Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 52 страниц)

живут и трудятся в Штатах, как простые граждане нашей республики. Улей стоит, где стоял, и те, кто кружит над дорогою их сердцу прелой соломой, все еще гордятся ее древностью, не замечая ни ветхости своего жилья, ни сча¬ стья бесчисленных роев, собирающих свежий мед девствен¬ ного мира. Но это предмет, интересный скорее для поли¬ тика или историка, нежели для скромного рассказчи¬ ка, пишущего о событиях обыденной жизни, а потому оста¬ вим его в стороне, как и все, что не относится к нашей повести. Если гражданин Соединенных Штатов вправе притя¬ зать на происхождение от древней знати, он отнюдь не свободен от расплаты за ее грехи. Как известно, сходные причины приводят к сходным следствиям. Та дань, кото¬ рую народы должны платить в виде тяжелого труда на нивах Цереры, чтобы наконец заслужить ее милость, в из¬ вестной мере выплачивается в Америке вместо предков потомками. У нас о лестнице цивилизации можно сказать, что она подобна тем явлениям, которые, как говорится, «отбрасывают тень вперед». В Америке мы можем наблю¬ дать весь ход развития общества – от состояния расцвета, именуемого утонченным, до состояния настолько близкого к варварству, насколько это возможно при тесной связи с образованной нацией. Такое «обратное развитие»» просле¬ живается в нашей стране от сердца старых Штатов, где начинают приживаться богатство, роскошь, искусство, к тем отдаленным и все отодвигающимся границам, где царствует мрак невежества и где культура сквозь него лишь еле брезжит: так рассвету дня предшествует напол¬ зающий туман. Здесь и только здесь еще сохраняется широко распро¬ страненный, но отнюдь не многочисленный класс людей, которых можно сравнить с теми, кто проложил дорогу ду¬ ховному прогрессу народов Старого Света. Существует удивительное, хоть и неполное сходство между жителем американской окраины и его европейским прототипом. Оба во всем необузданны: один – поскольку он стоит выше за¬ кона, другой – поскольку недосягаем для него: они от¬ чаянно храбры, потому что закалены в опасностях; безгра¬ нично горды, потому что независимы; и не знают удержу в мести, потому что сами расправляются за свои обиды. Несправедливо будет в отношении американца вести дальше эту параллель. Он не религиозен, потому что с 68

молоком матери впитал убеждение, что смысл религии не в соблюдении обрядов, а всякую подделку под религию ра¬ зум его отвергает. Он не рыцарь, нет, потому что не имеет власти устанавливать отличия; а власти он не имеет, по¬ тому что он порождение системы, а не создатель ее. В ходе нашей повести будет показано, как перечисленные свой¬ ства выявились в нескольких ярко выраженных предста¬ вителях этого класса людей. Ишмаэл Буш всю свою жизнь – пятьдесят с лишним лет – прожил вне общества. Он хвалился, что никогда не засиживался в таких местах, где не мог спокойно повалить любое дерево, какое высмотрит со своего порога; что закон лишь редко когда наведывался на его вырубку; и что цер¬ ковный звон претит его ушам. Трудился он в меру своих нужд, а нужды его не превышали того, в чем обычно нуж¬ дается человек его класса, и он их легко удовлетворял. Он не уважал образованности, делая исключение лишь для лекарского искусства, потому что по своему невежеству не видел смысла в умственном труде, если он не дает чего-то осязаемого. Из уважения к вышеназванной науке он скло¬ нился на уговоры некоего врача, которому страстная лю¬ бовь к естественной истории подсказала мысль присоеди¬ ниться к скваттеру в его странствиях. Скваттер от чистого сердца принял естествоведа в свою семью, верней – под свое покровительство, и они в дружеском согласии проде¬ лали вместе весь дальний путь по прериям. Ишмаэл не раз объяснял жене, как он рад, что есть у них этот спутник, чьи услуги будут весьма полезны на новом месте, куда бы их ни занесло, пока семья «не освоится». Но частенько на¬ туралист в своих изысканиях исчезал на много дней кряду, уклонившись от взятого скваттером прямого пути – только по солнцу, вперед и вперед на восток. Мало кто не признал бы за счастье оказаться вдалеке от лагеря в час опасного налета сиу, как оказался Овид Бат (или Бат– циус – такое обращение больше льстило ему), доктор ме¬ дицины, член ряда ученых обществ по сю сторону Атлан¬ тики, наш предприимчивый медик. Хотя Ишмаэл, по природе медлительный, еще не вполне пробудился и не ощутил всю тяжесть своей беды, все же такая вольность в отношении его собственности глубоко возмутила скваттера. Тем не менее он крепко уснул – раз уж сам отвел этот час для отдыха и раз уж знал, как без¬ надежны были бы попытки разыскивать скот в ночной 69

