Текст книги "Сокровище тамплиеров"

Автор книги: Джек Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

Что касается Андре, ему, как и многим другим, не довелось послушать церковное пение. Из-за прибытия основного флота у всех, не участвовавших в церемонии венчания и коронации, было полно дел в порту. Работа была распределена заранее, за несколько часов до того, как первые корабли вошли в гавань, и вся вторая половина дня прошла в суматошных, изматывающих хлопотах, растянувшихся далеко за полночь. Трудились все, однако храмовники организовали собственные команды и держались особняком, получая приказы от своих начальников.

К тому времени, когда первые группы работавших в доках, будь то привлечённые платой местные жители или назначенные в приказном порядке воины и моряки, смогли отдохнуть, они уже валились с ног от усталости. Раздражение людей порой выплёскивалось в перебранках и стычках, но такие вспышки буйства быстро подавляли, на место одних команд прибывали другие, и работа не останавливалась, пока всё не было должным образом сделано.

* * *

Рано утром Сен-Клер, как обычно, поднялся на молитву. Но последние тридцать шесть часов он спал лишь урывками, потому забился в укромный уголок и без малейших угрызений совести крепко заснул, предоставив своим товарищам заниматься обычными дневными делами.

Проснулся он свежим и бодрым примерно за час до полудня – и тут выяснилось, что в честь королевский свадьбы всем дарован день отдыха.

Внимание Андре привлекли громкие голоса и восхитительный аромат мяса, жарившегося на вертеле неподалёку. Подойдя к борту корабля, молодой человек увидел, что на берегу вокруг праздничных костров собрались десятки людей. При виде стоящего на козлах бочонка с пивом Сен-Клер почувствовал, что у него пересохло во рту. Светило жаркое солнце, и Андре очень захотелось попробовать прохладный напиток.

Он поспешно отправился в полупустой в это время дня кубрик, снял кольчугу, впервые за многие недели облачился в простую рубашку и обтягивающие штаны и, по-мальчишески радуясь избавлению от лишней тяжести, сошёл на берег.

Подойдя к кострам, вокруг которых люди вовсю праздновали и веселились, юноша угостился пивом из плоской бутыли, а потом кто-то отрезал ему ломоть мяса от одной из трёх поджаривавшихся на вертелах туш. Положив мясо между толстыми ломтями свежего хлеба, Андре пошёл искать местечко, где можно было бы удобно устроиться и перекусить. Примостившись на толстом бревне у одного из костров, он принялся жевать и слушать, о чём толкуют вокруг.

Разговоры вертелись в основном вокруг вчерашней свадьбы и прибывших из Святой земли трёх кораблей, которые доставили сюда короля Ги и его свиту, состоявшую из знатных вельмож и ста шестидесяти рыцарей. Пересуды о свадебных торжествах мало интересовали Андре, ибо он понимал, что в скором времени узнает об этом больше, чем хочет; зато всё касавшееся гостей из Святой земли казалось ему любопытным. Вчера он видел некоторых из этих рыцарей, судя по облику прошедших огонь и воду. Андре не мог взять в толк, почему король Ги вдруг покинул край, где шла война, да ещё и забрал с собой столько воинов... Если, конечно, короля каким-то образом не вынудили оттуда уйти.

И вот теперь, сидя у костра, Андре за полчаса услышал больше, чем узнал бы в любом другом месте за неделю, ибо здесь пировала личная стража Ричарда. Благодаря своей близости к монарху эти люди были осведомлены о многом гораздо лучше некоторых более знатных вельмож, ибо стражники находились подле государя на всех публичных, официальных и даже полуприватных церемониях. Их присутствие считалось само собой разумеющимся, и те, кого они должны были охранять, не обращали на них ни малейшего внимания.

Слушая разговоры вокруг, Андре первым делом выяснил, что Филипп, король Франции, высадился в Акре и решил поддержать не Ги де Лузиньяна в качестве претендента на трон Иерусалимского королевства, а Конрада Монферратского. Это удивило Сен-Клера, ибо члены братства объяснили ему несколько месяцев назад, что Конрад не только вассал, но и кузен Барбароссы, так называемого императора Священной Римской империи, и оба они склоняются к восточной ортодоксальной ветви христианства. Конрад Монферратский и Барбаросса не один год публично заявляли о своём твёрдом намерении укрепить позиции ортодоксальной церкви в Иерусалимском королевстве, что, разумеется, вызывало тревогу и осуждение Святого престола в Риме. Именно эта угроза была одной из главных причин, побудивших Рим спешно организовать Крестовый поход франков, дабы вернуть католикам священный град.

