Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)
– Фокс! – писатель не отвечал. Он был небрит и неопрятно одет. В глазах у него дрожал блуждающий блеск, словно у человека с сильной лихорадкой.
Дэниэль медленно повернул к нему голову.
– Ты можешь определить, кто звонит по телефону? Предположим, к тебе домой кто-то пришел, использовал твой личный телефон, чтобы позвонить кому-то еще. Ты можешь установить личность звонившего?
– Нет, не думаю.
– Я тоже. Но в моем телефонном счете за пользование телефоном значится номер, который я не набирал. Значит, его набирал кто-то другой.
– Да, конечно. Но, может, ты его все-таки набрал и забыл об этом. Такое часто случается.
Он долго не спускал глаз с детектива.
– Все могут о чем-то забыть. Я прав?
Он постукивал пальцами по конверту.
– Он у меня лежит давно, и я не рассчитывал когда-нибудь им воспользоваться. Но он зашел слишком далеко – приходит ко мне домой, звонит по моему телефону, заставляет меня думать, что я схожу с ума. Он был там, я знаю.
– Да, понимаю, – детективу вдруг захотелось, чтобы Фокс поскорее ушел. Далеко-далеко.
– Когда я сидел в тюрьме, то встречался с кучей интересных людей. Один из них, с кем я обычно играл в картишки, был опасный наркоман. Он был готов отдать все ради наркотического опьянения. Не помню, за что его посадили. Но помню, что он не очень сильно играл в карты. Всякий раз, когда к нему приходила хорошая карта, все было написано у него на физиономии. Однажды мы играли по-крупному, и я предложил ему заключить необычную сделку. Проигравший должен будет совершить преступление после своего освобождения. Ты, наверное, догадываешься, кто выиграл. Кажется, он почувствовал большое облегчение, когда предположил, что я настаиваю на простой краже со взломом. Вначале он отправился в дом к Карлу. Хотя мы с ним никогда не встречались, я всегда чувствовал, что мы с ним на "ты". Мой ищущий наркотического опьянения приятель украл у него конверт, я сделал несколько хороших копий, потом мой приятель вернул ему копии, а оригиналы я оставил у себя. Карл так и не заметил подлога. Могу дать небольшой совет – если ты намерен совершить мелкое убийство, никогда не держи у себя сувениров об этом. Полицейские их обожают.
Фокс поднялся со стула. Протянул манильский конверт.
– Что я должен с ним делать?
– Отправить по почте, – он угрюмо улыбнулся детективу. – Нет, не сейчас. Он должен быть доставлен адресату в случае моей смерти. Тебя поставят в известность, если несчастье произойдет.
Подойдя к двери, он исчез за ней в ночи.
Детектив взглянул на конверт. Он был адресован какой-то Карен Сингер, живущей в Лос-Анджелесе.
"Апрель 1978 года
Дорогая Карен!
Ты, вероятно, уже приступила к этому времени к работе над фильмом, надеюсь, все обстоит хорошо. Прости меня за жалость к самому себе, которую я выражал в последнем письме. Думаю, я чувствовал, себя очень одиноко, после того как Джордж аннулировал нашу сделку, а Элби лишил меня финансовой поддержки. Я на самом деле думал, что ты меня пожалеешь, маленькая крольчиха. Для меня стало настоящим шоком сообщение о том, что он поместил в газетах объявление о наборе новых актеров.
Я чувствовал себя довольно хорошо, если принять во внимание все перипетии, хотя отныне я буду левшой. Доктор говорит, что поврежденный на правой руке нерв не восстановится. Ну и что, черт возьми! Среди левшей очень много интересных людей. Ты согласна?
Я знаю, что об этом писали в газетах, и хочу кое-что прояснить. Клянусь тебе, Карен, это не был Фокс. Он, конечно, был на него очень похож, но когда я к нему приблизился вплотную, он был скорее похож на призрак Фокса. Он также весьма подозрительно исчез при приближении полицейских. Но я не лгал. Это был не он. Я хотел, чтобы ты знала об этом. Я сообщил детективу о том, что у меня исчезла актерская карточка «Эквити», но он думает, что я ее просто куда-то засунул. Судя по всему, он не знает актеров.
Ну, я понимаю, что ты очень занята, и кончаю. Знаешь, когда это произошло, то я тебя поначалу проклял, Карен. Если бы поехала ко мне, ничего этого не произошло бы. Ну, в общем, я прошел через этот кошмар, и у меня было время надо всем хорошенько подумать. В ту ночь мне нужно было ехать домой, как ты настаивала. Это была незабываемая ночь, должен честно тебе сказать, моя дорогая, сладкая леди.
