Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 52 страниц)

порывистый ветер, а внезапный снегопад не оставил со¬ мнений, что на дворе ноябрь – пора, когда летнюю жару сменяет зимняя стужа. Френсис стояла в своей комнате у окна; глубокая печаль, с какой она наблюдала за медленно проходившей похоронной процессией, была, очевидно, вы¬ звана не только этим зрелищем. Что-то в скорбном погре¬ бальном обряде отвечало ее чувствам. Когда Френсис огля¬ нулась, она увидела деревья, сгибавшиеся под напором ветра, с такой силой мчавшегося по долине, что сотряса¬ лись даже постройки; ветер срывал листья с ветвей и уносил их в беспорядочном вихре, а лес, еще так недавно сиявший на солнце разнообразными красками, на глазах терял свою красоту. Вдалеке, на возвышенностях, можно было разглядеть фигуры кавалеристов, охранявших гор¬ ные проходы, которые вели к расположению американских войск; они склонялись над седлами и плотнее закутыва¬ лись в плащи, спасаясь от жестокого ветра, проносивше¬ гося над просторами пресноводных озер. Френсис смотрела, как медленно опускали деревянный гроб, как он скрылся во тьме могилы, и после этого зре¬ лища все кругом показалось ей еще более унылым. Подле снящего капитана Синглтона находился его вестовой, а Изабеллу убедили уйти в ее комнату отдохнуть после долгого ночного путешествия. Кроме двери, выходившей в общий коридор, в комнате мисс Синглтон была еще одна дверь, ведущая в спальню сестер Уортон. Заметив, что эта дверь приоткрыта, Френсис подошла к ней с добрым на¬ мерением узнать, хорошо ли устроилась гостья. К своему удивлению, девушка увидела, что та, кого она думала за¬ стать спящей, не только не спит, по даже не собирается ложиться. Черные волосы, во время обеда лежавшие ту¬ гими косами вокруг ее головы, теперь были распущены и пышными волнами падали на плечи и грудь, придавая не¬ сколько дикое выражение чертам Изабеллы; мраморную белизну ее лица подчеркивали жгучие черные глаза, взгляд которых был прикован к портрету, который она держала в руке. Френсис чуть не потеряла сознание, когда случайное движение Изабеллы позволило ей увидеть, что то был портрет человека в хорошо знакомом ей мундире виргинского полка. Едва дыша, Френсис инстинктйвно приложила руку к сердцу, чтобы умерить его биение: ей показалось, что она узнает образ того, кто так глубоко за– пэчатлелся в ее воображении. Она сознавала, что не¬ 582

скромно вторгается в чужую священную тайну, но волне¬ ние мешало ей говорить, и она опустилась на стул, не в силах оторвать взгляд от гостьи. Изабелла же не замечала трепещущей свидетельницы ее переживаний и прижимала портрет к губам с жаром, изобличавшим пылкую страсть. Френсис едва успевала следить за тем, как изменялось лицо красивой гостьи: одно чувство быстро вытеснялось другим, столь же сильным и столь же волнующим. Однако выражение печали и восхищения на лице Изабеллы было сильнее других. О печали говорили слезы; они падали крупными каплями на портрет и так неудержимо текли по щекам, что, казалось, были вызваны глубоким горем. В каждом жесте Изабеллы сказывалась пламенная на¬ тура, и каждое новое чувство всецело овладевало ее серд¬ цем. Ярость ветра, налетавшего на дом, отвечала душевной тревоге Изабеллы. Наконец она встала и направилась к окну. Теперь она скрылась из глаз Френсис, которая уже собиралась подняться и подойти к ней, как вдруг звуки трепетной песни приковали ее к месту. Мелодия была очень странная, и голос не отличался силой, но такого выразительного исполнения Френсис никогда не слыхала. Она стояла затаив дыхание, пока песня не была пропета до конца. Тяжелый туман над замерзшим ручьем Навис седой пеленой, И ветер шумит над пустынным холмом, Где дуб чернеет нагой. Затихла природа в преддверии спа, Но грудь моя вновь беспокойством полпа. Внезапно обрушился страшный шторм На мой свободный народ, Но выстоял он под жестоким напором, И враг сюда вновь не придет. Борьба была долгой, и наши герои В решительный бой нас вели за собою. Ревет, завывая от ярости, выога, И дуб чернеет нагой, Но кажется мне, будто солнце юга Струит свой убийственный зной. Пусть ветер холодный гудит над горами,^ Бушует в душе моей грозное пламя. 583

