Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)
– По-моему, пора спасать Гарри. Карен, ты не забудешь о своем обещании?
– Нет, не забуду.
Лейк подошла к стойке. Повиснув на руке у Гарри, она засмеялась, когда он что-то сказал ей. Казалось, оба они счастливы.
– Ну как ты? – спросил Сид.
Карен бодро кивнула, хотя у нее был такой вид, что она вот-вот заплачет.
– Почему ты не звонишь Мэтту? Может, он уже закончил монтаж.
– Нет, он намерен работать всю ночь, – она закрыла лицо ладонями. – Боже, помоги мне, Сид, когда я их вижу, я только и думаю о том, что у них ничего не выйдет. Ведь он женат, а меня учили, что супружеская неверность – дурной поступок. И я верила этому. Я была хорошей, преданной и честной женой, Сид, и в результате оказалась в полном одиночестве. Я уже давно одинока, и я не чувствую, что Мэтт любит меня так же, как свою работу. Я старалась жить по правилам и только опустошила свою жизнь. Лейк делает все так, как меня не учили, что для меня неприемлемо, а в результате у нее все есть – карьера актрисы, человек, которого она любит. Ну как же это можно?
– Все это происходит потому, – мягко ответил Сид, – что жизнь – это странная штука. Жизнь прекрасна, но она редко бывает справедливой.
– Ты, конечно, можешь сейчас расстраиваться, у тебя есть такое право, но когда ты придешь в себя, то поймешь, что не следует завидовать Лейк. На самом деле не стоит.
– Ты не прав, я буду завидовать, – очень серьезно возразила Карен.
– Нет, не будешь, – оборвал он ее, протягивая носовой платок. – Ты останешься такой же праведной, какой была. Ты сделаешь для этого все, что в твоих силах, и будешь жить по установленным тобою правилам. Ты будешь прощать, если сможешь, и постараешься не принимать близко к сердцу все свои разочарования. Ты очень хороший человек, Карен, а это что-то значит в этом мире. Я надеюсь на это.
Карен высморкалась.
– Я тоже.
Они закончили беседу ко времени закрытия клуба, проговорив несколько часов. К ним подошел бармен и предупредил, что уже поздно, наступило время последнего заказа, и осведомился, не принести ли еще содовой.
Карен подошла к пианисту и поблагодарила его.
– Мне очень хотелось, чтобы вы допели до конца вашу песню, – с сожалением сказал он. – Вы так сладко поете, словно ангел. У вас такой стиль, который был популярен в те годы, когда я начинал. А когда я начинал, женщины еще носили шелковые чулки. Это свидетельствует о том, как давно это было.
– Вы, вероятно, видели немало перемен.
– Да, конечно, – он кивнул своей седой головой. – Даже больше, чем нужно. Я играл почти повсюду в этой стране. В тридцатые годы я играл в клубе "Коттон" в Гарлеме. Они не разрешали моей матери приходить туда, чтобы послушать, как я играю. Пять лет назад я играл в "Призраке" – это всего в нескольких кварталах. Там я увидел, как чернокожая женщина танцевала с белым. Все улыбались, глядя на эту пару. Я думал, что такого я больше никогда не увижу. "Призрак" был хорошим заведением. Его владельцем был мой близкий друг Эрнст Рич. Завтра я вылетаю в Нью-Йорк на его похороны.
– Ах, простите, – с уважением к его горю произнесла Карен. – Что с ним, сердечный приступ?
– Кто-то убил моего друга, – простонал он, взяв тонкими пальцами минорный аккорд. – Кому было нужно убивать несчастного, старого, слепого человека?
22
На погребальной службе и на похоронах владельца «Призрака», урожденного Эрнста Рича, было немало народа. Убийство это заставило людей заволноваться. Там присутствовало множество девушек легкого поведения. Часть из них работали в «Призраке», а остальные в других злачных местах. Кроме того, там было несколько сыщиков в штатском. Ведь произошло убийство, а убийцы, тем более чокнутые, любят возвращаться на место преступления, чтобы полюбоваться делом своих рук. Там собралась довольно любопытная аудитория: представители самого классического джаза, даже какой-то чернокожий профессор из Корнельского университета, который, если верить слухам, был единственным, все еще живущим родственником владельца «Призрака». Там была даже одна молодая миловидная чернокожая девушка, которая делала себе имя в мире рок-н-ролла. Без своего кожаного наряда она казалась скромной и серьезной.
