Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 52 страниц)

силами ему придется встретиться. Но его все еще сму¬ щала неестественная тишина: казалось, люди задерживают даже сонное свое дыхание, чтобы придать правдоподобие своей показной беспечности. Вождь пригнул голову к земле и вслушался. Он уже хотел, разочарованный, опять ее поднять, когда ухо его уловило глубокое и прерывистое дыхание задремавшего человека. Индеец был сам слишком изощрен в искусстве обмана, чтобы сделаться жертвой обычной хитрости. Но по особенной его вибрации он при¬ знал звук естественным и отбросил свои опасения. Человек менее крепкого закала, чем суровый и воинст¬ венный Матори, верно, ощутил бы некоторый страх перед опасностью, которой сам добровольно подвергался. Он ли не знал, как смелы и сильны белые переселенцы, нередко проникавшие в дикий край, где жил его народ! И все же, когда он подбирался к цели, в его душе опасливое уваже¬ ние, какое всегда внушает храбрый враг, заглушила мсти¬ тельная злоба краснокожего, распаленная вторжением чу¬ жеземцев. Свернув с прежнего пути, тетон пополз к краю леска. Благополучно достигнув намеченной цели, он приподнялся, чтобы лучше осмотреть расположение лагеря. Одного мгновения было ему достаточно, чтобы точно узнать, где лежит беспечный часовой. Читатель, конечно, уже угадал, что дакоте удалось подобраться так близко к одному из нерадивых сыновей Ишмаэла, поставленных в ночную стражу. Убедившись, что остался незамеченным, дакота опять привстал и склонил свое темное лицо над лицом сонливца, грациозно изогнувшись, как змея, когда она раскачивается над жертвой, перед тем как ее поразить. Узнав что хотел – спит ли человек и каков он,– Матори начал уже отводить голову, когда легкое движение спящего показало, что он сейчас проснется. Дикарь выхватил висевший у пояса нож. Миг, и острие сверкнуло над грудью юноши. Потом, изме¬ нив свое намерение, дакота так же быстро, как быстро ра¬ ботала его мысль, опять нырнул за ствол поваленного де¬ рева, к которому прислонился спящий, и лежал в его тени, такой же темный, недвижимый и с виду такой же бесчув¬ ственный, как этот ствол. Нерадивый часовой разомкнул тяжелые веки и, глянув в мглистое небо, тяжелым усилием приподнял с бревна свой могучий торс. Потом посмотрел вокруг, как будто бы 53

и бдительно, обвел тусклым взглядом темневший рядом ла¬ герь и уставился в смутную даль прерии. Там не было ни¬ чего привлекательного, все те же унылые очертания поло¬ гих холмов – бугор, лощина и опять бугор – вставали везде перед сонными его глазами. Он изменил положение, повернувшись и вовсе спиной к опасному соседу; потом весь обмяк и опять растянулся на земле. Долго стояло полное безмолвие – мучительно напряженное для тето– на,– пока тяжелое дыхание часового не возвестило вновь, что он заснул. Но индеец, слишком сам приверженный при¬ творству, не поверил первой же видимости сна. Однако усталость после необычно трудного дня крепко сморила часового, и Матори сомневался недолго. Все же движения индейца, пока он стал опять на колени, были так осто¬ рожны, так бесшумны, что даже внимательный наблюда¬ тель не понял бы, шевелится он или нет. Наконец посте¬ пенный переход в нужную позу совершился, и снова да¬ кота склонился над врагом, произведя не больше шума, чем листик тополя, зашелестевший рядом на ветру. Матори глядел на спящего и чувствовал себя хозяином его судьбы. Исполинский рост и могучее тело юноши вну¬ шали ему то почтение, каким неизменно исполняется ди¬ карь при виде физического превосходства. И в то же время дакота спокойно готовился угасить в этом теле жизнь, потому что только живое оно было грозным. Чтобы верней поразить в самое сердце, он раздвинул складки одежды – ненужную помеху, занес свой нож и уже был готов вложить в удар всю силу свою и сноровку, когда юноша небрежно откинул обнаженную белую руку, на ко¬ торой круто налились при этом мощпые мускулы. Тетон застыл. Расчетливая осторожность подсказала, что сон великана сейчас верней устраняет опасность, чем могла бы это сделать его смерть. Глухая возня, судорога предсмертной борьбы... такое тело легко не расстанется с жизнью! Много повидавший воин мгновенно все сообразил и отчетливо представил себе, как бы это было. Он огля¬ нулся на лагерь, всмотрелся в рощу и метнул горящий взор в безмолвную прерию. Потом еще раз склонился над своей пощаженной до времени жертвой и, увидев, что сон ее кре¬ пок, воздержался от убийства, чтобы не повредить своему хитрому замыслу. Удалился Матори так же тихо, так же осторожно, как явился. Сперва он двинулся вдоль лагеря, крадучись 54

