Текст книги "Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса"

Автор книги: Брайан Д'Амато

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 53 страниц)

(10)

К Хабу сходились шесть дорожек, образуя «ватрушку». Посередине, в центре круглой клумбы, усаженной гладиолусами и пуансеттиями, стояла статуя «Партнеров» – бронзовые фигуры Уолта и Микки-Мауса. Еще я увидел россыпи чего-то похожего на гигантское конфетти вокруг клумбы, «ватрушки», у киосков. Для нормального соотношения деревья следовало уменьшить до размера, скажем, «Эйч-Оу», [215]215
  «Эйч-Оу» – название типоразмера модели железной дороги в масштабе 1:87.


[Закрыть]как модель детской железной дороги. Бесформенная куча, которая находилась на один час от скульптурной группы, стала приобретать странный и одновременно знакомый вид. План укрупнился, и я различил смутные очертания костюма собаки Микки – Молоха; кто-то лежал ничком, вытянувшись на узорчатых, в горошек, плитках. Хотя полной уверенности у меня не было. Потом в нижней части экрана я рассмотрел еще один скомканный карнавальный наряд, вероятно – визиря из «Аладдина». Я прищурился, разглядывая «конфетти». Между ними попадались белые съежившиеся фигурки, и внезапно я, даже не ощутив, в какой момент пришло ко мне осознание, понял: это тела людей и взрослых здесь гораздо меньше, чем малышей. Вот черт! Я руками прикрыл экран от солнечного света и вперился в него, пытаясь осмыслить картину происходящего. Они скорчились, цепляясь друг за друга, укрываясь от чего-то невидимого… Господи Иисусе, они двигались. Перекатывались, дрожали. Дьявольщина. Немыслимо. Детишки. Явно детские фигурки. Боже мой. Боже мой. Им было ужасно плохо. Иногда увидишь человека, да хоть за милю увидишь, – и сразу понимаешь: не жилец. И сколько там таких! Где группы по ликвидации чрезвычайных ситуаций? Где полиция? Как это случилось?

По позам несчастных я догадался, что беда настигла их в разных частях парка, но они добрались до центра, а дальше идти уже не могли. Сколько это продолжалось? Как… не знаю, должно быть…

– Дела и в самом деле хуже некуда, – сказала Марена.

– Случилось совсем не то, о чем сообщали, – ответил я. – Вовсе не пищевое отравление.

– Какое, к черту, отравление.

Она повернула голову, чтобы бросить взгляд на Макса. Ему с его места экран был не виден, но одним глазом он поглядывал на нас, хотя еще продолжал играть, чуть подпрыгивал, расстреливая монстров невидимыми лучами.

– Вероятно, мы имеем дело с чем-то невидимым, как ОВ, – предположил я. – Или…

– Что такое ОВ?

– Отравляющее вещество. – Машинально, к собственному ужасу, я вдруг произнес слова Бадди Лава из «Чокнутого профессора». [216]216
  Герой популярного фильма, университетский профессор, изобретает сыворотку, с помощью которой превращается в расчетливого, холодного, красивого пижона Бадди Лава.


[Закрыть] – Химическое оружие…

– Ясно, ясно. Только давайте без готики. Он только делает вид, что не слышит нас.

– Что? – переспросил я. – Ах да.

Мне понадобилась секунда, прежде чем до меня дошло: она говорит, что Макс подслушивает, – и еще две секунды, пока я сообразил: она прибегла к эзопову языку, чтобы мальчик ее не понял. Иногда я туплю.

– Понимаете, эти люди даже не начали искать укрытия, они только…

– Отдохните, а? – сказала она. Ее рука метнулась перед моим лицом и выключила экран. Я посмотрел на нее. Она не сводила глаз с дороги. Челюсть ее шевелилась, словно она скрежетала зубами. – Не говорите ничего.

– Прошу прощения.

