Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)
– Я никому ничего не рассказываю.
Он следил, как она роется в кошельке. Она отправила в рот таблетку, проглотила ее сухой, без воды.
– Это помогает избежать дурных снов, – подмигнула она ему.
– Поосторожней с этим дерьмом, – предупредил он ее.
– Все в порядке. Я знаю свои границы.
Он сильно в этом сомневался, но Гарри был не из тех, кто любит читать нотации. Ему время от времени самому нравилось "совершить поездку" с помощью химии, но он опасался прежнего увлечения, на преодоление которого у него ушло несколько лет. Лейк, по его мнению, такая опасность не угрожала.
Он высадил ее возле дома, чувствуя лишь слабые угрызения совести, когда наблюдал, как она побежала по дорожке и исчезла за закрывшейся дверью.
"Она была отличная девушка", – размышлял он по пути домой. И он тоже неплохой парень, и в определенной степени они старались не выходить за рамки, старались обойтись без всяких восклицаний типа: "Дорогая, позволь мне проникнуть в глубину твоей души". Да, с годами чувствуешь, что часть привычных иллюзий уже осталась где-то позади. Он знал, что любит Лейк и был готов принимать жизнь такой, какая она есть, а не такой, которую он создал для себя в своем воображении.
В окнах дома горел свет. "Уж не вернулась ли Крис после своей поездки с целью приобретения товара по континенту? – подумал Гарри. Как в таком случае он объяснит ей свое столь позднее появление? Если она уже в кровати, можно считать, что ему крупно повезло.
Как только он вошел, скрипнув дверью, то сразу же почувствовал запах ладана.
– Джекки, – простонал он.
Его сестра сидела в своем "кабинете", как Крис в шутку называла выделенный в ее распоряжение угол в гостиной, где она занималась гаданием по руке. Она читала по руке в основном по просьбе безработных актеров, но теперь ее клиентура расширилась, охватывая парикмахерш, многообещающих владельцев ресторанов и кучу студентов, жаждущих узнать, что сулит им учеба. Джекки теперь открыла для себя Лауру Эшли и выглядела словно беженка из ее романа "Маленький дом в прериях". Ее домотканое платье с массой оборочек ужасно раздражало Гарри. Перед ней сидела какая-то молодая женщина. Обе они казались ужасно озабоченными.
– Я ничего не знаю об этом агенте, – сказала явно расстроенная Джекки.
– Нет, нет, – простонала молодая женщина. Но скажите, сколько мне понадобится времени, чтобы установить с ним контакт?
– Ну, – печально покачала головой Джекки, – я, право, не знаю. Он по-настоящему в вас не верит. Вам нужен такой человек, который бы доверял вам на все сто процентов.
Женщина понимающе закивала, подтверждая поставленный диагноз.
– Вы мне не сообщили ничего нового. Черт с ним, с агентом. Что мне теперь делать?
– Кое-что хорошее вас ожидает в будущем, – пообещала Джекки. – Я это ясно вижу. Вся трудность заключается в том, чтобы постараться чувствовать себя хорошо, быть здоровой душой и телом до этой поры. Вот что вам нужно делать. В будущем вас ожидает успех – такова ваша судьба. Нужно набраться терпения. Хорошо? С вас сорок долларов, – забрав деньги, она проводила гостью до двери. – Дело не терпело отлагательств, – сказала Джекки, бросив на брата вызывающий взгляд.
– Прежде всего, – сказал Гарри, – убери эту эссенцию из борделя.
– Крис нравится запах ладана.
– Крис готова простить тебе даже убийство, так как она тебя слишком плохо знает. Не то, что я. Это мой дом, и я рассматриваю необходимость нюхать это дерьмо как приглашение в дом вонючего араба. К чертовой матери этот проклятый ладан, Джекки.
Она повиновалась.
– Что с тобой, братец? Ведь мы с тобой неплохо ладили. Что случилось?
"Ты становишься просто невыносимой, Джекки. Ты превратила мой дом в карнавальное шоу", – подумал Гарри. Он резким жестом указал на ее "кабинет".
– Для чего тебе нужно захламлять мой дом всем этим говном? Ты похожа на гадалку, сидящую у вход в магазин, у которой в этом доме права сквоттера (сквоттеры – бездомные, занимающие явочным путем квартиры или дома. – Прим. пер.).
