Текст книги "Время покинуть дом (ЛП)"

Автор книги: Джей Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

Организация общения на сеансе

 

Для того, чтобы семья выслушала вступительное слово психотерапевта и адекватно отреагировала на него, психотерапевт должен правильно организовать взаимодействие на сеансе – ведь кроме отказа от нормализации иерархических взаимоотношений в семье, члены её могут сопротивляться начиная спорить, не выслушав вступительное слово до конца, или вообще не дав его сказать, общаясь на сеансе совершенно хаотическим образом либо постоянно перебивая говорящего. Психотерапевт в таких случаях должен научить членов семьи говорить по очереди, обсуждая только вещи, относящиеся к делу, и не выходить из кабинета до окончания сеанса. Иногда такие семьи находят опыт общения на сеансе совершенно уникальным – в этих хаотически устроенных сообществах никогда не было принято говорить, дослушав собеседника до конца. Первым этапом психотерапевтической работы в таких случаях становится тренинг общения.

Часто в таких случаях психически больной ребёнок пытается спасти своих родителей от обсуждения семейных проблем, блокируя серьёзный разговор неадекватным поведением и прерыванием говорящих. Мне вспоминается один впечатляющий пример такого рода, с которым я встретился много лет назад. Когда мы занимались исследовательским проектом по изучению коммуникации в семьях психически больных, нам довелось пообщаться с психиатром из Японии, которая рассказала нам о семьях стационированных пациентов, с которыми она работала. Многое из этого настолько напомнило нам порядки в некоторых американских семьях, что в нашем лексиконе появился термин «японско-американская семья». Так, в одной их этих семей родители почти не говорили по-английски, а трое детей подросткового возраста практически не понимали японский язык. Но психиатр, которая работала с ними, имела проблемы не только с непониманием языка друг друга, но и с поведением на сеансе периодически госпитализировавшегося психически больного сына. Ему было 18, и в нём было шесть футов росту, что немало для японца. Когда во время сеанса между родителями нарастало напряжение, он просто укладывался на пол в кабинете. Продолжать обсуждение важных вещей между родителями становилось крайне затруднительно, когда их крупный сын лежал на полу. Супруги пытались продолжить общение между собой, одновременно смущенно уговаривая сына встать, а терапевту приходилось продолжать обсуждение животрепещущих вопросов, пытаясь игнорировать поведение сына, который, чтобы о нём не забыли, периодически громко стонал.

В таких случаях психотерапевт должен вести себя спокойно и твердо, помогая родителям делать своё дело, обсуждая первые шаги по нормализации состояния ребёнка. Организация процесса общения с такие моменты более важна, нежели его содержание. Надо понимать, что то, что происходит в такие моменты в кабинете психотерапевта, не является чем-то экстраординарным для данной семьи, это просто характерные для них особенности общения, которые необходимо изменить. Психотерапевт должен разъяснить, что задача не только в том, чтобы все члены семьи говорили по очереди, а родители могли управлять происходящим – ещё дети должны научиться с уважением относиться к родителям. Этого нелегко добиться в особенности тогда, когда сами родители не желают настаивать на уважительном отношении к себе.

Мне вспоминается случай, когда Сальвадор Минухин работал с семьёй, где трое детей крайне неуважительно относились к отцу и нередко оскорбляли его. Формальной причиной семейной терапии было психическое заболевание его супруги, которая на тот момент находилась в стационаре. Минухин установил правило, что молодым людям в кабинете психотерапевта нельзя было оскорблять отца. Дома они могли делать что угодно, но в кабинете психотерапевта это было запрещено. Дети сразу стали общаться с отцом более уважительно, а когда дочь снова стала разговаривать грубо, отец сказал: «Так говорить в этом кабинете запрещено!»

Существует также несколько важных обстоятельств, способствующих тому, чтобы родители всё же брали на себя ответственность. Первое из них – авторитет психотерапевта – лица, облечённого властью вследствие того, что службы социального контроля начали реагировать на сложившуюся нетерпимую ситуацию. Этим авторитетом психотерапевт может прямо наделить родителей, уважительно разговаривая с ними и принимая их главенство в семье, и молодые люди вслед за психотерапевтом начинают поступать так же. Этот эффект усиливается в присутствии их братьев и сестёр: детям свойственно начинать уважать человека и подчиняться ему, когда они видят, что другие поступают так же. Поэтому зачастую работа с большой семьёй, пришедшей на сеанс в полном составе, протекает легче, чем с одним психически больным ребёнком в присутствии только его родителей. Другим способом передать авторитет родителям является перекладывание на них решения о выписке пациента из стационара: если молодой человек хочет освободиться от сковывающей его обстановки, он должен договориться с родителями и взять на себя обязательства вести себя так, чтобы они его приняли назад в семью. Благодаря этому ребёнок начинает более адекватно понимать, кто в семье главный, а кто подчинённый.