опушкой рощи, чтобы при первой тревоге нырнуть в ее тень. Завеса уединенного шатра, когда он полз мимо, при¬ влекла его внимание. Осмотрев все снаружи и прислушав¬ шись с томительной настороженностью, дикарь отважился приподнять завесу и просунуть под нее свое темное лицо. Так он пролежал не меньше минуты, потом попятился и замер, скрючившись, перед шатром. Несколько секунд он сидел в недобром бездействии, раздумывая над своим от¬ крытием. Затем опять лег ничком и еще раз просунул го¬ лову под холст. Второй визит тстонского вождя в шатер был длитель¬ ней первого п, если это возможно, еще более зловещ. Но ничто не длится вечно, и дикарь отвел наконец свой жгу¬ чий взор от тайны шатра. Теперь Матори начал медленно подкрадываться к группе предметов, черневших в центре лагеря. Он уже от¬ полз на много ярдов от шатра, когда снова, сделав оста¬ новку, оглянулся на оставленное им уединенное малень¬ кое жилище и как будто заколебался, не вернуться ли туда. Но рогатки были рядом – только руку протянуть,– а такая ограда самым видом своим говорила, что за исго

спрятано что-то ценное. Соблазн был слишком силен. Ма¬ тори двинулся дальше. Так пробраться, извиваясь, сквозь ломкие тополевые ветви могла бы только змея, у которой тетон научился этому бесшумному скольжению. Успешно миновав препят¬ ствие и быстрым глазом осмотрев все внутри ограды, он предусмотрительно открыл лаз, которым мог бы, если бу¬ дет надобность, быстро отступить. Потом, выпрямившись, он зашагал по лагерю, точно злобный демон, высматри¬ вая, с кого или с чего начать выполнение своего черного замысла. Он уже наведался в шалаш, где разместились женщина с младшими детьми, и прошел мимо нескольких великанов, растянувшихся кто здесь, кто там на куче вет¬ вей – к счастью для тетона, в полном бесчувствии,– когда добрался наконец до места, где расположился Ишмаэл. Матори сразу понял, что перед ним самый главный чело¬ век в стане бледнолицых. Он долго стоял, наклонившись над спящим атлетом, раздумывая, осуществим ли его за¬ мысел и как извлечь из него наибольшую выгоду. Он сунул в ножны нож, который выдернул сгоряча, и прошел было мимо, когда Ишмаэл повернулся на своем ложе и, приоткрыв глаза, хрипло окликнул: «Кто там?» Только индеец с его выдержкой и находчивостью мог найти выход из создавшегося положения. Подражая услы¬ шанной интонации и звукам, Матори буркнул что-то не¬ членораздельное, плюхнулся на землю и сделал вид, что засыпает. Хотя Ишмаэл и видел это сквозь сон, выдумка тетона так была дерзка и так мастерски исполнена, что не могла она кончиться неудачей. Отец закрыл глаза и крепко уснул, так и не сообразив, какой коварный гость проник в лагерь. Теперь тетону пришлось, хочешь не хочешь, пролежать много долгих минут, пока он не уверился* что за ним не наблюдают. Но, если тело было неподвижно, мысль не оста¬ валась праздной. Матори использовал задержку, чтобы до мелочей обдумать план, который должен был полностью отдать в его власть лагерь со всем, что в нем было: скотом, имуществом и их владельцами. Едва миновала опасность, неутомимый индеец двинулся дальше. Теперь он подби¬ рался ползком – все так же тихо, так же осмотрительно – к маленькому загону, где находился скот. Подле первого животного, на которое он наткнулся, произошла долгая небезопасная задержка. Пугливое со¬ 50