Ты идиот, Джед. Идиот в квадрате. Ладно, давай-ка пораскинем мозгами, сказал я себе. Не напугай ее чадо. Кто-нибудь в «Нео-Тео-вселенной», возможно, очень скоро расскажет ему правду. На меня снова нахлынуло это ощущение поднимающейся из желудка тошноты, которое с возрастом все чаще заменяет шок, скорбь, гнев. Черт возьми. Детишки. Сколько же их там было? Надеюсь, несчастье случилось только в «Волшебном королевстве»? И большинству удалось выбраться оттуда целыми и невредимыми? Я пытался не представлять себе звуки плача. Хуже этого в мире ничего нет. Вообще-то я не большой любитель человечества, но что касается малышей – тут другое дело. Ведь они еще не стали подлыми и заметно глупыми. Не то чтобы я хотел, чтобы у меня в доме появились дети, но все же…

Черт побери. У меня же есть ЯБХ – противогаз, защищающий от ядерного, биологического и химического поражения, но я забыл его дома. Идиот. Старый «Хеклер-и-Кох П-7» Сильваны тоже остался там, но у меня не было разрешения на ношение оружия. Пусть неблагоразумно таскать пистолет с собой, но все равно зря я не взял его. В такой…

Машина наехала на бугор, и я ударился головой о мягкую шикарную обивку крыши.

– Ой, – вскрикнул я. – Ничего, все в порядке.

– Заметили, как странно выглядели костюмы персонажей? – в ответ пробурчала Марена.

– Кого?

– Большие мультяшные костюмы. Знаете, их там носят полицейские. И у них есть противогазы, кондиционеры, очки-металлодетекторы, рации, тейзеры [217]217
  Тейзер (тазер) – дистанционное электрошоковое оружие.


[Закрыть]и прочее.

– Наверное, все случилось слишком быстро. К тому же есть излучение, проходящее сквозь фильтры.

Она хмыкнула.

Мы пересекли канал Хангриленд-Слаф. Дорожный знак сообщал: «Мемориальный хайвей Моросо». А дальше, подумал я, вверх по течению реки Смерти, а потом через долину Унижений. Не забыть остановиться у города Руин и подобрать мистера Отчаяние. [218]218
  Эти образы восходят к книге христианского писателя и проповедника Джона Баньяна (1628–1688) «Путешествие пилигрима».


[Закрыть]

– Давай спасай меня, – сказал Макс кому-то из «Нео-Тео-вселенной». – В следующий раз, как только появится Нефритовая Карга, стреляйте по ней, мы приканчиваем ее последней, потому что у нее очень толстая чешуя и она умирает ой как медленно.

– Так или иначе, вы были правы, – заметила Марена.

– Не знаю, – вздохнул я. – Нет, я тут напортачил, нужно было…

– Послушайте, Джед. Я знаю вас слишком мало, чтобы так говорить, но даже и не начинайте на эту тему. Договорились?

– Хорошо, договорились. – Я собирался спросить ее о чем-то или сказать ей что-то, но теперь никак не мог вспомнить, что именно.

– Если бы нам удалось предотвратить беду, это означало бы, что Кодекс ошибается.

– Что?.. Нет-нет-нет, здесь все работает иначе! – воскликнул я. – Мы имеем дело не со сверхъестественным законом, а только с вероятностью.

– Угу.

– С помощью игры мы не заглядываем в будущее, просто делаем обоснованные прогнозы.

Она не ответила. Я заткнулся. Черт, подумал я. Нужно было позвонить и сообщить о заложенной бомбе. Отсидел бы срок – все лучше, чем такой ужас. Эти ребятишки, они там классно проводили время, веселились, и вдруг – на тебе, все полетело, к чертям, навсегда. Тут ведь речь не только о страданиях, которые вынесли малые дети. А еще и о горечи разочарования. Конечно, когда растешь, то всяко испытываешь сплошное разочарование, но если мир рушится в одно мгновение, ты прекрасно понимаешь, что этому нет оправдания и лучше бы он вообще не существовал.

Я вызвал местные новости на своем телефоне.

– Отделение полиции штата в округе Орандж, – проговорил голос уже знакомой мне Кристин в моем наушнике, – готовит заявление, согласно которому прежние сообщения о газовой атаке объявляются необоснованными. Рон?

– Спасибо, Кристин. Шоссе, – продолжал он, – подъезды, пандусы, даже пригородные улицы забиты машинами: приезжие и жители Флориды бегут из центральной части штата, реагируя на неподтвержденные страхи о химических агентах или газовой террористической атаке в Орландо; это происходит, несмотря на оповещения Национальной гвардии. Жителей призывают оставаться в своих домах и сообщают, что опасность… (драматическая пауза) миновала. Во Всемирном центре отдыха…

Я выключил звук. Черт, подумал я. Они ни хрена не знают. Или же это дезинформация чистой воды…

– Все то же, Джед? – спросила Марена.

– Да, – ответил я.

– Даже если они говорят, что не имеет смысла покидать город, я все равно не хочу останавливаться.

Я с ней согласился.