Один из главных способов подтолкнуть молодого человека к сотрудничеству с психотерапевтом – продемонстрировать ему свой профессионализм и свою осведомленность в том, что у его родителей не всё в порядке, и готовность помочь им. С точки зрения молодого человека, если психотерапевт способен эффективно помочь ему, то он способен эффективно помочь и его родителям. Таким образом, весьма важно, чтобы психотерапевт негласно дал понять молодому человеку, что общение с ним будет полезно и для его родителей, и что он будет делать это уважительно и постарается не вызвать у них лишних переживаний. Если это будет обставлено таким образом, то у молодого человека не только появится мотивация к сотрудничеству с психотерапевтом, но и исчезнут причины для конфронтации с ним.

Важность того, чтобы психотерапевт мог эффективно общаться не только с молодым человеком, но и с его родителями, демонстрируется записями сеансов, которые много лет назад проводил Дон Джексон. Один из таких случаев – 18-летняя девушка, начавшая вести себя в колледже неадекватно и после этого госпитализированная. Она вела себя буйно до такой степени, что даже ударила медсестру. Во время психотерапевтического сеанса Джексон смог продемонстрировать пациентке, что они всей семьёй оказались замкнуты в своеобразном психологическом треугольнике с нарушением общения между ними. После этого он обратился к отцу:

Джексон: Как вы думаете, насколько похоже на правду то, что общение между вами нарушено?

Дочь: Это так.

Отец (говоря одновременно с дочерью) : Вы ко мне обращаетесь?

Джексон: Угу

Дочь: Я вам говорю как есть!

Джексон (смеясь): Ну дай, пожалуйста, папочке высказаться!

Отец: Ну, я не замечал, чтобы что-то там в общении было нарушено. Я всегда видел, что моя Сью – замечательная девочка, и я никогда не заставлял её что-то делать, ни её, ну…

Дочь: М-да…

Отец: Ну, ни её, ни её маму, я ведь всегда, ну, а такой либеральный, и вдруг я почему-то должен быть с ней, ну, как бы, строгим, что ли…

Дочь: Папа, погоди минутку…

Отец: Ну, иногда…

Дочь: Погоди минуту, говорю!

Отец: Ну, иногда, с тобой…

Дочь: Меня надо было вовремя приучать к дисциплине…

Джексон(прерывая разговор и обращаясь к Сью, демонстрируя жестами, что теперь они могут разговаривать доверительно): У тебя ещё будет время повоевать, но ведь мы же здесь собрались для того, чтобы договориться об общих целях.

Отец: Ну вот, двое уже начали договариваться.

Дочь (переходя на другой тон): Ну ладно, давайте продолжим.

Далее разговор продолжается, и дочь выслушивает отца не перебивая его, несмотря на то, что он заводит речь о его разногласиях с женой. Когда отец заканчивает говорить, то дочь снова пытается высказаться, но Джексон останавливает её и на этот раз предоставляет слово матери. Джексон прекрасно умел не давать детям вмешиваться в беседы родителей на сеансах, не поддерживая их борьбу против старших, но демонстрируя, что у родителей есть свои проблемы и с этим можно кое-что сделать.

 

 

 

Пример того, как стоит начинать.

 

В качестве примера того, как преодолеваются проблемы первых этапов семейной психотерапии, я приведу выдержки из случая работы с семьёй 25-летнего наркомана, страдавшего зависимостью от героина и амфетамина. Он систематически употреблял наркотики 5 лет, несколько раз проходил курсы детоксикации. Максимальная длительность перерыва в употреблении наркотиков за это время у него составила 2 месяца. На сеансе присутствуют также его родители и 2 младших брата. Психотерапевт – Сэм Кёршнер, доктор философии.

