Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)
Она подбежала к двери кухни. Заперта. "Черт подери!" – Карен едва сдерживала от отчаяния слезы. Но девушка уже поджидала ее внутри и сразу же пришла ей на помощь.
О, у нее был такой вид, словно она передумала. Тем не менее, независимо от того, о чем она размышляла сейчас, девушка протянула ей ключ.
– Деньги вперед, – улыбнулась она.
– У меня не было времени взять деньги, – объяснила Карен. – Но я могу выписать чек. Это то же самое. Могу дать тебе честное слово.
Горничная опустила ключ в кармашек фартука, энергично закачав головой.
– Послушай, у меня нет времени с тобой торговаться, – сердито прошептала Карен. – Не знаю, что и дать тебе…
Девушка пальцем указала на ее ожерелье – изящную из белого золота цепочку со свисающей с нее подвеской в виде бриллиантовой груши. Оно стоило гораздо больше тысячи долларов.
– Дайте мне эту вещицу, – сказала она. – Если ваш чек примут, то я верну ее вам.
Тяжело вздохнув, Карен передала ей ожерелье вместе с другой визиткой с указанием ее калифорнийского адреса.
– Прошу переслать его по этому адресу.
Девушка взяла карточку.
– Я пришлю вам его обратно. Клянусь Богородицей.
Карен не верила ни единому слову, но сейчас она завелась. Взяв у нее ключ, она начала подниматься по лестнице.
В кабинете ничего не изменилось, тогда Аманда ругала на чем свет стоит нерадивую Рину. Тот же большой письменный стол, уставленные книгами полки. На эстампе изображен лев, нападающий на белую лошадь. Она вдруг задрожала. На морде у обреченного животного было выражение застывшего откровенного страха. Карен никогда бы не повесила что-то в этом роде над своим письменным столом.
Склонившись над столом, она выдвинула ящик, осторожно поддерживая его снизу, чтобы он с грохотом не упал на пол. В таком случае ковер вряд ли поможет. Она понимала, что нужно быть очень осмотрительной. Конверт был на месте, как раз там, где она помнила. Он был прикреплен ко дну ящика. Она оторвала конверт. Карен с трудом преодолела желание сразу же заглянуть внутрь, но нельзя было оставаться здесь дольше самого необходимого. Затолкав конверт в сумку, она быстро поставила ящик на место. Руки у нее тряслись.
"Убирайся отсюда поскорее", – призывал ее рассудок.
Поднявшись с колен, она еще раз оглянулась, не оставила ли она нечаянно что-то такое, что может вызвать подозрение. Ящик, под которым был прикреплен конверт, оказался пустым. Подчиняясь инстинкту, она вытащила второй. Он тоже был пуст. Все ящики письменного стола были пусты. "Может, что-то напугало Карла, заставило его все здесь вычистить?"
Она посмотрела на полки. Повсюду одна классика, тома в кожаных переплетах с золотым тиснением. Либо Карл не увлекался современной литературой, либо декоратор просто забил полки ярдами книг, подбирая такие, которые, по его мнению, подходили для кабинета исполнительного директора.
"Все это бессмысленно, – подумала Карен. – В любой комнате обязательно видишь тысячу подсказок в отношении личности хозяина. А кто такой, черт подери, был Карл Истмэн?"
Она вдруг почувствовала, как глаза словно магнитом опять тянет к эстампу с расправой льва, и на сей раз она страшно испугалась неизвестно по какой причине. Карен не могла выразить ее словами. Она испытывала такой страх, который могла чувствовать шестилетняя девочка, когда ей читают рассказ о привидениях. Что-то иррациональное, захватывающее.
Услышав голоса в коридоре, она тут же выключила свет, устремившись к надежному укрытию.
– Я заметил свет в кабинете старика. Хочешь проверить или мне самому пойти?
– Я все сделаю сам.
Отворилась дверь кабинета, и в темноту ворвался луч света. Сидя под столом, Карен затаила дыхание. Второй человек в коридоре что-то сказал, и вскоре послышались его тяжелые шаги по лестнице. Дверь кабинета закрылась. Электрический фонарик погас.
Карен вылезла из укрытия. Вдруг она неожиданно вскрикнула, быстро поднеся руки к губам.
