Текст книги "Жажда жить"

Автор книги: Джон О'Хара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 44 страниц)

– Естественно, потому и спрашиваю, сколько она займет времени.

– Это вам сказали на фирме, когда оформляли заказ, но, судя по тону вопроса, вы сами собрались командовать, подгонять нас. Но мы так не работаем. Так что везете, или мы едем трамваем?

– Кто ваш босс?

– В том смысле, в каком вы подразумеваете, у меня вообще нет босса. И еще, к вашему сведению, поскольку вы впервые имеете дело с нашей фирмой, – я один из ее пайщиков. И эти двое ребят тоже. И если вы хотите неприятностей, то напоминаю: вы подписали контракт, хотя, может, и не прочитали его как следует. Там сказано, что каждому из работников полагается жалованье, номер в гостинице первого класса, а подрядчик или субподрядчик не имеют права вмешиваться в работу, ну и все такое прочее. «Форд» или трамвай?

Роджер улыбнулся, но ответной улыбки не дождался. Оглядывая комнату так, будто он ни слова не сказал Роджеру и даже не заметил его, бригадир начал насвистывать что-то похожее на «Джинг беллз». А затем вынул из охотничьего футляра часы:

– Мистер, в сложившейся ситуации наше рабочее время кончается, когда мы сойдем с поезда на вокзале Брод-стрит в Филадельфии, и, если вы не хотите зря тратить свои деньги, советую принимать решение как можно быстрее.

– А я уже решил, – сказал Роджер. – Если сказал что не так, прощу прощения.

– Принимается.

– Итак, вы остаетесь? Будете работать?

– Что скажете? – Бригадир повернулся к своим спутникам. – Один молча пожал плечами, другой сказал:

– Решать тебе, Генри.

– Ну что же, – повернулся он к Роджеру, – в общем-то они не прочь вернуться домой, поужинать домашней едой и лечь в собственную постель. Я тоже. Но вы извинились. Он извинился, ребята, и в таком случае, полагаю, можно остаться. Только имейте в виду, мистер Бэннон, если вы понадобитесь, мы дадим вам знать, но в противном случае ни в какой помощи мы не нуждаемся, ни в какой. Закончим работу – и сразу домой. У нас заказов больше, чем мы можем выполнить. Ладно, начинаем. Быстрее начнем, быстрее закончим.

Роджер вышел из комнаты, большой гостиной на первом этаже, и уселся на козлах для пилки дров перед домом. Было около одиннадцати, стояло ясное сентябрьское утро, грело солнце, хотя во всем остальном уже угадывалось приближение холодов. Разговор с плотниками и остудил, и позабавил Роджера. Он так и не разглядел толком двух рабочих, но какое-то чувство подсказывало ему, что они во всем похожи на Генри, и не странно ли, что подобные типы позволяют себе так с ним разговаривать, особенно сейчас, когда он в такой превосходной физической форме. На какой-то момент Роджеру пришла в голову мысль затащить всех троих в одну комнату, запереть дверь и устроить работникам такую взбучку, какую они до конца жизни не забудут, а может, и конец-то наступит прямо сейчас. Да, неплохо бы. Но это будет стоить и денег, и свободы или даже самой жизни, и Роджер прикинул, что любая из этих жертв слишком велика. «Но да поможет Бог следующему, кто станет на моем пути».

Вышло так, что следующим, вернее, следующей на пути оказалась Грейс Тейт.

С седловины козел, на которых устроился Роджер, был виден узкий проселок, ведущий к шоссе, и он с удивлением обнаружил, что из леса выезжает и поворачивает к дому верховой. Лошадь двигалась шагом. Какое-то время Роджер пытался разглядеть, кто бы это мог быть, а потом, когда тени от ветвей, нависших над дорогой, рассеялись и детали стали видны четче, он убедился, что в седле женщина. На ней была черная треуголка и костюм для верховой езды, состоящий не то из серого, не то черного жакета без рукавов, бриджей, белой английской блузки и черных охотничьих сапог с широкими кожаными отворотами. Еще не разглядев толком даму, Роджер уже понял, что это Грейс Колдуэлл Тейт. Он поднялся ей навстречу.

– Доброе утро, – поздоровалась она и рассмеялась. – Ой, мне показалось, что вы цветной, так загорели.

– Доброе утро, миссис Тейт. Нет, кажется, ложки дегтя в моей крови нет. Меня зовут Бэннон. Я ирландец.

