Текст книги "Рабыни рампы"

Автор книги: Джуди Спенсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Гарри поцеловал ее в лоб.

– Мы скоро увидимся.

Она слабо улыбнулась.

– Это что, обещание?

Он перекрестился.

– Да.

И побежал к своей машине.

Лейк, взяв цветы, отнесла их к бассейну. Карен по-прежнему неподвижно сидела на траве. Несколько книжек в мягкой обложке лежали в раздевалке, а одна из них опасно балансировала у нее на коленях.

– Вот, тебе прислали цветы. Прости, но я по ошибке вскрыла коробку.

Заинтригованная, Карен выудила из коробки визитку и прочитала.

– Ах, – раздраженно прореагировала она. – Еще один.

– Может, все же стоит пойти? У тебя появилась возможность как следует приодеться. Подумать только, свидание! Это как раз то, что необходимо тебе и Мэтту, чтобы добавить остроты к вашим отношениям.

– Само собой разумеется, ты великий эксперт в отношении моего брака, – холодно заметила Карен.

– Кажется, с меня достаточно. Карен, ты же знаешь, что я очень об этом сожалею. Как и всегда о том, что происходит с тобой. Мне не нужно было говорить и половины того, что я тебе наговорила. Но я не хотела причинить тебе боль, просто так неловко выходит.

– Ладно, – ответила Карен, все еще не скрывая своего раздражения. Но ей хотелось помириться. – Мне самой нужно было быть помягче и не совать нос в чужие дела. Мне тоже очень жаль.

– Ты собираешься вечером в театр на эту пьесу?

– Не знаю. Я ведь приставлена к тебе, чтобы присматривать за тобой.

– В таком случае найми мне няньку. Или лучше я просто позабочусь сама о себе один вечерок. Думаю, мне это удастся. Тебе нужно выйти на люди, Карен. Ты неплохо развлечешься. А я подберу тебе что-нибудь этакое поразительное, рисковое. Давай, отправляйся, – она поласкала розовым лепестком щеку Карен. – Мне на самом деле очень жаль, беби. Я не хотела причинить тебе боль.

– Истина всегда причиняет ее.

– Да, это верно, – согласилась с ней Лейк.

– Ага, – сказал Мэтт, когда они усаживались в поношенные плюшевые кресла в театре, – чувствуется влияние, которое оказывает Лейк на отдел женской одежды.

– Я хорошо выгляжу? – с тревогой поинтересовалась Карен.

На ней была белая шелковая блузка и прямая юбка красного цвета. Красный цвет всегда заставлял ее чувствовать, что она слишком бросается в глаза.

– Ты просто потрясающая, – заверил ее Мэтт. – Когда тебе помогает выбирать наряды Лейк, то ты становишься похожей на пугало, которое вышло на большую прогулку. Таково мое мнение, – он углубился в программку.

– Нет, ты не будешь этим заниматься, – Карен игриво выхватила программку у него из рук. – Поговори со мной!

– Ты выглядишь прекрасно.

– Большое тебе спасибо.

Встав, она положила обе программки на кресло и потом села на них, не спуская с него восхищенных глаз и улыбаясь.

– Давай, давай, можем мы наконец интеллигентно с тобой побеседовать? Ведь прежде у нас получалось.

Свет в зале потускнел.

– Поговорим в антракте, – прошептал Мэтт. – Иначе мы испортим первый акт.

Поднялся занавес. Карен знала о содержании пьесы из ее краткого изложения. – Профессор колледжа вспоминает, как он проводил лето в юности, работая в группе по подготовке карнавала. Но, в частности, пьеса рассказывала о дружбе рассказчика с психологом, последователем учения ментализма, главным героем, отъявленным шарлатаном.

– Это что-то вроде "Аллеи кошмаров", – прошептал Мэтт.

Она не слышала его. После громового монолога профессора перемена света перенесла зрителей к его юношеским дням карнавала, и на сцену вышел "менталист". Это был Джон Эллисон.

Он, несомненно, сильно изменился. Он подчинил себе сцену с таким искусством, которым никогда прежде не обладал. Он передвигался с едва заметной хромотой, но это обстоятельство лишь усиливало его характер. У зрителей буквально перехватывало дыхание всякий раз, когда он появлялся на сцене. Его странная седая прядь в волосах сияла под светом юпитеров. Он играл уверенно, вдохновенно.