– Всеобщее мнение таково, что на юге безопасно, верно? Так что я пока остаюсь на девяносто пятой.

– Конечно, – сказал я.

– Извините, если нарушила ваши планы без всяких на то оснований.

– Что вы, – возразил я. – Спасибо, что спасли мне жизнь. Если бы я сейчас сидел там, то…

– Не говорите об этом, – попросила она.

– Нетушки, – возмущался Макс. – Ты не можешь играть в хипбол против Девятого Владыки ночи, если не дошел до шестьдесят пятого.

Я снова включил звук в своем наушнике.

– …в неизвестных количествах, – говорил голос Рона. – Вероятно, применено аэрозольное химическое оружие. Предполагается, что угроза по воздуху может распространиться на обширной территории. Поскольку симптомы проявляются не сразу, район заражения еще не определен. Мы вернемся после короткого…

Так, послушаем «Си-спан». [219]219
  «Си-спан» – теле– и радиостанция, вещающая из Вашингтона.


[Закрыть]Тут некто с профессорской важностью отчитывался перед каким-то комитетом. Он перечислял симптомы. Первое, на что нужно было обращать внимание, – покраснение, зуд, сильные головные боли, отечность, потеря ориентации. Повреждения кожи не излечивались. У жертв атаки в Онкологическом центре Моффитта в Тампе открывались зажившие герпесы, даже неожиданно проявлялись старые угри. Я почувствовал, как у меня жутко зудит шея сзади, поскреб там ногтями, дал себе зарок не чесаться больше и кликнул YouTube. На первом видео крупная, пышная, краснолицая тетка заполняла своей физиономией и плечами почти весь экран. Даже у меня на телефоне была видна сыпь на ее подбородке и левой щеке – розовые пятна, красные посредине. Я нажал на стрелочку. «Мы были в Диснейуорлде, – говорила она. – Приехали сюда на Рождество». Она произносила слова как-то нараспев, издавая протяжные, мучительные хрипы. «А теперь мой муж весь… он… я даже не могу сказать, это просто какой-то у-у-ужас. – Она помолчала и шмыгнула носом. – Мое тело превратилось в сплошной отек. Рук не могу поднять. Они так распухли… Мы приехали сюда отдохну-у-уть! И это называется Диснейуорлд… У-у-ужас, у-ужас…»

Опа. Я закрыл картинку. Нет, что-то тут не так, подумал я и принялся искать информацию по отравляющим веществам. Все сайты, хоть как-то затрагивающие этот вопрос, сообщали, что первый симптом – тошнота, потом спазмы и корчи, затрудненное дыхание. Ни об отеках, ни о сыпи ничего не говорилось. Не воздействие ли это слезоточивого газа? Только вот у жертв атаки не возникало проблем со зрением. Явно не похоже на ботулизм, сибирскую язву или рицин. Гм.

Мы проезжали мимо аэропорта общего назначения на севере округа Палм-Бич. Там наблюдалось большое оживление, но ни одного взлета мы не увидели. Впереди над коричневатыми ладанными соснами оплывало солнце.

Я снова прослушал новости. Никаких особых изменений и ни одного сообщения о том, что мы видели в Диснейуорлде. Вот гады. Они все аппаратчики. Я просмотрел посты на неофициальных новостных сайтах. Кое-кто комментировал снимки со спутника (они, конечно, были ужасающими), но толком никто ничего не знал. Черт бы их подрал. Подумать только – ведь мы давно живем в эпоху информации, а когда случается что-то важное, она становится более чем скудной. И ты испытываешь этакое странное ощущение оторванности от мира. Хотя на самом деле очень быстро начинаешь понимать, особенно если играешь на бирже или в действительности хорошо разбираешься в определенных вещах (исключая звезд поп-музыки и кошек): для широкой публики многие факты всегда остаются тайной за семью печатями.

– Вы рассказывали о Кодексе тем, кого я не знаю? – спросила Марена.

– Нет, – ответил я.

– А о датах в Кодексе?

– Никому не говорил, – заверил я. – Слушайте, я же полный параноик. У меня двадцать три разных пароля, и я меняю их каждые два дня. Я вообще никого ни во что не посвящаю. Общаюсь только с вами и Таро. Я даже моим улиткам ничего не сказал.

– Хорошо, я вам верю, – вздохнула она. – Извините.

– Ну да, – сказал я. – Я об этом тоже думал.