Правда, со смертью Барбароссы обстоятельства изменились, его войска больше не угрожали амбициям Рима, но Филипп Французский открыто встал на сторону Конрада Монферратского, оспаривавшего права Ги де Лузиньяна на Иерусалимское королевство, – и при этом Филипп Август не побоялся задеть Папу! Значит, он решил бросить вызов второму возглавляющему поход королю – Ричарду Английскому. По мнению Андре, то было большой ошибкой со стороны Филиппа: он вынуждал Ричарда принять решение, от которого, скорее всего, все окажутся в проигрыше.

Затруднительное положение, в котором оказался король Ги, не очень волновало Сен-Клера, ибо Лузиньян, в отличие от того же Ричарда, отнюдь не блистал полководческими талантами, не славился рыцарской доблестью, а, напротив, с удручающим постоянством демонстрировал отсутствие характера, неспособность противиться чужому влиянию и доводить дело до конца. Но хотя поведение Ги не способствовало укреплению его позиций, его притязания на корону (при всей их зыбкости) выглядели более законными, чем притязания Конрада. Бесспорным правом на корону Иерусалимского (или, как теперь его чаще называли, Латинского) королевства обладала жена Ги, Сибилла, – сестра и единственная наследница Балдуина IV, Прокажённого короля. После смерти единственного наследника мужского пола, болезненного и скончавшегося ребёнком племянника короля, никто не оспаривал права Сибиллы на трон. Но все были возмущены, когда она выбрала в супруги Ги де Лузиньяна и вынудила престарелого патриарха Иерусалимского не просто обвенчать их, но и короновать Ги, превратив его тем самым из супруга правящей королевы в полноправного монарха. Бароны Сибиллы, вся знать её королевства негодовали, ибо видели в Ги проходимца, выскочку и лицемера.

Этот никому ранее неизвестный молодой человек, предположительно благородного происхождения, но с тёмным прошлым, о котором ходили разные слухи, прибыл в Палестину из Франции. Поначалу он ухитрился втереться и в доверие к местным баронам, убедив назначить его регентом несовершеннолетнего юного наследника. Его регентство было ничем не примечательным – кроме постыдной неудачи возле города Табания, когда Ги попытался дать бой сарацинам и только что не удрал с поля битвы. Эта история стоила ему регентства, но вскоре юный наследник скончался, и Ги в результате лишился не должности, а лишь доверия знати.

Андре прожевал и проглотил последний кусок, вытер жирные губы тыльной стороной ладони, жадно глотнул пива и повернулся к сидящему рядом человеку. Тот был худощав, чисто выбрит, с крючковатым носом, с лицом настолько худым, что у него как будто вовсе не было губ и зубов. Но несмотря на худобу, сосед Андре отличался широкими плечами. Он только что примостился на бревне рядом с Сен-Клером и, не обращая ни на кого внимания, атаковал толстый ломоть сочной свинины.

Когда Андре обратился к нему с приветствием, худой человек лишь покосился в его сторону и что-то буркнул с набитым ртом. Сен-Клер заметил, что он не налил себе пива.

– Хорошая свинина, – пробормотал стражник. – Ты уже пробовал её?

Он произнёс это, почти не открывая рта, и Андре не распознал его гнусавого акцента, но всё-таки понял слова. Это не могло не радовать, ибо в таком большом, разномастном сборище воинов слишком многие говорили на непонятных друг для друга наречиях.

Андре рыгнул и кивнул.

– Нет, то, что я ел, похоже, было козлятиной, но тоже отменной. Когда объявили, что сегодня день отдыха? Я всё проспал и услышал об этом, только когда проснулся... Тогда же учуял и запах жареного мяса, с час тому назад.

Сосед Сен-Клера шмыгнул носом.

– Об этом объявили прошлой ночью... В полночь.

– А как же люди, которые разгружали корабли?

– А что? Кому-то ведь нужно разгружать. Вчера я вкалывал всю вторую половину дня, а потом мне пришлось стоять в ночном карауле. Тебя я тоже видел в порту, ты был в одной из команд храмовников. Ты один из тамплиеров?

Андре хмыкнул.

– Я послушник, низший из низших. Пока ещё не храмовник, а, можно сказать, пустое место.

