Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц)

Сказав это, непокорная жена подняла свое ружье и, потрясая им с диким и властным видом, воодушевившим и других, пошла вперед – к тому месту, где собаки все еще кружили, наполняя воздух своим протяжным, за¬ унывным воем. Весь отряд последовал за ней: одни – не противясь по своей беспечной лености, другие – подчинившись ее воле, и все в большей или меньшей мере возбужденные необы¬ чайностью происходящего. – Скажите вы мне, Эбнер, Эбирам, Ишмаэл,– закри¬ чала мать, склонившись над местом, где земля была при¬ бита и утоптана и явно окроплена кровью,– скажите вы мне, ведь вы же охотники: какое животное встретило здесь свою смерть?.. Говорите! Вы мужчины, вы привычны к знакам, какие показывает степь! Скажите, волчья это кровь? Или кровь кугуара? – Кровь буйвола – и был он благородным и могучим зверем,– ответил скваттер, спокойно глядя под ноги, на роковые знаки, так страппо взволновавшие его жену.– Здесь вот видно, где он, борясь со смертью, бил копытами в землю; а вон там он вскопал рогами глубокую борозду. Да, это был буйвол-самец необыкновенной силы и муже¬ ства! – А кем он был убит? – пе отступала Эстер.– Муж, где туша?.. Волки?.. Но волки не сожрали бы и шкуры! Скажите вы мне, мужчины и охотники, впрямь ли это кровь животного? – Тварь укрылась за тем бугром,– сказал Эбнер, про¬ шедший немного дальше, когда все другие остановились.– Эге! Вы его найдете вон у того болотца, в ольшанике. Гляньте! Тысяча птиц слетелась на падаль! – Животное еще не сдохло,—возразил скваттер,—а не то сарычи уже рвали бы свою добычу! Судя по пове¬ дению собак, это хищник. Не забрел ли сюда серый мед¬ ведь с верхних порогов? Серые медведи, я слышал, жи¬ вучие. – Повернем назад,– сказал Эбирам.– Небезопасно и уж вовсе бесполезно нападать на хищного зверя. Взвесь, Ишмаэл: дело рискованное, а барыш не велик! Юноши с улыбкой переглянулись при этом новом до¬ казательстве всем давно известного малодушия их дяди. А старший из них не постеснялся даже открыто выразить свое презрение и сказал напрямик: 144 5

– А неплохо бы засадить его в клетку вместе со зве¬ рем, которого мы везем с собой; мы тогда могли бы с вы¬ годой вернуться в поселение – разъезжали бы по всему •Кентукки и показывали свой зверинец на судейских дво¬ рах да у тюрем. Отец насупил брови и грозным взглядом поставил дерзкого ira место. Юноша злобно переглянулся с братьями, однако же предпочел смолчать. Пренебрегая осторожным советом Эбирама, все двинулись вперед, но, пе дойдя несколько ядров до густой заросли ольшаника, опять остановились. Дикое и впечатляющее зрелище предстало их глазам. Оно поразило бы не только таких неотесанных людей, как скваттер с его семьей, а и человека образованного, не склонного поддаваться суеверному страху. Небо, как обычно в эту пору года, покрывали темные, быстро бегу¬ щие тучи, а под ними тянулись нескончаемыми стаями водяные птицы, опять пустившиеся в свой трудный пере¬ лет к далеким рекам юга. Поднялся ветер; он то мел у самой земли такими сильными порывами, что временами трудно было устоять на ногах, то, казалось, взвивался ввысь, чтобы там гонять облака, взвихривая и громоздя друг на друга их черные, истерзанные гряды в угрюмом величественном беспорядке. А над ольховой рощицей по– прежнему кружила стая сарычей и коршунов, била тяже¬ лыми крыльями все над тем же местом; временами сильный порыв ветра отгонял их, но, нырнув, они опять упрямо • нависали над зарослью, ни разу не подавшись в сторону и крича в испуге, как будто зрение или инстинкт подсказы¬ вали им, что час их торжества, хоть и близок, но еще не настал. Ишмаэл, его жена и дети, сбившись в кучу, стояли несколько минут, охваченные удивлением с примесью тайного трепета, и глядели в мертвом молчании. Наконец голос Эстер вывел наблюдавших из оцепене¬ ния и напомнил им, что они мужчины и должны смело разрешить свои сомнения, а не стоять без дела и тупо гла¬ зеть. – Подзовите собак! – сказала она.– Подзовите этих гончих и пустите их в чащу; если вы не растеряете всю отвагу, с которой, я знаю, вы родились на свет, у вас до¬ станет духу укротить любого норовистого медведя к западу от Большой реки. Зовите же собак, говорю* 6 Фенимор Купер. Том III 145

