Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 52 страниц)

вы называете «бедой», если не разумеете столкновение с виргинской кавалерией. – Не все ли равно, как выразиться,– надменно ото¬ звался полковник.– Я сказал так, как мне подсказывает долг перед моим королем. Но разве вы не считаете, что потеря командира – это беда для его отряда? – Конечно, иногда бывает и так,– многозначительно ответил драгун. – Мисс Пейтон, не окажете ли и вы нам честь произ¬ нести тост! – воскликнул встревоженный хозяин дома, же¬ лая прекратить этот диалог« Мисс Дженнет с достоинством наклонила голову, и лег¬ кий румянец выступил на ее лице, когда она вымолвила: – За здоровье генерала Монтроза. – Нет слова более неопределенного, чем беда,– вме¬ шался в разговор доктор, не обращая внимания на тонкий маневр мистера Уортона.– Многие люди называют бедой одно, тогда как другие – совсем иное. Беда не приходит одна; сама жизнь – беда, ибо она приносит всякие беды; смерть – тоже беда, ибо она сокращает радости жизни. – Беда, что у нас за офицерским столом не подают такого випа,– прервал его драгун. – Не откажите произнести тост; вино, кажется, вам поправилось,– вставил мистер Уортон. Капитан Лоутон наполнил бокал до краев и выпил за «скорый мир или за победоносную войну». – Я принимаю ваш тост, капитан Лоутон,– сказал доктор,– хотя не согласен с вашим представлением о воен¬ ных действиях. По моему скромному мнению, кавалерию следует держать в арьергарде, чтобы она закрепляла поСеду, а не посылать вперед, чтобы ее завоевывать. Вот каково естественное назначение кавалерии, если дозволено применить такое определение к противоестественному роду войск, ибо история учит, что кавалерия больше всего при– иосит пользы, когда ее держат в резерве. Столь поучительное рассуждение напомнило мисс Пей¬ тон, что пора встать из-за стола. Она поднялась и вышла из комнаты вместе с племянницами. Почти тотчас же встали и мистер Уортон с сыном и, извинившись, сказали, что их ждут в доме умершего соседа. Доктор извлек из кармана сигару и сунул ее, по своему обыкповению, в уголок рта, что нисколько не мешало ему разговаривать. 566

*=“ Только приятное сознание, что переносишь страда ¬ ния в обществе таких милых дам, как те, которые только что покинули нас, может облегчить и плен и раны,– га¬ лантно заметил английский полковник, проводив до двери хозяек дома и усаживаясь на прежнее место. – Сочувствие и доброта благотворно влияют на орга¬ низм человека,– глубокомысленно заметил доктор, стря¬ хивая кончиком мизинца пепел с сигары.– Физические н моральные ощущения тесно связаны между собой, по чтобы лечить... чтобы вернуть здоровье, нарушенное бо¬ лезнью или вследствие несчастного случая, недостаточно влияния никем не управляемых симпатий. При этих усло¬ виях свет...– Доктор вдруг встретился взглядом с Лоуто¬ ном и остановился; раза три затянувшись сигарой, он по¬ пытался закончить фразу: – При этих условиях знание, которое проистекает от света... – Продолжайте, сэр...– сказал полковник Уэлмир, по тягивая вино. – Смысл моих слов сводится к тому,– закончил док¬ тор, повернувшись спиной к Лоутону,– что хлебными при парками не срастить сломанную руку. – Тем хуже – ведь это самое безобидное употребле¬ ние хлеба, если только его не съели! – воскликнул дра¬ гун. – Я обращаюсь к вам как к человеку просвещенному, полковник Уэлмир,—снова заговорил доктор. (Уэлмир по¬ клонился.) – Вы, конечно, заметили, какое ужасное опу¬ стошение произвели в ваших рядах виргинцы под коман¬ дованием сего джентльмена. (Уэлмир снова нахмурился.) Так вот, когда сабельные удары обрупшлись на ваших не¬ счастных солдат, они лишились жизни, не имея надежды на помощь науки; зияющие раны были нанесены им с пол¬ ным пренебрежением к искусству самого опытного хи¬ рурга. Я торжественно обращаюсь к вам, сэр: скажите, по¬ жалуйста, разве ваш отряд не был бы разбит с тем же успехом, если бы, вместо того чтобы лишиться головы, все солдаты потеряли бы, например, по правой руке? – Ваше торжественное обращение, сэр, несколько преждевременно,– вставил Уэлмир. – Разве бессмысленная жестокость на поле боя хоть на шаг продвигает вперед дело свободы? – продолжал док¬ тор, оседлав своего конька. – Насколько мне известно, джентльмены из армип 567

