Текст книги "Время покинуть дом (ЛП)"

Автор книги: Джей Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)

Лэнди: Не переживай, это только хорошее значит.

Анна: А то я думала, что это значит, что я там работаю как крепостная.

(Психотерапевт смеётся)

Отец: Да нет, это имеется в виду, насколько ты важна у нас дома, что это ты многим управляла.

Лэнди: Ну, я надеюсь, что Аннабелла не забудет всё, что она нам обещала.

Отец: Ага.

Лэнди: Ну, эти размышления Аннабеллы о своём статусе завершают наш сеанс, и посмотрим, как теперь пойдут дела у вас дома.

Анна: Да всё у нас будет нормально, разве не так?

Лэнди(говорит низким голосом): Всё будет нормально, дорогая барышня!

Анна: Вы говорите как он (имея в виду отца).

Лэнди: Неужели? (обращается к родителям): Мы сегодня коснулись кое-каких проблем ваших супружеских отношений, и, хотя я далёк от мысли, что мы сегодня решили все проблемы, я думаю, что нам удалось наметить основные направления для улучшения ситуации в дальнейшем. Вопрос о том, когда именно Аннабелла отправиться в школу, вы вдвоём в дальнейшем решите так, как посчитаете нужным, и, я думаю, смущаться тут особенно нечего. И когда вы вдвоём примете решение, что ей надо возобновить посещение школы, то кто-нибудь из вас даст мне об этом знать, и я окажу вам любую помощь в этом, которую вы посчитаете необходимой. И, я думаю, вы сами будете давать мне знать, когда нам надо встречаться, потому что вы лучше знаете Анну, чем кто-либо другой, потому что это вы живете с ней. И я могу только догадываться, насколько порадуют вас те изменения, которые ждут вас впереди.

После этого сеанса дочь снова вернулась к учёбе и работе на полдня, которой занималась ранее. В июне она успешно закончила школу. Всё шло хорошо, и психотерапия была приостановлена.

В августе мать приняла решение развестись с отцом. Она уехала в другой штат, взяв с собой трёх младших детей и устроилась там на работу. В это время психотерапевт провёл несколько сеансов с отцом и оставшимися детьми, для того, чтобы помочь им заново организовать свою семейную жизнь. Важно отметить, что Аннабелла не стала замещать в семье свою уехавшую мать. Она разделила домашнюю работу со старшими детьми, работала и существенно расширила круг своего общения. В этот период психотерапевт поддерживал контакт с матерью по телефону. Она говорила, что не хочет возвращаться назад к мужу, но ей трудно одновременно много работать и самой воспитывать маленьких детей.

Через год после описываемого сеанса мать была вынуждена вернуться к мужу из-за материальных затруднений, после чего у неё возникла депрессия, и ей потребовалось краткосрочное лечение в психиатрическом стационаре. В этот период она много думала о прожитой жизни и рассказывала, что родилась в «плохой» семье, ходила в «плохую» школу, работала там, где не могла самореализоваться, вышла замуж и родила одного за другим восьмерых детей не потому, что хотела этого, а по религиозным убеждениям. В тот момент, когда у Аннабеллы развился психотический эпизод, мать часто думала о том, что она ещё не старая и неплохо было бы начать жизнь с чистого листа. Позже она переехала вновь в другой штат и устроилась на работу учителем.

Психотический приступ, перенесенный Аннабеллой, символически отразил характер семейных проблем: у неё был бред, что она беременна близнецами, а её заставляют сделать аборт. Она была одержима идеей принесения себя в жертву путём самоубийства для того, чтобы родители не развелись и не отказались от детей. Её психическое заболевание заставило мать отказаться от идеи развода с мужем и остаться в семье для того, чтобы совместными усилиями помочь Аннабелле. И когда дочь удалось вывести из патологических триангулярных отношений с родителями, мать всё же ушла из семьи. Позже она вернулась в семью, так как ей было трудно одной воспитывать детей, но тут у неё развилась депрессия, после которой она уехала начинать жизнь заново уже одна, без детей. Через некоторое время она оформила официальный развод с мужем.

