Текст книги "Рабыни рампы"
Автор книги: Джуди Спенсер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
23
Карен пыталась свести все воедино.
Это оказалось трудным делом без соответствующих заметок на клочке бумаги. И теперь она что-то царапала карандашом на бумаге, пытаясь сложить два и два таким образом, чтобы вышло непременно четыре.
– Ну, погляди, – строго сказала она сама себе. – Ты ведь, вроде, разумная женщина. Люди обычно считают, что ты не несешь, как правило, чепуху. – Она бросила еще один взгляд на написанное в своем блокноте.
«1. Дэниэль Фокс закрыл в кладовке, пытался изнасиловать».
Почему это Лейк так привлекает этого больного человека? – нужно прежде всего выяснить именно это. Карен пришла к выводу, что это обстоятельство связано с печальным прошлым самой Лейк и историей ее изнасилования. Может, она толком этого и не помнила. Но все же где-то в глубинах сознания существовал этот безумный человек, которому она однажды доверила и которого любила. Таким образом, Дэниэль Фокс мог быть тем склонным к насилию ее отцом, который вновь вернулся в ее жизнь.
"2. «Призрак».
Закрыв глаза, она поднесла кончики пальцев к вискам. Нужно подумать. Как же звали эту девушку?
«Кэнди»– написала она. Свидетель Джон Эллисон. На него совершено нападение, и он был брошен этим человеком, который подумал, что тот мертв. Украдена по каким-то неизвестным причинам артистическая карточка «Эквити».
Убит владелец клуба «Призрак».
– О'кей, – прошептала она. – Ну что у этих событий общего? Абсолютно ничего.
Все это мог сделать Фокс. Карен сама была свидетельницей попытки изнасилования Лейк. Он мог совершить погром в их номере в отеле, старательно при этом избегая ее, Карен, половину. Затем, схватив такси, он поехал в "Призрак", где убил проститутку и нанес удар ножом Джонни, бросив его на улице умирать. Несколько месяцев спустя он навещает Лос-Анджелес, посещает Лейк, что-то делает или что-то говорит, чтобы ее расстроить. Когда Лейк попыталась вызвать по телефону полицию, Фокс срывает аппарат со стенки… Или же звонил сам Фокс, а Лейк сорвала со стены аппарат под воздействием нервного припадка.
Может быть.
Большое всего беспокоил Карен тот факт, что недостаточно ясна была мотивация. Одержимостью Дэниэля Фокса можно было, конечно, объяснить попытку к изнасилованию, беспорядок, учиненный в отеле, даже попытку самоубийства со стороны Лейк. Но какое это имело отношение к тому, что произошло в клубе "Призрак"? К тому же Джонни утверждает, что это был не Фокс.
"Но он назвал этого человека по имени" – так показал под присягой бармен. И он на самом деле окликнул его – "Фокси", в этом нет никакого сомнения. Все это казалось ей бессмысленным.
Карен вырвала еще один листок и все начала сначала.
«Лейк»– написала она большими буквами и похолодела от смертельного страха. Что происходит в развивающейся психике подвергшемуся насилию ребенка? Разве можно после этого чувствовать себя нормально? Лейк приняла Дэниэля с распростертыми объятиями, ни одна женщина в здравом уме не пошла бы на это. Но Лейк никак не назовешь женщиной в здравом уме. Ее восприятие испорчено этим страшным, пережитым в детстве опытом, поэтому ей понравился Дэниэль Фокс. Как и тот ее первый мужчина, он проявил по отношению к ней насилие и причинил ей физическую боль. После этого Лейк вообще исчезла. Она, судя по всему, старалась не быть больше той Лейк, она боялась прошлого, приходила в ужас от своего будущего. Но все элементы ее прошлой жизни вновь выплывали на поверхность. Карен с Мэттом переехали в Калифорнию, и Лейк вновь вступила в еще одни саморазрушительные взаимоотношения.
"Нет, нет, – успокаивала себя Карен. – Множество женщин встречается с женатыми мужчинами, вряд ли есть смысл говорить в данном случае о саморазрушении личности".