Эта психотерапия была частью исследовательского проекта. Первично психотерапевт встретился с членами семьи в порядке исследовательского интервью, на котором убедил их заняться с ним семейной психотерапией. На первом сеансе он был глубоко убежден, что всё идет нормально и семья готова и дальше заниматься психотерапией, пока мать не заявила, что более не намерена приходить на сеансы, повергнув тем самым Кёршнера в состояние крайнего удивления.

Психотерапевт на этом сеансе не произносил вступительное слово и не говорил о целях психореабилитационного процесса, так как он уже сделал это во время первичного исследовательского интервью. Он не думал, что эти вещи следует повторять. Когда семья пришла на сеанс, отец заявил, что настроение у всех её членов довольно печальное, и Кёршнер решил разобраться в этом. Результатом этого явилась декомпенсация эмоционального состояния членов семьи, из-за чего психотерапевту пришлось срочно менять курс и по сути начинать всё сначала.

Кёршнер: Итак, как нынче дела?

Отец: Здесь у вас собралась довольно печальная компания.

Кёршнер: Печальная компания, да?

Отец: Действительно очень печальная компания.

Мать: Да, потому что – ах, я больше не приду.

Кёршнер(поражённо): Вы никогда больше не придёте?

Отец: Я не говорю, что в этом причина. Я просто хочу сказать, что дела наши печальны.

Сын: У нас тут прошлым вечером кое-что произошло.

Мать: Я вчера ничего не делала.

Сын: Зато я делал.

Кёршнер(обращаясь к отцу): Так о чём эта печаль?

Отец: Образно говоря, мы все тут затянуты в узел. Очень туго затянуты в узел.

Кёршнер: (обращаясь к матери): И вы больше никогда не придёте, так?

Мать: Ну, я просто не считаю это необходимым. Во-первых, я уезжаю. Средний сын у нас и так вполне самостоятельный и всё в своей жизни решает без нас, младший едет со мной, а этот (страдающий наркоманией) может делать что хочет. Ему скоро 26 лет, и, если он не соизволит начать жизнь заново, то всё будет именно так. Он опять совершил ошибку, и совместная жизнь более невыносима.

Кёршнер: Вы имеете в виду употребление наркотиков?

Сын: Но только один раз. Я просто заработал больше денег, чем сам хозяин моего магазина, и он позволил мне отдохнуть (смеется).

Мать: Я просто полагаю, что мне и двум другим сыновьям совершенно необязательно всё это терпеть.

Сын: И то верно.

Мать: Я просто, я имею в виду…

Сын (перебивая): Это не я порчу им жизнь, это ты портишь им жизнь, ясно! Объясни это доктору. Я вообще этих ребят не трогаю.

Мать: Хорошо, а из-за кого, по-твоему, это всё происходит?

Сын: Из-за меня. Всё это уже пять лет происходит из-за меня.

Сын стремиться взять всю вину на себя, но одновременно с этим возмущается, пытаясь показать, что он делает всё что может.

Сын: Я пытаюсь измениться, а знаешь ли ты, насколько это тяжело?

Мать: Ты не пытаешься как следует.

Сын: Почему ты думаешь, что я не пытаюсь? Ты даже не представляешь, как это!

Мать: Отлично ты пытаешься. Дрыхнешь в кровати весь день.

Сын: Мама, ты дерьмо несёшь! Ты никогда не думала, через что мне пришлось за это время пройти и как тяжело мне приходилось?

Мать: Не знаю и знать не хочу!

Сын: И то верно, ты даже знать об этом не желаешь, не правда ли?

Мать: Нет, я даже представить не могу, чтобы я так поступала со своими родителями. Даже представить не могу.

Сын: Ну да, я сделал это, но ты думаешь, что я сделал это, стремясь причинить тебе боль?

Мать: Сколько времени ты ходишь на учёбу?

Сын: Две недели.

Мать: А вчера ты ходил на учебу?

Сын: Да

Мать: А сегодня ты там не был!

Сын: Ну это и так ясно.

Кёршнер: Что-то мне подсказывает, что за то время, пока я с вами не виделся, что-то произошло. (Обращаясь к отцу) Не подскажете, что именно?

Отец: Это правда. Я вам уже образно сказал – мы все тут очень туго затянуты в узел.

Сын: Я работал, потом я потерял работу, и потому я ширнулся.

Отец: Сын или поедет с ней, или останется со мной, но мы с женой пойдем разными дорогами. Средний сын у нас самый толковый, и я молю Господа, чтобы он таким и оставался.