– Очень хорошо, – сказала Мэтт, обращаясь к Карен, и его замечание вызвало цепную реакцию шиканий со всех сторон. – Думаю, это он послал билеты.

– Да, – прошептала Карен. Она, не мигая, глядела на сцену. Ей очень хотелось знать, известно ли ему, что она в зале.

Когда шоу закончилось, Карен взяла Мэтта под руку.

– Должна признаться, это был очень интересный вечер, пошли.

– Куда ты так торопишься? Нужно пойти к нему за кулисы и поблагодарить за билеты. Пьеса не из лучших, но он был просто великолепен. Я обязан ему об этом сказать.

– Тогда напиши ему письмо.

Мэтт рассмеялся.

– Это по твой части, пошли, Карен, тебя же никто там не укусит. Мне казалось, что тебе нравится этот парень.

– Я встречалась с ним почти три года назад. Это отнюдь не основание для продолжительной дружбы, – она чуть не рассмеялась из-за собственных глупых слов.

Но все же Мэтт настоял на своем. Он постучал в дверь, на которой висела табличка «Мужская артистическая уборная».

– Эй, Джонни, явились твои почитатели. К тебе гости!

Он вышел им навстречу, снимая грим с лица. За его спиной раздавались добродушные язвительные шутки его коллег-актеров.

– Джон, – Мэтт протянул ему руку, – очень неплохо сыграли. Рад нашей встрече.

– Благодарю вас.

Карен тоже протянула руку ему, не осмеливаясь поднять головы. Глупо, конечно, считать, что если она посмотрит на Джона, то Мэтт тут же догадается о ее чувствах к нему. Вдруг она осознала, что он посмотрел на нее, как когда-то смотрел Гарри. Карен никогда бы об этом не догадалась, если бы не вот этот один-единственный взгляд.

– Очень неплохо сыграли, – как попугай, повторила она слова Мэтта. Так было надежнее. Наконец она позволила себе вскинуть голову.

"Я испытываю к тебе те же чувства", – говорили его глаза.

– И я тоже, – неслышно сказала она. – Нам с Мэттом пора возвращаться, – медленно сказала она. – Очень было приятно снова увидеть вас.

– Можешь остаться, если хочешь поболтать, – предложил Мэтт, бросив взгляд на часы. – Думаю, Джон найдет тебе такси. Какой резон так рано возвращаться домой и заниматься нянченьем Лейк? – он с видом собственника важно поцеловал ее в щечку.

– Увидимся дома. Желаю тебе приятно провести время.

Он быстро ушел, не давая ей возможности выразить протест.

– Ты прекрасно выглядишь, – рассеянно сказала она, чувствуя, какой неестественный у нее голос.

Взяв ее за ладони, он приложил их к своим щекам. Он постучал по своей правой руке.

– Чувствуешь, часть из пластика? Заметна разница?

Она не понимала, что он имеет в виду. Она подняла руку, провела пальцами по шраму, пересекающему его лоб.

– Боже мой, – тихо сказала она так, что он почти ничего не разобрал.

Она дрожала всем телом. На какое-то безумное мгновение он почувствовал, как она снимает тяжкую ношу горечи и гнева с его плеч.

– Я больше не собираюсь тебя терять, – сказал он.

Лейк услыхала, как по дорожке к дому подъезжает автомобиль.

"Неужели они вернулись так рано? – подумала она, направляясь бегом к двери. – Наверное, пьеса оказалась дремучей халтурой". Она прильнула к глазку, узнав машину, но это был не Мэтт.

– Черт подери, – произнесла она сквозь зубы. – Это ты, Джордж? – она осторожно подошла к автомобилю. – Что тебе здесь нужно? – ей удавалось довольно успешно скрываться от него какое-то время, но встреча, естественно, была неизбежной. – Ну, что скажешь. Джордж?

Она сильно испугалась, когда он вылез из машины. Впервые она видела его настолько пьяным. Он был не просто на взводе, а чуть не падал на ходу, то есть был пьян в стельку. Инстинктивно она попятилась к дому.

– Что с тобой? – прохрипел он, опираясь на автомобиль. – Мне кажется, ты должна мне все объяснить. Почему ты прогнала меня из своей жизни?

– Прости меня, – только и нашлась она, что ответить.