Песня глубоко запала в душу Френсис, а слова вместе с воспоминаниями о событиях последних дней пробудили в груди впечатлительной девушки незнакомую ей прежде тревогу. Когда отзвучали последние звуки мелодии, Иза¬ белла отошла от окна, и взгляд ее упал на бледное лицо восхищенной Френсис. Девушки одновременно вспыхнули, голубые глаза хозяйки на миг встретились с черными бле¬ стящими глазами гостьи, и обе смущенно опустили взор; однако они бросились навстречу друг другу и взялись за руки, хотя ни одна из них не отваживалась взглянуть в лицо другой. – Внезапная перемена погоды и беспокойство за брата навеяли на меня грусть,– проговорила Изабелла тихим, дрожащим голосом. – Говорят, теперь он вне опасности,– заметила Френ¬ сис так же смущенно.– Вот если бы вы видели вашего брата, когда его привез майор Данвуди... Френсис замолчала, словно почувствовала себя вино¬ ватой, хотя и не знала, в чем. Подняв глаза, она увидела, что Изабелла пристально вглядывается в нее, и кровь снова нрилила к ее щекам. – Вы сказали – майор Данвуди,– едва слышно про¬ изнесла Изабелла. – Да, он был с капитаном Синглтоном. – Вы знакомы с Данвуди? Вы часто с ним видитесь? Френсис снова решилась посмотреть на Изабеллу и спова встретила ее испытующий взгляд – казалось, гостья хотела проникнуть в самую глубину ее сердца. – Говорите, мисс Уортон, майор Данвуди вам знаком? – Он мой родственник,– ответила Френсис, испуган¬ ная тоном гостьи. – Родственник! – повторила Изабелла.– Близкий род-* ствепник? Говорите, мисс Уортон, умоляю вас! – Наши матери двоюродные сестры,– нерешительно произнесла Френсис. – И он ваш жених? – с жаром спросила гостья. Этот откровенный вопрос неприятно задел Френсис. Подняв глаза, она несколько надменно посмотрела на гостью, но лишь только увидела бледные щеки и дрожа¬ щие губы Изабеллы, как ее возмущение тут же прошло. – Это правда, я догадалась? Отвечайте же, мисс Уор¬ тон! Умоляю вас, из сострадания к моим чувствам скажите мне.,, вы любите Данвуди? 584

Трогательная мольба, прозвучавшая в голосе мисс Синглтон, обезоружила Френсис, и, закрыв свое горящее лицо руками, она в смущении опустилась на стул. Несколько минут Изабелла молча ходила взад и впе¬ ред по комнате; наконец, справившись со своим волне¬ нием, она подошла к Френсис, которая сидела не подни¬ мая глаз, чтобы скрыть испытываемую ею неловкость, взяла,ее за руку и, явным усилием воли сохраняя само¬ обладание, сказала: – Простите, мисс Уортон, если непреодолимое волне¬ ние заставило меня забыть о приличиях... серьезнейший повод... жестокая причина... Она замялась. Френсис подняла голову, их взгляды снова встретились. Они обнялись, прижавшись друг к другу пылающими щеками. Объятие длилось долго, оно было искренним и пылким, но ни одна из девушек не за¬ говорила, а когда их руки разжались, Френсис молча ушла в свою спальню. Пока в комнате мисс Синглтон разыгрывалась эта уди¬ вительная сцена, в гостиной обсуждались вопросы исклю¬ чительной важности. Хозяйке пришлось немало поломать голову, прикидывая, как использовать остатки описанного нами обеда. Хотя немало кусков дичины нашло себе место в карманах вестового капитана Лоутона, а кое-чем запасся даже помощник доктора, не надеясь задержаться надолго на таком прекрасном постое, все же провизии осталось так много, что заботливая мисс Пейтон не знала, как разумнее ею распорядиться. Вот почему Цезарь и его госпожа уединились и долго совещались по этому важному вопросу; вот почему полковник Уэлмир был всецело пре¬ доставлен гостеприимству Сары Уортон. Когда обычные темы для разговора были исчерпаны, полковник с некото¬ рым смущением, часто сопутствующим сознанию собствен¬ ных ошибок, слегка коснулся событий прошедшего дня. – Когда мы впервые встретились с этим мистером Данвуди в вашем доме на Куин-стрит, кто мог бы поду¬ мать, что он станет знаменитым воякой! – сказал полков¬ ник Уэлмир, пытаясь за улыбкой скрыть свое огорчение. – Знаменитым, если вспомнить, какого сильного про¬ тивника он победил,– щадя чувства полковника, заметила Сара.– Конечно, этот несчастный случай был для вас не¬ удачей во всех отношениях. Если бы он нэ произошел, победу, как обычно, одержала бы королевская армия.. 585

