трясти его, как кошка трясет за шкирку мышь. Тот попытался было оказать сопротивление, но тщетно. Твидовый пиджак без всяких усилий оттолкнул от себя пьяного, который замолотил обеими руками словно ветряная мельница. Он начал наступать на парня в твидовом пиджаке, но тот нанес ему сильнейший удар в солнечное сплетение. Пьяный переломился надвое, охнул и повалился на пол. Его приятель спокойно взирал на него.
– Эй, дружище, ну-ка возьми себя в руки!
Прибежал менеджер. Казалось, он был сильно расстроен.
– Что, черт возьми, здесь происходит? Лейк, что ты здесь делаешь?
– Я? – чуть не поперхнулась она.
Она не поверила своим глазам. Менеджер начал извиняться перед всеми – перед "Столичными" братьями, перед человеком в твидовом пиджаке, перед всеми остальными, но только не перед Лейк. Наконец он, повернувшись к ней, начал на нее орать. Она стояла молча, выслушивая его брань.
Человек в твидовом пиджаке мягко дотронулся до ее плеча.
– Отправляйтесь к своему ящичку и заберите вещи. Вы подали заявление об уходе.
– Подала заявление?
– Конечно, – подтвердил он, широко улыбаясь. – Не будете же вы работать в этой помойной яме?
– Конечно, нет, – Лейк пошла к лестничной клетке, ведущей в подвал. У нее было совсем немного вещей в ящичке: только пальто и кошелек. Она поправила волосы, даже не замечая своего отражения в зеркале. Но зато она увидела в нем другое – Джойс, которая тихо закрывала за собой дверь.
– Его звать Дэниэль Фокс. Он писатель, пишет для телевидения различные пьесы, у него хорошие связи. Он может немало для тебя сделать, – сев рядом с Лейк, она начала расчесывать волосы, делая это весьма старательно, искусно разглаживая каждую прядь. – Я ждала его приезда больше двух месяцев. У меня было воспаление горла, поэтому только сегодня я по-настоящему была в голосе.
Она вдруг вся сжалась, уронила голову на руки. Раздались глухие громкие рыдания.
– Извини меня, – Лейк гладила плечи девушки, неумело пытаясь ее утешить.
Вдруг она вскинула голову, и ненависть, сверкнувшая в ее мокрых глазах, заставила Лейк в ужасе отскочить в сторону.
– Какое тебе дело до того, что будет со мной? – презрительно прошипела Джойс. – Если мне предстоит пасть, то я буду падать одна. Всегда найдется кто-нибудь, готовый тебя подхватить. И к тому же я умею петь, петь по-настоящему.
Слезы катились у нее по щекам и собирались в горловой впадине.
– Я пою лучше тебя, я пою так, как ты никогда не сумеешь.
Рыдая, она сильно стукнула по дверце ящичка. Та со звоном захлопнулась.
– Ты на самом деле очень хорошо поешь, – мягко сказала Лейк.
Джойс отвернулась.
– Не пытайся быть добренькой. Не пытайся унять мою ненависть. Не смей меня лишать и ее.
Лейк вышла на улицу, словно лунатик. Он ждал ее. Вдруг улица показалась ей прекрасной – на ней царила такая атмосфера, которая очень нравится критикам телевизионных фильмов.
Красивый темноволосый мужчина с чуть квадратной челюстью Дика Трейси ждал, стоя на этой улице, любовь, которую он только что встретил, любовь всей его жизни. Он стоял, зажигая сигарету, как это делает человек "Мальборо" на известной рекламе, освещенной неоновым светом, падающим со стены испанского ресторана, на которую он оперся спиной.
Заметив ее, Дэниэль Фокс пошел ей навстречу.
– Ну, куда мы пойдем?
– Я, право, не очень хорошо знаю округу, – неловко засмеялась она. – Что вы скажете на предложение посетить кучифрито вон там, через дорогу?
Прежде она никогда не бывала там. Судя по вывеске, там продавали жареных цыплят, но она была уверена, что это не так.
– Я знаю одно местечко, – решительно сказал он. – Как вас зовут?