здание, может быть сознавая в силу тайного инстинкта, что среди бескрайных равнин самый верный защитник ему человек, с удивительной послушливостью дало себя осмот¬ реть. Кочевник-тетон с ненасытным любопытством ощу¬ пывал пушистую шерсть, мягкую морду и тонкие ноги не¬ ведомой твари; но наконец отбросил мысль о такой добыче – в грабительских набегах проку от нее не будет, а брать на пищу тоже соблазн невелик. Но, очутившись среди упряжных лошадей, он восхитился и несколько раз с трудом сдержал возглас восторга, готовый сорваться с губ. Тут он забыл, с каким риском пробрался сюда; и осторожность хитрого, опытного воина едва не утонула в буйной радости дикаря. Г л а в а V Но почему, отец? Что нам терять? Хотел он погубить нас. Ведь закон Нам не защита – так ужель мы станем Сносить его угрозы малодушно Иль ждать, чтобы кусок спесивый мяса Судьею нашим стал и палачом? Шекспир, «Цимбелин» Пока тетон так тонко и умело выполнял свою задачу, ничто не нарушало безмолвия прерии. Сиу лежали каждый на своем посту и с неизменным терпением туземцев ждали сигнала, который должен был призвать их к действию. С вершины холма, где велено было держаться пленникам, перед взволнованными наблюдателями открывался угрю¬ мый степной простор в тусклом свете месяца сквозь об¬ лака. Место лагеря обозначилось более густою чернотой, чем та, что заполняла узкие долины, а здесь и там более светлая полоса отмечала вершины волнистых подъемов. Кругом лежал глубокий, торжественный покой пустыни. Но для тех, кто знал, что затевалось под покровом ти¬ шины и ночи, зрелище было захватывающим. Их тревога все росла, по мере того как проходила за минутой минута, а ни единого звука не доносилось из тишины и тьмы, об¬ нявшей ивовую рощу. Поль дышал глубоко и шумно, Эл¬ лен, беспомощно припав к его плечу, ощущала, что он в^есь дрожит, и ее пронизывал безотчетный страх.

Мы уже видели, как жаден и бесчестен был Уюча. По¬ этому читателя не удивит, что начальник стражи сам же первый забыл утвержденные им условия. Как раз в ту ми¬ нуту, когда мы расстались с Матори, еле сдерживающим свой восторг перед лошадьми бледнолицых, человек, на ко¬ торого он возложил охрану пленников, вздумал потешить свою злобу, мучая тех, кого должен был оберегать. Нагнув¬ шись к трапперу, дикарь не прошептал, а скорее проворчал ему па ухо: – Если тетоны потеряют своего великого вождя от руки одного из Длинных Ножей, умрут и старые и мо¬ лодые. – Жизнь есть дар Ваконды,– последовал равнодуш¬ ный ответ.– Воин-тетон, как и его другие дети, должен склоняться перед его законом. Человек умирает, только если захочет Ваконда; и ни один дакота не властен изме¬ нить назначенный час. – Гляди! – возразил дикарь и провел обнаженным но¬ жом перед лицом пленника на волосок от его глаз.– Для пса Уюча сам Вакоида. Старик остановил взгляд на злобном лице своего сто¬ рожа, и было мгновение, когда в их глубине загорелся огонь честной ненависти; но он тут же угас, уступив место выражению сочувствия, если не горести. – Разве тому, кто создан по истинному подобию божь= ему, пристало поддаваться гневу из-за жалких измышле¬ ний разума? – сказал он по-английски куда громче, чем с ним говорил Уюча. Усмотрев в этом неумышленном проступке нарушение условий, сторож схватил пленника за редкие оедые волосы, ниспадавшие из-под шапки, и уже хотел в злобном торже¬ стве полоснуть под их корнями острием ножа, когда рез¬ кий, протяжный вопль разорвал воздух и, .подхваченный эхом, прокатился по простору прерии, как будто тысяча демонов разом отозвалась на призыв. Уюча с возгласом исступленного восторга разжал руку. – А ну! – закричал Поль, не в силах сдерживать дольше свое нетерпение.– А ну, старый Ишмаэл, пора! Покажи, что в твоих жилах течет кровь кентуккийца! Ниже огонь, ребята,– целься по кочкам, краснокожие жмутся к земле! Голос его, однако, утонул в вое, криках, воплях, рвав¬ шихся уже со всех сторон из пятидесяти глоток. Сторожа 53

