Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 52 страниц)

Когда каждый занял свое привычное и установленное место вокруг дымящегося блюда, скваттер, подавая при¬ мер другим, облюбовал и принялся отрезать для себя кусок превосходной оленины, приготовленной не хуже, чем тот бизоний горб, ибо и здесь искусная стряпуха по¬ старалась пе скрыть, а усилить естественные особенности дичи. Художник охотно избрал бы этот момент, если бы задумал перенести на холст эту дикую и своеобразную сцепу. Читатель, конечно, помнит, что своим убежищем Ишмаэл избрал одинокую скалу, высокую, иззубренную и почти неприступную. Яркий костер, разложенный посреди площадки на ее вершине, с тесной группой, деловито рас¬ положи ынейея вокруг него, придавал ей вид как бы вы¬ сокого маяка, воздвигнутого среди пустынных степей чтобы светить скитающимся в их просторе искателям при¬ ключений. Отсветы пламени перебрасывались с одного загорелого лица на другое; и каждое было отмечено своим особенным выражением; от невинной простоты па личиках детей со странной примесью дикости (оттенок, приданный полува рва рекой жизнью) до тупой и недвиж¬ ной апатии, лежавшей на лице скваттера, когда он не был возбужден. Минутами порыв ветра налетал на догорав¬ ший костер; и, когда выше вскидывалось пламя, в его свете была видна одипокая палатка, как будто повисшая в воздухе где-то выше в полумгле. А вокруг все ушло, как всегда в этот час, в непроницаемую толщу тьмы. – Не пойму, с чего это Эйза вздумал бродить один в такую пору! – сердито сказала Эстер.– Когда отужи¬ наем и приберемся, тут он явится, голодный, как медведь после зимней спячки, и заревет, чтобы его накормили. У него желудок, как самые точные часы в Кентукки: день ли, ночь ли, всегда без ошибки укажет время, и за¬ водить не надо. Наш Эйза умеет налечь на еду, особенно как малость поработает и проголодается! Ишмаэл строго обвел глазами круг своих примолкших сыновей, точно хотел проверить, осмелпгся ли кто из них что-нибудь сказать в защиту отсутствующего бунтаря. Но сейчас, когда не было ничего, что могло пересилить их обычную вялость, ни одип из них не пожелал превозмочь свою лень, чтобы вступиться за мятежного брата. Зато Эбирам, который после примирения все время проявлял – то ли искренне, то ли притворно – великодушную заботу 129

о своем недавнем противнике, счел нужным и сейчас выразить беспокойство, не разделяемое другими. – Хорошо, если мальчик не натолкнулся на тето– иов! – пробурчал он.– Эйза в нашем отряде чуть ли не самый стойкий —он и смел и силен; мне будет очень жаль, если он попался в лапы краснокожих дьяволов. – Сам не попадись, Эбирам! Да придержи язык, если он у тебя только на то и годен, чтобы пугать женщину и ее суматошных девчонок. Смотри, какого ты страху на¬ гнал на Эллен Уэйд: она совсем белая! Уж не на индей¬ цев ли она сегодня загляделась, когда мне пришлось пого¬ ворить с ней при помощи ружья, потому что мои слова не доходили до ее ушей? Как это вышло, Нел? Ты нам так и не объяснила, с чего ты вдруг оглохла. Щеки Эллен изменили свой цвет так же внезапно, как раздался тот выстрел, о котором скваттер папомнил сей¬ час. Жгучего жара хватило на все лицо, даже на шею лег его отсвет, нежно ее зарумянив. Девушка в смущении понурила голову, но не нашла нужным ответить. Лень ли было Ишмаэлу продолжать допрос или ему показалось достаточно и сказанных колких слов, но он поднялся на ноги и, погяиувшись всем грузным телом, как раскормленный бык, объявил, что намерен лечь. В семействе, где каждый жил только ради еды и сна, такое намерение не могло не встретить того же одобре¬ ния и у остальных. Один за другим все разбрелись по своим незатейливым спальням; через несколько минут Эстер, уже успевшая отругать перед сном детвору, оста¬ лась, если не считать часового внизу, совсем одна на го¬ лой вершине скалы. Какие бы иные не всегда благородные качества ни раз¬ вила в этой необразованной женщине ее кочевая жизнь, материнское чувство слишком глубоко угнездилось в ее душе, чтобы что-нибудь могло его искоренить. Нрав ее был буен, чтобы не сказать свиреп, и, когда она разой¬ дется, унять ее было нелегко. Но, если она и склонна была иногда злоупотреблять правами, какие ей давало ее цоложение в семье, все же любовь к своим детям, нередко дремавшая, никогда окончательно не угасала в ней. Мать смущало затянувшееся отсутствие Эйзы. Она сидела на камне, со страхом вглядываясь в темную бездну. Но страшно ей было не за себя – она не колеблясь пошла бы одна в ночную степь, однако хлопотливое воображение, 130