– Все это очень для меня важно, – с достоинством возразила Джекки. – Это приносит счастье в твой дом.
Он рассмеялся.
– Каким образом, разрешите спросить? Все это просто корни, камни, куски выброшенного на помойку металла.
Она спрятала плошку.
– Не смей насмехаться надо мной, Гарри. Ты прежде этого не позволял себе.
– Ну, знаешь, в тебе за последнее время появились какие-то странности. Прежде ты никогда не пользовалась всем этим дерьмом. Я всегда отличался дикостью. Ты же была всегда паинькой. Ты вышла замуж, ты завела свой дом, у тебя появилось двое прекрасных детишек…
– Я ненавидела свою жизнь, – взвизгнула она. – Каждый новый день в ней был похож как две капли воды на предыдущий. Боже, как я ненавидела его и очень долго ненавидела своих мальчишек, – она подняла колоду гадальных карт. – Я могу это делать. Это мой дар. Я говорю людям то, что они хотят услышать, и они уходят со счастливым блеском в глазах. И они мне платят за это, Гарри. И платят хорошо. Почему в таком случае ты указываешь, как мне жить? По крайней мере я никогда не изменяла мужу, когда состояла с ним в браке.
– Мне кажется, – медленно сказал Гарри, – тебе придется поискать другое место для жилья. Мы уже далеко не дети. Мы не обязаны…
– Как было бы хорошо, если бы мы были детьми, – расплакалась она. – Какими мы были хорошими. Мы были друзьями, а теперь между нами нет никакой дружбы. Как могут так радикально меняться люди? Остановись, Гарри, подумай, что ты делаешь.
– Я хочу, чтобы ты убралась из моего дома, – резко повернувшись, он вышел из гостиной и пошел к себе наверх.
– Хэлло! – Лейк сняла телефонную трубку.
– Где ты была? – вопил Джордж.
Кажется, он был пьян.
– Я названиваю тебе несколько часов. С кем ты трахалась? Ну, ты ему понравилась? Он доволен?
Она повесила трубку, зная, что сейчас спорить с ним бесполезно. Она позвонит ему завтра и попытается загладить вину. Телефон вновь зазвонил. Она с подозрением глядела на аппарат.
– Ты где была, в ванной? – спросила Карен. – Почему ты целую вечность не поднимала трубку?
– Нет, просто читала захватывающую книгу. Не могла оторваться. Завтра будем бегать?
– Конечно. Где мы встречаемся, у Джорджа или у тебя?
– У меня дома. О, Карен, у меня вышла крупная ссора с Джорджем, и мне ужасно не по себе. Не могла бы ты приехать ко мне и переночевать у меня здесь? Я просто боюсь засыпать.
– Я ужасно устала, Лейк. Ты можешь приехать ко мне, но я вся совершенно разбита. Попробуй выпить теплого молока.
От одной этой мысли Лейк скривилась.
– Терпеть не могу теплое молоко. Приму полтаблетки "Валиума" и засну.
– Ладно, я приеду.
– Нет, не стоит, раз ты устала. Все будет хорошо, я не стану ничего принимать – обещаю. Боже, Карен, ты что, хочешь отбить кусок хлеба у матери Терезы? Встретимся завтра пораньше – как только рассветет.
– О'кей, – желаю приятных сновидений.
– Тебе тоже. Повесив трубку, она направилась в ванную и приняла там таблетку успокоительного. Это не был наркотик "Валиум". Это были таблетки "Перкордана". Они предназначались для успокоения сильных болей. К счастью, они на нее подействовали. Она проглотила еще одну и, пошатываясь, направилась к кровати. В желудке у нее почти ничего не было, и она мечтала только об одном – о нескольких часах полного забытья. Пусть наступит, всю ее охватит чернота, в которой нет места для снов.
Телефон зазвонил снова. Она не снимала трубку. Она еще не спала, просто ее куда-то уносило течение, без всякой цели, и ей было тепло, приятно, она чувствовала себя в полной безопасности. Ей нравились болеутоляющие таблетки больше, чем кокаин. Кокаин действовал на нервную систему, вызывал раздражение. И выпивка хорошо помогала, чтобы избавиться от дурных снов, но все же они иногда возвращались, затевали дикую игру перед чуткими, просыпающимися глазами, в которых застывал ужас.