– Привет! – любезно обратился к ней охранник, стоявший возле двери. Подняв руку, он включил свет над головой. Он что-то ей протягивал. – Вот, возьмите.
Это был чек, который она дала девушке.
– Ожерелья вполне достаточно, – сказал он улыбаясь. – Мы будем считать его свадебным подарком.
По дороге обратно в город в такси, которое ей вызвал все тот же услужливый охранник, она чувствовала себя полной идиоткой. Подумав о конверте в сумке, она улыбнулась: "Неважно, какой ценой он ей достался, важно, что она выполнила то, за что взялась". Вдруг она начала узнавать окрестности, через которые ехал, громыхая, автомобиль. Она увидела неоновую рекламу "Анджело".
– Остановитесь! – приказала она шоферу. – Я передумала.
Это был настоящий притон, с большим телевизором, висевшим над дверью, с претенциозной мебелью из темного дерева и цветным стеклом. Вполне достойная забегаловка. В одном углу крупный верзила играл в видеоигру. Короткая блондинка, вся основная телесная масса которой сосредоточена у нее впереди, подозрительно разглядывала Карен. Она сидела за столом с мужчиной, который был гораздо ее старше. Он на правах владельца откровенно обнимал ее за плечи, и его похожие на сосиски полные пальцы свисали у нее над грудью.
Спросить было больше некого, и Карен обратилась с вопросом к блондинке.
– Извините, – робко начала она. – Здесь… еще работает Луи?
Блондинка хранила молчание, оглядывая ее оценивающим взглядом.
– Может, у него сегодня выходной?
– Он здесь больше не работает, – она прошмыгнула мимо Карен, чтобы налить себе кока-колы из содовой бутылки, размешав ее с рюмочкой рома. Сандалии на высоких каблуках на ее очень маленьких ножках были похожи на миниатюрные копытца.
– Неплохие тряпки, – сказала она, оглядывая Карен с головы до ног. – Ты что, тоже знаменитость?
– Он сообщил, куда уезжает?
– Нет, – ответила блондинка, – ничего не сказал. – Она нацедила себе кока-колы и разбавила ромом, затем добавила его еще, наблюдая, как напиток постепенно терял свой цвет. Человек за столиком грубо позвал ее, и она, застучав копытцами, рысью понеслась к нему. Под столом он обнял ее за бедро. Блондинка с вызовом рассматривала Карен, считая ее разбитую жизнь собственным трофеем. "Я стала такой, – казалось, хотела она сказать, – только из-за тебя".
Не произнеся больше ни слова, Карен вышла из бара. Она дошагала до Десятой авеню, отдавая себе отчет в том, как все опасливее вокруг становились люди, по мере того как она углублялась в квартал. У нее участилось дыхание. "Проклятое письмо, подумала она, – ей не следовало его посылать. Это было ошибкой с ее стороны, нужно будет ему в этом признаться". Она любила его и не должна была допустить, чтобы он уехал. Она просто хотела его видеть, и все тут. Увидеть его, убедиться, что с ним все хорошо.
Она отыскала его дом и вошла через незапертую дверь в прихожую. Принявшись изучать ряды почтовых ящиков, она с грустью заметила, что там не значится имя Луи. Может, кто-то его выцарапал? Она начала нажимать все кнопки, надеясь, что кто-нибудь впустит ее, но либо никого не было дома, либо жильцы были слишком осмотрительны, чтобы попасться на такую удочку. Какой-то сердитый чернокожий спускался вниз по лестнице. Через закрытую дверь она услыхала, как он заорал:
– Ну-ка убирайся вон отсюда! Что это такое, будить добропорядочных людей в столь поздний час! Проваливай! Вот сейчас я возьму револьвер, тогда ты у меня узнаешь!
Она убежала прочь. Возвращение к Девятой авеню ей казалось ужасно долгим. "Да, он уехал, – больше не оставалось никаких сомнений". Она написала эти свои слова, а стоило их написать, как они становились реальностью. Она шла, низко опустив голову, не замечая окружающих, что было большой ошибкой с ее стороны.
– Эй! Эй! Постой! – какой-то человек, выпрыгнув из боковой аллеи, оказался перед ней. Он был бледный, оборванный, скорее всего наркоман. Одной рукой ох ухватился за ее сумку, а во второй у него блеснул нож. – Ну-ка отдай, – сказал он с нервной усмешкой.