подчиняясь неугасшему чувству, принялось выдумывать для сына всевозможные злые несчастья. Может быть, он и вправду, как намекнул Эбирам, взят в плен индейцами, вышедшими поохотиться в окрестностях на буйволов; или могла его постичь еще более страшная участь! Так думала мать, а мрак и тишина придавали силу тайному голосу сердца. Взволнованная этими думами, отгонявшими сон, Эстер оставалась на своем посту и с той остротой восприятия, которую у животных, стоящих в смысле интеллекта не мно¬ гим ниже этой женщины, мы зовем инстинктом, прислу¬ шивалась к шумам, какие могли бы указать на прибли¬ жение шагов. Наконец ее желания как будто сбылись: послышались долгожданные звуки, и вот уже она разли¬ чила у подножия скалы силуэт человека. ~ Ну, Эйза, ты вполне заслужил, чтоб тебя оставили ночевать па голой земле! – заворчала женщина с резкой переменой в чувствах, ничуть не удивительной для вся¬ кого, кто давал себе труд изучать противоречивость и разнообразие человеческих характеров.—Да хорошо бы еще, чтоб на самой твердой! Эй, Эбнер, Эбнер! Ты что там, Эбнер, уснул? Посмей только открыть проход, пока я не сошла вниз! Я хочу посмотреть сама, кто это там вздумал беспокоить среди почи мирную – да, мпрпую и честную семью! – Женщина! – рявкнул голос, которому говоривший старался придать внушительность, хотя и опасался пепри– ятных последствий.– Женщина, пменем закона запрещаю тебе метать с высоты какой-пибудь адский снаряд! Я сво¬ бодный гражданип и землевладелец, имеющий диплом двух университетов, и я требую уважения к своим пра¬ вам! Поостерегись совершить покушение или же убий¬ ство, непреднамеренное пли предумышленное. Это я – ваш amicus ваш друг и спутник. Это я! Овид Бат! – Кто? – спросила Эстор срывающимся голосом, едва донесшим ее слова до ушей человека, тревожно ловившего их внизу.– Так ты не Эйза? – Нет, я не Эйза, я доктор Батциус! Разве я не сказал тебе, женщина, что тот, кого ты держишь за порогом, имеет все права на дружеский и даже почетный прием? Или ты вообразила, что я животное из класса амфибий и могу раздувать легкие, как кузнец свои мехи? • Друг (лат.). 131

Натуралист еще долго понапрасну надрывал бы грудь, если бы Эстер была единственной, кто его слышал. Разо¬ чарованная и встревоженная, женщина уже улеглась на своей соломенной подстилке и в безнадежном равнодушии приготовилась отойти ко сну. Зато Эбнера, поставленного внизу на часах, крики разбудили, и так как теперь он уже настолько очнулся, что узнал голос врача, тот незамедли¬ тельно был пропущен в крепость. Доктор Батциус, вне себя от нетерпения, прошмыгнул в тесный проход и уже начал трудный подъем, когда, оглянувшись на приврат¬ ника, остановился, чтобы сделать ему наставление, весьма, как полагал он, солидным тоном: – Эбнер, у тебя наблюдаются опасные симптомы сон¬ ливости! Они явственно проступают в склонности к зе¬ воте и могут оказаться губительными не только для тебя, но и для всей семьи твоего отца. – Ох, ошибаетесь доктор, очень даже ошибаетесь,– возразил юноша, зевая, как сонный лев.– У меня этого вашего симптома не было и нет, а что касается отца с детьми, так, по-моему, от кори и ветряной оспы наша семья уже много месяцев, как окончательно отделалась. Натуралист удовольствовался своим коротким предо¬ стережением и уже одолел половину крутого подъема, а юноша еще продолжал обстоятельно оправдываться. До¬ бравшись до вершины, Овид приготовился к встрече с Эстер: он не раз получал самые ошеломительные дока¬ зательства неисчерпаемых возможностей ее речи и в бла¬ гоговейном трепете ожидал, что сейчас навлечет на себя новую атаку. Но, как, может быть, предугадал читатель, он был приятно разочарован. Тихонько ступая и робко поглядывая через плечо, как будто он опасался, что сей¬ час на него хлынет поток чего-нибудь похуже ругани, доктор пробрался в шалаш, назначенный ему при распре¬ делении спальных мест. Спать он, однако, не лег, а сидел и раздумывал над тем, что видел и слышал за день, пока в хижине Эстер не послышалась возня и ворчанье, показавшие, что ее оби¬ тательница не спит. Понимая, что ему не осуществить своего замысла, пока он не обезоружит этого цербера в юбке, доктор, хоть и очень не хотел услышать вновь ее речь, почел необходимым завязать разговор. – Вам как будто не спится, моя любезнейшая, моя достойнейшая миссис Буш? – сказал он, решив прибег¬ 132