Он поднял бутыль.

– Хочу сходить за пивом. Тебе принести?

Собеседник Сен-Клера огляделся, словно удивившись, что под рукой нет питья, и приподнялся.

– Я тоже с тобой схожу.

– Нет, тогда наши места займут. Оставайся здесь и доедай своё мясо.

К тому времени, когда Андре вернулся, его новый товарищ уже кончил есть и хмуро глядел в костёр. Сен-Клер вручил ему бутыль с пивом, уселся рядом и спросил:

– Интересно, зачем король Ги притащился сюда, когда он должен находиться совсем в другом месте? Там, куда мы, собственно говоря, и направляемся, ему на подмогу. С чего он так поступил, как думаешь?

– Тебе интересно?

Стражник пожал плечами.

– Что ж, тому, кого это заботит, наверное, и вправду интересно. Только кого это заботит? Кроме того, мы вовсе не собираемся идти кому-то там на подмогу. Наша цель – выбить сарацин из Божьей земли. Отобрать её и вернуть церкви. Что же касается Ги, я не вижу смысла ему помогать... Не видел бы, если бы вообще задумывался над этим. Он не больно-то годится в короли, коли хочешь знать моё мнение. Я вот о чём: наш Ричард – это король. Он выглядит как король, одевается как король и ведёт себя как король. Таким и должен быть король – воином. Не рохлей, если ты меня понимаешь. Он знает, что ему принадлежит, и снесёт голову всякому, кто хотя бы в мыслях позарится на его добро. Вот это король! А другие... Взгляни, к примеру, на Филиппа... Или нет, лучше на него не смотреть. Я бы, пожалуй, не стал. Но если всё-таки взглянешь на него – увидишь ли ты короля? Сдаётся, нет.

Да, все мы знаем, что он король, он и говорит как король и одевается по-королевски, но уж больно он жеманный. Хотя откуда мне знать, каков он на самом деле? У меня и слов-то подходящих для этого нет, но, на мой взгляд, недотягивает он до короля, и всё тут! Вроде бы всё при нём – но всё не то! Он ведь тоже своего не упустит, а разозлишь его, небось велит придушить тебя в постели или заколоть в тёмном углу. Но вот чтобы собственноручно свернуть кому-нибудь башку, как поступил бы Ричард, – для такого у него кишка тонка! И король Ги, как я слышал, того же поля ягода.

– А что ты слышал? Кстати, как тебя зовут?

– Никон... На самом деле Никлас, но прозвали меня Никоном, на это прозвище я и привык откликаться. А тебя как звать?

Андре назвался, и Никон кивнул.

– Ага. Так вот, Андре, судя по тому, что я слышал, Ги, этот иерусалимский король, выглядит заправским воякой, только в бою его видят не часто, если ты понимаешь, что я имею в виду. И людей, которые считают его настоящим вождём, маловато. На него свалили всю вину за поражение при Хаттине, где перебили твоих товарищей храмовников и госпитальеров, а после всех нас вышибли из Иерусалима. Говорят, будто поражение – исключительно его вина, потому что он не мог отличить свою задницу от локтя, не мог решить, что делать: то ли остановиться и сражаться, то ли спасаться бегством и прятаться... Не знаю, меня там не было. В общем, один из вельмож, которого Ги привёз с собой, позавчера разговаривал с королём – нашим королём, – когда я стоял на часах неподалёку, откуда всё прекрасно слышал. Так тот вельможа, какой-то важный барон из Иерусалима, говорил, что именно Ги два года назад затеял осаду Акры и с тех пор удерживает в городе людей Саладина.

Стражник наклонил голову, искоса глядя на Андре.

– А ведь он сам был в плену у старика Саладина, ты об этом знаешь?

Андре покачал головой, поджав губы, и Никон хмуро кивнул.

– Так знай – он провёл в плену больше года... Заметь, быть пленным королём наверняка не то же самое, что быть пленным старым, потным стражником. Поэтому Саладин отпустил Ги, взяв с него слово, что тот больше не будет сражаться против султана. Ги дал слово, получил свободу и тут же принялся набирать армию... Обещание, данное безбожному язычнику, – вовсе не обещание. Особенно данное под... Ну, ты понимаешь...

– Под принуждением.

– Именно. В общем, у Ги ушло на это некоторое время, но в конце концов он снарядил армию и осадил Акру...

Никон снова искоса взглянул на Андре.

