Текст книги "Жажда жить"

Автор книги: Джон О'Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

– Лучше бы мое, – проворчал Каннингэм, переступая с ноги на ногу. – По-моему, после армии у меня ноги стали короче.

– Что за идиотская шутка, – отмахнулась Грейс. – Два доллара, спасибо. Гоните и вы, Джо. Спасибо. Так, есть еще, кто не заплатил?

– Эмлин Дитрик, – подсказал Хэм.

– Эмлин Дитрик! – провозгласила Грейс. – Эмлин Дитрик!

Присутствующие начали было скандировать это имя, но тут же остановились, ибо к беседке подошли Мартиндейлы и Холлистер. Только эхо замолкших голосов нарушало внезапно наступившую тишину, и лишь немногие, самые воспитанные, избегали смотреть, как Грейс приветствует вновь появившихся гостей.

– Привет, Эдгар, Бет. Привет, Джек. – В одной руке Грейс держала список, в другой сигарету. Отчетливо выговорив имя Джек, она повернулась к Шофшталю: – Хэм, ты ведь знаком с Холлистером?

– Конечно. Добрый день.

– Добрый день, – мгновенно откликнулся Холлистер. Рукопожатием они не обменялись.

– Ваша жена еще не подъехала, – сказала Грейс. – Наверное, Броку понадобилось куда-нибудь заскочить по дороге.

– Просто они выехали позже, – откликнулся Холлистер.

– Ну что, Эдгар, ружье не забыл? – спросила Грейс.

– Так ты же пообещала одолжить.

– А я и не отказываюсь. Но надо заплатить. Два доллара, пожалуйста. А вам, Джек, ружье нужно?

– Я… Да нет, спасибо, пожалуй, не стоит.

– Бетти?

– Спасибо, без меня. Но я готова заплатить доллар за глоток виски. Продрогла что-то.

– Уже? – спросил Эдгар.

– Разница между нами в том, что я не стесняюсь признаться, что мне холодно. Это вы, мужчины, притворяетесь, будто вам наплевать на погоду. Герои, понимаешь ли.

– Вы правы, – кивнул Холлистер. – Я бы тоже выпил. Позвольте угостить вас, миссис Мартиндейл.

Отчасти потому, что многие услышали эти слова, отчасти благодаря непринужденному поведению Грейс и тех, кто ее окружал, напряжение среди гостей начало спадать, сначала незаметно, а потом, когда Грейс принялась разливать спиртное, все более стремительно. Другое дело, что присутствующие разбились на кучки, и Холлистеру ни в одной из них не нашлось места. Бетти отошла в сторону и присоединилась к одной из групп, а Эдгар, наделенный более развитым чувством социальной ответственности, остался с Холлистером, который с бокалом в руках прислонился к стене беседки. Ближайшие десять минут Грейс по-прежнему оставалась занята списком и своей ролью хозяйки. Эдгар же воспользовался этим временем, чтобы еще раз повторить правила игры и показать Холлистеру место, где будет проходить состязание. Они вернулись к беседке как раз в тот момент, когда там появился Брок со своей француженкой.

– Ужасно жаль, но ваша жена сказала, что не может поехать. Мы всячески пытались уговорить ее, но ничего не получилось.

– Что ж, очень жаль, – сказала Грейс. – Однако пора начинать, ведь уже больше трех, верно?

Брок взял у нее список и начал по порядку выкликивать имена участников. Закончив чтение, он сказал:

– Ну, теперь все знают, когда кому стрелять. Начинает Хэм, следом за ним – кто там? – да, Джордж. Джордж Уолл. Давай, Хэм, удачи.

Гости заняли зрительские места, и Брок незаметно подошел к Холлистеру. Со стороны могло показаться, что он наблюдает за стрельбой Шофшталя и объясняет на пальцах, куда Хэм целится и старается попасть, но шепотом Брок сказал:

– Жаль, что ничего из моего замысла не вышло.

– Мне тоже, – откликнулся Холлистер.

– Видите ли… э-э… дело не просто в том, что она отказалась ехать.

– Да? А что еще?

– Ну, как бы сказать… словом, она устроила целую сцену. Думаю, может, вам стоит позвонить ей.

– И что же она сказала?

– Да много чего, о чем, наверное, сама жалеет. Буквально сорвалась с катушек. Это моя вина, Джек, и, право, мне ужасно жаль, что все так получилось.