нуть для пачала к испытанному средству – к пластырю лести,– Вы не находите себе покоя, добрая моя хозяюшка? Не могу ли я помочь вам в этой беде? – А что вы мне дадите? – проворчала Эстер.– Нало¬ жите на рот припарку, чтобы мне заснуть? – Лучше говорить не «припарка», а «катаплазм». Но если у вас боли, так есть у меня сердечные капли – я вам их накапаю в рюмочку своего лекарственного коньяка: они сразу усыпят боль, и вы уснете, если я хоть что-нибудь смыслю в медицине. Доктор, как он хорошо знал, задел слабую струпу Эстер и, не сомневаясь в соблазнительности своего средства, принялся безотлагательно его изготовлять. Когда он явился с полной рюмкой, она была принята с ворча¬ нием и даже угрозами, но осушена с легкостью, ясно пока¬ завшей, что капли пациентке по вкусу. Эстер пробурчала какие-то слова благодарности, и врач молча сел наблюдать, как подействует его снотворное. Не более как через пол¬ часа дыхание пациентки стало таким глубоким и, как мог бы выразиться сам натуралист, таким ненормально затяжным, что он, пожалуй, усомнился бы в силе своего лекарства и подумал бы, что женщина только прикину¬ лась спящей, если бы не знал, что именно так должно было сказаться действие изрядной дозы опиума, добав¬ ленной им к коньяку. Наконец, когда уснула и бессонная мать, тишина стала полной и нерушимой. Теперь, решил доктор Батциус, можно было начинать. Он встал осторожно и тихо, как ночной грабитель, и про¬ крался из своей хибарки, или, вернее, конуры (лучшего названия она не заслуживала), к соседним. Здесь он за несколько минут убедился, что все их обитатели спят крепким сном. Установив этот важный факт, он отбросил колебания и начал трудный подъем на самую вершипу скалы. Как ни осторожно он ступал, его шаги не были совсем бесшумны. Когда он уже поздравлял себя с бла¬ гополучным достижением цели и занес ногу на верхний уступ, чья-то рука схватила полу его кафтана, и это так решительно пресекло всякую попытку с его стороны дви¬ нуться дальше, как если б его пригвоздила к земле бога¬ тырская сила самого Ишмаэла Буша. – Разве в шатре больны,– шепнул ему на ухо неж¬ ный голосок,– что доктор Батциус приглашен туда в этот поздний час? 133