Джон."
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
20
Сентябрь 1980 года
"Анджело" – так назывался бар в ресторане "Дьявольская кухня", владельцем которого был один грек. Он был уверен, что итальянские названия вызывают больший аппетит, когда речь идет о таких заведениях, где можно поесть и выпить. Как и большинство нью-йоркских баров, "Анджело" торговал главным образом пивом, шотландским виски и какими-то странными постоянно сероватого цвета гамбургерами. Внутри находился неплохой автоматический проигрыватель, а над входной дверью над головами посетителей висел телевизор. Его главной целью было привлечь внимание спортивных болельщиков, но также и других посетителей, так как по нему в течение всего дня показывали "мыльные оперы", различные игры и викторины. По вечерам, когда не было никаких спортивных событий, бармен с официанткой смотрели ту программу, которая им нравилась. "Анджело" не закрывался почти до рассвета.
Итак, работал телевизор, посетители поедали заказанные обеды, пили бесплатно подаваемое к ним пиво и с интересом следили за телесериалом "Даллас". Владелец-грек обычно сидел за столиком в самом углу, ожидая вечернего наплыва посетителей, и с кислой физиономией взирал на свою помощницу, изнывавшую от безделья. Ему нравилась официантка, девушка небольшого роста с громадной, внушающей благоговейный ужас грудью, которая бросала вызов как человеческой природе, так и законам земного притяжения. Она не желала с ним спать, а этот факт лишь раздражал грека еще больше.
Коротышка пронеслась мимо его стола с милой улыбкой на устах, но на такой дистанции, которая исключала всякую возможность ущипнуть ее за мягкие части.
– Кэти, – позвал ее ласково владелец, – не подойдешь ли ко мне на минутку?
Все еще улыбаясь, она села на стул, который он любезно ей пододвинул. Она была очень осмотрительной и удерживала Спироса на определенной точке кипения, что облегчало ей работу и делало ее более прибыльной. Какой смысл искать от добра добра?
– С удовольствием, Спирос. Тебе что-нибудь нужно?
– Окажи мне любезность. Присмотри за Луи. Ради меня. Смотри, чтобы он меня не ограбил. Я тебе доверяю, позаботься обо мне, – он похлопал ее по плечу, сожалея, что не может опустить руку ниже.
– Нет, Луи не станет тебя грабить, Спирос. Он отличный парень.
– Тем не менее последи за ним. Ради меня, понимаешь? – Он вложил ей в руку скомканную купюру. Она инстинктивно почувствовала, что в руке у нее двадцать долларов. Она не могла долго протянуть на эти деньги.
– Хорошо, конечно, все сделаю. Понаблюдаю за ним, – она хотела было подняться, убирая скомканную бумажку в карман джинсов.
– Подожди. Не хочешь ли выпить чашку кофе со мной?
Она снова села, мысленно пожалев о том, что родилась с такой громоздкой грудью.
Спирос, глядя на нее, весь сиял.
– Может, пойдем куда-нибудь в этот уик-энд, ну, в бар с фортепиано, какой-нибудь хороший ресторан, куда пожелаешь. Ты когда-нибудь была в Атлантик-Сити? – в предвкушении он почмокал губами. – Можно там остаться. Там такие славные отели, таких ты не видела в жизни.
"Все это говно", – подумала про себя Кэти. Ведь она получала от него деньги, следовательно, рано или поздно придется за это расплачиваться. Так происходит всегда. Да ладно, можно поволноваться об этом и попозже, когда у нее появится выбор.
– Да, может быть. Звучит соблазнительно. Только не в этот уик-энд. Мне нужно помочь маме. Она болеет, и я обещала сделать для нее покупки.
– Ты очень милая девушка, Кэти, очень, – сказал Спирос.
Кэти встала, чтобы принести еще чашку кофе. Уже восемь вечера, а фонари все не включали. Она посмотрела вдоль улицы, выискивая Луи. Он начал работать в "Анджело" около двух месяцев назад. Он был тихим и замкнутым, вероятно, поэтому Спирос ему не доверял. Кэти Луи нравился.
Налив кофе для Спироса, она принялась вытирать столы. Звякнули колокольчики над дверью. Должно быть, вошел Луи. Кэти вскинула голову. – Привет, Луи, – повернувшись к нему спиной, она подмигнула Спиросу. – Не беспокойся, – пошутила она. – Приступаю к своим обязанностям.