Погода быстро испортилась. Солнце, которое сияло весь день накануне, исчезло, стало пасмурно, и завывал нудный, резкий, порывистый ветер. Хотя было и не очень холодно, люди на похоронах были в теплых, плотных плащах, которые они, вероятно, заблаговременно откопали в своих шкафах. Они печально стояли кружком, разговаривая о том, что наконец-то лето кончилось и ушло в прошлое навсегда. Те, кто опоздал, проталкивались к могиле, и среди них был один молодой человек с удивительно красивыми глазами и белой прядью в волосах.
Сидевшие в машине сыщики в штатском повернулись к детективу в форме.
– Не этот ли парень?
– Конечно, он.
– Ты в этом уверен, Брукс?
– Абсолютно.
Некоторые из присутствующих плакали. Почти все были сердиты и напуганы. Владелец "Призрака", хотя в силу своей профессии ублажал людские пороки, в личной жизни был вполне порядочным человеком. Сам он никого не осуждал и не презирал. Он был сам себе советчиком, старался держаться подальше от людей и занимался только своим бизнесом. Полагаясь на все законы городской жизни, нужно признать, что Эрнст Рич должен был спокойно умереть в своей постели лет эдак через десять.
Толпа постепенно начала рассеиваться. Все спешили вернуться в мир живых. Проститутки ушли последними. Как и этот молодой человек с седой прядью. Он оставался до конца, стоял, опираясь на трость.
– Джонни? – крупная женщина с плотно сжатыми губами, со слезами на глазах неуверенно приблизилась к нему. – Это ты? Боже, кажется, я тебя узнала.
– Привет, Шармэн. Очень рад тебя видеть. Хотелось бы, конечно, чтобы это произошло при других обстоятельствах.
– Мы все хотели бы этого, – она приложила платок к глазам. – Боже, как все грустно. Этот человек был так добр ко всем нам. Всегда убирают самых хороших. У тебя есть время пропустить со мной по стаканчику? Мне не хочется идти домой, я так расстроена.
Он галантно предложил ей свою руку.
– Сочту за честь выпить с такой красивой девушкой, как ты.
– Ты, Джонни, не меняешься, – она взяла его под руку. – Ты умеешь сказать то, что нужно.
Они подошли к небольшому бару, расположенному довольно далеко от кладбища, чтобы позабыть о печальном событии.
Шармэн заказала "Кровавую Мэри", а Джонни кружку пива. Набросив плащ на спинку стула, она предстала перед ним в поношенном черном свитере с мысообразным вырезом и в черной прямой юбке, которая была для нее немного тесной и чуть короткой. На животе у нее собрались складки. Она улыбнулась ему, не решаясь заговорить.
– Ты так похудел. Как мне недостает такой проблемы.
Было ясно, что у них не очень много тем для общего разговора. Большей частью Шармэн виделась с Джонни либо перед тем, как ее уводили в постель, либо после того, как она возвращалась из будуара. Но этого было мало для непринужденной беседы. Что она могла сказать?
– Как ты поживаешь? Все хорошо?
– Прекрасно.
– Ты все еще выступаешь на сцене?
– Нет. В настоящий момент у меня что-то вроде отпуска. Я работаю барменом.
– Неужели? – спросила она, проявляя к его словам интерес. – Они знают, что у них работает знаменитость?
– Я уже не знаменитость. Не печалься, Шармэн, не нужно. Этого не изменишь.
Он почти не пил пива, бокал стоял перед ним, а он наблюдал, как спадает пена.
– Шармэн, как ты думаешь, у полицейских есть в руках какие-нибудь нити? Ну хоть что-нибудь?
– Они ни за что нам не скажут, говнюки. Кто мы такие для них? Стадо безмолвных проституток. Лично мне кажется, что у них ни черта нет. Для чего им задерживать людей, если бы они знали кое-что? Кому нужно было убивать несчастного Эрни? Он был таким милым человеком – никому не был должен ни цента, никогда не сказал дурного слова. То же касается и Кэнди. Они так и не нашли убийцу.