Едва сердце натуралиста после своей поспешной экспе¬ диции к пяткам, куда оно направилось при этом непред¬ виденном вмешательстве, благополучно вернулось на ме¬ сто (как мог бы выразиться человек, недостаточно зна¬ комый с анатомией), доктор Батциус нашел в себе силы ответить, равно из страха и благоразумия понижая голос: – Моя добрая Нелли! Я чрезвычайно рад убедиться, что это не кто иной, как ты. Тише, дитя, ни звука! Если Ишмаэл проведает о наших планах, он не поколеблется сбросить нас обоих со скалы на равнину у ее подножия. Тише, Нелли, тише! Свое наставление доктор произносил частями – при каждой передышке на трудном подъеме – и договорил как раз к той минуте, когда оба, он и его слушательница, добрались до верхней площадки. – А теперь, доктор Батциус,– серьезно спросила де¬ вушка,– могу я узнать, чего ради вы, не запасшись крыльями, пошли на риск слететь с утеса и сломать себе шею? – Я все тебе открою, моя дорогая, честная Нелли... Но ты уверена, что Ишмаэл не проснется? – Его бояться нечего; он будет спать, пока солнце не опалит ему веки. Куда опасней тетя. – Эстер почиет крепким сном! – торжественно отве¬ тил доктор.– Эллен, это ты сегодня дежурила здесь на утесе? – Так мне было приказано. – И ты видела, как обычно, бизона, и антилопу, и волка, и оленя – животных из отрядов Pécora, Pellulae и Ferae? 1 – Животных, которых вы назвали по-нашему, я ви¬ дела; а индейских языков я не знаю. – Ты видела представителя еще одного отряда, мною не названного,– отряда приматов, не так ли? – Не знаю, право. Такое животное мне незпакомо. – Не отпирайся, Эллен, ты же говоришь с другом! Из рода homo, дитя? – Что бы я там ни видела, это, во всяком случае, не был веспертилио хорриби... – Потише, Нелли, твоя горячность нас выдаст! 1 Жвачные, ветвисторогие и хищники (лат.).

Скажи мне, деточка, ты не видела никаких бродивших по прерии двуногих, точнее сказать – людей? – Как же, видела! После полудня мой дядя со своими сыновьями вышел поохотиться на буйвола. – Я вынужден перейти на просторечие, или меня так и не поймут! Эллен, я говорю о виде, именуемом «Кен¬ тукки ». Эллен зарделась как роза, но мрак не выдал ее ру¬ мянца. Она колебалась один только миг, потом собралась с духом и сказала решительно: – Если вам угодно говорить загадками, доктор Бат^ циус, ищите себе другого слушателя. Задавайте ваши во¬ просы просто, без обиняков, и я вам буду честно отвечать. – Я, как ты знаешь, Нелли, пустился в путешествие по этой пустыне в поисках животных, которые были до¬ ныне сокрыты от глаз науки. Среди прочих я открыл при¬ мата из рода homo, вида Кентукки, коего я именую Полем... – Тсс!.. Умоляю вас,– сказала Эллен,– говорите тише, доктор, или вы нас погубите! – ...Полем Ховером. Род занятий – собиратель apium, то есть пчел,—продолжал натуралист.– Мой язык теперь достаточно близок к просторечию? Ты меня поняла? – Поняла, вполне поняла,– ответила девушка, едва переводя дух от удивления.– Но что с ним? Это он велел вам взобраться на скалу?.. Он и сам ничего не знает: дядя взял с меня клятву молчать, и я молчу. – Да, но есть одна особа, не связанная клятвой, иопа все нам открыла. Хотел бы я, чтобы покров, окутывающий тайны природы, был бы так же успешно сорван и перед нами явились бы ее сокрытые сокровища! Эллеи, Эллен! Человек, с коим я, по своему поведению, вступил в ком– пактум, то есть в договор, оказался прискорбно бесчестен! Я говорю, дитя, о твоем дяде! – Об Ишмаэле Буше, о втором муже вдовы брата моего отца! – несколько высокомерно поправила оскорб¬ ленная девушка.– Нет, в самом деле, разве не жестоко попрекать меня узами, создавшимися так случайно? Когда я и сама была бы рада порвать их навсегда! Эллен не могла больше выговорить ни слова и, упав на колени на самом краю скалы, разрыдалась так отча¬ янно, что их положение стало вдвойне опасным. Доктор что-то бурчал, путано извиняясь, но по успел догово¬ 135

