Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)
– Но только не сегодня вечером.
Звонкий смех Лейк перекрыл музыку. Они с Гарри танцевали почти рядом с ними. Лейк перешла на красное вино. Карен смотрела на тягучую красную жидкость у нее в бокале со смутными предчувствиями. Она подтолкнула Мэтта, направляя его подальше от этой парочки.
– Ты все еще на меня злишься? – спросила Лейк, надув губки. – Впервые в жизни я абсолютно невинна. Разве я в чем-то виновата, Гарри?
Тот что– то проворчал в ответ, стараясь увести ее подальше.
– Нет, я хочу поговорить со своей подружкой, – настаивала она на своем, пытаясь потащить его в обратном направлении.
Они, кружась, врезались в другую пару. Рука Лейк дрогнула, вино выплеснулось прямо на шею Карен. Кровавые капли скатывались на грудь ее уникального, единственного и неповторимого платья.
– Ах! – воскликнула Лейк, поднося к губам ладонь. – Мне ужасно жаль. Я нечаянно!
Струи вина плотно обтекали тело Карен. Теперь все будет испачкано.
– Прости меня, – повторила Лейк.
Неуклюже она руками хотела вытереть пятно. В этот момент, когда она дотронулась до Карен, та взорвалась.
– Убирайся вон от меня! – завопила она.
Лейк тут же разрыдалась.
– Ну я же извинилась. Я куплю тебе другое платье. Тебе нужно немедленно его снять, или же оно промокнет насквозь, – она снова предприняла попытку помочь.
– Не прикасайся ко мне, – строго предупредила ее Карен. – Больше вообще не подходи ко мне! – и она вышла из зала.
Лейк бегом устремилась за ней.
– Не смей! – Гарри схватил ее за руку. – Пусть она немного остынет. Можешь позвонить ей завтра.
На лице у нее появились признаки облегчения.
– Обязательно, – ответила Лейк. – Карен не должна на меня злиться. Она никогда прежде не злилась. Я позвоню ей завтра.
Гарри прошептал ей что-то на ухо. Она рассмеялась.
– Я как раз думала об этом. Едем домой.
Джордж покатывался со смеху, не в силах его унять.
– Где это, черт тебя подери, ты выискал этот очаровательный наряд?
Сид грациозно поворачивался перед ним.
– Что с тобой? Разве ты никогда прежде не видел фрак розового цвета? Последний крик моды.
– Где ты раздобыл его?
– На студии. В реквизите. Значит, обед мне не светит?
– Думаю, что нет. Вначале выпей чего-нибудь, – Джордж выскочил на кухню – Тебе вина или что-нибудь покрепче?
– А что ты сам пьешь? – крикнул ему Сид. Что бы он ни пил, по нему не было видно, что он взял довольно бурный старт.
– Виски "Джек Дэниэлз".
– Шутишь.
– Нет, не шучу.
– В таком случае я предпочитаю белое вино, – нахмурившись, он поудобнее устроился на стуле. – Кажется, мой костюм не вписывается в твою обстановку. Было, конечно, большой глупостью нацепить такой наряд. Но мне было приятно, что вызвал у тебя приступ смеха, мой друг. Давно я его не слыхал. Я даже начал уже беспокоиться.
Зазвонил телефон.
– Ответить?
Джордж метался на кухне, все круша на своем пути.
– Что ты сказал? – заорал он, стараясь перекрыть поднимаемый им самим шум.
– Ничего, ничего, – Сид снял трубку.
Голос на другом конце хрипло передал сообщение. Потом в трубке послышались гудки.
– Скорее всего не туда попали. Но все это мне кажется весьма странным, – сказал Сид, когда перед ним вновь появился Джордж.
– Что ты имеешь в виду? – спросил его Джордж.
– Звонивший не назвался, не спросил, кто я такой, просто сказал: "Они вышли вместе" – причем произнес эти слова в каком-то ужасно драматическом тоне и повесил трубку.
Джордж глупо усмехнулся.
– Да, скорее всего вышла странная ошибка. Такое может случиться только в Калифорнии, "в этой стране изысканных фруктов и изысканных чудаков". Правда, фрукты к ним не имеют никакого отношения, но из песни слова не выкинешь.
– Я слышал это выражение и прежде.
Джордж стоял перед ним, слегка склонив на плечо голову.