– Зато благодаря этому несчастному случаю я попал в такое прелестное общество. Удовольствие от пребывания здесь вознаграждает меня за душевные и физические раны,– добавил полковник, и голос его прозвучал необы¬ чайно сладко. – Надеюсь, ваши раны неглубокие,– сказала Сара и, желая скрыть румянец, заливший ее щеки, наклонилась над лежавшим у нее на коленях рукоделием, словно соби¬ раясь перекусить нитку. – Совсем неглубокие в сравнении с душевными ра¬ нами,– тем же сладким голосом ответил полковник.—Ах, мисс Уортон, в такие минуты как никогда дорожишь дружбой и сочувствием. Кто не испытал подобных чувств, тот вряд ли способен представить себе, как может в течение недолгого получаса разгореться любовь увлекающейся женщины, особенно если все вокруг нее к этому располагает. Разговор, кос¬ нувшийся дружбы и сочувствия, так увлек Сару, что она не решилась вымолвить ни слова и остановить полковника. ,Она только подняла на него глаза, и восхищение, с каким он смотрел на ее красивое лицо, показалось ей столь же красноречивым и приятным, как самые пылкие речи. Целый час они оставались наедине, и, хотя наш джентльмен не сказал ровно ничего такого, что опытная женщина приняла бы за признание в любви, многие его слова очаровали Сару, и впервые после ареста брата она ушла в свою комнату с радостью в сердце. Глава XVI Бокалами, полными до ободка, Б бокалы ударим, ребята. Солдат не младенец, а жизнь коротка, За ваше здоровье, солдаты! Шекспир, «Отелдо»1 Мы уже упоминали, что отряд драгуп расположился па постое в излюбленном месте своего командира. Там под прямым углом скрещивались две дороги, и деревенька, 1 Перевод Б. Пастернака. 586

состоявшая из нескольких ветхих домишек, называлась по этой причине Четыре Угла. Как это издавна повелось, в доме, наиболее приличном па вид, помещался, выра* жаясь языком того времени, «Постоялый двор для людей и лошадей». На грубой дощечке, прибитой к столбу, напо* минавшему виселицу, когда-то красовалась такая вывеска. Теперь же на ней было нацарапано красным мелком: «Собственный Отель Элизабет Фленеган» – плод остро-» умия какого-то досужего шутника драгуна. Женщина, ко¬ торая неожиданно возвысилась, получив почетное звапио хозяйки «отеля», обычно исполняла обязанности марки¬ тантки, прачки и, по выражению Кэти Хейнс, доктора в юбке. Бетти была вдовой солдата, убитого в бою. Как и ео муж, она родилась в далекой Британии. В поисках счастья, оба они давным-давно переселились в колонии Северной Америки. Бетти постоянно следовала за войсками, и, хотя они лишь в редких случаях задерживались где-либо больше двух суток, нагруженная товарами маленькая те¬ лежка проворной женщины неизменно появлялась в ла¬ гере, что всегда обеспечивало ее хозяйке дружеский прием. Бетти располагалась на месте почти со сверхъестественной быстротой и тотчас принималась за торговлю. Иногда лав¬ кой ей служила тележка, а иногда солдаты наспех скола¬ чивали навес из первого попавшегося под руку материала. Теперь же Бетти заняла пустовавший дом и, заткнув окна грязными солдатскими штанами, чтобы внутрь не про¬ никал пронзительный ветер, устроила, по ее выражению, «шикарное жилье». Солдат расквартировали в соседних сараях, а офицеры поселились в «Отеле Фленеган», кото¬ рый они в шутку называли своей штаб-квартирой. В от¬ ряде все до единого знали Бетти. И она звала каждого по имени или прозвищу – в зависимости от ее собственной причуды. Она была всеобщей любимицей этих воинов-пар– тизан, хотя те, кто не свыкся с ней и не знал ее добродете¬ лей, совершенно ее не выносили. В числе ее слабостей можно было назвать чрезмерное пристрастие к спиртным напиткам, крайнюю неопрятность и полное пренебрежение к соблюдению приличий в выражениях; зато ей были при¬ сущи такие достоинства, как безграничная любовь к своей новообретенной родине, безупречная честность в торговых делах и редкостное добродушие. Кроме того, к заслугам Бетти следует добавить изобретение напитка, в наши дни хорошо знакомого всем патриотам, странствующим зимой 587