– Ах вот как. – Грейс немного помолчала. – А мистер Бринкерхофф здесь?

– Нет, для него это слишком рано. Обычно он появляется ближе к вечеру.

– Так вы и есть мистер Бэннон, – продолжала Грейс. – Строитель. Мистер Бринкерхофф приглашал нас с мужем заехать, но, коли его нет, отложим визит до следующего раза.

– В этом нет никакой нужды. Я был рядом, когда Майлз разговаривал с вашим мужем. Добро пожаловать в любое удобное время, я с удовольствием выступлю в роли вашего гида. Хоть сейчас.

– Большое спасибо, но все-таки лучше отложим.

– Да нет же, ради Бога. Вы станете первым посетителем, кому я показываю дом. Конечно, за исключением строителей.

– Правда?

– Чистая правда, – подтвердил Роджер. – Лошадь можно отвести в сарай. Это хоть и не конюшня, но крыша имеется.

– Ну что ж… Ладно. А вы точно не заняты?

– Точно. Внутри работают люди, полы настилают, но им моя помощь не нужна. Еще двое размечают дорожку за домом, а вообще-то я здесь, так сказать, с инспекционной поездкой.

– В сарае лошадь стоять не будет. Нельзя ли кого-нибудь попросить подержать ее, пока мы быстренько все осмотрим?

– Конечно… да я и сам справлюсь.

– Не с той стороны подходите, мистер Бэннон, – усмехнулась Грейс. – Спасибо, конечно, но все же лучше попросите кого-нибудь из рабочих, кто не боится лошадей. Он не кусается, только пусть траву не жует.

– Эй, Паскуале! – громко крикнул Роджер, и лошадь испуганно подалась назад.

– О Господи, – шагнула к ней Грейс. – Извините, крика испугалась. Ну, ну, хороший мальчик. Не бойся, малыш, все в порядке. – Она потрепала лошадь по шее. – Извините, мистер Бэннон, пожалуй, я все-таки заеду в другой раз. На машине. Большое спасибо. Всего хорошего.

Она развернула лошадь, продолжая разговаривать с животным, объехала Бэннона и направилась в сторону переулка. Бэннон пораженно застыл посреди круга, образованного следами копыт, и смотрел ей вслед, пока лошадь не перешла на рысь.

– Не прочь бы я, сучка, оказаться рядом с тобой в седле, – пробормотал он.

За вечерним коктейлем Грейс рассказала Сидни о своей поездке к Бринкерхоффу.

– Хотела проверить, сохранилась ли тропинка, по которой мы когда-то ездили на лошадях. Ну, эта, на северной границе фермы, она еще огибает поле, где ты нынче овес сеял.

– Там, где пролом в каменном заборе? – уточнил Сидни.

– Именно. Когда я была девочкой, там проходила дорога.

– Знаю. Сам там ездил. А какое-то время, сразу, как мы поженились, каждый день там бывал. Помнишь, когда я собирался организовать охотничий клуб?

– Конечно, – кивнула Грейс. – У меня до сих пор сохранились сапоги, которые я тогда купила.

– И они до сих пор тебе подходят. Ноги у тебя всегда будут отличные.

– Жаль, но бриджи уже не годятся.

– А мне не жаль. Немного приосаниться тебе не помешает.

– Ладно, так или иначе, я думала, что одним выстрелом убью двух зайцев: проверю, как тропинка, кончается ли там, где раньше, и взгляну на Версаль имени Майлза Бринкерхоффа.

– И?

– Тропинка на месте. Что же касается дома, то, когда я подъехала, на козлах перед ним сидел какой-то мужчина. Мне показалось, что издали он и меня за мужчину принял, а я его сначала за негритоса. Но потом выяснилось, что это Бэннон, подрядчик. Здоровенный такой мужик, черный от загара, но любезный, предложил показать усадьбу, но когда я попросила его подержать лошадь – я была на гнедом, знаешь, он ведь не любит стоять на привязи, – этот Бэннон окликнул кого-то, заорал, можно сказать, Чарли, естественно, подался назад, а я едва из седла не вылетела, может даже, обругала Бэннона, во всяком случае, сказала, что заеду в другой раз, на автомобиле. По-моему, он меня понял.

– А что он должен был понять?

– Что лошади не по его части. Потом я вернулась домой по шоссе. Увидела только то, что можно увидеть за две минуты, не слезая с седла и разговаривая с Бэнноном.