– Но там нет денег, – торопливо сказала она. – Только личные вещи. Вот, возьмите, – сняв часы, она протянула их налетчику. – Они дорого стоят.
Он прикоснулся лезвием ножа к ее горлу.
– Ну-ка давай сюда кошелек.
– Но часы стоят гораздо больше, – тихо уговаривала она его, пытаясь не выдавать волнения.
Вдруг нож стремительно опустился ей на руку. Она закричала, выпустив сумку, которая упала на тротуар. Он наступил на нее ногой.
– Нет! – завопила она, подхватив ее за ремень, плотно зажмурив глаза.
Он рассмеялся.
– Ладно, возьму твои задроченные часики, – сказал он и побежал прочь по улице.
Карен осмотрела раненую руку. Он повредил ей тыльную сторону ладони, правда, неглубоко, но рана все же ужасно болела. Войдя в холл одного из ближайших зданий, она открыла кошелек. Ее приз лежал там нетронутый. Больше она не могла терпеть. Дрожащими руками она вскрыла конверт. В нем была мелко нарезанная газетная бумага.
– Не может быть, – застонала она.
Из– за ее любовной записочки Карлу он мог поменять конверты. Для этого у него была масса времени. Она чуть не позволила убить себя, защищая никому не нужную горсть газетной разрезанной бумаги.
На улице она нашла мусорную урну и бросила в нее конверт. Сочившаяся из раны кровь закапала на бумагу, словно капли дождя.
У нее не было денег, и она медленно поплелась домой в отель через весь город.
Когда она вошла, Сид вскочил с кровати.
– Боже мой, что с тобой случилось?
– На меня напал бандит, – она пошла в ванную комнату, чтобы заняться там раненой рукой. Он пошел вслед за ней.
– Но ты говорила, что пойдешь делать покупки и вернешься к обеду.
– Я думала, что ты не станешь меня так долго ждать, – мрачно сказала она.
– Карен, черт подери, что на самом деле произошло?
Она резко к нему повернулась.
– Сид, послушай, не выспрашивай меня, не нужно, – у нее был взволнованный голос, и было заметно, что она находится на грани паники. – Лучше, если ты об этом ничего не узнаешь.
Он покачал головой.
– Куда это тебя затаскивает?
– Я работаю над сценарием, ты знаешь, – медленно, отчетливо сказала она, – но мне приходится постоянно сталкиваться с одной маленькой логической задачкой.
– Ты мне не поможешь? – взяв полотенце, она обвязала им руку. – Предположим, кто-то совершил преступление, но нельзя этого доказать. Как ты поступишь в таком случае?
Сид озадаченно смотрел на нее.
– Никак. В таком случае, по-моему, ничего нельзя сделать.
Она согласно кивнула.
– Все правильно. Вот тут я и увязла. Что-то нужно предпринять, я права? Если только хочешь, чтобы как следует разворачивалась эта история. Ну, как ты намерен поступить?
– Не знаю, – он долго смотрел на нее. – Но все это не та история. Где ты пропадала весь день? Карен, ты должна мне обо всем рассказать.
Подойдя к окну, она выглянула из него, не рассчитывая и наполовину увидеть там, что она увидела.
Он стоял там, перед отелем, бесцельно бродил перед ним, что лишь сильно раздражало швейцара. Человек, совсем ей не знакомый, просто слонялся перед входом в отель. Сердце у нее зашлось, когда он поднял на нее глаза, сосредоточив взгляд на ее окне. Потом он ушел.
Вероятно, все это лишь ее разыгравшееся воображение. Она была напугана, и на протяжении последних недель любая тень заставляла ее вздрагивать.
– О чем мы это говорили? Ну-ка скажи!
Она закрыла глаза, чувствуя свое одиночество.
– Об одной истории, Сид, больше ни о чем. О той, которую я придумала.
В тот же вечер, приблизительно в то же время, когда бандит полоснул ножом по руке Карен, защищавшую пакет разрезанной газетной бумаги, Лейк разговаривала по телефону.
– Хэлло, – это был Гарри. – Извини, – сказал он низким голосом. – Сегодня ночью ничего не получится. У Розанны поднялась температура. Крис очень расстроена.
Лейк, клацнув зубами, плотно их сжала.