по коммерческим и политическим центрам нашего вели¬ кого государства,– напитка под названием «коктейль». Элизабет Фленеган, в прямом смысле слова взращенная на основном ингредиенте этого зелья, научилась у своих клиентов-виргинцев всюду применять мяту, начиная от вкусной лекарственной настойки до горячительной смеси, о которой идет речь. Таким образом, воспитание и обстоя¬ тельства прекрасно подготовили Бетти к совершенствова¬ нию ее изобретения, которое со временем приобрело миро¬ вую славу. Вот какова была хозяйка «отеля». Невзирая на ледяные порывы северного ветра, она вы-? сунула из двери цветущее лицо, чтобы встретить своего любимца, капитана Лоутона, и его спутника – доктора Ситгривса, своего начальника в области врачевания. – Клянусь надеждой на повышение, я рад видеть вас, моя нежная Элизабет! – воскликнул драгун, соскакивая с седла.– Коварные испарения пресных вод Канады прони¬ зали меня насквозь, и от холода у меня разболелись кости, но один взгляд на ваше пылающее личико бодрит, как рождественский камин. Ну, ну, капитан Джек, вы же известный любез¬ ник,– отозвалась маркитантка, беря под уздцы лошадь драгуна.– Ступайте живо в дом, радость моя, там вы ра¬ зом согреете себе душу и тело; ведь тут заборы не такие крепкие, как у нас в горах. – Я вижу, вы успели уже наложить контрибуцию на заборы. Что ж, моим косточкам не повредит огонь в ка¬ мине,– спокойно ответил капитан,– а что касается моей души, так я успел хлебнуть из хрустального графинчика на серебряном подносе, и вряд ли меня потянет на ваше виски раньше, чем через месяц. – Коли вы намекаете на золото и серебро, так их у меня нету, хотя малость континентальных денег и най¬ дется,– сказала Бетти недовольно,– зато есть такое питье, что заслуживает алмазной посудины. – Что она хочет этим сказать, Арчибальд? – спросил капитан.– Вид у этой бабы такой, будто она чего-то не договаривает! – По всей вероятности, излишнее употребление спирт¬ ных напитков затуманило ей мозги,– заметил доктор; он не спеша перенес левую ногу через луку седла и соскочил с лошади на правую сторону. – Вот-вот, этого я и ждала от вас, драгоценный док¬ 588

тор, хотя все в отряде слезают с другой стороны,– под¬ мигнула Бетти капитану.– Знаете, пока вас тут не было, я на славу угостила ваших раненых. – Какая дикость, какое варварство,– воскликнул на=> смерть перепуганный доктор,– давать тяжелую пищу лю¬ дям, которых трясет лихорадка! Женщины, о женщины, вы способны погубить искусство самого Гиппократа! 1 – Еще чего! – хладнокровно ответила Бетти.– Стоит ли поднимать шум из-за глотка водки; и дала-то я всего один галлон на двадцать человек – заместо сонных ка¬ пель, чтобы бедняги скорей уснули. Лоутон и его спутник вошли в дом, и первое, что бро¬ силось им в глаза, объяснило загадочный смысл многообе¬ щающего заявления Бетти. Посредине «бара» – самой большой комнаты в доме – стоял длинный стол, сбитый из досок, содранных со стены какой-то пристройки, а на нем красовался скудный набор глиняной посуды. Из кухни, находившейся рядом, доносился запах кушаний; но главной приманкой служила солидных размеров бутыль, которую Бетти поместила на возвышении, как предмет, достойный особого внимания. Лоутон пе замедлил выяс¬ нить, что этот сосуд до краев наполнен янтарным соком, выжатым из виноградных лоз, и прислан майору Данвуди из «Белых акаций» его другом, капитаном королевской армии Уортоном. – Поистине королевский дар! – с улыбкой заметил младший офицер, сообщивший, откуда взялось вино.– Майор угощает нас в честь победы, а главные расходы, как и полагается, несет неприятель. Ей-богу, глотнув такого напитка, мы в два счета смогли бы прорваться в штаб– квартиру сэра Генри и самого этого рыцаря захватить в плен. Драгунский капитан был не прочь весело завершить так приятно начавшийся для него день. Вскоре его окру¬ жили товарищи и стали наперебой расспрашивать о по¬ следних событиях, а доктор тем временем с замиранием сердца отправился проведать своих раненых. Во всех ка¬ минах трещал огонь; яркое пламя, отбрасываемое пылаю¬ щими дровами, избавляло от необходимости зажигать свечи. Здесь собралось человек двенадцать – всё люди 1 Гиппократ (460—377 до н. э.) – знаменитый древне¬ греческий врач» 589