– Ну, о какой вине речь? – возразил Джек. – Напротив, я вам очень признателен. Так что все же она сказала?

Брок, такой элегантный и подтянутый в своей спортивной куртке и шляпе с пером на ленте, был явно обескуражен недавним свиданием с Эмми, которая, видно, действительно совершенно потеряла над собой контроль.

– Да стоит ли повторять? – заколебался он. – Вы ведь писатель, вам нетрудно вообразить такие вещи. Словом, она намекала, что я пытаюсь подкупить ее – бог знает, каким образом. Что-то об общественном положении толковала.

– И где все это происходило?

– На веранде дома вашего тестя.

– А Чарли Джей с женой там были?

– Да, я видел, как он мелькнул в гостиной. Но на террасу не выходил. Так как, может, зайдете в дом и позвоните ей? По-моему, стоит, Джек, право, стоит.

– И что я скажу ей?

– Объясните, что у нас тут вполне невинные развлечения, а не какой-то дикий разврат, как она себе вообразила. Не думаю, что она сама верит в это, но сказала именно так.

– Ладно, пошли.

Мужчины направились к дому. Холлистер последовал за Броком в кабинет и назвал номер Кларков. Трубку взяла Луиза.

– Луиза, это Джек. Позови, пожалуйста, Эмми.

– Ее здесь нет.

– А где она? Домой поехала?

– Да, но затем, чтобы собрать вещи, так что долго она там не задержится. О чем ты вообще думаешь? Хочешь продемонстрировать этой женщине и ее друзьям, какая у тебя жена? Твой отец никогда не пресмыкался перед этой публикой, а ты пресмыкаешься, да еще и собственную жену подставляешь. Минуту, тебе Чарли хочет сказать два слова.

– Привет, Джек, это Чарли. Предупреждаю, на сей раз ты зашел слишком далеко, и Эмми этого не потерпит. Послушай моего совета, уезжай оттуда как можно быстрее и отправляйся домой, иначе тебе же будет хуже. Похоже, ты не понимаешь…

– Я понимаю одно – ты и твоя жена заставляете Эмми думать, что…

– Не надо вешать мне лапшу на уши, слушай лучше меня. И язык попридержи. Если бы не я, Эмми…

– Да пошел ты. – Холлистер повесил трубку.

– Вроде не получился разговор, а? – посочувствовал Брок.

– Это уж точно, но, наверное, он прав, мне лучше уехать домой. Жена сейчас там. Нельзя ли у кого-нибудь одолжить машину, мистер Колдуэлл?

– Разумеется, что за вопрос. Мой маленький «форд» на подъездной дорожке к дому, он в вашем распоряжении. Вы уж там объясните ей как-нибудь, что к чему. Я думал, она ухватится за эту возможность… ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

– Пойду попрощаюсь с миссис Тейт, – сказал Холлистер. – Эй, что это там в графине – виски? Не знаю уж, кто меня больше бесит, Чарли с Луизой или Эмми, но, во всяком случае, появляться так перед вами…

– Глоток-другой нам обоим не повредит.

Брок вытащил пробку и щедро плеснул в бокалы.

– Ветераны, бывало, говаривали, что пусть женщины уходят, у нас все равно остается наше виски. А теперь и того пытаются лишить. Ну, я-то, видит Бог, всегда найду чего выпить, иначе придется бежать из страны. Что, пошли?

Снаружи послышался шум двигателя, но Брок сказал, что встретит запоздавших в тире. Он взял Грейс под руку и отвел от группы зрителей, которые как раз громкими издевательскими аплодисментами приветствовали выстрел Скотти Борденера в молоко. Холлистер ждал хозяев у беседки.

– Жаль, что вам надо уезжать, Джек, – сказала Грейс и протянула ему руку.

– Да, думаю, так будет лучше. Мистер Колдуэлл объяснит вам… – Холлистер смотрел на Грейс, которая вдруг перестала улыбаться и нахмурилась, глядя куда-то поверх его плеча.

– Берегись! – Она оттолкнула Холлистера в сторону, меж тем как голос ее заглушил звук выстрела, более громкий, чем те, что звучали в тире.

Холлистер и Брок круто обернулись и увидели Эмми, в руках которой плясал сорокапятикалиберный. Раздался еще выстрел, и еще один, и пистолет, весом в три фунта, почти выпал у нее из рук. Она стояла ярдах в двадцати от троицы, и Холлистеру хватило пары секунд, чтобы рывком достать ее и одним ударом выбить пистолет. Он упал на землю, Холлистер наклонился, поднял его и положил себе в карман.