рить, как девушка поднялась и сказала решительным тоном: – Я пришла не затем, чтобы проводить время в глу¬ пых слезах и чтоб вы меня тут утешали. Так что же вас привело сюда? – Я должен увидеть обитателя палатки. – Вы знаете, что в ней? – Думаю, что знаю, ибо мне это открыли; и мне вру¬ чено письмо, которое я должен лично передать из рук в руки. Если животное окажется четвероногим, Ишмаэл – честный человек; если двуногим – безразлично, пернатым или иным,—он лжец, и наш договор расторгается! Эллен сделала доктору знак не двигаться с места и молчать. Затем она проскользнула в палатку, где про¬ вела много долгих минут, которые для ожидающего пока¬ зались томительно тревожными; но, выйдя наконец на¬ ружу, она тут же схватила его за руку, и они нырнули вдвоем за таинственную завесу. Глава XII Дай бог, чтоб герцог Йорк мог оправдаться. Шек спи р, «Король Генрих VI» На другое утро переселенцы сходились молчаливые, хмурые и угрюмые. За завтраком не слышно было негар¬ монического аккомпанемента, каким его неизменно ожив¬ ляла Эстер: действие снотворного, преподнесенного вра¬ чом, еще туманило ей ум. Юношей смущало отсутствие старшого брата; а Ишмаэл, сдвинув брови, поглядывал то на одного, то на другого, готовый пресечь всякую по¬ пытку восстать против его отцовской власти. В этой обста¬ новке семейной неурядицы Эллен и ее полуночный сообщ¬ ник, доктор Батциус, сели, как всегда, между девочек, не вызвав ни подозрений, ни колких замечаний. Единствен¬ ным явным следствием их ночной проделки были взгляды, то и дело бросаемые доктором ввысь, но те, кто их под¬ метил, ошибочно истолковали их как созерцание неба в научных целях, тогда как на деле ученый муж следил украдкой за колыханием неприкосновенной завесы. Наконец скваттер, не дождавшись явных проявлений 130

ожидаемого бунта сыновей, решил объявить им свои намерения. – Эйза еще ответит мне за свое непозволительное поведепие,– начал он.– Всю ночь прошлялся где-то в прерии, когда и рука его, и ружье могли понадобиться в схватке с сиу! Не мог же он знать заранее, что нападе¬ ния пе будет. – Побереги свою глотку, отец,– возразила жена,– по¬ береги глотку: может быть, тебе еще долго придется кли¬ кать сына, пока оп отзовется! – Конечно, иной мужчина так похож на бабу, что позволяет детям командовать над старшими! Но тебе то, Истер, пора бы знать, что в семье Ишмаэла Буша такое никак невозможно. – Вот-вот! Когда приходится круто, ты мальчиков просто тиранишь! Это-то я знаю, Ишмаэл! Своим норовом ты одного своего сына уже прогнал от себя – и как раз о такую пору, когда у нас в нем нужда. – Отец,– вмешался Эбнер, чья прирожденная лень понемногу уступила место возбуждению, позволив юноше отважиться на этот дерзкий шаг,– мы тут с братьями сговорились выйти всем вместе разыскивать Эйзу. Не нра¬ вится нам, что он заночевал в степи, а не пришел, не лег в свою постель,– уж мы-то знаем, что она ему больше по вкусу. – Вздор! – буркнул Эбирам.– Мальчик, верно, убил оленя или даже буйвола, ну, и улегся спать подле туши, чтоб ее не сожрали за ночь волки. Скоро мы его увидим или услышим, как он заорет, чтоб мы ему помогли при¬ волочь ношу. – Мои сыновья не зовут на помощь, когда надо взва¬ лить на плечо оленя или разделать бычью тушу,– воз¬ разила мать.– И зачем ты говоришь надвое, Эбирам? Ведь только вчера после ужина ты сам твердил, что по округе рыщут индейцы... – Я? Ну да! – подхватил брат, торопясь исправить ошибку.– Я и вечером говорил и сейчас повторю; и вы скоро все увидите, что так оно и есть: тетоны бродят по соседству с нами. Большое будет счастье, если мальчик сумел хорошо от них укрыться. – Мне думается,– заговорил доктор Батциус веско, с чувством собственного достоинства, как говорят, когда по зрелом размышлении приходят к определенным выво¬ 137