Звонки прекратились.
Медленно она повернула голову к аппарату. У нее возникло странное чувство, что это звонил он. Может, он хотел сообщить ей что-то важное. Нужно было поднять трубку. Этот, пропущенный ею звонок она хотела больше всего услышать еще раз. Она уставилась на телефон, призывая его снова зазвонить.
"Давай, Гарри. Набери мой телефонный номер еще раз. Ты же можешь это сделать… Что тебе стоит, мой мальчик…"
Через мгновение телефон на самом деле зазвонил.
Лейк улыбнулась. Очевидно, во всем виновата сила любви. Она подняла трубку.
– Я знала, что это ты, – прошептала она.
– Хэлло, моя сладкая девочка.
– Гарри, я никак не могу уснуть. Не знаю, что делать.
– Я сейчас расскажу тебе одну историю, и после ты спокойно заснешь, – голос у него был нежный, мягкий, казалось, он вибрировал от любви к ней.
– Да, очень мило с твоей стороны. – Она натянула до подбородка простыни, чувствуя себя маленьким, счастливым, любимым ребенком. Она чувствовала, как транквилизаторы растворяются у нее в теле, как разносит их кровь, вызывая какое-то неприятное, вязкое, неотступное ощущение.
– Жила-была одна прекрасная маленькая девочка… с длинными блондинистыми волосами и большими голубыми глазами…
– Больше не нужно никаких историй, – неразборчиво сказала Лейк. – Я уже сплю.
– Но ты должна послушать эту историю до конца. Ты должна быть хорошей девочкой и выслушать меня. Разве не так?
– Кто это? Это не Гарри.
– Нет, не Гарри, – голос был каким-то загробным, гипнотическим. – Ты знаешь, кто говорит. Мы принадлежим друг другу. Ты и я. Принадлежим навсегда.
– Кто вы такой? – прошептала она.
Она почувствовала, что собеседник улыбается. От этого голоса у нее по спине пробежали мурашки.
– "Доппельгенгер", двойник, – сказал голос.
– Дэниэль, – закричала она. – Дэниэль, это ты? Для чего ты так поступаешь?
– Потому что люблю тебя, – безмятежно, торжественно отозвался голос.
– Лейк! – Карен вошла в комнату Лейк, оставив дверь открытой. Уже рассвело. – Ну, ты готова совершить пробежку? Надела свитер? – Она направилась на кухню, учуяв запах кофе.
Кофеварка работала в автоматическом режиме. По какой-то причине вид аппарата, спокойно гонявшего внутри себя кофе, подействовал на Карен, наполнив ее смутным ужасом.
Она начала обследовать дом, заглянув прежде всего в ванную комнату. Она была пуста. В большом беспорядке, но там никого не было. Ну, здесь нет ничего удивительного. У Лейк был единственный принцип поддержания порядка в доме – полный хаос. Лейк нигде не было. Ее не было ни в спальне, ни в гостиной, ни во второй захламленной спальне. В ванной комнате дверь была захлопнута. Карен, надавив на нее плечом, попыталась, не поддаваясь панике, открыть ее. Со скрипом она приоткрылась. Оттуда через щель выпала безжизненная рука Лейк. Кровь с ее запястья стекала на ковер в коридоре.
Карен не могла открыть настежь эту дверь – мешало лежавшее за ней тело Лейк. Протянув обе руки, она оттолкнула тело и наконец отворила дверь настежь. Она порезала вены на обоих запястьях, на пальцах правой руки были тоже заметны порезы. Но она еще не окончательно потеряла сознание. "Вероятно, она держала в этой руке бритву", – подумала Карен. Кровь была разбрызгана повсюду. На ее волосах. На зеркале. На стенах. В ее нежной ушной раковине.
– Боже мой, – взвизгнула Карен и устремилась к телефону.
Она наорала номер "скорой", но лишь потом осознала, что в трубке не было гудка. Кто-то выдернул провод. К голове прилила кровь. Она, наложив на порезы лед, забинтовала их шестью полотенцами. Кое-как удалось поставить ее на ноги и дотащить до автомобиля. Втискивая Лейк на переднее сиденье, она все время опасалась, как бы подруга окончательно не потеряла сознания – в таком случае она уже никогда не проснется. Карен въехала на территорию больницы, включив на полную катушку радиоприемник, плотно закрыв все окна и поставив кондиционер на отметку арктического холода.