молодые, но испытанные в боях; партизанская грубова¬ тость в обращении и языке странным образом сочеталась у них с манерами джентльменов. Одежда на них была опрятная, хотя и простая; неиссякаемой темой разговора служили подвиги и достоинства их лошадей. Одни пыта¬ лись уснуть, растянувшись на скамьях, стоявших у стен, другие расхаживали по комнатам, третьи сидели и с увле¬ чением спорили о повседневных делах. Иногда дверь в кухню растворялась, и шипенье сковород вместе с соблаз¬ нительным запахом еды тотчас же прерывало все занятия; в эти мгновения даже те, кто дремал, приоткрывали глаза и поднимали головы, чтобы узнать, как подвигаются при¬ готовления К обеду. Данвуди, сидевший в одиночестве у камина, в раздумье смотрел на огонь, и никто из офице¬ ров его не тревожил. Он заботливо справился у Ситгривса о здоровье Синглтона, и все выслушали ответ доктора в почтительном молчании, но, как только доктор замолчал, а Данвуди снова сел, почувствовали себя, как обычно, непринужденно и свободно. Миссис Фленеган собирала на стол без особых церемо¬ ний. Цезарь был бы глубоко возмущен, если бы увидал, что 590

такому большому обществу важных особ блюда подава¬ лись без всякого порядка, да к тому же удивительно по¬ хожие одно на другое. За стол офицеры, однако, усажива¬ лись строго по чинам несмотря на вольность обхожде¬ ния, правила военного этикета соблюдались в армии во все времена чуть ли не с религиозным благоговением. Драгуны так проголодались, что им и в голову не приходило приве¬ редничать. Не то было с капитаном Лоутоном. Кушанья, поданные маркитанткой, вызывали в нем отвращение. Он не утерпел и бросил вскользь несколько замечаний насчет тупых ножей и грязных тарелок. Добродушие и привязан¬ ность к капитану некоторое время сдерживали Бетти, и она не отвечала обидчику, пока, положив в рот кусок об¬ угленного мяса, он не спросил тоном избалованного ре¬ бенка: – Интересно бы знать, что это за животное было при жизни, миссис Фленеган? – А что вы скажете, коль это была моя буренушка? – отозвалась маркитантка с горячностью, вызванной от¬ части неудовольствием ее любимца, а отчасти огорчением, что она лишилась коровы. – Как! – заревел капитан, чуть не подавившись ку¬ ском, который он собирался проглотить.– Старушка Дженни! – Черт побери! – воскликнул другой офицер, выро¬ нив нож и вилку.– Та самая, что проделала с нами всю джерсийскую кампанию? – Она самая,– ответила хозяйка «отеля» с выраже¬ нием глубокой скорби на лице.– Эта кроткая скотинка могла прокормиться воздухом, да и не раз кормилась, ко¬ гда другой пищи не было. Конечно, это ужасно, джентль¬ мены, сожрать такую верную подружку. – И это все, что от нее осталось? – осведомился Лоу¬ тон, показывая ножом на стоявшее на столе недоеденное мясо. – Нет, капитан,– лукаво ответила маркитантка,– я продала две ляжки солдатам; но не такая я дура, чтоб сказать молодцам, что они купили старого друга, и испор¬ тить им аппетит. – Ну и ведьма! – крикнул Лоутон, притворившись сердитым.– От такой еды мои драгуны свалятся с йог, они будут бояться англичан, как виргинский негр – над¬ смотрщика. 591