дам,—думается мне, человеку малоискушенному в обы¬ чаях индейской войны, особенно на этих далеких окраи¬ нах, но все же, скажу без тщеславия, умеющему заглянуть в таинства природы,– мне при моих скромных знаниях думается, что, если в связи с неким важным вопросом возникают сомнения, благоразумие безусловно требует их разрешения. – Хватит с меня ваших лекарских советов! – рассер¬ дилась Эстер.– Хватит, вы и так совсем залечили здоро¬ вую семью, говорю я! Была я здоровешенька, только не¬ много расстроилась, наставляя девочек, а вы меня напо– илп микстурой, которая легла мне на язык, как фунтовая гиря на крылышко колибри! – Микстура еще не вся вышла? – едко спросил Иш– маэл.– Замечательное, видно, снадобье, если смогло при¬ давить язык старухе Истер! – Мой друг,– продолжал доктор, пытаясь движением руки унять разгневанную даму, – что средство оказалось не таким уж сильным, достаточно явствует из самой жа¬ лобы нашей доброй миссис Буш... Но вернемся к Эйзе. Имеются сомнення касательно его судьбы, и есть предло¬ жение их разрешить. В естественных науках всегда наибо¬ лее желательное, самое desideratum,– выявить истину; и я склонен думать, что это равно желательно и в настоя¬ щем случае, где наличествует неуверенность в домашнем деле, каковую мы можем сравнить с пустотою, или ваку¬ умом, возникшим там, где, по законам физики, должны быть налицо ощутимые материальные доказательства... – Да пу его совсем! – крикнула Эстер, увидав, что остальные с глубоким вниманием слушают натуралиста, то ли потому, что согласны с предложением, то ли потому, что не могут уловить его смысл.– В каждом его слове та же лекарственная пакость! – Доктор Батциус хочет сказать,– скромно вставила Эллен,– что раз одни из нас думают, что Эйза в опасности, а другие думают наоборот, то вся семья должна потратить час-другой на его розыски. – Он так и сказал? – перебила мать.– Значит, доктор Батциус умнее, чем я думала! Девочка права, Ишмаэл; надо сделать, как она говорит. Я сама выйду с ружьем, п горе краснокожему, если он попадется мне на глаза! Не впервой мне будет спускать курок. Да! И не вперсой я услышу, как взвыл индеец!

Настроение Эстер пере¬ далось другим и, подобно бое¬ вому кличу, воодушевило ее сыновей. Они встали все, как один, и объявили о своей го¬ товности последовать смело¬ му решению матери. Ишмаэл благоразумно уступил поры¬ ву, которому не в силах был противиться, и пять минут спустя женщина явилась с ружьем на плече, чтобы са¬ мой стать во главе их отряда. – Кто хочет, пусть остается с детьми,– сказала она.– У кого не цыплячье сердце в груди, те пусть идут за мной! – Нехорошо, Эбирам, оставлять жилье без стра¬ жи,– шепнул Ишмаэл, по¬ глядывая паверх. Тот, к кому он обратился, вздрогнул и подхватил с не¬ обычайной горячностью: – Вот я и останусь охра¬ нять лагерь. Юпоши стали хором возражать Эбираму. Он нужен по здесь – пусть показывает места, где видел вражеские следы. А его сестра съязвила, что не ждала таких слов от такого храброго мужчины. Эбирам нехотя сдался, п тогда Ишмаэл попробовал распорядиться по-другому. Во всяком случае – это каждый понимал,– лагерь нельзя было оставлять без охраны. Пост коменданта крепости он предложил доктору Бат– циусу, но тот бесповоротно и несколько высокомерно от¬ клонил сомнительную честь, обменявшись при этом пони¬ мающим взглядом с Эллеп Уэйд. Скваттер вышел из затруднения, назначив смотрителем замка самое Эллен, но, оказав ей столь высокое доверие, не поскупился на вся¬ ческие паставления и предостережепия. Затем юноши при¬ нялись готовить средства защиты и сигналы па случай тревоги, какие отвечали бы силам и составу гарнизопо. На 139