– Нет, нет, ты, как всегда, обманываешь. Тебе всегда было наплевать на нас, и на меня и на себя… Я сделал тебя. Я сделал тебя такой же прекрасной актрисой, как и прекрасна ты сама. Нет, ты не прекрасна, ты – полное ничтожество, – он дернулся вперед, чуть не упав на нее.

– Ну-ка не наваливайся на меня, – оттолкнула она его. – Я уже пыталась сказать тебе, Джордж. Я пыталась сделать так, чтобы ты не испытывал сильных страданий. Но и ты тоже должен что-то предпринять со своей стороны. Я не могу действовать в одиночку.

– Ты стерва с холодным, как лед, сердцем и к тому же дура, – он погрозил ей пальцем, сотрясаясь все телом от буззвучного смеха. – Смешно, не так ли? Я все еще согласен взять тебя назад. Еще один дурень, а? Стоит тебе произнести одно маленькое словечко, и я возьму тебя обратно. Скажи мне что-нибудь, Лейк, поговори со мной, – его смех перешел в рыдания.

Она отвернулась. Он схватил ее за руку, сильно ее сжал. Пьяный или трезвый, он все равно был гораздо сильнее ее.

– Скажи, что ты еще меня любишь. Скажи мне, как я тебе нужен для продолжения карьеры.

– Я никогда не говорила, что люблю тебя.

– Ты говорила, что я тебе нужен. Ты давала надежду, – он привлек ее к себе. – Ты делала все, чтобы я продолжал обивать твой порог. Ты так поступаешь с нами со всеми. Ты позволяешь ровно столько, чтобы мы не умерли с голоду, но этого крайне недостаточно для полного удовлетворения, – он прикоснулся губами к ее волосам. Исходивший от него запах ужасно напугал ее.

– Этот светлоликий принц никогда не бросит ради тебя жену и ребенка. Ты его пугаешь, Лейк. Он знает, насколько ты бессердечна на самом деле, – он ласково гладил ей спину, руки его сжали ее талию. Он лукаво улыбался. – Ты не предполагала, что мне все известно? Не правда ли? Вот видишь, ты меня плохо знаешь, – покачнувшись вперед, он попытался ее поцеловать.

Лейк ударила его в живот. Результат не заставил себя ждать и был таким, на какой она рассчитывала. Перегнувшись пополам, он начал блевать прямо на кусты. Она быстро добежала до дома и набрала номер. Джордж вел себя очень тихо. Он прекратил рыгать, и вместе с этими противными звуками, казалось, в нем вообще замерла жизнь.

Осмелев, она решила выйти. Он сидел на земле, прислонившись к покрышке автомобиля, и плакал. Губы бесшумно дрожали.

– Я попросила Сида приехать за тобой, Джордж. Ты меня понимаешь?

Повернувшись, он бросил на нее гневный взгляд, в нем чувствовалась сквозящая ненависть.

– Посмотри, во что ты меня превратила, – продолжал хныкать он, а слезы скатывались по его щекам и скапливались в горловой впадине.

– Все, к чему ты прикасаешься, превращается в пепел. Мой прекрасный ангел. Ты сущий Ангел Смерти.

Она вернулась в дом и больше не выходила оттуда, пока не услышала, как ко входу подкатил автомобиль Сида.

Подойдя к двери, он постучал.

– Лейк? Джордж у моей машины. Ты как себя чувствуешь? Хорошо?

Она открыла дверь.

– Да, превосходно.

– Этого по тебе не скажешь.

– Он назвал меня Ангелом Смерти, – она застенчиво улыбнулась.

Сид скорчил гримасу.

– Да, во всех нас пробуждается поэтический настрой, когда мы прилично поддадим. Спасибо, что позвала меня, а не полицейских.

– Благодарю, что приехал. Я всегда считала, что любовь между нами не кончается.

Сид склонил голову на плечо.

– Думаю, ты права. Ты уверена, что у тебя все в порядке? Я могу отвезти Джорджа, уложить его в постель и затем вернуться, побыть с тобой.

– Нет, не нужно, – она глубоко вздохнула. – Пока я не сдаюсь.

Они сидели в пустом зале. Джонни рассказывал Карен о тех событиях, которые ускорили его поспешный отъезд из Нью-Йорка. Она уже сообщила ему о своей непродолжительной карьере внештатной актрисы.

– Не думаешь ли ты, что тот налетчик, который напал на меня, был тоже он?