темноте. К тому же, понимая всю опасность своего поло¬ жения, он не хотел в погоне за потерянным рисковать тем, что еще сохранил. Как ни сильна любовь обитателей пре¬ рий к лошадям, их жадность до многого другого, чем еще владел путешественник, ей не уступала. Сиу прибегли к довольно обычной уловке – сперва угнать скот, а потом, когда поднимется переполох, довершить ограбление. Но тут Матори, видимо, недооценил проницательности чело¬ века, которого ограбил. Мы уже видели, как флегматично скваттер принял поначалу потерю; покажем, к– чему он пришел, когда додумал свою думу. Хотя в лагере было немало глаз, не желавших сме¬ житься, немало ушей, готовых уловить легчайший признак новой тревоги, до конца ночи в нем царил глубокий покой. В конце концов тишина и усталость сделали свое дело, и под утро все, кроме часовых, опять заснули. Честно ли после налета индейцев выполняли свой долг беспечные сто¬ рожа, осталось вовек неизвестным, поскольку не произо¬ шло ничего такого, что могло бы послужить проверкой их бдительности. Однако, чуть занялась заря и серый полусвет разлился над прерией, Эллен Уэйд приподняла взволнованное, полу^» испуганное и все-таки румяное лицо над спавшими впо¬ валку девочками, среди которых она прикорнула, вернув¬ шись украдкой в шалаш. Она осторожно встала, тихонько перешагнула через лежавших на земле и с той же осто¬ рожностью пробралась в самый конец лагеря. Здесь она остановилась, прислушиваясь и как будто колеблясь, не слишком ли будет смело двинуться дальше. Впрочем, за¬ держалась девушка лишь на одно мгновение; и задолго до того, как сонный взгляд часового, окинув место, где она только что стояла, успел различить ее мелькнувший си¬ луэт, она уже проскользнула низом и взбежала на вер¬ шину ближайшего холма. Эллен напряженно вслушивалась, надеясь уловить иной какой-то звук, кроме шелеста травы у ее ног на утреннем ветру. Она хотела уже повернуть назад, разочарованная в своем ожидании, когда ее ухо различило хруст стеблей под тяжелыми шагами. Она радостно побежала навстречу и вскоре разглядела очертания фигуры, поднимавшейся на холм по противоположному склону. Она уже проронил;'.: «Поль!» – и заговорила быстро и оживленно тем взволно¬ ванным голосом, каким говорит только влюбленная жен¬ 70

щина прп встрече с другом, как вдруг осеклась п, отсту¬ пив, добавила холодно: – Не ждала я, доктор, увидеть вас тут в такой непод¬ ходящий час! – Все часы и все времена года, милая Эллен, равно хо¬ роши для истинного любителя природы,– возразил ма¬ ленький, щуплый, довольно пожилой, но очень энергичный человек, одетый в нечто странное из сукна и меха. Он по¬ дошел к ней не чинясь, с видом старого знакомого.– Кто не умеет и в тусклой полутьме выискать предметы, до¬ стойные удивления, тот лишен весьма существенной части доступных человеку радостей. – Верно, очень верно! – согласилась Эллен, вдруг спохватившись, что и ее появление здесь в неурочный час цадо бы как-то объяснить.– Я от многих людей слышала, что ночью у земли более привлекательный вид, чем при ярком солнечном свете. – Ага! Значит, их органы зрения были слишком вы¬ пуклы. Если же человек желает изучить поведение живот¬ ных из семейства кошек или повадки любого животного– альбиноса, то ему действительно следует быть на ногах до зари. Впрочем, замечу, имеются люди, которые предпочи¬ тают рассматривать предметы в сумерки по той простой причине, что в это время суток они видят лучше. – А вы сами тоже по этой причине так часто бродите по ночам? – Я брожу по ночам, моя милая, потому, что Земля при вращении вокруг своей оси подставляет каждый дан¬ ный меридиан под солнечный свет лишь на половину срока суточного оборота, а мое дело не выполнишь, работая всего по двенадцать – пятнадцать часов подряд. Сейчас я двое суток не возвращался к вам, разыскивая растение, которое, как думают, произрастает только по притокам Платта, а но увидел ни одной травинки, не значащейся в ботанических каталогах. – Вам, доктор, не посчастливилось, но, право... – Не посчастливилось? – переспросил маленький че¬ ловечек и, придвинувшись поближе к девушке, вытащил свои записи с торжеством, в котором утонула вся его на¬ пускная скромность.– Нет, нет, Эллен! Едва ли это так. Разве можно назвать несчастливцем человека, чья судьба обеспечена, чья слава, можно сказать, утвердилась навеки, чье имя потомки будут называть рядом с именем Бюф– 71