Прежде всего она позвонила Мэтту, и тот пообещал связаться с Джорджем. К тому времени, как оба они приехали, она уже успела переговорить с доктором.
– С ней будет все в порядке, – сообщила она. – Все выглядело вначале гораздо серьезнее, чем на самом деле.
На Джордже лица не было.
– Слава Богу! Ты видела ее?
– Пока еще нет. Думаю, что мы больше ничего не можем предпринять. Остается только ждать.
Джордж отправился на поиски доктора или нянечки, которые могли бы сообщить ему о состоянии здоровья Лейк в более профессиональных медицинских терминах.
Вдруг Карен увидела, как к ним бегом направляется Гарри. Ее это почти не удивило. Повернувшись к Мэтту, она спросила:
– Для чего ты ему позвонил?
Гарри сразу же подошел к Мэтту.
– Ну как она? Все в порядке?
Тот кивнул. Гарри опустился в кресло. По выражению на его лице можно было безошибочно определить, что он испытывал в эти минуты. Карен перехватила его взгляд. Она все знала.
Он посмотрел на нее, потом склонил голову, чуть покачивая ею снизу вверх. Она подошла к торговым автоматам.
Гарри пошел за ней следом.
– Карен. Я только хочу объяснить…
– У тебя есть мелочь?
Он дал ей несколько монет.
– Когда я впервые встретил ее…
– То, что произошло, вписывается в рамки твоей "истинной школы?"
– Нет, ты не понимаешь. Я не вел себя так…
– Как ты смеешь соваться ко мне со своей нравственностью? – злобно прошептала она. – Я так тебе верила. Я смотрела на тебя снизу вверх.
– Я тебя об этом никогда не просил. Я люблю ее.
– Ну как же ты можешь причинять столько страданий Крис?
– Не знаю, – сказал он несчастным голосом. – Карен, ты просто не знаешь, как можно так сильно хотеть кого-то – практически такое желание гложет меня постоянно, съедает меня живьем. Ты не такой человек и никогда не позволишь страстям управлять собой.
– Ты что, черт подери, считаешь меня каменной? Я все чувствую, Гарри, и мне необходимы такие чувства, но Мэтт не может мне дать того, на что я рассчитывала. Но я научилась осуществлять над собой контроль и думать об окружающих людях, независимо от того, какие страдания все это мне доставляет. Мне наплевать, как ты на это смотришь, но ты поступил дурно.
К ним подошел доктор.
– Вы миссис Сингер?
– Да.
– Мисс Истмэн хочет вас видеть. Минуту-две – не больше.
Лежа на больничной койке, зарывшись в кучу подушек и одеял, Лейк выглядела какой-то маленькой, совершенно затерявшейся.
– Бедняжка, – улыбнувшись, сказала она Карен. – Тебе, наверное, осточертели все эти больницы. Прости меня, – она протянула ей руку. – Мне очень жаль.
– Отчего же? – спросила Карен.
– Я испытывала такую боль, – мягко сказала она. – И мне хотелось хоть на время от нее избавиться.
– Вероятно, что-то на самом деле произошло.
– Он позвонил мне, – она отвернулась. – Это был "доппельгенгер", двойник.
– Что-что? Боже, дорогая, такого на свете не существует. Это просто предание, – пыталась урезонить ее Карен.
– Но ему не найти меня здесь, в больнице. Мне нужно сейчас же поговорить с Джорджем. Как ты думаешь, он все еще меня любит? Он мне так нужен.
– Он всегда будет тебя любить.
Лейк потерлась щекой о подушку.
– Не попросишь ли его зайти?
– Хорошо.
– Карен, – она мирно улыбнулась. – Передай Гарри, что я его люблю.
В это утро Крис вернулась из своего делового турне по Европе. Она с несколько раздраженным видом сидела на кухне и пила кофе, когда из больницы вернулся Гарри и сообщил ей о случившемся.
– Боже, какой ужас, – выразила она свое сожаление, наливая чашку для Гарри. – Ну и что будет теперь с картиной?