Но Лейк могла разозлиться. Она постоянно говорила Карен, что ревнует ее. Лейк могла разозлиться из-за того, что Джон Эллисон отдал предпочтение не ей, а ее подружке Карен. Те семена, которые были брошены из-за первоначального издевательства над ней, могли распуститься полным цветом под влиянием опыта, пережитого ею в отношении Дэниэля Фокса. Лейк постоянно жила на грани. Может, она уже ее переступила. Испытывая непреодолимое желание, она могла намочить ноги в водах безумия, и это могло так ей понравиться, что она могла решиться броситься в них целиком с разбега.
Лейк запросто могла устроить хаос в номере отеля. Никто ее не видел, и она знала, какие вещи принадлежат ей, а какие Карен. Она могла разбросать свои вещи, заставить того человека, которого она случайно встретила, испачкать их и обвинить во всем мистера Икс. В таком случае она целиком несла за все вину. После того как Карен заснула, она могла отправиться в "Призрак" или могла кого-нибудь туда послать. Она могла направить туда и Дэниэля. Может, Карен все перепутала? Джонни не был свидетелем, им была Кэнди, и поэтому ее убили.
Ну а что можно сказать о том телефонном звонке, который Лейк получила три месяца спустя? Здесь два варианта. Ей мог звонить Дэниэль, требуя повидаться с ним, так как он был ее приспешником. Или это мог быть владелец "Призрака" Эрнст Рич, который сообщил ей, что он все вычислил и теперь намеревался ее преследовать.
Она терпеливо выжидала, играя роль свихнувшейся невинности, а затем либо его убила, либо заставила кого-то это сделать за нее.
"Это все могла сделать Лейк", – упрямо все время думала Карен. Но она знала Лейк, она не могла этому поверить, и она сама знала, как трудно доверять собственным инстинктам.
«Джон Эллисон»– написала она, добавив потом свое собственное имя, и обвела и то и другое кружком. Она делала все машинально, не раздумывая, обращаясь к интуиции.
«Свидетели»– написала она большими буквами.
Джонни видел убийцу. Это мог быть Фокс, но мог и не быть им. Тогда как в таком случае все уразуметь?
А что видела она? Какую информацию она вытеснила из сознания, обращая внимание на более неотложные дела?
И вдруг она вспомнила. И чуть не расплакалась от счастья.
– О, благодарю, благодарю, – шептала она.
Она порвала исчерканные листки из блокнота и бросила их в ящик стола. Потом заперла его на ключик и отправилась в гостиную, где отдыхал Мэтт, что было само по себе довольно редким событием.
– Я уезжаю на некоторое время в Нью-Йорк, – сообщила она ему. – Нужно заняться подготовительной работой по сценарию, который я задумала.
– Ты говорила, что у тебя готова вполне приличная черновая копия.
– Мне не нравится конец.
– Ну, – возразил Мэтт, – разве нельзя написать новое окончание здесь?
– Нет, – ответила она. – Мне нужно ехать.
Лейк ссорилась с Гарри.
Они только что занимались любовью, и у Гарри закралось подозрение, что в постели Лейк слишком старалась, вероятно, для того, чтобы подготовить более устойчивую почву для грядущей ссоры.
– Ты до сих пор ничего не сообщил Крис, – начала она свое обвинение. – Гарри, прошло уже почти два месяца. Теперь дело идет к рождественским праздникам, а тебе запрещает сам Господь беспокоить Крис в такое время. Не дай Бог, она еще пережарит индейку!
– Лейк, ну зачем тебе все это затевать? – предостерег ее Гарри. – Я обещал, что скажу обо всем ей сам. Нужно иметь терпение.
– Я была достаточно терпелива! – выпалила она. – Сколько лет я хранила терпение. Ты ведь сам все начал. Ты сказал, что сообщишь ей. Когда, Гарри? Только это я хочу знать. Когда?
– Тогда, когда я ей скажу.
– Может, мне самой сообщить обо всем Крис и покончить с этим? Тебе это понравится? – поддразнивала она его.
Он, неловко схватив ее руку, насильно удерживал ее в своей, надеясь, что она, пытаясь ее вырвать, сама причинит себе боль.
– Не смей даже говорить об этом! Я скажу обо всем Крис сам, как сочту нужным, в удобное для этого время. Мне нужно подумать о дочери.
По ее щекам покатились крупные слезы.
– Так кого все-таки ты любишь, Гарри? Кого из нас?