Судя по его виду, он пытался принять какое-то серьезное решение в отношении чего-то важного.
– Джордж, что-нибудь случилось?
– Нет, – отрезал Джордж, словно продолжая разговаривать с самим собой. – Я просто кое-что позабыл. Извини меня. Я на секунду. Следи за обедом, если что-нибудь подгорит, то выброси все в мусорное ведро.
Войдя в спальню, он закрыл за собой двери на ключ. Глотнув еще из стакана, он поднял телефонную трубку и набрал по памяти номер.
У него жгло в горле. Он не мог поверить, что на самом деле так поступает. Он долго носился с таким решением, но никогда не думал, что зайдет так далеко. Всего-то нужно сделать…
– Миссис Таунсенд? – прошептал он. – Сегодня ночью они будут вместе. Всю ночь.
– Кто это?
– Они будут у нее дома. Вы, надеюсь, знаете, где живет Лейк Истмэн, не так ли?
– Я вам не верю.
– В таком случае где ваш муж, миссис Таунсенд?
Она молчала.
– Почему бы вам не отправиться туда и не убедиться во всем самой, собственными глазами увидеть все, собственными глазами?
Он осторожно положил на место трубку.
Сид барабанил кулаком в дверь.
– Если сделать скидку на твое любительство, то можно считать обед готовым.
Ответа не последовало.
Он снова забарабанил.
– Джордж, что с тобой? Все в порядке?
Широко улыбаясь, Джордж вышел из спальни.
– Все в порядке. Лучше и быть не может. Пошли есть.
– Кто это звонил? – спросила Джекки.
Она пыталась освоить новый стежок при вязании, но совершенно запуталась в пряже. Она слышала, как Крис подошла к телефону, но была настолько поглощена своей шерстью, что ничего не слышала из разговора невестки. Розанна сидела рядом с ней на полу и теребила пряжу, что, конечно, нельзя было назвать помощью с ее стороны.
– Никто. Ошиблись номером, – резко ответила она.
– Не слишком ли ты долго беседовала с тем, кто ошибся?
Крис пожала плечами.
– Разве? – она подчеркнуто зевнула, притворяясь, что сосредоточена на телевизионной передаче.
– Ну, как тебе вяжется?
– Не рассчитывай увидеть результаты раньше следующей весны.
Крис украдкой бросила взгляд на часы. Если его не будет дома до двух, то, может, она совершит небольшую прогулку.
Час ночи.
– Конечно, я помню эту девушку. В этом нет никакого сомнения, – энергично закивал Сид. – Она была абсолютно невыносимой.
– Просто она была большой свиньей, – припоминал Джордж. – В первый раз это всегда вызывает отвращение, чувствуешь, что тебя просто подвели. Я всегда считал, что именно такие чувства отталкивают от тебя женщин. Оскорбительно, когда тебе дают от ворот поворот, – он налил себе еще один стаканчик доверху.
– Послушай, Джордж, не сильно увлекайся.
Джордж отмахнулся от его предостережения.
– Ну-ка, скажи, признайся, у тебя на самом деле все было плохо в первый раз? Я имею в виду с девушкой?
– Все было в порядке. Правда, ничего особенного.
– У тебя все действовало?
Он рассмеялся.
– Я при этом думал о Кларке Кэбле.
– Кларке Кэбле?
– Классика никогда не выходит из моды, – улыбнулся Сид. – Все было замечательно. Я, Кларк и с нами эта маленькая леди. Правда, мне хотелось совершенно другого.
– Ну а что ты можешь сказать о первом разе с парнем?
– Тоже ничего особенного. Никакого потрясения.
– Ты помнишь свою первую романтическую любовь?
Сид бросил на него подозрительный взгляд.
– Ты что, берешь у меня интервью для журнала "Пипл"?
– Нет, просто мне интересно.
– Конечно, я помню свою первую большую романтическую любовь.
– Я его знал?
– Нет, это было до того, как мы встретились с тобой. Он был таким хорошим человеком. Не вспыльчивый, не любил показухи, просто хороший, тихий и спокойный человек.
– Ну и что произошло? Может, ты просто перерос такие взаимоотношения? Может, он нашел кого-то другого?