мятежников ничуть не способствуют делу свободы,—воз¬ разил полковник. – Не способствуют делу свободы! Боже мой, за что же тогда мы боремся? – За рабство, сэр. Да, именно за рабство. Вместо доб¬ рого и снисходительного монарха вы возводите на трон тираническую чернь. В чем же логика вашей хваленой сво¬ боды? – Логика! – Услышав такой уничтожающий выпад против дела, которое он всегда считал святым, доктор рас¬ терянно огляделся. – Да, сэр, у вас нет логики. Ваш конгресс мудрецов выпустил манифест, провозгласивший всеобщее равенство в политических правах. – Да, это верно, и составлен манифест очень толково. – Против этого я не спорю, но если то, что написано в манифесте, правда, так почему вы не отпускаете на сво¬ боду своих невольников? Это возражение, которое соотечественники полковни¬ ка считали самым неопровержимым доводом против мно¬ гих красноречивых фактов, казалось, прозвучало еще более убедительно благодаря тону, каким оно было вы¬ сказано. Каждый американец испытывает унижение, когда ему приходится защищать свою страну от обвинений в неспра¬ ведливости ее законов. Подобное же чувство овладевает честным человеком, когда он вынужден отводить от себя какое-нибудь позорное обвинение, хоть он и уверен в своей правоте. В сущности, Ситгривс обладал здравым смыслом, и теперь, когда его задели, он принялся отстаивать свои взгляды со всей возможной серьезностью. – Для нас свобода – означает иметь решающий го¬ лос в совещаниях конгресса, который нами правит. Мы считаем недопустимым подчиняться воле короля, чей на¬ род живет в трех тысячах миль от нас, не имеет и не мо¬ жет иметь с нами общих политических интересов. Я уже не говорю о притеснениях, которым мы подвергаемся, но ребенок вырос и получил право на привилегии совершен¬ нолетнего. В таких случаях есть только один заступник за права нации – это сила, и к ее помощи мы теперь при¬ бегаем. – Может быть, такие теории годятся для ваших це¬ лей,– с усмешкой сказал Уэлмир,– но не кажется ли 568

вам, что они противоречат взглядам и обычаям цивилизо¬ ванных народов? – Нет, они соответствуют обычаям всех народов,– отпарировал хирург, отвечая улыбкой на улыбку и на ки¬ вок капитана Лоутона, который весьма одобрительно от¬ носился к здравому смыслу своего приятеля, хотя и не выносил его медицинских поучений.– Кто позволит, чтоб км управляли, когда он может управлять собою сам? Разу¬ мен только один взгляд на вещи: каждое общество имеет право на самоуправление, если, конечно, оно не нарушает законов бога. – А вы не нарушаете этих законов тем, что держите своих собратьев в рабстве? – внушительно спросил пол¬ ковник. Хирург выпил стаканчик вина, произнес «гм» и снова ринулся в бой. – Сэр,—сказал он,—невольничество появилось в дав¬ ние времена и, видимо, не зависит ни от формы правления, ни от религии; все цивилизованные государства Европы держат или держали своих собратьев в рабской зависи¬ мости. – Для Великобритании вам придется сделать исклю¬ чение! – заносчиво воскликнул полковник. – О нет, сэр,– уверенно продолжал доктор, чувствуя, что война теперь перебросилась на вражескую террито¬ рию,—я не могу сделать исключение для Великобритании. Ее сыны, ее корабли и ее законы ввели рабство в наших колониях, и ответственность за это должна пасть на нее. Здесь нет ни пяди земли, принадлежащей Англии, где бы негры не были рабами. В Англии нет невольников, но там есть избыток рабочей силы, и часть рабочих влачит нищен¬ ское существование. То же самое происходит во Франции и в большинстве европейских стран. Пока мы мирились с нашим положением колоний, о рабстве в нашей стране не говорили; теперь же, когда мы решили добиться сво¬ боды, в которой нам отказывают несправедливые законы метрополии, нас упрекают в том, в чем сама же Англия повинна. Освободит ли ваш король рабов своих подданных, если ему удастся подчинить себе новые штаты, или же он осудит белых на такую же неволю, в какой он так долго и спокойно соглашался видеть негров? Да, у нас сущест¬ вует рабство, но мы в конце концов найдем средство от него избавиться, иначе совершится еще большее зло, чем 509