– Но я на тебя надеялась, – сказала она чуть слышно.
Она не хотела, чтобы их разговор услышал Джордж. Он был рядом, пытаясь убедить ее вернуться на сцену на следующий сезон "Девушки наверху", которая ей уже просто опротивела.
– Прости меня, – сказал он, повесив трубку.
Джордж сидел тихо, пытаясь выразить на своем лице полную незаинтересованность.
– Я мог бы остаться с тобой на ночь, если ты не хочешь оставаться одна. Я ничего не стану… от тебя требовать. Просто хочу быть рядом, если вдруг тебе кто-то понадобится.
Потом он заметил у нее на лице то выражение, которое довольно часто наблюдал в последнее время. Она его жалела, его, старого верного друга, стоящего рядом, надеющегося, что ее любовник откажется от свидания и ему перепадет кроха-другая ее любви. Ну, если жалость – это все, что она могла ему предложить, он готов пойти на это и остаться ей благодарным за это.
– Джордж, это вовсе не обязательно.
Его улыбка, ослабнув, пропала совсем.
– Мне известно гораздо больше, чем ты себе представляешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, – упрямо продолжал твердить он. – Я могу сделать тебя счастливой, я смогу позаботиться о тебе, могу быть постоянно рядом с тобой. В твоей жизни может быть и другой, тот человек, который, как ты считаешь, заботится о тебе больше, чем я, но мы оба понимаем, что так долго продолжаться не может. Тебе нужен кто-то рядом, причем все время. Я тебе нужен, поверь мне, Лейк.
– Я так устала, – осторожно сказала она. – Вероятно, ты тоже. Давай на сегодня кончим. Можно поговорить о возрождении спектакля завтра, если только ты захочешь.
Сколько раз пыталась она быть честной, говорить ему, что она никогда не сможет любить его так, как он того хочет. Потом она сжалится над ним, примет его обратно, отрицая тем самым силу своих слов. Лейк всегда считала, что поступает правильно, а он продолжал предлагать ей руку и сердце, свою душу, свою страсть. Она возвращала его, когда была не в силах противиться и тайно кляла себя за это. Боже, как трудно отказаться от его собачьей преданности! Он был таким ранимым, и она сама страдала от этого.
Она проводила его до машины.
– Никогда не смогу понять, почему ты построила себе дом на лоне природы, – недовольно ворчал он, садясь в автомобиль.
– Мне здесь нравится.
– Я весь дрожу от страха.
– Я тоже, – рассмеялась она. – Но мне все равно здесь нравится. Будь поосторожней за рулем.
Он перехватил ее руку.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я остался на ночь?
Она не уступала ему.
– Я выплачу тебе сразу все жалованье. Я предоставлю тебе полную свободу, если ты этого хочешь. Все, что пожелаешь.
– Полный контроль за художественной стороной дела?
Она колебалась всего несколько секунд.
– Да. Будешь делать фильм?
– Думаю над твоим предложением.
– Я хочу, чтобы главного героя играл Гарри.
– Неудивительно.
– А тебе что, есть до этого дело? – строго спросила она.
– Никаких проблем, Гарри – отличный актер, у меня с ним никогда не возникало никаких беспокойств. Но мне нужно над этим подумать, Лейк.
– Но есть еще кое-что. Главная героиня – певица. Ты прекрасно знаешь, какая я говеная певица. Я хочу, чтобы Карен дублировала мой голос. Об этом мы скажем в титрах, само собой, – она наклонилась к нему, слегка прикоснувшись к его руке. Она сможет это сделать, Мэтт. Она же поет, как ангел. Компании пластинок не дадут ей покоя, а у Джорджа на эту публику нет никакого влияния.
– Мне все еще требуется подумать.
Тогда она бросила последний козырь.
– Ну а что скажешь, если я пообещаю после съемок фильма уйти навсегда из вашей жизни?
Он рассмеялся.
– Можешь дать письменное обязательство?
– Если тебе это так нужно.
– Ты это что, серьезно? – он уставился на нее. – Ты обещаешь, что больше никогда не увидишься с Карен?
– Да, обещаю.
– И никогда ей не напишешь?
– Ну, может, почтовую карточку, – холодно подтвердила она.
