Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)

стойным вместилищем. Ради такой высокой цели, несом¬ ненно, стоит провести рискованный эксперимент. – Не зиаю, не знаю,– задумчиво сказал старик.– Всех этих козявок и ползучих гадов, которых развесили на вас, бог сотворил для прерий, и я не вижу, что тут хо¬ рошего – посылать их в другие края, где им будет не по себе. К тому же, сидя вот так на осле, вы можете сослу¬ жить нам службу, хотя меня не удивляет, что вам-то са¬ мому это невдомек – ведь вы, книжники, не привыкли, чтобы от вас был какой-нибудь толк. – Но какую пользу могу я принести в этих тяжких узах, когда животные функции организма, так сказать, замирают, а духовные и интеллектуальные притупляются в силу тайной симпатической связи, объединяющей дух и материю? Эти две орды язычников, наверное, затевают кровопролитие, и, хотя я не очень к тому расположен, больше будет смысла, если я займусь врачеванием ран, вместо того чтобы тратить драгоценные минуты в поло¬ жении, унизительном и для души и для тела. – Пока у краснокожего гремит в ушах боевой клич, он не смотрит на раны, и лекарь ему ни к чему. Терпе¬ ние – добродетель индейца, но и христианину оно тоже к лицу. Поглядите-ка на этих разъяренных скво, друг док¬ тор. Я ничего не смыслю в нраве дикарей, если они не готовы, проклятые, растерзать нас, чтобы утолить свою кровожадность. Ну, а пока вы будете сидеть на осле да сердито хмурить брови, хоть такое выражение вам и не¬ привычно, они, пожалуй, побоятся колдовства и не по¬ смеют на нас броситься. Я сейчас как генерал перед нача¬ лом битвы, и мой долг так расположить свои силы, чтобы каждый выполнял задачу, по моему суждению, наиболее для него подходящую. Я немножко разбираюсь в этих тонкостях и готов поручиться, что ваше терпение нам сей¬ час окажется куда полезней любого вашего подвига. – Слушай, старик,– крикнул Поль, наскучив нето¬ ропливыми и многословными объяснениями траппера,– не оборвешь ли ты две вещи сразу: свой разговор, кото¬ рый, спору нет, приятен за блюдом с дымящимся буйво¬ ловым горбом, да эти чертовы ремни, которые, скажу но опыту, никогда приятны не бывают. Один взмах твоего ножа принесет сейчас больше пользы, чем самая длинная речь, когда-либо сказанная в кентуккийском суде. – Да, суды поистине «счастливые охотничьи поля», 346

как говорят краснокожие, для того, кто боек на язык, а другого ничего делать не умеет. Я и сам попал раз в эту берлогу беззаконья, и ведь за сущий пустяк – за оленью шкуру. Бог им прости, они ведь не знали, что делали, и полагались только на свое слабое суждение, так что их бы надо пожалеть. А все же невесело было глядеть, как ста¬ рика, который всегда жил на открытом воздухе, закон сковал по рукам и ногам и выставил на посмешище перед женщинами и детьми богатого поселка. – Если ты так смотришь на оковы, мой дорогой друг, так подтверди свои взгляды делом и поскорей освободи нас,– сказал Мидлтон, которому, как и бортнику, медли¬ тельность их верного товарища стала казаться не только излишней, но и подозрительной. – Я бы с радостью разрезал эти ремни, особенно твои, капитан. Ведь ты солдат, и тебе было бы не только любо¬ пытно, но и полезно понаблюдать хитрые приемы и уловки сражающихся индейцев. А этому нашему другу все равно, увидит он битву или нет, потому что с пчелами воюют совсем не как с индейцами. – Старик, эти шутки по поводу нашей беды по мень¬ шей мере неуместны. – Да, да, твой дед был человек горячий и нетерпели¬ вый, и нечего ждать, чтобы детеныш пантеры ползал по земле, как детеныш дикобраза. А теперь помолчите-ка оба, а я буду говорить будто только о том, что происходит сейчас в лощине. Так мы усыпим их бдительность и за¬ ставим закрыться глаза, которые только и высматривают, какую бы учинить пакость или жестокость. Во-первых, вам следует знать, что предатель тетон, по всей видимо¬ сти, отдал приказ всех нас как можно скорей убить, но только втайне и без шума. – Боже великий! И ты позволишь, чтобы нас перере¬ зали, как беззащитных овец? – Тише, тише, капитан. В горячности мало проку, когда нужно действовать не силой, а хитростью. Ах, и мо¬ лодец наш пауни! Любо-дорого смотреть! Как он сейчас скачет от реки, чтобы заманить врага на свой берег! А ведь и мои слабые глаза видят, что на каждого его воина при¬ ходится по два сиу!.. Так вот, я говорил, что торопливость и опрометчивость до добра не доводят. Даже ребенку ясно, как обстоит дело. Между индейцами нет согласия насчет того, как с нами поступить. Одни боятся цвета на¬ 347