– М-да,– пробормотал лейтенант Мейсон и, сделав горестную мину, отложил вилку и нож,– у меня челюсти более чувствительны, чем у иного человека сердце. Они положительно отказываются жевать останки старой прия¬ тельницы. – Хлебните-ка маленько этого подарочка,– прими¬ ряюще сказала Бетти и, налив в чашку солидную порцию вина, стала медленно смаковать его, словно выполняя обязанности дегустатора.– Фу ты, да ведь в нем нету ни¬ какой крепости! На этот раз лед был сломан. Данвуди подали стакан вина, и, поклонившись товарищам, он выпил при общем глубоком молчании. Пока осушались первые стаканы, соблюдался обычный церемониал, произносились патрио¬ тические тосты, прочувствованные речи... Однако вино оказало свое неизменное действие; не успел смениться второй часовой, как веселье уже было в полном разгаре, забылись связанные с ужином огорчения и тревожные мысли. Доктор Ситгривс выходил к раненым и опоздал, ему не досталось ни кусочка мяса Дженни, но свою долю вина, подаренного капитаном Уортоном, он получил. – Спойте же нам, спойте, капитан Лоутон! – в один голос закричали несколько драгун, заметив, что тот не в таком хорошем настроении, как обычно.– Тише, капитан Лоутон будет петь! – Джентльмены,– сказал Лоутон; от вина его глаза немного затуманились, однако голова оставалась креп¬ кой,– меня не назовешь соловьем, но так и быть, спою, чтоб вас не обидеть. – Послушайте, Джек,– сказал Ситгривс, покачиваясь на стуле,– вспомните песню, которой я вас научил, и... но погодите, у меня в кармане бумажка со словами этой песни. – Постойте, дорогой доктор, постойте,– возразил с полным спокойствием драгун, наливая себе стакан,– я вечно путаю мудреные имена. Лучше, джептльмены, я вам спою песню своего собственного скромного сочи¬ нения. – Тише, капитан Лоутон будет петь! – закричали сразу несколько человек. Капитан запел звучным красивым голосом на мелодию известной застольной песни: 592 19

Пускай стаканы звенят, звенят, Пускай стаканы звенят. Опасность близка, А жизнь коротка, И выпить хочет солдат. Пускай вино течет в стакан, Сегодня пей и пой, Сегодня весел ты и пьян, А завтра – снова в бой. Сражаясь каждый день с врагом, Не знаем мы, когда умрем. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Флепеган. Когда владеет лень тобой, Когда покой по вкусу, Дрожи, когда грохочет бой, И называйся трусом. Бесстрашно мчимся мы верхом, И нам опасность нипочем. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Фленеган. Нам всем отчизна дорога, Мы за нее умрем, И чужеземного врага Встречаем мы огнем. Своей рискуя головой, Освободим мы край родной. Старушка Фленеган, Скорей наполни мой стакан, Мы выпьем и опять нальем, За Бетти Фленеган. Все подхватили припев, да с таким жаром, что шаткий дом содрогнулся от пола до крыши. Всякий раз, когда упо¬ миналось имя Бетти, она выходила вперед и, к великому удовольствию певцов и немалой радости для себя, в точно¬ сти выполняла все, о чем говорилось в песне. Напиток, ко¬ торым хозяйка запаслась, был куда более выдержан и при– 20 Фенимор Купер. ТомГГГ 593

ходился ей больше по нраву, чем безобидный подарок капитана Уортона, так что она без труда могла разделять веселье своих гостей. Лоутону все дружно зааплодировали, за исключением, впрочем, медика; во время первого ис¬ полнения припева оп с негодованием классика вскочил со скамьи и принялся расхаживать по комнате. Крики «браво» и «брависсимо» на время всё заглушили, потом стали замирать, а когда совсем смолкли, доктор обратился к певцу: – Меня поражает, капитан Лоутон, что джентльмен и храбрый офицер в такие тяжелые времена не находит для своей музы более подходящей темы, чем грубое обращение к этой пользующейся дурной славой маркитантке, гряз¬ нуле Элизабет Фленеган. Мне кажется, богиня свободы могла бы вдохновить вас на более благородную мысль, а страдания нашей родины подсказать тему более до¬ стойную. – Вот как! – с угрозой подступая к доктору, вскри¬ чала Бетти.– Это кто же называет меня грязнулей? Ах, вы, мистер Клизма! Мистер Пустомеля!.. – Довольно,– сказал Данвуди, лишь слегка возвысив голос, однако в комнате тотчас воцарилась мертвая ти¬ шина.– Уйдите, Бетти! Доктор Ситгривс, сядьте, пожа¬ луйста, и не мешайте веселью. – Продолжайте, продолжайте,– произнес доктор и выпрямился с чувством собственного достоинства.– Я по¬ лагаю, майор Данвуди, что мне известны правила прили¬ чия и законы доброго товарищества. Бетти быстро отступила в собственные владения, хотя и не совсем крепко держалась на ногах; она привыкла всегда подчиняться приказаниям начальства. – Майор Данвуди окажет нам честь и споет любовную песшо,– сказал Лоутон и поклонился своему командиру с почтительным видом, который он порой умел на себя на¬ пускать. Майор мгновение колебался, но потом очень мило ис¬ полнил такую песню: Одним по вкусу южный зной И свет, что льется над землей Сверкающим потоком. Но ничего прекрасней нет, Чем тихий северный рассвет 594