– Нет, – устало ответил Сид. – Однажды ночью он ехал домой с работы, а навстречу ехал другой автомобиль. У этого другого шофера… он вдруг ослепил его фарами. Без всякой задней мысли, просто так случилось. Они врезались друг в друга лоб в лоб. Оба погибли на месте.
– Может, пришел его черед?
– Может быть, – в его голосе чувствовалась горечь. – В мире существует масса вещей, которые мне непонятны. Он занимал первую строчку в моем списке. В тех пор у меня были другие партнеры, но не скажу, что они его заменили.
– Значит, ты до сих пор о нем скучаешь?
– Да, конечно.
– Почему же ты в таком случае не понимаешь того, что я испытываю по отношению к Лейк? – спросил он со свойственной пьянице хитрецой. – Это ведь то же самое.
Сид скривился.
– Нет, Джордж, не то же самое. Твоя любовь к ней почти убила тебя. Слава Богу, все теперь кончено.
– А может, нет, – возразил Джордж, придавая своим словам свойственную пьяницам особую выразительность.
– Я слышал, Гарри собирается бросить жену и ребенка ради Лейк. Слышал из надежного источника.
– Он оставит ее только в том случае, если это окажется легко сделать. Я знаю этого парня не хуже самого себя. Он сразу от всего отступится, если дело осложнится, – у него было такое хитрое выражение на лице, которое бывает у деревенского неотесанного парня в канун Всех Святых. – А все невероятно запутается, уверяю тебя.
Сид почувствовал какую-то ноющую боль под ложечкой.
– Что ты имеешь в виду?
– Сид, ты все прекрасно понимаешь. Ты знаешь, что человек влюбляется один раз в жизни. Все остальное – это лишь замена, более или менее удачная. Когда влюбляешься впервые, то либо ты завоевываешь эту любовь, либо нет. А если нет, то придется провести остаток жизни в попытках вернуть себе это первое чувство. Этого нельзя просто так преодолеть, так как для этого нужно обладать сильным рассудком. Но стоит только снова подумать о ней, как начинаешь испытывать такую же острую боль, словно все произошло только вчера, – голос у него смягчился. – Я бы сделал для этой девушки все на свете. Я бы ради нее пошел на преступление, на убийство.
Неприятное ощущение под ложечкой вдруг вытеснила охватившая его паника. Сид попытался рассмеяться, но смех застрял у него в горле.
– Ты шутишь, Джордж. Ты не обидишь и мухи.
– Я сделаю все, чтобы вернуть ее. Ты это знаешь, Сид.
– Ты… ты ничего плохого не сделал для Гарри, не так ли?
Джордж весело рассмеялся.
– Я мог бы. Мы с ним теперь не связаны никаким контрактом.
Заметив тревожное выражение на лице Сида, Джордж улыбнулся еще шире.
– Успокойся. Насилие всегда связано с большой проблемой. Если тебя поймают, то упрячут надолго. Правда, хороший адвокат может уберечь тебя от кучи всевозможных обвинений, но что можно сказать об убийстве? Это настоящая азартная игра, тем более если у обвиняемого есть убедительный мотив. Нет, я ничего плохого не сделал Гарри. Из-за меня с его головки не упал ни один бесценный его волосок, – он похлопал Сида по руке. – Мне не нужно причинять Гарри ничего дурного. Лейк все равно вернется ко мне, она всегда возвращается, когда все рассыпается, как карточный домик. Порадуйся за меня, Сид.
Сид в ужасе взирал на него.
– Что ты натворил, Джордж?
Он вдруг вспомнил о первой части проведенного с ним вечера – о странном звонке по ошибке, исчезновении после этого Джорджа, который заперся у себя в спальне. "Он там, конечно, кому-то звонил". Сид был в этом уверен.
– Кому ты звонил?
– Звонил?
– После того, как кто-то позвонил тебе по ошибке. Ты отправился в спальню и кому-то позвонил. Кому?
– Кому я звонил? Никому, – Джордж начал свои путанные пьяные объяснения. – Кому? Как кому? Нужно всегда осторожно задавать подобные вопросы. Кому я звонил? Предположим, одной все понимающей женщине. Она знает о моих чувствах… – его губы, словно резиновые, растянулись в широкой улыбке. – Ее муж в данный момент трахает мою даму. Мне показалось, что она имеет полное право знать об этом.