шей кожи и с радостью нас отпустили бы, а другие глядят на нас, точно голодные волки на лань. Да только когда па совете племени начинаются споры, милосердие редко берет верх. Вон видите этих иссохших и злобных скво... Да нет, вам с земли их не видно. Но они здесь и готовы наброситься на нас, точно разъяренные медведицы, как только придет их час. – Слушай, почтеннейший траппер,– перебил Поль угрюмо,– ты нам все это рассказываешь для нашего удо¬ вольствия или для своего? Если для нашего, то лучше по¬ молчи, я и так от хохота чуть не задохнулся. – Тише,– сказал траппер, ловко и быстро рассекав ремень, которым правая рука Поля была притянута к телу, и тут же бросив нож рядом с кистью этой руки.– Тише, малый, тише! Нам повезло! Старухи повернулись посмотреть, почему в лощине поднялся такой крик, и нам пока ничего не грозит. А теперь берись-ка за дело, но только осторожно, чтобы никто не заметил. – Спасибо тебе за одолжение, старый мямля,– про¬ бормотал бортник,– хоть оно маленько запоздало, как майский снег. – Эх, неразумный мальчишка! – с упреком молвил траппер. Он уже отошел в сторонку и, казалось, внима¬ тельно следил за маневрами отрядов на берегах реки.– Неужели ты никогда не поймешь мудрость терпения? Да и ты, капитан. Хоть сам я не из тех, кто принимает к сердцу обиду, а все-таки я вижу: ты молчишь, потому что не желаешь больше просить одолжения у того, кто, по– твоему, нарочно не торопится. Ну конечно, оба вы молоды, гордитесь своею силой и смелостью. И, по-вашему, стоит вам только освободиться от ремней, как вся опас¬ ность останется позади. Но кто много видел, тот больше и размышляет. Если бы я, как суетливая женщина, ки¬ нулся освобождать вас, старухи сиу увидели бы это, и что бы с вами было? Лежали бы вы под томагавками и но¬ жами, точно беспомощные, хнычущие дети, хоть рост у вас богатырский и бороды, как у мужчин. А ну, капитан, спроси у нашего приятеля бортника, мог бы он сейчас, столько часов пролежав в ремнях, справиться с тетон– ским мальчуганом, а не то что с десятком безжалостных и разъяренных скво? – Твоя правда, старик,– подтвердил Поль, шевеля затекшими руками и ногами, уже совсем освобожденными 318

