Текст книги "Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 75 страниц)

И в этой связи, не могли бы Вы уточнить Ваше представление о классовой расстановке сил на сегодняшний день? Ведь перестройка, по-видимому, стала революционной в силу относительной однородности советского общества. Вы много и интересно писали о дальнейшей судьбе классовой констелляции в России – от полного хаоса социальных определений в 1990е, к относительной фиксации социальной структуры сегодня. В последних выступлениях Вы указывали на революционный потенциал, коренящийся в стабильной структуре такого рода. Однако, и перестройка, и революции 1789 и 1917 г. все-таки происходили, пускай в обществах поляризованных, но на основе очень широкого исторического блока групп, сблизившихся в своем протесте и в своей надежде: санкюлотов, торгово-промышленной буржуазии, крестьян, просвещенной аристократии в 1789м; рабочих и крестьян (частично ставших солдатами) в 1917м. Действительно ли сегодня можно говорить о стабилизации классовой структуры российского общества? Если да, то какова ее преемственность по отношению к перестроечной социальной структуре? Каковы шансы на формирование исторических блоков и гегемонии в рамках этой структуры?

Б.К. Несомненно, современное российское общество качественно отличается от советского общества 1989 года. Это общество со складывающимися, а во многих случаях уже сложившимися классовыми противоречиями. Насколько они осознаны? И насколько они вообще могут быть осознаны без систематической разъяснительной, просветительской работы левых? Вопрос не так прост, поскольку, с одной стороны, классовая структура не обрела жестко кристаллизированной «идеальной» формы (и никогда её не примет), а, с другой стороны, определенный уровень классового сознания стихийно достигается и безо всякой левой пропаганды. Задача в том, чтобы, опираясь на реально формирующееся стихийное классовое самосознание, пытаться его развивать, переводя на новый уровень. Это та же задача гегемонии, которую формулировали в разных терминах ранний Ленин («Что делать?») и Грамши.

Кстати, на этой основе и вырабатывается идеология антибюрократического социализма. Ленин заметил, что стихийно рабочие не поднимаются выше тред-юнионизма. Но точно так же стихийно массы и не вырабатывают критического отношения к «своей» бюрократии. Это отношение (пресловутую «самокритику») надо воспитывать. Иными словами, может быть (и было) воспитание авторитарной классовой дисциплины. Эта дисциплина, кстати, не принадлежит только прошлому, она, увы, ещё может пригодиться. Но главный вопрос стоит сегодня о воспитании навыков классового самоуправления, демократии. Современный, зачастую постиндустриальный работник имеет неплохие шансы эти новые навыки усвоить.

Общество требует политики, основанной на формировании (в терминах Грамши) исторического блока. Это кстати, ещё один резон для бескомпромиссной борьбы с либералами. Они настроены на сохранение существующей системы. Потому они не заинтересованы в формировании устойчивого социально-исторического блока: максимум, что они могут предложить – тактические или политтехнологические альянсы, не вырабатывающие общей системы ценностей (как «Национальная ассамблея»). Между тем, реально существующий антилиберальный консенсус значительной части общества как раз является стихийно складывающимся фактором нового исторического блока. Власть это уловила. И её антилиберальный натиск был вызван не злым умыслом, а поиском легитимности. Публичный разрыв с либералами – не менее важный элемент легитимизации власти, чем цены на нефть. Но в том-то и дело, что разрыв этот декларативный, риторический, не отменяющей ориентации на либеральный капитализм в сфере экономики. И мировой экономический кризис это выявит в полной мере. Делегитимизация власти будет происходить не из-за проигранной войны, а из-за её неспособности дать ответы на текущие социальные и хозяйственные вопросы. У либеральной оппозиции ответов не больше, либо её принципиальное мнение полностью совпадает с мнением власти именно по тем вопросам, по которым большая часть народа с властью расходится. Будет журнал «Новое литературное обозрение» агитировать за национализацию «Норильского никеля»? Сомневаюсь…

Историческая перспектива левых сводится к одной формуле: самостоятельная позиция. Именно этим мы ценны и интересны обществу. Да, могут быть тактические альянсы, компромиссы, закулисные сговоры, в конце концов. Политика есть политика. Но ценность, эффективность и моральная оправданность этих шагов проверяется только одним критерием: насколько они способствуют или препятствуют формированию самостоятельного массового левого движения.