– Лейк Истмэн, – заранее поморщилась она, ожидая обычной при этом шутки или поддразнивания.
– Понятно, – кивнул он, словно именно это он ожидал услышать.
– Лейк, меня зовут Дэниэль Фокс, – он нежно взял ее под руку, но она сразу почувствовала его силу, скрытую энергию его тела. Она задрожала, на сей раз от возбуждения.
Он привел ее в тихий темный маленький бар, который специализировался на продаже импортных сортов пива. Пол там был густо посыпан опилками. Бармен, вероятно, знал Фокса и очень ему обрадовался. Он принес ей кофе и стаканчик мартини для Дэниэля, которое, очевидно, было ледяным, так как стаканчик покрылся серебряными пупырышками.
– Когда ты наконец напишешь что-нибудь о барменах? – хриплым голосом спросил он.
– На днях, – с улыбкой ответил Дэниэль. Он зажег вторую сигарету и небрежно развалился в глубоком кресле. – Да, у тебя это есть, – сказал он, обращаясь к Лейк.
– Мне кажется, предложенная вам тема не из захватывающих, – рассмеялась она.
– Не строй из себя глупую девчонку, – он растер в пепельнице только что задымившую сигарету. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты, несомненно, очень привлекательная, мне не нужно долго об этом распространяться, но… – он взял ее подбородок в свою широкую мощную ладонь и повернул ее лицо к свету. Она закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущении мягкого прикосновения его пальцев к ее чувствительному горлу. Он чуть усилил хватку и тряхнул ее, – открой глаза.
Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее в упор, и почувствовала его дыхание, одновременно поняв, как сильно она его хочет. Лейк могла легко вообразить, как его рука соскальзывает с горла, и вообразить еще многое-многое другое.
Он отнял руку.
– Да, на самом деле у тебя это есть, – мягко повторил он, – внутреннее высокое качество. То, что делает людей "звездами". Без этого любой талант в мире – лишь кусок дерьма. Ну-ка, покажи мне снимок головы.
Она вытащила из сумочки фотографию и вручила ему. Он сразу же разорвал ее на мелкие кусочки, взял одну из визиток и что-то нацарапал на обратной стороне.
– Завтра утром, ровно в десять, тебе нужно быть по этому адресу. Не опаздывай, это очень занятой человек.
Лейк беспомощно пожала плечами.
– У меня нет денег для новых фотографий. Без работы официанткой…
Он дал ей стодолларовую бумажку.
– Ведь из-за меня ты потеряла работу. Не беспокойся о фотографиях. Я позабочусь об этом сам.
– Ради чего вы это делаете?
– Так, не знаю. Наверное, мне нравится играть роль Пигмалиона. А может, я в тебя влюбился. В этом мире иногда происходят странные вещи.
– Со мной – никогда.
Он все еще держал в руке деньги.
– Я еще забыл дать тебе на чай.
– Если это так, то тогда нужно передать их Джойс.
– Джойс?
– Ну, той девушке, которая пела "Зондхейм" Разве она плохо пела?
– Прекрасный голос, – сказал он рассеянно. – Но у нее его нет. А у тебя есть.
– Правда? – медленно спросила Лейк. – Вы считаете, что у меня есть голос?
Он проводил ее домой. До Кристофер-стрит было недалеко, но он повел ее кружным путем. Время от времени он останавливался и принимался разглядывать ее при свете уличных фонарей, причем всякий раз брал в руки ее подбородок. Это было что-то вроде сигнала.
Они подошли к ее двери.
– Вы будете завтра в десять у фотографа?
– Да, я буду там, Лейк, – мягко сказал он. – Я буду всегда рядом с тобой. А теперь тебе пора спать. Нужно хорошенько выспаться, чтобы выглядеть свежей перед объективом.
– Хорошо.
Он спустился со ступенек и подождал, пока она не вошла в дом. Потом медленно пошел прочь. Она наблюдала за ним из окна спальни.
– Карен, – прошептала она, – проснись.
Бугор под одеялом лениво задвигался.
– Пепси, – простонал бугор.
– Как ты можешь пить эту дрянь ночью?
– Пепси, – снова простонал бугор.