эй вы, Энок! Эбнер! Габриэль! Или все вы оглохли от уди¬ вления? Один из юношей подчинился и, не без труда оторвав собак от места, где они все еще непрестанно кружили, подвел их к ольшанику. – Запускай их в рощу, мальчик! Запускай! – кри¬ чала мать.– А вы, Ишмаэл и Эбирам, если там обнару¬ жится что-то недоброе или опасное, покажете, что погра¬ ничный житель не зря ходит с ружьем. Если у вас не хва¬ тит храбрости, я вас пристыжу перед моими детьми! Юноши, придерживавшие собак, спустили их с сыро¬ мятных ремней, которыми заменили сворку, и стали их науськивать. Но, казалось, старшую собаку что-то удер¬ живало – то ли она учуяла нечто необыкновенное, то ли опыт предостерегал ее от авантюры. В нескольких шагах от заросли она вдруг остановилась, дрожа всем телом, и, видимо, была не в силах двинуться ни вперед, ни вспять. Она не слушала поощрительных криков молодых людей или отвечала только жалобным повизгиванием. С минуту щенок вел себя подобным же образом; но, менее опытный и более горячий, он наконец сдался, сделал два-три прыжка вперед, затем ринулся в чащу. Послышался тре¬ вожный, испуганный вой, а минутой позже кобелек вы¬ нырнул из чащи и вновь принялся кружить на месте в таком же смятении, как и прежде. – Неужели нет среди моих детей ни одного муж¬ чины? – спросила Эстер.– Дайте-ка мне ружье повернее вместо этого детского дробовика, и я вам покажу, на что способна храбрая женщина из пограничных земель! – Стой, мать! – крикнули Эбнер и Энок.– Если уж ты хочешь видеть зверя, дай нам выгнать его на тебя! Даже и в более важных случаях юношам не доводи¬ лось произнести столько слов за один раз, но, дав столь веский залог серьезности своего намерения, они уже не склонны были отступиться. Тщательно проверив ружья, они твердо направились к роще. Нервы менее испытан¬ ные, чем у жителей границы, могли бы содрогнуться пе¬ ред неведомой опасностью. Чем дальше они продвигались, тем пронзительней и жалобней делался вой собак. Кор¬ шуны и сарычи спустились совсем низко, чуть не задевая за кусты своими тяжелыми крыльями, а ветер с хрипом мел по голой степи, как будто духи воздуха тоже захотели стать свидетелями надвинувшейся развязки. 140

Оба смельчака вышли бледные и сами почти бесчувственные и вынесли из кустов недвижное тело Эйзы.

На одно мгновение у бесстрашной Эстер прервалось дыхание и вся кровь отлила от лица, кбгда она увидела, что ее сыновья раздвинули изломанные ветви кустов и скрылись в их гуще. Настала торжественная тишина. По¬ том быстро один за другим взвились два громких, пронзи¬ тельных крика, а затем опять безмолвие, еще более гроз¬ ное и жуткое. – Назад, дети, назад! – закричала Эстер. Материн¬ ская тревога пересилила все другое. Но голос ее оборвался и кровь застыла от ужаса, когда в тот же миг кусты опять раздвинулись и оба смельчака вышли бледные и сами почти бесчувственные и положили у ее ног закостенелое и недвижное тело Эйзы. Отпечаток насильственной смерти явственно обозначился в каждой черте его посинелого лица. Собаки протяжно завыли – в последний раз; потом дружно сорвались с места и скрылись, пустившись опять по оставленному оленьему следу. Птицы, кружа, подня¬ лись ввысь, наполняя небо жалобами, что отняли у них облюбованную жертву: страшная, омерзительная, она еще сохраняла в себе слишком много от человеческого облика, чтобы стать добычей их мерзкой прожорливости. Глава XIII Лопата и кирка, кирка, И саван бел как снег; Ах, довольно яма глубока, Чтоб гостю был ночлег. Шекспир, «Гамлет» – Отодвиньтесь! Отойдите все! – хрипло сказала Эстер в толпу, слишком тесно обступившую мертвеца.– Я его мать, у меня больше прав, чем у вас у всех! Кто это сделал? Скажите мне, Ишмаэл, Эбирам, Эбнер! Рас¬ кройте ваши рты и ваши сердца, и пусть только божья правда изойдет из них и ничто другое. Кто совершил это кровавое дело? Муж не ответил. Он стоял, опершись на ружье, и пе¬ чальными, но не изменившимися глазами глядел на тело убитого сына. Иначе повела себя мать. Она кинулась на 148