фона... Впрочем, кто такой Бюффон? Всего лишь компиля¬ тор, пожинавший плоды чужих трудов. Нет, pari passu 1 с Соландером, приобретшим свою известность ценой мук и лишений. – Вы открыли золотую жилу, доктор Бат? – Больше, чем жилу: сокровище, клад чеканной монеты, милая, ходкой золотой монеты! Слушай! После своих бесплодных поисков я пошел, взяв наискось, что¬ бы выйти на маршрут твоего дяди, когда вдруг услышал э-вуки, которые могло произвести только огнестрельное оружие... – Да,– перебила Эллен.– У нас тут была тревога... – ...и вы подумали, что я заблудился,– продолжал ученый муж, следуя лишь ходу своих мыслей и потому не¬ верно поняв ее слова.– Но нет! Я принял за основание треугольника пройденный мною конец, вычислил высоту, и теперь, чтобы провести гипотенузу, оставалось только определить прилежащий угол. Полагая, что стрельбу от¬ крыли нарочно для меня, я свернул с этого пути и пошел на выстрелы – не потому, что считал показания своих ушей более точными,– нет, я опасался, не нуждается ли кто-то из детей в моих услугах. – Они все благополучно избежали... – Послушай,– перебил ученый, тотчас забыв своих маленьких пациентов ради занимавшего его сейчас более важного предмета.– Я прошел по прерии длинный путь – ведь там, где мало преград, звук разносится очень да¬ леко,– когда услышал такой топот, как будто били копы¬ тами в землю бизоны. Потом я увидел вдали стадо четверо¬ ногих, носившихся по холмам,– животных, которые так и остались бы неизвестны и не описаны, если бы не счастли¬ вейший случай! Один самец, благороднейший экземпляр, бежал, несколько отбившись от прочих. Стадо повернуло в мою сторону, и соответственное уклонение сделал и отбив¬ шийся самец, который, таким образом, оказался в пятиде¬ сяти ярдах от меня. Я не упустил открывшейся мне воз¬ можности и, прибегнув к огниву и свече, тут же на месте сделал его описание. Я дал бы тысячу долларов, Эллен, за один ружейный выстрел одного из наших молодцов! – Вы носите при себе пистолет, почему же, доктор, вы им не воспользовались? – сказала девушка. Она слушала 1 Как равный, наряду (лат.). 72

вполслуха, окидывая прерию беспокойным взглядом, но все не уходила, радуясь, что может не спешить. – Да, но в нём-то всего лишь крошечный шарик свин¬ ца – им можно убить пресмыкающееся или какое-нибудь крупное насекомое. Нет, я не стал завязывать бой, из ко¬ торого не мог бы выйти победителем, и поступил достой¬ ней: я сделал запись происшедшего, не вдаваясь в подроб¬ ности, но со всею точностью, необходимой в науке. Я прочту ее тебе, Эллен, потому что ты хорошая девушка, стремящаяся к образованию; и, запомнив то, что узнаешь от меня, ты сможешь оказать науке неоценимую услугу, если со мною что-нибудь произойдет. В самом деле, доро¬ гая Эллен, мой род занятий так же сопряжен с опасностью, как профессия воина. Этой ночью,– продолжал он,– этой страшной ночью во мне едва не угасло жизненное начало. Да, мне грозила гибель! – От кого? – От чудовища, открытого мною. Оно все приближа¬ лось и, сколько я ни отступал, надвигалось снова и снова. Я думаю, только фонарик и спас меня. Я, пока записывал, держал его между нами двумя, используя его с двоякой целью – для освещения и для обороны. Но ты сейчас услышишь описание этого зверя, и тогда ты сможешь су¬ дить, какой опасности мы, исследователи, подвергаем себя, радея о пользе всего человечества. Натуралист торжественно поднял к небу свои записи и при смутном свете, уже падавшем на равнину, собрался приступить к чтению, предпослав ему такие слова: – Слушай внимательно, девушка, и ты узнаешь, каким сокровищем счастливый жребий позволил мне обогатить страницы естественной истории! – Вы, значит, сами же и создали эту тварь? – сказала Эллен, прервав бесплодное наблюдение, и в ее голубых глазах зажегся озорной огонек, показавший, что она умела играть на слабой струнке своего ученого собеседника. – Разве во власти человека вдохнуть жизнь в неоду¬ шевленную материю? Хотел бы я, чтоб это было так! Ты вскоре увидела бы Historia Naturalis Americana которою я посрамил бы жалких подражателей француза Бюффопа. Можно было бы внести значительное усовершенствование в сложение всех четвероногих, особенно тех, что славятся 1 Американская естественная история (лат.).