Лейк отправилась на кухню и налила для Карен стакан содовой. Вернувшись в спальню, она подала ей воду.
– Хэлло, – сказала, моргая, Карен. – Что стряслось?
– Карен, какого я встретила парня, – она рухнула на кровать Карен. – Я имею в виду мужчину. Невероятного мужчину.
– Ай-ай-ай! – воскликнула Карен, обнимая Лейк, стараясь при этом не расплескать воду. – Ну-ка рассказывай все по порядку.
6
Через неделю после съемок у фотографа Дэниэль Фокс стал для Лейк тем, чего у нее никогда в жизни не было, но чего она всегда отчаянно жаждала. Все началось со стука в дверь.
– Я открою, – пропела Карен. Она умела быть безумно оживленной по утрам, всегда распевая собственные песни и готовясь к занятиям в университете. Ворочаясь в запутавшихся простынях и одеяле, Лейк услышала, как Карен открывает входную дверь. Потом дверь скрипнула и она услыхала ее возглас:
– Боже праведный! К нам пожаловали ряженые!
Для пущей эмоциональности она повторила восклицания, уже растягивая слова:
– Бо-же пра-вед-ный! Лейк!
Ее крики, вероятно, не наводили на мысль ни об изнасиловании, ни о похищении, поэтому Лейк сначала спокойно надела платье, а потом уже бросилась к двери.
– Кто там? – спросила она. – Чего они хотят?
– Кажется, тебя, – сказала Карен, продолжая хихикать. – Не угодно ли присесть? – вежливо предложила она неожиданно явившейся к ним в дом странной свите.
Свита состояла из шофера в ливрее, импозантной дамы в шубе, несомненно, из обезьяньего меха и другой леди, помоложе, главной обязанностью которой, судя по всему, было постоянно поглаживать мех старой обезьяны.
Шофер, выступив вперед, снял форменную фуражку.
– Вам следует одеться потеплее, мисс, – сказал он, обращаясь к Лейк. – На улице довольно холодно. Наденьте также ботинки и шляпку. Как известно, тепло уходит через крайние точки организма.
Обезьяний мех прыснул от смеха.
– Вы, конечно, не понимаете, что здесь происходит, не так ли, девочки?
– Должна признаться, что нет, – ответила Лейк. – Не угодно ли вам объяснить, что вы делаете здесь, в моем доме.
– Дэн Фокс уверен, что вы станете следующей дивой, так что сегодня, моя сладкая, вам предстоит немного поработать. Вы встретитесь с наилучшими мастерами. Волосами займется Йон-Поль, грим и уход за кожей берет на себя Галина X., что касается гардероба, то, – она скромно поглаживала обезьяний мех, – ну, в общем, как я сказала, только первоклассные мастера. Можете называть меня Мэк. Это, – она указала на женщину рядом, – мой ассистент. Вы можете к ней не обращаться, это мое дело.
Она долго разглядывала Лейк.
– Размер седьмой, – она не задавала вопрос, это было утверждение. Нахмурившись, она бросила взгляд на Карен, – размер пять или три?
– Это зависит от разных причин, – ответила очарованная увиденным Карен. – Иногда то, иногда другое.
– У вас маленький рост, – отрезала Мэк.
– Благодарю за комплимент.
– Но у вас хорошие глаза, – она щелкнула пальцами, и ассистентка тут же вручила ей сигарету. – Не очень, правда, – предостерегла она Карен, – но все же хорошие.
Шофер извлек из кармана зажигалку.
– Я обязательно должна записать ваши слова! – проворчала Карен сквозь зубы. – Мне нужны добрые советы для творческой работы в классе. Где моя записная книжка?
– Мисс Истмэн, – вежливо обратился к Лейк шофер. – Я не смею вас торопить. Но вам следует приступить к подготовке. Мы должны строго следовать расписанию.
– Прошу простить! – Лейк устремилась на кухню, где Карен что-то лихорадочно записывала в книжку. В это время она активно двигала губами.
– Карен, что делать? – она так тряхнула девушку, что у нее застучали зубы.