– Эй, ты, шлюха, – засмеялась Эмми, – я видела, как ты оттолкнула его.

Гости, столпившиеся в тире, обернулись при первом же выстреле и теперь, потрясенные и растерянные, наблюдали за происходящим. Грейс подошла к Эмми, которую Холлистер пытался оттащить подальше.

– Минуту, – остановила его она. – Сумасшедшая, что с вами? Конечно же, я оттолкнула его. Верните ей пистолет.

– Нет, – решительно заявил Холлистер.

– Нет, нет, – поддержал его Брок, – она же убьет тебя.

– Ничего подобного. С чего бы это? Она вообще не собиралась никого убивать и знает, что я знаю это. Просто нервы не выдержали. Разве не так, Эмми?

– Спасибо, Грейс, – сказал Холлистер.

– Тогда, коли ты так во всем уверен, отдай пистолет, – потребовала Эмми.

– Знаете что, Холлистер, – сказал Брок, – уведите-ка лучше ее отсюда.

– На себя посмотрите! На себя! – повернулась Эмми к зрителям.

– Да уведете вы ее наконец? – взмолилась Грейс и, посмотрев на Брока, взглядом указала ему на гостей и направилась к дому. Тот согласно кивнул. Холлистер крепко взял бормочущую что-то и упирающуюся Эмми за локоть и повел к машине. Брок подождал, пока они скроются за большим домом, и сделал несколько шагов в сторону гостей.

– Дамы и господа, – начал он, но тут же остановился, беспомощно пожал плечами, вытянул руки и тут же уронил их. К нему подошел Эдгар Мартиндейл, Бетти же направилась к дому следом за Грейс.

Эдгар повернулся к собравшимся:

– Дамы и господа, все мы прекрасно понимаем, что собирался сказать Брок. Все мы его друзья и друзья Грейс. Их гости. У которых есть долг и обязательства перед людьми, которые многие годы дарили нас своим щедрым гостеприимством. Брок, я уверен, что говорю сейчас от имени всех собравшихся, всех до единого, – мы сейчас уедем, потому что слишком нас здесь много, но мы будем верны нашим обязательствам. Все останется между нами. И все здесь собравшиеся будут благодарны за то, что дикая выходка этой безмозглой женщины не повлекла за собой худших последствий. А теперь, дамы и господа, давайте тихо разъедемся по домам… и не забудем, что дамы и господа обязаны соблюдать некоторые правила касательно того, что может произойти в доме друзей, когда они гостят там.

– Слушайте, слушайте! – возгласил Хэм Шофшталь. При этом он хлопнул в ладоши, и поскольку это было хоть какое-то действие, долженствующее продемонстрировать согласие со сказанным, к нему присоединились и остальные. Француженка, подошедшая к Броку, когда Холлистер и Эмми покидали сцену действия, взяла его под руку и повела к дому.

Прошло почти полчаса, когда со стоянки на скотном дворе отъехал и направился проселочной дорогой к шоссе последний автомобиль, и лишь тогда Грейс спустилась вниз. В кабинете она нашла Брока с приятельницей, Эдгара и Бетти.

– Решили остаться, друзья? – заговорила она. – Брок, сделай одолжение, подай бокал.

– Сейчас, – вскочил Эдгар. – Виски с содовой?

– Да, пожалуйста, – кивнула Грейс. – Ну, и что мне теперь делать? Уезжать из Форт-Пенна?

– О Господи, да ни в коем разе, – запротестовала Бетти.

– Я об Анне думаю. Неужели ее станут преследовать? Я пока не решила, что сказать, когда она вернется из школы. Сейчас она у Мэри Уолл, и не исключено, что в эту самую минуту ей уже что-то стало известно. Ума не приложу, что сказать, как объяснить девочке в ее возрасте, почему какая-то полоумная хватается за пистолет. А муж полоумной находится здесь же.

– Ну вот, ты сама все и сказала. Полоумная, – подтвердила Бетти.

– Но для Анны этого будет недостаточно. Маловато для ее головки. Ведь она знает так много – и одновременно так мало.

– Черт, как по-дурацки все получилось. Извини, Грейс, – вымолвил Брок.