– О Боже, – пробормотал Сид. – Как ты мог поступить таким образом по отношению к этой несчастной женщине?
– Она сейчас, вероятно, уже туда едет, – спокойно, без всяких эмоций произнес Джордж. – Я знал, что она перед этим немного подумает, но потом непременно отправится туда, чтобы все увидеть собственными глазами.
Испытывая чудовищный шок, Сид встал со стула и, пошатываясь, направился к двери. Он завел двигатель, надеясь, что по дороге вспомнит адрес Крис и сообщит ей, что она стала жертвой жестокого изощренного ума.
"А я– то думал, что хорошо его знаю, -все время повторял он про себя. – Мне казалось, я люблю его". Ему как-то в голову не приходило, что Лейк увела от него Джорджа, увела навсегда. Он сильнее нажимал на газ. Яркий свет от фонарей, отражаясь в зеркале заднего видения, слепил его. "Полицейский. Да, только его здесь не хватает". Покорно подчиняясь его жесту, он подъехал к тротуару.
Полицейский сунул зажженный электрический фонарик в окно.
– Права и документы о регистрации, прошу вас.
Сид пошарил руками, наконец протянул ему бумаги. Он бросил торопливый взгляд на часы. Почти два.
– Послушай, командир, я ужасно беспокоюсь по поводу одной своей подружки. Я еду сейчас к ней. Боюсь, как бы не случилось беды.
– Это не предлог для превышения скорости. Не угодно ли выйти из машины? – заметив чудной наряд Сида, полицейский осклабился. – О, мне очень нравится этот ваш игрушечный костюм.
Сиду не хотелось затевать с ним ссору.
– Послушайте, я на самом деле сильно беспокоюсь о своей подруге. Не могли бы вы ей позвонить? Миссис Крис Таунсенд. Чтобы убедиться, что с ней все в порядке, – вырвав из блокнота клочок бумаги, он нацарапал на нем номер телефона.
– Позже вы сами сможете ей позвонить. А сейчас мне бы хотелось, чтобы вы подышали в трубочку. Проведем анализ на содержание алкоголя в крови.
– Прошу вас, умоляю, позвоните немедленно. Попросите кого-нибудь по радио позвонить. Боюсь, как бы не произошло что-то ужасное.
Что– то в выражении его лица убедило полицейского. Он взял клочок бумаги и потащился к своему черно-белому посту. Через пять мучительно долгих минут он вернулся.
– Телефон занят. Вероятно, с ней не может произойти ничего серьезного, если она треплется по телефону, нет так ли?
– Пошлите туда полицейскую машину, – умолял его Сид. – Прошу вас, телефон может сломаться, линия временно выйти из строя…
– Да, неплохую ты придумал уловку, приятель. Все же мы проведем небольшой тест.
Сид чуть не плакал от злости. Его не покидало чувство надвигающейся катастрофы. Если бы он знал, что Джекки обычно снимает трубку с рычага на ночь, чтобы не беспокоили звонками спящего ребенка, ему бы от этого не стало легче.
Крис сидела в машине и смеялась. "Да, проиграть дважды", – думала она. Ее горькие слова звучали для нее как песня, которая, становясь все монотоннее, начинала действовать ей на нервы. Она ждала до половины второго – ей не давало покоя принятое решение, как не дает покоя терьеру лежащий в отдалении комнатный шлепанец. Ехать или не ехать?… Вот в чем вопрос.
Верить или не верить? Где-то на маршруте она перестала верить. Где-то в той точке, на отрезке между ее первым мужем, который оставил ее ради девушки помоложе, и ее более молодым мужем, который бросил ее ради кого-то попривлекательнее. Она начала сознавать, что ее место в этом мире было небезопасным. Она больше не доверяла своим надеждам на то, что жизнь у нее будет приятной. Черт возьми, но она поверила голосу, который разговаривал с ней по телефону. Зло – это весьма осязаемая сила, оно гораздо сильнее добра.
Холодными влажными руками она сжимала руль автомобиля, ехала вперед медленно, почти ползком, по этой вьющейся, как серпантин, крутой дороге. "Не хватало еще врезаться в телефонный столб, и не доехать до места назначения". Это ей не улыбалось.