– Никто из ваших девушек не разглядел, как он выглядел? Может, Кошка?
– Господь с тобой, Джонни. Я только помню, что на нем был отличный костюм и он хорошо выглядел. Но кто обращает внимание на лица? У него даже был членский билет, но, как выяснилось, подложный. Если Кошка помнит больше, чем я, то она хранит молчок на этот счет. Остается только Кэнди, но она уже не заговорит.
Вдруг ему расхотелось продолжать разговор о владельце "Призрака".
– Что ты намерена делать, Шармэн?
Она фыркнула.
– У меня есть подруга в Лас-Вегасе. Она утверждает, что там отличный бизнес. В любом случае я отдам предпочтение Вегасу, а не Атлантик-Сити. К тому же в Неваде сухой, теплый климат. Я не намерена больше здесь торчать. Ну а ты?
– У меня нет определенных планов. Думаю, продолжу заниматься тем, что делаю сейчас.
Она окинула его долгим, испытующим взглядом.
– Ты об этом часто думаешь? О той ночи, когда на тебя напали? – она взяла его поврежденную руку в свою.
– Стараюсь не думать, но воспоминания обладают противной привычкой: являться незваными, – сказал он. – Независимо от того, что я делаю. Иногда, когда я на работе, все идет прекрасно, и вдруг я начинаю вспоминать, и мне становится так…
– Страшно, – подсказала она.
– Да, так страшно, что у меня перехватывает дыхание. Но хуже всего во сне, когда я вижу себя таким, каким был прежде, когда все было безоблачно.
– Да, красиво звучит, – улыбнулась она.
– Но стоит только проснуться, – его лицо вмиг ожесточилось, – все предстает в ином свете. Я не могу бегать, я, черт возьми, плохо владею правой рукой. Я потерял большую часть зрения в левом глазу. Я должен кучу денег врачам, и почти все мои друзья от меня отвернулись.
– Но, слава Богу, остался жив, – сказала она с каменным выражением на лице. – А это что-то значит, поверь мне. Ты преодолеешь свои горькие чувства, поборешь страх, который мешает тебе жить. Никому не позволяй одурачить себя. Когда кто-то причиняет тебе боль, я не имею в виду сердечную, черт подери, я говорю о физической боли. Когда кто-то дотрагивается до тебя руками или пытается ударить ножом – такие действия способны сломить дух человека. Я это знаю, Джонни. Я получила свою долю. У тебя будет все хорошо, ты все преодолеешь, потому что существуют альтернативы, а ты всегда был смышленым парнем, – она похлопала его по плечу, выражая свою полную уверенность в нем. – Я знаю, у тебя будет все хорошо.
По какой– то глупой причине ему вдруг захотелось расплакаться. Из-за своего бывшего когда-то прекрасным тела, которое больше никогда не будет прежним, из-за владельца "Призрака", который так хорошо обращался со своими девицами легкого поведения, из-за Сэма Тайлера, спасшего ему жизнь. Он поклялся, что будет постоянно поддерживать отношения с этим человеком, но его решимость пропала, как только он вышел из больницы. Тайлер с семьей переехал в Луизиану, откуда он был родом.
– Шармэн, – сказал он с насмешливой улыбкой, – жизнь – это трагедия, – подмигнул ей.
Она ему тоже.
– Я не стану тратить свое время на заботы о твоем будущем. Уверена, что у тебя все будет хорошо. Почему ты никогда не попросил у меня, а? Не хочу хвастаться, но такая старая женщина, как я, даст сто очков вперед молодым, заставит их покраснеть от стыда. Ведь они не умеют толком подмахивать. Ты должен был остаться со мной, хотя бы на одну ночь.
– Я сыт по горло этим траханием.
Они рассмеялись.
– Будь осторожнее, Шармэн. Я слышал, что в Вегасе не так все гладко.
