Текст книги "Избранные сочинения в шести томах. Том 3-й"

Автор книги: Джеймс Фенимор Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 52 страниц)

к голосу вождей, старавшихся напомнить горячим голо¬ вам об осмотрительности. Вняв мудрым советам, сиу по¬ спешили укрыться – кто в траве, кто за редкими ку¬ стами или за невысоким бугром,– и пауии уже не могли очертя голову бросаться вперед, так что обе стороны несли теперь значительно меньший урон. Так длилось сражение с переменным успехом и почти без потерь. Тетонам удалось пробиться к густой заросли бурьяна, куда враги не могли последовать за ними верхом, так как всадник, если все-таки прорывался туда, стано¬ вился совершенно беспомощен. Необходимо было выма¬ нить тетонов из этого укрытия или битва осталась бы не¬ решенной. Несколько отчаянных атак были отражены, и приунывшие пауни уже подумывали об отступлении, ко¬ гда вблизи раздался знакомый клич Твердого Сердца, а секундой позже среди них появился и сам вождь, разма¬ хивая скальпом верховного вождя тетонов, точно сулящим победу знаменем. Его встретили радостными криками, и воины устреми¬ лись за ним с такой яростью, что, казалось, их натиску невозможно было противостоять. Однако кровавый трофей в руке вождя пауни зажег не только нападающих, но и обороняющихся. В отряде Матори было немало смелых воинов, и тот оратор, который утром на совете выражал столь мирные намерения, теперь с самозабвенным муже¬ ством рвался снять позор с человека, им никогда не лю¬ бимого, и вырвать его скальп из рук заклятых врагов своего народа. Исход решила численность. После отчаянной схватки, в которой все вожди показали пример неустрашимости, пауии были вынуждены отступить на открытую часть лощины, теснимые тетонами, а те спешили захватить каж¬ дую пядь земли, отдаваемую противником. Если бы сиу остановились у края бурьяна, честь победы, возможно, осталась бы за ними, хотя смерть Матори была для них непоправимой потерей. Однако наиболее горячие воины сиу совершили неосторожность, которая резко изменила ход сражения и нежданно отняла у них так трудно им доставшееся преимущество. Один из вождей пауни, отступая среди последних, упал, залитый кровью из бесчисленных ран, и стал ми¬ шенью для десятка новых стрел. Не помышляя ни о том, чтобы преследовать врага, ни о том, как безрассудны их 361

действия, тетонские воины с боевым кличем ринулись вперед; каждый горел желанием первым нанести удар но мертвому телу и тем заслужить высокую славу. Навстречу им кинулся молодой вождь пауни с горсточкой испытан¬ ных воинов, твердо решивших спасти честь своего народа от такого поругания. Враги схватились врукопашную, кровь полилась рекой. Пауни отступали с телом убитого, а сиу наседали на них сзади, пока не вырвались все из укрытия, оглушительно вопя и грозя уже численным своим перевесом раздавить сопротивление. И Твердое Сердце, и каждый его товарищ скорей умерли бы, чем бросили тело убитого, п судьба их быстро решилась бы, пе явись в этот миг неожиданная помощь. Из рощицы слева послышался крик, а за ним и залп смер¬ тоносных ружей. Пятеро или шестеро сиу забились на земле в агонии, а все остальные окаменели, как будто это небо послало свои молнии, чтобы спасти Волков. Затем из рощи вышли Ишмаэл и его молодцы-сыновья и, грозно крича, с искаженными гневом лицами, обрушились на из¬ менивших им союзников. Это внезапное нападение сломило дух тетонов. Многие из их храбрейших вождей уже погибли, и теперь все про¬ стые воины бежали, не слушая приказов оставшихся вож¬ дей. Несколько отчаянных храбрецов продолжали проби¬ ваться к роковому символу их чести и нашли благородную смерть под ударами ободрившихся пауни. Второй ружей¬ ный залп довершил поражение сиу. Они теперь бежали в беспорядке к дальнему леску с тем же рвением, с каким лишь несколько минут назад бро¬ сались в бой. Пауни кинулись вслед, как стая породистых, хорошо натасканных гончих. Со всех сторон доносился их победный клич и призывы к мести. Иные из беглецов пы¬ тались унести с собой тела павших воинов, но настигаю¬ щая погоня заставила их бросить мертвых ради спасения живых. И только одна попытка оградить честь сиу от по¬ ругания, которое их своеобразные понятия связывали с обладанием скальпами павших героев, все же увенчалась успехом. Читатель помнит, как на утреннем совете один из вож¬ дей восстал против воинственной политики Матори. Но после того, как он безуспешно поднял голос за мир, его рука тем усердней делала свое дело в бою. Мы уже упо¬ минали о его доблести, и именно его мужество, его пример О '• >)