– Он? – непонимающе ответил Джонни. – Какой парень? Я хочу это знать. Таинственный мистер Икс. Я не знаю, Карен, просто не знаю.

– Я не желаю в это вмешиваться.

Он прикоснулся к тыльной стороне ее ладошки. На ней виднелся тонкий, словно загнувшийся волосок, шрам.

– Вот видишь, у нас с тобой есть шрамы.

– Я отправилась в бар "Анджело". Я повсюду искала тебя, – тихо сказала она.

В этот момент ему очень хотелось надавать себе тумаков. Приблизительно в это время, когда она его искала, он прохлаждался с "дочкой" Мэлэхи. Это был второй удар. "Еще один – и ты в нокауте!"

– У тебя очень приятный муж, – сказал он.

– Да, он приятный парень.

Он внимательно следил за выражением ее лица.

– Только скажи, что ты его любишь, я больше никогда тебя не побеспокою.

– Я состою с ним в браке.

– Это не ответ.

– Я уже не знаю, что следует отвечать, – воскликнула она, сокрушаясь. – Мэтт – мой друг. Мне он небезразличен. Он, конечно, далеко не совершенство, но где его нынче взять? Я уже взрослый человек, я оставила все свои грезы, и такова жизнь. Мне и не требуется никакого совершенства.

– Но мне требуется. Мне нужны дружба, доверие, страсть – вся эта мишура. Любовь – это единственное в жизни, что приближается к совершенству. Могу поклясться, что я очень этого хочу. И ты тоже.

– Ну и что будет? – спросила она чуть слышно. – Я не могу заводить с тобой любовную интрижку. Она изменит все мои чувства к тебе, да и к себе самой. Я, конечно, могу попросить у мужа развод, но я никогда его не брошу, если он ответит отказом. Ну и куда все это нас приведет? Мы можем оставаться друзьями.

– И мы можем вместе пообедать, – он горько улыбнулся. – Значит, все твои письма мне лгали?

– Нет, не лгали, – прошептала она. – Ты – единственный человек, которого я буду любить всегда.

– Как долго ты была для меня единственной поддержкой! Я все делал ради того, чтобы вернуться сюда, к тебе. И вот мы встретились. Нам предстоит принять решение. Я люблю тебя, Карен, но если ты не сможешь решиться, то мне придется жить без тебя. Мы оба заслуживаем немного счастья. Я не буду вечно ждать тебя и не стану терзаться, гадая, вернешься ты или нет.

Она проскользнула в его объятия. Слегка прикоснулась своими губами к его губам.

– Ты прав, – прошептала она. – Нам не суждено быть друзьями. Мы с тобой больше не увидимся.

Он увидел, как вспыхнула ее красная юбка, когда она выходила из пустого зрительного зала.

Мэтт подъехал к дому с таким чувством, что там произошло что-то ужасное.

– Лейк?

В доме пахло, словно на винно-водочном заводе.

– Я здесь, на кухне.

Он зашагал по обломкам разбитого стекла. Лейк ползала на четвереньках, вытирая тряпкой мокрый пол.

– Ступай осторожно, тут везде полно осколков.

Он шел осторожно, выбирая маршрут.

– Что, черт подери, здесь случилось?

– Приезжал Джордж, – она скорчила болезненную гримасу. – Я ужасно испугалась и была вынуждена позвать Сида на помощь.

– Кажется, он неплохо подействовал тебе на нервы.

– Да, нужно сказать, неплохо. Зная, как трудно мне преодолевать нервный стресс, я решила уничтожить все источники соблазна. К счастью, у вас нет бара с приличным запасом спиртного. Я сумела разбить все бутылки за каких-то четверть часа.

Не веря собственным глазам, Мэтт в недоумении лишь покачал головой.

– Но ты могла их просто выбросить прочь.

– Нет, не могла, – безмятежно возразила она. – В таком случае в четыре утра ты нашел бы меня орудующей на помойке.

– Неужели тебе настолько плохо?

– Когда тебе причиняют боль, хочется отключиться. Джордж наступил на больную мозоль. К тому же не забывай, мне пришлось немало времени провести во врачебных кабинетах, – она ткнула пальцем в бумажный мешок, лежавший на шкафу. – Почти все его содержимое я отправила в туалет, но кое-что сохранила из пузырьков и бутылочек.