еще оставались на посту подле пленников, но и им не тер^ пелось ринуться вперед, точно скаковым коням у старта. Они махали руками и прыгали на месте, похожие больше на расшалившихся детей, чем на взрослых мужчин, и не прекращали неистового крика. Среди этого буйного беспорядка вдруг раздался гул, какой можно услышать, когда надвигается стадо бизонов, а затем пронеслись перепуганные, сбившиеся в кучу овцы, коровы и лошади Ишмаэла. – Угнали у скваттера скот! – сказал зорко наблюдав¬ ший траппер.– Что наделали, мерзавцы! Он теперь без копыт, как бобер! Старик еще не успел договорить, когда весь табун в ужасе взбежал вверх по склону и понесся по гребню холма, где стояли пленники, а следом бешено мчались темные демоноподобные фигуры. Кони тетонов, приученные разделять горячность своих владельцев, рвались вперед, и караульщики с большим тру¬ дом сдерживали их нетерпение. В этот миг, когда все глаза были направлены на пролетающий вихрь людей и живот¬ ных, траппер с неожиданной для его возраста силой вы¬ хватил нож из руки своего зазевавшегося сторожа и од¬ ним взмахом перерезал ремень, который связывал вместе всех животных. Обезумевшие лошади заржали в радости и страхе и, рзрывая копытами землю, понеслись во все сто¬ роны по степному простору. Быстрый и лютый, как тигр, Уюча обернулся к плен¬ нику. Он схватился за пустые ножны, в бессильной спешке нащупывал и не мог нащупать рукоять томагавка, а глаза его в это время глядели вслед уносящимся лошадям – глаза жадного до коней западного индейца. Борьба между алчностью и жаждой мести была жестокой, но недолгой. Первая быстро одержала верх. Прошло не более секунды, и стража пустилась -в погоню за умчавшимися лошадьми. Траппер в то напряженное мгновение, что последовало за его дерзкой выходкой, спокойно смотрел в лицо врагу; и сейчас, когда Уюча побежал вслед за остальными, старик рассмеялся своим глухим, почти беззвучным смехом и сказал: – Краснокожий верен себе, что в прерии, что в лесу! В награду за такую вольность часовой-христианин самое малое хватил бы прикладом по башке, а тетон погнался за своими конями, точно думает, что в такой скачке две

ноги не уступят четырем! А ведь черти еще до света пере¬ ловят лошадок всех до одной, потому что у тех инстинкт, а у этих разум. Жалкий разум, согласен, а все же и индеец человек... Эх, делавары – вот были индейцы! Гордость Америки! А где сейчас этот сильный народ? Почти весь рассеян, истреблен. Так-то! Придется путешественнику осесть на этом месте: хотя природа откажет ему здесь в удовольствии беззаконно оголять землю от деревьев, зато воды будет вволю. Но своих четвероногих ему уж не ви¬ дать – или я плохо знаю хитрую повадку сиу. – Л не пойти ли нам к Ишмаэлу? – сказал бортник.– Он им не уступит без доброй драки: едва ли старик вдруг обратился в труса. – Не надо, не надо! – закричала было Эллен. Но траппер мягко зажал ей рот ладонью. – Шш!..– остановил он ее.– Будем громко гово¬ рить – попадем в беду. А твой друг,– обратился он к Полю,– достаточно ли храбр? – Не зовите скваттера моим другом! – перебил юно¬ ша.– Я не вожу дружбу с человеком, если он не может показать купчую на землю, которая его кормит. – Ладно, ладно. Скажем – твой знакомый. Стойкий он человек? Пустит он в ход свинец да порох, чтоб от¬ стоять свре добро? – Свое добро? Го-го! Он отстоит и свое и не свое! Мо¬ жешь ты сказать мне, старый траппер, чье ружье распра¬ вилось с помощником шерифа, который собирался согнать поселенцев, захвативших землю у Буффало-Лик в старом Кентукки? Я в тот день выследил отличный рой до дупла сухого бука, а под буком лежал помощник шерифа с дыр¬ кой в тех «милостью господней» которые он держал при себе в кармане куртки, точно думал, что лист бумаги по¬ служит ему щитом против скваттерской пули! Ничего, Эллен, тебе не о чем беспокоиться: дальше подозрений дело не пошло – в округе, кродое Ишмаэла, еще с полсотни хо¬ зяев поселились на тех же птичьих правах, подозревай любого! Девушка вздрогнула, и тяжкий вздох, как ни силилась она подавить его, вырвался словно из глубины ее сердца. Старик узнал довольно: после рассказа Поля, корот– 1 То есть в исполнительных листах (с этих слов обычно начи¬ нались постановления суда и прочие официальные документы).