И блеск луны далекой. Иного радует тюльпан, Ему оттенок редкий дан, Как пламя золотое, Но тот, в чей свадебный вепок Любовь вплетает свой цветок,– Тот, право, счастлив вдвое. Голос Данвуди всегда производил большое впечатление на слушателей, и, хотя последовавшие аплодисменты были менее бурными, чем те, какими наградили капитана Лоу¬ тона, они казались куда более лестными. – Если бы вы еще немного больше овладели класси¬ ческим стилем, сэр,—сказал доктор, хлопавший вместе со всеми,– то при вашей изысканной фантазии вы сделав лись бы недурным поэтом-любителем. – Тот, кто критикует, должен уметь и творить,– улы¬ баясь, ответил Данвуди.– Покажите же нам, доктор, об¬ разец стиля, которым вы восхищаетесь. – Песню, доктор Ситгривс! Спойте песню! – весело закричали все сидевшие за столом.– Классическую оду, доктор Ситгривс! Медик с достоинством поклонился, допил свой стакан вина и несколько раз откашлялся, чем доставил немалое удовольствие трем или четырем молодым корнетам, сидев¬ шим в конце стола. Наконец он приступил к делу и надтреснутым голосом фальшиво спел такую песню: Когда стрела любви коснулась Твоей груди украдкой, Внезапно сердце встрепенулось От этой боли сладкой, К любви попал ты в тяжкий плен,– Тебя не вылечит Гален. – Ура! – крикнул Лоутон.– Арчибальд затмил самих муз. Его стих струится, как лесной ручеек при лунном свете, а в голосе слышатся и трели соловья, и крики совы, – Капитан Лоутон! – вскричал раздосадованный хи¬ рург,– Презирать свет классических знаний – одпо, но вызывать презрение своим невежеством – это уж совсем другое! 595

Тут раздался громкий стук в дверь, и шум сменился полной тишиной; драгуны инстинктивно схватились за оружие, готовясь к самому худшему. Дверь открыли, и во¬ шли скиннеры, таща за собой разносчика, сгибавшегося под тяжестью своего тюка. – Кто тут капитан Лоутон? – спросил главарь шайки, с некоторым удивлением озираясь кругом. – Я к вашим услугам! – сухо отозвался драгун. – Тогда передаю вам с рук на руки разоблаченного измешшка: это Гарви Бёрч, разносчик-шпион. Лоутон вздрогнул, посмотрев в лицо своему старому знакомому, потом опустил глаза и, повернувшись к Скин¬ неру, спросил: – А вы кто такой, кто дал вам право так бесцеремонно говорить о своих ближних? Прошу прощения, сэр,– он поклонился Данвуди и добавил: – Вот наш командир, и извольте обращаться к нему. – Нет,– мрачно заговорил скиннер,– я передаю раз¬ носчика вам и от вас требую награды. – Ты Гарви Бёрч? – спросил Данвуди, подойдя к раз¬ носчику с таким властным видом, что скиннер немедленно отступил в угол комнаты. – Да, я,– спокойно ответил Бёрч. – Ты изменил нашей родине,– сурово продолжал майор.– Известно ли тебе, что я обязан казнить тебя се¬ годня ночью? – Господь не велел отправлять к нему души с такой поспешностью,– торжественным тоном сказал Бёрч. – Ты прав,– ответил Данвуди.– Тебе продлят жизнь на несколько коротких часов, но, так как ты совершил са¬ мое гнусное преступление в глазах солдата, то и кара бу¬ дет солдатская; завтра ты умрешь. – Да свершится воля божья. – Я потратил немало времени, чтоб схватить этого мо¬ шенника,– сказал скиннер, подойдя чуть поближе.– На¬ деюсь, вы дадите мне расписку, чтоб я мог получить на¬ граду,– ведь за него обещали заплатить золотом. – Майор Данвуди,– обратился к командиру дежур¬ ный офицер, входя в комнату,– патруль доложил, что не¬ подалеку от вчерашнего поля сражения сгорел дом. – Это сгорела лачуга разносчика,– пробормотал во¬ жак бандитской шайки,– мы и черепицы на ней не оста¬ вили; теперь ему некуда сунуться. Давно бы спалили мы 596