землю и, положив к себе на колени холодную и страш¬ ную голову, молча вглядывалась в это мужественное лицо, на котором еще лежала печать предсмертной муки. И ее молчание говорило больше, чем могли бы выразить жа¬ лобы. Горе точно льдом сковало голос женщины. Ишмаэл напрасно пробовал говорить скупые слова утешения. Она не слушала, не отвечала. Сыновья окружили ее и стали неуклюже, на свой лад выражать сострадание к ней в ее горе и печаль о собственной утрате. Но она нетерпеливо взмахом руки отстранила их. Пальцы ее то перебирали спутанные волосы мертвого, то пытались разгладить мучи¬ тельно напряженные мускулы его лица, как порою мате¬ ринская ладонь в медленной ласке скользит по личику спящего ребенка. А временами руки ее, точно спугнутые, бросали жуткое свое занятие. И тогда она слепо водила ими вокруг, как будто в поисках средства от смертельного удара, так нежданно сразившего сына, который был ее лучшей надеждой, ее материнской гордостью. В одну из таких минут, по-своему истолковав эти странные дви¬ жения, всегда сонливый Эбнер отвернулся и с непривыч¬ ным волнением, проглотив подкативший к горлу комок, сказал: – Мать показывает, что надо поискать следы, чтобы нам узнать, как Эйза нашел свой конец. – Опять проклятые сиу! – отозвался Ишмаэл.– Я с ними не расчелся и за первую обиду, это – вторая. Будет третья, расплачусь разом за все! Объяснение было правдоподобно, но, не довольствуясь им, а может быть и радуясь втайне, что можно отвести глаза от зрелища, будившего в их закоснелых сердцах такие необыкновенные, непривычные ощущения, сы¬ новья скваттера, все шестеро, отвернулись от матери и от мертвеца и пошли рассматривать следы, о чем она, как им вообразилось, настойчиво их просила. Ишмаэл не стал противиться; он даже помогал им, но без видимого инте¬ реса, как будто только подчинившись желанию сыновей, потому что было бы неприлично спорить в такой час. Выросшие в пограничных землях, юноши, как ни были вялы и тупы, все же обладали изрядной сноровкой во многом, что было связано с укладом их трудной жизни; а так как розыски отпечатков и улик имели много общего с выслеживанием зверя на охоте, можно было ожидать, 149

что их проведут умело и успешно. Итак, юноши с толком и рвением приступили к своему печальному делу. Эбнер и Энок сошлись в своем рассказе о том, в каком положении было найдено тело брата: он сидел почти прямо, спину подпирал густой косматый куст, и одна рука еще сжимала надломленную ольховую ветку. Вероятно, как раз первое обстоятельство – сидячая поза – послу¬ жило мертвецу защитой от прожорливого воронья, кру¬ жившего пад чащей; а второе – ветка в руке – доказывало, что в эти кусты злополучный юноша попал, когда жизнь еще не покинула его. Теперь все сошлись на предполо¬ жении, что Эйза получил смертельную рану на открытой равнине и дотащился из последних сил до зарослей, ища в них укрытия. Ряд сломанных кустов подтверждал такое мнение. Далее выяснилось, что у самого края заросли происходила отчаянная борьба. Это убедительно доказы¬ вали придавленные ветви, глубокие отпечатки на влажной почве и обильно пролитая кровь. – Его подстрелили в открытом поле, и он пришел сюда, чтобы спрятаться,– сказал Эбирам.– Все следы как будто ясно на это указывают. На него напал целый отряд дикарей, и мальчик бился, как истинный герой, пока его не осилили, и тогда они затащили его сюда, в кусты. С таким объяснением, довольно правдоподобным, не согласился только один человек – тугодум Ишмаэл. Скваттер напомнил, что следует осмотреть и тело, чтобы получить более точное понятие о нанесенных ранах. Осмотр показал, что погибший был ранеп навылет из ружья: пуля вошла сзади у его могучего плеча и вышла через грудь. Нужно было кое-что смыслить в ружейных ранах, чтобы разобраться в этом щепетильном вопросе, но жизнь на пограничных землях дала эгим людям достаточ¬ ный опыт; и улыбка дикого и странного, конечно, удов¬ летворения показалась па лицах сыновей Ишмаэла, когда Эбнер уверенно объявил, что враги напали на Эйзу сзади. – Только так и могло быть,– сказал скваттер, слу¬ шавший с угрюмым вниманием.– Он был доброго корня и слишком хорошо обучен, чтобы нарочно повернуться спиной к человеку пли зверю! Запомните, дети: когда вы смело, грудью идете на врага, вам, как бы ни был он силен, не грозит, как трусу, нападение врасплох. Истер, 150