то, от которого мы страдаем. Мы будем двигаться вперед, и вместе с нашими успехами придет и освобождение ра¬ бов; и наконец на нашей прекрасной земле не останется пи одного человека, чье положение заставило бы его усо¬ мниться в божьей милости. Заметив, что разговор становится щекотливым, англи¬ чанин встал и ушел в другую комнату к дамам. Он подсел к Саре и нашел себе более приятное развлечение, расска¬ зывая ей о светских событиях Нью-Йорка и вспоминая тысячи забавных случаев из жизни их прежних общих знакомых. Мисс Пейтон за чайным столом угощала гостей печеньем и с удовольствием слушала болтовню полков¬ ника, а Сара то и дело склоняла пылающее личико к руко¬ делию, смущенная комплиментами своего кавалера. Описанный нами спор помог установить полное пере¬ мирие между доктором и капитаном Лоутоном, а когда доктор побывал у Синглтона, приятели простились с да¬ мами и сели на коней. Они отправились в деревню Четыре Угла. Ситгривс решил навестить раненых, а Лоутон – присоединиться к своему отряду. Но у ворот их задержало происшествие, о котором мы расскажем в следующей главе. Глава XIV Я не увижу этих локонов седых И милых сердцу кротких глаз твоих, Но ты обрел покой – я слез не лью, Ты в чистой вере прожил жизнь свою. Ты в бедности доволен был судьбой, И добротой овеян образ твой. К р а б б е Мы упоминали уже, что, по американским обычаям, мертвых оставляют с живыми ненадолго, а необходимость позаботиться о своей безопасности заставила разносчика со¬ кратить это и без того короткое время. В суматохе и вол¬ нениях минувшей почи смерть старшего Бёрча ни на кого не произвела большого впечатления; но все же его бли¬ жайшие соседи не замедлили собраться, чтобы отдать по¬ следний долг покойному. Вот эта скромная похоронная процессия, двигавшаяся по дороге, остановила драгуна и доктора. На грубо сколоченных носилках четыре человека несли гроб, а еще четверо шли впереди, готовые сменить

Гарви Бёрч поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага

своих товарищей. За гробом, рядом с Кэти Хейнс, лицо которой выражало безутешную скорбь, шел разносчик, а за ними – мистер Уортон с сыном. Шествие замыкали не¬ сколько старух и стариков и стайка мальчишек. Капитан Лоутон сидел на лошади, погрузившись в суровое молча¬ ние. Когда процессия поравнялась с ним, Гарви Бёрч вдруг поднял глаза и увидел совсем близко от себя своего заклятого врага. Первой мыслью разносчика было бежать, однако он овладел собой и устремил взгляд на гроб отца; сердце у него замерло, но он прошел мимо драгуна твер¬ дым шагом. Лоутон неторопливо обнажил голову и не на¬ девал своей треуголки, пока перед ним не прошли мистер Уортон и Генри; потом он медленно, все так же молча по¬ следовал вместе с доктором за похоронной процессией. Из кухни, помещавшейся в подвале коттеджа, выныр¬ нул Цезарь и присоединился к шествию. Торжественное выражение словно застыло на его лице, хотя он весьма скромно держался– на почтительном расстоянии от всадни¬ ков. Старик повязал руку повыше локтя ослепительно бе¬ лой салфеткой – заманчивая возможность появиться на кладбище в трауре, принятом среди невольников, предста¬ вилась ему впервые со времени приезда из Нью-Йорка. Це¬ зарь всегда любил строго соблюдать правила приличия, к тому же ему хотелось показать своему черному другу из Джорджии, как принято вести себя на похоронах в Нью– Йорке. Он с полным успехом осуществил свое намерение. Правда, вернувшись домой, ему пришлось выслушать на¬ ставление мисс Пейтон, которая мягко объяснила ему, что и когда бывает уместно. Она нашла, что он поступил по¬ хвально, явившись на похороны, но салфетку мог бы и не повязывать, ибо выполнение такого обряда излишне на похоронах человека, не имевшего лакея. Кладбище было расположено во владениях мистера Уортона, который несколько лет назад отвел для него участок земли, огороженный каменным забором. Однако ни¬ кого из семейства Уортон там не хоронили. До пожара, вспыхнувшего в тот день, когда британские войска завла¬ дели Ныо-Йорком, позолоченная дощечка па стене в церкви Трннити, превратившейся вскоре в пепел, возве¬ щала о добродетелях покойных родителей мистера Уор¬ тона: их кости тлели под мраморной плитой аристократи¬ ческой гробницы в одном из пределов этого храма. Шест¬ вие свернуло с проезжей дороги в поле, где находились мо– 572