– Послушай, – с отчаянием в голосе сказала Карен, – ты испортила все мои каракули, – она захлопнула записную книжку. – Ты что, милая, с ума сошла? Поезжай с ними! Знаешь, сколько берет Галина X. за обработку лица? Пятьдесят баксов! Отправляйся с ними и повеселись как следует, и…
– Знаю, знаю, – с кривой улыбкой заметила Лейк, – рассказать тебе подробно обо всем.
Четыре часа спустя Йон-Поль, Галина X. и тщательно подобранный состав людей разрядом помельче – ассистентов, помощников, алхимиков и прочих, без которых индустрия красоты обойтись не может, – сидели кружком, потягивали шампанское и любовались собственной работой. Мэк со своей обезьяньей шубой и с ассистенткой, сняв прежде мерку, поспешно удалились.
– Отличная работа, – заметил кто-то.
– Отличный исходный материал, – многозначительно заметил другой.
Лейк поглядывала в зеркало, испытывая благоговейный ужас перед собой. Это был поистине какой-то религиозный ритуал.
– О, – облегченно вздохнула она, – вон та, которая в зеркале, на самом деле красива. Просто поразительно, что вам удалось совершить лишь с помощью шести видов теней для глаз, двух тонов губной помады и остальных чудес современной науки.
Мягкий свитер цвета розового коралла с золотыми сверкающими нитями превосходно оттенял цвет ее лица, а длинная кораллового цвета юбка все же давала возможность увидеть ее прелестные ножки.
Дэниэль явился бесшумно, когда она, восхищаясь собой, внимала доносящимся со всех сторон осаннам. Она увидела его отражение за своим в зеркале.
– Не понимаю, ради чего вы это все затеяли? – улыбнулась она ему в зеркало. – Но мне кажется, я люблю вас.
Он поцеловал ее в затылок.
– Вот почему я все это делаю.
Повернувшись к рабочей группе, он сказал:
– Благодарю вас всех. Вы проделали замечательную работу. Ну, а теперь, что ты скажешь насчет обеда? – он предложил ей руку.
После того как Лейк с Дэниэлем вышли из комнаты, техники и ассистенты, специалисты по красоте, тоже начали расходиться.
Галина, мастер по гриму, никак не могла попасть в рукав пальто. В молодости она, вероятно, сама была отчаянная красотка. До сих пор это была красивая женщина с румяными, славянского типа щеками и густыми, цвета стали волосами, уложенными на голове в корону из кос. Одетый с иголочки парикмахер помог ей надеть пальто. Она бросила на него пытливый взгляд.
– Скажи-ка мне, мой очаровательный французик, когда мистер Дэн Фокс вышел на тебя?
Француз заколебался, лукаво улыбаясь.
– Когда он еще был молодым, я имею в виду, совсем молодым, по существу подростком. Ему было пятнадцать, – он вздохнул, вспоминая счастливое прошлое. – Но он был вполне зрелым человеком для своих лет. Жаль, что отец его таким не был. Ну а ты, русская, моя малышка? Чем ты перед ним провинилась?
– Не скажу, – прошептала Галина.
– Какой толк спрашивать человека, если он не желает отвечать.
Она опустила гордую голову – она всегда была дамой чести.
– У меня есть дочь, – ответила она тем же низким голосом, – но мне приходится скрывать ее в надежном месте, где о ней хорошо заботятся. Ее отец… если ему удастся ее найти, наверняка убьет ее, – она подтверждающе кивнула, – обязательно убьет. Он считает ее своим большим позором, – она как-то странно улыбнулась. – Отцы могут быть чудовищными людьми. Дьяволами. Дэниэль Фокс сказал, что он сообщит ее отцу, где она скрывается, – ее глаза подернулись пленкой, но она все еще улыбалась. – Не сомневаюсь, что он выполнит угрозу.
Хозяин "Русской чайной" проводил их к особому столику и отодвинул с улыбкой стул для Лейк. Дэниэль сел спиной к стене, словно был на стреме. Лейк сказала ему об этом, и он наградил ее своей таинственной улыбкой.
– Скоро увидишь, почему я так себя веду, – сказал он.
Начали прибывать посетители, и с этого места Дэниэль мог видеть того, кто ему нужен, и только после этого пригласить к своему столику и представить Лейк.