"Нет, его там не будет, успокаивала она себя, – тихо насвистывая какую-то мелодию. – Нет. Его там не будет, не будет, ла-ла!" Она вернется домой и увидит, как Гарри прижался на кушетке к спящей Розанне. Они ожидали ее возвращения. Вначале он рассердится – как она посмела не доверять ему? Но потом они будут вместе смеяться над этим и шептать друг другу на ухо нежные слова, как пара возлюбленных. Семья спасена. Дом цел.
"Я скоро вернусь, – пообещала она себе, вылезая из машины. – Все будет хорошо". Она, крадучись, пошла по мягкой траве. Она не заметила нигде его автомобиля, и это вселило в нее новую уверенность.
Она стояла перед домом.
За большим окном с верхним фонарем шторы не были задернуты. За ним находилась гостиная. Она видела, что там кто-то двигается. Она прильнула к стеклу.
Весело трепыхалось пламя в камине, но его треск не проходил через толстое стекло. Она себе это легко вообразила. Прямо перед огнем мужчина с женщиной слились в общей немой страсти. Они были очень красивы, и он и она, но в них не было никакой грациозности, как не бывает ее ни у одной пары совокупляющихся животных. Вероятно, они тяжело, неприятно дышали, а плоть одного ударялась о плоть другой с сырым, вязким звуком.
Онемев, Крис наблюдала, как ее муж занимается любовью с другой женщиной. Та ее короткая мелодия – "Его там не будет", вдруг превратилась в навязчивую старую песню, в номер один хит-парада, которую исполняли по просьбе слушателей. "Да, проиграть дважды".
Она сидела в машине и смеялась. Потому что лучше смеяться, чем плакать. Но она уже не могла плакать. У нее не оставалось больше слез. Фактически исчезли все чувства, все эмоции. Нажав на газ, она осторожно поехала обратно.
Она обошла гараж, проверила, плотно ли закрыты двери. Потом включила двигатель.
Через несколько часов проснулась Розанна.
– Мамочка? – позвала она, сползая с кроватки. – Мамочка!
Она начала спускаться по лестнице.
28
Нянечка рукой указала на мужчину, сидевшего в комнате ожидания.
– Вот ее муж, – прошептала она доктору. – Как это ужасно! Маленькая девочка выходит из дома и влезает в автомобиль рядом со своей мамой. Они могут развлекаться, как хотят, но когда вовлекают в эти забавы своих детей, то ехать дальше некуда.
Доктор отошел от нее, не говоря ни слова.
– Мистер Таунсенд?
Мужчина с надеждой в глазах посмотрел на него. Для него эта ночь стала хуже ада. Заслуживал он этого или нет – спорный вопрос.
– Есть какие-нибудь перемены?
– Мне очень жаль, но ваша дочка по-прежнему находится в коматозном состоянии. Трудно сказать, начались ли необратимые изменения в мозгу. Боюсь, что нам ничего не остается другого, как надеяться и ждать. Вам повезло, что ваша сестра их вовремя обнаружила.
– Да, сильно повезло, – он с отсутствующим видом потирал руки. – А каково состояние жены?
– Мне очень жаль, мистер Таунсенд. Легкие ее почти не работают. Мы поддерживаем ее с помощью аппарата искусственного дыхания и прочими системами жизнеобеспечения. Но… – он колебался, вероятно, подходя к самому больному вопросу. – Мистер Таунсенд, вы знали, что у вашей жены есть донорская карточка? Что она выразила желание отдать свои органы для трансплантации в случае своей гибели в результате несчастного случая?
– Нет, я этого не знал, – он мрачно посмотрел на доктора. – Ну и что из этого? Ведь Крис не умерла. Она все еще жива.
– Да, конечно… – он вдруг умолк. – Просто я хотел, чтобы вы знали об этом.
– Могу ли я увидеть Крис?
– Да, конечно, – он повел Гарри в палату Крис. – Можете оставаться здесь сколько хотите, – закрыв дверь, он оставил их вдвоем.
Крис лежала на кровати – ее грудь поднималась и опускалась, имитируя нормальный сон. Но он знал, что это работает аппарат искусственного дыхания, но было проще обманывать себя.
Закрыв глаза, он попытался представить, как доктора ее кромсают, вытаскивают из ее тела части и куски, которые пригодятся для других тел, поддержат в них жизнь. Нет, он никак не мог с этим согласиться. Она все еще была жива. Сердце работало, кровь текла по жилам. А это и есть жизнь.