В дальнейшем по итогам четырёх лет катамнестического наблюдения у Аннабеллы не отмечалось проблем с психикой, несмотря на то, что она в этот период попала в аварию, и из-за последствий травм ей было трудно найти работу. Через два года после окончания психотерапии она ушла в самостоятельную жизнь и успешно с ней справлялась. Отец и мать жили отдельно, у других детей всё было нормально, они хорошо учились в школе и колледже.

 

Глава 9. Психотерапия героиновой наркомании.

Одним из вариантов начала психотерапии семьи с проблемным отпрыском, состоит в том, чтобы предложить родителям начать обсуждать друг с другом его проблемы. При этом важно сделать акцент на том, чтобы родители начали совместными усилиями наводить порядок в своей семье. Эта совместная работа помогает им преодолеть раскол между ними и вместе встать во главе семейной иерархии.

Другой путь состоит в том, чтобы предложить им побыть главой семьи по очереди. Конфликт между ними может быть преодолен благодаря тому, что каждый из них признаётся главным в семье на какой-то конкретный период времени: ведь когда один признается главой семьи, то другому приходится воздерживаться от борьбы за власть. При таком подходе и у их ребёнка меньше шансов попасться в ловушку триангулярных отношений, равно как и меньше соблазна пытаться захватывать власть в семье, натравливая одного родителя на другого. Соблюдение иерархии достигается благодаря тому, что один из родителей признаётся главой семьи, но, в то же время, благодаря тому, что они через определённое время меняются местами, получается, что правят они всё-таки вдвоём.

Ещё психотерапевт может, разобравшись, кто из родителей оказывается более вовлечён в дела проблемного ребёнка, а кто предпочитает держаться в стороне, предложить на первом этапе работы отдалившемуся родителю побыть главой семьи. Обычно в подобной ситуации тот родитель, который ранее занимался решением проблем ребёнка, начинает возмущаться нововведениями и даже атакует психотерапевта, вытаскивая при этом на свет все супружеские проблемы (это второй этап работы). Подобный подход часто оказывается эффективным в работе с детскими проблемами и семьями с молодыми супругами. Он лучше работает там, где родители не умеют общаться друг с другом; мы часто видим подобные проблемы в семьях наркозависимых.

Когда-то считалось, что психотерапевтический подход, основанный на тренинге эффективного поведения в обществе, неприменим с больными шизофренией: ведь они «оторваны от реальности» и «живут в другом измерении». И когда специалистами было осознано значение семейных отношений в развитии заболевания, они стали активно использовать в комплексном лечении методы семейной психотерапии. Наркозависимость, наоборот, считалась неподходящей для семейной психотерапии из-за того, что наркоманы принимают ценности только своей собственной молодёжной субкультуры. Долгое время с наркозависимыми предпочитали работать в групповой психотерапии среди подобных им молодых людей. Всем казалось, что зависимость – это индивидуальная проблема данного молодого человека, связанная с пагубным влиянием улицы, а родительская семья здесь совершенно не при чём. Только в последнее время23 стало ясно, что наркозависимый намного сильнее вовлечён в проблемы своей родительской семьи, чем это считалось ранее, и одной из наиболее эффективных методик реабилитации является семейная психотерапия. Одна из самых успешных исследовательских программ по семейной терапии наркомании была организована в 1972 году в Филадельфии, на базе Центра лечения наркозависимости у ветеранов, в процессе которой проводилась реабилитация 85 пациентов. Одно из наблюдений заключалось в том, что среди тех больных, чьи родители были живы, 82% как минимум 1 раз в неделю виделись со своими матерями и 59% с отцами, при этом 66% жили со своими родителями или ежедневно общались с матерями. Средний возраст пациентов составлял 28 лет, и все они перед этим длительно жили вне семьи, проходя службу в армии. Другие исследователи, изучавшие семейные связи наркозависимых, приходили к аналогичным выводам. И если мы приходим к выводам, что наркозависимые находятся в сильной эмоциональной связи со своими родителями, то важной частью реабилитации должна быть работа с семьями пациентов.