женщина! Что ты все дергаешь его за волосы и за одежду? Ничем ты теперь ему не поможешь, старая. – Смотрите! – перебил Энок, вытаскивая из продран¬ ной одежды брата кусок свинца, сразивший силу моло¬ дого великана.– А вот н пуля! Ишмаэл положил свинец на ладонь и долго, пристально его разглядывал. – Ошибки быть не может,– сказал он наконец сквозь стиснутые зубы.– Пуля-то из сумки проклятого траппера. Он, как многие охотники, метит свои пули особым знаком, чтобы не было спору, чье ружье сделало дело. Вот здесь вы ясно видите: шесть дырочек наперекрест. – Присягну на том! – закричал, торжествуя, Эби– рам.– Он мне сам показывал свою метку и хвастался, сколько оленей убил в прерии этими пулями. Ну, Иш¬ маэл, теперь ты мне веришь, что старый негодяй – шпион краснокожих? Свинец переходил пз рук в руки; и, к несчастью для доброй славы старика, некоторые из братьев тоже припом¬ нили, что видели особую метку на пулях траппера, когда они все с любопытством осматривали его снаряжение. Впрочем, кроме той раны навылет, на теле оказалось еще много других, правда не столь опасных, и было признано, что все это подтверждает вину траппера. Между местом, где пролилась первая кровь, и за¬ рослью, куда, как никто теперь ие сомневался, Эйза отсту¬ пил, ища укрытия, были видны следы вновь и вновь завя¬ зывавшейся борьбы. То, что она прерывалась, как будто указывало на слабость убийцы: он быстрей расправился бы с жертвой, если бы сила юного богатыря, даже исся¬ кая, не казалась грозной перед немощью древнего ста¬ рика. Снова прибегнуть к ружью убийца, как видно, ие желал, опасаясь, как бы повторные выстрелы ие привлекли в рощу кого-либо еще из охотников. Ружья при убитом не нашли – его вместе с некоторыми другими предметами, не столь ценными, которые Эйза обычно носил при себе, убийца захватил как трофеи. Не менее красноречиво, чем пуля, говорили и самые следы, позволяя с полной уверенностью приписать крова¬ вое дело трапперу: по ним было ясно, что юноша, смер¬ тельно раненный, был еще в силах оказывать долгое отчаянное сопротивление новым и новым усилиям своего убийцы. Ишмаэл напирал на это обстоятельство со стран¬