помогли тетонам держаться так стойко, когда они узнали о гибели Матори. Этот воин, который на образном языке своего племени звался Парящим Орлом, последним отка¬ зался от надежды на победу. Когда он понял, что залпы из ружей, вселившие ужас в его воинов, лишают их так дорого купленного преимущества, он под унорным обстре¬ лом угрюмо отступил к тайнику, где в густом бурьяне была спрятана его лошадь. Там он застал неожиданного соперника, готового оспаривать его право на коня. Это был Боречина, престарелый воин, сторонник Матори, тот, чей голос громче всех раздавался против мудрых советов Па¬ рящего Орла. Старик был ранен стрелой, и смерть его, видно, была близка. – Я в последний раз шел тропой войны,– мрачно ска¬ зал старый воин, когда увидел, что за лошадью явился её законный владелец.– Неужели Волк-пауни унесет се¬ дые волосы сиу в свое жилище, чтобы там над ними глу¬ мились женщины и дети? Парящий Орел схватил его за руку, отвечая на призыв суровым, полным решимости взглядом. Дав это безмолвное обещание, он посадил раненого на своего коня. Затем вы¬ вел коня из бурьяна, сам тоже вскочил на него и, привя^ зав товарища к своему поясу, вылетел на равнину, наде¬ ясь, что легконогий скакун спасет их обоих. Пауни заме¬ тили его почти тотчас же, и несколько воинов помчались вдогонку. Они проскакали уже около мили, но раненый не издал ни стона, хотя к его телесным мукам прибави¬ лись муки душевные: он видел, что враги приближаются с каждым скачком своих лошадей. – Остановись,– сказал он наконец и поднял слабую руку, чтобы товарищ придержал коня.– Пусть Орел мо¬ его племени шире раскроет крылья. Пусть он увезет в се¬ ление темнолицых белые волосы старого воина. Этим людям, одинаково понимавшим славу и строго соблюдавшим закон романтической чести, не нужно было много слов. Парящий Орел соскочил с коня и помог сойти Боречине. Старик с трудом опустился на колени и, бросив снизу взгляд в лицо соплеменника – как будто говоря «прощай»,– подставил шею под желанный удар. Не¬ сколько взмахов томагавка, круговое движение ножа – и голова отделилась от тела, не почитавшегося столь цен¬ ным трофеем. Тетон опять вскочил на своего коня, как раз вовремя, чтобы ускользнуть от стрел, пущенных в него

раздосадованными преследователями. Высоко подняв страшную окровавленную голову, он с криком торжества понесся прочь, летя по равнине, точно у него и вправду были крылья той могучей птицы, в честь которой он по¬ лучил свое лестное прозвание. Парящий Орел благопо¬ лучно добрался до своего селения. Он принадлежал к тем немногим сиу, которые вышли живыми из гибельного по¬ боища; и еще очень долго из спасшихся он один мог вы¬ ступать на советах племени, держа голову так же высоко, как прежде. Ножи и копья пауни остановили бегство большей ча¬ сти побежденных; победители рассеяли даже пытавшуюся скрыться толпу женщин и детей; и солнце давно ушло за волнистую черту западного горизонта, когда кровавый разгром наконец завершился. Глава XXXI Так кто ж купец? И кто здесь ростовщик? Шекспир, «Венецианский купец» Утро следующего дня занялось над более мирной сце¬ ной. Резня давно прекратилась. И, когда солнце взошло, его лучи разлились по просторам спокойной и пустынной прерии. Лагерь Ишмаэла еще стоял там же, где и нака¬ нуне, но по всей бескрайной пустыне не видно было дру¬ гих признаков существования человека. Там и сям не¬ большими стаями кружили сарычи и коршуны и хрипло кричали над местом, где какой-нибудь не слишком легкий на ногу тетон встретил свою смерть. Только это и напоми¬ нало о недавнем сражении. Русло реки, змеившейся в бес¬ конечных лугах, взгляд еще мог далеко проследить по ку¬ рившемуся над ней туману; но серебряная дымка над болотцами и родниками уже начинала таять, потому что с пылающего неба лилась теплота, и ее живительную силу ощущало все в этом обширном краю, не избалованном теныо. Прерия была похожа на небо после бури – тихое и ласковое. И вот в такое утро семья скваттера собралась, чтобы принять решение, как поступить с людьми, отданными 364