– Ты ведь слышал про Акру. Знаешь, что это такое?

– И да и нет. Я слышал что-то краем уха, но давно и не обратил на это большого внимания. В то время мне было невдомёк, что я когда-нибудь туда отправлюсь. Ну-ка, расскажи, что это за место. Что в Акре такого важного?

– Ну, это портовый город, ясно? Один из городов, которые Саладин захватил и прибрал к рукам сразу после Хаттина. Тогда ему не удалось заполучить только Тир – это ещё один порт, дальше к северу. Султан и на него наложил бы руки, ежели б не Конрад Монферратский. Я ничего не слышал о Конраде до вчерашнего дня, но с тех пор немало наслушался об этом сукине сыне. Он германец, вот что я тебе скажу, вроде бы барон или другой важный сеньор, один из людей Барбароссы. Объявился в Святой земле случайно...

Никон осёкся.

– На самом-то деле не то чтобы случайно, просто никто не знал, что он явится. И вдруг на тебе: в гавань входит целая флотилия; на кораблях и рыцари, и ратники, всё чин-чинарём – как раз в тот самый день, когда власти Тира уже готовы были сдать город. Ну, Конрад быстро навёл там свои порядки, положил конец разговорам о сдаче, а тут ещё и Саладин взял да отступил. С чего он вдруг отступил, какие у него были на то резоны, нынче уже не понять, да только он оставил Тир Конраду, а сам увёл войско на юг и захватил Акру. Её он и удерживает по сей день, хотя Акра уже два года как в осаде, и начал осаду как раз король Ги.

Андре наморщил лоб.

– Постой-ка... Я всё понял, но какое отношение это имеет к тому, что Ги с Конрадом – враги?

– Никакого, приятель... И всё же самое прямое. Туго ты соображаешь, теперь мне ясно, почему ты всё ещё послушник. Конрад и Ги – два кота, которые дерутся из-за одной мыши... А мышь, чтоб ты понял, – Иерусалимское королевство; в Святой земле что ни делай, всё упирается в него. Конрад нагрянул в Тир нежданно-негаданно, но спас город и сделался тамошним маркизом. Ги тоже явился в Иерусалим незваным, переспал с королевой (правда, тогда она ещё не была королевой) – и вот пожалуйста, теперь он иерусалимский король. Конрад завидует. Королевство – это тебе не занюханный порт, и Конраду самому охота носить корону. И, судя по тому, что вчера говорил королю Ричарду иерусалимский барон, Монферрат может заполучить эту корону, причём в самом ближайшем времени... Понимаешь, он говорит – и, похоже, уйма народу на его стороне, – что Ги стал королём только благодаря своей жене Сибилле, законной королеве. Но Сибилла умерла в прошлом году, её больше нет. Стало быть, по мнению Конрада и тех, кто хочет видеть его на троне, Ги утратил право на корону.

– Но Ги был коронован по закону.

Стражник повернулся, посмотрел на Андре из-под поднятых бровей и умоляющим жестом воздел руки.

– Вот уж не знаю! Меня как-то забыли пригласить на коронацию.

– Ну да, его короновал старый патриарх, архиепископ Иерусалима.

Никон скривился в гримасе, ещё более впечатляющей из-за того, что у него почти не было губ и рот походил на щель. Тем не менее ему удалось выразить предельный скептицизм, а когда Андре собрался спросить, что его смущает, стражник поднял руку и медленно покачал головой.

– Задай себе один вопрос, парень. Ты и вправду думаешь, будто Монферрату и его приятелям не наплевать на то, что сделал какой-то дышащий на ладан епископ пять лет тому назад? Здесь на кону стоит королевство, парень, тут уж не до епископов, даже не до патриархов.

Никон умолк и ухмыльнулся так, что лицо его избороздили морщины.