Мне действительно приходило в голову, что кто-то видел Кодекс или слышал о нем и решил воплотить предсказание в жизнь. Кто-нибудь вроде того лузера из Китая, который убил рицином две с лишним тысячи человек, отравив систему водоснабжения, а потом заявил, что пытался убить всех, потому что Судный день должен был случиться двумя месяцами ранее. Такие люди всегда думают, что Богу нужны помощники.

Мы ехали по девяносто пятой трассе. Миновали озеро Уорт у Лантаны, потом Хаполуксо. По обе стороны дороги выстроились щиты с предложениями: бензин, еда, ночлег, бургеры, тако, дары моря – моллюски от «Чи-Чи Шейлы», «Чибургер-чибургер», загородный клуб «Гольф-н-флог Эс-энд-Эм», астрология, татуировки, тайский массаж, альтернативные домашние любимцы, пирсинг, астрологический пирсинг, электроника, одежда, телемические товары, электронная одежда, домашние любимцы, порно, зоопорно, вегетарианские татуировки и телемические холистические макробиотические вегетарианские генитальные пирсинг и бургеры…

Совершенно не понимаю, подумал я, при чем тут майя. Неужели нас повсюду пруд пруди? А может, речь как раз о том, что мы несем вину? И какие-то ребята майя будут обвинены в случившемся? Может, и меня обвинят? Черт. Todo por mi culpa. Даже когда это не так.

Мы проскочили мимо Боки, но у Дирфилда скорость у нас упала в среднем до тридцати пяти миль. Вдоль хайвея зажглись оранжевые натриевые лампы. Мой мозг – а мне плохо удается его контролировать – просто прикипел к Кодексу. Вполне вероятно, размышлял я, люди из группы Уоррена только восемнадцатого опубликовали в «Тайме» информацию о книге по конкретной причине. Перестраховались: мол, если что случится, все равно будет поздно что-нибудь изменить. Или кто-то в компании знал об этом раньше? А, понял, за этим актом стоит сама группа! Нет, Джед, опять тебя мучает паранойя.

– Пожалуй, мы должны были раньше проконсультироваться с вами насчет Кодекса, – произнесла Марена.

– Не знаю, что вам на это сказать, – ответил я.

– Скажите то, что думаете.

– Знаете, тут, похоже, не обошлось без совпадений.

– Что вы имеете в виду?

– Да ничего особенного. Просто, понимаете, эта книга существовала тысячу триста сорок восемь лет, и вдруг за три дня до предпоследней даты… впрочем, бог с ним.

– Что вы хотите сказать?

– Ну, – промямлил я, – вот…

– Что вы хотите от меня услышать? – спросила она. В ее голосе послышался какой-то надрыв, словно нож вошел в хрусткое яблоко. – Ладно, шайка Уоррена – злодейская, мошенническая корпорация вроде СПЕКТРа, [220]220
  СПЕКТР (от англ. Special Executive for Counter-intelligence, Terrorism, Revenge and Extortion) – название вымышленной террористической организации из романов Яна Флеминга о Джеймсе Бонде.


[Закрыть]и это мы распространили эту дрянь, или что там она собой представляет, сфальсифицировали майяскую книгу, а теперь – теперь собираемся вас убить. Только сначала мы все вам объясним, а потом оставим где-нибудь в дьявольском капкане, из которого вам не удастся спастись. Ну как вам это нравится?

– Звучит совершенно неправдоподобно, – пробормотал я. – Я просто…

– А если виноваты мы с вами? – сощурилась Марена. – Вы об этом не думали? Может, подняв тревогу, мы спровоцировали эту акцию. Кто-то узнал, что уровень опасности завтра поднимут, и решил провернуть дело сегодня.

– Слушайте, – заговорил я, – прошу прощения, но давайте…

– Давайте не будем строить домыслы, – отрезала она.

– Как скажете. Я…

– Ну хорошо, помолчите наконец. Я серьезно.

Я закрыл рот. Черт. Теперь она меня ненавидит. Я посмотрел на нее. Нельзя сказать, что ее губы были непримиримо сжаты в линию, однако лицо Марены явно выражало напряжение. Я вроде уже говорил, что плоховато читаю человеческие эмоции. Она не злится на тебя, Джед. Сделай шаг назад и подумай. На самом деле она пытается быть как можно более рациональной, но при этом не в состоянии избавиться от всепоглощающего страха – не за себя, а за Макса. Она мать. А матери – они не из рода человеческого. Так что учти это – если понять не в силах.