быстротой. В одну пару их конечностей был бы зало¬ жен принцип рычага – возможно, она приняла бы вид современных колес; хотя я еще не решил, применить ли это усовершенствование к передней паре конечностей или же к задней, так как еще не определил, что требует боль– шбй затраты мускульной силы – волочение или отталки¬ вание. Преодолению трения помогало бы естественное вы¬ деление животным влаги из пор, что помогло бы созданию инерции. Но, увы, все это безнадежная мечта – по край¬ ней мере, в настоящее время,– добавил он, снова подняв свои записи к свету, и начал читать вслух: – «Шестого ок¬ тября 1805 года (это, как ты, надеюсь, знаешь не хуже меня, дата памятного события). Четвероногое, виденное (при свете звезд и карманного фонаря) в прериях Север¬ ной Америки – широту и долготу смотри по дневнику. Genus 1 неизвестен; а потому по воле автора открытия и в силу того счастливого обстоятельства, что оное откры¬ тие было сделано вечером, получает наименование Vesperti¬ lio horribilis americanus 2. Размеры (по оценке на глаз) – громаднейшие: длина – одиннадцать футов, высота – шесть футов. Посадка головы – прямая; ноздри – расширенные; г л а з а – выразительные и свирепые; зу¬ бы – зазубренные и многочисленные; хвост – горизон¬ тальный, колышущийся, близкий к кошачьему; лапы– болыние, волосатые; когти – длинные, изогнутые, опас¬ ные; уши – незаметные; рога – удлиненные, расходя¬ щиеся и грозные; окраска – пепельно-свинцовая, в рыжих подпалинах; голос – зычный, воинственный и устрашающий; повадка – стадная, плотоядная, свире¬ пая и бесстрашная...» Вот оно! – воскликнул Овид.– Вот оно, животное, которое, по-видимому, станет оспаривать у льва его право называться царем зверей! – Я не все у вас поняла, доктор Батциус,– возразила юная насмешница, знавшая маленькую слабость философа– натуралиста и часто награждавшая его званием, которое так ласкало его слух,– но теперь я буду помнить, что это очень опасно – уходить далеко от лагеря, когда по пре¬ риям рыщут такие чудовища. – Ты выразилась совершенно правильно: «рыщут»! – подхватил натуралист, придвинувшись к ней поближе и 1 Род (лат.). 2 Страшилище вечернее американское (лат.).