кого, но выразительного, не оставалось сомнений, захочет ли Ишмаэл мстить за свою обиду. То, что он услышал, вы¬ звало у него новый ход мыслей, и он продолжал: – Каждый знает сам, какие узы крепче всего связы¬ вают его с близкими,– сказал он.– Но очень печально, что цвет кожи, и собственность, и язык, и ученость так глу¬ боко разделяют людей, когда люди все в конечном счете дети одного отца! Но как бы то ни было,– продолжал он с внезапным резким переходом, характерным для него и в чувствах и в действиях,– сейчас не до проповеди: видно, будет драка, и надо к ней приготовиться. Шш... Внизу ка¬ кое-то движение,– верно, увидели нас. – В лагере зашевелились! – воскликнула Эллен и так задрожала, точно приход друзей был ей сейчас не менее страшен, чем недавнее появление врагов.– Ступай, Поль, оставь меня. Чтоб они хоть тебя-то не увидели! – Если, Эллен, я тебя оставлю раньше, чем ты будешь в безопасности, хотя бы и под кровом Ишмаэла, пусть я в жизни своей ие услышу больше жужжания пчелы. Или хуже того – пусть ослепнут мои глаза и не смогут высле¬ дить пчелу до улья! – Ты забываешь об этом добром старике. Оп меня не покинет. Хотя, сказать по правде, Поль, в прошлый раз мдл с тобой расстались в пустыне похуже этой. – Ну мет! Индейцы, того и гляди, прибегут назад, и что тогда станется с вами? Уволокут, и, покуда разбе¬ решься, куда за ними гнаться, они уже будут с тобою на полпути к Скалистым горам. Как по-твоему, траппер, сколько времени пройдет, пока твои тетоны вернутся за¬ брать у старого Ишмаэла остальной его скарб? – Их теперь бояться нечего,– ответил старик с осо¬ бенным своим глухим смешком.– Знаю я этих чертей, они будут носиться за своими лошадьми часов шесть, ие меньше! Слышите? Топот под холмом в ивняке! Это они! У сиу каждый конь такой, что не отстанет в беге от долго¬ ногого лося. Тсс... Ложись опять в траву – оба, живей! Я слышал щелк курка – это верно, как то, что я горстка праха! Траппер не дал своим товарищам раздумывать: говоря это, он потянул их за собой в высокую – чуть ли не в рост человека – заросль. К счастью, старый охотник сохранил еще острое зрение и слух и не утратил своей былой быстроты и решимости. Едва они все трое пригнулись С1