– Неужели тебе до такой степени нужен этот фильм? – Он в удивлении покачал головой.
– Да, хочу. Он мне нужен сейчас, – она глубоко вздохнула. – Ты станешь режиссером моего фильма?
– Лейк, я не могу принимать важные решения в разгаре ночи. Я сообщу тебе о своем решении завтра утром, – вздохнув, он отправился на кухню. – Приготовить кофе? Можно быстрорастворимый?
– Нет, не хочу.
Он принес себе стакан молока и сел на кушетку. Лейк не шелохнулась.
– Ну, – сказал он. – Что тебе сделать?
Она издала нервный смешок.
– Я понимаю, что моя просьба звучит весьма странно, но… могу ли я переспать у тебя сегодня? Здесь, – она похлопала по кушетке. – Я очень устала и не могу ехать домой.
– Слишком устала?
– Да.
– Лейк, тебе нужно преодолеть ночные страхи. Ты ведь уже давно взрослая девушка.
– Пожалуйста, – шептала она, – позволь мне остаться здесь на ночь.
– Не могу же я ночью выпроваживать из дома лучшую подругу жены. Можешь устроиться в кабинете Карен. Правда, там кушетка немного облезла. Пойдем, я все покажу, – он улыбнулся ей уверенной улыбкой. – Тебя там не будут мучить кошмары, если только у тебя не бывает аллергии на ленту для пишущих машинок.
– Благодарю тебя, – тихо сказала она. – Я знаю, что тебе неприятно мое здесь присутствие.
– Мне кажется, тебе тоже. Ладно, расслабься, отдохни. Надеюсь, я сумею остаться с тобой на одну ночь, – он передал ей простыни, подушку и одеяло. Пожелал спокойной ночи.
– Ты не хочешь меня поцеловать на ночь? – поддразнивая его, сказала она, чувствуя, как самоуверенность возвращается к ней.
Резко повернувшись, он вышел из комнаты.
– Несчастный мужик, – заворчала Лейк, готовя для себя постель. Ей нужно было быть здесь поосторожнее, так как повсюду были разбросаны открытые книги и валялись бумажки.
– Лейк?
Она вздернула голову. Он целился в нее каким-то маленьким серебряным предметом.
– Лови!
Это был отпечаток поцелуя актера Херши. Она расхохоталась.
– Сладких сновидений, – сказал он.
Хотя она была настолько взвинченной, чтобы сразу уснуть, все же у нее начали смеживаться веки, как только она поудобнее устроилась под одеялом. Эта маленькая комнатка была похожа на саму Карен. В ней пахло ее духами; ее чашка, древняя "Красивая брюнетка", стояла у нее на письменном столе. Лейк вдруг почудилось, что они снова с ней подружки по комнате, что Карен спит в смежной комнате, ровно дышит, требуя сквозь сон принести ей стакан пепси.
Она зарылась поглубже в подушку. Она заснула и, слава тебе, Господи, не видела никаких тревожных снов.
– Эй, проснись, – Мэтт тряс ее за плечо. – Уже одиннадцать часов, ты, спящая красавица. Если ты рассчитываешь еще на один поцелуй, ты зря стараешься. Я не таю, как сахар.
Постанывая, она села в кровати.
– Что? – на ее лице играла улыбка. – Боже, как сладко я спала.
– Я просто весь дрожу от счастья. Как себя чувствуешь?
– Мы слишком рано пробрались в сокровищницу, не так ли? – она себя отлично чувствовала. На самом деле потрясающе! – Что такое?
– У меня возникла одна идея.
– Погоди, не спеши! – она захихикала. Ночной сон для нее был истинным сокровищем, чистой пробы золотом. О, как ей нравилось так спать! – Извини! Пожалуйста, продолжай.
– Насколько для тебя важна эта картина?
– Не нужно так шутить.
Он поднял руку.
– Погоди секундочку. Я готов взяться за твой фильм при одном дополнительном условии. Я ни в коей мере не смогу полностью доверять тебе в течение всего съемочного периода. Я намерен найти для тебя сиделку или даже двух, совершенно точно.
Она скорчила гримасу.
– Не нужно больше никаких санаториев! Если я увижу еще один лечебный халатик, меня вырвет.
– Нет, ты будешь все это время жить у нас. Что можно придумать лучше, чтобы не спускать с тебя глаз?