– Понятия не имею, – откровенно признался он. – Никого из нас она особенно не интересовала. Вероятно, Джордж подыщет себе других актеров.
– Ну а что ты скажешь о Карен? По-моему, она просто очаровательна.
– Ну, известно, что она нравится режиссеру. Ну как прошла поездка?
Крис скривилась.
– Если принять во внимание "воздушную болезнь" и тряску в реактивном самолете, то нужно признать, что это было не самое лучшее мое увеселительное путешествие. Но мне удалось приобрести неплохие товары.
– И это весь твой завтрак – одно кофе? Крис, этот напиток в конечном итоге проделает дырки в твоем желудке. Давай я тебе приготовлю тост или что-нибудь еще.
– Да, он, несомненно, доведет меня до болезни. Однако спасибо, – она застенчиво улыбнулась. – Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать, но не знаю, как начать. Дело в том, что я беременна, – она засмеялась. – Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя. Нужно признать, что у меня за последнее время месячные происходили весьма нерегулярно, но когда они прекратились совсем… Гарри, ты слышишь, что я говорю? У нас будет ребенок.
– Ребенок? – переспросил Гарри, обнаруживая трудности в переваривании полученной информации. – У тебя со мной?
– Нет, у меня с приказчиком из "Дель Тако". Конечно, у нас с тобой, идиот.
Он по– прежнему в упор глядел на нее, скорчив самую отвратительную гримасу.
– Ребенок, – нарочито растягивая звуки, медленно произнесла она, словно разговаривала с психически больным. – Маленький человечек. Ну, твоя внешность, мои мозги. Гарри! Ты согласен со мной по этому поводу? – она отодвинула чашку. – Ты хочешь этого ребенка? Если нет… ну тогда нам придется расстаться. Я его очень хочу, я его уже люблю, Гарри.
Он прикоснулся рукой к ее животу.
– Там лежит частичка меня самого, – сказал он. – Когда я умру, эта моя частичка будет ходить по земле, жить, дышать. Кажется, я чувствую, как он там движется.
– Что ты, дорогой, – рассмеялась она. – Для этого еще слишком рано. Это просто ворчит у меня в животе.
– Как ты себя чувствуешь?
– Так, словно мне все время хочется в туалет. Я стала раздражительной, какой-то противной недотрогой, время от времени испытываю глубокую депрессию, стала сентиментальной, но это всегда так первые три месяца, – вдруг на глаза у нее навернулись слезы.
– Ну что? Ты ее хочешь? Не правда ли? Я уверена, что у нас будет девочка.
Гарри предался размышлениям. "Крис его явно прощупывала. Она скорее пойдет с ним на развод, чем согласится на аборт. Он обретет свободу, и Крис будет просить его о расторжении брака, не он. Он не будет испытывать никакого чувства вины, за исключением того, что он бросил своего ребенка. Будет он его ненавидеть, когда вырастет? Нет, Крис выше этого, она порядочная женщина. Просто малыш не будет знать его, вот и все. Он станет воскресным папой, будет покупать дорогие подарки, чтобы возместить свое длительное отсутствие. Подумать только, первые улыбки, первые шаги, первая встреча с девушкой. А он будет чужаком в жизни ребенка. Интересно, сколько раз нужно водить малыша в зоопарк?"
– Я хочу ребенка, – обойдя вокруг стола, он подошел к ней и крепко, словно неуклюжий медведь, обнял ее. – Да, я хочу быть папочкой. На постоянной основе.
Она подозрительно, с тревогой в глазах посмотрела на него.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно, – он ласково погладил ее по животу. – Ну как она там сейчас себя чувствует?
– А сейчас скажи мне, в твоей семье были психические заболевания?
– Только у Джекки, – рассеянно ответил он.
– Кстати, о ней. Она в данный момент собирает вещи наверху. У вас здесь произошла ссора?
– Да, что-то вроде, – признался он.
– Ну, в таком случае я прошу тебя подняться к ней и переговорить. Она не должна уезжать отсюда сердитой. Важно сохранять семью.
Гарри тяжело вздохнул.
– Крис, она высказала мне отвратительные упреки. И я не вижу, почему я должен с этим мириться, если она гостит в моем доме.