– Жаль, потому что скорее всего больше мы и не увидим.

– Что так?

– Судя по слухам, не думаю, что, когда дом достроят, женщинам вроде тебя там будут рады. И меня Бринкерхофф вряд ли пригласит.

– Что за чушь, ты можешь пойти туда, когда угодно. Майлз Бринкерхофф что хочешь отдаст, лишь бы заполучить тебя в гости.

– Положим, так, но мне его жертвы не нужны. Знаешь, что он затеял? Что-то вроде гарема для утомившихся на работе бизнесменов. Это место обрело дурную славу, хотя Бринкерхофф не успел еще там и бутылки пива открыть. Можно представить себе, какая будет у него репутация через год.

– Тогда я тем более хочу взглянуть. Всякие там грязные картинки, биде, что еще? Как думаешь?

– Понятия не имею, – отмахнулся Сидни. – Но вряд ли все это там есть, а когда появится, ты туда не сможешь войти. То есть я надеюсь, что не сможешь. Знаешь, если бы не эта чертова война, я бы свозил тебя в Париж, и там ты бы вполне удовлетворила свое любопытство.

– Я это который год слышу, а до дела так и не доходит.

– Все время что-то мешает, то одно, то другое. Дети, – сказал Сидни.

– У тебя всегда найдется какая-нибудь причина, так что давай-ка, пока суд да дело, съездим к Бринкерхоффу. Завтра же. Если там пока и нет ничего интересного, то хотя бы, когда об этом месте пойдут разговоры, я смогу представить себе, что где происходит.

– Завтра? Завтра у меня заседание в банке.

– После таких заседаний ты всегда домой возвращаешься к четырем. А детей из школы привезет Джо.

На следующий день, когда Сидни подъехал на своем «мерсере» к крыльцу дома, Грейс уже его поджидала. На ней был кашемировый костюм и шотландский берет.

– У нас свидание, помнишь?

– Надеялся, что ты забыла, – пробурчал Сидни. – Ладно, поехали.

На усадьбе их снова встретил Роджер Бэннон.

– Здравствуйте, господа. Спасибо, что заглянули по-соседски.

– Добрый день, мистер Бэннон, – сказал Сидни. – Насколько я понимаю, с моей женой вы уже вчера виделись.

– Да, и должен извиниться за то, что напугал ее лошадь. С лошадьми я мало имею дело. Они не любят меня, а я их, так что мы квиты.

– Ну что вы, мистер Бэннон, уверена, что вы им понравитесь, – сказала Грейс и, наклонившись к Сидни, проговорила сквозь зубы: «Вот сукин сын».

– Позвольте показать вам дом, – предложил Роджер.

Гости вышли из машины и последовали за подрядчиком. Пояснения Роджера сводились к бытовым деталям: «Здесь, наверху, у нас спальня Майлза и гостевые комнаты… В кухне установлено новейшее оборудование… Заметили, уже полы настилают… Тропинка от входа ведет к реке. К следующей весне Майлз собирается построить лодочную станцию; зимой она не нужна, так что за март-апрель вполне справимся. Ну вот, наверное, и все, мебель пока не привезли».

– Что ж, очень интересно, и вы отлично поработали, мистер Бэннон, – сказал Сидни. – Как тебе, Грейс?

– Все замечательно. Вы вправе гордиться собой.

– Что мог… извините, что там, Генри? – Бэннон повернулся к подошедшему бригадиру плотников.

– На сегодня мы закончили, мистер Бэннон. Если вы готовы ехать, то и мы тоже.

– Ах ты, черт, – выругался Бэннон. – У меня машины под рукой нет. Я ее одному малому отдал, он должен быть с минуту на минуту.

– Может, мы окажемся полезны? – предложил Сидни.

– Нет, нет, спасибо, плотники на сегодня закончили, я должен отвезти их в Форт-Пенн, а машину я отдал, надо было кое-куда съездить.

– Сколько их? Может, мы все же сможем помочь.

– Трое, но я и слышать не хочу… Так или иначе, большое спасибо за участие.

– Не за что, – кивнул Сидни. – Всегда к вашим услугам.

– Давайте так сделаем, – предложила Грейс. – Я отвезу мистера Бэннона и рабочих в город, а потом заеду в школу за детьми. Так будет лучше всего. Джо еще на ферме, и если мы встретим машину мистера Бэннона, ему никуда и не надо будет ездить.