снизив голос до снисходительно¬ конфиденциального шепота, от¬ чего его слова приобрели значи¬ тельность, какую он не намере¬ вался в них вложить.– Никогда еще моя нервная система не под¬ вергалась такому суровому испы¬ танию; признаюсь, было мгнове¬ ние, когда fortiter rе 1 содрогнул¬ ся перед столь страшным врагом; но любовь к естествознанию при¬ дала мне бодрость, и я вышел по¬ бедителем. – Вы говорите на каком-то особенном языке,– сказала деву¬ шка, сдерживая смех.– Он так рознится с тем, какой в ходу у нас в Теннесси, что, право, не знаю, уловила ли я смысл ваших слов. Если я не ошибаюсь, вы хотите сказать, что в ту минуту у вас было цыплячье сердце? – Невежественная метафора, проникшая в язык из-за незнакомства с аиатомией двуно¬ гих! Сердце у цыпленка соразмерно с его прочими орга¬ нами, и отряду куриных в естественных условиях свойст¬ венна отвага. Эллен, пойми,– добавил он с торжественным выражением лица, произведшим впечатление на девуш¬ ку,– я был преследуем, был гоним, мне грозила опас¬ ность, которую я не удостаиваю упоминания... Но что это?! Эллен вздрогнула, потому что собеседник говорил так убежденно, с такой простодушной откровенностью, что при всей игривости ума она невольно поверила его словам. По¬ смотрев, куда указывал доктор, она в самом деле увидела несущегося по прерии зверя, который быстро и неуклонно надвигался прямо на них. Еще не совсем рассвело, и нельзя было различить его статей, но то, что можно было разгля¬ деть, позволяло вообразить в нем свирепого хищника. – Это он! Он! – закричал доктор, инстинктивно потя¬ нувшись опять за своими таблицами, между тем как его ноги выбивали дробь в отчаянном усилии устоять на 1 В действительности неустрашимый (лат.). 75

месте.—Теперь, Эллен, раз уж судьба дзет мне возмож¬ ность исправить ошибки, сделанные при свете звезд... Смотри, пепельно-свинцовый... без ушей... рога огромней¬ шие! Голос его осекся, руки опустились при раздавшемся реве или скорее рыке, достаточно грозном, чтобы устра¬ шить и более храброго человека, чем наш натуралист. Крики животного странными каденциями раскатились по прерии, и затем наступила глубокая, торжественная ти¬ шина, которую вдруг нарушил взрыв безудержного де¬ вичьего смеха – звук куда более мелодический. Между тем натуралист стоял как истукан и без ученых коммен¬ тариев, безоговорочно и беспрепятственно позволял рос¬ лому ослу, от которого он уже не пытался оградиться своим хваленым фонарем, обнюхивать его особу. – Да это же ваш собственный осел! – воскликнула Эллен, как только смогла перевести дух и заговорить.– Ваш терпеливый труженик! Доктор пялил глаза на зверя и на пересмешницу, на пересмешницу и на зверя, совсем онемев от изумления. – Вы не узнаёте животное, столько лет работавшее па вас? – со смехом продолжала девушка.– А ведь я тысячу раз слышала, как вы говорили, что оно верой и правдой несло свою службу и что вы его любите, как брата! – Аэтиз сЬтезисиэ – выговорил доктор, жадно, как после удушья, глотая воздух.– Род сомнению не подвер¬ гается; и я утверждаю и буду утверждать, что это живот¬ ное не принадлежит к виду Едииэ 2. Да, Эллен, перед нами бесспорно мой Азинус; но это не веспертилио, открытый мною в прерии! Совсем другое животное, уверяю тебя, ми¬ лая девушка, характеризуемое совершенно отличными признаками по всем важным частностям. Тот – плотояд¬ ный,– продолжал он, водя взглядом по раскрытой стра¬ нице,– а этот травоядный. Там: повадка – свирепая, опасная; здесь: повадка – терпеливая, воздержанная. Там: уши – незаметные; здесь: уши – вытянутые; там: рога – расходящиеся и так далее, здесь: рога – отсут¬ ствуют. Он осекся, так как Эллен опять разразилась смехом, \ это заставило его до некоторой степени опомтшться. 1 Осел домашний (лат.). 2 Лошадь (лат.). 73