гилы простых смертных, и капитан двинулся было вслед за ним, но доктор вовремя напомнил ему, что им надо в Другую сторону. – Скажите, капитан Лоутон, какой из принятых спо¬ собов избавления от бренных останков людей вы предпочи¬ таете? – спросил доктор, когда они отъехали от неболь¬ шой процессии, сопровождавшей гроб.– В некоторых стра¬ нах труп оставляют на съедение диким зверям; в других – его вешают, чтоб субстанция разлагалась в воздухе; есть такие края, где умерших сжигают на костре; в иных стра¬ нах их опускают в недра земли; у каждого народа свой способ погребения. Какой же из них предпочитаете вы? – Все они неплохи,– ответил драгун, следя взглядом за кучкой людей, от которых они с доктором недавно от¬ делились,– впрочем, чем быстрее хоронят покойников, тем раньше освобождается место для живых. А вам какой больше всего нравится? – Последний – тот, что принят у нас, ибо три прочих исключают всякую возможность анатомировать трупы; при нашем способе гроб может быть вполне благопристойно предан земле, хотя бы до этого останки послужили благо¬ родным целям науки. Ах, капитан Лоутон, такая приятная возможность выпадает на мою долю гораздо реже, чем я надеялся, когда вступал в армию. – А сколько раз в году вы получаете подобное удо¬ вольствие? – спросил капитан, отводя взгляд от кладбища. – Десять или двенадцать. Честное слово, не больше. Лучший улов бывает тогда, когда наш отряд действует самостоятельно; если же мы идем вместе с армией, так много юнцов-медиков требуют своей доли, и мне редко достается приличный экземпляр. Эти юноши жадны, как. коршуны, и расточительны, как моты. – Только десять или двенадцать! – удивленно ото¬ звался драгун.– Да ведь я один поставляю вам такое количество пациентов. – Ах, Джек,– мягко сказал доктор, с величайшей деликатностью ступая на эту скользкую почву,– я редко могу воспользоваться пациентами, которых поставляете мне вы,– они ведь вконец обезображены. Поверьте мне как другу, Джек, ваша система в корне неправильна: вы бесцельно лишаете врагов жизни и при этом так уродуете тела, что их нельзя даже использовать для единственного дела, на какое они пригодны. 573