в ее власть игрой переменчивого счастья. Все живые и сво¬ бодные обитатели лагеря с первым серым лучом рассвета были на ногах, и даже самые малые в этом бродячем цлемени, казалось, сознавали, что настал час, когда дол¬ жны совершиться события, которым, быть может, пред¬ стоит во многом изменить ход их полудикой жизни. Ишмаэл, расхаживая по лагерю, был серьезен, как и подобает человеку, которому вдруг пришлось взять на себя решение в делах куда более важных, чем обычные проис¬ шествия его беспокойных будней. Однако сыновья, так хорошо изучившие непреклонный и суровый прав отца, поняли, что его угрюмое лицо и холодный взгляд выра¬ жают не колебания или сомнения, а твердое намерение не отступать от своих суровых решений, которых он дер¬ жался, как всегда, с тупым упрямством. Даже Эстер не осталась безучастна к надвигающимся событиям, столь важным для будущего ее семьи. Хотя она хлопотала но хозяйству, как хлопотала бы, верно, при любых обстоя¬ тельствах – так земля продолжает вращаться, пока земле¬ трясения разрывают ее кору и вулканы пожирают ее недра,– но голос ее был менее громок и пронзителен, чем обычно, а попреки, сыпавшиеся на младших детей, смяг¬ чала материнская любовь, придававшая ее словам какое-то новое достоинство. Эбирама, как всегда, грызли сомнение и тревога. Он часто останавливал взгляд на непроницаемом лице Ишма– эла, и была в этом взгляде опасливость, выдававшая, что от прежнего взаимного доверия, от прежнего товарище¬ ства не осталось и следа. Он, казалось, попеременно пре¬ давался то надежде, то страху. Порой его лицо загоралось гнусной радостью, когда он поглядывал на палатку, где находилась его вновь захваченная пленница. И тут же, не¬ понятно почему, оно омрачалось тяжелым предчувствием. В такие минуты он обращал глаза к каменному лицу своего медлительного родственника. Но ни разу он не про¬ чел на этом лице ничего утешительного, а напротив, вся¬ кий раз начинал тревожиться еще сильней. Потому что на физиономии скваттера была написана страшная для Эбирама истина: тупая натура его зятя полностью вышла из-под его влияния, и теперь Ишмаэл помышлял только о достижении своих собственных целей. Так обстояли дела, когда сыновья Ишмаэла, повинуясь приказу отца, вывели из палаток тех, чью участь ему пред¬ 365

стояло решить. Приказ распространялся на всех без ис¬ ключения. Мидлтона и Инес, Поля и Эллен, Овида и трап¬ пера – всех привели к самозванному судье и разместили так, чтобы тот мог с подобающим достоинством вынести свой приговор. Младшие дети толпились кругом, вдруг охваченные жгучим любопытством, и даже Эстер оста¬ вила стряпню и подошла послушать. Твердое Сердце, явившись один, без своих воинов, присутствовал при этом новом для него и внушительном зрелище. Он стоял, величаво опершись на копье, а взмы¬ ленные бока его коня, щипавшего траву поблизости, по¬ казывали, что пауни примчался издалека, чтобы видеть, что произойдет. Ишмаэл встретил своего нового союзника с холодно¬ стью, показавшей, как равнодушно он примял деликат¬ ность молодого вождя, который затем и приехал один, чтобы присутствие его отряда не породило тревоги или недоверия. Скваттер не искал его помощи, как не стра¬ шился его вражды, и теперь приступил к делу с таким спокойствием, как будто его патриархальная власть при¬ знавалась всеми и везде. Во всякой власти, даже когда ею злоупотребляют, есть что-то величественное, и мысль невольно начинает искать в ее обладателе достоинства, которые отвечали бы его по¬ ложению, хотя нередко терпит неудачу, и то, что прежде было только ненавистно, тогда становится вдобавок и смешным. Но об Ишмаэле Буше этого нельзя было ска¬ зать. Его суровая внешность, угрюмый нрав, страшная физическая сила и опасное своеволие, не признававшее никакого закона, делали его самочинный суд настолько грозным, что даже такой образованный и смелый человек, как Мидлтоп, не мог подавить в себе некоторый трепет. Однако у него не было времени, чтобы собраться с мыс¬ лями; скваттер, хоть и не привык спешить, но уж если заранее на что решился, то не расположен был терять время в проволочках. Когда он увидел, что все на местах, он тяжелым взглядом обвел пленников и обратился к ка¬ питану как к главному среди этих мнимых преступников: – Сегодня я призван исполнить обязанность, которую в поселениях вы возлагаете на судей, нарочно посаженных решать споры между людьми. Я плохо знаком с судебными порядками, но есть правило, которое известно каждому, и оно учит: «Око за око, зуб за зуб». Я не привык ходить