Кёршнер: Вы двое решили расстаться – в этом всё дело?

Отец: Ну, ну я не знаю, но похоже, что так будет лучше для нас обоих.

Сын: Это ты так думаешь. Кусок дерьма.

Отец: Я действительно так думаю.

Сын: Но на самом деле вы расстаётесь из-за меня!

Отец: Нет.

Сын: Да прямо!

Первое, что должен сделать психотерапевт – это выиграть сражение за инициативу, добиться того, чтобы на первом этапе работы он мог управлять тем, что происходит на сеансе. Нельзя позволять говорить кому угодно что угодно – из-за этого семья с психически больным ребёнком, для которой характерно постоянное переживание безнадёжности, скорее всего продолжит использовать прежние стереотипы общения и уйдет из кабинета психотерапевта в том же состоянии беспомощности, что скорее всего приведёт к краху психотерапевтического процесса. На этом этапе работы психотерапевт должен управлять тем, кто будет говорить, и, по возможности, что будет произнесено. В данном случае, чтобы восстановить иерархические взаимоотношения в семье, необходимо угомонить сына и понизить его положение во внутрисемейной иерархии.

Целесообразно предположить, что в данной семье родители общаются через сына-наркомана, который по-прежнему живёт с ними. Как только сын начинает выправляться и совершать реальные шаги к самостоятельности, родители оказываются лицом к лицу, напряжение между ними нарастает и повышается вероятность их развода. В этот момент сын начинает употреблять наркотики и терпеть неудачи в самостоятельной жизни, оставаясь благодаря этому в лоне родительской семьи. В данном случае в период, предшествовавший психотерапии, сын начал участвовать в метадоновой программе реабилитации наркомании и приступил к учёбе. Напряженность в межличностных отношениях и вероятность развода родителей увеличились, и сын немедленно перестал ходить на учёбу и вернулся к употреблению наркотиков.

Кёршнер: Джордж, помолчи.

Сын: Вот так у нас обстоят дела.

Кёршнер: Джордж, помолчи.

Отец: Послушай, всё это правда не из-за тебя.

Сын: Нет, я не буду молчать! Если я считаю нужным что-то сказать, то я это говорю.

Кёршнер: Каждый, кто находится в этом кабинете, имеет право быть выслушанным. Сейчас я разговариваю с твоим отцом.

Отец (обращаясь к сыну): Что ты всё время споришь?

Сын: Потому что ты всё время твердишь: то одно я сделал не так, то другое…

Отец: Нет.

Сын: И в итоге ты пойдешь своим путем, а мать – своим по одной причине: у вас сын-наркоман…

Мать: А как, по-твоему, мы вообще до сих пор жили вместе?

Сын (продолжая говорить): пытавшийся справиться с этим настолько, насколько он мог…

Отец: Послушай его!

Сын (продолжая говорить): а вы даже не догадываетесь, насколько это тяжело. Это примерно как поднять слона!

Целью психотерапевта является выдернуть сына из положения передаточного звена между родителями. Первым шагом к этому становится изменение его положения в кабинете – психотерапевт просит его пересесть из позиции между родителями в кресло психотерапевта, с тем, чтобы самому сесть между ними. Но сын упирается:

Сын: Мне 26 лет и я имею право сидеть где хочу!

Кёршнер: Я прошу вас, я настаиваю, чтобы вы пересели сюда!

Сын (меняясь местами) Ну ладно, расслабьтесь.

Кёршнер: Спасибо.

Сын: Надеюсь, это доставит вам радость.

Кёршнер: Хорошо.

Сын: Они думают, что я употребляю наркотики потому, что ненавижу их, исключительно чтобы заставить их страдать.

Кёршнер: Действительно так.

Сын: Они запутались. Они вконец запутались.

Кёршнер: Хорошо. Позвольте мне разобраться, позвольте мне разобраться, из-за чего вся эта склока. То, что случилось в конце – это…

Отец: Это просто постоянный, подчёркиваю, постоянный конфликт между ним и ней (между сыном и матерью).

Сын: Между ней и мной?

Мать: Это действительно не так.

Отец: Она не справляется и он не справляется.

Сын: Ты вообще понимаешь, что я – наркоман?