Мы выехали к Майами-Ривер – оттуда впервые нам открылся океан. В сумерках он казался обманчиво привлекательным. Посередине пустой встречной полосы тащилась «скорая помощь». « » – было написано у нее на передке. Значит, правительственных служащих они все-таки не хотели подвергать опасности. У городка Катлер-Ридж скорость упала миль до сорока. Вероятно, стали распространяться слухи о происшествии в парке. В движении автомобилей вокруг нас чувствовалась неуверенность, и я догадался: люди все еще надеялись, что опасность, о которой они узнали, – вымышленная. Над нами с воем пронеслась тройка истребителей F-18, они направлялись на север, в красную зону. У Нараньи мы уже оказались одним из бревен, плывущих в реке, – скорость упала до пятнадцати миль. Авто гудели. Нас несколько раз пытались подрезать и ударяли по кабине. Марена отвечала еще более сильным ударом. Бах. Максу это нравилось – так сталкиваются машинки в аттракционе. Нас обогнала группа пуэрториканцев на «ямахах», петлявших между автомобилей. Вот самый подходящий транспорт для этого случая, подумал я. Украсть, что ли, мотоцикл? Все, что с конфедератским флагом, [221]221
  На номерных знаках транспортных средств во Флориде может присутствовать подобие конфедератского флага, под которым южные штаты вели войну против северян в 1861–1865 годах.


[Закрыть] – законная добыча. Придется ограбить кого-нибудь. Уместимся ли мы втроем на одном мотоцикле? Нет, выкинь это из головы.

– Пить хочу, – сказал Макс.

– Разве у тебя там нет коробки с соком? – спросила Марена.

– Я ее уже выпил.

– Ты бы не мог немного потерпеть? – вздохнула она. – Если нам придется сделать остановку, прежде чем мы сядем на катер, тогда найдем что-нибудь.

Он согласился.

Я стал проверять ответы по теме, которую подкинул в «StrategyNet». Как это ни удивительно, но народ отозвался. Пришло пятьдесят восемь сообщений, некоторые с диаграммами. Дезиризеофнейшнснерд писал, что это похоже на действие ЗАП – звуковой акустической пушки вроде той штуковины, которую Израиль использовал против отрядов из Газы в 2009-м. Один из электронных друзей, игрок в го из Лос-Анджелеса под ником Статистиксмавен, нанес места поражений на свои игровые военные карты и пришел к выводу, что, судя по распределению и времени, «неизвестный агент» явно представлял собой быстродействующий яд, распыляемый сверху, причем он должен быть немного тяжелее воздуха, потому что дальше не распространяется. Парень по имени Адская Гниль согласился с ним и заявил, что раньше ошибался, а теперь склоняется к версии радиационного отравления. Буржуазофоб набросился на этих двоих в своем послании, утверждая, что такое маловероятно.

если чтото попало в их леккие/кровеноснуюсистему вчера и они уже умираюд от этава то это должна быть КОЛОССАЛЬНАЯ ДОЗА неменьше 10 ЗИВЕРТОВ. [222]222
  Зиверт – единица измерения ионизирующего излучения.


[Закрыть]Практически эта фсеравно что в каждую руку взять по половине критической массы плутония 239 а потом свести их. Тот русский шпион умирал три недели а он получил 10 ¹+ микрограм полония 210. Это НЕ МОЖЕТ БЫТЬ радиация. Проверяй факты адская гниль прежде чем их озвучивать.

Двести десять, подумал я. Атомный номер восемьдесят четыре. Idiota. Меня охватил тот особый ужас, когда ощущение такое, будто тебе в задницу вставили вакуумный насос и включили его на полную мощность.

Ну все. Успокойся. Возьми себя в руки. Тихо.

Я замер, как делал это, когда мне было лет пять. Как всегда, волна страха в конечном счете откатилась назад.

– Это полоний, – сказал я.

– Что-что? – спросила Марена.

Я объяснил, хотя и довольно сбивчиво. Она поняла не сразу, и голос ее все еще звучал не очень убежденно, но она хотя бы отнеслась к моим словам серьезно.

– Я отправлю сообщение, – заявила миссис Парк, имея в виду, что уведомит Линдси Уоррена, а через него – высокие кабинеты Департамента безопасности.

Она принялась манипулировать телефоном, крутя баранку пальцем левой руки, и время от времени бросала мимолетный взгляд на дорогу. Вот ведь какая ерунда, подумал я, после всего этого мы погибнем в самом банальном ДТП. Разве это не ирония судьбы? Нет, вообще-то нет, Аланис, [223]223
  Аланис Мориссетт (р. 1974) – современная американская певица; одним из самых известных ее хитов стала песня «Ирония судьбы».