Он заглянул внутрь.

– Ну а аспирин? Ты его тоже выбросила?

– Лучше поступить так, чем потом кусать локти.

– Ты же выкинула все витамины Карен!

– Она их никогда не принимает, – в мусорном ведре зазвенели стеклянные осколки.

– Мне казалось, она пользуется цинковой мазью.

– Все это ее причуды, – ответила Лейк. – Ну как, понравилась пьеса?

– Какая-то довольно странная. Но вообще-то ничего.

– С какой стороны?

– С обеих. Сама по себе пьеса не больно хороша, но актеры играли совсем неплохо.

– А где Карен?

– Оказалось, что она знакома с одним из актеров. Я оставил их, чтобы они повспоминали прошлое, – открыв холодильник, он налил себе из пакета стакан молока. – Тебе налить?

– Нет, я лучше кофе.

– Тогда приготовь себе сама.

– Ты, как всегда, просто очарователен, – проворчала она, поставив чайник с водой на плиту. – Когда Карен собирается записать мою песню?

– Скорее всего на следующей неделе. Можешь прийти в студию, если захочешь.

– Нет. Если я увижу, как она записывает эту песню, мне будет труднее вообразить, что это пою я. Мне бы, конечно, очень хотелось иметь такой голос, как у нее. Мне всегда хотелось петь так, как она. Я всегда в чем-то завидовала Карен, – она подняла руки с выпирающими костяшками. – Мне бы очень хотелось махнуться с ней руками. Мои похожи на канонерские лодки. У Карен такие красивые руки.

– Да, верно, – медленно сказал он.

– И мне всегда хотелось иметь такого человека, как ты.

– Мне казалось, что ты нашла своего звездного мужчину.

– Он мне не принадлежит. Я беру его напрокат.

– Сама виновата, – он отшатнулся от нее, почувствов себя неловко от этих ее признаний.

– Не обращай внимания, Мэтт. Просто мне хочется, чтобы моя жизнь хотя бы капельку была похожа на жизнь Карен. Вы оба настолько совершенны. Такие добрые друзья. Я люблю Гарри, на самом деле люблю, но мы никогда не будем похожи на вас. Ни он, ни я не обладаем такой эмоциональной глубиной. Я знаю, ты готов сделать все на свете ради Карен, сколько бы это тебе ни стоило.

Закипела вода, и она принялась готовить себе быстрорастворимый кофе.

– Лейк, ты, помнишь то время, когда вы с Карен были в Нью-Йорке? Боже, с тех пор прошло никак не меньше трех лет.

– Что-то около этого, – согласилась Лейк. – Конечно, помню. Почему ты заговорил об этом?

Он размышлял над тем, почему он вдруг задал этот вопрос.

– Ничего. Просто так. Просто не могу вспомнить, как вы там, ребята, повеселились. Неплохо?

– Насколько я помню, наше пребывание там не было сплошным весельем или развлечением. Нет, это все было далеко не так радужно. Хочешь знать почему?

– Отправляйся-ка ты спать, – резко оборвал он ее. – Тебе нужно хорошенько отдохнуть. Я все здесь за тебя сделаю. Тут нужно как следует проветрить.

После того как она ушла, он открыл пару окон. Холодный свежий воздух со свистом ворвался в помещение.

Он принялся ждать жену, размышляя над тем, стоит ли ему сказать ей о своей уверенности в том, что она любит другого человека.

Карен вернулась спустя полчаса.

– Мэтт? Я думала, ты давно спишь. Господи, чем же здесь воняет?

– Лейк что-то разбила.

– Как она себя чувствует? В порядке?

– Да, прекрасно. Она уже спит.

– Что-нибудь случилось?

– Не хочешь ли присесть на минутку, – сказал он, придвинув ей стул.

– Я ужасно устала, Мэтт.

– Всего на минутку, прошу тебя, – он взял ее за руку.

– Может, я это говорю тебе не часто, но я люблю тебя, Карен. И буду любить всегда. Только благодаря тебе меня еще могут выносить другие. Без тебя дела мои будут плохи. Может, вначале я был для тебя всем, в чем ты испытывала потребность, но люди взрослеют, мужают, меняются. Ты знаешь, я готов сделать все на свете ради тебя, но я не могу читать твои мысли. Ты сама должна сказать мне, что у тебя на уме. Прошу тебя, Карен, пожалуйста, скажи мне всю правду. Что с тобой происходит?