– Да ты-то здесь при чем? – покачала головой Грейс. – Если бы все получилось так, как задумано, мы все бы до небес тебя превозносили. Не надо винить себя.

– Может, самое лучшее, сказать Анне все как есть? – предложил Эдгар.

– Мне тоже так кажется, – согласилась Бетти.

– Все-все, всю правду? – переспросила Грейс.

– Ну, хотя бы то, что произошло сегодня, – осторожно сказал Эдгар. – Шаг за шагом.

– И все-таки не всю правду – такой, как ты ее знаешь? – настаивала Грейс.

– Боюсь, я не совсем тебя понимаю.

– Я про сплетни, которые распространяют про нас с Джеком Холлистером. До его жены они наверняка дошли. – Грейс повернулась к француженке: – Рене, вы тоже, разумеется, все слышали, так вряд ли вас смущает этот разговор.

– Слышала, Грейс. И ничего меня не смущает.

– Вот про все это, Грейс, и расскажи Анне, – предложила Бетти.

– Вот-вот, – подтвердил Эдгар.

– Что ж, так тому и быть. – Грейс впервые за все это время отхлебнула немного виски. – Странно, я слышу все, что вы говорите, и сама себя слышу и в то же время – словно глухая. Какой-то шум в голове.

– Это утешает, – мягко усмехнулся Эдгар.

– Почему? – удивилась Грейс.

– Потому что свидетельствует, что ты не убита.

– Между прочим, Эдгар, – вмешался Брок, – как там насчет юридической стороны дела? Ничего такого не будет?

– Э-э… вряд ли. Хотя при желании много чего можно наворотить. Например, засадить миссис Холлистер в тюрьму по обвинению в преступном нападении на человека.

– Но ведь она там, конечно, не окажется, правда?

– Нет, но давайте считаться с возможностью как возможностью, – продолжал Эдгар. – Хотя бы день-другой. Наверное, Холлистер лучше моего знает уголовное право. Иные газетчики доки по этой части. А преступное нападение – это такое дело, от которого просто так не отмахнешься. Далее – ношение оружия тоже может стать основанием для обвинения в попытке совершить убийство. Повторяю, я не знаток уголовного законодательства, но, ручаюсь, пять-шесть обвинений в этом роде против нее вполне можно выдвинуть. К тому же на нашей стороне будет сорок свидетелей, а у нее ни одного.

– Холлистер, – возразила Бетти.

– О, ее адвокат не вызовет его свидетелем, даже если Холлистер согласится, в чем я лично сомневаюсь, – отмахнулся Эдгар. – На месте прокурора я бы вызвал сорок человек, готовых засвидетельствовать, что Грейс оттолкнула Холлистера…

– Да, и на присяжных это произвело бы неотразимое впечатление, – заговорила Грейс. – В законах я плохо разбираюсь – честно говоря, в суде ни разу не была, – но разве в романах и пьесах не говорится, что в таких случаях адвокат ответчика начнет всячески намекать, почему я оттолкнула его?

– Совершенно верно, – кивнул Эдгар.

– И это еще одна причина, по которой мы не пойдем в суд, – сказал Брок. – Сорок человек только что вроде как пришли к такому заключению. – Он криво усмехнулся. – Не хотелось бы мне быть одним из этих сорока, и в то же время не могу про себя не думать, что ты оттолкнула Холлистера, а не меня, своего брата.

– В тебя бы она не выстрелила, это я точно знаю, – возразила Грейс.

– Такой стрелок, как Эмми, может попасть в кого угодно, – гнул свое Брок. – Эмми, Милый враг, вот как мы будем называть ее отныне.

Все, кроме Рене, улыбнулись этой простодушной шутке.

– А Грейс у нас воплощенная Грация, – подхватила Бетти. – Милый враг и Грация. Именно так. Но ты инстинктивно все правильно сделала, – не обижайся Брок, но так оно и должно было быть. И ты продемонстрировала настоящее мужество.

– Это Джек продемонстрировал настоящее мужество, – возразила Грейс. – Он бросился к ней, когда пистолет был еще у нее в руках.

– Повторяю то, что сказал о ее меткости, – вставил Брок. – Чем ближе к ней находишься, тем меньше угроза. Так что о мужестве я бы не стал говорить.

– Ну а я стала. Высший балл за храбрость.

– Присоединяюсь, – сказал Эдгар.

– Так, стало быть, ты не думаешь, что это был просто спектакль? – спросил Брок. – Ведь сама же говорила, что стрелять она не собиралась, просто нервы сдали.