ной смесью печали и гордости: печали – потому что он ценил утраченного сына в те часы, когда с ним не ссо¬ рился; и гордости – потому что тот до последнего изды¬ хания оставался стойким и сильным. – Он умер, как подобало умереть моему сыну,– ска¬ зал скваттер, черпая в своем неестественном торжестве это тщеславное утешение,– до последнего вздоха оста¬ ваясь грозным для врага и не взывая к помощи закона! Что ж, дети, мы его похороним, а потом поохотимся за убийцей! В безмолвной скорби совершали сыновья скваттера свое печальное дело. Вырыли яму в твердой земле, потра¬ тив на это немало времени и труда; тело завернули в ту одежду, какую смогли снять с себя могильщики. Когда кончили с приготовлениями, Ишмаэл подошел к оцепенев¬ шей Эстер и объявил ей, что хочет положить сына в могилу. Она выслушала и, покорно выпустив прядь волос, зажатую в стиснутых пальцах, молча поднялась, чтобы проводить погибшего к его тесному месту упокоения. Здесь, в головах могилы, она опять села наземь и неот¬ рывно ревнивыми глазами следила за каждым движением юношей. Когда на мертвое тело Эйзы было навалено до¬ статочно земли, чтоб защитить его от обидчиков, Энок и Эбнер прыгнули в яму и плотно утоптали землю, исполь¬ зуя для трамбовки тяжесть собственных тел, и делали они это со странной, дикарской смесью старательности и рав¬ нодушия. Эта обычная мера предосторожности принима¬ лась, чтобы тело тотчас же не вырыли какие-нибудь степ¬ ные звери, чей нюх непременно привел бы их к свежей могиле. Даже хищные птицы, казалось, понимали смысл происходившего: извещенные какими-то таинственными путями, что теперь злополучная жертва будет скоро оставлена людьми, они опять слетелись и кружили в воз¬ духе над местом погребения и кричали, точно желали напугать могильщиков, чтобы они отступились от соро¬ дича. Ишмаэл стоял, скрестив руки, и внимательно следил, как исполняется печальный долг; а когда все было закон¬ чено, обнажил голову и поклонился сыновьям в знак бла¬ годарности за их труды с таким достоинством, какое было бы к лицу и более воспитанному человеку. Да и за все время церемонии, всегда торжественной и впечатляю¬ щей, скваттер сохранял степенную и важную осанку. Его 152

тяжелые. черты были* явственно отмечены выражением глубокого горя; но они так и не дрогнули ни разу, пока он не обратился спиной – как он думал, навеки – к мо¬ гиле своего первенца. Тут природа дала себя знать, и мускулы его сурового лица начали заметно подергиваться. Сыновья не сводили глаз с отца, точно искали указаний, надо ли следовать тем незнакомым чувствам, которые за¬ шевелились и в них, когда борьба в груди скваттера вдруг прекратилась, и, взяв жену под локоть, он, как ребенка, поднял ее на ноги и сказал ей твердым голосом, хотя от внимательного наблюдения не укрылось бы, что прозвучал он мягче, чем обычно: – Истер, мы сделали все, что могут сделать отец и мать. Мы вскормили мальчика, вырастили его таким, что не много нашлось бы равных ему на границах Америки; и мы опустили его в могилу. Пойдем же дальше своим путем. Эстер медленно отвела глаза от свежей земли, поло¬ жила руки на плечи мужа и стояла, глядя с тревогой ему в глаза: – Ишмаэл! Ишмаэл! – сказала она.– Ведь ты рас¬ стался с мальчиком в гневе? – Господь да отпустит ему грехи так же легко, как я простил сыну его проступки! – спокойно ответил скват¬ тер.– Женщина, возвращайся на скалу и почитай свою библию: глава-другая из этой книги всегда идет тебе па пользу. Ты, Истер, умеешь читать – это большое благо. Я-то его лишен. – Да, да,– пробормотала жена, сдаваясь перед его силой и позволяя ему, хоть все в ней восставало, повести себя прочь от могилы сына.—Да, я умею читать; а как я пользуюсь своим уменьем? Но ему, Ишмаэл, ему не при¬ дется отвечать за грехи оставленных втуне знаний. Хоть от этого мы его смогли избавить! Не знаю, из милосердия или по нашей жестокости. Муж не ответил, но твердо продолжал вести ее в на¬ правлении их временного убежища. Когда они дошли до последнего гребня, откуда еще можно было видеть место погребения Эйзы, все обернулись, как по уговору, чтобы на прощание взглянуть на могилу. Холмик уже не был различим, но его означила жуткая примета – кружившая над ним стая крикливых птиц. В противоположной сто¬ роне, на горизонте, вырисовывался невысокий голубой 153