Она сжала его руку.

– Ничего не изменилось, Мэтт. Я люблю тебя, – она встала. – Я вся разбита. Лучше отправлюсь в кровать.

– Карен?

Она медленно повернулась к нему.

– Что у тебя с Джоном Эллисоном?

На лице у нее отчетливо проступил страх. Он не хотел терять ее. Никогда.

– Скажи мне правду.

Впервые за все годы супружеской жизни она намеренно солгала ему.

– Абсолютно ничего, – заверила она его. – Спокойной ночи!

Около шести часов утра он поднялся к Лейк и разбудил ее.

– Вот, возьми, – грубо сказал он, бросая ей какой-то клочок бумаги.

– Что это такое, черт возьми! – сонно спросила она.

– Неудачная идея, вот что это такое.

Это была та бумажка, которую сам Мэтт заставил ее подписать.

В ней она твердо обещала уйти навсегда из жизни Карен после завершения работы над картиной.

Она молча уставилась на него.

– Почему ты это сделал?

– Потому, что понял, что это не имеет никакого значения, – повернувшись, он вышел из комнаты.

26

Розанна никак не хотела быть милой, послушной девочкой.

– Ну а теперь мы можем уйти? – громко кричала она, хватаясь ручками за юбку матери.

– Еще нет, дорогая, – ответила Крис. – Мне еще нужно поговорить с тетей Джекки. Почему бы тебе не поиграть с Келли? Ведь она тебе нравится.

– Нет, не нравится.

– Ну не надоедай своей мамочке, – мягко уговаривала она ее. – У мамочки выдался очень трудный день. Келли!

На зов вышла миловидная блондинка с улыбкой на губах и забрала с собой докучливого ребенка, соблазнив его посулами вкусных пирожных. Увидав свою невестку, Джекки вся напряглась. Последнее время Крис была ужасно раздражительной. Джекки считала, что причина этого кроется в том, что Гарри был очень занят на съемках фильма и очень редко появлялся в доме. Проведя у них немало лет, Джекки научилась парировать все произносимые Крис тирады. Она часто выходила из себя, но все это, по существу, было много шума из ничего.

– Привет, Крис. Как жизнь? – спросила она с самым невинным видом.

– Нам нужно поговорить, Джекки.

– Отлично. Уже почти час. Можем даже пообедать.

– Мне не нравится, что ты занимаешься предсказаниями судьбы в магазине, – Крис плотно в негодовании сжала зубы. – Ведь это модный магазин, а не какое-то представление.

– Но я занимаюсь этим уже долгие годы, Крис. Мне казалось, покупателям это нравится, этим, мне казалось, твой магазин отличается от всех других.

– А может, мне вовсе не нравится такое отличие! – она сразу понизила голос, заметив, как несколько меценатов от искусства с любопытством посмотрели в ее сторону. – Ты слишком многое себе позволяешь. И не только здесь, в магазине. Ты можешь верить во все свои говеные метафизические бредни, но прошу тебя не вбивать их в голову моей дочери.

– Я никогда ничем не обижала Розанну, – запальчиво возразила Джекки. – Тебе хочется со мной поссориться, Крис? Я вижу, что ты расстроена, чем-то разгневана и пытаешься все выместить на мне. Я люблю тебя как свою родную сестру, но я не позволю вымещать на себе злобу из-за каких-то твоих разочарований.

– Я учу дочь, что ей нечего бояться в темноте, а ты утверждаешь, что там полно каких-то привидений. Это пора прекратить.

– Но дети верят в привидения, – тихо ответила Джекки. – Если им сказать, что привидений не существует, то они подумают, что вы не понимаете, чего же они боятся. Я их отлично понимаю. В темноте нужно многого бояться. Крис, признайся, что же тебя так напугало?

Крис уставилась на свою золовку.

– О чем, черт возьми, ты толкуешь? Я опасаюсь того, как бы весь мой бизнес не отправился на помойку! Вот чего я боюсь, – она закрыла лицо руками. Плечи у нее вздымались и опускались. Послышался ее сдавленный шепот. – Я просто хочу, чтобы эта проклятая картина поскорее закончилась, вот что.

Джекки похлопала ее по плечу.

– Съемки должны скоро завершиться. По-моему, они уже половину отсняли, как ты думаешь? Гарри утверждает, что картина получится хорошей.