от ремней.– Ты кое-что в этом понимаешь. Подумать только, я, Поль Ховер, который никому не уступит ни в борьбе, ни в беге, сейчас чуть ли не так же беспомощен, как в тот день, когда впервые явился в дом к старому Полю, который давно уже скончался,– прости ему, гос¬ поди, все прегрешения, совершенные им, пока он пребы¬ вал в Кентукки! Вот моя нога уперлась в землю – если можно верить глазам, а ведь я поклялся бы, что между ней и землей еще целых шесть дюймов. Послушай, прия¬ тель, раз уж ты столько сделал, так будь любезен, не до¬ пускай этих проклятых скво, о которых ты нам столько рассказал интересного, подойти к нам ближе, пока я не разотру руки и не буду готов с ними встретиться. Траппер, кивнув в знак согласия, направился к дрях¬ лому индейцу, уже готовому приступить к возложенному на него делу, и предоставил бортнику размять затекшие члены, а затем освободить и Мидлтона. Матори не ошибся в выборе исполнителя своего крова¬ вого замысла. Это был один из тех безжалостных дика¬ рей, каких в большем или меньшем числе можно найти среди любого племени; они нередко отличаются в войнах, проявляя отвагу, питаемую врожденной жестокостью. Ему было незнакомо рыцарское чувство, в силу которого ин¬ дейцы прерий считают более славной заслугой взять тро¬ фей у сраженного врага, нежели убить его, и радость убийства он всегда предпочитал торжеству победы. Если более честолюбивые и гордые воины кидались в бой, ду¬ мая только о славе, он под прикрытием какого-нибудь холмика или куста приканчивал раненых, которых поща¬ дили его более благородные соплеменники. Ни одна же¬ стокость, совершенная племенем, не обходилась без его участия, и никто не слышал, чтобы он хоть раз выска¬ зался в совете за милосердие. С нетерпением, которого не могла подавить даже при¬ вычная сдержанность, он ждал минуты, когда можно бу¬ дет исполнить волю великого вождя, без чьего одобрения и могущественной поддержки он никогда бы не осме¬ лился на этот шаг, неугодный слишком многим в племени. Но между враждебными отрядами, того и гляди, должна была завязаться битва, и с тайным злорадством он понял, что настала пора приступить к желанному делу. Когда подошел траппер, старый индеец уже раздавал ножи злобным старухам, а те, принимая оружие, распе– 349

г,или негромкую монотонную песню о потерях, понесенных их народом в различных стычках с белыми, и о том, как сладостна и благородна месть. Человек, менее привыкший к такого рода зрелищам, только увидев этих ведьм, ни¬ когда бы не отважился приблизиться к месту, где они со¬ вершали свой дикий и отвратительный обряд. Каждая старуха, получив нож, неторопливым и разме¬ ренным, но неуклюжим шагом начинала кружить вокруг дряхлого индейца, и вскоре они уже все медленно завер¬ телись в магической пляске. Они старались ступать в такт мелодии, сопровождая слова песни соответствующими жестами. Когда они говорили о потерях своего племени, они дергали себя за длинные седые космы или позволяли им в беспорядке рассыпаться по сморщенным шеям. Но стоило хоть одной запеть о том, как сладко отвечать уда¬ ром на удар, все вторили ей свирепым воплем и сопровож¬ дали его выразительным телодвижением, ясно показывав¬ шим, для чего они старались распалить в себе дикую ярость. И вот в самый центр этого беснующегося круга всту¬ пил траппер с таким невозмутимым хладнокровием, как будто вошел в деревенскую церковь. Его появление ста¬ рухи встретили новой бурей жестов, которые, если только это было возможно, стали еще более ясными и недву¬ смысленными. Сделав им знак замолчать, траппер спросил: – Почему матери тетонов поют злую песню? Еще не привели в их селение пленников пауни, их сыновья еще не вернулись, нагруженные скальпами. Старухи взвыли в ответ, а две-три фурии, самые разъ¬ яренные, даже подскочили к нему, размахивая ножами в опасной близости к его спокойным глазам. – Перед вами воин, а не беглец из стана Длинных Ножей, чье лицо бледнеет, едва он завидит томагавк,– сказал, не дрогнув, траппер.– Пусть женщины сиу по¬ думают: если умрет один бледнолицый, на месте, где он упал, их встанет сто. Но старухи в ответ только быстрей завертелись в пляске, а угрозы в их песне зазвучали еще более громко и внятдо. Вдруг самая старая и злобная вырвалась из круга и, ковыляя, побежала по направлению к намечен¬ ным жертвам, точно хищная птица, когда, покружив над добычей, она камнем падает на нее. Остальные ринулись гид