– Видите, как все просто, – заметил Сидни.

– Что ж, если вы уверены, что вам не в тягость… – начал Роджер.

– Ничуть, ничуть, – оборвал его Сидни.

По дороге на ферму один из плотников сел Роджеру на колени, а когда Сидни вышел, Роджер занял его место рядом с Грейс.

– Где они остановились? – спросила она, трогаясь.

– В «Шофштале».

Пять миль проехали молча.

– А вот и мой грузовичок, – проговорил Роджер. – Пусть возвращается домой. – Он вышел, дал указания водителю и вернулся на свое место. – Да, славная у вас машина. Эти ребята, что сидят сзади, всегда путешествуют первым классом, но, держу пари, на «мерсере» они не каждый день ездят. – Бэннон понизил голос. – Настоящие мастера, знаете ли. Не какие-то там землекопы. Аристократия в строительном деле.

– Правда?

– Ну да. Когда имеешь с ними дело, надо белые перчатки надевать, – продолжал Бэннон, – если не обращаться соответствующим образом, просто не будут работать.

– Ясно.

– Пожалуй, на будущий год и я куплю себе что-нибудь в этом роде. Я подумывал о «хадсоне», но у этой и ход лучше, и на вид приятнее.

– Я просто влюблена в эту машину. Вообще-то она принадлежит мужу, но я сажусь за руль при первой возможности.

«Черт, вот стерва, сучка паршивая, сотню бы отвалил за ночь с тобой, чтобы юбку задрать и отшлепать как следует».

Грейс оторвалась от дороги и посмотрела на Бэннона, и на какое-то мгновение он испугался, что произнес эти слова вслух.

– Сесть за руль не хотите? – предложила она.

– Я бы с радостью, но мы уже въезжаем в город, и люди удивятся, увидев, что я веду вашу машину. Вашему мужу это может не понравиться, – ровным голосом проговорил Бэннон.

– Вас муж беспокоит или люди?

– И то и другое.

– Ну а меня муж не беспокоит, а о людях и говорить нечего. – Грейс сбавила скорость.

– Да, неплохо бы покрутить баранку, но… В любом случае большое спасибо.

– Как вам угодно. – Вновь наступившее молчание длилось до тех пор, пока Грейс не свернула к стоянке перед гостиницей.

– Ну вот мы и на месте, – объявила она.

Генри и подручные поблагодарили и вышли из машины.

– Я тоже могу здесь выйти, – сказал Роджер.

– Может, вас подбросить куда-нибудь? – предложила Грейс.

– Пожалуй, не стоит. Завтра весь город будет сплетничать, что у вас в машине был я и еще трое мужчин. Но это ничто в сравнении с тем, какие разговоры пойдут, если я останусь в машине один.

– Спасибо за деликатность. Правда, спасибо. Я не шучу. – Грейс протянула руку, и он накрыл ее ладонь. Она взглянула на него, затем опустила глаза вниз. – Не надо.

– Что не надо?

– Не надо гладить мою руку. Отпустите, пожалуйста.

– Ну, это ерунда, если учесть, что я бы…

– А мне неинтересно, чего бы вы хотели, – бросила Грейс и резко вырвала руку. – Выходите.

– Извините.

– Выходите, говорю.

– Но я же извинился.

– Предлагая оказать вам услугу, я не думала, что имею дело с невежей. Или, скорее, с прилипалой. Ну ладно, хватит. Если вы немедленно не выйдете из машины, я поеду в клуб, и уж там кто-нибудь да выбросит вас в канаву. Где вам и место.

– Да не найдется там ни одного человека, кто был бы способен на это, миссис Тейт. Но если кто-нибудь там будет к вам приставать, всегда можете на меня рассчитывать. К вам пристают, Грейс?

– Целой жизни не хватит, чтобы растолковать разницу между вами и людьми из клуба.

– И я способен на то, что им под силу. Испытайте меня как-нибудь. – Бэннон вышел из машины, захлопнул дверь, но задержал ладонь на крыше машины, а ногу на ступеньке. Он уже приготовился продолжить разговор, когда Грейс внезапно оторвала ногу со сцепления, нажала на акселератор, и автомобиль рванул вперед, задев по дороге крылом ногу Бэннона. Он шмякнулся в канаву и первым делом попытался понять, не заметил ли кто случившегося с ним конфуза. Но прохожие, казалось, были заняты собой. Бэннон вскочил на ноги, отряхнулся и только тут увидел в окне вестибюля второго этажа гостиницы Генри. Роджер выдавил из себя улыбку, но тот просто вынул трубку изо рта и сплюнул в высокую медную плевательницу.