– Это я могу сказать тебе наверняка, потому что сам слышал, как вчера король Ричард упомянул коронацию Ги, и тогда иерусалимский барон ответил ему то же самое, что сейчас сказал тебе я, – слово в слово. Видишь ли, многим влиятельным людям наплевать на закон, коронацию и всё такое прочее: они просто хотят посадить на трон Конрада, а Ги выгнать в пустыню. С тех пор как Конрад высадился в Тире и прослышал о том, что произошло при Хаттине, он делает всё, чтобы сковырнуть Ги и занять его место. Всю дорогу только о том и хлопочет... Когда Ги освободился из Саладинова плена и добрался до Тира, он первым делом попросил у Конрада ключи от города, потому что Тир – это всё, что осталось от его королевства. Но дудки, ключей он не получил. Конрад тут же заявил, что Ги – никчёмный трус и после позорного поражения при Хаттине утратил право называться королём. Вскорости после этого Монферрат заявил о своих притязаниях на королевство, а Ги попросту выгнал из Тира. Не постеснялся потребовать корону вот так, внаглую. И то сказать – раньше Конрад был незнамо кем, а тут вдруг сделался маркизом Тира. После этого добыть трон кажется не бог весть каким подвигом. Однако выставленный за ворота Ги не убрался куда подальше (убираться-то ему, похоже, было и некуда), а стал прямо под стенами Тира собирать войско. Конрад ничуть ему не мешал, чуть ли не сам отсылал к нему горожан, потому как в городе собралось больше народу, чем он мог прокормить... И вот в конце концов Ги собрал около семисот человек, большинство из которых были храмовниками, и многие – жителями Тира. В их числе был и магистр Храма де Рид... как его там...

– Жерар де Ридефор.

– Да, он самый. Вот тут-то всё и изменилось, потому что как только люди узнали, что Храм поддерживает Ги, войско его стало пополняться быстрее. В скором времени он собрал несколько тысяч рвущихся в бой христиан, а потом, в августе, пошёл да осадил Акру. Тут и Конраду, чтобы не отдать Ги всю славу, пришлось шевелиться. Он тоже привёл туда своих людей. Сперва они с Ги действовали сообща, и, надо сказать, Лузиньян проявил себя неплохо, особенно в одной крупной стычке с воинами Саладина в окрестностях города. Но соперничество-то никуда не делось! А раз соперничают вожди, раскалывается и армия – одни за Ги, другие за Конрада. В таком состоянии войско оставалось больше года...

– А потом что? По твоему тону ясно, что это ещё не всё.

– Ага, случилось ещё кое-что... Объявился король Филипп со своей армией. Он несколько раз встречался с обоими соперниками, прикидывал шансы каждого – и остановил свой выбор на Конраде. Вот почему король Ги здесь. Он решил, что не может ждать, когда к нему явится Ричард, потому что Филипп всем рассказывал, будто нашему королю больше нравится развлекаться с друзьями, а не отвоёвывать Святую землю. Поэтому Ги оставил Филиппа и Конрада под стенами Акры и приплыл сюда с самыми лучшими из своих рыцарей. Он надеется уговорить Ричарда поспешить к Акре и натянуть Филиппу нос.

– И ему это удастся, как ты думаешь?

– Удастся ли Ги убедить короля?

Никон скривился.

– Советники короля Ричарда сказали бы тебе, что, возможно, удастся... А я лично думаю, что уже удалось, потому что Ричард слушал его очень внимательно, а когда Ги закончил, подарил ему новую одежду и доспехи... Старая одежонка Ги совсем прохудилась, кольчуга заржавела и рассыпалась. А ещё Ричард подарил ему пятнадцать сотен фунтов в серебряных марках и уйму других сокровищ взамен тех, которых Лузиньян лишился... Я состою на службе короля много лет и никогда не видел, чтобы он делал такие подарки тем, кто ему не нравится, или тем, кому он не собирается помочь.

– Хмм. Стало быть, теперь, когда они свели близкое знакомство, Ричард поможет Ги?

Ответа Андре так и не получил, потому что один из приятелей Никона торопливо подошёл к костру с известием, заставившим обоих собеседников вскочить. Оказалось, что Исаак Комнин направил к Ричарду послов с просьбой о мире и улаживании разногласий, и Ричард, как всегда, действуя под влиянием порыва, с ходу согласился. Встреча состоится после полудня, перед воротами Лимасола. Король собирается выехать верхом, во всём своём великолепии, и Никону с товарищами придётся прервать отдых, дабы при полном параде сопровождать короля.

Не прошло и пары минут, как Никон исчез, отправившись в сторону городских ворот, и Андре снова остался один. Он размышлял над услышанным и думал, что же теперь предпринять. Ему не хотелось пропустить встречу короля с Исааком Комнином, поэтому он вернулся на борт своего судна, а после полудня, закинув за спину арбалет и колчан с болтами на случай, если выпадет возможность попрактиковаться в стрельбе, направился пешком к условленному месту встречи – невысокому плоскогорью к западу от городских ворот.