– Выходит, это я устроила спектакль.

– То есть на самом деле, заговаривая с ней, ты не считала, что все дело в нервах?

– Не знаю. Нет, все же, наверное, просто сорвалась. Во всяком случае, тогда у меня мелькнула мысль, что на самом деле она не собирается никого убивать, – задумчиво сказала Грейс. – Я ведь оказалась единственной, кто ее видел. Вы с Джеком стояли передо мной, я посмотрела через его плечо и увидела ее, увидела, как она поднимает пистолет и нажимает на курок, и оттолкнула Джека…

– Сначала оттолкнула, а уж потом раздался выстрел, – поправил Брок.

– Вряд ли. У меня не было времени раздумывать.

– Вот вам потенциальный пример того, как адвокаты зарабатывают себе на хлеб, – назидательно произнес Эдгар. – Противоречащие одна другой истории, или, вернее, версии одной и той же истории, настолько различные, что могут показаться двумя отдельными историями. Вот так и подрывается доверие к свидетелю.

– Ради Бога, Эдгар, мне хотелось бы дослушать Грейс, – сказала Рене.

Все невольно повернулись к ней и согласно кивнули.

– Извините, – сказал Эдгар.

– В общем, после первого выстрела мне показалось, что у нее изменилось выражение лица, или по крайней мере что-то в нем подсказало, что она никого не собирается убивать. – По ходу повествования Грейс медленно поднималась со стула, словно бы уходя в себя, в свои воспоминания. – Раздался треск, шум, похожий почему-то на большой, огромный обруч. Он возник в том месте, где стояла Эмми, и по мере приближения к нам становился все больше и больше. И мы, все трое, оказались словно бы внутри него. Но на самом деле это был не обруч и не ковбойское лассо. Скорее маленький кружок, дуло пистолета, только оно все расширялось и расширялось. И вот этот обруч расширился настолько, что внутри уже были не только мы, но и сама Эмми. И это был весь мир. От дула пистолета, крохотного круглого отверстия, до этого гигантского звукового круга. Сейчас я вспоминаю, что даже не разобрала тогда, задело меня или нет. Других-то нет, это я понимала, потому что никто не упал, но я была настолько напугана, что не вполне отдавала себе отчет в том, что делаю, и, как мне кажется сейчас, думала, что умираю. Все, что было более или менее реально, – выражение, застывшее в глазах Эмми. В нем не было ничего необычного, его можно понять. Выражение слабости. Она была несчастна и испугана. Не хотела она этого шума, вот что мне тогда показалось. Понимаю, трудно поверить в то, что столько мыслей возникает в голове разом, но, честное слово, сейчас мне кажется, что так оно и было, сейчас я их вспоминаю, эти мысли. – Грейс села на стул. – Я слишком ясно их вспоминаю, в том-то и беда. Эдгар, будь добр, подай мне сигарету.

Эдгар взял из портсигара сигарету, протянул ее Грейс, помог прикурить, загасил спичку, бросил ее в камин и сел на место. Все наблюдали за происходящим с интересом. Приятно было, пусть на краткий миг, отвлечься от необходимости как-то откликнуться на рассказ Грейс.

– Я часто задумываюсь, что люди чувствуют на войне, – нарушила молчание Рене.

– Во всяком случае, не то, что ты только что выслушала, в этом можешь быть уверена, – сказал Брок.

– А что чувствовал ты, Брок? – спросила Бетти.

– Когда, сегодня? Так ведь, когда я повернулся, все уже кончилось. В том числе и стрельба. Никто уже больше не стрелял.

– Нет, дорогой, – заметила Рене. – Когда раздался второй выстрел, потом третий, ты смотрел прямо в лицо этой Эмми. Я-то видела.

– Может быть, – согласился Брок. – Наверное, я никак не мог понять, что происходит. Скорее всего обернулся, увидел эту чертовку, но не сообразил, что это она стреляет.

– Рене, вы единственная, кто не остался с остальными. Это требует мужества. Мне вот не хватило, – заметила Бетти.

– Вы остались с мужем, – небрежно отмахнулась Рене, – я пошла к Броку. Все естественно. Грейс оттолкнула Холлистера. Естественно. Холлистер? Холлистер не бросил Грейс. Я не то имею в виду. Холлистер боец, и он ввязался в бой. Понимаете, Бетти? Все вели себя естественно.