[Закрыть]это не так. Просто дело дрянь.

– Как пишется «полоний»? – спросила она.

Я продиктовал. Она настукала что-то еще. Я стрелял глазами в экран мобильника, пытаясь понять, каким шифровальным пакетом она пользуется, но так и не разобрался. Теперь ДВБ наверняка решит, что случай в парке – наших рук дело. Если только они уже не пришли к такому выводу. Не то чтобы нас должно это волновать. Хотя меня волнует.

Марена закончила. Положила телефон на колени. Отлично, подумал я. Попытайся сосредоточиться. Произошло полониевое отравление, что означает: разброс полученных людьми доз очень широк: может, с нами все в порядке, а может, нам вскоре будет хуже, чем в аду на сковородке, только мы пока не в курсе. Даже если симптомы проявятся через несколько месяцев. Тогда, считай, нам крышка – тут вопросов нет (хотя не будем назначать похороны преждевременно), черт побери. Я не понимаю, не понимаю, не понимаю…

Забикал телефон Марены. Она нажала клавишу и прослушала голосовое сообщение.

– Они уверяют, что занялись этим, – проговорила она минуту спустя.

Я покивал, мол, хорошо, и спросил, что там ее пентагоновские дружки – не намекнули, что мы должны делать, чтобы остаться в живых?

– Он сказал, чтобы мы двигались на юг, а уж АР сделают свое дело, – разъяснила она.

– Хорошо, – ответил я, а сам недоуменно подумал: «Что за АР?»

Может, она подразумевала… погоди-ка, а не остановиться ли нам где-нибудь, чтобы прикупить йодистые таблетки на всякий… нет, лучше об этом не говорить. Скорость на дороге падала. Лучше не притормаживать, застрянешь где-нибудь и потом будет не выехать. Тем не менее мы встали вместе со всеми южнее Флорида-Сити. Часы показывали 19.14. Марена вывела на экран гугловскую карту трафика. От того места, где хайвей менял цвет с красного на зеленый, нас отделял примерно десяток машин. Теперь уже автомобильные гудки образовали один многоголосый хор – люди жали на сигнал не от злости, а от отчаяния. Слева от нас виднелся дешевенький на вид розово-бирюзовый горизонт, напоминавший подстриженный газон захудалого отеля в стиле ар-деко на Оушн-драйв в Майами-Бич. По крайней мере, это место вполне подходило для того, чтобы здесь умереть.

Мы посидели минуту. Марена нервничала. На сайте Си-эн-эн сообщалось: в Винтер-парке и Аламонте-Спрингс подожжены сотни автомашин и в одном только округе Орандж зафиксировано более десятка бесконтрольных пожаров. На экране всплыла карта Бель-Глейда – местечка на южном берегу Окичоби, и я прочел, что отряды скинхедов совершили налет на иммигрантский городок на колесах. Они решили, что там расположен штаб Ла Раза, [224]224
  Ла Раза – политическая партия, отстаивающая права американцев мексиканского происхождения.


[Закрыть]партии, приверженцев которой они, как я понял, считали поджигателями. Было убито восемнадцать человек. Флоридская белая шваль, подумал я. Великие гоблины [225]225
  Великими гоблинами называли руководителей ку-клукс-клана.


[Закрыть]снова на конях. Черт! Компьютер показал фотографию, сделанную с вертолета: шесть трупов на асфальте.

– Я боюсь покойников, – прошептал Макс.

– Тогда тебе лучше не смотреть, – сказала Марена.

Она кликнула по иконке, и на мониторе появился Губка Боб. [226]226
  Губка Боб – главный герой одноименного американского мультсериала.


[Закрыть]

– Что случилось – почему они не ставят значки ограничения по возрасту для трансляции? – спросила она меня вполголоса.

Я ответил, что, вероятно, они забыли слово «ограничения».

– Нас что – ликвидируют? – поинтересовался Макс.

– Что за глупости, – пожала плечами Марена. – Все проблемы от нас теперь далеко-далеко. Давай-ка лучше посмотрим вот это.

– Эй, гляди-ка, это же Ковмар, [227]227
  Так Губка Боб издевательски обращается к одному из персонажей – кальмару Сквидварду.


[Закрыть] – веселился Губка Боб.