по судам и уж никак не хотел бы жить на земельном уча¬ стке, который отмерил шериф; но в этом законе все же есть разумный смысл, и можно им руководиться на деле. А потому торжественно заявляю, что сегодня я буду его держаться и всем и каждому воздам, что ему положено, не больше. На этом месте Ишмаэл замолк и обвел взором своих слушателей, как будто хотел проверить по их лицам, ка¬ кое впечатление произвела его речь. Когда его глаза встре¬ тились с глазами Мидлтона, тот ответил ему: – Если надо, чтобы злодей был наказан, а тот, кто никого не обидел, отпущен на свободу, то вы должны по¬ меняться со мной местами и стать узником, а не судьей. – Ты хочешь сказать, что я причинил тебе зло, когда увел молодую даму из дома ее отца и завез против ее воли так далеко в дикие края,– возразил невозмутимый скваттер, нисколько не рассерженный этим обвинением, но не испытывая, видимо, и угрызений совести.– Я не стапу добавлять к дурному поступку ложь и отрицать твои слова. Покуда время шло, я успел па досуге обдумать ото дело. И, хотя я не из тех, кто быстро думает и кто умеет или делает вид, что умеет мигом разобраться в сути вещей, а все же я человек рассудительный и, когда дадут мне время поразмыслить, не буду зря отрицать правду. Так что я подумал и решил, что это была ошибка– отни¬ мать дочку у родителя, и теперь ее отвезут туда, откуда ее привезли, со всей заботой, целую и невредимую. – Да-да,– вставила Эстер,– он правду говорит. Бед¬ ность да работа совсем его замучили, а тут еще от шерифа покоя не было. .Вот он в дурную минуту и пошел па злое дело. Но он слушал, что я ему говорила, и снова вернулся на честную дорожку. Нехорошо это и опасно – приводить чужих дочерей в мирную и послушную семью. – А кто тебе спасибо скажет, после того, что ты уже сделал? – пробормотал Эбирам со злобной усмешкой, ко¬ торую обманутая алчность и страх делали еще отврати¬ тельней.– Уж если ты выдал дьяволу расписку, то только из его рук и получишь ее назад. – Помолчи! – сказал Ишмаэл, простерши могучую руку в сторону шурина, и этот грозный жест сразу заста¬ вил того замолчать.^– Ты каркал мне в уши, как ворона. Если бы ты в свое время поменьше говорил, я бы не знал этого стыда. 3(57