Конечно, Генри носил очки с толстыми стеклами и мог ничего не заметить, но Роджер не питал иллюзий на этот счет. Он дошел до спортивного клуба, там направился в раздевалку, переоделся в спортивный костюм и час играл в волейбол. Подачи у него получались сегодня сильными и быстрыми, а галсы сокрушительными. После волейбола Роджер поплавал и присоединился в баре к Майлзу Бринкерхоффу. Тот был один, что радовало.

– Что пьешь? – осведомился Роджер.

– Виски. Единственное мое утешение, когда все идет не так, а друг в беде. Ну и когда есть повод что-то отметить.

– И как сегодня?

– Сегодня? Сегодня просто глоток виски, чтобы лучше думалось, что́ бы поесть. А в чем, собственно, дело? Я на твоих глазах, должно быть, тысячу галлонов этого зелья выпил, и ты никогда ни о чем не спрашивал. Хочешь попробовать?

– Гарри, налей мне того же, что мистеру Бринкерхоффу.

Официант удивленно заморгал, но повиновался.

– Зубы болят?

– Хуже.

– Трипперок? В таком случае выпивка – худшее лекарство.

– Да откуда, если я весь месяц на диете.

– А может, какая-нибудь горячая штучка отказала?

– В самую точку, заслужил сигару, – вздохнул Роджер.

– В таком случае, перед тем как выпить, реши, хочешь ли ты напиться.

– Пожалуй, да, впервые с тех пор, как мы побили ребят из Лихая и я принес решающее очко.

– Что ж, если позволишь, старый дядюшка Майлз даст тебе добрый совет. Если ты действительно решил напиться, отговаривать не буду, но как большой знаток этого дела настоятельно рекомендую наполовину разбавлять водой, иначе и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься под столом. Это «Маунт-Вернон», виски хорошее, и много не надо. Я не из тех, кто разбавляет виски, и все же послушай моего совета, Роджер. Я упражняюсь, поднимая бокалы, ты – иначе, и, поверь, от пинты этого нектара ты получишь не больше удовольствия, чем я от волейбола. У меня хватает ума держаться подальше от волейбольной площадки. Разбавляй. Наполовину.

– Подумаю, – сказал Роджер. Он залпом выпил виски, слегка передернулся, запил водой, негромко бросил официанту: «Повтори», и Майлзу: «Следующий – напополам с водой».

– Да поможет Бог бедным матросам в такую ночь, как нынешняя, – сказал Майлз. – Какие-нибудь другие планы, кроме пьянки, есть?

– He-а. Впрочем, кое-что мне хотелось бы сделать. Дойти до клуба и вытащить на улицу компанию.

– Всю?

– Любых двоих. Любых троих, – поправился Роджер.

– Да, у меня тоже часто возникало такое желание, только тащиться больно уж далеко. Никого конкретно? Любых двоих или троих?

– Точно.

– Ну, не знаю, – покачал головой Майлз. – Лучше бы ты сосредоточился на ком-нибудь одном, кто тебе насолил. Тогда бы тебя поняли. А так вваливаться и налетать на первых попавшихся – ведь потом, глядишь, вдруг придется иметь, – нет, вряд ли это хорошее начало для молодого человека, который только начинает свой путь в бизнесе. Во всяком случае, не в этом городе. Знаешь, эти аристократы могут подмигнуть в банке, кому дать кредит, кому не дать. Потом запросто могут подгадить с лицензией на строительство. Тем более что ты подумываешь о расширении строительства загородных домов, а, если не ошибаюсь, эти ребята тоже роют в том же направлении. Так кто тебе особенно насолил?

– Да все эти сволочи.

– Ты у нас, смотрю, социалист. Твой старик, случаем, не был… не разделял социалистических симпатий?

– Он был полоумный, язык что помело. Только и знал, что болтать. Послушать его, так сам с ума спятишь. Нет, ни одной из его дурацких идей я не унаследовал. И вообще тут другое. Вот какая история со мной нынче приключилась. – И Роджер относительно связно изложил события минувшего дня.