верхнюю площадку натаскали камней и сложили их гру¬ дами по самому краю таким образом, чтобы Эллен и ее подопечные могли, если понадобится, скинуть их своими слабыми руками на головы непрошеным гостям, кото¬ рым, затей они вторжение, неизбежно пришлось бы под¬ ниматься на скалу по тесному и трудному проходу, уже не раз упомянутому в нашем рассказе. Затем усилены были рогатки и сделаны почти непроходимыми. Припасли также множество камней помельче, таких, что их могли бы швырять и меньшие дети, но, пущенные с большой высоты, эти камни должны были оказаться крайне опас¬ ными. На самом верхнем уступе сложили кучу сухих листьев и щепок для сигнального костра, и теперь даже на придирчивый взгляд скваттера крепость могла бы выдержать серьезную осаду. Как только было сочтено, что цитадель достаточно укреплена, отряд, составленный, так сказать, для вылазки, двинулся в путь. Впереди шла Эстер. В полу мужской одежде, с оружием в руках, она казалась вполне подхо¬ дящим предводителем шедшей за нею толпы мужчин – жителей границы в их диком наряде. – Ну, Эбирам,– крикнула воительница голосом хрип¬ лым п надтреснутым, потому что она слишком часто его напрягала,– пу, Эбирам, уткни нос в землю и беги! По¬ кажи, что ты легавая доброй породы и что тебя неплохо натаскали. Ты же видел отпечатки индейского мокасина, так дай и другим увидеть их. Ступай! Ступай вперед, ты нас поведешь! Брат всегда, казалось, склонялся перед властным нра¬ вом сестры; подчинился он и сейчас, но с такою явной неохотой, что вызвал усмешку даже у ненаблюдательных и беспечных сыновей скваттера. Сам Ишмаэл шагал среди юных своих великанов с видом человека, который ничего не ждет от поисков п с равным безразличием примет успех и неудачу. Таким порядком они продвигались, пока их крепость не стала вдали совсем маленькой и едва разли¬ чимой – туманное пятнышко на горизонте. До сих пор они шли довольно быстро и в полном молчании, потому что, по мере того как они оставляли позади бугор за буг¬ ром, а степь была все та же и не встретилось на ней ни одного существа, которое бы оживило однообразие ланд¬ шафта, Эстер все сильней овладевало беспокойство, ско¬ вавшее ей язык. Но теперь Ишмаэл решил сделать оста– 140

новку, спустил ружье с плеча и, уткнув его прикладом в землю, сказал: – Довольно. Следов, и буйволовых и оленьих, сколько хочешь, но где, наконец, следы индейцев, Эбирам? – Дальше! Еще дальше на запад,– возразил его шу¬ рин, указав рукою направление.– Здесь я как раз напал на олений след, а на отпечатки тетонского мокасина я натолкнулся позже, когда уже подстрелил оленя. – Да! А уж какую оп доставил тебе кровавую работу, приятель! – усмехнулся скваттер, кивнув на измазанную одежду шурина, а потом с торжеством указав на свою собственную, сохранившую вполне опрятный вид: – Я нот перерезал горло двум быстрым ланям да резвому моло¬ дому оленю, и на мне ни пятнышка крови; а ты, бестол¬ ковый пентюх, столько доставляешь работы Истер с ее девчонками, как если бы нанялся в мясники. Пошли, ре¬ бята, хватит с нас. Я уже не молод и всяких навидался следов в пограничных краях: с последнего дождя тут не проходил ни один индеец. Ступайте за мною; я поверну туда, где мы хоть добудем доброго буйвола за свои труды. – Ступайте за мной! – крикнула Эстер и неустра¬ шимо двинулась дальше.– Сегодня я вас веду, и вы пой¬ дете за 1^ной. Скажите, кому, как не матери, идти вожа¬ ком, когда ищут ее пропавшего сына? Ишмаэл с улыбкой жалостливого снисхождения по¬ смотрел на свою несговорчивую подругу. Он увидел, что она уже выбрала путь – не туда, куда вел Эбирам, и не туда, куда наметил повернуть он сам; и, не пожелав как раз теперь слишком туго натягивать вожжи, оп подчи¬ нился воле жены. Но доктор Батциус, всю дорогу молча¬ ливо и задумчиво следовавший за женщиной, тут почел уместным поднять свой слабый голос. – Я согласен с вашим спутником жизни, достойная и добрая миссис Буш,– сказал он,– и полагаю, что ignis fatuus1 воображения обманул Эбирама и ему привиде¬ лись те признаки и симптомы, о которых оп нам говорил. – Сам ты симптом! – оборвала Эстер.– Сейчас не время для книжных слов, и здесь не место делать привал и глотать лекарства. Если ослабли колени, так и скажи просто и по-людски, садись среди степи и отдыхай на здоровье, как охромевшая собака. 1 Блуждающий (или обманчивый) огонь (лат.). 141