– Кому это все надо? – устало возразила она. – Я ужасно по нему скучаю, и все тут. Когда он приходит домой, то словно измочаленный, я даже не могу с ним разговаривать. Большую часть времени он остается в отеле рядом с площадкой, так что остается для меня недоступным и тогда. Поэтому я и рычу на всех окружающих, – она с виноватым видом улыбнулась Джекки. – И мне самой от этого противно.

– Все скоро кончится, – успокаивая ее, сказала Джекки. – И все снова будет так же прекрасно, как и прежде. Вот увидишь.

Крис улыбнулась, не скрывая своей неуверенности.

– Может, ты права. Ну теперь дай мне забрать ребенка и отправиться домой. – Она разглядывала стоявший в углу столик Джекки, на котором лежали гадальные карты и прочие магические предметы. – Может, я попрошу тебя как-нибудь мне погадать.

– Что ты, Крис! – наклонившись к ней, прошептала она доверительным тоном. – Ты же знаешь, что все вещицы лишь куча мусора. – Она подмигнула ей. – Пойди-ка лучше купи мороженого для ребенка.

Крис помахала рукой на прощание. В машине она отправила шаловливого трехлетнего ребенка на заднее сиденье, привязав ее ремнем.

– Включи радио, – потребовала Розанна.

– Погоди минутку, – Крис включила радиоприемник и нашла радиостанцию, передававшую мягкий рок.

Розанна улыбнулась.

– Кинни.

– Совершенно верно. Это Кинни Роджерс, – она не могла сдержать улыбки. – Хочешь мороженого?

– Угу. Сегодня вечером придет папочка?

– Не знаю.

Она включила третью скорость и, не оглядываясь, выехала на шоссе. К счастью, машин на нем не оказалось. После непродолжительной остановки, чтобы купить молока и масла, а также обещанное Розанне мороженое, они благополучно добрались домой. Освободив Розанну, она сказала:

– Ну, иди домой. Я захвачу почту.

– О'кей, – пропела нежным голоском Розанна.

Крис проводила взглядом маленькую фигурку, которая побрела по дорожке и вскоре исчезла за дверью. Какое-то свирепое, животное по своей сути, оборонительное чувство нахлынуло на нее. Она знала, что запросто убьет всякого, кто причинит боль ее девочке. Защитить себя ей казалось делом гораздо более трудным. Она прикоснулась рукой к почтовому ящику, пытаясь с помощью психометрии определить, что там внутри. Очень плохо, что Джекки была шарлатанкой. Сейчас очень неплохо бы иметь в доме настоящего парапсихолога. Может, это реклама. А может, кто-то прислал письмишко. Легкий, маленький, аккуратный конвертик зеленого цвета. Такими пользуются обычно женщины. Правда, истинная леди непременно оставила бы в углу свою монограмму.

Ей стали присылать подобные конверты сразу же после того, как начались съемки нового фильма, который получил название "Ангел более ясного дня". Крис считала, что название неплохое, только очень длинное. Об этом думала Крис, когда ей приходилось размышлять о чем-то другом кроме этих маленьких зеленых конвертов, которые появлялись у нее в ящике два-три раза в неделю. Приблизительно через месяц картина будет готова. Она была не очень уверена в том, что ей хватит сил еще в течение четырех грядущих недель спокойно получать эти зеленые конвертики.

Она вновь коснулась ящика чуткими пальцами. Она не предполагала, что сегодня оно уже там. Она открыла его. Внутри она заметила что-то бледно-зеленое. Ей пришлось немного повозиться, но наконец она ухитрилась вскрыть конверт. На этот раз там была написана одна строчка: "Ваш муж поддерживает любовную связь с другой женщиной".

Буквы были вырезаны из журналов, поэтому Крис была уверена, что вряд ли имеет дело со здоровым и нормальным человеком. Крис не отдавала себе отчета, с кем ей приходится иметь дело, и если бы эти люди просто отошли в сторону, оставив ее в покое, она постаралась бы забыть обо всей этой заварухе. Она положила записку в карман. Руки у нее были холодные и влажные. Еще один месяц. Четыре недели. После этого она лишь посмеется над всем этим. Они оба посмеются – и она, и Гарри.

Она услышала, как в доме зазвонил телефон. Она быстро подбежала к нему.

– Хэлло?