вслед за ней нестройной вопящей толпой, боясь лишиться своей доли в кровавой потехе. – Могучий колдун моего народа! – крикнул старик на языке тетонов.– Открой рот и заговори, чтобы все племя сиу услышало тебя. То ли Азинус в недавних передрягах постиг ценные свойства своего голоса, то ли его вывел из равновесия вид бегущих мимо старух, чьи вопли были невыносимы даже для ослиного слуха, но как бы там ни было, именно длин¬ ноухий сделал то, к чему призывали Овида, и произвел такой эффект, на какой едва ли мог бы рассчитывать на¬ туралист, даже если бы напряг все силы. Странный зверь заговорил впервые со времени своего появления па ста¬ новище. После столь ужасного предупреждения старухи кинулись врассыпную, точно коршуны, вспугнутые со своей добычи, однако продолжали вопить и, как видно, еще не совсем отказались от задуманного. Между тем их внезапное появление и сознание неот¬ вратимой опасности куда быстрей погнало кровь в жилах Поля и Мидлтона, чем самое усердное растирание. Борт¬ ник уже вскочил на ноги и принял угрожающую позу, обещавшую больше, чем он мог бы совершить на самом деле. И даже капитан приподнялся на колени, готовясь дорого продать свою жизнь. Непостижимое освобождение пленников от пут старухи приписали чарам «колдуна», и это заблуждение сослужило нашим друзьям, пожалуй, не меньшую службу, чем чудесное и своевременное вмеша¬ тельство Азинуса. – Вот теперь самое время выйти из засады,– крик¬ нул траппер, подбегая к товарищам,– и вступить в чест¬ ный бой. Было бы лучше подождать, пока капитан со¬ всем оправится, но уж раз мы выдали нашу батарею, то станем твердо и... Он умолк, почувствовав, что на его плечо опустилась огромная рука. Он был уже готов поверить, что тут и впрямь действуют чьи-то чары, когда повернулся и уви¬ дел, что попал в лапы такого могучего и опасного «кол¬ дуна», как Ишмаэл Буш. Сыновья скваттера, держа ружья наготове, вышли один за другим из-за неубранного шатра Матори, что не только объяснило, как удалось врагам зайти с тыла, пока внимание траппера было занято про¬ исходившим у реки, но и обусловило полную невозмож¬ ность сопротивления. 351

Ни Ишмаэл, ни его сыновья не считали нужным всту¬ пать в объяснения. Мидлтона и Поля снова связали в пол¬ ном молчании и с отменной ловкостью, и на этот раз дажо старый траппер разделил их участь. Шатер сорвали, жен¬ щин усадили па лошадей, и маленький отряд двинулся обратно к стоянке скваттера. Все это произошло с такой быстротой, что действительно могло показаться колдов¬ ством. Тем временем доверенный Матори со своими крово¬ жадными помощницами, потерпев неудачу, улепетывал по равнине к леску, где укрывались женщины и дети. И, когда Ишмаэл удалился со своими пленниками и до¬ бычей, плоскогорье, где совсем недавно бурлила жизнь большого индейского стойбища, стало таким же тихим и безлюдным, как вся бескрайняя пустыня вокруг. Глава XXX Но справедливо ль, благородно ль это? Шекспир Пока на плоскогорье совершались эти события, воины в лощине тоже не оставались праздными. Мы расстались с отрядами в ту минуту, когда, расположившись по двум противным берегам реки, они следили друг за другом и каждый старался насмешками и бранью принудить не¬ приятеля к какому-либо опрометчивому действию. Однако вождь пауни скоро понял, что коварного врага отнюдь не огорчает эта явно напрасная трата времени. Поэтому он изменил свои планы и отступил от реки, чтобы, как пра¬ вильно объяснил товарищам траппер, заманить более многочисленный отряд сиу на свой берег. Но вызов не был принят, и для достижения цели Волкам пришлось искать другого средства. Юный вождь пауни не стал больше терять драгоцен¬ ные минуты на бесплодные старания увлечь врага за со¬ бою в реку и быстро поскакал во главе своих верных вои¬ нов вдоль потока, ища более удобного места, где его от¬ ряд мог бы без урона внезапно переправиться на другой берег. Как только Матори разгадал его намерение, пешим воинам был нодаи знак вскочить на коней позади своих 352