– Она не гостья, она часть семьи. Когда я выяснила все о ребенке, то рассказала обо всем только ей. Я не знала, как ты к этому отнесешься. Она меня успокоила. Она напомнила о многих твоих хороших чертах, из-за которых я влюбилась в тебя. Я могу не соглашаться с Джекки по многим вопросам, но я ей доверяю, и я знаю, как она тебя любит.
– Ах, – сказал Гарри, чувствуя себя уязвимой мишенью. – Ладно, пойду поговорю с ней, – он отправился наверх, в комнату Джекки.
Она укладывала вещи, сердито бросая одну за другой в чемодан.
– Повремени немного, – сказала она Гарри, когда он вошел. – Я уеду, как только соберу все вещи. Я не желаю возвращаться сюда, если вдруг что-то забуду.
– Джекки, прекрати всю эту возню и сядь на минутку.
– О нет, – гневно возразила она. – Ты сказал мне, чтобы я убиралась, и я убираюсь.
Схватив чемодан, он вытряс из него содержимое прямо на пол.
– Теперь ты сядешь и поговоришь со мной как нормальный человек?
– Ты отвратительно вел себя, Гарри.
– Сядь.
Не спуская с него рассерженного взгляда, она села.
– Крис сообщила мне о ребенке.
Она кивнула.
– Гарри, мне наплевать, как ты намерен устраивать собственную жизнь. Это не мое дело, я знаю, но…
– Я знаю. Ты была права.
– Права? – она уставилась на него. – Но ведь я не справилась так удачно со своей жизнью, как ты. Я старалась, но у меня ничего не выходило. Я не смогла стать ни домохозяйкой, ни матерью. Я, конечно, люблю своих мальчиков, но только их мне было мало. Я знала, что ты хочешь сохранить ребенка. Ты любишь детей. Я же нет. Но ты любишь. Ты будешь хорошим отцом.
– Ты так думаешь? – улыбнулся он. – Тетушка Джекки, я хочу извиниться перед тобой. Пожалуйста, не уезжай. В любом случае нам понадобится своя сиделка. Может, мы пригласим твоих детей сюда. Пусть посетят нас. Не уезжай, оставайся. Пожалуйста.
– Мне тоже жаль, Гарри, – прошептала она, глядя на свои руки. – Мне самой хотелось бы остаться.
Он поцеловал ее в щеку.
– Джекки, теперь, когда мы помирились, могу ли я задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Ты на самом деле умеешь предсказывать судьбу?
– Значит, и тебя одурачила? – подмигнула она ему.
– Я просто хотел убедиться в том, что ты еще не утратила своей способности до конца, – он бросил на нее вкрадчивый взгляд. – Но в этом городе ты начинаешь верить своему собственному паблисити.
– Мы с тобой во многом похожи, – сказала Джекки. – Я никогда не могла быть такой, как все, но мать с отцом постоянно убеждали меня в том, что я должна выйти замуж и иметь детей. Мне так хотелось сделать так, как они считали необходимым, чтобы доставить им удовольствие. Но все началось слишком рано. Они должны были позволить мне немного побеситься, и я потом бы успокоилась и не чувствовала бы себя как в тюрьме. Сейчас я занимаюсь тем, что должна была делать тогда. Карты и все такое – это моя особая линия поведения. Ведь я никому не причиняю вреда, а мне это доставляет удовольствие. Я всегда хотела уметь вглядываться в будущее, знать, какое оно, что нам готовит. Я всегда хотела знать, будет ли у тебя в будущем все в порядке…
– Будет, – неуверенно сказал он.
– Ты не намерен бросить ее, другую женщину, ты не можешь этого сделать?
Он покачал головой.
– Гарри, что же ты собираешься делать?
Он криво усмехнулся.
– Не знаю.
– Вы понимаете, что у нас возникла серьезная проблема? – спросил Джордж.
Они сидели у него в кабинете – сам Джордж, Мэтт, Карен и Сид. Сид находился в их компании главным образом для оказания моральной поддержки. Кроме того, Джордж знал, что у Мэтта с Карен будет всегда общая точка зрения на все на свете. Он хотел, чтобы там присутствовал еще кто-нибудь, кто будет отстаивать его взгляд.
– Мы приступаем к съемкам через месяц, а доктор утверждает, что к тому времени Лейк еще не поправится.