Луи зашел за стойку и начал подготовку к смене. Он передвигался медленно, так как был хром и неловко волочил за собой слабую левую ногу. У него была большая черная борода, которая казалась не жесткой, как проволока, а мягкой и шелковистой, и на голове у него был виден шрам, растянувшийся от левого виска и надбровья до границы волосяного покрова. На этой дорожке рос белый пушок. Он выглядел поэтому старше, чем предполагала Кэти. Она заметила ему, что шрам придает ему сексуальности, и он расплылся в широкой улыбке в ответ. У него была очень милая улыбка, а глаза казались молодыми, с открытым взглядом.
Он, однако, не был тихоней. Однажды вечером, когда какой-то парень затеял с Кэти ссору, он в два счета выставил его вон. Он был очень худой, как наркоман, но на руках у него были мощные мышцы, как это бывает у калек, прикованных к коляске. Несмотря на опасения Спироса, Луи оказался великолепным барменом. Посетители любили делиться с ним своими невзгодами. Они считали, что такой парень, как Луи, все поймет.
Кэти часто думала о нем. Она гадала, где он живет, как со всем справляется, если у него никого нет, кто мог бы присмотреть за ним. Она считала, что он совершенно одинок, как и она сама. У него была приятная внешность, если только привыкнуть к этому ужасному белому шраму на лице. Она не обращала никакого внимания на его хромоту. По ней лучше иметь дело с хромым, чем с каким-нибудь подонком. Луи был славный малый. Если бы он пригласил ее куда-нибудь, она, конечно, согласилась бы. Но он этого не делал, значит, он в конечном итоге не был столь одиноким в этом мире.
Но все же Кэти себе не верила. У него был такой печальный взгляд. Зайдя за стойку, она начала помогать ему рассовывать куски льда между бутылками с пивом.
– Хэлло, мисс Китти, – улыбнулся он, он называл ее так, как ту леди из салуна в фильме "Выстрел из ружья". – Как поживаешь?
– Очень хорошо, – ответила она, потряхивая ладонями, чтобы усилить приток крови. От прикосновения ко льду они у нее горели огнем. – Я начала читать книгу, которую ты мне дал. Но я в ней не понимаю ни единого слова.
– Потерпи, – посоветовал он.
Луи читал запоем, и эта черта вызывала у Кэти большое уважение. Да, черт подери, она была неравнодушна к хромому, он ей на самом деле нравился. Очень нравился.
– Послушай, – прошептала она ему. – Я хочу, чтобы ты знал… Спирос попросил меня не спускать с тебя глаз. Не потому, что он тебе не доверяет, просто он вообще никому не верит.
– Спасибо, никаких проблем. Он сильно над тобой издевается? – он помахал рукой Спиросу в знак приветствия, и тот криво улыбнулся в ответ. Он знал, что Кэти нравится Луи.
– Ничего, мне удается с ним ладить, – Кэти вытащила из кармана двадцать долларов, чтобы похвастаться.
– Не следовало брать у него деньги, мисс Китти. Этот говеный мужик рассчитывает на днях получить от тебя что-то взамен, – он поставил на стойку стакан для чаевых и засунул в него долларовую бумажку, просто чтобы чем-то себя занять.
– Я могу управиться со Спиросом, – она нацедила себе стакан кока-колы. – Ты беспокоился обо мне? – с надеждой в голосе поинтересовалась она. – О тебе? Никогда. Налить сока лаймы?
– Да, благодарю, – она утешила себя тем, что он помнит о ее вкусах. Она обожала этот сок с кока-колой. – Луи!
– Слушаю.
Она глубоко вздохнула. Либо теперь, либо никогда.
– Луи, что ты делаешь в субботу вечером? Если ничего, то, может, сходим в кино или еще куда-нибудь?
Он с легким удивлением посмотрел на нее.
– Прости меня, Кэти. Я не могу. Очень занят.
Она почувствовала, как краснеет.
– Ну… тогда в воскресенье.
Он улыбнулся ей своей милой улыбкой.
– Отлично. В воскресенье. Думаю, мы договорились о свидании.
– Да, думаю, что договорились, – она улыбнулась в ответ, чувствуя себя живой рекламой для "Формы девушек".