– Уф-ф, – выдохнул Майлз. – Грейс Колдуэлл. Что ж, не могу винить тебя в том, что тебе захотелось ее слегка поиметь. Классная девчонка. Помню, как видел ее еще совсем маленькой, на пони, и уже тогда думал, что хорошо бы, когда подрастет лет, скажем, до пятнадцати – не больше, – засадить ей. Ты первый раз запал на нее?

– Ну, видел как-то в машине, потом на улице обратил внимание, но ничего особенного. А вчера и сегодня оказался совсем рядом. Ты-то на расстоянии был, а как приблизишься… да к тому же она давно уже женщина, и никто не убедит меня, что дома она получает все, что ей требуется. Этот Тейт, он слишком уж джентльмен.

– Не знаю, Роджер. Мне приходилось выпивать с этими джентльменами, когда у них была лодочная станция ниже по реке, ее брат – один из хозяев. И знаешь, по этой части они ничем не хуже мастеров по котлам или кузнецов. Мышцы – это еще не все. Главное, как ты распоряжаешься тем, что тебе дала природа… Я думаю, ты поступаешь разумно.

– То есть?

– Надо напиться, потом взять двух шлюшек и забыть обо всем. Завтра тебе будет так плохо, что все вылетит из головы и тебе дела до нее не будет.

– Легко сказать.

– Тут и моя вина есть, – продолжал Майлз. – Последний месяц у тебя по горло дел с моим домом, ты постился, вот и запал на эту Колдуэлл. Хочешь новость? Я говорил с Бертом Ботли, у него в коммерческом клубе две новеньких, из Чикаго, они потихоньку продвигаются на восток. Должно быть, неплохие штучки, раз меньше чем о десятке и слышать не хотят. В принципе я уже назначил им свидание на восемь. Можем смотаться в «Погребок», перекусим, выпьем по рюмке-другой, а потом ко мне поедем. Идет?

– Идет.

Как обычно, знакомство Майлза и Роджера с Корой и Милдред, гастролерками проездом из Чикаго, состоялось в «паккарде» Роджера, припаркованном у неосвещенного входа в Солдатский парк. Майлз и Роджер стояли на тротуаре рядом с машиной.

– Привет, ребята, – заговорила Кора, которой на вид было скорее к тридцати пяти, чем к тридцати годам. – Меня зовут Кора. А это Милдред, знакомьтесь.

– Очень приятно, – кивнула Милдред, выглядевшая лет на десять моложе подруги.

– Привет, девочки, – сказал Майлз. – Это Роджер.

– Роджер, мне нравится это имя, – затараторила Кора. – А тебя, как говоришь, зовут?

– По-прежнему Майлз, ха-ха-ха, – засмеялся Бринкерхофф.

– «Сватовство Майлза Стэндиша»^[12], – заметила Милдред.

– Весьма романтично. Ну что, Майлз, я с тобой сяду, а Милдред с Роджером?

– Вот это по-нашему, все сразу встало на свои места. Годится, – согласился Майлз.

– Эй, минуту, – остановилась Кора. – Он что, пьян? Похоже, да.

– Не-а, – замотал головой Майлз. – Пару бокалов принял, ну а поскольку не привык…

– Пусть сам скажет, – возразила Кора. – Роджер, дорогой, ты пьян?

– Не-а, – ухмыльнулся Роджер, опираясь одной рукой о крышу автомобиля.

– Да не беспокойтесь вы, девочки, – заверил Майлз. – Сейчас проглотим по куску мяса, и все будет замечательно.

– Ну, Роджеру-то для начала не помешает чашка кофе, а, Роджер? – поинтересовалась Кора.

– Сейчас придет в себя. Ну что, Кора, садимся назад?

– А Роджер за рулем?

– Пьяный я вожу лучше, чем трезвый, – заявил Роджер.

– Ты вроде сказал, что не пьян? – заметила Кора.

– А мне показалось, он сказал, что вообще не пил, – поправила ее Милдред.

– Ладно, Роджер, – положил конец спору Майлз. – Девочки голодны.

– Твои слова для меня закон. – Роджер открыл дверь Милдред, затем сам нырнул внутрь, и, как только взялся за руль и вывел машину на дорогу, речь его сделалась более последовательной и внятной. Он пребывал в том состоянии, когда необходимость делать что-то руками помогала справиться с головокружением. Он разговаривал с Милдред, спрашивал, кто она и откуда, но ответов на вопросы не ждал.