– Исключительно… исключительно точный анализ, Рене, – кивнул Эдгар. – В галльском духе. Мы, американцы, считаемся самым здравомыслящим народом в мире, но, мне кажется, французы в этом смысле сильнее нас.

– Спасибо, Эдгар, – улыбнулась Рене. – Во мне есть и часть итальянской крови, но росла я, конечно, во Франции.

– Хорошо, что вас не смутил этот разговор, – заметила Грейс. – А впрочем, вы ведь практически член семьи.

– Что-то похожее, – подтвердил Брок.

Рене несколько натянуто улыбнулась:

– Нам с Броком много о чем пришлось переговорить, но с этим вроде действительно все ясно.

– Да? О чем же именно, детка? – удивился Брок. – Ладно, когда-нибудь ты мне это растолкуешь. Но если ты не против, не сегодня. Как, Грейс, ужином нас накормишь?

– Разумеется.

– И переночуем тоже здесь, – предложил Брок. – В кои-то веки, черт возьми, собрались все вместе, и мне это по душе. Эдгар и Бетти – наши лучшие друзья, Рене уже в самом начале нового года войдет в семью, так кто же нам еще нужен, верно, Грейс?

– Конечно.

– Что ж, тогда еще по рюмке – и забудем обо всем. Нам ведь всю жизнь теперь слушать разговоры на эту тему, так можно хоть один вечер провести спокойно.

– Боюсь, не выйдет, Брок, – возразила Рене. – Мы должны помочь Грейс. Она задала нам вопрос, а ответа так и не получила.

– Что за вопрос? – удивился Брок.

– Уезжать ли ей из Форт-Пенна.

– Ответ был, я сказала: «нет», – заметила Бетти.

– Это не ответ, это просто реплика, – упрямо повторила Рене.

– Прошу прощения, но, на мой взгляд, это ответ.

– Ради Бога, Бетти, не надо сердиться, я ведь вовсе не критикую вас. Менее всего. Я просто говорю, что это реплика верного человека, в ней чувствуется любовь и верность, но это не ответ на вопрос. Грейс спрашивает, как поступить, чтобы было лучше не только для нее, но и для Анны с Альфредом. И если мы ей настоящие друзья, то надо головой думать, а не только сердцем переживать. Согласны?

– Насчет сердца – да, – сказала Бетти.

– В таком случае давайте посмотрим фактам в лицо и подумаем головой. Подумаем о плохом. Первое – не попытается ли эта Эмми снова стрелять в Грейс?

– Ну, это просто смешно. Конечно, нет, – отмахнулась Бетти.

– Я тоже так думаю, – кивнула Рене. – И все-таки полностью исключить такую возможность нельзя. Пусть даже самую призрачную. Во-вторых, враги и друзья Грейс не сделают ли ей плохо? Потихоньку, день ото дня, по мелочам, вроде как вода камень точит…

– Ну да, легкие уколы, сплетни – я понимаю, о чем вы, Рене, – проговорила Грейс. – Но ничего, думаю, выдержу.

– Уверены? А это вообще возможно? – Рене обвела взглядом присутствующих и продолжила: – Позвольте мне быть откровенной до конца.

Все дружно кивнули.

– Так я скажу. Однажды Грейс уже удалось наплевать на сплетни. Но тогда это было сердечное дело. А сейчас оно связано с оружием. И самое страшное в нем – стреляющая рука. – Она сделала вид, что прицеливается. – О черт, по-английски слов не хватает.

– Говорите по-французски, – предложила Грейс.

– Нет-нет, лучше не надо, – запротестовал Брок.

– Присоединяюсь, – сказал Эдгар.

– Зачем, у вас и по-английски неплохо получается, – заверила ее Бетти.

– Ну что ж. Знаете, Грейс, на сей раз это не просто веселое щебетание, хиханьки-хаханьки: «Ого! Грейс спит с этим малым». Такие разговорчики я знаю, но тут все иначе. Тут, я хочу сказать, злоба. Пистолет – это не такая шутка, которой подмигивают со смехом. Это уродство. Железо. Сталь. Он вызывает страх. Выстрел страшит звуком, треском. Это большой, уродливый, оглушительный факт. Это не любовь, это уродливая ненависть.

– Но к Грейс-то какое это имеет отношение? – осведомился Брок.