– Ах, брось. Я работала в Питтсбурге. Там, я думала, только одна тамошняя погода отправит меня на тот свет. И там нет театра. Мне нравятся такие загульные артистические типы вроде тебя, – она потянулась за плащом. Он помог ей одеться. – Веди себя хорошо, Джонни. Иногда ты бываешь говнюком, но ты никогда не обижал наших девчонок, – крепко обняв его, она удалилась, цокая высокими каблучками.
К нему подошла официантка и спросила, не желает ли он повторить. Он решил лучше заказать чашку кофе. Она тут же принесла ее и, наливая молоко, неотрывно глядела на него.
– Ну? – тихо спросил он.
– Ах, простите, – вспыхнула она.
Она была очень миленькой, ей, вероятно, не было и двадцати.
– Мне, вроде, знакомо ваше лицо, только вот не припомню, где я вас видела. Извините.
Она подошла к стойке, надеясь в глубине души, что сюда явится какая-нибудь толпа желающих пообедать. Будет неплохая прибыль. Она ненавидела свою работу, так как бар находился неподалеку от кладбища, и мечтала о другом месте. Позевывая, она отправилась на кухню, чтобы поболтать с поваром.
– Мистер Эллисон? Надеюсь, вы меня помните?
Джонни, подняв голову, взглянул на спрашивающего. Медленно кивнул.
– Конечно, помню – сыщик Брукс, не так ли?
– Очень хорошо. Большинство людей забывают имена через два года. Можно к вам присоединиться?
– Сыщик Брукс, прошу вас не расценивать мои слова как личную обиду, но в последний раз, когда я видел вас, я вам сказал, что не желаю больше видеть вашу очаровательную физиономию. Я не шутил.
Брукс тем не менее сел.
– Всего на минутку.
Это был грузный чернокожий человек около сорока лет, с выступающими скулами, что свидетельствовало о наличии в нем индейской крови в нескольких поколениях его семьи. Это был импозантный человек, может, излишне горделивый, но ему пришлось немало заплатить за свое положение, и гордость помогала ему это перенести. Он не находил себе места, если ему не удавалось завершить расследование так, как он себе это предполагал. Он был назначен следователем по делу об убийстве ножом проститутки по имени Кэнди. Существовал только один надежный свидетель: Джонни Эллисон. Две проститутки, Шармэн и Кошка, под присягой показали, что все клиенты для них на одно лицо. Само собой, он привлек к делу различных специалистов из полицейского состава, один из них был детективом, расследовавшим убийства.
Эти проститутки в один голос заявили, что в ту ночь, когда было совершено убийство, у Кэнди на шее было дешевое ожерелье с медальоном в виде сердечка, которые не были обнаружены впоследствии у нее на теле. Несомненно, и медальон, и актерскую карточку "Эквити", принадлежавшую Эллисону, преступник унес с собой. Это обстоятельство еще сильнее раздражало сыщика. Где-то эти вещественные доказательства, способные выявить убийцу, были спрятаны. Кроме них, у Брукса ничего не было, если не считать двух грязных проституток и Джона Эллисона. Полицейский надеялся, что Эллисон сумеет опознать преступника. Но Эллисон, руководствуясь собственными мотивами, ответил отказом, и Брукс, не имея никаких других ключей к разгадке, периодически посещал Эллисона, покуда тот не исчез с горизонта. Интуитивно он почувствовал, что бывший актер обязательно появится на похоронах. И даже заключил на сей счет пари.
К столику подошла официантка и протянула Бруксу меню. Джонни, выхватив у него из рук карточку, вернул ее девушке.
– Нет, нет, он ничего не будет.
– Только кофе, – сказал Брукс.
– Должен ли я с вами разговаривать по требованию закона? – осведомился Джонни.
– Нет. Здесь я нахожусь по неофициальному делу.
– В таком случае почему вы пришли в этот бар?
Брукс, вытащив свой блокнот, принялся в нем что-то рисовать. Ему принесли кофе. Поблагодарив девушку, он подождал, пока она не отойдет на почтительное расстояние, чтобы не подслушала их разговора.
– Мне просто хочется поговорить с вами, немного поговорить о человеческой природе. Мистер Эллисон, есть ли у вас какое-то представление о том, как действует психопат?