Мы засели плотно. Я попытался дозвониться в районный центр Индианатауна. Безрезультатно. Я полез в «Том-Том-клуб». Кто-то по имени Старый Злой Бывший Зеленый Берет говорил, что никакого исламского заговора за этой атакой нет, скорее, тут действовала группа коренных американцев «Белый бизон». Аргументация его была не очень ясна. Буржуазофоб обвинял хокингеров – бог знает кто это такие. Постер под ником Глэдхитехер уверял: враги человечества – «Нация ислама». [228]228
  «Нация ислама» – религиозная организация афроамериканцев в США.


[Закрыть]Губка Боб победил кальмара в конкурсе танцев. Наконец Марена не выдержала.

– Пойду посмотрю, – сказала она.

– Я разузнаю, – воспротивился я и начал вылезать из машины.

– Нет, я сама хочу разобраться.

Она порылась в своей сумочке, вытащила оттуда большую видеоброшь с логотипом группы Уоррена в виде колец Борромео, [229]229
  Кольца Борромео – три кольца, соединенные таким образом, что при изъятии любого из них два других размыкаются.


[Закрыть]включила ее и прикрепила к лацкану.

– Я тоже хочу выйти, – попросил Макс.

– Нет, ребята, вы уж посидите тут минутку, – приказала она. – Надо понять, что там происходит.

– Нет, серьезно, – возразил я, – я могу…

– Я знаю, что делаю. Со мной ничего не случится. Как, вы говорили, называется эта армейская база?

– Ближайшая? – переспросил я. – Хоумстедская.

– Верно, – сказала она. – Так, в машину никого не впускать, кто бы что ни говорил и какая бы форма на нем ни была. Я подключила свой телефон, и линия будет открыта – вы сможете видеть все на экране. Вернусь минуты через две.

Мы с Максом переглянулись и сказали «о’кей».

Двигатель она не выключила, распахнула дверь и вышла в проход между машиной и левым дорожным ограждением. В машину ворвался поток влажного душного воздуха. Я перебрался на сиденье водителя. Оно было для меня тесным и слишком высоким, но я не осмелился трогать установки. Макс уселся рядом и уставился на экран. Я тоже не сводил глаз с экрана. Я чувствовал себя так, будто меня кастрировали. И уже не в первый раз. Машины, стоящие впереди, а за ними и все остальные словно начали выдыхаться, и гудки стали смолкать. На подергивающейся картинке с камеры колыхалась небольшая толпа сутулых человеческих спин.

– Прошу прощения. Особо важное лицо. – Ушной микрофон Марены передал властную нотку в ее голосе.

Как ни странно, плотные ряды спин раздвинулись, пропуская ее. Кто-то заворчал, но побоялся открыто оспаривать ее права. Кретины.

Мое внимание привлекла маленькая девочка с болтающимися косичками и большой бусинкой, висящей на переносице, но тут послышался гнусавый женский голос:

– Что, пописать захотелось? Натаниэль, – тянула она, – если хочешь пи-пи, то сейчас самое время.

– Прошу прощения, особо важное лицо, – повторяла Марена. – Извините, благодарю, пропустите особо важное лицо.

Она выбралась на узкое пространство дороги между толпой и стеной дорожных ограждений в оранжево-серебряную полоску. Офицер военной полиции в прозрачном пузыре-шлеме дефилировал туда-сюда, помахивая красным световым мечом, оставлявшим в воздухе надпись «Опасно». С точки, находившейся на груди Марены, было видно, что длинный съезд, ведущий во Флорида-Сити, наглухо заблокирован. Но за баррикадой широкая пустая полоса ровного асфальта катилась дальше на юг в направлении Кубы.

Марена подошла к полицейскому и встала почти у него на пути.

– Здравствуйте, офицер, – сказала она в его шлем. – Вы не могли бы объяснить, как нам разрешить эту ситуацию?

– Да, мадам. Возвращайтесь в вашу машину и ждите очереди, когда вас пропустят в обратном направлении. – В его голосе слышался металл.

Возможно, они специально так настраивали громкоговорители, чтобы те звучали более угрожающе.

– Национальная гвардия распорядилась, чтобы мы двигались на юг дальше этого пункта, – солгала она.

– Извините, мадам, но…

– Мы могли бы поехать обратно на север, но нам не хотелось бы нарушать федеральные указания…

– Оба направления зарезервированы для специального автотранспорта. К тому же нет никаких оснований для того, чтобы пытаться двигаться дальше. Все вы должны отправиться домой или по месту службы. – Он развернулся.