более счастливых собратьев, чтобы вовремя помешать пе¬ реправе. Поняв, что план его раскрыт, и не желая утом¬ лять лошадей отчаянной скачкой, после которой они были бы уже бесполезны в бою, даже если бы им удалось обогнать перегруженных тетонских скакунов, Твердое Сердце вдруг осадил коня у самой воды. Местность была слишком открытой, чтобы прибегнуть к какой-нибудь из обычных уловок индейской войны, а время не ждало, и рыцарственный пауни решил ускорить развязку, совершив один из тех подвигов, какими не¬ редко индейские храбрецы обретают дорогую их сердцу славу. Место, которое он избрал, было весьма подходящим для его замысла. Река, почти всюду глубокая и быстрая, здесь широко разливалась, и рябь на воде говорила о ма¬ лой глубине. В середине потока поднималась широкая песчаная мель, и опытный воин мгновенно понял по ее цвету и виду, что она легко выдержит тяжесть коня. Вни¬ мательно осмотрев ее, Твердое Сердце сделал свой выбор. Быстро сообщив остальным о своем намерении, он бро¬ сился в поток, и его скакун, то плывя, то ступая по дну, благополучно вынес его на остров. Опытность Твердого Сердца не обманула его. Когда лошадь, фыркая, вышла из воды, он оказался на широком пространстве сырого, по плотно слежавшегося песка, пре¬ красно подходившего для любого конного маневра. Ска¬ кун, казалось, тоже это понял и нес своего воинственного седока таким упругим шагом, так гордо выгибая шею, что впору бы любому породистому коню, объезженному искуснейшим берейтором. От волнения и у самого вождя кровь быстрей побежала в жилах. Зная, что оба племени не спускают с него глаз, он натянул поводья; и если его собственный отряд мог гордиться и торжествовать, лю¬ буясь мужеством и красотою всадника, то для врага не могло быть ничего обидней, ничего унизительней этого зрелища. Появление молодого пауни па отмели тетоны встре¬ тили яростным воплем. Они ринулись к воде, в воздух взвилось полсотни стрел, раздались редкие ружейные вы¬ стрелы, и несколько смельчаков уже хотели броситься г, реку, чтобы наказать врага за дерзкий вызов. Но грозный окрик Матори заставил опомниться готовый выйти из по¬ виновения отряд. Запретив переправу, остановив даже бесплодный обстрел отмели, Матори приказал всем вои¬ 353

нам отойти от воды, после чего открыл свои намерения двум-трем из вернейших своих сторонников. Когда пауни заметили, что тетоны кинулись к реке, двадцать их воинов въехали в поток, но, когда те удали¬ лись, они тоже вернулись на свой берег, полагая, что их молодому вождю послужат достаточной поддержкой его испытанное искусство и не раз доказанная храбрость. Приказ Твердого Сердца, отданный им перед переправой, был достоин его беззаветной отваги и твердости духа. До тех пор, пока враги будут выходить против него пооди¬ ночке, он будет сражаться одинг положившись только на Ваконду и силу собственной руки. Но если сиу кинутся на него кучей, то Волкам следует переправляться к нему в том же количестве – человек на человека, покуда доста¬ нет на то численности их отряда. Этот благородный при¬ каз соблюдался свято, и, хотя многие горячие сердца жа¬ ждали разделить с вождем опасность и . славу, все до еди¬ ного воины пауни скрывали свое нетерпение под обычной для индейца маской сдержанности. Они жадно следили за происходившим, но ни единый возглас удивления не сорвался с их губ, когда вскоре они поняли, что поступок их вождя может привести не к войне, а к миру. Матори недолго вел тайную беседу и поспешил ото¬ слать своих доверенных к остальному отряду. Затем он въехал в воду и остановился. Тут он несколько раз поднял руки ладонями наружу и сделал еще несколько жестов, которые в этих краях служат выражением дружеских на¬ мерений. Потом, словно в доказательство своей искрен¬ ности, он бросил ружье на берег и, глубже въехав в воду, вновь остановился, чтобы посмотреть, как все это примет молодой пауни. Коварный сиу не напрасно рассчитывал на благород¬ ство и честность соперника. Твердое Сердце, пока в него стреляли, продолжал гарцевать по отмели и с прежней гордой уверенностью ждал нападения всего неприятель¬ ского отряда. Когда же он увидел, что в реку въезжает хорошо ему известный вождь тетонов, он торжествующе взмахнул рукой, поднял копье и испустил боевой клич своего племени, вызывая врага на поединок. Но, увидев затем, что тот предлагает перемирие, он, хотя отлично знал все предательские уловки, к каким мог прибегнуть противник, не пожелал выказать страх за свою безопас¬ ность и тем самым уступить в мужестве врагу. Поскакав 354