Эта часть беседы демонстрирует типичную для данной семьи последовательность ходов. Как только отец заявляет, что мать не справляется с сыном, тем самым критикуя её и обнажая разногласия, существующие между родителями, сын стремится отвлечь их, позиционируя именно себя в качестве проблемы. Этот процесс снова и снова повторяется в жизни данной семьи в самых разных формах. Здесь отображена наиболее типичная: как только начинает нарастать конфликт между родителями – сын начинает спорить с отцом, вследствие чего, с одной стороны, родительский конфликт приглушается, но, с другой стороны, полностью исчезает возможность разрешения этого конфликта.

Кёршнер: Подожди, мы до тебя ещё доберёмся. Подожди.

Отец: Мы сейчас разговариваем не о наркомании. Ты ошибаешься…

Сын: Я совершил ошибку, отец. Очень большую ошибку.

Отец: Ты сделал ошибку, мы все тоже ошибались. Ты сейчас ведёшь себя глупо, просто очень глупо.

Сын: И я по-прежнему употребляю эту гадость.

Отец: У тебя была причина, мы это поняли. Если ты просишь прощения, то тебя уже простили.

Сын: Мне не нужно ни от кого прощение!

Отец: Но тебя уже простили.

Сын: Я просто так удовольствие получал!

Отец: Хорошо.

Сын: Это был мой… Я не доверял… Но я не хотел…

Отец: Ты туда пошёл, иди и получай удовольствие весь остаток твоей жизни.

Сын: Я никогда не хотел, чтобы мои родители из-за меня развелись!

Отец: Но ты не сможешь с этим ничего поделать.

Сын: И я никогда не хотел, чтобы они умерли или у них был инфаркт!

Отец: И тут ты не властен.

Кёршнер: Послушай, Джордж, твой отец тебе ясно говорит, что ты ничего не сможешь сделать для того, чтобы сохранить брак твоих родителей.

Сын: Нет? Но тогда о чём же мы говорили в самом начале?

Отец: Ты знаешь, наша жизнь не такая уж…

Сын (прерывая его): Но она сводит их с ума (указывая на своих братьев) из-за того, что злится на меня!

Отец: Нет.

Сын: Я довёл ее до нервного срыва!

Отец: Она вообще злится по любому поводу.

Кёршнер: Погодите.

Отец: Ты не являешься причиной того, что с ней происходит, ничего такого особо ужасного ты не сделал.

Кёршнер: Погодите.

Отец: Ты это понял?

Кёршнер: Погодите. Уф, я хотел бы поговорить с вами обоими наедине. Джордж, не мог бы ты с братьями посидеть в комнате ожидания?

Психотерапевт берет управление в свои руки и перезапускает процесс психотерапии через прямое общение супругов, во время которого достигает их согласия по поводу того, как они будут далее взаимодействовать и каковы будут цели работы.

Отец: Если его цель и дальше срываться, а потом добиваться прощения, то это плохая идея. Он будет и дальше поступать так же – идти на учёбу и колоться. Так дальше не пойдёт. Я эти фокусы знаю, это стопроцентный путь в никуда. Мы не помогаем ему по-настоящему.

Кёршнер: Это то, что мы сейчас учимся делать.

Отец: Этот парень пытается сам себе помочь, и нам с женой тоже нужна помощь, может быть, намного больше чем ему. Но это сейчас не должно быть вашей проблемой. Вы понимаете, о чём я – ваша задача сейчас помочь именно ему.

Когда отец говорит психотерапевту, что помочь супругам – не его задача, то это момент, когда надо принимать решение о дальнейшей стратегии работы, и каждый специалист принимает своё исходя из предпочитаемого им терапевтического подхода. Он может спросить, в какой именно помощи нуждается сам отец. Он может предложить им обоим ту помощь, которую они хотят получить. Также психотерапевт может поработать не с самим сыном, но с проблемами всей семьи.

Исходя из излагаемого здесь подхода, в данной ситуации предлагать помощь самим родителям для решения их собственных проблем ошибочно. Целью психотерапии должно стать установление нормальной семейной иерархии, когда объединившиеся родители эффективно управляют безответственным сыном. Сосредоточение внимания на других проблемах способно снова разделить родителей в это кризисное время, а разделённое лидерство обречено на поражение. Соответственно, в данной ситуации необходимо формально согласиться с тем, что дело совсем не в родителях и надо в первую очередь заниматься сыном и его наркоманией. Можно сказать, что помочь родителям с их разногласиями можно будет потом, когда проблемы сына будут решены, а в данной ситуации необходимо просто объединиться и заняться только сыном.