– Образ веспертилио запечатлелся на моей сетчатке,– заметил, как бы оправдываясь, незадачливый исследова¬ тель тайн природы,– и я, как это ни глупо, принял своего верного друга за то чудовище. Впрочем, я и сейчас в недо¬ умении, каким образом Азинус оказался бегающим на воле! Эллен наконец смогла рассказать о набеге и его послед¬ ствиях. С точностью очевидца, которая в менее простодуш¬ ном слушателе могла бы вызвать основательные подозре¬ ния, девушка описала, как животные вырвались из лагеря и разбежались стремглав по равнине. Не позволяя себе высказать это напрямик, она все же дала понять натура¬ листу, что он скорее всего обознался и принял испуганный табун за диких зверей. Свой рассказ она закончила жало¬ бой об утрате лошадей и вполне естественными сожале¬ ниями о том, в какое беспомощное положение эта утрата поставила семью. Натуралист слушал в немом изумлении, ни разу не перебив рассказчицу и ни единым возгласом не выдав своих чувств. Девушка, однако, приметила, что, пока она рассказывала, важнейшая страница была вы¬ драна из записей судорожным жестом, показавшим, что их автор в то же мгновение расстался с обольстительной ил¬ люзией. С этой минуты никто в мире больше не слыхал о Vespertilio horribilis americanus, и для естествознания ока¬ залось безвозвратно потерянным важное звено в цепи раз¬ вития животного мира, которая, как говорят, связует землю с небом и в которой человек мыслится столь близ¬ ким сородичем обезьяны. Когда доктор Бат узнал, при каких обстоятельствах в лагерь проникли грабители, его сразу встревожило совсем другое. Он отдал на сохранение Ишмаэлу увесистые фо¬ лианты и несколько ящиков, набитых образцами растений и останками животных. И в его проницательном уме тот¬ час же вспыхнула мысль, что такие хитрые воры, как сиу, никак не упустили бы случая овладеть столь бесценным со¬ кровищем. Сколько Эллен ни уверяла его в обратном, ни¬ что не могло унять его тревогу, и они разошлись, он – спеша успокоить свои подозрения и страхи, она – про¬ скользнуть так же быстро и бесшумно, как раньше прошла мимо него, в одинокий и тихий шатер.

Глава VII Куда девалась половина свиты? Их было сто, а стало пятьдесят! Шекспир, «Король Лир» Уже совсем рассвело над бесконечной ширью прерии, когда Овид вступил в лагерь. Его неожиданное появление и громкие вопли из-за предполагаемой утраты сразу раз¬ будили сонливую семью скваттера. Ишмаэл с сыновьями и угрюмый брат его жены поспешили встать и при свете солнца, теперь уже достаточном, постепенно установили истинные размеры своих потерь. Ишмаэл, крепко стиснув зубы, обвел взглядом свои не¬ подвижные перегруженные фургоны, поглядел на расте¬ рянных девочек, беспомощно жавшихся к матери, серди¬ той и подавленной, и вышел в открытое поле, как будто в лагере ему стало душно. За ним последовали сыновья, ста¬ раясь в мрачных его глазах прочитать указание, что им делать дальше. Все в глубоком и хмуром молчании подня¬ лись на гребень ближнего холма, откуда открывался почти безграничный вид на голую равнину. Ничего они там не увидели – Только одинокого бизона вдали, уныло пощипы¬ вающего скудную жухлую траву, а неподалеку – доктор¬ ского осла, который, очутившись на свободе, спешил усла¬ диться более обильной, чем обычно, трапезой. – Вот вам! Оставили, мерзавцы, смеха ради одну жи¬ вотину,– сказал, поглядев на осла, Ишмаэл,– да и то са¬ мую никчемную. Трудная здесь земля, молодцы, не для пахоты, а все-таки придется добывать тут пищу на два десятка голодных ртов! – В таком месте больше толку от ружья, чем от мо¬ тыги,– возразил старший сын и с презрением пнул ногой твердую, иссохшую почву.– В этой земле пусть ковы¬ ряется тот, кто привык есть на обед не кукурузную кашу, а нищенские бобы. Пошли ворону облететь округу – на¬ плачется она, пока что-нибудь сыщет. – Как по-твоему, траппер,– молвил отец, показывая, какой слабый след оставил на твердой земле его здоровен¬ ный каблук, и рассмеялся злым и страшным смехом,– выберет себе такую землю человек, который никогда не утруждал писцов выправлением купчих? 7Э