А.М. Вот с этим последним выводом я полностью согласен, при условии, что массовое левое движение исходит из реально существующих в обществе сил, и из видения будущего, которое является универсальным (гегемонным, по Грамши), то есть, выработанное слева, оно способно предложить что-то всем классам – и рабам, и (еще более несвободным) господам, которым оно себя противопоставляет. Наша задача – подойти к следующей «перестройке» идеологически и институционально сильными, так чтобы не путать гегемонию левого образа мысли и жизни с политикой компромисса и прагматизма.

БЛАГОДАРЯ ВОЕННОЙ АФЕРЕ В ЮГО-ОСЕТИИ РЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ СЛОЖИТСЯ В РФ УЖЕ К ВЕСНЕ 2009-ГО ГОДА

Август 2008 года снова «подарил» россиянам массу неприятных эмоций, а российскому рынку – ряд новых проблем. Боевые действия на Кавказе резко осложнили экономические отношения РФ с западными странами. Америка заговорила о введении экономических санкции против России, а состоявшийся накануне саммит позволил штатам расценить итог саммита как антироссийский. Темпы роста ВВП снижаются, сокращаются иностранные инвестиции, цена на нефть падает, а высокие темпы инфляции грозят обогнать рост доходов населения. Фондовые индексы упали до рекордно низких показателей, а пугливые западные инвесторы в первые же дни конфликта вывели из России около 7 млрд. долларов портфельных (спекулятивных) инвестиций.

Государство пытается придать экономике здоровый цвет лица: вчера были повышены зарплаты московским бюджетникам, а Центробанк повысил нормативы отчислений в Фонд обязательных резервов ради борьбы с инфляцией. Действия властей, по мнению специалистов, позволят закончить 2008 год с приемлемыми показателями развития, пишут «Новые известия».

Однако уже в начале следующего года экономическая ситуация в стране может резко ухудшиться. Это грозит компаниям крупными убытками, а их сотрудникам сокращениями и общим снижением темпов роста зарплат.

Отечественная экономика в этом году снижает темпы роста. Об этом говорят и статистические данные, и прогнозы чиновников, пишут «Новые известия». В прошлом году ВВП РФ вырос на 8,1%. Однако в 2008 году, согласно последним оценкам Минэкономразвития (МЭР), рост составит 7,8%.

Причем министерство давало прогноз развития, оценивая динамику лишь первых семи месяцев этого года. Но последние события вызывают опасения, что рост ВВП к концу года не дотянет до прогноза МЭР.

Август снова «подарил» россиянам массу неприятных эмоций, а российскому рынку – ряд новых проблем. Боевые действия на Кавказе резко осложнили экономические отношения РФ с западными странами.

«Последние события не могут позитивно отразиться на росте ВВП. Во втором полугодии рост экономики будет ниже, чем в первом. По итогам года мы прогнозируем рост ВВП на уровне 7,5%», – рассказал эксперт Международного института экономики и финансов Евгений Надоршин.

Фондовые индексы упали до рекордно низких показателей, а пугливые западные инвесторы в первые же дни конфликта вывели из России около 7 млрд. долларов портфельных (спекулятивных) инвестиций. Но по мнению многих экспертов, одним выводом спекулятивных средств инвесторы могут и не ограничиться. Политические риски России повысились, что заставило западных инвесторов с опаской относиться к размещению прямых инвестиций в экономику РФ.

Директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий считает, что отечественная экономика может испытать трудности не столько от сокращения инвестиций, сколько от влияния уже «освоенных» иностранных средств.

«Потребительский рынок РФ рос лет десять. Зарубежные инвесторы активно вкладывались в отечественную экономику. Можно утверждать, что транснациональные корпорации с их инвестициями были в авангарде экономического роста России. Они продолжают расширять свое производство в России и сейчас, когда существует вполне реальная угроза снижения потребительской активности населения страны из-за высокой инфляции», – пояснил он. Однако западные корпорации не уйдут с российского рынка, и этому, увы, радоваться не надо.

Высокая инфляция (с начала года рост цен достиг уже 9,5%) сузила потребительский рынок РФ. Население тратит меньше денег, предпочитая при этом приобретать качественные товары западных производителей. Продукция отечественных компаний в этой ситуации становится все менее востребованной.

Кроме того, из-за мирового финансового кризиса объем свободных средств у западных кредитных организаций резко сократился. А последние события на Кавказе, где Россия предстала в глазах запада как агрессор, еще больше усложнят возможность получения зарубежных займов.