«Погребок» был одним из трех лучших ресторанов в городе, а в своем роде и в стране. Он был популярен среди законодателей, во всяком случае, тех, кому был по карману, членов спортивного клуба и их жен, коммивояжеров. Но Грейс Тейт, коль скоро уж о ней зашла речь, никогда в «Погребке» не была и вообще вряд ли слышала о его существовании, и среди его завсегдатаев не было людей высшего класса и даже верхушки среднего. Он пользовался «сомнительной» репутацией по нескольким причинам. Во-первых, там были отдельные кабины-столовые, во-вторых, свет был приглушен, и, в-третьих, мужчины вроде Майлза не задумываясь приглашали сюда поужинать женщин вроде Коры и Милдред. «Погребок» принадлежал некоему Фрицу Готтлибу, баварцу, не из пенсильванских голландцев, тучному, неулыбчивому мужчине, с пробором посредине. Его наряд составляли черный жилет с петлицами, черные брюки, черный галстук-бабочка и нарукавники. У него была излюбленная шутка, которой он приветствовал молодежь и новых посетителей, интересовавшихся, подают ли здесь спиртное: «Да, на Рождество, но на Рождество мы закрыты». Впрочем, вторую часть ему даже не приходилось говорить, его опережали завсегдатаи: «Но на Рождество мы закрыты». Во всем остальном с посетителями он был довольно неприветлив, делая вид, что не понимает пенсильванского голландского, на котором говорило большинство из них.

Фриц поклоном, не называя имен, поприветствовал Майлза и Роджера. На последнего он бросил пристальный взгляд, но промолчал.

– Наверху или внизу, господа?

– Внизу, если у вас свободный стол у стены, Фриц, – ответил Майлз.

– То есть кабинка в глубине, верно?

– Именно. – Они расселись за столом, и Майлз, не теряя времени, сделал заказ, кивком давая понять официанту, чтобы тот пошевеливался.

– У них есть что-нибудь свое, особенное? – поинтересовалась Кора. – Форт-Пенн ведь не просох?

– Что, пропустить немного захотелось? – спросил Майлз. – Сейчас официант вернется, скажу. С нас-то уже хватит. Между прочим, мне довелось услышать одну забавную историю. Сейчас расскажу. Роджер, ты тоже ее не знаешь. Один малый как-то зашел в бар и увидел там девчонку. Она ему понравилась, прям как вы нам. Слово за слово, и он заказал ей коктейль. Она залпом проглотила его, он следом. Тогда он спросил: «Может, еще»? «Конечно», – говорит. Да, забыл сказать, что этот малый пить не привык. В общем, они приняли по второму, потом по третьему, и малый сказал: «Слушай, еще один, и я готов». А она ему: «Слушай, еще один, и я дам тебе».

– Ну и ну, – засмеялась Кора. – «Я дам тебе».

– А я тебе, – заверил Майлз.

– По мне, так Роджер уже взял свой четвертый, – заметила Милдред.

– Ага, – засмеялся Роджер. – Сейчас нацежу кофейку с молоком сама знаешь куда.

– Ну, это мы уже давно слышали. Первая шутка мне больше нравится. Никогда не слышала: «Еще один, и дам», – засмеялась Милдред.

Принесли суп. Все принялись за еду, но Роджер, едва прикоснувшись к ложке, тут же отложил ее.

– Слушай, как ты сказала? Ты, ты, забыл, как тебя.

– Кора.

– Да, местный выбор. Ничего такого особенного здесь нет. Тем не менее выпить надо.

Майлз пнул Кору под столом, но было уже поздно.

– Я бы не отказалась от джина с тоником, – сказала Кора.

– Я тоже, – поддержала ее Милдред.

Майлз и Роджер остановились на неразбавленном виски. На протяжении ужина все оставались верны первоначальному выбору. Никто особенно не опьянел, кроме Роджера, который доедал мясо руками и вылил кофе себе на рубашку. Сразу после этого Майлз попросил счет, расплатился и предложил поехать домой.

– Думаешь, с ним все в порядке? – прошептала Кора на ухо Майлзу. – Не хотелось бы влипнуть в историю.

– Все будет тип-топ, – погладил ее по бедру Майлз.

До дома Майлза компания доехала без приключений, однако же «паккард» на всякий случай оставили на подъездной дорожке.

– Ну, вот мы и дома, – с явным облегчением объявил Майлз. – Кто хочет в туалет, девочки?

– Я, – сказала Кора. – А ты, Милдред?

– Угу.

– Хотите, чтобы мы с вами пошли? Или позовете? Еще чего-нибудь выпить? У меня есть все, что пожелаете.