Он зажмурился от внутренней боли.
– Я люблю тебя, Лейк, но Крис моя жена, и мне приходится считаться с ее чувствами.
– Ты не можешь обладать нами обеими, – чуть слышно сказала она. – Помни об этом.
Встав со стула, она начала ходить взад и вперед крупными шагами по комнате. Она была в одной рубашке, низ которой только еще больше подчеркивал ее круглые ягодицы. Она была такой красивой, что он даже не верил, что вот только что она лежала с ним в постели, а ее атласные бедра крепко сжимали его, словно новый, улучшенной конструкции пояс безопасности. Он никак не мог осознать, что вот эта чудная, теплая, страстная женщина сейчас так над ним издевается.
– Я люблю тебя, Лейк, но ты должна мне доверять в таком деле. Прошу тебя.
– Но разве я могу выдержать конкуренцию со стороны матери твоего ребенка?
Обняв ее, он привлек Лейк к себе.
– Здесь не может быть и речи о каком-то состязании. Я люблю тебя. Ты слышишь? Я люблю тебя, женщина с озера.
– Мне самой хотелось бы заиметь от тебя ребенка, – мягко сказала Лейк. – Но, к сожалению, я не могу иметь детей. Я тебе об этом говорила?
– Кажется, ты упоминала, – он медленно покачивал ее. – Мы возьмем чужого.
Она рассмеялась.
– Да, могу представить, как к нам направляется с визитом сотрудник компании по социальному страхованию. А Гарри и чокнутая Лейк, такие милые, простые люди, сидят, наглотавшись наркотиков, – она захихикала. – Ужас, как смешно!
Зазвонил телефон. Лейк выпросталась из объятий, чтобы ответить.
– Привет, Карен, что стряслось? Ну, как продвигается мой сценарий? Мне понравился черновой вариант… – она на мгновение прислушалась. – В Нью-Йорк? Когда? – она встала, намотав провод на руку. – Не понимаю, почему… Обо мне не беспокойся. Все будет хорошо. Занимайся своими делами. Побереги себя. Увидимся, когда вернешься, – она повесила трубку и, страшно заинтригованная, бросила: – Карен едет в Нью-Йорк.
– По делу? – поинтересовался Гарри.
– Не знаю, она скрывает.
Гарри заулыбался.
– Разве ты не говорила, что она сходит с ума по одному парнишке в Нью-Йорке? Готов биться об заклад, она намерена повидаться с ним.
– Ты не знаешь Карен так хорошо, как я, – покачала головой Лейк. – Она больше с ним никогда не увидится. Она себе этого не позволит.
– Угу, – отозвался Гарри. – Может, ты сама недостаточно хорошо знаешь Карен.
Прошла целая неделя, прежде чем Лейк сумела организовать обед в компании Мэтта. Вначале она подумала, что он ее избегает. Гарри переубедил ее. У этого чудо-парнишки полно дел, он все время занят. Наконец их расписания совпали, и после продолжительного поиска нужного ресторана (Мэтт ненавидел лос-анджелесскую кухню, а Лейк наотрез отказывалась от голливудской, приготовленной на скорую руку пищи из полуфабрикатов; он даже возражал против "Рэнджерс", этого проверенного временем заведения) они встретились в абсолютно неописуемом месте под названием "Освещенный луной". Официантка посоветовала им долго не ломать голову и заказать лишь зажаренный на гриле сыр и ветчину. Лейк все же пошла на риск и потребовала омлет по-китайски и местной содовой. Мэтт заказал сосиски с сыром и ветчиной и кока-колу.
– Ты, вероятно, никогда не изменишься, – сказала Лейк. – Независимо от того, сколько у тебя в кармане денег, ты по-прежнему выбираешь места, подобные этому. Несчастная Карен, ей, по-видимому, никогда не увидеть приличной пищи.
– Лишь по редким случаям.
Мэтт старался быть с ней обходительным, даже если он шел на это ради Карен. Тем не менее всегда существовала граница его очарованию. Он был человеком откровенным и не скрывал, что не слишком доверяет Лейк, лишь в той мере, в какой она этого заслуживает, и мог в любую минуту ее одернуть. Они сидели напротив друг друга, улыбаясь неискренними улыбками. Им явно было не по себе.