Вошла сестра, проверила аппаратуру.
– Она совсем неподвижна, – сказал он, обращаясь к ней.
Та заметно вздрогнула. Через несколько секунд сказала.
– Так и надо. Она должна быть неподвижной.
– А что будет, если отключить аппарат?
– Что вы, она не может дышать самостоятельно, – мягко сказала сестра.
Через несколько минут он прошел по коридору к палате, где лежала Розанна, но никак не мог заставить себя войти. Там его увидела Джекки.
– Не могу войти, – сказала он ей и заплакал.
Она взяла его за руки.
– Все будет хорошо, хорошо, – пыталась она его успокоить. – Она крепкая девочка, все будет хорошо. Пошли домой.
– Благодарю тебя, Джекки, что ты их обнаружила.
– Перестань, – она говорила так, словно уговаривала большого ребенка. – Сейчас мы поедем домой.
Она села за руль. Они почти не разговаривали и не обсуждали того, что случилось накануне. Джекки не поставила машину в гараж. На кухне они молча пили кофе. Через несколько минут она встала и налила ему что-то покрепче.
– Розанна выздоровеет, – снова сказала она, так как больше не о чем было говорить.
– Я все время думаю, – сказал он, – что заставило тебя проснуться и спуститься вниз, в гараж?
– Не знаю. Вероятно, я просто услыхала шум работающего двигателя.
– Может, Джекки, у тебя на самом деле какой-то дар?
Она криво улыбнулась.
– Не думаю.
– Ну что же произошло? – он медленно покачивал головой. – Я всегда мечтал о кино. Я всегда хотел быть кинозвездой. Как же, черт возьми, все произошло? Неужели виновато во всем это место? Голливуд? Неужели здесь так плохо, как все утверждают?
– Не думаю, чтобы какое-то место оказалось плохим само по себе, – не спеша возразила Джекки. – Просто здесь, в этом месте… здесь вы встречаетесь с самыми лучшими людьми, здесь лучшая одежда, изысканная пища. Но на самом деле все далеко не так. Здесь так же, как и повсюду. Здесь совершают такие же ошибки, что и везде, но только здесь вы не чувствуете, что придется за все расплачиваться.
Глухие рыдания потрясли его.
– Я любил Крис. Я так и не осознавал, как сильно.
– Я знаю.
– Нужно затратить чертовски много времени, чтобы это осознать.
Зазвонил телефон. Джекки хотела встать, чтобы подойти к аппарату.
– Пусть звонит, – сказал Гарри. – Мы оба знаем, кто звонит.
Раздалось двадцать семь звонков.
– Я так рада, что ты приехал.
– Просто какое-то паразитство, – извиняющимся тоном произнес Сид. – Ведь я мог бы вызвать лимузин, чтобы довезти меня до аэропорта.
– Не глупи, Сид, – ответила Карен, не спуская глаз с картонного стаканчика с кофе. – Ты выдумываешь любые предлоги, только чтобы не показываться у меня в доме.
– Лейк все еще звонит?
Она кивнула.
– Да, через каждый час. Гарри не желает с ней разговаривать, а она сходит с ума. Бедный Гарри. Его маленькая дочурка находится в коматозном состоянии уже неделю, а сам он не выносит и мысли, чтобы прикончили Крис.
– "Прикончить", – она нервно засмеялась. – Какое слово, а? Когда мы с ним в последний раз говорили… Сид, он не признает того факта, что она мертва. До тех пор пока работают аппараты в реанимационной, он считает, что она жива. Как все это печально, – она дернула за завитушку крышечку на картонной чашке. – На сколько ты уезжаешь?
– Покуда мне не надоест Англия. Там, в сельской местности, должно быть, очень приятно в это время года. Кроме того, я слышал, что в Ноттингеме очень весело, там много голубых.
– Ноттингем. Робин Гуд и его весельчаки?
– Я остаюсь таким, каким был.
Она чуть заметно улыбнулась.
– Мне не хочется, чтобы ты уезжал. Ты единственный нормальный человек из всех моих знакомых.
– Дорогая, я пожилой гример и гомосексуалист. Если таковы твои представления о нормальном человеке, тогда жизни твоей не позавидуешь.
– Да, моей жизни не позавидуешь, – на пол упала слеза. – Сид, я так стараюсь делать то, что нужно.