Драгун молчал; считая это наиболее верным средством поддерживать мирные отношения. Когда они огибали холм, скрывавший из виду долину, доктор повернул голову, в последний раз взглянул на кладбище и, подавив вздох, сказал: Было бы у нас время и подходящие условия, мы могли бы ночью унести с кладбища тело этого человека, умершем естественной смертью. Покойный, наверное, был отцом той леди, которую мы видели сегодня утром. Доктора в юбке! Той, у которой цвет лица подобен северному сиянию,– заметил драгун с улыбкой, смутив¬ шей его спутника.– Нет, эта леди не дочь умершего джен¬ тльмена, она была при нем лишь служителем медицины, а Гарви, имя которого она рифмовала с каждым словом своего сказа, и есть знаменитый разносчик-шпион. Что! Тот человек, который сшиб вас с лошади? – Никто никогда меня с лошади не сшибал, доктор Ситгривс,– серьезно ответил драгун.– Я упал потому, что случилось несчастье с Роноки. Всадник и конь оба поцело вали землю. – Горячий поцелуй, если судить по ссадинам на ва¬ шей тоже. Тысячу раз сожалею, что мы не знаем, где пря¬ чется этот болтливый негодяй! – Он шел за телом своего отца. *– И вы упустили его! – воскликнул доктор, осаживая свою лошадь.– Немедленно назад, и схватим его! А завтра его повесят, Джек, и я вскрою труп этого проклятого шпиона! Спокойнее, спокойнее, дорогой мой Арчибальд. Не¬ ужели вы способны арестовать человека, когда он выпол¬ няет свой последний долг перед умершим отцом? Предо ставьте это мне. Даю слово, что он получит по заслугам. Досадуя, что мщение откладывается, доктор что-то недовольно проворчал, по, чтобы не уронить свою репута¬ цию человека, соблюдающего приличия, вынужден был со¬ гласиться, и они продолжали путь к Четырем Углам, увлеченные разговором о том, что нужно людям для ил благополучия. Бёрч был скорбно-сосредоточен, как подобает в таких случаях близким покойнику, мужчинам, а Кэти взяла на себя роль опечаленной представительницы слабого пола* Иные люди могут изливать свои чувства в слезах, только находясь в соответствующем обществе,– такой склонно– 574

стыо обладала и добродетельная старая дева. Обведя взглядом небольшую группу присутствующих, она заме¬ тила, что женщины смотрят на нее с напряженным ожида¬ нием, и это тотчас на нее подействовало: Кэти искренне заплакала, завоевав немалую симпатию зрительниц и дажо славу женщины с нежным сердцем. Лицо сына дрогнуло, когда на гроб его отца упал первый ком земли, своим гул¬ ким, мрачным звуком напоминая, что все люди смертны. Разносчик согнулся, словно от невыносимой боли; пальцы его безжизненно висящих рук задрожали, а выражение лица говорило, что сердце его разрывается от горя. Однако он быстро справился с собой, выпрямился, глубоко вздох¬ нул и, подняв голову, огляделся; казалось, он даже улы¬ бается от сознания, что так хорошо владеет собой. Могилу скоро засыпали; два небольших камня, положенных по краям, указывали ее границы; отдавая последнюю дань старым обычаям, могильный холмик украсили дерном, ко¬ торый своей поблекшей зелекыо напоминает о судьбе умерших. И вот церемония окончилась. Соседи, помогав¬ шие при выполнении печального обряда, стояли, обнажив голову, и выжидающе глядели на Бёрча – теперь он по– настоящему почувствовал, что остался один на всем белом свете. Он снял шляпу и, собравшись с силами, проговорил: – Друзья и соседи, благодарю вас за то, что вы помог¬ ли предать земле тело моего умершего отца. После того как были произнесены эти общепринятые слова, наступила торжественная тишина и все молча разо¬ шлись. Несколько человек проводили разносчика и Кэти, но у дверей дома почтительно покинули их. Впрочем, один человек, которого в округе важно называли «делец», вошел вместе с ними. Сердце Кэти забилось в предчувствии беды, однако хозяин, очевидно ожидавший этого визита, вежливо подал гостю стул. Разносчик подошел к двери, окинул вни¬ мательным взором долину, но тут же вернулся и сказал: – Солнце уже спустилось за вершину восточного хол¬ ма, времени у меня в обрез. Вот документы на дом и на землю. Все сделано по закону. «Делец» взял бумагу и принялся медленно читать, так как был человеком осторожным, а также потому, что, к несчастью, его плохо учили в детстве. Пока он с трудом вникал в смысл бумаги, Гарви собрал кое-какие вещи, намереваясь присоединить их к тем, которые должны были вместе с ним покинуть дом* Кэти уже успела спро– 575