– Разделяю ваше мнение,– невозмутимо ответил на¬ туралист; и, приняв насмешливое предложение Эстер в его буквальном смысле, он преспокойно уселся подле куста какой-то местной разновидности и тут же занялся его обследованием, дабы наука получила должный вклад.– Я, как вы видите, принимаю ваш превосходный совет, миссис Эстер. Иди, женщина, на розыски своего чада, а я останусь на месте, преследуя более высокую цель: раскрыть перед людьми неизвестную им страницу в книге природы. Эстер ответила презрительным смехом, глухим и неестественным; н каждый из ее сыновей, медленной по¬ ступью проходя мпмо сидевшего подле куста и уже погру¬ зившегося в свои мысли натуралиста, не преминул награ¬ дить его надменной улыбкой. Через несколько минут все поднялись на округлую вершину очередного бугра, и, когда они скрылись за ней, доктор получил возможность продолжать плодотворное исследование в полном одиноче¬ стве. Минуло еще полчаса. Эстер шла вперед и вперед, про¬ должая свои, ио-видимому безуспешные, поиски. Но те¬ перь она все чаще останавливалась и взгляд ее делался все неуверенней, когда вдруг послышался в ложбине лег¬ кий топот, а мгновением позже все увидели, как вверх по склону взметнулся олень и пронесся перед их глазами туда, где сидел натуралист. Животное появилось слишком внезапно и непредвиденно, а неровность почвы была для него так благоприятна, что не успел ни один из лесовиков вскинуть свое ружье, как уже оно было недостижимо для пули. – Теперь жди волка! – закричал Эбнер и покачал головой в досаде, что опоздал на миг.– Что ж, и волчья шкура сгодится в зимнюю ночь. А! Вот и он, голодный черт! – Стой! – гаркнул Ишмаэл и ударил снизу по наве¬ денному ружью своего сына, некстати вдруг разгорячив¬ шегося.– Это не волк, а собака, и неплохой породы. Эге! Поблизости бродят охотники: тут две собаки! Он еще говорил, когда пара гончих большими прыж¬ ками промчалась по следу оленя, норовя в благородном рвении обогнать друг дружку. Одна была совсем старая; казалось, силы се иссякли и только пыл состязания еще поддерживал их. Вторая была еще щенком, склонным 142

проявить игривость даже в горячей погоне. Обе, однако, бежали ровными и сильными прыжками и нос поднимали высоко – повадка жиротного с острым п тонким чутьем. Они пронеслись мимо, а минутой позже они увидели бы оленя и устремились бы за ним с раскрытой пастью, когда бы молодая собака вдруг не отскочила в сторону и не затявкала, точпо в удивлении. Старая по ее примеру тоже остановилась и, запыхавшись, обессиленная, затрусила назад, туда, где молодая носилась по кругу быстро и как будто бессмысленно все на одном и том же месте, продол¬ жая отрывисто тявкать. Но, как только подбежала старая гончая, молодая села на задние лапы и, высоко задрав нос, испустила протяжный, громкий п жалобный вой. – Запах, наверное, очень крепкий,– заметил Эбнер, вместе с остальными членами семьи недоуменно наблю¬ давший за поведением гончих,– если сманил с верного следа двух таких собак! – Пристрелить их! – крикнул Эбирам.– Старую, кля¬ нусь, я знаю: это собака траппера, а он ведь наш закля¬ тый враг! Однако, дав этот совет, брат Эстер отнюдь не изъявил готовности сам привести в исполпепие свой злобный за¬ мысел. Изумление, овладевшее другими, отразилось и в его собственном пустом, блуждающем взгляде гак же отчетливо, как и на каждом неподвижпом лице вокруг него. Никто не обратил внимания на его жестокий при¬ зыв. Собакам без поощрения, по и без помехи предоста¬ вили следовать их таинственному инстинкту. Долго ни один из наблюдателей не прерывал молча¬ ния; наконец скваттер, вспомнив о своем отцовском авто¬ ритете, решил снова взять власть в своп руки. – Идемте, мальчики! Идемте, и пускай собаки поют в свое удовольствие! – сказал оп с самым равнодушным видом.– Не в моих это правилах убивать животное только за то, что его хозяин вздумал поселиться слишком близко от моей заимки. Идемте, идемте, мальчики, у нас и своих хлопот не оберешься, нечего шнырять по сторонам и де¬ лать дело за каждого соседа. – Никуда вы не пойдете! – закричала Эстер, и слова ее прозвучали, как прорицание Сивиллы.– Говорю вам: вы никуда не пойдете, дети! Здесь что-то кроется, нас пре¬ достерегают, и я, как женщина, как мать, хочу узнать всю правду. 143