Начали входить посетители, в основном завсегдатаи. Женщина-репортер, которая, казалось, всегда горбилась под тяжестью написанных ею слов. Она постоянно напивалась, предпочитая виски "Джэк Дэниэлс" и кока-колу, а потом начинала приставать к странным мужчинам. Кэти оставалось только удивляться, как это никто до сих пор не перерезал ей горло. Однажды она начала заигрывать и с Луи, но тут же, получив вежливый отказ, отошла в сторону. Другим завсегдатаем был сводник с хищным, как у сокола, лицом. Его длинные черные волосы были схвачены сзади резинкой в виде конского хвоста. Его всегда сопровождала хотя бы одна красивая женщина, которую он называл "дочкой". В этот вечер у его дамы был экзотический вид. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а лоб прикрывала густая черная челка. У нее был прямой нос, пухлые губы в ярко-красной помаде. "Дочки" Мэлэхи не отличались скромностью. На ней было что-то вроде костюма, на плечи наброшена короткая белая мантия, на шее болталось сплющенное литое ожерелье, а на руках – тяжелые, как у рабынь, браслеты из золотистого металла. Складки на ее наряде почти расправились из-за больших грудей. Она потребовала отцеженного пива с кубиком льда. Вошел еще один постоянный посетитель – крупный чернокожий человек, который пил как сапожник и выглядел так, словно хотел разнести на куски весь бар, но никогда никому не причинял ни малейшего беспокойства. Он был по профессии электрик.
Автоматический проигрыватель мирно журчал, разговаривая сам с собой. Вошли еще два парня. Они сели за стол и принялись изучать меню. Кэти с блокнотом направилась к ним.
Мэлэхи, потянув себя за "хвост", спросил:
– Луи, где же мой ирландский кофе?
Его "дочка" скорчила гримаску.
– В такой жаре? Закажи что-нибудь другое, папочка.
Мэлэхи картинно всплеснул руками.
– Как можно отказать такому славному ребенку? Луи, принеси что-нибудь, что не оскорбит эстетического вкуса моей деточки.
– Я знаю, что ей нужно, – Луи сделал ей коктейль "Сомбреро" и долил содовой, чтобы разбавить приторность.
– Отлично, – бросил Мэлэхи.
– Я хочу поскорее попробовать, – сказала девушка, надув губки.
– Не хнычь, дорогая, вот, пожалуйста, – он пододвинул стакан.
Обняв чувственными губами краешек стакана, она опустила язычок в напиток, издавая при этом милые звуки, похожие на вздохи. Все тело ее шевелилось. Хорошо рассчитанное на эффект шоу. Один из молодых парней направился в туалет. На полпути он застыл на месте, словно загипнотизированный ею. Он смотрел на нее, не отрывая глаз. Потом, тяжело вздохнув, продолжил путь.
Кэти легко рысцой подбежала к стойке, чтобы передать заказ на выпивку.
– Сплошная дешевка, – фыркнула она, наклонившись над стойкой, чтобы взять бутыль с содовой.
В это время верхняя часть грудей крупной волной нависла над краем блузы. Сидевшие у стойки джентльмены позволили себе бросить целомудренный взгляд на это совершенство. Задетая за живое, "дочка" откинулась на спинку стула и нахмурилась.
– Я же сказала, – повторила Кэти с улыбкой триумфатора, – сплошная дешевка.
Стремительно проходя мимо Луи, она намеренно задела его.
– Что с тобой, девушка, – мягко упрекнул он ее. – Не мешай. Дай сосредоточиться.
Два парня, сидевшие за столиком, поинтересовались, могут ли они перейти к стойке, туда, где, по их мнению, было интереснее всего. Кэти ответила, что они могут поступить как хотят. Ей это только на руку. Во-первых, не нужно бегать туда-сюда, в любом случае чаевые ей обеспечены, и к тому же она была готова слоняться возле стойки всю ночь в непосредственной близости от Луи. Ей это на руку. Она заказала для парней два гамбургера с хорошо поджаренной картошкой.
Спирос усилил немного громкость автоматического проигрывателя. Теперь он уже не так кривился. Посетители пили. Они тратили свои деньги. Его заведение действовало, и ему нравилось наблюдать за этим. Женщина-репортер перебралась на другой табурет, рядом с чернокожим, который пил как сапожник. Она поинтересовалась, не хочет ли он попробовать виски "Джэк Дэниэлс" с кока-колой. Он ответил отказом. Она спросила, не хочет ли он чего-то другого. Он сказал, что подумает.
Мэлэхи прислушивался к разговору.
– Подумай, – предложил он Луи. – Ты понравился моей "дочке".
– Сколько просишь за удовольствие разделить компанию твоей "дочки"? – спросил он.