– Как поживает Карен? – вежливо поинтересовалась Лейк. – Ей нравится в Нью-Йорке?
– Она там неплохо развлекается. Я настоял, чтобы с ней туда поехал Сид. Мне противна сама мысль о том, что Карен может бродить по этому грязному городу в полном одиночестве.
– Но ведь она там жила, – заметила Лейк.
– Стоит оттуда уехать, как утрачиваешь ощущение улицы. По крайней мере, когда с ней рядом Сид, можно не беспокоиться о состоянии ее косметики, – он вздохнул. – Лейк, почему ты захотела встретиться со мной?
Официантка в это мгновение с грохотом поставила на столик тарелки, и у Лейк оказалось в распоряжении несколько секунд, чтобы подобрать нужный ответ.
– Карен пишет для меня сценарий. Ты знаешь?
– Да, я прочитал черновой вариант.
– Чудесно, не правда ли? – взволнованно сказала Лейк. – Именно такого сценария мне не хватало, чтобы к моей карьере относились с большим почтением.
– Ну и что ты собираешься с ним делать?
– Я хочу, чтобы ты был режиссером картины.
Мэтт от души, закинув голову, расхохотался.
– Ну, прежде всего, мы говорим о проекте, которого пока не существует. Во-вторых, почему я, черт возьми, должен работать со звездой, которая пользуется дурной репутацией и способна своими выкрутасами задержать съемки фильма или же неожиданно заболеть из-за своих нервно-эмоциональных проблем, или вообще отказаться от картины?
Она слушала его, не отрывая взгляда от тарелки.
– Но ведь "Первое плавание" оказалась не такой уж плохой картиной, не так ли, Мэтт? И если бы не я, Карен так и не представилась бы возможность написать этот сценарий.
– Идея принадлежит Джорджу, а не тебе, моя дорогая.
– Стоило мне его попросить, и он выбросил бы этот сценарий через окошко, – подчеркнула она.
– Да, конечно, – саркастически заметил Мэтт. – Только ты сотворила чудеса для карьеры Карен. Я на самом деле должен буду когда-нибудь отблагодарить тебя за это, – он редко терял терпение, а Лейк могла это продемонстрировать в любую минуту. – Я потратил целые годы, пытаясь переубедить Карен, чтобы она держалась подальше от тебя, но она не хотела меня выслушать.
– Не заставляй ее делать выбор между нами, Мэтт. Ты ведь не знаешь, к чему все это может привести.
Он равнодушно посмотрел на нее.
– Лейк, я такой человек, которого трудно вывести из себя. Подумай об этом, – бросив на стол несколько бумажек, он встал и направился к выходу.
– Я являюсь владельцем сценария, – крикнула она негромко вслед. – Карен официально передала его мне. Так, подарок.
Он вернулся к столу.
– Видишь ли, Карен не могла так поступить. Она не до конца понимает всю сложность юридических прав. Все, что она пишет, принадлежит компании "Сингер продакшн". Принадлежит уже до того, как она садится за стол. Поэтому она передала тебе то, что ей не принадлежит, – похлопав по плечу, он добавил: – Пусть тебя не омрачит сегодняшний денек.
Когда выезжала со стоянки, Лейк обнаружила, что одно из таинственных маленьких приспособлений, которые обеспечивали ход ее автомобиля, приказало долго жить. Ее ужасно дорогая машина лишь только пыхтела, не двигаясь с места. К ней подъехал Мэтт, чтобы осведомиться, что там происходит. Она вновь завела мотор, но он лишь издал какой-то шипящий звук. Черт подери!
– Давай, садись, – наклонившись, он открыл дверцу. – Я подвезу тебя.
Она энергично завертела головой в знак протеста.
– Не могу же я оставить тебя одну здесь! Карен мне никогда этого не простит, – он нетерпеливо постукивал пальцами по щитку. – Влезай!
– Нет, я позвоню кому-нибудь, чтобы приехали, помогли. И, в случае необходимости, довезли.
– Кому же? Твоя лучшая подруга в данный момент находится в Нью-Йорке, Джордж принимает участие в работе конференции, а твой любовник проводит время с женушкой и ребенком, разве не так? Ну-ка, влезай в машину!