– Я слышал, что они очень любят что-то рисовать в своих блокнотах, сыщик Брукс.
– Знаете, мы собрали всех этих чокнутых вместе с экспертами, чтобы они рассказали нам, как они обычно действуют, но в результате мы пришли к выводу, что эти ребята ни черта в этом не смыслят. Помешанные следуют своему образцу поведения, и зачастую приходится немало попотеть, чтобы выяснить, какой же это образец, – продолжая что-то чертить в блокноте, он нарисовал открытый большой глаз. – Мне нужен один человек – это Фокс. Я это чувствую, но не могу ничего доказать. Все совпадает. У него есть какая-то неприглядная история в прошлом. Вы о ней никогда не слыхали?
– Кажется, вы сами мне о ней рассказывали.
– Он напал на свою девушку. Запер ее в кладовке. Она подала жалобу. Он набросился на нее в ее собственной квартире, пытался изнасиловать. Слава Богу, во время свидания пришла ее подруга по комнате и вызвала полицию. Фокс оказывается в тюрьме, где становится идеальным заключенным. Он выходит на свободу раньше срока и вкладывает весь свой тюремный опыт в пьесу для небродвейского театра, которая, насколько мне известно, имела большой успех. Вы видели эту пьесу, мистер Эллисон?
– Нет, – сердито ответил он, надувшись. – Фокс – не единственный. Я говорил вам об этом два года назад и повторяю еще раз сейчас. Я разговаривал с чокнутыми, я много читал о них. Весьма маловероятно, чтобы человек, который выискивает свои жертвы среди женщин, вдруг ни с того ни с сего сделал крутой поворот и напал на мужчину.
– Ах, – тихо сказал Брукс, – вы ведь были свидетелем, мистер Эллисон, поэтому он хотел вас убрать, – он засунул блокнот во внутренний карман пиджака. – Я совершил ошибку. Я собственноручно не проверил сведения о прежней жизни Фокса. Я поручил это сделать другому. В результате так и не узнал имени его возлюбленной и ее подружки по комнате. Его подружку зовут Лейк Истмэн. Вероятно, вы о ней слыхали? Ее подружку по комнате зовут Карен Сингер. Она вышла замуж. Вы помните человека по имени Сэм Тайлер? Он был барменом в "Призраке". Он решительно опознал Карен Сингер как ту женщину, которая была вместе с вами в ту ночь, когда вы подверглись нападению.
– Я говорил вам, что со мной никого не было.
– Может, на вас навели напраслину, мистер Эллисон?
– Нет, – он пожал плечами, понимая, насколько все это глупо. – Мы были вместе с ней значительно раньше. Я отвез миссис Сингер домой и вернулся в клуб.
– Почему же вы мне ничего не сообщили об этой женщине раньше?
– Потому, что она не имеет абсолютно никакого отношения к тому, что со мной произошло.
– Но она могла что-то видеть.
– Она ничего не видела.
– Вы слишком самоуверенны, – сказал Брукс. – Лучше помолитесь, чтобы убийца не был столь же самоуверен. Что может его остановить от намерения нанести ей скромный визит? Как вы считаете?
– Но прошло уже два года, – возразил Джонни. – Почему этот парень спустя два года должен здесь ошиваться?
– Ну а кто, по вашему мнению, убил Эрнста Рича, мистер Эллисон?
– Понятия не имею.
– Не считаете ли вы, что убийцей может оказаться тот же человек, который пытался убить и вас?
– Понятия не имею, – он неловко поднялся, потянувшись рукой к трости. – Мне было приятно встретиться с вами снова, сыщик Брукс. Не пропадайте.
– Я уверен, что это дело рук Фокса, – повторил детектив. – Вам надлежит только сделать для меня заявление. Я могу гарантировать вам полную защиту. Джон, даже если мне придется заняться этим самому. Вам нужно только сказать: да, это был он.
– Я уже сказал вам, – Джонни угрожающе повысил голос. – Это был не Фокс.
– Вы сказали, что он был на него похож.
– Может, это его брат-близнец.
Он попытался схватить трость. Но она, выскользнула из пальцев, с грохотом упала на пол. Наклонившись, Брукс поднял ее и протянул ему.