– В лощинах земля тучней,– был спокойный ответ старика,– а ты, чтобы добраться до этого голого места, прошел миллионы акров, где тот, кто любит возделывать землю, может собирать зерно бушелями взамен посеянных иипт, и вовсе не ценою слишком уж тяжелого труда. Если ты пришел искать земли, ты забрел миль на триста дальше, чем нужно, или на добрую тысячу не дошел до места. – Значит, там, у второго моря, можно выбрать землю получше? – спросил скваттер, указывая в сторону Тихого океана. – Можно. Я там видел все,– отвечал старик. Он уткнул ружье в землю и, опершись на его ствол, казалось, с печальной отрадой вспоминал былое.– Я видел воды обоих морей! У одного я родился и рос, пока не стал па¬ реньком вот как этот увалень. С дней моей молодости Аме¬ рика сильно выросла, друзья. Стала огромной страной – больше, чем весь мир, каким он мне когда-то мнился. Около семи десятков лет я прожил в Йорке – в провинции и штате. Ты, наверное, бывал в Йорке? – Нет, не бывал, я в города не наведываюсь, но я ча¬ сто слышал о месте, которое ты назвал. Это, как я пони¬ маю, широкая вырубка. – Широкая! Слишком широкая. Там самую землю покорежили топорами. Такие холмы, такие охотничьи угодья – и я увидел, как их без зазрения совести стали оголять от деревьев, от божьих даров! Я все медлил, пока стук топоров не стал заглушать лай моих собак, и тогда подался на запад, ища тишины. Я проделал горестный путь. Да, горестно было идти сквозь вырубаемый лес, не¬ делю за неделей дышать, как мне довелось, тяжелым воз¬ духом дымных расчисток! Далекая это сторона, штат Йорк, как посмотришь отсюда! – Он лежит, как я понимаю, у той окраины старого Кентукки; хотя, на каком это расстоянии, я никогда но знал. – Чайка отмахает по воздуху тысячу миль, пока уви¬ дит восточное море. Но для охотника это не такой уж тя¬ желый переход, если путь лежит тенистыми лесами, где вволю дичи! Было время, когда я в одну и ту же осень вы¬ слеживал оленя в горах Делавара и Гудзона и брал бобра на заводях верхних озер. Но в те дни у меня был верный и быстрый глаз, а в беге я был легок, что твой лось! Мать 79

Гектора,– он ласково глянул на старого пса, прикорнув¬ шего у его ног,– была тогда щенком и так и норовила броситься на дичь, едва учует запах. Ох и выпало мне с ней хлопот! – Твоя гончая, дед, стара. Пристрелить ее – самое было бы милосердное дело. – Собака похожа на своего хозяина,– ответил трап¬ пе}), как будто пропустив мимо ушей жестокий совет.– Ей придет пора умереть, когда она больше не сможет по¬ могать ему в охоте, и никак не раньше. На мой взгляд, в мире есть для всего свой порядок. Не самый быстроно¬ гий из оленей всегда уйдет от собаки, и не самая большая рука держит ружье тверже всякой другой. Люди, взгля¬ ните вокруг: что скажут янки-лесорубы, когда расчистят себе дорогу от восточного моря до западного и найдут, что рука, которая может одним мановением все смести, уже сама оголила здесь землю, подражая им в их страсти к раз¬ рушению. Они повернут вспять по своей же тропе, как ли¬ сица, когда хочет уйти от погони; и тогда мерзкий запах собственного следа покажет им, как они были безумны, сводя леса. Впрочем, такие мысли легко возникают у того, кто восемьдесят зим наблюдал людское безумие,– но разве они образумят молодца, еще склонного к мирским утехам? Вам, однако, надо поспешить, если вы не хотите изведать на себе всю ловкость и злобу темнолицых индей¬ цев. Они считают себя законными владельцами края и редко оставляют белому что-нибудь, кроме его шкуры, ко¬ торой он так похваляется, если смогут нанести ему ущерб. Если смогут! Пожелать-то они всегда пожелают! – Старик,– строго спросил Ишмаэл,– к какому ты принадлежишь народу? По языку и по лицу ты белый, а между тем сердцем ты, похоже, с краснокожими. – Для меня что один, что другой – разница невелика. Племя, которое я любил всех больше, развеяно по земле, как песок сухого русла под натиском осенних ураганов; а жизнь слишком коротка, чтобы наново приноровиться к людям чуждого уклада и обычая, как некогда я свыкался с племенем, среди которого прожил немало лет. Тем не ме¬ нее я человек без всякой примеси индейской крови, и воин¬ ским долгом я связан с народом Штатов. Впрочем, теперь, когда у Штатов есть и войска ополчения, и военные ко¬ рабли, им пет нужды в одиночном ружье старика на девя¬ том десятке. £0