– Ну по крайней мере он об этом не говорит, – проворчала она сквозь зубы, садясь в автомобиль. – Ты довезешь меня домой?
– Куда только хочешь.
– Домой, я сказала.
– Домой так домой, – они ехали молча. – Сценарий, значит, твой. – Он произнес это рассерженно, с издевкой, но она четко разобрала все слова.
– Мэтт. Ты сейчас на самом деле сказал то, что мне послышалось?
– Карен отдает тебе сценарий. Это ее дело. Черт возьми, я прочитал его. Он прекрасно тебе подходит. Главная героиня там – шизофреничка.
Она бросила на него беглый взгляд.
– Что с нами происходит, Мэтт? Почему мы не можем беседовать друг с другом, не призывая на помощь тяжелую артиллерию? Я все же помню, что когда-то мы втроем были друзьями. Ты приносил мне эти ужасные средства для опохмелки, приобретая их у барменов и знахарей во всей деревне. Что случилось с нами?
– Ты знаешь, что случилось, – ответил Мэтт. Мы оба влюбились в одну и ту же девушку, и мы с тобой очень похожи, моя старинная подружка. Мы с тобой холодные, отстраненные люди, поэтому нам и нужен кто-то типа Карен. Но этот фактор, к сожалению, нас не меняет. Поэтому мы всегда испытываем гнев, легкое чувство вины и потребность держаться крепче за руки. Иногда мне кажется, что если бы я был нормальным парнем, то давно бы разрешил ей уйти, чтобы она могла найти такого человека, которого она на самом деле любит так, как должно. Я уверен, что существует любовь к прототипу, а все варианты – это лишь проявления заболевания. Таков я, такова и ты.
– Я очень переживаю из-за нее.
– Я это знаю, – он свернул. – Но твоя любовь ничего ей не приносит, она лишь у нее отнимает.
Она постаралась не реагировать на его язвительное замечание, хотя ей было тяжело.
– Так ты возьмешь на себя режиссуру? Ты самый лучший режиссер. Вот почему я этого хочу.
– Нет, – ответил он. Но это "нет" было произнесено таким тоном, который не исключал дальнейших переговоров. – Могу только пожелать тебе самого большого успеха в этой картине, но делать ее придется без меня. Так будет лучше, – он подвез ее к дому. – Приехали, от двери к двери! Высший класс обслуживания.
Она пыталась казаться беззаботной.
– Спасибо, что подвез, Мэтт.
Он повернулся к ней, посмотрев так, как смотрит парень на девушку, с которой сходил в кино несколько лет назад, с ней и с ее подружкой.
– Я ее люблю, Мэтт, – сказала она чуть слышно. – С внешней стороны это может иногда и не показаться, но это так на самом деле.
– Я тоже, – ответил он. – Но мне кажется, ни ты ни я ей не подходим.
– Тогда отпусти ее, – предложила Лейк.
– Нет, не могу.
– Я тоже.
24
Трижды Карен пыталась связаться с Карлом Истмэном. Она потратила целый день, сидя в приемной в его офисе на Манхэттене. На следующий день, не имея никакого желания повторить этот скучный спектакль, она назвалась фальшивым именем, прибегая к затасканному приему из бесконечных детективных шоу. Секретарша вежливо ответила ей, что мистер Истмэн отсутствует. Она не собиралась представлять ей больше никакой информации, но у Карен возникло слабое подозрение, что Карл был на месте в тот день, когда она задом грела кресло в приемной. Вероятно, он посмотрел на нее из щелочки двери, но не пожелал с ней встречаться.
Расстроившись, она повесила трубку и вновь вошла в его офис, на сей раз пытаясь проскользнуть незамеченной мимо секретарши. Но та была намерена честно отрабатывать свой хлеб, к тому же она оказалась не из робкого десятка. Она буквально за шиворот приволокла Карен к своему столу.
– Мне необходимо повидать мистера Истмэна, – упорно повторяла Карен.
– Я объяснила вам, что его нет на месте. Я говорила об этом вам еще вчера.
– Охранник сказал мне внизу, что он видел сегодня утром мистера Истмэна в лифте.
– Отлично. Я могу вызвать этого охранника, и вы с ним побеседуете, – она потянулась за телефоном.