Джонни смотрел на него, чувствуя свою полную беспомощность.
– Я сказал вам правду. Тот, кто напал на меня, не был Фоксом. Вначале я подумал, что это был он – вот почему я пошел за ним следом. Но этот человек не был Дэниэлем Фоксом. Этого человека я никогда прежде не видел. Вы преследуете меня уже два года. Пожалуйста, поверьте мне, все, что я вам говорил, – правда.
– Вы говорили, что не были уверены в том, что это Фокс, – настырно продолжал гнуть свое Брукс.
– Да, я помню, что сказал это после продолжавшегося всю ночь допроса, который вела ваша очаровательная личность.
– Вы уверены, что это был не он?
Он неслышно рассмеялся.
– Вы, мистер Брукс, еще тот детектив!
– Мне кажется, Фокс заплатил вам за то, чтобы вы его не опознали.
Джонни подошел к двери и вышел на улицу. Ему очень хотелось домой.
Кэти плакала.
– Я думала, что ты обрадуешься сюрпризу, – рыдала она. – Я просто хотела, чтобы ты был сча-ст-лив! – ее слова перешли в продолжительный, растянутый вой.
"У меня сейчас для этого нет никакого настроения", – думал про себя Джонни, обшаривая квартиру в поисках пачки салфеток. Его короткая беседа с Бруксом, несомненно, подействовала ему на нервы. Он был уверен, что за ним установлена слежка. И вот, когда он пришел к выводу, что такое вряд ли возможно, он обнаружил в своей квартире Кэти, которая расположилась здесь уютно, словно у себя дома, с комфортом.
Он оторвал с метр туалетной бумаги и протянул ей.
– Тебе не нужно было здесь появляться. Ты меня ужасно напугала, Кэти. Я думал, что в доме взломщик.
Она не переставала завывать.
– Послушай, Кэти, ты же знала, что мне нужно сегодня утром идти на похороны. Я был не в себе. Извини, что наорал на тебя. Я не хотел.
Кэти все хныкала.
– Ну… ладно, давай обо всем забудем. Хорошо?
Высморкавшись, она улыбнулась и весело, без тени обиды взглянула на него.
– Я готовлю тебе потрясающий обед. Ростбиф с жареной картошкой. Вон жарится на сковороде. Когда ты в последний раз ел жареный ростбиф на обед?
Стол был уставлен целой радугой бумажных предметов – ярко-красные бумажные тарелочки весело сочетались с зеленой бумажной скатертью. Кэти, вероятно, пришлось немало потрудиться, чтобы создать праздничную атмосферу в комнате, но его все это не трогало. Все вокруг казалось ему таким печальным, что хотелось расплакаться.
– Кэти, зря ты все это сделала.
– Почему?
– Зачем тратить столько денег?
– О каких деньгах ты говоришь? – она пожала плечами. – Просто Спирос выдал мне небольшую премию – может, я хорошо улыбалась, может, подлизывалась. Не нужно мне читать нотаций, Луи. Почему бы не воспользоваться расположением ко мне Спироса? Ростбифы будут жариться еще минут двадцать. Может, примешь душ, отдохнешь немного, расслабишься? Тебе, по-моему, необходимо освежиться. К тому времени, когда ты высушишь волосы, ужин будет стоять на столе.
Он пошел в спальню, стянул через голову рубашку и бросил ее в угол. Он растянулся на кровати в майке и джинсах. На кухне работала Кэти, что-то мурлыча себе под нос. Судя по всему, она была ужасно счастлива.
"По– моему, все это заходит слишком далеко", -подумал он с горечью. Луи был одиноким парнем, и она ему была нужна. Исправим сказанное: ему нужна была другая, но эта другая находилась далеко от него и была крепко-накрепко жената. Для Луи настали тяжелые времена, и он хотел, чтобы рядом с ним был кто-то, тот человек, который будет о нем заботится.
Ему очень хотелось спать. В тот момент, когда он уже чуть было не заснул, на него вдруг нашло краткое озарение. Ему показалось, что он осознал то, что Брукс проглядел в своем расследовании. Он сейчас почувствовал, что знает, кто убийца, почувствовал это серьезно, с какой-то отчетливой убедительностью. Потом он заснул и забыл обо всем.