В описываемом ниже случае терапевтический подход на первом своём этапе заключался в передаче ответственности за наркозависимого сына отцу, тем самым ослабляя связь пациента с матерью. Сын пять лет употреблял героин и незадолго до начала терапии стал участником метадоновой программы. Сеанс семейной психотерапии с ними был описан и обсуждён ранее в главе 6. Как только сеанс начался, психотерапевт Сэм Кёршнер попросил пациента и младших членов семьи выйти из кабинета и продолжил общение с родителями для того, чтобы они могли заново определить установленные ими семейные правила таким образом, чтобы они оба были готовы принимать участие в процессе семейной психотерапии. По данной психотерапии, с небольшими сокращениями, был снят и выпущен нами обоими учебный фильм.

После того, как психотерапевт достиг соглашения с родителями, пациент и младшие члены семьи были возвращены в кабинет. Когда они зашли, сын, страдавший наркоманией, по-прежнему бессознательно старался вести себя таким образом, чтобы сплотить своих родителей и предотвратить их расставание.

Кёршнер(обращаясь к сыну): Я попросил тебя посидеть в коридоре пока здесь твои родители обсуждали вопросы, касающиеся только их.

Сын: Всё правильно.

Кёршнер: Точно всё нормально?

Сын: Да, я это понял. Между ними плохие отношения.

Мать: Это неправда.

Сын: Да ладно, не рассказывай мне про правду, я прекрасно знаю, что это так.

Кёршнер: Пусть это так, но ты чётко должен понимать, что между твоими родителями возможны всякие разногласия, но это совершенно необязательно связано с тобой. Договорились?

Отец: Совершенно точно.

Кёршнер: Ну, значит, договорились.

Сын: Ну, это справедливо процентов на девяносто.

Мать: Нет, ты не прав.

Сын: Значит, на пятьдесят?

Мать: Ты не прав.

Сын: Слушайте, вот они дерьмо. Да кончайте вы мне врать хоть иногда! Потому что я вас…

Отец: Ох, да что ж так…

Сын: Что, сердце?

Отец: С тобой ещё не то будет.

Сын: Да конечно, ведь ваш мальчик никогда не попадал в тюрьму, – быстрый, шустрый, маленький мальчик, ставший придуроком, педиком, ишаком – никогда не попадал в тюрьму. Просто он был наркоманом, превратился в наркомана, ты можешь это понять? Да как ты можешь это понять, ты, мой отец?(плачет). Ты вообще в курсе, через какой ад мне пришлось пройти? Да ненавидьте друг друга сколько хотите, мне насрать на это! Я хочу пройти своим собственным путём, а это не так-то легко.

Кёршнер: Хорошо, но почему бы тебе не рассказать своим родителям, через что именно тебе пришлось пройти?

Сын: Да они всякое дерьмо и слушать не хотят.

Кёршнер: Но сейчас они тебя слушают.

Сын: Да им только бы за мной следить, заторчал я или не заторчал, да руки мои осматривать.

Кёршнер: Они тебя слушают.

Сын: Они делают только то, что они хотят.

Кёршнер: Сейчас они готовы тебя выслушать, они слушают тебя. Расскажи своим родителям, через что именно тебе пришлось пройти.

Подталкивание молодого человека выразить свои чувства может быть ошибкой, если психотерапевт делает это, исходя из убеждения, что выражение чувств может решить проблемы. Любой зависимый, который проходил групповую психотерапию, отлично умеет это делать, но к достижению необходимых результатов лечения это имеет крайне отдалённое отношение. Это, конечно, может сделать сеанс психотерапии более ярким, но зато существенно затруднит достижение необходимого соглашения между членами семьи. В данном случае психотерапевт поддерживает наркозависимого в выражении его тоски в надежде, что это поможет преодолеть пропасть между пациентом и его родителями. Он доказывает больному, что предположение о том, что родители никогда не смогут понять, насколько тяжело их сыну сражаться с наркоманией, не всегда является верным.

Кёршнер: Так ты можешь рассказать своим родителям, через что тебе пришлось пройти?

Сын: Это ад, просто ад!

Кёршнер: Хорошо. И в чём он заключался?