«Ужесточение процедур выдачи кредитов и их подорожание могут иметь весьма негативный эффект для отечественной экономики. Потребительский бум в России во многом был обусловлен зарубежными кредитами, поэтому пострадает и потребительское кредитование, и розничная торговля», – пояснил профессор Российской экономической школы Олег Замулин.

По чьим кошелькам будет нанесен удар

Но, пожалуй, больше всего пугают россиян не показатели ВВП и инвестиционный климат, а ухудшение личного благосостояния. С одной стороны, средняя зарплата по стране растет. Сейчас, по данным Росстата, она составляет 17,5 тысяч рублей, увеличившись с начала года на 19%. Однако рост индекса реальной заработной платы, рассчитанный с учетом инфляции, в этом году практически остановился.

Так, в феврале, марте, апреле и июне индекс вырос на 1-5% по сравнению с предыдущими месяцами. Но в январе, мае и июле индекс показал отрицательную динамику. За июль реальная зарплата среднего россиянина сократилась на 1,5%.

Впрочем, по мнению специалистов, государство в этом году решит данный вопрос. «Снижения темпов роста зарплат во втором полугодии не произойдет. Зарплаты сохранят темпы прироста в основном за счет бюджетных средств. На декабрь этого года запланированы большие индексации бюджетникам», – сказал Евгений Надоршин.

Это приведет к новому всплеску инфляции, как это было после повышения выплат бюджетникам в конце прошлого года. Но не повышать зарплаты тоже нельзя – инфляция к концу года, по подсчетам опрошенных НИ экспертов, составит 12-15%. В общем, наши доходы в любом случае сократятся – даже если их увеличит государство, то тут же съест инфляция.

С другой стороны, как заявил Олег Замулин, финансовые трудности могут испытать уже в этом году высокооплачиваемые сотрудники отдельных сфер экономики. «Очевидно, что в условиях падения рынка и кредитных проблем доходы банков и финансовых компаний в этом году снизятся. Вслед за этим, возможно, снизятся бонусы и премии топ-менеджерам организаций, работающих в финансовом секторе экономики», – считает специалист.

В целом же специалисты сошлись во мнении, что до конца года отечественная экономика протянет без особых потерь. Но лишь за счет господдержки и заключенных ранее договоров с инвесторами. Поддерживая бюджетников и нуждающиеся в кредитах госкорпорации деньгами, государство лишь отодвигает решение проблем на более поздний срок.

В следующем году, по мнению отдельных специалистов, ситуация может резко ухудшиться. К тому же высокие риски могут заставить инвесторов отказаться от разрабатываемых сейчас проектов, а падающие цены на нефть снизить доходы государства.

«Замедление темпов роста ВВП начнется уже во втором полугодии. А в начале 2009 года отечественная экономика может вступить в период стагнации, если не рецессии», – сказал Борис Кагарлицкий. По словам эксперта, в следующем году наши компании могут столкнуться с такими же трудностями, какие переживают весь 2008 год многие западные организации.

«Думаю, что весной «ходоков» из числа крупных компаний в правительство будет много. Это будут крупные банки, другие компании, испытывающие финансовые трудности. У государства будет два решения. Можно просто дать им денег и сохранить их на плаву. Но тогда инфляционный всплеск будет заметен для всей страны. С другой стороны, можно не давать денег, оставить в сложившихся рыночных условиях. Но тогда нас ждет волна массовых увольнений сотрудников, сокращение зарплат и закрытие многих крупных компаний», – заключил эксперт.

Промышленность России перестала расти

Итоги промышленного роста за август будут не только хуже предыдущих летних месяцев, но и вообще одними из худших с 1999 года, свидетельствуют опубликованные накануне данные банка «ВТБ Европа» и Института экономики переходного периода (ИЭПП). Если Росстат подтвердит данные независимых мониторингов, можно будет уверенно сказать о переломе тренда, пишут «Ведомости».

Августовский темп роста спроса – наихудший с 1999 года, подтверждает и опрос ИЭПП. Еще месяц назад предприятия отмечали снижение спроса: склады затоварились, выпуск пришлось сокращать. В августе стало еще хуже: интенсивность роста спроса на минимуме с 1999 года.