– Держу пари, шампанского нет.

– Проиграла. Хотите шампанского? Сейчас принесу четыре бутылки, бокалы и лед.

– Ладно, через десять минут наверху.

Роджер принес небольшое ведерко с охлажденными бутылками, Майлз бокалы. Они выпили один за другим, и Роджер сказал:

– Ты неси бутылки, а я отнесу тебя.

После чего они вышли из комнаты Майлза.

– Твой приятель – славный малый, – проговорила Кора, – но Милдред я очень люблю и, знаешь, побаиваюсь тех, кто надирается раз в десять лет.

– Да не беспокойся ты, дорогуша, все будет в порядке. Ладно, как насчет того, чтобы немного поразвлечься?

Они поразвлеклись, и Кора заметила:

– Что-то совсем тихо. Даже смеха не слышно.

– Может, это мы не услышали, – возразил Майлз. – В этом доме толстые двери. Что – заку… – Пронзительный крик не дал ему закончить фразу.

– Ну вот, говорила же! – Кора обмоталась покрывалом и бросилась к двери в тот самый момент, когда она открылась и Милдред буквально упала ей на грудь.

– Уведи меня отсюда, уведи, ради Бога, уведи меня отсюда!

Нос и губы у нее были окровавлены, по телу текла кровь, и глаза закатывались и почти закрылись. Милдред повисла на Коре, та крепко прижала ее к себе, не давая упасть.

– У тебя в доме есть пистолет? – бросила она.

– О Господи. – Майлз посмотрел на Милдред: – Что случилось?

– Пистолет, спрашиваю, есть в доме, черт бы тебя побрал? Твой приятель полоумный. Он пытался убить ее, убьет и тебя. Нас всех перестреляет.

– Да, пистолет есть, но…

– Ну так и достань его. Я не хочу, чтобы меня прикончили. Сам видишь, что он сделал с этой беднягой. – Они закрыли дверь в ванную и услышали, как щелкнула задвижка. Майлз вынул из ночного столика многозарядный пистолет двадцать пятого калибра и неслышно двинулся по коридору в сторону комнаты Роджера.

– Роджер, – шепотом позвал он.

Никто не откликнулся. Майлз вошел внутрь и через полуоткрытую дверь в ванную увидел на полу ноги приятеля. Подойдя ближе, он обнаружил, что вся ванная загажена, а Роджер спит, положив подбородок и руку на унитаз. Майлз сунул пистолет в карман купального халата, накинул на Роджера пару мохнатых полотенец и вернулся к себе в комнату.

– Это я, Майлз, – постучался он в дверь ванной.

– Вызывай врача, – распорядилась Кора. – Вызывай врача и спрячь куда-нибудь ее одежду. А где этот тип?

– Вырубился, спит. Вреда от него никому не будет.

– Это уж точно. Я тут у тебя семь бритв нашла, голову этому мерзавцу отрежу. Вызывай доктора. А то еще кровью изойдет.

Майлз пошел наверх в гостиную, где была отводная трубка, и набрал номер.

– Миссис Литтауэр? Это Майлз Бринкерхофф. Доктор дома?

– Одну минуту, мистер Бринкерхофф.

– Да? – послышался в трубке голос Литтауэра.

– Док, это Майлз Бринкерхофф. Можете прямо сейчас приехать ко мне? Я порезал палец, и кровь льет, как из свиньи на скотобойне.

– Какой палец?

– Да их два. Привезите что-нибудь остановить кровь и бинты.

– Ладно. Вообще-то я уже лег, но скоро буду.

– Да, и поторопитесь, пожалуйста. Кровь никак не остановится.

Майлз вернулся к себе и сказал Коре, что доктор будет с минуты на минуту. Затем он направился в комнату Роджера и сидел там с пистолетом в руке до того момента, как раздался звонок в дверь. Это был доктор Литтауэр.

– Ну, в чем дело? – нетерпеливо спросил он.

– Э-э, видите ли, ничего я не порезал…

– Ну, это я сразу понял. Стоит вам поцарапать палец, как вы в обморок грохнетесь. Так что?

– Кошмар. Роджер Бэннон избил шлюшку. Впервые за последние десять лет он напился и места живого на бедняжке не оставил. Вот и все, док, как на духу. Мы всегда были друзьями, так что вы уж постарайтесь. Пошли наверх, она в ванной, с подружкой.