Он потянул себя за прядь волос.
– Не слишком старайся, Карен. Жизнь трудна, ужасна и к тому же чертовски коротка. Ты ведь несчастна с Мэттом, да?
Она посмотрела на него с тревогой.
– Послушай, повсюду ходят различные слухи. Я это давно предчувствовал. Вы ужасно привязаны друг к другу, но мне всегда казалось, что ты его не любишь так, как должно. Может, ты думаешь о ком-то другом?
– Просто думаю, – согласилась она. – Только всего.
– В таком случае иди к тому человеку, которого любишь. Независимо от того, уйдешь ли ты или останешься, все равно Мэтт от этого будет страдать. Если ты попытаешься уберечь его от страданий, все равно кто-то другой обязательно их ему причинит, и все равно построенный тобой карточный домик рухнет. Ты не в состоянии сделать жизнь менее трагичной, просто оставаясь хорошей девушкой. Ты следуешь всем установленным правилам и от этого будешь несчастна. Делай то, что хочешь, постарайся доверять больше себе самой. Ты не ошибешься, ты всегда будешь делать то, что надо.
– В твоих устах все звучит так просто. Кажется, все легко.
– Нет, отнюдь, моя дорогая. Это на самом деле просто. Но не легко. Это уже совсем другая история.
По радио объявили о посадке на его рейс.
– Ну, прощай, – сказал он мелодичным голосом, целуя ее в щечку. – Побереги себя.
– Не скажешь, как это сделать? – спросила она.
– Напиши мне через "Амэрикэн экспресс" в Лондоне, – крикнул он, бегом направляясь к воротам. – Там, в их офисе, я обычно забираю свою почту, когда не знаю, где буду в ближайшее время.
Улыбающаяся женщина протянула ему картонку с указанием номера его места.
– Это последнее у меня место возле окна, – сказала она. – Вам повезло.
Он церемонно прикоснулся рукой к полям своей шляпы.
– Мне всегда везет.
Забросив через плечо дорожную сумку, он пошел на посадку в самолет. Многие радушно приветствовали его, улыбаясь, говорили, как они рады, что он летит вместе с ними. Он улыбался им в ответ. Заталкивая сумку под сиденье, принимаясь подгонять ремни по своей фигуре, он вдруг почувствовал, как его на какое-то мгновение пронзила острая боль, связанная с представлением о том, что он уезжает. Он больше не надеялся увидеть Джорджа. Даже если они и встретятся, у него к нему никогда не появятся такие чувства, как прежде. Вытащив из кармана расположенного впереди кресла журнал аэролиний, он углубился в чтение.
"Какой я уже старый, – внезапно подумал он. – Слишком стар, чтобы постоянно посещать бары. Ничего нет печальнее стареющего гомосека". Он был достаточно богат и мог себе позволить купить какого-нибудь красивого парня, но он еще был в полном соку и мог рассчитывать на встречу на каком-нибудь танцевальном вечере с мистером Нужным, который надолго войдет в его жизнь.
– У тебя еще есть шанс, Сид Фрейзи, – проворчал он про себя.
Какой– то человек, к которому можно было отнести выражение "изъеденный морщинами", сел в соседнее с ним кресло. На нем был кожаный пиджак, хлопчатобумажные джинсы в весьма жалком состоянии и старомодная шотландка зеленого цвета.
Он нечаянно толкнул под локоть Сида и промурлыкал извинение.
– Ничего, ничего, – галантно отозвался Сид.
Сосед бросил на него беглый взгляд, они улыбнулись друг другу.
– Какая отличная у вас шляпа! – заметил он.
– Благодарю вас.
Пульс Сида вдруг учащенно забился. "Полный идиотизм", – подумал он. Какая-то часть его начала задавать вопросы. Был ли этот человек, которого хоть сейчас помещай на плакат "Курите сигареты Мальборо", гомосеком? Выражает ли он интерес к продолжительным интимным отношениям с остроумным, очаровательным чернокожим, который находится в полном соку? Захочет ли он…
"Я все еще в это верю, – удивлялся сам себе Сид. – После всего того, что я видел, что сделал, что было сделано для меня, я все еще верю во всемогущую власть любви. И что в один прекрасный день она меня найдет. Я верю, что все мы достойны любви, и это вполне достижимая вещь в этой жизни".