Сын: Ну, знаете, ты можешь ходить сухим сколько угодно, но ты только слышишь слово «есть доза» – и всё пропало. И я вообще молчу об улыбке мисс Героин.

Кёршнер: Так ты был сухим, ты не употреблял…

Сын: Мисс Героин… Когда уколешься, то…

Кёршнер: Так сколько ты был сухим?

Сын: Два месяца.

Кёршнер: Хорошо.

Сын: И я сам просрал это. Вот Тони или Мэрион молодцы – они могут уколоться, а потом не сесть на систему. А я баран.

(Позже в этом сеансе)

Кёршнер: Так что ты будешь делать после того, как найдёшь работу? Насколько я понимаю, ты хочешь трудоустроиться, заработать денег и съехать от родителей – ты так планируешь?

Сын: Я не хочу никуда съезжать.

Кёршнер: Не хочешь никуда съезжать?

Кёршнер:: Ему (кивает на отца) нужна моя помощь. Им обоим нужна моя помощь. Так же, как и я нуждаюсь в их помощи.

Кёршнер: Так погоди, это другой вопрос. Мы же с тобой обсуждали это, и ты собирался жить сам?

Сын: Да он говорит, что может помереть в любую минуту, и я думаю, что это так и есть. Я слишком завяз в своих проблемах. Я убегаю от себя самого, погружаясь в проблемы родителей – чтобы меньше нервничать. Но это не спасает меня от моей придури. Торчать и одновременно думать о том, как помочь своим родителям, может только сумасшедший.

Сын излагает ситуацию по-новому: когда он употребляет наркотики, он думает о том, как помочь родителям. Психотерапевт делает в этой ситуации то, что он должен делать: вместо того, чтобы обсуждать, как сын может помочь отцу (что сын понимает ещё лучше, чем сам специалист), он предлагает переложить на него как на врача ответственность за состояние здоровья отца. Это необходимо для того, чтобы сын обрёл свободу. Ведь это его работа – помогать больным людям, а сын сможет в таком раскладе стать свободным от этой ноши и отправиться в собственную жизнь.

Кёршнер: Джордж, можешь сделать мне одолжение? Сделай мне одолжение, пожалуйста. Не мог бы ты переложить груз беспокойства за папино здоровье на мои плечи. Я сам вместо тебя , как врач, поработаю над этим.

Сын(плача): Да, но он подарил мне жизнь. Он подарил жизнь мне, а не вам.

Кёршнер: Правильно, и что из этого?

Сын: Вы можете понять то, что я говорю?

Кёршнер: Да, говори.

Сын: Это ОН подарил мне жизнь.

Кёршнер: Так. Ну и что ты намерен с этим делать?

Сын: Я должен заботиться о нём.

Кёршнер: Хорошо, я понял тебя, что ты заботишься о нём. Но я…

Сын: Именно я в первую очередь должен заботиться о нём, а не кто-то другой.

Кёршнер: Давай договоримся: ты по-прежнему будешь заботиться о нём, но исполнение этого передашь в мои руки, а сам займешься своей жизнью.

Сын: Если бы у них всё было хорошо, то у меня тоже всё бы было хорошо. Как во всяком счастливом доме: я прихожу и ухожу по своим делам, а она – счастливая мать трёх детей. Мне снова двадцать пять, и я счастлив в своём доме. (Обращается к матери) Это может походить на то, как я рапортовал в армии, но мне действительно важно позвонить тебе, потому что ты будешь беспокоиться, не спать, нервничать, ожидая моего звонка. Понимаешь теперь, мамочка, почему я звоню и говорю тебе: «Мам, я у того-то дома, я отлично провел вечер и у меня всё хорошо!» Может быть, так стоит отзваниваться скорее девушке? Но я при этом себя чувствую так, как будто я докладываю своему сержанту.