сить разносчика, оставил ли покойный завещание; теперь она с полным безразличием смотрела, как Гарви поло¬ жил библию’ на дно нового тюка, который она сшила для него. Однако, когда он аккуратно положил туда же шесть серебряных ложек, Кэти вдруг охватило возмущение при виде такого явного урона, нанесенного ей, и она сказала: – Вам могут понадобиться ложки, когда вы женитесь, Гарви. – Я никогда не женюсь. – Но незачем давать поспешные зароки, даже самому себе. Наперед никогда нельзя знать, какой тебе может представиться случай. Для чего холостяку столько ло¬ жек? Я считаю, что долг каждого обеспеченного чело¬ века – жениться и заботиться о своей семье. В те времена, когда Кэти высказывала эти взгляды, богатство женщины ее сословия обычно составляли корова, кровать и несколько простынь, наволочек и одеял своей работы; у тех же, к кому судьба была особенно благо¬ склонна, имелось еще полдюжины серебряных ложек. Многое из всего этого расчетливая старая дева приобрела своим собственным трудом, и можно представить себе ее негодование, когда она увидела, что ложки, которые она привыкла считать своими, тоже очутились в громадном тюке разносчика. Последние слова Бёрча отнюдь не уте¬ шили ее. Однако Гарви, не обращая внимания ни на ее недовольство, ни на высказанное ею мнение, продолжал укладывать вещи в тюк, который вскоре вырос почти до своих обычных размеров. – Я не очень-то спокоен насчет этой бумаги,– ска¬ зал «делец», разобравшись наконец в содержании доку¬ мента. – Почему же? – Боюсь, что суд не признает ее законной. Мне изве¬ стно, что два ваших соседа собираются завтра утром пойти и потребовать конфискации вашего дома. Хорош буду я, если уплачу сорок фунтов и останусь ни с чем. – Лишить прав могут только меня,– возразил разнос¬ чик.– Заплатите мне двести долларов, и дом будет ваш. Вы всем известны как виг и вас-то уж не станут бес¬ покоить. В и г а м и в эпоху, описанную в романе, в североамериканских колониях называли сторонников восставших колонистов. 576

Разносчик говорил с горечью, которая удивительным образом уживалась со старанием как можно более выгодно продать свое имущество. – Согласитесь на сто, и ударим по рукам,– сказал покупатель и осклабился, полагая, что добродушно улы¬ бается. – Ударим по рукам? – с удивлением повторил раз¬ носчик.– Я полагал, что мы уже заключили сделку. – Сделка еще не заключена, пока мне не вручили бумагу и вам не выплатили деньги. – Бумага у вас. – Я оставлю ее у себя, если вы сбавите цену,—ска¬ зал покупатель и хихикнул.– Ну, полтораста долларов, ведь это не малая цена. Вот деньги у меня с собой. Разносчик выглянул в окно я со страхом увидел, что близится вечер. Он знал, что подвергается опасности, оставаясь в доме после наступления темноты, но ему труд¬ но было смириться с мыслью, что его так нагло грабят, после того как сделка была заключена по всем правилам. Видя, что он колеблется, покупатель встал и заявил: – Что ж, может быть, вы сторгуетесь с кем-нибудь другим до утра, завтра ваши бумаги уже ничего не будут стоить. – Соглашайтесь, Гарви,– вмешалась Кэти; она не могла устоять перед английскими гинеями, которые поку¬ патель выложил на стол. Ее голос вывел разносчика из раздумья; казалось, он вдруг вспомнил о чем-то. – Хорошо,– сказал он и, повернувшись к Кэти, поло¬ жил часть денег ей в руку,– если бы у меня была другая возможность расплатиться с вами, я скорее согласился бы все потерять, чем позволил бы так обобрать себя. – Вы и без того можете все потерять,– пробормотал «делец» и, злобно улыбнувшись, вышел из дома. – Да,– произнесла Кэти, проводив его взглядом,– он знает, чего вам недостает, Гарви: он, как и я, считает, что теперь, когда старый джентльмен скончался, вам ну¬ жен друг, который бы заботился о вас. Занятый приготовлениями в дорогу, разносчик пропу¬ стил мимо ушей этот намек. Старая дева, однако, не уни¬ малась. Она поняла, что мечте, которую она лелеяла так много лет, не суждено осуществиться, и мысль о разлуке причинила ей большое огорчение; к тому же она никак не 677

