Текст книги "Время покинуть дом (ЛП)"

Автор книги: Джей Хейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

Мать: М-м-м…

Кёршнер: Так вот сейчас я предложил бы вам побеспокоиться исключительно о своих проблемах, а если вам не нравится что-либо в поведении Джорджа, то просто скажите об этом вашему мужу, и пусть он сам разберётся с Джорджем, хорошо? Так будет лучше, согласны?

Мать: Хорошо.

Сын(иронически): Да, ведь у нас с ним прекрасный контакт.

Кёршнер: Подожди, Джордж.

Сын: Он меня прекрасно понимает, и я его прекрасно понимаю, и у нас с ним сейчас самые наилучшие отношения, не так ли, папа?

Кёршнер: Погоди, Джордж, погоди. (Обращаясь к отцу) Вы готовы к этому?

Отец (Озадаченно): Повторите ещё раз, пожалуйста.

Кёршнер: Если ваша жена тревожится о чём-то, что касается Джорджа, и ей хочется спросить его о чём-то, или поговорить с ним, то может она попросить вас это сделать, и вы это сделаете?

Отец: Конечно.

Отец даёт твердое согласие, и уже следующие его слова показывают, что он намерен взять на себя ответственность за сына.

Кёршнер: Уважаю ваш выбор.

Сын (обращаясь к матери): Когда ты собираешься поехать в Сауссайд?

Мать: Да, мы как раз там дом смотрели.

Отец (обращаясь к сыну): Ты свои… ммм…ты свои лекарства в понедельник пил?

Сын: Нет, я был…чёрт возьми, хочешь, я их сейчас выпью? Меня этот метадон делает сонливым, ты сам говоришь, что я как выпью его, выгляжу как наркоман.

Отец: А в клинике ты был?

Сын: Папа, ну ты же знаешь, что метадон действует 80 часов. Я могу четыре дня его не принимать без того, чтобы у меня началась ломка.

Мать: Хорошо, но всё же ты каждый день можешь туда ходить?

Сын: Ну и зачем мне это? Впрочем, это нужно не мне, этого требует закон. Таков закон.

Мать: Хорошо, но почему тогда ты…

Отец: Так почему ты всё-таки не ходил…

Кёршнер(обращаясь к матери): Стоп, сейчас вы снова пытаетесь его уговаривать. Вы снова и снова пытаетесь его уговаривать.

Сын: Ну, я… ну, я не был просто потому, что я не пошёл. Я был с девушкой. Нет, ну, конечно, я должен туда ходить.

Отец: Ты не выполнил их указаний, потому, что ты должен был принимать…

Сын: Я и вам соврал.

Отец: А ну-ка послушай меня. Ты должен был сдавать тест на наркотики в моче – ты его в понедельник сдавал? У тебя что – с мочеиспусканием проблемы?

Директивное предписание матери общаться с сыном только через отца выглядит просто, но на деле она является стержнем проводимой семейной психотерапии, и от способности психотерапевта добиться её реализации напрямую зависит результат всей терапии. В своём кабинете психотерапевт становится сотрудником дорожно-патрульной службы, регулирующим, как дорожное движение, трафик общения в семье, блокирующим прямое движение между матерью и сыном, и направляющим его в объезд – через отца. Он поддерживает общение между отцом и сыном и ограничивает разговоры сына и матери. Психотерапевту приходится постоянно бороться с инерцией семейной системы и попытками вернуться к прежнему положению, когда сын и мать находятся в симбиотической связке, а отец вытеснен на периферию. При этом следует ожидать, что все три члена семьи будут предпринимать действия, направленные на возврат к прежнему порядку. Одним из этих действий является угроза прекращения психотерапии.

Сын: Не трогайте их. Дело не в них, а во мне, это я кололся героином. Я уже говорил об этом Генри (психологом-консультантом наркологического центра) . И мне ничего не остаётся, кроме как сказать: «Я снова укололся». Я делал это бесчисленное количество раз, и в этот момент я как будто бы забываю о своих обещаниях, хотя на самом деле я всё помню...

Отец (прерывая его): Ты когда в последний раз это делал, в воскресенье?

Сын (продолжая): И мне после того, как я уколюсь, становится ещё тяжелее от всего этого на душе, вы в состоянии это понять? Я больше так не могу, мама.