к земле, как раздались три так хорошо им знакомых ко¬ ротких раската – три выстрела из кентуккийских ру¬ жей,– и тотчас же в опасной близости от их голов про¬ жужжал свинец. – Неплохо, молодцы! Неплохо, старик! – прошептал Поль. Ни опасность, ни трудное положение не могли, ка¬ залось, окончательно подавить в нем бодрость духа.– Залп такой, что лучшего не пожелаешь услышать, когда ты сам под дулом. Что скажешь, траппер? Похоже, начинается трехсторонняя война! Послать и мне в них свинец? – Нет! Отвечать, так не свинцом, а разумным сло¬ вом,– поспешил остановить его старик,– или вы оба по¬ гибли. – Не уверен я, что добьюсь большего, если дам гово¬ рить своему языку, а не ружью,– сказал Поль скорее зло, чем шутливо. – Ради бога, тише. Еще услышат! – вмешалась Эл¬ лен.– Уходи, Поль, уходи! Теперь ты можешь спокойно оставить меня.– Раздалось несколько выстрелов, пули па¬ дали все ближе, и она умолкла – не так со страху, как ради осторожности. – Пора положить этому конец,– сказал траппер и поднялся во весь рост с достоинством человека, думаю¬ щего только о взятой на себя задаче.– Не знаю, дети, по¬ чему вам приходится опасаться тех, кого вы должны бьт любить и чтить, но, так или иначе, нужно спасать вашу жизнь. Протянуть на несколько часов больше или мень¬ ше – какая разница для того, чей век насчитывает так много дней? Поэтому я выйду им навстречу. Путь перед вами свободен на все четыре стороны. Пользуйтесь, покуда можно и как вам будет угодно. Дай вам бог побольше сча¬ стья, вы заслуживаете его! Траппер не стал ждать ответа и смело зашагал вниз по склону в сторону лагеря ровным шагом, не позволяя себе ни ускорить его, ни со страху замедлить. Свет месяца в эту минуту упал на его высокую, худую фигуру, так что пере¬ селенцы должны были его увидеть. Но, не смутившись этим неблагоприятным обстоятельством, старик твердо и безмолвно продолжал свой путь прямо на лесок, пока не услышал грозный оклик: – Кто идет – друг или враг? **– Друг! – был ответ.– Человек, проживший слишком долго, чтобы омрачать остаток жизни ссорами. С 2

– Но не так долго, чтобы забыть хитрые уловки своих юных лет,– сказал Ишмаэл и, чтобы встретиться с трап¬ пером лицом к лицу, вышел из-за низкого куста.– Старик, ты навел на нас свору краснокожих чертей и завтра пой¬ дешь получать свою долю добычи. – Что у тебя забрали? – спокойно спросил траппер. – Восемь лучших кобыл, какие только ходили в упряжке, да еще жеребенка – ему цена тридцать мекси¬ канских золотых с головой испанского короля. А жене не оставили ни одной хотя бы самой захудалой скотинки – ни коровы, ни овцы. Свиньи, даром что хромоногие, и те, поди, роют рылом прерию. Скажи мне, старик,– добавил он, стукнув прикладом по твердой земле с такой силой, что легко мог бы устрашить человека, менее стойкого, чем траппер,– сколько из моих животных придется на твою долю? – До лошадей я не жаден и не ездил на них никогда, хоть и мало кто больше моего странствовал по широким просторам Америки, как ни стар и ни слаб я ка вид. Но мало пользы от коня среди гор и лесов Йорка – то есть того Йорка, каким он был: ныне он, боюсь, совсем не тот. А что до шерсти и коровьего молока – это женское дело. Степные звери доставляют мне пищу и одежду. По мне, иет лучшей одежды, чем из оленьих шкур, ни мяса вкус¬ ней, чем оленина. Простодушные оправдания траппера, их искренний тон оказали некоторое действие. Скваттер, преодолевая свою природную вялость, все сильней распалялся. Но тут он заколебался и бормотал себе под нос обвинения, кото¬ рые минутой раньше он собирался выкрикнуть во весь голос, перед тем как приступить к задуманной расправе. -г– Хорошо говоришь,– пробурчал он наконец,– но, на мой вкус, что-то слишком по-адвокатски для честного охотника. – Я всего лишь траппер,– смиренно сказал старик. – Что охотник, что траппер – разница невелика! Я пришел, старик, в эти края, потому что меня утеснял закон и мне не по душе соседи, которые не умеют уладить спор, не потревожив судью и с пим еще двенадцать чело¬ век К Но не затем я пришел, чтобы тут у меня отбирали мое добро, а я бы смотрел и говорил грабителю спасибо! 1 То есть присяжных заседателей. 63