Она попыталась рассмеяться.
– Жить здесь, у вас? О, мой дорогой Мэттью, это сотворит настоящие чудеса в наших взаимоотношениях.
– Послушай, – раздраженно сказал он. – Сделка заключена. Либо ты соглашаешься, либо отказываешься.
– Почему же ты изменил первоначальное мнение?
Он с минуту колебался, не зная, что ответить.
– Это хороший сценарий. Мне кажется, лучший, что до сих пор написала Карен. Как же я могу доверять еще кому-нибудь? И… может, у меня нет особого уважения к твоей игре на сцене, но главная роль написана специально для тебя. Критики смогут подтвердить слова, прежде сказанные о тебе.
У нее заблестели глаза.
– Я знаю, я всегда рассчитывала именно на такой сценарий. Да, конечно, – никогда еще она не чувствовала себя настолько близкой Мэтту. – Мы на самом деле сделаем картину. Самую лучшую за все эти годы, которые мы прожили в этом городе.
Она была с ним согласна. Он теперь на самом деле понимал ее. Насвистывая, он встал и оставил ее одну. Улыбка застыла у нее на устах.
25
– Знаешь, что плохо в Калифорнии? – простонала Карен. – Дело в том, что здесь никак не чувствуется наступления весны. Вот снова пришел апрель, а тебе совершенно невесело, никакого возбуждения. Апрель в этих краях точно такой, как декабрь.
– Послушай, – кисло протянула Лейк. – Я больше не намерена садиться и вставать до тех пор, пока не завладею целиком твоим бесценным вниманием.
– Ты что, маленькая девочка?
– Совершенно верно. Мне казалось, что я буду гостем в этом доме. Но я и не предполагала, что вступаю на территорию воинского лагеря.
– Ты обещала Мэтту в точности выполнять все, что он считает нужным. Давай, давай, – начала уговаривать ее Карен, крепко схватив за лодыжки. – Еще раз пять. Может, мне придет в голову написать для тебя постельную сцену. Голышом.
– Не смей и думать об этом! – угрожающе-мрачно воскликнула Лейк.
Она заставила ее сесть и встать десять раз.
– А-а-х! – завизжала Лейк, свернувшись калачиком. – Все мышцы живота болят. Я просто умираю от боли. Пусть Мэтт ищет себе другую актрису. Я умру от этого. Все кончено.
– Означает ли это, что ты отказываешься от завтрака? – невинно спросила Карен.
– Нельзя ли принести его сюда? Посмотри, какой выдался прекрасный денек!
– Здесь все деньки чудесные, – заворчала Карен. – Подожди меня здесь, можно поесть возле бассейна.
Карен побежала в дом и вскоре вернулась с двумя остывшими тарелками вареных креветок и салатом. Под мышкой она держала бутылку белого вина.
– Значит, нарушаем режим, а? – с самым невинным видом осведомилась Лейк.
– Я предупреждала Мэтта, что если он будет сильно давить на тебя, то у нас никогда не выйдет сцены, когда ты бросаешься вниз головой с судна. Ты себя все время очень хорошо вела. Не думаю, что стаканчик доброго вина тебе повредит. Черт возьми, забыла принести стаканы.
– Неважно, – отважно отхлебнув прямо из бутылки, Лейк передала ее Карен. – Кроме того, нам еще придется есть пальцами, так как ты забыла принести и серебряные столовые приборы, – она оперлась на локоть. – Как здесь приятно!
– На самом деле, – улыбнулась в ответ Карен.
– Да, я чувствую себя точно так, как вначале, ну, когда мы только начинали с тобой жить в одной квартире. Мне кажется, что все у меня еще впереди. Карен, у меня не выходит из головы…
– Весьма опасная привычка.
– Боже, как нам сегодня хорошо. Я думала, что после этого фильма я смогу исчезнуть на некоторое время, чтобы заняться чем-то новым для себя, необычным.
– Ядерной физикой? – с насмешкой спросила Карен.
– Ты что, смеешься?
– Радость моя, ты постоянно выступаешь с новыми заявлениями, как гром с ясного неба. Нужно делать все в свое время. Прежде следует закончить картину, потом уже думать, что предпринимать дальше.
– Может, я все же исчезну, – повторила Лейк, переворачиваясь на спину и подминая под себя траву.