– Сто пятьдесят долларов.
– На всю ночь?
Мэлэхи рассмеялся.
– Если ухитришься продлить на всю ночь. Сто пятьдесят долларов за один раз, – он погладил ее по волосам. – Она достойна такой цены. Сто пятьдесят баксов, и она лишит тебя хромоты.
Луи расхохотался.
– Ты что, шутишь? Моя хромота – часть моего характера. Она сводит девушек с ума.
"Дочка" все еще смотрела на него с таинственной улыбкой на губах.
– Так ты сможешь продлить один раз на всю ночь? Луи?
– Могу постараться, – неохотно ответил он.
Чернокожий с женщиной-репортером пошли к выходу. Она слегка покачивалась.
– Что-то сегодня она слишком быстро набралась, – заметил Луи.
– Вероятно, сегодня было очень много новостей, – Кэти принесла ему сосиску. – Ну-ка, съешь. Посмотри, какой ты худой, – она отправилась на кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть.
Мэлэхи вручил Луи свою визитку.
Луи в недоумении уставился на него.
– Мэлэхи, я и не подозревал, что люди, работающие в твоем бизнесе, имеют визитные карточки.
– Почему бы и нет, – с самым невинным видом сказал ирландец. – Я такой же бизнесмен, как и все остальные. Позвони, если вдруг передумаешь. Ты очень понравился моей девушке. Она тебя не обидит. Честная игра, Луи. Другого я не переношу.
– Я не из крутых, – сказал бармен. – Был когда-то, но схлопотал урок.
– Да съешь ты эту сосиску, – строго сказала Кэти. Она поставила перед ним тарелку с французским жареным картофелем и кусок шоколадного пирога. – Я присмотрю за стойкой, а ты тем временем пообедаешь. Спирос ничего не имеет против. Давай, ешь.
Луи обвел взглядом посетителей. Перед каждым стояли стаканчик с новой выпивкой, и все, на его взгляд, были счастливы. Он откусил кусочек сосиски. Кэти с одобрением следила за его действиями. Она принесла ему кружку пива.
– Вот, ты заслужил.
– Спасибо.
Она не могла ничего с собой поделать – что-то в нем притягивало ее к нему словно магнитом. Она, протянув руку, прикоснулась к его шраму.
Он слегка отстранился, словно несовершеннолетний преступник, который опасается, что за любым прикосновением к нему может последовать сильнейший удар.
– Прости, – тихо сказала она. – Давай я полью кетчупом картошку.
– Кэти, ты ничего не понимаешь.
– Ты ошибаешься, – она вытерла бутылку полотенцем. – Я все прекрасно понимаю. Такая девушка, как я… Послушай, мне приходилось часто беседовать с парнями, но, насколько помню, ни один из них при разговоре не смотрел мне в глаза. Я все время боюсь оружия. Когда парень просит меня провести с ним время, мне хочется тут же вызвать полицию. Я просто не желаю, чтобы мне снова причинили боль. Я все отлично понимаю, Луи. Если тебе требуется время, то я понимаю и это, – она язвительно улыбнулась "дочке" Мэлэхи. – Понимаю лучше других, – она вновь принялась смотреть "Дневник кино". – О, как мне хочется быть такой же, как они, – в ее голосе на самом деле звучала зависть. – Готова отдать все на свете, чтобы только познакомиться с этими людьми.
– Они нисколько не лучше остальных, – резко заметил Луи. – А многие даже хуже.
– Откуда тебе это известно? – рассмеялась Кэти.
Он улыбнулся.
– Я был актером.
– Могу я узнать, кем ты был?
– Вряд ли.
– Ты, конечно, был хорошим актером? – поддразнивала она его.
– Нет, – с сожалением признал он – Я гораздо лучше выступаю в роли бармена.
– В Нью-Йорке полно вшивых актеров, – сказала Кэти, пытаясь его успокоить. – А сколько хороших барменов?
– Их не хватает, – крикнул один из молодых парней. – Можно еще одно пиво?
– Я отнесу, – сказала Кэти, вылавливая из кучи льда бутылку "Лайт"
Когда она занималась своим делом, Луи размышлял, стоит ли сейчас прочитать письмо, полученное сегодня утром. Раньше у него не было времени, а сейчас он не хотел, чтобы это увидела Кэти.
Она вскоре вернулась.
– Что мы предпримем в воскресенье? Тебя устроит кино? Я очень люблю кино.
– Кино – это просто замечательно.