"Я все еще верю".
И от этой мысли ему становилось уютно и тепло на душе.
Карен пришлось преодолевать пробки в уличном движении в часы "пик", и она лишь к наступлению вечера добралась домой из аэропорта. Перед домом на лавочке сидела Лейк, ожидая ее приезда. Она бегом бросилась навстречу машине, даже не дав Карен оттуда вылезти.
– Где он? – спросила она.
– Кто он? – осторожно поинтересовалась Карен. – Если речь идет о Сиде, то он сейчас летит на самолете в Англию. Лейк, прошу тебя, я очень устала. Прости меня за то, что я обвинила тебя в этих записках. Мне никогда в голову не приходило, что Джордж может упасть так низко. Мне ужасно неловко, ужасно. А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.
Лейк не обратила никакого внимания на ее слова.
– Где Гарри? Он не желает видеть меня, даже не подходит к телефону. Мне нужно встретиться с ним… – она глубоко вздохнула. – Джекки сообщила, что он приходил сюда, чтобы поговорить с тобой.
– Я сама только что приехала домой.
– Почему ты все от меня скрываешь? – взвизгнула она, больно сжав ей плечо.
– Если бы я что-то знала, то передала бы тебе.
Лейк перенесла руки ей на шею.
– Я об этом ничего не знаю, – ровным тоном сказала она. – Может, ты бы ничего и не сказала. Может, ты все еще обвиняешь меня за то, что случилось?
– Лейк, отпусти меня. Мне же больно!
Освободившись от ее хватки, она сделала несколько шагов назад.
– Я не знаю, где Гарри. Может, он сейчас в больнице, рядом с женой и ребенком.
С дикими, безумными глазами Лейк села в автомобиль и с визгом укатила.
Карен потерла ноющую шею. Она посмотрела на руку в ужасе. Кровь. Значит, она расцарапала ногтями кожу. Настолько безумной оказалась ее хватка. Войдя в дом, она в коридоре осмотрела шею в зеркале. Легкая царапина на ключице, но она сильно обжигала ее, просто горела огнем и к тому же что-то сильно напугало ее. Вначале это пропитанное вином платье – темное пятно, похожее на растекшееся пятно крови. Теперь настоящая кровь. Что же станет завершающим этапом этой трилогии?
Кто– то перед ее приездом просунул под дверь письмо. Вскрыв его, она начала читать.
– Боже мой! – закричала она, опускаясь на колени. – Как ты мог пойти на такое, подонок?
Гарри подписывал бумаги.
– Это все? Все?
Доктор кивнул.
– Вы приняли очень мужественное решение, мистер Таунсенд. Мы спасем не одну жизнь благодаря вам и вашей жене.
– Мне бы хотелось побыть рядом с ней, пока… они не отключат аппарат и приборы.
– Само собой разумеется.
Они снова остались вдвоем. Грудь Крис вздымалась и опускалась в притворном сне, в этой бодрящейся смерти.
– Прости меня, – сказал ей Гарри. Он был немного не в себе от выписанного ему "Валиума" и чувства вины. – Это, конечно, ничего не меняет, но я искренне сожалею обо всем. Я никогда не хотел причинить тебе боль, – вдруг он издал короткий смешок. – Я вообще не хотел никому причинять боль. Я любил тебя, любил, как умел. Только тебя одну.
В ответ он слышал лишь пыхтение аппарата для искусственного дыхания.
Где– то на краю сознания, там, где оно было окутано наркотическим туманом, гнездился страх, который Гарри никак не удавалось вытеснить. Он проглотил еще одну таблетку просто так, не запивая ее водой. Если бы после этого туман рассеялся, он бы ни за что не сделал того, ради чего он сюда пришел.
Теперь ему легче. Он глубоко вздохнул.
Закрыв дверь на ключ, он, присев на краешек кровати жены, выстрелил себе в висок из пистолета, который принес с собой только ради этой цели.
Почти в тот самый момент, когда Гарри Таунсенд нажимал на курок пистолета, Карен Сингер дозвонилась до больницы и сообщила, что она получила от Гарри Таунсенда записку, в которой он, судя по всему, сообщал ей о своем возможном самоубийстве. Не могли бы они получше присмотреть за ним, когда он появится в больнице?