– Луи? Ужин готов, – Кэти стояла у изголовья кровати и наблюдала за спящим – Эй, спящая красавица, вставай! – она слегка потрясла его за плечо. Застонав, он перевернулся на спину.
Кэти понимала, что она оказалась в необычной ситуации Она гладила его волосы, ощущая, какими густыми, мягкими они были. Она осмотрела его изуродованную руку, заметив рваный, смертельно-бледный шрам поперек ладони. Когда-нибудь она его расспросит обо всем. Даже во сне он дернулся в сторону.
– Несчастный Луи.
Осторожно, чтобы не разбудить его, она устроилась рядом с ним. Сняв туфли, бросила их на пол. Она метко прицелилась – они попали на коврик и раздался лишь приглушенный звук.
– Что же ты видишь во сне? – прошептала она. – Может, меня?
Медленно, сантиметр за сантиметром придвигаясь к нему, она наконец положила голову ему на плечо. После их первого выхода в кино в то воскресенье, они встречались еще несколько раз. Они всегда были по-дружески настроены друг к другу и всегда хорошо развлекались. Он никогда ее не целовал, если не считать того раза, когда он ее по-братски клюнул в щечку. Она опасалась, что он может ее отвергнуть, и поэтому не форсировала событий. Кроме того, Луи был хромой, может, у него были и другие проблемы, о которых она вообще не желала ничего знать. Сейчас, когда она лежала рядом с ним, она осмелела. Кэти находилась в его доме, она готовила обед на его печке. Она знала, где лежат его кастрюли и сковородки. В некоторых странах все эти обстоятельства могли говорить о том, что пара помолвлена.
Интересно, может ли он поцеловать меня во сне?" – подумала она. Закрыв глаза, она прильнула губами к его губам. Он не очень активно отвечал. Она просунула руку ему под майку и погладила его по груди. Рука ее проскользнула ниже. Через ткань джинсов она почувствовала, как они набухают в паху. Она мягко потерла выпуклость и сразу почувствовала, что теперь он отвечает ей более активно. "Значит, здесь с ним все в порядке. Даже более того", – с удовлетворением отметила она. Независимо от того, с кем имеешь дело, мужчины остаются мужчинами, и секс остается надежной константой, идет ли речь о пожилом Спиросе или о молодом Луи.
Она еще сильнее прижалась к нему, закинула ногу ему на бедро. Теперь она чувствовала, как ей самой этого хочется.
– Ох, – шептала она ему на ухо, – я люблю тебя, Луи, на самом деле люблю.
Он открыл глаза, и в них было столько любви, что она была готова умереть от счастья, рассыпаться на мириады маленьких стеклянных крошек. Когда его покинули последние остатки сна, он уставился на нее с таким выражением, которого она никогда прежде не видела у него на лице. Словно она была незнакомкой, которую он поймал за руку в собственных штанах. Однажды Кэти была без ума от одного мальчика, который работал нештатно в доме для воспитанниц. Однажды она услыхала, как он, смеясь, рассказывал своим приятелям, что девочки постарше были такими невоздержанными, что если он стоял перед ними больше минуты, не предпринимая никаких агрессивных действий, то они начинали хватать его за интимные части. Кэти вся съежилась от этого воспоминания, так как она знала, что чувствовали эти девушки. Она понимала этот голод, эту потребность быть любимой, понимала настолько хорошо, что могла оправдать любой поступок, лишь бы кто-то любил тебя.
Но ничего не произошло.
Он даже не шелохнулся. Он продолжал спокойно лежать и смотрел на нее, моргая глазами.
"О чем это он думает?…" Она попыталась еще раз его поцеловать. На этот раз он отстранился.
– Кэти, думаю, нам нужно поговорить.
Испытывая муки, она отвернулась, но он положил ей на плечо руку и не отнимал, пока она снова не повернулась к нему лицом.
– Итак, давай поговорим, – она улыбнулась, но по ее голосу чувствовалось, что она с трудом сдерживает слезы.