– Раз вы перестали заблуждаться и поняли, где спра¬ ведливость,– сказал Мидлтон,– то не останавливайтесь на полдороге и, поступив великодушно, приобретите себе друзей, которые могут оградить вас от будущих неприят¬ ностей со стороны закона. – Молодой человек,– перебил его скваттер, угрюмо нахмурившись,– ты тоже сказал достаточно. Если бы я побоялся закона, тебе не пришлось бы сейчас смотреть, как Ишмаэл Буш чинит правосудие. – Не заглушайте в себе добрых намерений. А если вы задумали причинить вред кому-нибудь из нас, то помните, что рука закона, хоть вы его и презираете, достает далеко: он порой не торопится, но всегда достигает своей цели. – Да, он правду говорит, скваттер, истинную прав¬ ду,– вмешался траппер, который, как обычно, не пропу¬ стил мимо ушей ии одного слова, сказанного при нем.– Здесь у нас, в Америке, эта рука куда как хлопотлива и частенько тяжело ложится на людей, а ведь тут по срав¬ нению с другими странами человек, говорят, больше волен следовать своим желаниям. И поэтому он тут куда счаст¬ ливей, и мужественней, и честнее тоже. А знаете, друзья, ведь есть места, где закон до того хлопотлив, что прямо указывает человеку: вот так-то ты будешь жить, вот так-то ты умрешь, а вот так-то распрощаешься с миром, когда тебя пошлют предстать пред судьей небесным. Да, грешно оно, такое посягательство на власть того, кто создал своих тварей вовсе не затем, чтобы их перегоняли, как скотину, с пастбища на пастбище, как только вздумается их глупым и себялюбивым пастырям, берущимся судить об их нуж¬ дах и потребностях. Что же это за несчастные страны, где сковывают не только тело, но и разум и где божьи созда¬ ния, как рождаются младенцами, так до конца и остаются в свивальнике через грешные измышления людей, кото¬ рые не убоялись присвоить себе право, принадлежащее лишь великому владыке всего сущего! Пока траппер высказывал эти столь уместные сужде¬ ния, Ишмаэл ни разу не перебил его, хотя и смотрел на него далеко не дружеским взглядом. Когда старик дого¬ ворил, скваттер повернулся к Мидлтону и продолжал так, словно его не прерывали: – Что касается нас с тобой, капитан, так обиды нане¬ сены обоюдно. Если я причинил тебе горе, уведя твою жену – с честным намерением вернуть ее тебе, как только 368 12

сбудутся расчеты вот этого дьявола во плоти,– так ведь и ты ворвался в мой лагерь, помогая и способствуя, как выражаются законники про многие честные сделки, уни¬ чтожению моей собственно¬ сти. – Но ведь я только стре¬ мился освободить... – Мы квиты,– перебил его Ишмаэл, который, решив дело к собственному удоволь¬ ствию, нисколько не интере¬ совался мнением других.– Ты и твоя жена свободны и можете отправляться куда и когда хотите. Эбнер, раз¬ вяжи капитана. И вот что: если ты согласен подождать, когда я двинусь обратно к поселениям, то я подвезу вас обоих в повозке. А не хо¬ чешь – твое дело, была бы честь предложена. – Пусть я понесу за мои грехи самую тяжкую кару, если я забуду ваш честный поступок, хотя совесть в вас заговорила и не сразу! – вскричал Мидлтон, бросаясь к плачущей Инес, как только его развязали.– И, друг мой, даю слово солдата, что ваше участие в похищении будет забыто, что бы ни решил я предпринять, когда доберусь до места, где рука правосудия еще не утратила силу. Угрюмая улыбка, которой скваттер ответил на его за¬ верения, показала, как мало он ценит обещание, данное от души молодым человеком в первом порыве радости. – Я решил так не из страха и не из милости, а потому что, па мой взгляд, это справедливо,– промолвил он.– По¬ ступай, как тебе кажется правильным, и помни, что мир велик, в нем хватит места и для меня и для тебя, и, может, нам больше никогда не доведется встретиться. Если ты доволен – хорошо, а не доволен – так попробуй рассчи¬ таться, как захочешь. Я не буду просить пощады, если ты меня одолеешь. Теперь, доктор, твой черед. Пора навести 13 Фснимор Купер. Том III 369

порядок в наших счетах, а то в последнее время они что-то запутались. Мы с тобой заключили честный договор, на перу и совесть, и как же ты его соблюдал? Безмятежная легкость, с какой Ишмаэл умудрился пе¬ реложить ответственность за все происшедшее с себя па своих пленников, в сочетании с обстоятельствами, не по¬ зволявшими философски рассматривать спорные этические вопросы, сильно смутила тех, кому так неожиданно при¬ шлось оправдываться, когда они в простоте душевной по¬ лагали, что их поведение заслуживало только похвалы. Овид, живший всегда в эмпиреях чистой теории, совсем растерялся, хотя, будь он больше искушен в мирских де¬ лах, он, возможно, не усмотрел бы в создавшейся ситуа¬ ции ничего необычайного. Достойный натуралист отнюдь не первым оказался в положении, когда вдруг его призвали к ответу за те самые поступки, какие, на его взгляд, дол¬ жны были снискать ему всеобщее уважение. Возмущен¬ ный таким поворотом дела, он все же постарался не уда¬ рить лицом в грязь и выдвинул в свою защиту доводы, какие первыми пришли ему на ум, правда несколько смя¬ тенный. – Действительно, существовал некий компактум, пли договор, между Овидом Батом, доктором медицины, и Иш– маэлом Бушем, виатором, или странствующим земледель¬ цем,– сказал он, стараясь выбирать выражения помяг¬ че,– и отрицать это я не склонен. Я признаю, что оным договором обуславливалось, или устанавливалось, что не¬ кое путешествие будет совершаться совместно, или в об¬ ществе друг друга, до истечения известного, точно озна¬ ченного срока. Но, поскольку срок полностью истек, я за¬ ключаю, что, по справедливости, указанное соглашение можно считать утерявшим силу. – Ишмаэл! – с досадой перебила Эстер.– Не заводи разговоров с человеком, который умеет ломать кости не хуже, чем вправлять их, и пусть этот чертов отравитель убирается восвояси со всеми своими коробочками и пу¬ зырьками. Обманщик он, и больше ничего! Отдай ему по¬ ловину прерии, а себе возьми другую половину. Ле¬ карь, нечего сказать! Да поселись мы в самом что ии на есть гнилом болоте, никто из детей у меня не заболеет, и не буду я говорить разные слова, которые не прожу¬ ешь,– обойдусь корой вишневого дерева да капелькою– двумя укрепляющего напитка. Скажу тебе, Ишмаэл: не по 370