Она чувствовала себя словно Алиса в заячьей норке, через которую она проникала в новый для нее мир, наводненный необычными существами. Никого из них нельзя было назвать обычным, рядовым. Все, кого подзывал к столику Дэниэль Фокс, были странными, но очаровательными людьми. Вот какой-то человек остановился рядом и сказал: "Хэлло". Он говорил, прикладывая небольшой микрофон к дырке на шее. "Рак гортани", – позже объяснил ей Дэниэль. Этот человек был ангелом Бродвея, просто обреченным на успех, если бы только не состояние здоровья. Он протянул Лейк свою визитку, подчеркивая своим погребально-рокочущим голосом, как он счастлив встретиться с ней. Потом подошли две шестидесятилетние бабушки, сестры-близнецы, с выкрашенными в голубой цвет волосами. Они не пожелали сесть и продолжали стоять, взяв друг друга за руки.
– Она очаровательна, Дэн! – с чувством сказала одна.
– Само очарование, – с чувством подтвердила вторая.
– Она не просто подружка? – улыбнулась одна.
– Ты нас пригласишь на свадьбу? – хихикнула вторая.
Лейк очень хотелось, что они поскорее убрались, но все равно… это было так замечательно. Ее пьянило оказываемое ей внимание.
За ними последовали не менее странные лица: удивительно вежливая рок-звезда, хитроватая пара агентов, муж и жена, какая-то молодая, всего двадцать три года, вдова в норковом манто, какой-то очаровательный, похожий на профессора пьяный в дым старикашка, который заявил Лейк, что у него член мифических размеров.
– Женщины хотят лишь схватиться за старый нефритовый стержень вон там, – он поглядел на свою промежность с жалостью и сожалением. – Никто не любит меня только ради меня самого.
Лейк прыснула.
Старикашка отошел. К столику приблизилась супружеская пара.
– Послушай, ты, пират, – обратилась женщина к Дэниэлю, – где ты нашел это дивное создание и с кем она заключила контракт?
Дэниэль, откинувшись на спинку стула, вилкой ковырял остатки шашлыка.
– Спросите у Лейк.
– Ну, дорогая, – сказала жена, обращаясь к Лейк, – теперь поговорим с тобой.
В "Русской чайной" готовили особо крепкую русскую водку.
Лейк с удовольствием выпила пару стаканчиков и, хотя она не была пьяна, все же чувствовала себя навеселе.
– Чего вы хотите от меня? – спросила она.
– Откуда ты, дорогая?
– Из Альбукерка, штат Нью-Мексико, – отважно соврала Лейк. – Там есть превосходный ресторан "Зуидер Зии", в котором готовят деликатесы из морепродуктов. Нигде в Америке вы не найдете подобного ресторана, только в Альбукерке. В следующий раз вы обязательно должны там побывать, – мудро посоветовала она агентам.
– Непременно туда съезжу, – рассмеялась жена.
– Но родилась я, само собой, не там.
Дэниэль поощрительно улыбался. Ему нравилось, как она их разыгрывает.
– Я с Марса, – ухмыльнулась она, поглядев на пустой стаканчик перед собой. – На Марсе в это время года благодать!
– Розовый снег, – с серьезным видом покачивая головой, подтвердил Дэниэль.
– Я ездила в Альбукерк на родео, – продолжала Лейк, – но даже это развлечение вызывало у меня скуку, поэтому я приехала в Нью-Йорк. Чтобы стать частным детективом. Борьба с хищениями – вот где можно заработать кучу денег.
Официант в белой куртке склонился над ней, и Лейк, притянув его рукой за воротник, указала на пустой стаканчик.
– Принесите мне чего-нибудь поголубее, – величественно приказала она.
Муж с женой переглянулись, недоуменно пожав плечами.
– Ах, Дэниэль, – мягко сказал муж, в первый раз вступая в беседу, – ты все приводишь с собой самых лучших. Если она выйдет на фотографии хотя бы в половину своей реальной красоты, то…
– Несомненно, – перебила его жена. Глаза у нее сияли.