ожидала, что способна на сочувствие к нищему и всеми покинутому человеку. – Где вы теперь будете жить, где вы найдете другой дом? – спросила Кэти. – Господь пошлет мне дом. – Но он может вам не понравиться. – Бедняк не должен привередничать. – Уж про меня никак не скажешь, что я приверед¬ лива,– быстро отозвалась экономка.– Хоть я и люблю, чтоб в доме были приличные вещи и все стояло на своем месте, но я, пожалуй, согласилась бы покинуть эти края. Не сказала бы я, что мне очень нравится, как люди живут в этой долине. – Долина эта прекрасна,—горячо сказал Гарви,– а люди повсюду одни и те же. Но мне теперь все равно; все места для меня одинаковы и все лица чужие. Штука материи, которую он укладывал, выпала у него из рук, и он опустился на сундук, смотря вперед невидя¬ щим взглядом. – Что вы, что вы! – возразила Кэти, придвигая свой стул поближе к разносчику.– Что вы, Гарви, мое-то лицо уж во всяком случае для вас не чужое. Бёрч медленно посмотрел на Кэти и увидел в ее чер¬ тах больше чувства и меньше себялюбия, чем это бывало обычно. Он нежно взял ее за руку, и выражение страда¬ ния несколько сгладилось на его лице. – Да, добрая женщина, вы, конечно, мне не чужая, вы можете быть справедливой ко мне. Когда люди будут меня поносить, вы, по доброте сердечной, скажете что-ни¬ будь в мою защиту. – Я заступалась за вас и всегда буду заступаться,– с жаром ответила Кэти,– я буду защищать вас до послед¬ ней капли крови, пусть только посмеют поносить вас! Вы правильно сказали, Гарви, я справедлива и хорошо к вам отношусь. Что за беда, если вам нравится король! Мне ча¬ сто доводилось слышать, что он, в сущности, неплохой че¬ ловек, плохо только то, что в Англии нет религии; все го-! ворят, что тамошние священники – сущие дьяволы! Охваченный глубокой душевной тоской, разносчик начал ходить взад и вперед по комнате, в глазах его мелькало что-то безумное. Никогда Кэти не видела его таким, и ее пугала какая-то странная величавость в его размеренном шаге– 578

– Пока жил мой отец,– не в сплах больше сдержи¬ вать свои чувства, прошептал Гарви,– на свете был чело¬ век, читавший в моем сердце. О, как отрадно было, вернув¬ шись после тайных скитаний, полных опасностей, после всех перенесенных несправедливых обид услышать по¬ хвалу, принять его благословение! Но он умер,– Гарви остановился и диким взглядом посмотрел туда, где обычно сидел его отец.– Кто же будет знать о моей правоте? – О Гарви, Гарви! – Да, есть один человек, который узнает, должеп узнать меня, прежде чем я умру. Как ужасно умереть, оставив после себя лишь опозоренное имя! – Не говорите о смерти, Гарви,– сказала экономка; оглядевшись по сторонам, она подбросила дров в очаг* чтобы пламя дало побольше света. Волнение Гарви, вызванное событиями минувшего дня и уверенностью, что его ждут новые беды, улеглось: у этого необыкновенного человека чувства недолго господ¬ ствовали над разумом. Заметив, что тьма уже окутала все кругом, разносчик поспешно закинул па плечи свой тюк и ласково взял Кэти за руку. – Мне жаль расставаться с вами, добрая женщина, – сказал он,– но час наступил, и я должен уходить. Все, что здесь осталось, принадлежит вам, мне ничего больше не нужно, а вам эти вещи могут пригодиться. До свиданье мы еще увидимся... – В аду,– вдруг раздался голос. И разносчик в отчаянии опустился на сундук, с кото¬ рого он только что поднялся. – Как, еще один тюк! И здорово же вы успели его на¬ бить, мистер Бёрч. – Неужели тебе мало зла, которое ты совершил! воскликнул, вскочив на ноги, разносчик, к которому снова вернулась твердость духа.– Разве мало того, что ты омра¬ чил последние минуты умирающего и ограбил меня? Чего тебе еще надо? – Твоей крови,– с холодной злобой сказал скиннер. – Ради денег! – горестно воскликнул разносчик.– Ты, как Иуда, хочешь разбогатеть ценою крови! – Цену за нее дают немалую. Пятьдесят гиней – почти столько золота, сколько потянет чучело из твоего трупа, мой джентльмен! <– Вот пятнадцать гиней,– поспешно сказала Кэти,– 579