сердцу мне спутники, из-за которых у честной женщины отнимается язык... И ведь такому все равно, порядок у нее в хозяйстве или нет. Мрачное выражение, не сходившее с лица скваттера, на мгновение смягчилось почти лукавой усмешкой, когда он ответил: – Одному его искусство не по душе, Истер, а другому оно, может быть, и по душе. Но раз ты желаешь его от¬ пустить, я не стану вскапывать прерию, чтоб затруднить ему путь. Ты свободен, приятель, и можешь возвратиться в поселения. Советую тебе там и оставаться, потому что такие люди, как я, редко заключают сделку, да зато не любят, чтоб ее так легко нарушали. – А теперь, Ишмаэл, – победоносно продолжала его жена, – чтобы в семье у нас был мир, лад и сердечный по¬ кой, покажи-ка тому краснокожему и его дочке, – тут она указала на старика Ле Балафре и овдовевшую Тачи– чону, – дорогу в их селение, и скажем им на прощанье: «Идите с богом, а нам и без вас хорошо». – По законам индейской войны они – плеиппки пау– ни, и я не могу нарушать его права. – Берегись дьявола-искусителя, муженек! У него много уловок, и легко попасть в его сети, когда* он зама¬ нивает тебя своими лживыми видениями! Послушай ту, кому дорого твое честное имя, и отошли ты подальше эту чумазую ведьму. Скваттер положил на плечо Эстер свою широкую ла¬ донь п, глядя ей прямо в глаза, сказал торжественно п строго: – Женщина, нам предстоит важное дело, а у тебя блажь на уме. Помни, что мы должны совершить, и забудь свою глупую ревность. – Правда, правда, – прошептала его жена, отходя к дочерям. – Господи, прости меня, что я хоть на минуту об этом забыла! – А теперь поговорим с тобой, молодой человек. Ты не зря приходил на мою вырубку, будто выслеживая пчелу,– заговорил Ипшаэл, немного помолчав, как бы затем, чтобы собраться с мыслями. – С тобой у меня счеты посерьезней. Ты не только разорил мой лагерь, а еще и выкрал девицу, которая в родстве с моей женой и которую я прочил себе в дочери. Это обвинение сильней взволновало присутствующих, 371