Оба мониторинга показывают, что рост, хоть и слабый, в индустрии продолжается. Но августовские данные официальной статистики будут хуже июльских, полагает экономист «ВТБ Европа» Дмитрий Федоткин: его прогноз – 3%.

Перелом тренда произошел уже в июле: без учета сезонных факторов темпы роста индустрии в июле упали до -0,3% против ежемесячных +0,3% в среднем за январь – июнь, подсчитал Владимир Сальников из ЦМАКП. По оценкам Валерия Миронова из Центра развития, очищенный от сезонных колебаний темп в июле был нулевым.

Причина проста, полагает Тихомиров: сильный рост двух последних лет питали дешевые заемные ресурсы, сейчас их нет. Рост инвестиций в основной капитал сократился в 1,65 раза (январь – июль 2008 года – 14,4% против 23,9% в январе – июле 2007 года.), вернувшись на уровень 2005 года, это вызвано торможением притока капитала и кредитов в первом полугодии, соглашается с Тихомировым Миронов.

По данным ИЭПП, сильнее всего страдают конкурирующие с импортом на внутреннем рынке легкая промышленность, машиностроение и строительство. По данным «ВТБ Европа», августовское сокращение спроса коснулось и внешних заказов. о же самое – в целлюлозно-бумажной промышленности, сообщила директор по развитию Архангельского ЦБК Наталья Пинягина.

Чего не скажешь о лесопереработке, сокрушается руководитель аналитической службы «Леспрома» Анастасия Копылова: рост вывозных пошлин на круглый лес привел к сокращению физических объемов экспорта на 22,6% за полгода, а стимулировать рост экспорта продукции деревообработки правительству пока не удалось.

По данным ФТС, за шесть месяцев физические объемы экспорта пиломатериалов упали на 18,6%, фанеры – на 17,4%. Из-за жилищного кризиса в США поставщики переориентировались на Европу – традиционный рынок сбыта для России, объясняет Копылова.

ПРИЗНАЕТ ЛИ ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ КОСОВА?

С некоторых пор в международных отношениях нет никакой логики. Два года назад еще можно было говорить о международном праве. Его, конечно, нарушали все кому не лень, но по крайней мере можно было уличить нарушителя.

Теперь невозможно сделать и этого.

Потсдам, Ялта, а позднее Хельсинкские соглашения о безопасности и сотрудничестве в Европе закрепили принцип нерушимости границ (аналогичные соглашения имели место и в Африке, хотя на практике они смогли предотвратить территориальные конфликты). Редко бывают границы, которые бы устраивали всех, но установившиеся после 1945 года нормы международного права предполагали, что, каковы бы ни были взаимные претензии, с существующими границами надо смириться, а права национальных меньшинств обеспечивать в рамках того государства, в котором они проживают.

Эта позиция была достаточно разумной, ведь каждый раз, когда перекраивали границы, это приводило лишь к тому, что появлялись новые национальные меньшинства. Например, трансильванские румыны были меньшинством в Венгрии, а потом трансильванские Венгры стали меньшинством в Румынии. Так же точно косовские албанцы являлись меньшинством в Сербии, а теперь сербы стали меньшинством в Косово и т.д.

Принцип нерушимости границ и принцип «самоопределения наций» всегда находились в противоречии. Тем более что не было полной ясности: кто собственно самоопределяется – народы или территории? Если, например, речь идет о Новой Каледонии, то лозунг самоопределения трактовался этническими националистами как право национального меньшинства на создание собственного государства, даже вопреки воле большинства («понаехали тут»).

Французские же власти предложили опросить всех жителей территории, среди которых коренное население было в меньшинстве – не удивительно, что итогом референдума было сохранение связи с Францией. То же самое произошло в Квебеке при попытке провозгласить независимость путем референдума. Логическим продолжением самоопределения народов взятым «в чистом виде» оказались этнические чистки и «массовые переселения» (добровольные и не очень).

В такой ситуации принцип нерушимости границ оставался наиболее понятным и ясным. Независимость нового государства фиксировалась в тот момент, когда новую страну признавали те, от кого она, собственно отделялась: Британия признавала независимость Индии, все республики бывшего СССР признавали самостоятельность друг друга в ходе добровольного развода, Чехия сама настояла на отделении от неё Словакии. Канада была готова признать свободный Квебек, если бы националисты победили на референдуме и подписали бы соглашение об урегулировании взаимных претензий. В противном случае международное сообщество не торопилось признавать новые государства.