бугор, напоминая Эстер об оставленных там малолетних детях и призывая ее к себе от могилы старшего сына. Громче заговорила природа, и, поступаясь правами умер¬ шего, мать потянулась к живым, которые сейчас настоя¬ тельней нуждались в любви и заботе. Удары судьбы выбили искру из сердец людей, зачерст¬ вевших в тяготах их бродячей жизни, и от этой искры жарче затеплился еле тлевший под золою жар родствен¬ ного чувства. Сыновей давно уже привязывали к семье лишь непрочные узы привычки, и скваттер видел впе¬ реди большую опасность: рой сыновей покинет родимый дом и оставит отца поднимать своими силами всю ораву беспомощных малых детей – без поддержки старших сыновей. Дух неповиновения, сперва появившийся у зло¬ получного Эйзы, охватил затем его братьев; и скваттер волей-неволей с тяжелым сердцем вспоминал то время, когда он в цвету и силе своевольной молодости сам вот так же покинул в нужде стариков родителей, чтобы сво¬ бодным, без обузы вступить в жизнь. Теперь опасность хоть на время отступила, и его отцовская власть если и не восстановилась во всей своей прежней силе, то все же вновь получила признание и, окрепнув, могла продер¬ жаться еще какое-то время. Однако, хотя последнее событие оказало свое действие на сыновей Ишмаэла, в их медлительных умах вместе с тем зародилось и недоверие к отцу. Их мучили подозре¬ ния относительно того, как Эйза нашел свою смерть. Смутные картины вставали в мозгу двух или трех стар¬ ших братьев; отец рисовался им готовым последовать при¬ меру патриарха Авраама только он не мог бы, как тот, совершая кровавое дело, сослаться в свое оправдание на приказ всевышнего. Но образы были так туман¬ ны, мысли так неотчетливы, что не оставили заметного следа; и, в общем, происшедшее, как мы уже сказали, не пошатпуло, а, напротив, укрепило отцовскую власть Ишмаэла. В таком душевном настроении семья продолжала свой путь к тому месту, откуда этим утром вышла на поиски, увенчавшиеся столь горестным успехом. Напрасный долгий путь под водительством Эбирама, 1 По библейской легенде, бог повелел Аврааму принести ему в жертву своего сына.

страшная находка, погребение – все это заняло добрую половину дня, так что к тому времени, когда они прошли, возвращаясь, широкую равнину, лежавшую между моги¬ лой Эйзы и скалой, солнце уже клонилось к закату. Скала по мере их приближения поднималась все выше, как башня, возникающая над морскою гладью, и, когда расстояние сократилось до мили, стали смутно различимы отдельные предметы на ее вершине. – Невеселая будет встреча для девочек! – вздохнул Ишмаэл; всю дорогу он время от времени говорил что– нибудь такое, что, по его мнению, должно было утешить его подавленную горем жену.– Наши меньшие все лю¬ били Эйзу, и он всегда, приходя с охоты, приносил что– нибудь приятное, чем их побаловать. – Да, всегда, всегда,– подхватила Эстер.– Мальчик был гордостью семьи. Все другие мои дети ничто против пего! – Не говори так, Истер,– возразил отец, не без гор¬ дости оглядев вереницу великанов, которые шагали сзади, немного поотстав.– Не говори так, жена: немногие отцы и матери могут с большим правом хвалиться своими детьми. – Быть благодарными за них, благодарными! – сми¬ ренно выговорила женщина.– Не хвалиться, Ишмаэл, а быть за них благодарными... – Пусть так, если это слово тебе больше по вкусу, родная... Но что там с Нелли и девчонками? Негодница забыла мое поручение и не только позволила детям за¬ снуть – опа и сама-то сладко спит и, наверное, гуляет сейчас во сне по лугам Теннесси. У твоей племяпницы, я знаю, только и мыслей, что о тех местах! – Да, она нам не под стать, я и сама так думала и говорила, приютив ее у нас, когда смерть отняла у нее всех близких. Смерть, Ишмаэл, чинит в семьях злую расправу! Эйзе девочка была мила, и, сложись по– иному, они вдвоем могли бы когда-нибудь занять наши с тобою места. – Нет, не годится она в жены пограничному жителю! Разве так надо смотреть за домом, пока муж на охоте? Эбнер, пальни из ружья, пусть узнают, что мы возвра¬ щаемся. Боюсь, там все спят, и Нелли и девчонки. Юноша повиновался с живостью, сразу показавшей, как он будет рад увидеть на вершине зубчатой скалы