– Нет! Не нужно. Погодите! Просто сообщите мне, когда вернется мистер Истмэн.
Секретарша вздохнула.
– Он ничего не сказал. Почему вы не ведете себя как все добропорядочные девушки?
– Его, значит, здесь нет, не так ли?
Она решительным жестом сложила руки.
– Послушайте, я тихо уйду прочь. Если только вы ответите на один маленький вопросик. Ради моего здоровья. Он здесь?
Секретарша молчала, бросив быстрый взгляд в сторону комнаты за ее столом, которая вела в кабинеты руководящих работников. Снова Карен предприняла попытку проскользнуть мимо бдительного стража, но и на сей раз ее за шкирку доставили к месту старта.
– Если вы не уберетесь отсюда немедленно, – предупредила ее секретарша, – я буду вынуждена вызвать полицию.
– Ладно, я уйду, – она быстро нацарапала записку. – Можно оставить записку для мистера Истмэна?
– Его в данный момент нет на месте…
– Но передадите, когда он явится? – настаивала на своем Карен, мысленно желая секретарше немедленного фатального столкновения с большим грузовиком. – Хоть это вы можете сделать?
Секретарша внимательно пробежала глазами записку.
"Мистер Истмэн!
Я трижды пыталась застать вас на месте. Мне все известно о том конверте, который находится под одним из ящиков вашего стола. После этого вы намерены поговорить со мной? Я снова позвоню вам сегодня днем. Не пытайтесь скрываться от меня.
Карен Сингер."
Карла Истмэна не было в кабинете весь день. Когда Карен проходила мимо здания в конце дня, охранник сообщил ей, что он не видел Истмэна весь день и что он, по-видимому, сегодня утром ошибся.
Рина Уитон отлично устроилась. У нее был замечательный кабинет, расположенный, правда, не на Парк авеню, но у нее был целый первый этаж в аристократическом доме в непосредственном соседстве с состоятельными людьми. Кабинет ее был обставлен скромно, но каждая вещь была подобрана с изысканным вкусом.
В приемной было тепло и удобно. Карен сразу оценила это по достоинству, так как она ужасно нервничала и ей требовался комфорт. Секретарша проводила ее в кабинет Рины. Они с самым серьезным видом пожали друг другу руки.
– Ну, ты готова? – спросила Карен.
Рина покачала головой.
– Не знаю, для чего я это делаю. Ты во всем уверена?
– Да, конечно. Послушай, если что-то не сработает, то я возьму всю вину на себя. Это не коснется ни тебя, ни твоей матери.
– Клянешься? – с нажимом спросила Рина. – Черт меня побери, если я знаю, ради чего я все это делаю. Ты так и не скажешь, что тебе нужно из этого дома?
– Тебе лучше этого не знать.
– Ты так разговариваешь, словно пересказываешь один из своих сценариев.
– Рина, ты можешь отказаться от всего, если хочешь. Я понимаю, что тебе нужно заботиться о своей репутации. Я найду другой способ, чтобы добиться своего.
– Это-то меня и пугает, – процедила сквозь зубы Рина. – Если то, что ты мне сказала, правда, я не могу оставаться в стороне, независимо от того, насколько безумными мне кажутся твои затеи.
– Ладно, пошли, – улыбнулась Карен. – Внизу нас ждет лимузин.
Через полтора часа лимузин вползал на длинный отросток дороги, ведущей к дому Истмэнов.
– Нет, не сюда, – сказала Рина. – Нужно подъехать к служебному входу. В противном случае нам не миновать Аманды, этой чудо-кобылы, – повернувшись к Карен, она добавила: – Старый Карл в отъезде, по своим делам, кажется, в Европе, а миссис Истмэн черт ее знает где. Может, она проходит курс шоковой терапии. Но это не означает, что тебе открыт доступ в дом. Когда Карла нет дома, там постоянно торчит охранник. Это законченный параноик, мне на самом деле приходилось с таким сталкиваться.
По указанию Рины лимузин свернул на неширокую дорожку и завернул за особняк. Она была совсем неширокой по сравнению с главным подъездом. Рина натянуто ей улыбнулась.
– Добро пожаловать в нижнюю часть "того, что вверху, того, что внизу". Здесь царит совершенно иной мир.