Отец (прерывая его): Так ты когда это делал в последний раз? В это воскресенье?

Сын: Нет, в субботу.

Отец: Ты кололся в эту субботу?

Мать: Опять.

Кёршнер(останавливая её): Погодите.

Отец: Почему?

Сын: Почему? Почему я делаю снова и снова? Сам не знаю, просто это происходит. Этого никто не может объяснить.

Отец(обращаясь к психотерапевту): Без вас мы бы в этом не разобрались.

(Позже в этом сеансе):

Сын: Я больше не приду сюда, Сэм, я тебе уже об этом говорил.

Третий сын: А я приду.

Сын: Я разговаривал об этом с Генри, когда мы обсуждали мои лекарства. Тебе стоит сюда ходить, а мне бестолку.

Психотерапевт находит простой и чёткий ход в ответ на угрозу молодого человека прекратить занятия, эмоционально показывая то, что ему небезразлично то, что будет с пациентом.

Кёршнер: А я прошу тебя прийти. Я прошу тебя прийти. Я хочу, чтобы ты пришёл сюда ещё хотя бы раз через неделю. Давай попробуем хотя бы неделю делать, то, что мы задумали, чтобы увидеть, как это работает.

Сын: Потому что, знаешь, я решил уехать от всего этого. А когда меня здесь не будет…

Мать: Да никуда ты не уедешь.

Сын: Что? Спорим, что я это сделаю?

Мать: Да ничего ты не сделаешь. Единственное, что ты умеешь в этой жизни – это продавать героин своим приятелям.

Сын: Ну, мама, в жизни много путей. Буду как-нибудь крутиться.

Кёршнер (прерывая его): Эй, Джордж! (Свистит ему) Джордж, погоди одну неделю – я хочу увидеть, как всё это сработает.

Сын: Я не хочу сюда больше приходить. Ты сам с ними разговаривай, Сэм.

Кёршнер: Я потом с тобой отдельно поговорю.

Сын: Хорошо, поговорим.

Кёршнер: Отлично, договорились. Так вот я тебе вот что скажу…

Сын: Меня никто не понимает. Я – просто дурак и дебил. У меня психическое заболевание…

Третий сын: Да тебе самому это нравится.

Сын: Да, я от этого всего просто в восторге.

Третий сын (плача): Тогда зачем ты повторяешь это снова и снова? Сколько можно? Ужасно всем весело!

Сын: О, глянь, я был уверен, что ты будешь плакать.

Третий сын: Да пошёл ты, пидор!

Сын: И тут ты прав.

Третий сын: Да, я прав!(со слезами выбегает из кабинета)

Сын: Он прав. (вставая) Заходи назад и садись.

Кёршнер: Он никуда не убежит.

Сын: Меня это мало волнует. Это его дело.

Отец: Да тебя вообще ничего не волнует.

Сын: Меня действительно мало что волнует. Я хочу...

Отец (перебивая): Тебе просто всё пофиг.

Сын: Я столько горя этим людям причинил, что меня уже больше ничего не способно волновать. Поэтому я хочу уехать навсегда.

Отец (вставая так же, как и сын): Сэм, мы тебя ждём.

Кёршнер: Сэм, это и моё время тоже. (Обращаясь к третьему сыну, который направляется к выходу) Ты куда собрался?

Третий сын: Я пошёл домой. Я с вами не поеду.

Для психотерапевта всегда возникает сложная ситуация, когда кто-то во время сеанса, эмоционально декомпенсировавшись, покидает его кабинет. Если это произошло с психически больным членом семьи, то важно принять решение, надо ли его возвращать, и кто конкретно должен за ним отправиться. Иногда в таких случаях стоит просто продолжить спокойно работать с оставшимися в кабинете родителями, расценив это как сигнал от семьи, что им сейчас важнее пообщаться именно в этом формате. Однако в данном случае психотерапевт уже успел ранее провести беседу с родителями наедине, так что этот вариант тут бы не подошёл. Обычно в этом случае имеет смысл послать за молодым человеком кого-нибудь из родителей. Для того, чтобы более чётко установить семейную иерархию, послать стоит того, кто на данный момент признан в семье главным, или того, кого психотерапевт призвал взять на себя ответственность за ребёнка.