Она медленно водила руками, наблюдая, как они переплетаются в замысловатых узорах.
– Предпочитаю стареть и терять остатки своей красоты в полной анонимности.
– Тебе этого никто не позволит. Кто-нибудь обязательно отыщет тебя, и твоя фотография снова появится на обложке журнала "Эсквайер". А под ним все прочтут такой заголовок: "Звезда обнаружена. Она питается кормом для кошек".
– Дерьмо! – она ущипнула ее за руку. – Послушай, Карен, если я спрошу тебя кое о чем, ты мне скажешь правду?
– Может быть.
– Нет, ты сперва пообещай.
– Нет, – рассмеялась Карен. – Ничего не выйдет. Я слишком хорошо тебя знаю.
– Нет, ты пообещай, – вкрадчиво повторила Лейк.
– Хорошо.
– Ты ездила в Нью-Йорк, чтобы увидеться с Джоном Эллисоном?
Карен резко выдохнула, и у нее получился длинный, шипящий свист.
– Долго же ты думала, прежде чем спросила. Не так ли? Нет, Лейк, должна тебя разочаровать, я не ради этого ездила в Нью-Йорк. Когда я была там, я попыталась с ним встретиться, но это не было моей главной целью.
– Почему же ты в таком случае поехала? – Лейк, зажмурив слегка глаза, смотрела на голубое небо, наслаждаясь солнечным светом, играющим у нее на лице. – Карен? Ты меня слышишь? Почему же ты туда поехала?
– Ты хочешь знать правду?
– Но ты ведь дала обещание, разве не так?
– Я поехала туда, чтобы встретиться с твоим отцом.
Казалось, от неожиданности Лейк так онемела, все ее тело замерло, как замирают мелкие грызуны, когда попадают в яркий луч мощных передних фар.
– Ты сама хотела знать правду, – сказала Карен, чувствуя себя неловко. – Лейк, ведь он до сих пор пытается поставить под свой контроль твою жизнь, и, мне кажется, он совершил нечто ужасное. Я не смогла раздобыть никаких доказательств, но я знаю…
– Ты ничего не знаешь! – взвизгнула Лейк. – Кто ты такая, черт возьми, чтобы вмешиваться в мою личную жизнь? Кто назначил тебя моим персональным спасителем?
– Ты сама, – тихо напомнила Карен.
– Да будь ты проклята вместе со своей уютной незаметной жизнью, – продолжала кричать Лейк, и гнев искажал ее голос. – Что ты знаешь о том, что со мной произошло! Оставь меня в покое. То, что произошло между мной и отцом, – давнишняя история. Все уже давно кончилось. Своими добрыми намерениями, направленными не по тому адресу, ты только возбуждаешь такие чувства, к которым лучше всего не прикасаться. Оставь все как есть, Карен. К тебе это не имеет никакого отношения.
Карен начала собирать пустые тарелки.
– Пойду отнесу их в раковину, – процедила она сквозь зубы.
Лейк схватила ее за руку.
– Ведь не все в жизни получается так, как хочется, не правда ли, Карен? Легко можно превратить моего отца в злоумышленника, несущего ответственность за все мелкие разочарования. Только подумать, какой потрясающий сценарий ты сварганишь, когда самостоятельно раскроешь тайну моей жизни! Какая ты будешь удивительная девушка. Он отнюдь не сумасшедший, а даже очень интересный человек. И он не является воплощением зла. Жизнь не так проста. Если бы это было так, то ты была бы счастлива с Мэттом, который трахает тебя раз в год.
Карен, размахнувшись, ударила ее. В последнюю секунду она пыталась отдернуть руку, чтобы удар получился не слишком сильный, но к таким действиям ее побуждал сильный гнев, она и понятия не имела, что способна на такое. Усевшись на лужайку, она расплакалась, тихие слезы катились по ее щекам.
– Дерьмо! – мягко сказала Лейк. – Я всегда захожу слишком далеко. Карен, прости меня…
– Оставь меня в покое, прошу тебя.
Встав с земли, она направилась в дальний угол бассейна. Грязные тарелки лежали, аккуратно сложенные на траве. Лейк, подняв их, пошла на кухню.
– Кто-нибудь есть дома?
Она, вздрогнув, подняла голову.