к дальнему краю отмели, он бросил там ружье, затем вер¬ нулся на прежнее место. Теперь оба вождя были вооружены одинаково. У каж¬ дого осталось копье, лук с колчаном, томагавк и нож; да еще кожаный щит, чтобы отразить удар, если другой вдруг решит пустить в ход оружие. Сиу долее не ко¬ лебался и, подстегнув коня, выехал на отмель с того конца, который учтиво уступил ему противник. Если бы кто– нибудь мог видеть лицо Матори, пока он пересекал про¬ току, отделявшую его от самого грозного и самого ненави¬ стного из всех его соперников, то, может быть, сквозь непроницаемую маску, сотканную хитростью и бессердеч¬ ным коварством, он успел бы заметить на этом смуглом лице проблеск тайной радости; однако гордо сверкающие глаза тетона, его раздувающиеся ноздри могли бы вну¬ шить такому наблюдателю, что радость эта порождена чувством более благородным, более подобающим индей¬ скому вождю. Пауни со спокойным достоинством ждал, когда враг заговорит. Тетон проехался взад и вперед, чтобы умерить нетерпение своего коня и вновь принять гордую осанку, которую несколько утратил во время переправы. Затем он проскакал на середину острова и учтивым жестом предложил пауни сделать то же. Твердое Сердце прибли¬ зился на расстояние, которое позволяло при пуждо и двинуться вперед и отступить, после чего в свою оче¬ редь остановился, не сводя с противника горящих глаз. Наступило долгое и напряженное молчание, пока два про¬ славленных вождя, впервые встретившись с оружием и руках, рассматривали друг друга с видом воинов, которые умеют ценить отважного врага, пусть даже ненавистного. Матори, однако, смотрел куда менее суровым и вызыва¬ ющим взором, чем молодой пауни. Закинув щит за плечо, словно приглашая Твердое Сердце отбросить подозрения, тетон сделал приветственный жест и заговорил первым: – Пусть Волки поскачут в горы,– сказал он,– и по¬ смотрят на восход и на закат, на страну снегов, и на страну цветов, и тогда они увидят, что земля велика. Разве краснокожие не могут найти па ней места для всех своих селений? – Был ли случай, чтобы воин Волков пришел в селе¬ ние тетонов просить у них места для своего жилища? – возразил молодой пауни с гордостью и презрением, кото¬ 355

рые не пытался скрыть.– Когда пауни охотятся, разве они посылают гонцов спросить Матори, есть ли в прериях сиу? – Когда в жилище голод, воин идет искать бизона, который дан ему в пищу,– продолжал тетон, подавляя гнев, вызванный гордой усмешкой юноши.– Ваконда со¬ здал больше бизонов, чем индейцев, и он не сказал: «Этот бизон будет для пауни, а тот для дакоты; этот бобр для конзы, а тот для омахо». Нет, он сказал: «Всего вдоволь. Я люблю моих красных детей и дал им большие богат¬ ства. Много солнц будет скакать быстрый конь и не до¬ скачет от селений тетонов до селений Волков. От лугов пауни далеко до реки оседжей. Хватит места для всех, кого я люблю». Зачем же одному краснокожему убивать другого? Твердое Сердце воткнул копье острием в землю и, так же забросив щит за плечо и слегка опираясь на древко копья, ответил с выразительной улыбкой: – Что же, тетоны устали охотиться и идти по тропе войны? Они хотят жарить оленину, не убивая оленей? Они собираются отрастить волосы на головах, чтобы вра¬ гам труднее было находить их скальпы? Напрасно, воин-пауни не придет искать жену среди этих тетон– ских скво. Матори, когда услышал это жгучее оскорбление, не сдержался, и его лицо загорелось яростью. Но он сумел овладеть собой и ответил тоном, более подходившим для его непосредственной цели. – Так и следует говорить о войне молодому вождю,– сказал он со странным' спокойствием.– Но Матори видел больше зимних стуж, чем его брат. Когда ночи были длинны и в его жилище приходил мрак, он думал о не¬ счастьях своего народа, пока молодые воины спали. Он сказал себе: «Пересчитай скальпы над своим огнем, те– топ. Кроме двух, это все скальпы краснокожих. Разве волк растерзает волка, и разве гремучая змея убьет свою сестру? Знаешь сам, никогда. Вот почему, тетон, ты не¬ прав, когда с томагавком в руке идешь тропой, что ведет к жилищу краснокожего». – Сиу хочет лишить воина славы! Он скажет своим юношам: «Идите, копайте корни в прерии да ищите ям, чтобы зарыть свои томагавки; вы больше не мужчины!» – Если язык Матори когда-нибудь так заговорит,– с видом крайнего негодования ответил хитрый тетон,– 356