– Тихо, Брок, тихо. Неужели не понятно? Будут говорить плохие вещи, потому что считают, что если говорить плохие вещи, это оттолкнет Грейс и отведет страшное орудие от них самих.

– И что же это за вещи, Рене? – спросила Грейс.

Прежде чем ответить, Рене внимательно посмотрела на нее.

– Что вы, должно быть, заслужили этот выстрел, что Эмми доведена до отчаяния, что на ее месте любая женщина поступила бы точно так же.

– А вот тут вы ошибаетесь, – прервала ее Бетти. – Начать с того, что так могут говорить только недоброжелатели Грейс.

– А я не утверждала, что это будут друзья. Я сказала, друзья и враги. Но сплетничают все, Бетти.

– Ну уж я-то точно никогда бы не стала перемывать косточки Грейс, – заявила Бетти. – И вы тоже, тем более что вот-вот членом семьи станете.

– Да и вообще – какая из меня сплетница? – согласилась Рене.

– Словом, – откашлялся Эдгар, – ты считаешь, что Грейс на какое-то время следует уехать из Форт-Пенна?

– Этого я не говорила, Эдгар. Совсем наоборот, мне кажется… так, завтра пятница, по пятницам Грейс всегда устраивает обеды в гостинице. По-моему, пусть все остается как обычно, можно пригласить Бетти, меня, кого-нибудь еще. По-моему, Грейс стоит походить по магазинам, заняться рождественскими подарками, повидаться с друзьями. Но после Рождества, думаю, ей самой захочется уехать. Хотелось бы верить, что я ошибаюсь, но, боюсь, права. В следующем месяце начнутся всякие мелочи. Мерзкие улыбочки, косые взгляды, девчонки-продавщицы. Я сама через все это прошла как любовница Брока. «О-ла-ла» – шепотком, но так, чтобы было слышно.

– А как насчет Анны? – спросила Грейс.

– Ее тоже не пощадят.

– Раньше это было незаметно. Нет, Анну не трогали, это я точно знаю, – возразила Грейс.

– Верно, но почему? – стояла на своем Рене. – Почему? Потому что у вас здесь есть верный добрый друг, Бетти. Сильный хороший друг, который способен заставить сплетников замолчать. А я вот сейчас о чем подумала. Знаете, у этой Эмми дочь учится у нас в школе. Она одна из моих учениц. Так вот, к ней тоже будут беспощадны.

– Скверно, что ее мать не подумала об этом, – вставил Брок.

– А о чем она вообще подумала? – Рене гневно повернулась к Броку. – У нее дом в опасности, вот она и тронулась умом.

– Так ведь не от Грейс же исходила угроза, – возразила Бетти.

– Да знаю я, – нетерпеливо бросила Рене. – Я знаю. А Эмми нет.

– Ты что, защищаешь ее? – удивился Брок.

– Да! И Грейс со мной согласна. Сам спроси ее.

Все посмотрели на Грейс.

– Она права, – кивнула Грейс. – Рене права.

В комнате повисло молчание.

Брок встряхнул бокал, смешивая виски с водой.

– Ну что ж, – повернулся он к Рене, – урок галльского анализа ты нам преподнесла. В таком случае, может, подскажешь, что делать с Холлистером? Я имею в виду его работу в газете.

– Почему бы нет? – пожала плечами Рене.

– Увольнять его?

– Брок, ты сошел с ума. Ты так прост, что это похоже на помешательство. Уволить Холлистера? Да ни за что! Пусть продолжает работать, это будет лучший ответ сплетникам. Ты делаешь вид, что ничего не произошло. Это то же самое, что рождественские покупки Грейс и визиты к друзьям.

– Согласен, – сказал Эдгар.

– Я тоже, – присоединилась Бетти.

– И я, – заключила Грейс.

– В таком случае, – сказал Брок, – все решено. Что, Грейс, вызываем огонь на себя?

– Как это? – спросила Рене.

– Ну, это выражение такое, – попытался объяснить Брок. – Огонь на себя. Главная мишень. Груз, который взваливаешь на себя. По крайней мере я это так понимаю.

– Груз? – переспросила Рене. – Вроде как ведро с углем?