– Насколько я понимаю, ты собираешься заменить актеров, – сказал Мэтт. – Для этого у нас куча времени, к тому же у тебя есть немало хороших актрис.
– Я не намерен никому другому предоставлять такой большой шанс только из-за того, что случилось с Лейк, – закричал Джордж.
– Успокойся, – тихо посоветовал ему Сид. – Мы все разделяем твои чувства, Джордж. Ты имеешь полное право быть до такой степени расстроенным. Давай-ка лучше немного поостынем и попытаемся рассмотреть наши предложения. Мэтт! У тебя есть идеи?
Он пожал плечами.
– Если вы не хотите заменять актеров, то можно сделать одно из двух. Мы можем отложить на неопределенное время дату начала киносъемок, до той поры, когда Лейк сможет вернуться на площадку. Или же можно переписать женскую роль целиком, сделать картину приключенческим фильмом, без романтической линии. В любом случае мы нанесем фильму большой урон. Если мы отложим съемки, у нас возникнут финансовые проблемы. Если из него исчезнет романтическая любовь, мы потеряем пятьдесят один процент зрителей.
– Чепуха, – тихо сказал Джордж.
Внезапно Сид резко выпрямился на стуле. Казалось, его пронзил электрический заряд.
– У меня возникла потрясающая идея! Нам не придется терять никаких денег. Просто нужно передать роль Лейк Карен.
Мэтт улыбнулся, посмотрев на агента.
– Ты уже заключил с ней контракт, Джордж. На мой взгляд, это идеальное решение.
– Нет, – отрезал Джордж, повернувшись к Карен. – Тебя здесь никто не знает. Гарри тоже. Почему в таком случае зритель должен идти на этот фильм? К тому же ты писательница, а не актриса. У тебя хватит работы с исправлением сценария.
– Ты не прав, – резко возразил ему Мэтт. – Ты ведь настоящий кудесник в области рекламы, паблисити. Ты сумеешь найти способ, чтобы привлечь зрителей в кинотеатры. Карен – замечательная актриса. Ради Бога, разве ты не знаешь, что она читала тексты с половиной из тех, которые прослушивались здесь у тебя. Ты знаешь, что она хорошая актриса. И она работала с Гарри прежде.
– Нет.
Мэтт был поражен.
– Карен, черт тебя возьми, ну а ты что скажешь?
– Да, что ты сама на это скажешь? – повторил Джордж, корча отвратительные гримасы. – Это твой большой шанс, Карен. Ты его, конечно, не желаешь упустить?
– Ты знаешь, что я хочу, – она сверкнула на него глазами. – Ты знаешь, что я хочу этого больше всего на свете. Но я не хочу, чтобы все происходило подобным образом. Но больше всего, Джордж, мне не нравится, что мне придется, вглядываясь в прошлое, на пройденный путь, найти там тот отрезок, за который я буду кому-то обязана. Если этому суждено сбыться, то все произойдет в свое время, а не потому, что моя подруга не в состоянии работать, – она взяла Мэтта за руку. – Так не поступают, – просто, без нажима сказала она.
– Ну, – вздохнул Сид, – в таком случае мы возвращаемся ко второму варианту.
– Я не могу переделать сценарий, – сказала Карен, – снизить значение главной женской роли. У нее, конечно, будет проявляться интерес к любви. Можно сохранить романтическую линию, но она не будет главной ролью, и на ней не будет завязан в основном весь сюжет. Это будет главным образом фильм для Гарри. Тебе все равно придется менять актеров, но ты можешь привлечь одну из своих манекенщиц, отличающуюся скандальной репутацией. Люди пойдут на фильм – им будет любопытно узнать, что она скажет. Ну что, Джордж, такой вариант тебя устраивает?
Он медленно наклонил голову в знак одобрения.
– Я подписал с Гарри контракт на несколько фильмов. Это большая сделка. Если он вытащит эту картину, то я смогу его использовать еще пару лет. Да, меня это устраивает. Карен, когда ждать от тебя переделанный сценарий?
– Как только ты вернешь мне контракт.
Мэтт с удивлением уставился на нее.
– Чего ты несешь? – процедил он сквозь зубы.