быструю и крепкую фигурку Эллен. На минуту братья замерли, выжидая, потом одна и та же мысль одновре¬ менно подсказала всем выстрелить из ружья. На таком небольшом расстоянии залп не мог не дойти до слуха каж¬ дого, кто был на скале. – Ага! Вот и выходят! – закричал Эбирам, как обычно, спеша первым отметить обстоятельство, избав¬ ляющее от неприятных опасений. – Это юбка на веревке развевается,– сказала Эстер.– Я ее сама повесила сушиться. – Верно. А вот сейчас выходит и Нел. Негодница! Нежилась преспокойно в палатке! – Нет, не то,– сказал Ишмаэл, чьи черты, обычно не¬ подвижные, выразили зашевелившуюся тревогу.– Это холстина самой палатки хлопает вовсю на ветру. Глупые дети! Сорвали иолы с колышков, и, если вовремя не укре¬ пить их, палатку снесет вниз! Он едва успел договорить, как ветер промел чуть не у них под ногами, закручивая мелкими клубами пыль; по¬ том, как будто послушный умелой руке, он оторвался от земли и полетел прямо на ту точку, к которой при¬ кованы были все глаза. Незакрепленная холстина почув¬ ствовала его натиск и затрепыхалась; затем унялась и с полминуты висела неподвижно. Далее туча листьев, играя, закружилась над этим же местом, быстро, точно ястреб с высоты, ринулась вниз и умчалась вдаль, как стая ласточек, когда они стремительно летят вперед на недвиж¬ ных крыльях. А за ними следом пронеслась и белоснеж¬ ная палатка, которая, однако, упала вскоре где-то за ска¬ лой, оставив ее вершину такой же голой, какой она стояла раньше в нерушимом одиночестве пустыни. – И здесь побывали убийцы! – простонала Эстер.– Мои девочки! Маленькие мои! Была минута, когда даже Ишмаэл содрогнулся под тя¬ жестью такого нежданного удара. Но, встряхнувшись, как разбуженный лев, он кинулся вперед и, точно перышки, разбрасывая на пути преграды и рогатки, взбежал вверх по круче в неудержимом порыве, который показал, каким грозным может стать вялый по природе человек, когда сопсем пробудится.

Глава XIV На чьей вы, горожане, стороне? Шекспир, «Король Иоанн» Чтобы события нашей повести шли по порядку одно за другим, нам следует обратиться к тому, что случилось, пока Эллен Уэйд несла стражу на скале. Первую половину дня добрая, честная девушка отда¬ вала свое время и заботы младшим девочкам: кормила их и поила и ублажала те капризы, какими дети в своей при¬ вередливости и эгоизме обычно докучают взрослым. Едва ей удалось на минуту отделаться от их назойливости, она проскользнула в палатку, где больше нуждались в нежном ее внимании; но тут среди детей поднялся шум и напом¬ нил ей о забытых на короткий миг обязанностях. – Смотри, Нелли, смотри! – кричали наперебой пять или шесть голосов.– Там внизу люди, и Фиби говорит, что это индейцы сиу! Эллен обратила взгляд в ту сторону, куда протяну¬ лось столько рук, и, к своему ужасу, увидела каких-то людей, быстро шагавших прямо к скале. Она насчитала, что их четверо, но кто они, разглядеть не могла – видела только, что среди них нет ни скваттера, пи кого-либо из его сыновей. То была страшная для Эллен минута. По¬ смотрев на девочек, хватавшихся в испуге за ее одежду, она старалась что-нибудь припомнить из слышанных когда-то многочисленных рассказов о женском героизме, украшающих историю западной границы. В одном случае какой-то мужчина при поддержке трех-четырех женщин несколько дней успешно отбивался от неприятельского отряда в сто человек, осаждавшего их блокгауз. В другом женщины одни в отсутствие мужчин сумели защитить своих детей и все свое имущество; вспомнился и третий случай, когда одинокая женщина, взятая в плен, перебила спящих сторожей и добыла таким путем свободу не только себе, но и всем своим малолетним детям. Этот ближе всех подходил к ее собственному случаю. С огнем в глазах и на щеках, Эллен оглядела свои скудные средства обо¬ роны. Девочек постарше она поставила к рычагам – сбрасы¬ вать на нападающих камни; самых маленьких, поскольку 157