– Пришли ее ко мне в контору завтра утром, – сказал, вставая со своего места, муж. – Мы должны покончить кое с какой бумажной работой.
– Что это все значит? – спросила Лейк, когда они ушли. – Что я намерена подписать?
– Контракт с крупнейшим агентством мод в Нью-Йорке.
Его рассмешило ее удивленное выражение.
– Ты поражена?
– Они все еще хотят подписать со мной контракт даже после того маленького спектакля, который я перед ними разыграла?
В этот момент к столику приблизился официант, на лице у него было написано искреннее удивление.
– Извините, но я ничего не могу подыскать поголубее. Может быть, вы мне подскажете?
– Ладно, оставьте, – торопливо ответила Лейк. – Наверное, лучше кофе?
Дэниэль пальцем провел по тонким жилкам тыльной части ее ладони.
– Расскажи мне. Мне хочется понять. Все. Что ты чувствуешь, как, о чем думаешь…
Она закрыла глаза.
– Ты не представляешь себе, как долго я ждала, чтобы кто-нибудь, неважно кто, сказал мне такие слова. Не знаю, почему я так поступала.
Подали кофе, и она замолчала, ожидая, когда официант отойдет. По какой-то странной причине она могла в этот момент думать только о том, что Дэниэль гладил ее руку. "Не знаю почему…" – она умолкла.
– Правда, не знаешь? – у него были длинные ресницы – она прежде этого не заметила. – Знаешь, люди обычно следуют в жизни правилам, не так ли? – он не требовал от нее ответа. – Потому что так легче жить. Большая часть нашей жизни – это откровенная показуха. Нужно неплохо выглядеть в поезде. На работе. Все делают то, что от них ожидают другие, и делают в то время, когда этого от них ожидают. Легко и надежно. А если кто-то не желает жить по правилам?
– Их запирают в тюрьму?
– Нет, – ответил он. – Они поступают так, как им заблагорассудится. Они строят свои действия, полагаясь на инициативу, а не на интеллект.
– Дэниэль, – она натужно рассмеялась. – Не могут же все делать то, что им заблагорассудится.
– Нет, не все, – спокойно ответил он. – Только некоторые, особые люди. – Он сверлил ее своими глазами. – Вот ты, например, можешь делать все, что тебе заблагорассудится.
– Только потому, что ты так говоришь? – в шутку ответила она.
– А почему бы и нет? – абсолютно неколебимо, всерьез, спросил он – ее ответ, кажется, пришелся ему по душе. – А почему бы и нет? – повторил он.
Его квартира была обставлена со вкусом и не заставлена мебелью. Недвижимость, в которую вкладывают деньги. Красивые скульптуры манили к себе, словно так и просили прикоснуться к ним. Лейк плавно двигалась по гостиной, прикасаясь к вещам, желая оставить в этой комнате следы своего пребывания. На стене она заметила чей-то рисованный портрет. Даже в темноте она могла разглядеть свое лицо.
– Дэниэль, – прошептала она, – почему ты повесил здесь мой портрет?
Он подошел к ней.
– Потому, что я понимаю, разве ты не видишь? – он был сердит и немного напугал ее своей порывистостью. – Я хорошо знаю людей и могу себе представить, как они хватают, лапают тебя, предлагаю глупое поклонение, а затем пачкают тебя, демонстрируя тем самым, что ни на что не способны. Все они кричат о красоте. Но ничего ради нее не делают.
Он щелкнул выключателем, вспыхнул свет, и Лейк принялась разглядывать портрет с близкого расстояния.
– Боже, отличный портрет, – прошептала она. – Именно такой ты меня представляешь?
– Нет. Я никогда бы не сумел отдать тебе должное. Глупо даже пытаться! – хрипло рассмеялся он.
Она выключила свет.
– Я надеялась, – сказала она мечтательным голосом, – что где-то кому-то стану нужна, тому, кто захочет узнать, кто я, что мне дорого. Но никого так долго не появлялось, что перестала стремиться к этому. Но что-то должно стать тем якорем, который зацепит меня за грунт.
– Завтра вечером, – сказал он ни с того ни с сего, – состоится вечеринка. Важные люди, очень милые. Ты пойдешь?