чем предыдущие. Сыновья скваттера все, как один, с любо¬ пытством уставились на Поля и Эллен, отчего бортник сов¬ сем смутился, а девушка, застыдившись, опустила голову. – Вот что, друг Ишмаэл Буш,– сказал наконец Поль, вдруг обнаружив, что его обвиняют не только в похищении невесты, но и в грабеже.– Я не стану отрицать, что не очень-то вежливо обошелся с твоими горшками и плош¬ ками. Но, может быть, ты назовешь их цену, и мы покон¬ чим дело миром, забыв про обиды. У меня было не слиш¬ ком благочестивое настроение, когда мы влезли на твою скалу, ну, и я, понятно, больше бил посуду, чем пропове¬ довал. Но деньгами можно зачинить дыру хоть на каком кафтане. А вот с Эллен Уэйд дело обстоит не так-то просто. Разные люди смотрят на брак по-разному. Иные думают, что стоит ответить «да» и «нет» на вопросы судьи или свя¬ щенника – кто там окажется под рукой,– и готово, по¬ лучай счастливую семью. А я полагаю так: если де¬ вушка на что решилась, нечего ее силком удерживать. Правда, я не говорю, что Эллен то, что она сделала, со¬ вершила без всякого принуждения; и она, выходит, ни в чем не виновата – вон как тот осел, который ее увез, и тоже против воли, и это он, поклянусь вам, подтвердил бы, когда бы умел говорить не хуже, чем реветь. – Нелли,– сказал скваттер, оставив без внимания эту оправдательную речь, которая казалась Полю очень убедительной и остроумной.– Нелли, ты поторопилась уйти от нас в широкий и недобрый мир. Целый год ты ела и спала в моем лагере, и я уже надеялся, что вольный воздух границы пришелся тебе по вкусу и ты пожелаешь остаться с нами. – Пусть ее поступает, как хочет,– пробормотала Эстер, но-прежнему держась в стороне.– Тот, кто мог бы склонить ее остаться с нами, спит среди холодной голой прерии, и теперь нам ее не переубедить. Женщина к тому же всегда своенравна, и уж если она что забрала в голову, так поставит на своем, как ты сам хорошо знаешь, муже¬ нек, а то бы я не была сейчас здесь и не стала бы матерью твоих детей. Скваттеру, видно, было нелегко отказаться от своих планов в отношении смущенной девушки, и, прежде чем ответить жене, он обратил свой тупой, тяжелый взгляд на равнодушные лица сыновей, будто в надежде, что хоть один из них мог бы занять место погибшего. Поль не пре¬ 372

минул уловить этот взгляд и, точнее, чем обычно, отгадав тайные мысли скваттера, решил, что нашел средство устранить все трудности. – Яснее ясного, друг Буш,– сказал он,– что в этом деле существуют два мнения: твое – в пользу твоих сы¬ новей, и мое – в мою собственную пользу. На мой взгляд, есть только один мирный способ уладить спор – выбирай из своих ребят любого, и мы с ним пойдем погулять в пре¬ рию. Кто останется там, тот больше не сможет вмеши¬ ваться в чужие семейные дела; а кто вернется, тот пусть уж сам поладит с девушкой. – Поль! – с упреком, чуть дыша, прошептала Эллен. – Ничего, Нелли, не бойся,– шепнул в ответ просто¬ душный бортник, которому и в голову не пришло, что волнение его возлюбленной может быть порождено не только опасением за него.– Я примерился к каждому из них, а уж ты можешь положиться на глаз человека, кото¬ рый не раз прослеживал пчелу до ее лесного улья. – Я ничего насильно навязывать ей пе стану,– про¬ молвил скваттер.– Если ее и вправду тянет в поселения, пусть так и скажет. Я ей ии пособлять, ни помехи чинить не буду. Говори же, Нелли, говори свободно, ни за себя и ни за кого другого не бойся. Хочешь ты оставить нас и вернуться с этим молодцом в поселения или же оста¬ нешься и разделишь с нами то немногое, что есть у нас и что мы тебе предлагаем от чистого сердца? После такого призыва Эллен больше не могла коле¬ баться. Сперва она смотрела робко, украдкой. Но потом ее лицо залилось румянцем, дыхание участилось, и нетрудно было понять, что ее природная живость и смелость взяли верх над девичьей застенчивостью. – Вы приютили меня, нищую, всеми брошенную си¬ роту,– сказала она срывающимся голосом,– когда другие, те, кто по сравнению с вами живут, можно сказать, в бо¬ гатстве, предпочли забыть обо мне. Да наградит вас бог за вашу доброту! Того немногого, что я делала для вас, и всего, что я еще могла бы сделать, не хватит, чтобы отпла¬ тить за одно это доброе дело. Мне не по сердцу ваша жизнь. Она не похожа на ту, к какой я привыкла с дет¬ ства, и я хочу совсем другого. Но все же, если бы вы не похитили эту милую, ни в чем не повинную молодую даму у ее друзей, я бы никогда вас не оставила, пока вы сами не сказали бы: «Иди, и да благословит тебя господь». 373