– Тьфу ты, черт, – встал Брок, – вот так и учишься говорить по-английски. Повторяю то, что повторял всю жизнь, а требуется объяснить, что это значит, и приходится лезть в словарь. Эдгар, может, ты пособишь? Сколько тонн в огне? Сколько кубических ярдов? – Брок отставил бокал и раздраженно принялся листать словарь. Пока он отыскивал нужное слово, все исподтишка посматривали на Грейс, и поскольку она улыбалась вполне безмятежно, другие тоже заулыбались. Таким образом, отвечая невпопад на невинные шутки и занимаясь разными мелочами, они пытались восстановить нормальное человеческое общение и в этой несколько искусственной атмосфере сели за ужин. Выбор был велик, ведь предполагалось, что после соревнований за стол сядут еще десять гостей, но они удовольствовались легкой закуской.

После ужина никто не разошелся, и, как было принято в этом доме, все прошли в маленький кабинет.

– Может, кому наверх надо? – спросила Грейс. Никто из дам не откликнулся на приглашение. – Тогда как насчет кофе? – И снова все отказались.

В двух углах комнаты стояли ружья. Брок взял их, переломил стволы пополам и посмотрел на свет.

– Так, чистить не надо. Из них никто не стрелял.

– И все же стоит почистить, – не согласилась Грейс. – Это моя обязанность.

– Зачем? – не понял Брок.

– Они были на воздухе, а воздух влажный.

– Тогда я и почищу, – решил Брок. – Мы ведь остаемся на ночь, верно?

– Мне надо домой, – сказала Рене. – Надо проверить тетради.

– Ну что за ерунда, малыш.

– Никакая не ерунда. Я ведь пока еще учительница, а Бетти одна из моих начальниц.

– Я никому не скажу, – пообещала Бетти.

– Спасибо, и все же я скоро поеду. Могу сама, на твоем, – Рене повернулась к Броку, – маленьком «форде».

– Нет, – отрубил он. – И это я не свое хорошее воспитание демонстрирую. Никоим образом. Просто мне не хочется, чтобы машина сломалась, а это неизбежно, если ты сядешь за руль. Позволю себе напомнить, что это я пытаюсь обучить тебя вождению.

– Не собираюсь извиняться за свое вождение, и когда мы поженимся, можешь купить мне маленький «пежо», уж тогда я покажу, что я умею водить.

– Когда мы поженимся, у тебя будет шофер. Мужчина лет шестидесяти или больше. Немец. Женатый на фрау вдвое толще его.

Рене заметила, что свою эстрадную роль они с Броком отыграли, и взглянула на Грейс и Бетти, словно приглашая их к началу нового разговора.

– Слушайте, – сказала Грейс, – это только у меня такое ощущение или другим тоже кажется, что все мы здесь ждем каких-то новостей или чего-то в этом роде? Да, понимаю, все, что было днем, осталось позади, и все равно не проходит это странное чувство ожидания чего-то.

– Как же, закончилось, – фыркнул Брок. – Весь Форт-Пенн уже в курсе.

– Брок! – сердито оборвала его Рене.

– Скорее всего так оно и есть, – продолжала Грейс. – Может, я как раз и жду подтверждения этому, раз ни у кого еще такого чувства нет.

– У меня есть, – возразила Бетти. – Только объясняется все очень просто. Мне кажется, ты ждешь, когда Анна вернется домой.

– Точно! Жду. Скорее всего в этом и дело. Как думаешь, может, стоит позвонить Мэри?

– Не думаю, – заметил Эдгар. – Зная Мэри, могу предположить, что они с Джорджем придумали для Анны какую-нибудь историю, и твой звонок только все испортит.

– Возможно, – согласилась Грейс, – и все же я, пожалуй, позвоню.

Она назвала оператору номер Уоллов и попросила позвать к телефону миссис Уолл.

– Мэри? Грейс… Все в порядке. Так, сидим, болтаем. Кто? Эдгар, Бетти, Рене и Брок… Правда? А что так?.. Нет, мне это и в голову не приходило. По крайней мере в этом смысле… Да, мы предполагали такую возможность, но я не думаю, что она пойдет на это… Нет. Нет, Мэри, нет. Большое спасибо, но я лучше пошлю за ней машину… Нет, нет, не стоит. Пожалуйста… Ну ладно, как скажешь. Еще раз большое спасибо. – Грейс повесила трубку. – Ну вот, ничего такого Мэри не придумывала, вообще ни слова не сказала Анне про всю эту историю. Только боится, что Эмми вернется сюда. Вот и предложила, чтобы Анна переночевала у них, но, по-моему, ей следует вернуться домой, ну, они с Джорджем и вызвались привезти ее.