им не иод силу было нес.ти настоящую службу, она наме¬ тила использовать, чтобы создать у врага впечатление многочисленного гарнизона; а сама она, как всякий пол¬ ководец, намеревалась руководить боевыми действиями и поддерживать в войске бодрость. Произведя такую рас¬ становку сил, она ждала первого приступа, стараясь внешне сохранять спокойствие, чтобы вселить уверенность в своих помощппц – необходимое условие успеха. Эллен значительно превосходила дочерей Эстер силой духа, почерпнутой в нравственных качествах, однако двум старшим из них она бесспорно уступала в одном важном воинском достоинстве – в пренебрежении к опасно¬ сти. Выросшие среди трудностей переселенческой жизни, на окраинах цивилизованного мира, давно свыкшиеся со всякими опасностями, эти девочки обещали сравниться с матерью и удивительным бесстрашием и тем необыч¬ ным сочетанием дурных и добрых свойств, которое, когда бы довелось ей действовать на более широкой арене, вероятно, позволило бы жене скваттера оказаться зачис¬ ленной в список замечательных женщин ее времени. Эстер уже случилось раз– отстоять бревенчатый дом Ишмаэла от вторжения индейцев; был и такой случай, когда ее не тронули, приняв за убитую, после упорной защиты, кото¬ рая дала бы ей право на почетную капитуляцию, имей она дело с более цивилизованным противником. Эти две исто¬ рии и десятки других в том же роде она не раз с торже¬ ством рассказывала в присутствии дочерей; и теперь сердца юных воительниц колебались между естественным страхом и честолюбивым желанием совершить что-нибудь достойное детей такой матери. Наконец они дождались возможности так же отличиться! Незнакомцы были уже в пятистах ярдах от скалы. То ли по природной осторожности, то ли убоявшись грозного вида двух защитниц крепости, выставивших из-за камен¬ ного заграждения дула двух старых мушкетов, пришельцы остановились в ложбинке, где могли бы спрятаться в гу¬ стой траве. Отсюда несколько тревожных – а для Эллен нескончаемых – минут они осматривали крепость. Потом один из них двинулся вперед, желая, видимо, начать пе¬ реговоры. «Фибп, стреляй!» – «Нет, Хэтти, стреляй ты!» – под¬ стрекали друг друга оробевшие, но радостно взволно¬ ванные дочки скваттера, когда вмещалась Эллен и, быть

может, избавила подходившего парламентера от сильного испуга, если не от худшего. – Положите мушкеты! – закричала она.– Это доктор Батциус! Ее подчиненные повиновались лишь наполовину: онн отняли пальцы от курков, но грозные дула по-прежнему смотрели па непрошеных гостей. Натуралист, подходив¬ ший достаточно осмотрительно, примечая малейшее враж¬ дебное движение гарнизона, поднял на конце дробовика белый платок и подошел к крепости настолько близко, чтобы его могли хорошо расслышать. Тут, приняв, как он воображал, внушительный и властный вид, он рявкнул так громко, что его услышали бы и на вдвое большем рас¬ стоянии: – Внимайте! Именем Конфедерации Соединенных Суверенных Штатов Северной Америки призываю вас всех подчиниться ее законам! – Доктор или нет, а он наш враг, Нелли. Слышишь, слышишь? Он говорит о законе. – Постойте! Дайте мне послушать, что оп скажет! – закричала, почти задыхаясь, Эллеи и отвела дула муш¬ кетов, опять наведенные на отпрянувшего вестника. – Предостерегаю вас и во всеуслышание заявляю,– продолжал напуганный доктор,– что я мирный гражда¬ нин вышеназванной Конфедерации, или, говоря точней, Союза, сторонник общественного договора, друг мира и порядка.– Затем, увидев, что опасность если не вовсе, то па время миновала, он снова задиристо повысил го¬ лос: – А посему я требую от всех вас подчинения законам. – А я-то думала, что вы нам друг,– возразила Эл– леп,– и что вы путешествуете вместе с моим дядей, за¬ ключив с ним соглашение... – Оно расторгается. Я оказался обманут в самых его предпосылках, а потому объявляю известный комиак– тум, заключенный между Ишмаэлом Бушем, скватте¬ ром, с одной стороны, и Овидом Батциусом, доктором медицины,– с другой, анпулироваиным и утратившим силу... Нет, нет, дети, быть аннулированным есть свойство негативное, оно не влечет за собою ни материального, ни иного ущерба для вашего достойного родителя, так что отбросьте огнестрельное оружие и внемлите внушению разума. Итак, я объявляю, что догозюр нарушен... то есть 159