– Что дурно, то дурно, об этом спору нет, и все бу¬ дет исправлено, насколько это можно сделать без опаски. А теперь скажи напрямик: останешься ты с нами или уедешь? – Я обещала жене капитана,– ответила Эллен, снова потупив глаза,– не покидать ее. И раз уже она видела столько обид от всех, она вправе ждать, чтобы хоть я-то сдержала слово. – Развяжите молодца,– сказал Ишмаэл, и, когда его распоряжение было исполнено, он поманил к себе сыно¬ вей, поставил их в ряд перед Эллен и продолжал: – А те¬ перь скажи без уверток правду. Вот все, что я могу тебе предложить, не считая сердечного приема. Растерявшаяся девушка смущенно переводила взгляд с одного юноши на другого, пока не остановила глаза на искаженном тревогой лице Поля. И тут чувство восторже¬ ствовало над требованиями приличий. Она бросилась борт– иику на грудь и подтвердила свой выбор, громко зарыдав. Ишмаэл сделал знак сыновьям отойти и, явно огорчен¬ ный, хотя и не удивленный таким исходом, сказал твердо: – Бери ее и обходись с ней честно и ласково. Такую жену всякий с радостью ввел бы в свой дом, и не хотел бы я услышать, что с ней приключилась какая-нибудь беда. Ну, а теперь я рассчитался с вами, надеюсь, по всей спра¬ ведливости, никого из вас не обидев и не утеснив. Мне осталось задать только один вопрос – спросить у капи¬ тана: хочешь ты для обратной дороги воспользоваться моими упряжками или же нет? – Я слышал, что солдаты из моего отряда ищут меня близ селений пауни,– ответил Мидлтон,– и я думаю по¬ ехать с вождем, чтобы соединиться со своими людьми. – Тогда чем скорее мы расстанемся, тем лучше. Ло¬ шадей в лощине много. Выбирай себе любых и оставь нас с миром. – Мы не можем уехать, пока не будет освобожден этот старик, который более полувека был другом моей семьи. Что он сделал дурного, что его не отпускают на свободу? – Не задавай вопросов, на которые можно услышать в ответ только ложь,—сказал скваттер угрюмо.– С трап¬ пером у меня свои счеты, и нечего вмешиваться в них офицеру американской армии. Уезжай, пока дорога от¬ крыта. 374

– Он дает вам хороший совет, и вам всем полезно к нему прислушаться,– заговорил старик, которого, каза¬ лось, ничуть не тревожило его положение.– Племена сиу многочисленны, и кровь проливать им не впове. Никто не знает, как долго будут они медлить с местью. Поэтому я тоже вам скажу: поезжайте и, когда будете пересекать лощины, остерегайтесь, не попадите в пожар, потому что в это время года честные охотники часто жгут траву, чтобы весной у буйволов пастбище было зеленей и слаще. – Если бы я оставил пленника в ваших руках, пусть даже с его согласия, не узнав сперва, в чем его обвиняют, я забыл бы не только долг благодарности, но и свой долг перед законом; тем более что мы все, быть может, сами того не подозревая, были соучастниками его преступления. – Довольно с тебя будет узнать, что он вполне заслу¬ жил то, что получит? – Это, во всяком случае, изменит мое мнение о нем. – Ну, так смотри,—ответил Ишмаэл, поднося к гла¬ зам капитана пулю, найденную в одежде убитого Эйзы.– Этим кусочком свинца он поразил сына, которым мог бы гордиться любой отец! – Я не верю, что он совершил подобный поступок; разве что защищая свою жизнь или будучи вынужден к нему вескими причинами. Не могу отрицать, что он зпал о смерти вашего сына, поскольку он сам указал нам на кустарник, где было найдено тело. Но ничто, кроме его собственного признания, не заставит меня поверить, что он умышленно совершил убийство. – Я жил долго,– начал траппер, когда общее молча¬ ние показало ему, что все ждут, чтоб он опроверг это тяж¬ кое обвинение,– и много зла повидал я на своем веку. Не раз я видел, как могучие медведи и быстрые пантеры дра¬ лись из-за попавшегося им лакомого куска. Не раз я видел, как наделенные разумом люди схватывались на¬ смерть, и тогда человеческое безрассудство встречало час своего торжества. О себе скажу не хвастая, что, хотя моя рука подымалась против зла и угнетения, она ни разу не нанесла удара, которого мне пришлось бы устыдиться иа суде более грозном, чем этот. – Если мой отец отнял жизнь у своего соплемен¬ ника,– сказал молодой пауни, по лицам людей и при виде пули разгадавший смысл происходившего,– пусть он от¬ 375