Служебный вход вел прямо на кухню, где миссис Уитон с нетерпением дожидалась еженедельных визитов своей дочери. Она была крупной, круглой женщиной с целой серией телесных недугов и шаровидных образований. Большие открытые глаза на маленьком овале лица никак не свидетельствовали о ее остром уме. Но миссис Уитон было не так легко одурачить. Обстоятельства поставили ее на то место, на котором она находилась, и сила инерции крепко ее удерживала там. Она всегда питала самые радужные надежды в отношении своего ребенка.
– Ну как ты, детка? – мать с дочерью обнялись.
– Прекрасно, мам, – весело отозвалась Рина. – У меня полно чокнутых. Я зарабатываю на них кучу денег. Мам, вот моя подружка, Карен. Она из Калифорнии, поэтому я подумала, что ты не будешь против, если я привезу ее к нам.
– Нет, что ты, все прекрасно, – заверила ее миссис Уитон, улыбаясь навстречу Карен. – Ваше лицо, кажется, мне знакомо. Разве прежде Рина не приводила вас к нам?
– Ты права, – быстро вмешалась Рина.
Она подошла к печке, весьма громоздкому сооружению. Можно было подумать, что эта кухня принадлежит какому-то большому отелю. Рина поставила на нее чайник с водой, достала несколько чашек.
– У меня приготовлены макароны с кокосовыми орехами, – сообщила миссис Уитон. – Я знаю, что они тебе нравятся.
– Мне они вовсе не нравятся, а тебе?
– Прости меня, – перебила ее Карен, чувствуя, как ее охватывает нервная дрожь. – Не скажешь, где здесь ванная комната?
Миссис Уитон показала направление.
– Понимаю, после длительного путешествия в автомобиле ваши трубы текут, – мудро заметила она.
– Плюс еще три чашки кофе, – добавила Карен.
Она оставила двух женщин мило болтать на кухне, а сама осторожно направилась к лестнице.
В доме было тихо. Она не могла сравнить его со своим семейным домом в Чикаго, в котором вечно кто-то орал о чем-нибудь, неважно о чем. Там постоянно жужжал телевизор, кричал радиоприемник, мать громко болтала по телефону со своей подружкой Ма-Джонг, обсуждая с ней очередную игру, отец стучал молотком, пытаясь осуществить на практике свои грандиозные планы по ремонту жилища, хотя, конечно, они так никогда и не осуществлялись. В их доме всегда было шумно – кто-то приставал к другому. В общем, жизнь. В этом доме жизни не было, и это немного пугало Карен. Чем старше она становилась, тем отчетливее представляла себе идею судьбы, фатума… Жизнь создавали люди, а не наоборот. Слышалось равномерное гудение работающего пылесоса, вероятно, одна из горничных делала уборку. В доме Истмэнов даже не пахло людьми, а лишь воском для натирки мебели да лимонным маслом. Она прошла по пустынному коридору и поднялась без всяких приключений по лестнице. Охранник отчаянно флиртовал с миловидной колумбийской девушкой. Они объяснялись на своем музыкальном языке. Карен проскользнула в небольшой альков и притаилась.
– Что-то не слышно, чтобы кто-то работал! – прогремело откуда-то сверху. Это был голос ужасной Аманды. "Черт возьми! Почему она не взяла сегодня выходной?"
Девушка тут же направилась к своему пылесосу, а охранник – на свой пост. Аманда вышла из комнаты, где она убирала, чтобы убедиться, что прервала эту небольшую романтическую интрижку. У нее в руках был узел с грязным бельем. Просунув голову в дверь, она резко поговорила с колумбийской девушкой, а затем тяжело зашагала вниз по лестнице. Шаркая ногами, охранник спустился за нею вслед, чтобы убедиться, что этот людоед ушел. Затем он прямиком направился к оставленной колумбийке.
"Благодарю Бога за эту юную любовь". Карен неслышно подбежала к двери кабинета Карла Истмэна. Когда она повернула рукой кругляш ручки, ее охватило волнение.
"Да, наконец я решилась, – подумала она, удивляясь сама себе. – Теперь я на самом деле узнаю правду."
Дверь оказалась запертой.
"Какая же ты идиотка, – начала она гневно укорять себя. – Конечно, она закрыта. А чего, черт возьми, ты ожидала?"