■– Кто решился забраться в глубь прерий, должен при¬ норавливаться к обычаям ее владельцев! – «Владельцев»! – усмехнулся скваттер.– Я такой же полноправный владелец земли, по которой хожу, как лю¬ бой губернатор Штатов. Можешь ты указать мне, где тот закон, который утверждал бы, что один человек вправе за¬ брать в свое пользование полгорода, город, целую область, а другой должен выпрашивать пядь земли себе на могилу? Это иротивно природе, и я такой закон не признаю – ваш узаконенный закон! – Не могу сказать, что ты неправ,– ответил траппер, чье мнение по атому важному вопросу (хоть исходил он совсем из других предпосылок) было до странности сходно с мнением Ишмаэла.– Я всегда и всюду, если думал, что голос мой будет услышан, говорил то же самое. Но твой скот угнали те, кто считают себя хозяевами прерии и всего, что в ней есть. – Пусть-ка они попробуют сказать это мне! – возра¬ зил скваттер грозно, хотя его низкий голос был так же вял, как вся его манера.– Я считаю себя честным куп¬ цом: что получил, за то плачу. Ты видел тех индейцев? – Видел. Они держали меня в плену, когда пробира¬ лись в твой лагерь. – Белый человек, да еще христианин, должен бы во¬ время меня предупредить,– укорил Ишмаэл и опять ис-’ коса глянул на траппера, как будто еще не оставив своего злобного умысла.– Я не больно склонен в каждом встреч¬ ном привечать сородича, а все же, что ни говори, цвет кожи кое-что значит, когда двое белых встречаются в та¬ ком месте. Но что сделано, то сделано – словами не по¬ правишь. Выходите из засады, ребята, здесь только ста¬ рик. Он ел мой хлеб и должен быть нашим другом, хотя кое-что наводит на мысль, что он спелся с нашими вра¬ гами. Траппер не стал отвечать на обидное подозрение, ко¬ торое скваттер не постеснялся высказать вопреки всем его разъяснениям и отрицаниям. Сыновья неучтивого скват¬ тера сразу отозвались на призыв отца. Четверо или пятеро из них высунулись каждый из-за своего куста, где они укрылись, приняв фигуры, замеченные ими на склоне холма, за часть отряда сиу. Они подходили один за другим с ружьем иод мышкой и бросали на траппера недоуменные взгляды, хотя ни один не полюбопытствовал, откуда он С

взялся и зачем пришел. Впрочем, такая сдержанность только частично объяснялась обычной их апатией: в жизни им не раз приходилось присутствовать при самых неожи¬ данных сценах, и давний опыт научил их благоразумной осторожности. Траппер выдерживал их угрюмые взгляды с твердостью столь же бывалого человека и с тем спокойст¬ вием, какое дает сознание своей невиновности. Удовлетво¬ ренный осмотром, старший из подошедших – тот самый оплошавший часовой, чьей нерадивостью так успешно вос¬ пользовался коварный Матори,– повернулся к отцу и грубо сказал: – Если этот человек – все, что уцелело от отряда, который я приметил на холме, то мы не зря израсходовали Свинец. – А ведь верно, Эйза,– сказал отец и быстро повер¬ нулся к трапперу: замечание сына напомнило ему то, о чем он подумал было и чуть не забыл.– Как же так? Вас только что было трое – или свет луны ничего не стоит. – Видел бы ты, как тетоны, точно стая чертей, мета¬ лись по прерии в погоне за твоими кобылами, друг! Тут могло бы почудиться, что их вся тысяча. – Да, городскому парнишке или пугливой бабе! Впро¬ чем, баба бабе рознь. Взять хоть Истер: индеец ей не страшнее, чем слепой щенок или волчонок. Верно тебе го¬ ворю: когда бы твои черти попробовали сыграть свою шутку при свете дня, моя старуха не дала б им спуску и показала бы им, что не привыкла отдавать задаром сыр и масло. Но придет час, старик, скоро придет, когда правда возьмет свое – и тоже без помощи твоего хваленого за¬ кона. Мы, можно сказать, народ неторопливый – нам это часто ставят в укор; но мы делаем дело медленно, да верно; и нет на свете человека, который мог бы похвалиться, что нанес Ишмаэлу Бушу удар и тот не ответил ему таким же крепким ударом. – Значит, Ишмаэл Буш следует больше побуждениям, присущим зверю, чем правилам, которым должны бы сле¬ довать люди,– возразил неуступчивый траппер.– И я в своей жизни немало нанес ударов, но, если я не нуждаюсь в мясе или шкуре, я не смог бы с легким сердцем уложить оленя. А ведь я без угрызений оставлял непохороненным в лесу проклятого минга, убив его на войне открыто и честно. – Как! Ты был солдатом, траппер? Мальчишкой я и 05