– Я позволил нашим отношениям зайти слишком далеко, Кэти. Ты мне очень дорога, но мне кажется, ты не должна таким образом заботиться обо мне.
– Ты просто хочешь сказать, что не любишь меня. Не правда ли?
Он опустил голову.
– Да. Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль.
– Неужели ты не понимаешь, что я это вижу.
Из глаз ее потекли слезы.
– Я на многое не рассчитываю, Луи, мне просто нужен парень, который будет добр ко мне. Я знаю, что слишком торопилась, но мне казалось, что ты ничего не имеешь против. Мне казалось, что ты так одинок, что тебе нужен такой человек, как я. Кто-то незаметный, ничего из себя не представляющий.
– Ты к таким не относишься.
Она печально рассмеялась.
– Тогда что же тебе не нравится во мне, Луи? Спирос говорит, что у меня все в порядке. Может, ты просто меня не хочешь, а он, конечно, очень хочет. Может, мне лучше пойти к Спиросу?
– Тебе не следует к нему идти только ради того, чтобы позлить меня. Кэти, ты должна быть прежде всего в ладу сама с собой, и только после этого ты сможешь по-настоящему кого-то полюбить.
– Вранье, – страстно, с такой убежденностью выпалила она, что вся его маленькая проповедь показалась крайне затасканной, каковой она, по сути дела, и была. – Некоторые люди приходят в этот мир как чужаки, сбившиеся с пути, другие рождаются людьми низменными. Я ничего не могу с собой поделать. Я такая, какая есть. Мне очень жаль, если я недостаточно хороша для тебя.
– Дело не в этом, Кэти.
Она рассмеялась. Потом смех ее перешел в какое-то мычание.
– Просто, Луи, скажи, что у тебя есть другая. – Да, просто замечательно. Отвергнута хромым. Даже калеки не нуждаются во мне. Ладно, Луи, хер с тобой. Ты в таком случае мне тоже не нужен, – она, словно охваченная безумием, бросилась к двери.
Он не слышал, ушла ли она.
– Кэти? – он дохромал до двери.
Она тихо плакала, прислонившись к боковой стенке камина.
– Мы можем оставаться друзьями, Кэти, если ты хочешь. Друг всегда пригодится.
Собрав остатки девичьей гордости, она крикнула:
– Убирайся к черту!
Ростбифы на плите сгорели, и он выбросил их в мусорное ведро вместе со всеми бумажными приборами. Вся картина напоминала ему о том печальном случае, когда кто-то приготовил все на свой день рождения, но ни один из приглашенных так и не явился. Хотя и поздно, но наконец до него дошло. Почему он не поинтересовался, как она попала к нему в квартиру? Быстрый осмотр подтвердил его наихудшие опасения – любой, имеющий кредитную карточку и обладающий коэффициентом умственного развития шестиклассника, мог проникнуть в его комнату, приложив для этого минимум усилий. Вдруг он почувствовал неистребимое желание покинуть Нью-Йорк, просто бежать отсюда, как перепуганный кролик. В последнее время у него складывалось такое ощущение, что за ним следят, хотя его подозрения не подтвердились. Но он чувствовал, что события последних двух лет обязательно скоро достигнут кульминации.
"Завтра же я поставлю новый замок", – поклялся он.
Он отыскал картонный коробок спичек, вырвал из него спички, и, вставив его в щель между плинтусом и дверью, закрыл ее. Если кто-то наведается к нему во время его отсутствия, то коробка упадет незаметно для злоумышленника на пол коридора. Это, конечно, не предохранительная система против воров и взломщиков, но все же он, Джонни, будет спать спокойно в эту ночь.
Он вышел на улицу, ритмично поднимая и опуская трость. Вдруг он почувствовал, что хочет есть, и остановился возле "Макдональдс", чтобы проглотить гамбургер. Он едва утолил им голод. Он продолжал идти вперед, не зная, куда направляется, покуда не дошел до места. Он рассмеялся. На самом деле забавно – какой же из неотвеченных пока вопросов подталкивал его, заставив очутиться именно по этому адресу?
К большому неудовольствию швейцара он подошел к коммутатору и попросил вызвать по селектору Элби Вейса.