пусть женщины сиу отрежут его и сожгут вместе с копы¬ тами бизона! Нет,– продолжал он и, словно с искренним доверием, приблизился на несколько шагов к Твердому Сердцу, который, однако, не двинулся с места,– у красно¬ кожих не будет недостатка во врагах. Их больше, чем листьев на деревьях, чем птиц в небесах, чем бизонов в прериях. Пусть мой брат шире откроет глаза: разве он нигде не видит врага, которого хотел бы сразить? – Давно ли тетон считал скальпы своих воинов, что сушатся в дыму костров пауни? Вот рука, которая сняла их и готова сделать из восемнадцати двадцать. – Пусть разум моего брата сойдет с кривой тропы. Если вечно краснокожий будет разить краснокожих, кто будет хозяином прерии, когда не останется воина, чтобы сказать – «она моя»? Послушай мудрость стариков. Они рассказывают нам, что в их молодые дни из лесов в сто¬ роне восхода приходило много индейцев и наполняло пре¬ рии жалобами на грабительство Длинных Ножей. Куда приходят бледнолицые, там для краснокожего нет больше места. Земля для них тесна. Они всегда голодны. По¬ смотри, они уже здесь! С этими словами тетон указал на лагерь Ишмаэла, раскинувшийся на виду, и умолк, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела его речь на прямодушного врага. Твердое Сердце слушал, словно эти рассуждения поро¬ дили в его уме много новых мыслей. После минутного молчания он спросил: – Так что же советуют делать мудрые вожди сиу? – Они думают, что по следу каждого бледнолицего надо идти, как по следу медведя. Чтобы Длинные Ножи, которые приходят в прерию, не возвращались обратно. Чтобы тропа была открыта для тех, кто приходит, и за¬ крыта для тех, кто уходит. Вон там их много. У них есть лошади и ружья. Они богаты, а мы бедны. Так сойдутся ли пауни на совет с тетонами? А когда солнце уйдет за Ска¬ листые горы, они скажут: «Это для Волка, а это для сиу». – Нет, тетон, Твердое Сердце никогда не наносил удара странникам. Они приходят в его жилище и едят у него и свободно уходят. Могучий вождь – их друг. Когда мой народ созывает молодых воинов на тропу войны, мо¬ касины Твердого Сердца вступают на нее последними. Но, едва селение скроется за деревьями, оп уже впереди всех. Нет, тетон, его рука никогда не подымется на странников. 357