– Привет, Крис. Кажется, сегодня съемки затянутся до поздней ночи.

– Значит, ночью тебя не будет? – медленно сказала она. – Бумажка зашуршала у нее в кармане.

– Если смогу вырваться, то приеду.

Повесив трубку, она пошла наверх, где присовокупила записку к тем, которые уже лежали в шкатулке для драгоценностей.

Они азартно кривлялись, рассказывали друг другу смешные истории, отчаянно, слегка ослабев от смеха, занимались всякими глупостями.

– Значит, – говорила Карен, не переставая хихикать и подходя к концу какой-то длинной, растянутой байки, – банковский менеджер говорит, обращаясь к рассказчику: "Вот бездельник лапчатый. Так не дадите ли лягушонку заем?" – она расхохоталась.

– Ужасно, – хохотнула Лейк.

Гарри, она и Карен слонялись без дела среди декораций, пытаясь немного отдохнуть.

– Ну, у кого есть еще что-нибудь?

– Я придумала, – крикнула Карен. В глазах у нее плясали озорные искорки. – Давай подрежем волосы у Гарри!

– Нет, нет, что вы, с ума сошли?

Лейк с угрожающим видом приблизилась к нему, и ему пришлось активно отбиваться от них обеих. Обе девушки повалились на стулья в углу, умирая от смеха.

– Вы, ребята, считаете, что просто неотразимы, да?

– Конечно, – без ложной скромности призналась Лейк. – Ты должен признать, что мы просто сногсшибательны.

– Поразительные, – вставила Карен.

– Вы знаете, какие чувства я к вам испытываю? – ухмыльнулся Гарри. – Вся трагедия моей жизни заключается в том, что я не смог изобрести космический смеситель. Я бы отправил вас обеих в него и… наверняка оттуда появилось бы само совершенство.

– Совершенная женщина?

– Да, конечно, – Гарри, зажмурив глаза, улыбнулся. – И я был бы владельцем этой чудесной, сладкой, благовоспитанной, дикой, непредсказуемой, отличающейся абсолютной красотой женщины.

– С волосами двух оттенков, – глупо ухмыльнулась Карен. – Послушайте, я вспомнила еще один анекдот: Адам и Ева в Эдемском саду слоняются, как водится, без дела, и Ева говорит…

– Ты на самом деле считаешь, что вместе мы были бы совершенством? – переспросила Лейк, заинтригованная высказанной им идеей.

– Это синдром старой домохозяйки вкупе с проституткой, – заявила Карен.

– Очень тебя благодарю. Кажется, я знаю, каков мой вклад.

– Да дело не в том, – вступил в спор Гарри. – Просто вы, ребята, симбиотический тип. Когда вы вместе, то перед глазами само совершенство.

– Хотелось бы приступить снова к работе, – вздохнула Лейк. – Мне уже надоели эти посиделки. У меня напрасно растрачивается творческая энергия.

– Нет, ты только послушай меня секунду. В картине поет голос Карен, так? Но если спросить зрителей, они скажут, что поет Лейк. О'кей, начинаются титры. Они их читают, если только умеют читать титры, и понимают, что поет кто-то другой – Карен Сингер. Значит, кто поет на самом деле? И ты, и она! Вы обе.

Карен постучала ему по голове.

– Ты сейчас говоришь так, как твоя сестра. Весьма странно. Пойду посмотрю, нужна ли я еще им. Если не нужна, поеду домой, немного поплаваю в бассейне. Еще встретимся, ребята, – она помахала им рукой в знак прощания.

– Сегодня ночью я свободен, – озорно подмигнул Гарри Лейк.

Она ответила ему тем же.

Ассистент режиссера постучал в дверь уборной.

– Мисс Истмэн, все для вас готово.

– Наконец-то, – заворчала она. – Ты будешь за мной наблюдать?

– Ты этого хочешь?

– Да, пожалуйста.

– Ладно, договорились.

Они поднялись на съемочную площадку вместе. Мэтт подошел, чтобы поговорить с Лейк в ту минуту, когда ей поправляли грим и прическу.

– Прежде я хочу устроить прогон, Лейк, поэтому не волнуйся. Просто послушай фонограмму, пронаблюдай за синхронным совпадением губ, в общем, делай то, что находишь нужным. Гарри, ты здесь, как я полагаю, для оказания моральной поддержки?