этот комод и кровать принадлежат мне; если вы обещаете оставить Гарви в покое только на час, они будут ваши. – На час,– оскалив зубы, повторил скиннер и алчыо посмотрел на деньги. – Только на час, вот берите! – Стойте, не доверяйте этому негодяю! – крикнул разносчик. – Плевал я на ее доверие! – с жестокой радостью ото¬ звался мародер.– Деньги в надежных руках, а твою на¬ глость я уж как-нибудь стерплю за пятьдесят гиней, кото¬ рые мне дадут, когда я притащу тебя на виселицу! – Идем! – гордо сказал разносчик.– Отведи меня к майору Данвуди, он, может быть, ркажется добрым и спра¬ ведливым человеком. – А для чего мне идти в такую даль, да еще в такой позорной компании? К тому же этот мистер Данвуди отпу¬ стил на все четыре стороны двух или трех тори К Отряд капитана Лоутона стоит в полумиле, и его расписка го¬ дится так же, как расписка майора, чтобы мне выдали на¬ граду. Как вам нравится мысль поужинать сегодня вече¬ ром с капитаном Лоутоном, мистер Бёрч? – Отдайте мои деньги или отпустите Гарви! —заво¬ пила в испуге экономка. – Ваша взятка маловата, почтенная леди, разве что у вас найдутся еще денежки в кровати. Мародер ткнул штыком в матрац и распорол его, глядя со злорадным удовольствием, как рассыпалась по комнате солома. – Если есть еще в нашей стране закон, я найду на вас управу! – крикнула Кэти, в тревоге за свою новую собственность забыв об опасности, грозящей ей самой. – На нейтральной территории закон на стороне того, у кого сила, а мой штык длиннее вашего языка; так уж лучше придержите его, не то как бы вам не остаться в убытке. В темноте за дверыо стояло несколько скиниеров, среди них маячила фигура человека, казалось не желавшего, чтобы его заметили. Одпако, когда кто-то подбросил дров в очаг, вспышка пламени осветила его лицо, и Бёрч узнал– в нем покупателя своих скромных владений. Он перешеп¬ 1 Т о р и – в эпоху, описанную в романе, в североамерикан¬ ских колониях так называли сторонников Англии. 580

тывался с мародером, стоявшим рядом с ним, и это навело Гарви на мысль, что его жестоко одурачили и негодяй был в стачке со скиннерами. Но было поздно возмущаться, и Гарви Бёрч твердым шагом двинулся за своими преследо¬ вателями, словно его ждал триумф, а не виселица. Когда они шли через двор, вожак шайки, споткнувшись о бревно, упал и слегка ушибся. – Окаянный чурбан! – в ярости воскликнул он, вско¬ чив на ноги.– В такую темень далеко не уйдешь. Киньте– ка головню в ту кучу пакли, чтоб было посветлей! – Стойте, вы подожжете дом! – закричал «делец». – Тем лучше будет видно,– ответил скиинер и бросил горящую головню в кучу сухого мусора. В одну минуту дом запылал. Теперь пошли в горы, пока пламя освещает нам до¬ рогу. – Злодеи! – завопил «делец» в отчаянии.– Вот она, ваша благодарность, вот награда за то, что я помог вам поймать разносчика! – Коли ты собираешься нас оскорблять, то лучше отойди подальше от огня; при таком ярком свете я не промахнусь! – крикнул вожак шайки. В следующее мгновение он выстрелил, но, к. счастью, не попал ни в онемевшего от страха «дельца», ни в столь же перепуганную экономку, которая из довольно зажиточ¬ ной женщины сразу превратилась в нищую. Благоразумие подсказало обоим, что лучше отступить, и побыстрей. На другое утро на том месте, где был дом разносчика, торчала лишь громадная труба, уже упомянутая в нашем повест¬ вовании. Глава XV Ревнуют не затем, что есть причина, А только для того, чтоб ревновать. Сама собой сыта и дышит ревность. Шекспир, «Отелло» 1 Тихая, ясная погода, стоявшая после описанной нами бури, как это часто бывает в американском климате, не¬ ожиданно испортилась. К вечеру с гор подул холодный, 1 Перевод Б. Пастернака. 581