этот сарай, да он нам был нужен как приманка, чтоб из¬ ловить хитрую лису. – Вы, как видно, здорово изобретательный «пат¬ риот»,– заметил Лоутон.– Капитан Данвуди, я поддер¬ живаю требование этого достойного джентльмена и прошу, чтоб мне поручили наградить его и его дружков. – Не возражаю. А ты, несчастный, готовься к участи, которая постигнет тебя завтра еще до захода солнца. – Жизнь мало прельщает меня,– ответил Гарви и, подняв глаза, медленно обвел взглядом незнакомые лица драгун. – Идемте, достойные сыны Америки! – сказал Лоу¬ тон.– Идемте за мной, вы получите свою награду! Разбойники, нимало не мешкая, последовали за капи¬ таном в отведенное для его солдат помещение. Не в характере Данвуди было глумиться над повержен¬ ным врагом, и, подумав немного, он добавил несколько мягче: – Ведь тебя уже судили, Гарви Бёрч, и было дока¬ зано, что ты слишком опасный враг свободы Америки, чтобы можно было оставить тебя в живых. – Доказано! – вздрогнув, повторил разносчик и вы¬ прямился, точно тюк, висевший у него за плечами, ничего не весил. – Да, доказано! Тебя обвиняют в том, что ты бро¬ дил поблизости от континентальной армии, собирая сведе¬ ния о ее передвижениях, и сообщал их неприятелю, тем самым помогая англичанам расстраивать планы Вашинг¬ тона. – И вы полагаете, что Вашингтон подтвердил бы это? – Конечно, подтвердил бы; даже правосудие Вашинг¬ тона и то обвинило бы тебя. – Нет, нет и нет! – крикнул разносчик таким голосом и с таким выражением, что Данвуди был поражен.– Ва¬ шингтон видит, что прячется за лживой личиной тех, кто прикидывается патриотами. Разве сам он не поставил свою жизнь на карту? Если для меня уготована виселица, не угрожала ли и ему подобная участь? Нет, нет и нет... Вашингтон никогда не сказал бы: ведите его на висе¬ лицу. – Может быть, у тебя есть доказательства, несчаст¬ ный, которые убедили бы главнокомандующего в твоей не¬ 597

виновности? – спросил майор, придя в себя от изумления, вызванного словами разносчика. Бёрч дрожал, волнуемый противоречивыми чувствами. Лицо его покрылось мертвенной бледностью. Он вытащил из-за пазухи жестяную коробочку и открыл ее – там ле¬ жал маленький клочок бумаги. Мгновение глаза разнос¬ чика были прикованы к этой бумажке, затем он протянул ее Данвуди, но вдруг отдернул руку и сказал: – Нет... Это умрет вместе со мной. Я помню условия моей службы и не куплю жизнь тем, что нарушу их... это умрет вместе со мной. – Отдай бумагу, и, быть может, тебя помилуют! – воскликнул Данвуди, полагая, что документ откроет ему что-нибудь важное для дела свободы. – Это умрет вместе со мной,– повторил Гарви, и его бледное лицо озарилось каким-то удивительным сия¬ нием. – Схватить изменника, вырвать у него тайну! – за¬ кричал майор. Приказ поспешили исполнить, но разносчик оказался проворнее: он мигом проглотил бумажку. Офицеры, пора¬ женные, замерли, а доктор воскликнул: – Держите его, я дам ему рвотного. – Не надо,– рассудил Данвуди, останавливая рукой доктора,– если его преступление велико, таким же будет и наказание. – Ведите меня,– произнес Гарви и, сбросив с плеч тюк, с непостижимым достоинством пошел к дверям. – Куда? – удивленно спросил Данвуди. – На виселицу. – Нет,– сказал майор, сам ужаснувшись своему ре¬ шению.– Долг повелевает мне приказать казнить тебя, но, конечно, не так поспешно. Подготовься к ужасной смерти, она произойдет завтра, в девять часов утра. Данвуди шепотом отдал распоряжение младшему офи¬ церу и знаком велел разносчику удалиться. Так кончилось веселье за столом. Офицеры разошлись, и вскоре воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелыми шагами часового, ходив¬ шего взад и вперед по мерзлой земле перед «Отелем Фле– неган».