– Так умри с пустыми руками, глупец! – восклик¬ нул Матори. И, заложив стрелу в свой лук, он прицелил¬ ся в обнаженную грудь доверчивого врага и отпустил тетиву. Коварный тетон проделал это так внезапно, так удачно улучил минуту, что пауни не мог защититься обычными средствами. Щит его был заброшен за плечо, стрелу он снял с тетивы, зажав ее в левой руке вместе с луком. Однако зоркий глаз прославленного воина успел уловить первое же предательское движение, а находчивость не по¬ кинула его. Он рванул поводья, конь взвился на дыбы и, как щит, заслонил пригнувшуюся фигуру всадника. Но Матори прицелился так точно и послал стрелу с такой си¬ лой, что она впилась в шею коня и пронзила ее насквозь. В мгновение ока Твердое Сердце послал ответную стрелу. Она пробила щит тетона, не задев его самого. Несколько секунд тетивы звенели, не смолкая, и стрелы одна за другой мелькали в воздухе, хотя противникам приходилось думать и о защите. Колчаны скоро опустели, но, хотя кровь уже пролилась, это не охладило пыла битвы, так как раны были незначительны. Начался конный бой. Противники бросали своих ска¬ кунов вперед, круто их поворачивали, подняв на -дыбы, снова кидались в атаку и хитро уклонялись от столкнове¬ ния, кружа, как ласточки над землей. Каждый норовил пронзить другого копьем, из-под копыт летел песок, и иной раз уже казалось, что кому-то не избежать рокового удара, но оба по-прежнему оставались на конях и дер¬ жали поводья твердой рукой. В конце концов тетон был вынужден спрыгнуть на землю, чтобы увернуться от не¬ отвратимого удара. Пауни сразил копьем его коня и, про¬ скакав дальше, испустил торжествующий клич. Сделав поворот, он уже собрался использовать свое преимуще¬ ство, когда его раненый скакун зашатался и упал под ношей, которая стала ему не по силам. Матори отозвался грозным воплем на преждевременный победный клич и бросился с ножом и томагавком к поверженному юноше. При всей своей ловкости Твердое Сердце не успел бы вовремя выбраться из-под коня. Он видел, что ему грозит неминуемая гибель. Нащупав нож, он зажал лезвие между большим и указательным пальцами и с удивительным хладнокровием метнул в приближающегося врага. Нож завертелся в воздухе и, вонзившись острием в нагую грудь 358

Нож вошел в грудь по самую рукоять

забывшего осторожность тетона, вошел в нее по самую ру¬ коять из оленьего рога. Матори схватился за нее, как будто колеблясь, извлечь ли нож из раны или нет. На мгновение его лицо искри¬ вила неугасимая ненависть и ярость, а затем, точно внут¬ ренний голос напомнил ему, что время терять нельзя, он, шатаясь, добрел до края отмели и, войдя по щиколотку в воду, остановился. Хитрость и двуличие, которые так долго омрачали более благородную сторону его природы, были вытеснены из его души неукротимой гордостью, вос¬ питанной в нем с юных лет. – Нет, Волчонок,– сказал он с угрюмой улыбкой,– скальп могучего вождя дакотов не будет коптиться над костром пауни. Вырвав нож из раны, он пренебрежительно швырнул его в сторону врага, погрозил рукой победоносному про¬ тивнику, меж тем как на смуглом его лице, борясь, сме¬ няли друг друга глубокая ненависть и презрение, для ко¬ торых у него не было слов, и бросился в самую середину быстрого потока. И еще несколько раз с торжеством под¬ нялась над волнами его рука, хотя тело было уже навсегда поглощено водой. Твердое Сердце к этому времени вскочил па ноги. До тех пор молчавшие отряды неожиданно раз¬ разились оглушительными криками. Пятьдесят воинов с каждой стороны кинулись в реку, торопясь поразить или защитить победителя, и, по сути дела, бой не кончился, а только завязался. Но молодой вождь был равно слеп ко всем признакам опасности. Он бросился туда, где упал его нож, а йотом с легкостью антилопы помчался по отмели, вглядываясь в волны, скрывшие его трофей. Темное пятно крови указало ему нужное место, и, крепче сжав нож, он бросился в реку, твердо решив умереть в ее волнах или вернуться с желанной добычей. Тем временем на отмели завязалась кровопролитная битва. У пауни кони были лучше, боевой дух, пожалуй, сильней, и, достигнув острова в достаточном числе, они вынудили врага отойти. Затем они устремились к враже– кому берегу и выбрались на него, продолжая сражаться. Но здесь их встретили все пешие тетоны, и им самим при¬ шлось отступить. Бой теперь велся с обычной для индейцев осторож¬ ностью. Когда пыл, бросивший оба отряда в смертельную схватку, несколько остыл, воины стали прислушиваться 360