– Мисс?
Она повернулась. Перед ней стоял охранник.
– Вам помочь?
Она старалась казаться как можно беззаботнее.
– Простите, не скажете, где находится ванная комната?
– Сейчас покажу. Вон там, – он открыл дверь, расположенную как раз напротив кабинета хозяина.
– Благодарю вас.
Войдя внутрь, она открыла кран на случай, если он прислушивался. На обратном пути она сунула нос в ту комнату, где убиралась колумбийская девушка. Они с охранником целовались.
"Поосторожнее, – подумала про себя она. – Следует остерегаться этой противной Аманды, она пошла на кухню".
Рина с тревогой поглядела на нее.
– Ну как, все в порядке?
Карен отрицательно покачала головой. Но, заметив, как к ней повернулась миссис Уитон, улыбнулась.
– Все отлично, – сказала она.
Миссис Уитон тоже улыбалась.
– Прошу меня простить еще раз, – заикаясь, произнесла Карен, стремглав выбегая из комнаты.
Миссис Уитон бросила на дочь быстрый взгляд.
– Что с твоей подругой? Какие-то проблемы?
Наверху колумбийская девушка не скрывала своего изумления, когда Карен вложила ей в руку одну из своих визиток. На оборотной стороне был написан номер телефона ее отеля.
– Ты хочешь заработать тысячу долларов? – зашипела она.
Девушка продолжала молча смотреть на нее, казалось, она застыла от страха.
– Ты меня понимаешь? Да или нет?
Она улыбнулась.
– Тысячу долларов?
– Да, верно. Мне нужен ключ к кабинету мистера Истмэна. Я вернусь сюда в полночь. Тебе следует оставить дверь открытой и положить там для меня ключ. Вот пятьдесят долларов, это все, что я захватила. Сегодня ночью принесу остальные. О'кей?
Девушка кивнула.
– Отлично, – она вновь, озираясь, спустилась по лестнице и присоединилась к Рине с матерью…
– Ну а завтра мы пойдем в театр. Как тебе это нравится, мам?
– Превосходно, – миссис Уитон вновь повернулась к Карен. – Вам нужно обратиться к доктору по поводу мочевого пузыря, дорогая. С этим нельзя шутить.
– Конечно, нет, мадам. Я проверюсь, – серьезно ответила Карен.
Рина не спускала своего почти умоляющего взгляда с нее. Карен ей утвердительно кивнула. Больше ее не нужно было втягивать в это дело.
Было бессмысленно возвращаться в город, а затем ехать сюда снова, поэтому Карен уступила автомобиль Рине, чтобы та добралась до работы. Кроме того, следовало подумать, как выбраться отсюда, чтобы не вызвать тревогу у охраны. Конечно, нужно было дождаться здесь темноты. У садовника был открыт сарай. Он складывал там розовые кусты на хранение на грядущую зиму. Он ходил туда-сюда с джутовыми мешочками в руках. Подождав, пока он не повернется к ней спиной, она проскользнула внутрь и спряталась в укромном местечке, искренне рассчитывая, что он ее не закроет в сарае на ночь. Она поставила сигнал своих ручных часов на без пяти двенадцать, а потом постаралась немного поспать, насколько только ей позволяла довольно тесная обстановка. Как это ни удивительно, она очень быстро заснула.
Сиротливо зажужжал ее будильник. Она долго не могла понять, где находится и что это вдруг зазвучало возле уха. Дверь сарая вначале не поддалась, она запаниковала. Но вскоре она поняла, в чем тут дело. Садовник придавил дверь мешком с землей. Толкнув дверь сильнее, она почувствовала, как она поддавалась. Недовольно ворча, она плечом надавила на дверь, и та немного отворилась. Щели были достаточно, чтобы выскользнуть наружу.
В сарае было очень темно, и ей не пришлось привыкать к темноте.
Дорожка, протянувшаяся от сарая к дому, была ясно видна, но Карен не хотела идти даже на малейший риск. Она отыскала в сарае старый пиджак, который, очевидно, принадлежал садовнику, и надела его поверх платья. От него исходил слабый запах, вероятно, из-за того, что пиджак лежал рядом с навозной кучей, но все же он мог одурачить охранника, если только она с ним столкнется.