Однако в данном случае оказывается непонятно, сможет ли отец привести ушедшего сына, или всё это кончится одними переживаниями без всякого результата. И здесь психотерапевт принимает наиболее подходящее решение: он сам отправляется за юношей и приводит его назад в кабинет, к родителям и двум другим братьям. Эта демонстрация того, как стоит поступать тому, кто готов реально управлять процессом, может стать важным моментом для отца, подталкивая его продолжать брать власть в свои руки.

Кёршнер(возвращаясь): У нас тут ещё есть о чём поговорить, кроме всего этого. (Обращаясь к отцу): У вас не будет сигареты?

Отец: Пожалуйста.

Кёршнер: Спасибо. (Обращается к сыну) Послушай, ты сейчас явно расстроен, и я не хотел бы, чтобы в таком состоянии ты съезжал из дома.

Сын: Я всё равно так поступлю.

Кёршнер: Ты в понедельник в клинике был?

Сын: Что?

Кёршнер: Ты в клинике был?

Сын: Нигде я не был и никуда идти не собираюсь.

Кёршнер: Ты на прошлой неделе вообще клинику посещал?

Сын: Что? Ну, после того, как я укололся, я был там, кажется, вчера вечером. Генри ещё не в курсе – я ещё поговорю с ним и попрошу у него ещё один шанс, если он не решит бросить общаться со мной, потому что я только болтовнёй и занимаюсь. Я бы смог удерживаться и не торчать, если бы постарался, но я ведь не стараюсь. Я ведь понимаю, что я не постоянно говорю то одно, то другое. И выходит, что я пытаюсь, но у меня никак не получается.

Кёршнер: Я тебя услышал.

Сын: Если бы вы могли ещё понять!

Кёршнер: Я понял.

Сын: Никто мне не верит, все говорят: «Он какой-то припадочный». Это знаете как говорят: «Я в дерьмо вляпался». И всё – всё пропало! (Сбрасывает с себя пиджак) Вот представьте – всё упало, как этот пиджак, брюки, вся одежда, я весь голый, как новорожденный, перед вами! Я как ребёнок, который говорит: «Я буду вести себя хорошо!» Вот и всё, вот так всё это и происходит.

Мать: Доктор, это у него психическое заболевание?

Сын: Да, я психбольной.

Мать: Я не могу в это поверить!

Сын: Это болезнь, такая болезнь.

Мать: Я не понимаю, почему так вышло!

Кёршнер: Погоди. Ты говорил, что твои родители не понимают, насколько тяжело тебе с этим справляться.

Сын: Так они и не понимают.

Кёршнер: Вы понимаете, как тяжело вашему сыну?

Мать: Не понимаю.

Сын: Они не понимают. Я люблю их, но…

Мать(прерывая его): Не может такого быть, чтобы мой ребёнок любил меня, как ты говоришь, и любил своего отца, и при этом хотел…

Сын (прерывает её, вскакивает и кричит): Но я забываю о тебе, когда я вижу своего ребёнка, по имени Героин!

К концу первого сеанса оказывается разработанной стратегия психотерапии данного случая. У психотерапевта уже неплохо простроенные отношения с семьёй и чёткий план работы. Его задача на первом этапе – заставить отца заниматься проблемами сына, а мать – заниматься отцом, и через него решать проблемы сына. Подобного рода перемены могут привести к нарастанию напряженности между супругами и появлению угрозы их расставания, на что сын, скорее всего, отреагирует декомпенсацией своего состояния. Задачей психотерапевта здесь должно быть укрепление психотерапевтического альянса родителей с ним и их отношений между собой, но работа при этом должна быть сфокусирована на том, ради чего семья пришла к психотерапевту: на проблеме наркомании.

На следующем сеансе психотерапевт встречается с одними родителями:

Кёршнер: Следующие четыре недели будут непростыми.

Мать: Для Джорджа?

Кёршнер: Моя задача – вас к этому подготовить, и для этого вы должны понимать, с чем вам придётся столкнуться. Это будет непростой период. И мне сегодня важно понять, чем я могу вам лучше всего помочь, исходя из того, что вы сами сегодня решите делать, для того, чтобы в течение этого периода ваш сын не употреблял наркотики. Это действительно критически важный момент, от которого зависит успех всего лечения. Станет понятно, среди прочего, как ваш сын отреагировал на детоксикацию.