– Знаешь, только что вновь выпустили на экран "Первое плавание". Боже, Гарри Таунсенд там в полном порядке! Или можно посмотреть новый фильм с участием Лейк Истмэн, хотя он слишком откровенен и не годится для первого свидания.
– Что бы ты ни выбрала, мне все равно.
– Луи, – сказала она нерешительно, – у тебя правда нет девушки?
Он сразу вспомнил о лежавшем в кармане письме.
"Нет. У меня есть товарищ, – подумал он, – с которым я переписываюсь. Это не одно и то же". Он отложил в сторону сосиску, так и не съев ее до конца. Начиналась обычная вечерняя суета, и ему нужно было работать.
Было четыре утра. Кэти жила на Десятой улице, и Луи вызвался ее проводить. Она знала, что у него будет дьявольски болеть нога после такого длительного перехода, и была тронута его галантностью до глубины души. По дороге они болтали о кино и других интересных для них предметах и наконец подошли к двери ее дома.
– Ты поднимешься ко мне?
– Я очень устал, – ответил Луи. – Увидимся в воскресенье.
– Хорошо, в воскресенье, – согласно кивнула она.
Она хотела поцеловать его на прощание, но боялась, что он отшатнется от нее. Так без поцелуя она взлетела вверх по лестнице. Через несколько минут он уже был возле своей двери и входил в облезлую прихожую. На его почтовом ящике красовалась подпись – "Р. Луи Стивенсон", и его сильно удивляло, что никто не догадывался, кто он на самом деле. Он мог бы сохранить свое прежнее имя – Джон Эллисон, которое его вполне устраивало в течение двадцати семи лет, но он больше не чувствовал себя этим человеком.
Да, он скучал по мальчишке Джонни. Он скучал по большим деньгам Джонни-мальчишки, по этому бизнесу, что его страшно удивляло. Он не скучал по наркотикам, потому что там, в больнице, ему приходилось испытывать страшные боли от употребления медикаментов, и ему пришлось пережить этот мучительный, длительный процесс отказа от дурной привычки. Он знал, что у него не было иного выбора. Либо лечиться, либо смириться с тем, что он стал законченным наркоманом, и отправиться в "Юнион-сквер-парк", чтобы слоняться там бесцельно с такими же, как он. Он не скучал из-за того, что теперь у него не было другой женщины на каждую ночь. Но он скучал, вспоминая любовь Элби и оказываемую ему им поддержку. Он скучал по чистой комнате без тараканов, скучал по другому человеку, который мог бы присмотреть, чтобы в чашке с кофе у него оказалось достаточно молока, а постели были застланы чистыми простынями.
Ему было не по себе оттого, что его правая нога и рука не работали как следует, как у всех прочих людей. Он скучал по прежнему чувству, когда он считал себя на вершине мира, когда не испытывал никакого страха. Он скучал по далекому чувству безопасности, но больше всего он скучал по ней.
Вытащив из кармана письмо, он растянулся на кровати.
"Дорогой Джонни!
Я не стану писать тебе больше после этого письма. Я…"
Сложив письмо, он снова вложил его в конверт. Нет. С него хватит. Если речь шла о состязании, то только работа стала бы для него всем – и короной, и наградой. Он непременно бы занял одно из первых мест. Он снова развернул письмо, тщательно его разгладил.
"Дорогой Джонни!
Я не стану писать тебе больше после этого письма. Я всегда чувствовала свою вину из-за этих писем, потому что речь шла о любви на бумаге. Мы больше не можем быть вместе, пора тебе как-то устраиваться в жизни. Пожалуйста, извини меня за то, что я позволяла длиться всему этому так долго, я была эгоисткой.
Твои письма были для меня всем на свете, я жила ради них. Я сожалею о многом. Больше всего мне жаль, что я не встретилась с тобой, но я не встретилась, и я ничего не могу с собой поделать.
Пора подобрать разбитые черепки, Джонни, и продолжать жить дальше".
Все эти слова были отпечатаны на машинке. Подписи под ними не было. Но в самом конце листа Карен торопливо нацарапала: «Я люблю тебя. Прошу тебя, не верь, что это не так».
Сложив письмо, он положил его в стопку с другими, которые он получал от нее на протяжении последних нескольких лет. Да, она права. Он знал это. Он ожидал этого. Нельзя поддерживать отношения только на бумаге, но она не смогла бы иметь с ним никаких отношений в любом месте.
Главное заключалось в том, что он больше уже никого не полюбит и она, кстати, тоже. Так считал он.