– Гарри, это ты? Что ты здесь делаешь? – подойдя к двери, она открыла ее перед ним.
Он поцеловал ее.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Я сказала тебе в прошлый раз, что нам нечего с тобой обсуждать до тех пор, пока у тебя не состоится небольшой разговор с Крис.
Гарри сел за стол на кухне.
– Лейк, сядь рядом.
– Значит, ты ничего ей не сказал? – вздохнула она. – Ты никогда и не скажешь.
– Послушай, эта картина очень важна для нас. И для тебя, и для меня. Я не желаю переживать личные проблемы, которые помешают мне сконцентрироваться на съемочной площадке. Клянусь тебе, я поговорю с Крис, как только мы закончим съемки. Когда это будет? Мы начинаем в конце мая. Даже учитывая всевозможные неувязки и задержки, о каком сроке идет речь? Всего о нескольких месяцах. Ну, в августе, может, в сентябре. Разве это долго? Разве трудно подождать?
– Я тебе больше не верю. Ты произносил свой маленький спич неоднократно передо мной, Гарри. Я не могу зависеть от тебя, – она с горечью рассмеялась. – Ты знаешь, что Мэтт заставил меня подписать обязательство, по которому я не должна больше встречаться с Карен, как только фильм будет завершен? Таким образом я навсегда должна уйти из их жизни. Только на таком условии он согласился стать режиссером этой картины. Да, в один прекрасный день съемки завершатся, и я останусь у разбитого корыта. У Мэтта в руках будет этот маленький документик, который заставит меня находиться вдали от своей подруги, ну а где в этот момент будешь ты? Гарри, я могу тебе сказать. Ты будешь рядом с женой, – чувствовалось, что ее гнев спадает. – Я устала. Устала от всех этих мелких сцен. Если ты не можешь с ней расстаться, так мне и скажи. Скажи мне, Гарри, только об этом я тебя прошу.
Вместо ответа он протянул ей небольшую коробочку, которую вытащил из кармана.
– Вот, возьми, – он перебросил ее через стол к ней поближе. – Открой, это для тебя.
Она открыла коробочку.
– Оно принадлежало моей матери. Мой отец не мог позволить себе купить кольцо, тогда моя бабушка передала ему вот это, чтобы он надел его на палец матери. Это старинное кольцо. Когда отец умер, мать дала его мне. Она попросила подарить его той женщине, которую я полюблю.
Подойдя к ней поближе, Гарри надел колечко ей на палец.
– В один прекрасный день, думаю, очень скоро, ты станешь моей женой. Ты единственная женщина, которую я люблю. Если я тебя потеряю, то умру. Прошу тебя, Лейк, дай мне время. Очень прошу.
Повернувшись к нему, она спрятала лицо у него на груди.
– Но только недолго.
– Я постараюсь.
– Просто скажи мне, что это произойдет. Точно так, как я об этом мечтала.
– Все твои мечты в результате просто побледнеют от позора.
Она улыбнулась.
– Нет, ты не знаешь моих грез.
Он мягко отстранился от нее.
– Мне пора.
– Я знаю, – вздохнула она.
– Мы будем постоянно вместе на площадке во время съемок. Крис не обнаружит ничего предосудительного в том, если я задержусь в городе после продолжительного рабочего дня. Мы часто будем вместе. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже.
Он направился к выходу.
– Послушай, я видел возле дома грузовичок цветочника. У тебя есть тайный поклонник? – спросил, поддразнивая ее, Гарри.
– Никого, кроме тебя.
Посыльный постучал в дверь. Он держал под мышкой длинную коробку с цветами.
– Благодарю вас, – Лейк расписалась за доставку и протянула ему чаевые. – Боже, какая красота, – прошептала она. – Белые розы. Нужно было, вероятно, затратить небольшое состояние. – Она прочитала сопровождающую карточку. – Черт возьми, цветы предназначены для Карен. Надеюсь, она не помрет от злости, увидев, что я вскрыла коробку.
– Они от Мэтта?
Лейк помахала визиткой.
– На ней нет подписи, к ней приложены два билета в театр. Вероятно, какой-то умирающий с голоду драматург пытается вовлечь Карен с Мэттом в свои планы и с их помощью создать шоу или что-то в этом роде. Такое часто бывает.