На второй неделе пациенту была проведена детоксикация, и он был снят с большой дозы метадона. На следующем сеансе выясняется, что в этот период у супругов возник конфликт, в процессе которого мать била посуду в доме, после чего сын снова стал употреблять героин, а отец – применять меры физического воздействия на него. Так что не прошло и недели, как предполагавшаяся последовательность событий реализовалась: состояние сына улучшилось, родители начали конфликтовать, и пациент немедленно вернулся к употреблению наркотиков. Однако на этот раз кое-что изменилось: отец активно включился в борьбу с употреблением сыном героина.

На очередном сеансе присутствуют родители с сыном, страдающим наркоманией.

Кёршнер: Вы спокойнее.

Мать: Да.

Кёршнер: Как вам это удаётся?

Мать: Просто всё хорошо, и мне хорошо.

Кёршнер: Ну, как-то недавно вечером у вас дома был просто шторм.

Мать: М-м-м.

Сын: Да, нас штормило.

Кёршнер(обращаясь к отцу): На этой неделе я увидел, как вы совершали реальные действия для того, чтобы ваш парень смог стать таким, каким он может быть.

Отец: Да, тут уж вопрос ребром стоял.

Кёршнер: И вам удалось добиться своего, правда? Вы, действительно, в этой ситуации смогли проявить…

Отец: Ну, если бы он не повёл бы себя таким образом… я бы не..

Кёршнер(обращаясь к матери): Вам стоит гордиться им, правда?

Мать: М-м-м..

Отец: Я не знаю, чем тут гордиться.

Кёршнер: Так вы им гордились?

Сын: Чем ты гордилась?

Мать: Тем, что я не стала их останавливать.

Сын: Что ты не стала останавливать?

Мать: Ну, я знала, что никто из них по-настоящему бить другого не станет.

Кёршнер(прерывая болтающего Джорджа): Джордж, помолчи.

Мать: Он бы никогда не ударил своего отца.

Кёршнер: Правильно.

Мать: А он мог. Он мог просто убить его.

Отец: Да сам я уже с понедельника или вторника хромаю. (все смеются).

Сын: Да нет, этого не было. Просто он шёл со мной по улице, просто не отставал от меня и всё повторял: «Вернись домой, тупой ублюдок, вернись домой! Тебя не пугает всё это? Ты действительно хочешь снова начать подыхать от всего этого?»

Отец: Ну, я только твердил: «Давай поговорим».

Отец вернул домой своего сына по примеру того, как психотерапевт на сеансе возвращал в кабинет другого сына.

Сын: Давай поговорим, ага, и получи ещё удар (жестами показывает, как его били). А с правой не хочешь попробовать? Голова провентилируется и просветлеет (смеётся). Двоечкой пробил, а ещё говорил, что ты уже давно завершил спортивную карьеру. Ты же меня сам учил бить с левой. Так что считай, что твои болезни улетучились вмиг после удара правой в подбородок. И ещё спрашивает потом – ничего не болит?

Кёршнер: Но ты же не будешь отрицать, что отец реально сделал для тебя самое замечательное – помог тебе сохранить достигнутый результат, помог в итоге обрести уверенность в самом важном для тебя вопросе.

Сын: Действительно, я в итоге так ничего и не употребил в этот раз. Я смог устоять. Я уже шёл туда, но произошло чудо, и я удержался.

Отец: Ну, вы всё это уже знаете. У нас на той неделе всё было так хорошо, мы с такой радостью о нём разговаривали, он сам вёл себя отлично. А потом нам назначили этот атрессин – и всё рухнуло. Так что это ещё была небольшая врачебная ошибка.

Очень важно, чтобы до начала психотерапии терапевт достиг договорённости с психиатрами, о том, чтобы те не назначали никаких лекарств без согласования с ним. Если госпитализация или лекарственное лечение проводятся без согласования с психотерапевтом, то, скорее всего, процесс психотерапии кончится неудачей. В данном случае подобное соглашение до начала психотерапии не было достигнуто. После проведения детоксикации пациенту было назначено лекарство, которое должно было снизить тягу к употреблению наркотиков, это не было предварительно проговорено в процессе психотерапии, и в итоге эта попытка завершилась неудачно: молодой человек снова употребил героин – с одной стороны, реагируя на обстановку в семье, но, с другой стороны, протестуя против назначенного лечения.