сам раза два участвовал в схватке с чероками. Одно лето я продирался с Полоумным Энтони сквозь буковые леса; но служба у него пришлась мне не по нраву – больно много муштры; я ушел от него, не наведавшись к казначею, чтобы получить, что мне причиталось. Впрочем, Истер су¬ мела, как она потом хвалилась, столько раз получить за меня пенсион, что государство не много выгадало на моем упущении. Вы, если долго пробыли в солдатах, слышали, конечно, о Полоумном Энтони? 1 – В моем последнем, как я надеюсь, бою я сражался под его началом,– ответил траппер, и в тусклых его глазах зажегся солнечный луч, словно вспомнить это было ему приятно; но тотчас свет пригасила тень печали, точно внутренний голос запрещал ему останавливаться в мыслях на сценах убийства, в которых так часто он сам бывал од¬ ним из действующих лиц.– Я шел из приморских Штатов к этим дальним окраинам, когда натолкнулся в пути на его армию – на тыловые части. И я последовал за ними про¬ сто как наблюдатель. Но, когда дошло до драки, мое ружье заговорило вместе со всеми другими ружьями, хотя я тол¬ ком не знал, на чьей стороне была правда в этом споре,– в чем признаюсь со стыдом, потому что в семьдесят лет человек должен знать, почему он отнимает у ближнего жизнь – дар, который он никогда не сможет вернуть! – Ладно, дед,– сказал переселенец, который сразу по¬ добрел к старику, когда услышал, что они с ним сражались на одной стороне в диких западных войнах,– чего там вда¬ ваться в причины неладов, когда христианин стоит против дикаря. Утром разберемся получше в этом деле с кражей коней; а сейчас ночь, и самое будет разумное, если мы ля¬ жем спать. С этими словами Ишмаэл решительно повернул назад к своему ограбленному лагерю и ввел гостем в свою семью того самого человека, которого за несколько минут перед тем, озлившись, едва не убил. Не глядя на жену, он бурк¬ нул в объяснение несколько коротких слов, перемежая их руганью в адрес грабителей, ознакомил ее таким образом с положением дел в прерии и объявил свое решение возна¬ градить себя за прерванный покой, отдав остаток ночи сну. 1 Энтони Уэйн – пенсильванец, отличившийся в войне за независимость, а затем и в действиях против западных индейцев. Произведенный в генералы, он за свои рискованные операции получил от подчиненных прозвание «Полоумный Энтони». 66

Траппер одобрил такое решение и растянулся па пред¬ ложенной ему куче ветвей так спокойно, как мог бы опо¬ чить в своей столице какой-нибудь монарх под охраной своих лейб-гвардейцев. Старик, однако, не смежил глаз, пока не уверился, что Эллен Уэйд уже вернулась в лагерь и что ее жених или сородич – кем бы он ни был – благо¬ разумно скрылся; после чего он заснул насторожен¬ ным сном человека, издавна привыкшего сохранять бди¬ тельность даже поздней ночью. Глава VI Он чересчур чопорен, чересчур фран¬ товат, чересчур жеманен, чересчур не¬ естествен и, по правде, если смею так выразиться, чересчур обыноэемен. Шекспир, «Бесплодные усилия любви» Англо-американцы склонны хвастать – и не без осно¬ вания,– что могут с большим правом притязать на почтен¬ ное происхождение, чем всякий другой народ, чья история достоверно установлена. Каковы бы ни были слабости пер¬ вых колонистов, их добродетели редко подвергались сомне¬ нию. Они были пусть суеверны, зато искренне благоче¬ стивы и честны. Потомки этих простых, прямодушных про¬ винциалов отказались от общепринятых искусственных способов, какими честь закреплялась за семьями на века, и в замену им установили обычай, что человек может сни¬ скать к себе уважение только личными своими заслугами, а не заслугами своих отцов и дедов. И вот за эту скром¬ ность, самоограничение, здравомыслие – или каким еще словом угодно будет обозначить такой порядок – амери¬ канцев объявили нацией «неблагородного происхожде¬ ния»! Если бы стоило тратить труд на подобное исследо¬ вание, было бы доказано, что весьма значительную часть фамилий старой доброй Англии можно ныне встретить в бывших ее колониях; и тем немногим, кто не пожалел времени на собирание этих никому не нужных сведений, хорошо известен факт, что прямые потомки многих выми¬ рающих родов, которые политика Англии считала нужпьтм сохранить путем передачи титула младшей ветви, ныне 67