Если психотерапевт хочет добиться изменений, ему следует на первом этапе работы взять на себя руководство процессом терапии и правильно организовать его. Одной из важных целей семейной психотерапии является проведение границы между поколениями и сплочение родителей для того, чтобы эффективно решать проблемы ребёнка вместо того, чтобы, как это часто бывает, один из них объединялся с ребёнком против другого. Достигнуть этого можно, например, предложив отдалившемуся от семьи родителю взять на себя ответственность за ребёнка. В данном случае психотерапевт предлагает отцу взять на себя ответственность за сына, предписывая матери общаться с сыном так, как решит отец. Тем самым отец ставится в самый центр интенсивного семейного взаимодействия между мамой и сыном. Несмотря на то, что всё это подаётся психотерапевтом как способ облегчить жизнь матери, с высокой вероятностью она будет пытаться сохранить прежний стиль общения с сыном, и психотерапевт должен постараться противостоять этому. Если психотерапевту удастся удержать отца в этом положении, это сможет стать первым шагом к успешному объединению отца и матери.

Кёршнер: Я хочу кое-что вам предложить. Джорджу так тяжело, он в депрессии, и нам обязательно надо что-то с этим сделать.

Сын: Да нет, ни в какой я не в депрессии, я так веселюсь, мне кайфово.

Кёршнер: Я бы предложил вам…(длительная пауза)… я бы предложил вам кое-что попробовать ради эксперимента, всего одну неделю. Если вам трудно, или вам надо проследить за Джорджем, или что-то ещё – попросите мужа помочь вам.

Сын: Да за мной и так все следят, Сэм.

Кёршнер: Я понимаю тебя, подожди.

Мать: Да у нас с этим всё нормально, он и так мне всё рассказывает.

Отец: Вы имеете в виду, что мы можем говорить…

Сын: Да я и так всё говорю.

Кёршнер: Нет, нет, не об этом речь.

Сын: Знаете, когда я в последний раз укололся…

Кёршнер (обращаясь к матери): Но, вообще-то, я хочу, чтобы вы перестали так напрягаться. Я хочу, чтобы вы отдохнули.

Сын (продолжая): Так вот я только что не прыгал перед ней – скажи ему, скажи ему, что я снова заторчал! Скажи ему это сама, он меня не понимает.

Кёршнер (продолжая общаться с матерью, в то время как сын разговаривает с отцом): Я хочу, чтобы вы отдохнули. Серьёзно, вам надо отдохнуть. У вас в голове так много задач, вы так много...

Мать: Да он мне это уже предлагал. Он (отец) говорил мне: «Пожалуйста, успокойся. Если что-то не так – скажи мне, и я поговорю с ним». Но я не могу делать вид, что меня ничего не волнует.

Кёршнер: Хорошо. Послушайте…

Мать: Мне постоянно кажется, что только я могу ему помочь, и при этом мне кажется, что от того, что я делаю, ему только хуже.

Кёршнер: Хорошо. Послушайте, давайте попробуем сделать что-нибудь отличающееся от того, что вы делали…

Сын(вмешиваясь в разговор): Мамочка, я вижу, как ты пытаешься сделать всё, что в твоих силах, и если бы ты знала, как эта мысль ранит меня, когда я снова колюсь!

Кёршнер: Джордж, погоди, дай нам кое-что обсудить.

Мать: Мне не кажется, что он (отец), он (брат Джорджа) или он (другой брат Джорджа) смогут ему помочь.

Кёршнер: Конечно, это сложно, но ведь мы видим, что то, что мы делали до сих пор, не давало результатов, не так ли? Факты говорят – это не работает. Я понимаю вашу озабоченность, но то, как вы пытаетесь справиться, не помогает, вот и всё. Ваша голова забита кучей переживаний, может быть, поэтому у вас не выходит. У вас слишком забита голова, правда?

Когда у родителей возникает затянувшаяся надолго проблема с ребёнком, психотерапевт должен изменить характер их действий. Иногда ему необходимо раскритиковать то, что они до сих пор делали. Если он будет это делать, объясняя, что это связано с их личностными особенностями, то немалая часть сеанса после этого будет посвящена тому, что они будут доказывать свою невиновность и неправоту психотерапевта. Но если он займет позицию, что дело не в них, просто так уж случилось, то им будет проще воспринять его доводы. В данном случае, общаясь с матерью, психотерапевт старается, корректируя её поведение, щадить её чувства.