– Раз ты не отказываешься от своих соплеменников, я спрошу напрямик: где сиу, которые угнали мой скот? – Где стадо буйволов, которое не далее как прошлым утром пантера гнала по этой равнине? Трудно сказать... – Друг! – перебил его доктор, который до сих пор внимательно слушал, но тут нашел необходимым вме¬ шаться в разговор.– Для меня огорчительно, что венатор, или, иначе, охотник, столь опытный и наблюдательный, как вы, повторяет распространенную ошибку, порожден¬ ную невежеством. Названное вами животное принадлежит в действительности к виду Bos ferus или Bos sylvestris как счастливо назвали его поэты,– вид совершенно отлич¬ ный от обыкновенного Bubulus 2, хотя и родственный ему. Слово «бизон» здесь более уместно, и я вас настоятельно ирошу его и применять, когда в дальнейшем вам понадо¬ бится обозначить особь этого вида. – Бизон или буйвол – не все ли равно? Тварь остается та же, как ее ни называй, и... – Позвольте, уважаемый венатор: классификация есть душа естествознания, ибо каждое животное или ра¬ стение непременно характеризуют присущие ему видовые особенности, каковые и обозначаются всегда в его наиме¬ новании... – Друг,– сказал траппер немного вызывающе,– разве хвост бобра станет невкусным, если вы бобра назо¬ вете норкой? И разве волчатина покажется вкусней оттого, что какой-нибудь книжник назовет ее олениной? Так как вопросы ставились вполне серьезно и с неко¬ торой запальчивостью, между двумя знатоками природы, из коих один был чистым практиком, а другой горячо при¬ вержен теории, мог бы разгореться жаркий спор, если бы Ишмаэл своевременно не положил ему конец, напомнив о предмете более важном для него в тот час. – О бобровых хвостах и мясе норки можно вести раз¬ говор на досуге перед очагом, когда разгорятся в нем кле¬ новые поленья,– вмешался скваттер без всякого почтения к оскорбленным чувствам спорщиков.– Иностранными словами не поможешь – и вообще словами. Скажи мне, траппер, где они прячутся, твои сиу? 1 Bos ferus—дикий бык (лат.), принятое в научной класси¬ фикации обозначение бизона. Bos sylvestris – лесной бык (лат.). 2 Буйвол (лат.). 4 Фенимор Купер. Том III 81

– Проще сказать, какого цвета перья у ястреба, что повис вон под тем белым облачком! Когда краснокожий нанес удар, он не станет дожидаться, пока ему уплатят за обиду свинцом. – Когда твои нищие дикари переловят весь скот, по¬ считают ли они, что этого с них довольно? – Природа у людей одна, что у белых, что у красноко¬ жих. Замечал ты, чтобы тяга к богатству после того, как ты снял обильный урожай, стала у тебя слабей, чем была раньше, когда ты имел лишь горсть зерна? Если заме¬ чал, значит, ты не таков, каким опыт долгой жизни научил меня считать человека, наделенного обычными страстями. – Говори попросту, старик,– крикнул скваттер и с силой стукнул о землю прикладом ружья, потому что его тяжелый ум не находил удовольствия в разговоре, веду^ щемся неясными намеками.– Я задал простой вопрос—* и такой, что ты, конечно, можешь на него ответить. – Ты прав, ты прав! Я могу ответить, потому что слишком часто наблюдал, как люди, подобные мне, не ве¬ рят, что умышляется зло. Когда сиу соберут весь скот и уверятся, что ты не идешь по их следу, они вернутся за¬ брать, что оставили, как голодные волки – к недоеденной туше; или, может быть, они проявят нрав больших мсдве^ дей, что водятся у водопадов на Длинной реке, и не станут мешкать, обнюхивая добычу, а сразу хлопнут лапой. – Так вы их видели, названных вами животных? —> воскликнул доктор Батциус, не вступавший вновь в раз¬ говор, пока хватало силы сдерживать свое нетерпение; но теперь он приготовился приступить к обсуждению важного предмета и раскрыл свои записи, держа их наготове, как справочник.– Можете вы мне сказать: встреченный вами зверь принадлежит к виду игзиэ ЬогпЬШв? 1 Обладал ли он следующими признаками: уши – закругленные, л о б– сводчатый, глаза—лишены заметного дополнительного века, зубы —шесть резцов, один ложный и четыре вполне развитых коренных... – Продолжай, траппер, мы ведем с тобой разумный разговор,– перебил Ишмаэл.– Так ты полагаешь, мы еще увидим грабителей? – Нет, нет, я их не зову грабителями. Они поступают 1 Медведь ужасный (лат.) – видовое обозначение американ¬ ского серого медведя, или гризли. 82