– Ты не намерен сделать для меня что-нибудь в качестве актрисы, и я не думаю, что ты позволишь мне написать что-нибудь стоящее, кроме нескольких художественных приемов для звезды, которой является Лейк. Лейк меня не эксплуатирует, – гневно сказала Карен, – этим занимаешься ты. Ты пытался превратить меня в ее маленького ручного щенка, чтобы я испытывала к ней неприязнь, но у тебя ничего не вышло. Ты мне ничем не обязан. Верни мой контракт, и после этого я передам тебе переделанный сценарий.
– Как прекрасно быть лучше всех, – улыбнулся Джордж. – Я вышлю свою копию контракта тебе по почте. Ты можешь его разорвать, сжечь, сделать с ним все, что пожелает твое маленькое сердечко. Ты никогда ничего не достигнешь самостоятельно, Карен. Я самый лучший агент в этом городе. Только наставишь себе синяков.
– Пусть я останусь неудачницей, но только на своих собственных условиях, – сказала она.
– О'кей, – вмешался Сид. – Ну, теперь все в какой-то степени довольны?
Мэтт, что-то бормоча себе под нос, кивнул.
– В таком случае, – продолжал Сид, – я предлагаю разбежаться по домам и немного отдохнуть. Сегодня не самый лучший день для нас всех.
Джордж, надевая пиджак, пожимал плечами, стараясь ослабить напряженность.
– То, что произошло с Джоном Эллисоном, – настоящий позор. Мы тогда бы смастерили картину для мужчин, и никакой главной женской роли не потребовалось бы. Я мог бы сделать что-то вроде "Мясника Кассили и рыжеволосого мальчика", – размышлял он вслух.
– Что ты говоришь? – спросил его Сид. – Эллисон совсем не хотел делать эту картину с тобой.
– Нет, хотел. Он позвонил мне сюда в тот вечер, и я направил в Нью-Йорк девушек, чтобы они посмотрели его шоу, – он улыбнулся. – Кажется, ему очень приглянулась Лейк.
Мэтт оглянулся на Карен, но она сидела с непроницаемым лицом.
– Так обстояло дело?
– Да, – ответила она. – Что тебе еще нужно?
Он был детективом. Не таким, как Сэм Спейд. Он был невымышленный, настоящий, и его никак при самом изощренном воображении нельзя было назвать романтической фигурой. Он приобретал одежду в самых дешевых магазинах, и ему было наплевать, что такой же фасон встречался у кого-то другого. Он был независимым. Никакая большая страховая контора не давала ему свой полис.
Большей частью он занимался бракоразводными процессами. Среди его клиентов были такие, у которых было немного денег, но которые пылали горячим желанием возмездия. Однако несколько богатых клиентов платили ему немало, и в результате ему не отключали телефон за неуплату, хозяин его квартиры не мог окончательно своими домогательствами свести его с ума. Большие деньги не платят ни за что. Обычно богачи требовали, чтобы он за этот гонорар слегка преступал закон. Он брал деньги, делал то, что они хотели, а затем тщательно заметал следы. У него была масса странных клиентов, но единственным среди них, который доставлял ему немало хлопот, был Дэниэль Фокс. Он был явно чокнутым. На самом деле. Но он контролировал себя, и у детектива не было никаких оснований для подтверждения своих подозрений. Он был уверен, что на старости лет к нему явится тип вроде Фокса и заставит его дрожать от страха. Его не покидало кошмарное видение, что в один прекрасный день Фокс придет к нему с окровавленным узлом и попросит избавить его от этой ноши. Но в нем не будет завернуто тело окровавленного человека. Там будет лежать что-то давным-давно забытое, тот, кому никак нельзя было разрешать топтать эту землю.
Он отправлялся по субботам в свою контору, чтобы забрать почту.
В тот уик-энд он пришел очень поздно и небрежно щелкнул выключателем. В его кабинете кто-то был.
– Боже, – он опустился на стул. – Меня чуть удар из-за тебя не хватил. Что ты здесь делаешь, Фокс?
На какое– то мгновение ему показалось, что тот его не слышит. Фокс сидел, и на коленях у него что-то лежало. При тусклом свете ему показалось, что это тот запачканный узел, который стал кошмаром для детектива. Но это был толстый пакет, вложенный в большой конверт из манильской бумаги.