– Постойте, офицер Фуэнтес, – сказала Марена, становясь перед ним и называя его по фамилии на бедже. – У вас наверняка есть дети. Вы знаете, что происходит? Медные шлемы из Хоумстеда направили вас сюда, чтобы без помех вывезти собственные семейства. А вас они оставляют здесь, чтобы вы приняли весь удар на себя. Вас тут убьют, а ваши хозяева будут сидеть на бережке, попивая текилу. Вы понимаете, что я говорю? Так вот, я думаю, мы должны передвинуть несколько из этих загородок и, по крайней мере, пропустить эти машины на север. Что скажете?

– A-четыре, как меня слышишь? – сказал он в микрофон на своем шлеме. – Педро, это Боб, Пятая зона. Привет. У меня тут проблемы.

– Натаниэль, ты хочешь пописать? – снова раздался женский голос.

– Я хочу, чтобы вы знали: я снимаю все происходящее. Ясно? – повысила голос Марена. – И если эти люди умрут здесь сегодня, то об этом узнают все. История непременно привлечет общественное внимание, и вы станете символом всех мерзостей, что происходят в этой стране. Куда бы вы ни пошли, люди будут показывать на вас пальцем. Вам придется отрастить бороду и вернуться в Сан-Хуан.

– Да, жду поддержку, конец связи, – произнес полицейский. – Мадам, через минуту здесь будет еще одна полицейская машина. Они проводят вас в ваш автомобиль.

Марена несколько секунд смотрела на него в упор, но он не отводил взгляд.

– Ты уверен, что не хочешь писать? – гнусавила женщина.

– А что это за желтая штуковина у него на рубашке? – спросил Макс.

– Это емкость с дыхательной смесью, – ответил я. – Если фильтры на его противогазе закупорятся, он может открыть эту штуку и сделать около пятидесяти двух вдохов.

– Во как! – восхитился Макс. – Класс! Здорово!

Фуэнтес сдался в игре «кто кого переглядит» и отвернулся.

Марена встала лицом к толпе в тридцать с чем-то человек, которые решились выйти из машин и выяснить, что тут творится. На экране было не очень отчетливо видно, что произошло дальше. Но три секунды спустя мы наблюдали картину под другим углом. Очевидно, Марена забралась на крышу старого зеленого внедорожника в переднем ряду. Ноги ее упирались в хромированные трубки между двумя рядами досок для виндсерфинга. Судя по тому, что захватывал подрагивающий широкоугольный объектив, перед ней стояли самые обычные люди, соль и пот земли. По странному совпадению, все белые. Ну, давай, расшевели их.

– Слушайте меня, – крикнула она изо всех сил. – Мне жаль, что приходится прибегать к таким вот мерам, но у нас могут возникнуть кое-какие разногласия, поэтому мы должны договориться и действовать совместно. Если мы хотим найти выход из ситуации, следует объединиться.

Они молча смотрели на нее.

– Натаниэль, – вклинилась заботливая мамаша, – ты уверен, что не хочешь пописать?

– Меня зовут Марена Парк. Я профессиональный журналист, телеведущая, со мной мой ребенок, я нахожусь на пересечении U. S. 1 с восемьсот двадцать первой трассой, где была поспешно возведена баррикада, блокирующая все дороги на юг. Здесь нас достаточно много – и нам важно знать, как власти собираются разруливать ситуацию. Но на вопросы отвечает один-единственный офицер, который заявляет, что он тут старший. Я бы не прочь услышать ваше мнение. Мы хотим убраться подальше от центра атаки, но офицер Фуэнтес утверждает, что нам не разрешено въезжать ни на U. S. 1, ни на девятьсот девяносто седьмую. А все потому, что служащие базы в Хоумстеде желают первыми воспользоваться этими дорогами.

– Я этого не говорил, – донесся издалека голос военного. Марена проигнорировала его. – Это неправда…

– Взгляните, офицер Фуэнтес стоит здесь в полном облачении, которое защищает его от химической атаки. А у нас нет ничего. И еще – мой GPS-навигатор показывает, что обе дороги пусты до самого Ки-Уэста. Но я не хочу высказываться одна, я хочу знать ваше мнение.

Я представил себе глаза Марены, перебегающие с одного лица на другое. Никто из толпы не сказал ни слова, только одна молодая женщина жалобно причитала – ощущение было такое, словно у нее вот-вот начнется истерика.