С разделом Югославии всё обстояло несколько сложнее, и готовность Запада признать независимыми Словению и Хорватию, когда они отделились от федерации, была, по меньшей мере, подозрительной. Но с другой стороны, югославские, как и советские республики лишь воспользовались своим правом на отделение, предоставленным им по внутреннему закону.

Это отнюдь не значит, будто сепаратизм никто не поощрял. Как раз наоборот. Но одно дело – моральная и даже военная поддержка сепаратистских движений, а другое дело формальное признание новых государств. Как бы ни относился Запад к проблеме Чечни, независимую Ичкерию никто не признал, даже после договоров в Хасавюрте и Москве, которые де-факто позволяли ей существовать. Точно так же и Россия, не скрывая своей поддержки властям Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии, всё же не позволяла себе устанавливать с ними дипломатические отношения. Единственным исключением являлась Турция, официально признавшая Республику Северного Кипра, созданную после военной интервенции на остров.

Боснийским сербам отказали в праве на создание собственной республики на том же основании. Раз официальная власть в Сараево сербскую республику не признала, значит и не может такое государство существовать. На этом же основании не позволили хорватским сербам воссоединиться с Сербией.

Юридическая логика то и дело расходилась с политической, но до поры формальности соблюдались. Переломным моментом стала независимость Косова, не только односторонне провозглашенная, но и признанная Западом вопреки протестам Белграда. Разговоры европейских дипломатов о том, что это «исключение из правил» ничего не меняют. Или закон един для всех, или его нет. А главное, если закон устарел и не соответствует реальности, его надо не выборочно нарушать, а открыто менять.

Поддержав Косово, западные дипломаты одновременно не пожелали заявить о том, что отказываются от старых норм международного права. Иными словами, правовые нормы есть, но соблюдать их или нет, зависит от вас самих.

Можно считать это заразительным дурным примером, можно называть прецедентом. Но, так или иначе, вся система норм рухнула. Признавая независимость Южной Осетии и Абхазии, Москва лишь повторила на Кавказе то же, что сделали западные страны на Балканах .

Увы, на этом проблемы не заканчиваются. Ведь никакой новой системы норм, взамен старой, не появилось. Все руководствуются исключительно соображениями целесообразности и тактическими раскладами. Объявляя о независимости Абхазии, Кремль тут же дает понять руководству Молдавии, что будет содействовать воссоединению с ней Приднестровья. Маловероятно, что правительство свободного Косова обменяется посольствами с суверенной Южной Осетией, хотя по формальной логике эти государственные образования должны были бы всячески поддерживать друг друга. А непризнанная республика Северного Кипра не будет устанавливать дипломатические отношения с непризнанным Сомалилендом. Единственный, кто радостно признал Южную Осетию, – это Нагорный Карабах, который сам не признан никем, кроме Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.

Если считать, что, поддержав независимость новых кавказских республик, Россия отказалась от принципа территориальной целостности государств ради принципа самоопределения, то возникают другие вопросы. Например, представим себе, что через несколько лет Южная и Северная Осетия решат объединиться. И не в рамках Российской Федерации, а в качестве независимого государства, Великой Алании. Как отнесется к такой инициативе Кремль. И не изменит ли свою позицию Запад, проникнувшись вдруг сочувствием к делу осетинской независимости?

Подобный сценарий выглядит совершенно абсурдным, но лишь по той простой причине, что мы прекрасно понимаем, что независимость Южной Осетии – фикция (такая же, как и независимость Косова или Боснии), что без поддержки Москвы это государство и дня не проживет.

Новые государства, признание которых не обеспечено всем мировым сообществом, не являются и не могут быть на деле независимыми. Как правило, это – незначительные территории с разрушенной и слабой экономикой, не имеющие потенциала ни для того, чтобы самостоятельно развиваться, ни для того, чтобы защищать себя и вести самостоятельную внешнюю политику. И сам факт признания лишь усиливает их зависимость от того, кто их в одностороннем порядке признал. Так же как Косово (да и Босния) является по факту протекторатом Евросоюза, так и Южная Осетия становится протекторатом России. И если Россия с Евросоюзом конфликтует, то Южная Осетия никогда не признает прав Косова (и наоборот).

Разумеется, незначительные территории могут существовать в виде отдельных государств – вспомним Лихтенштейн, Андорру или острова Океании. Насколько эти государства в действительности являются полноценными нациями – большой вопрос. Но если для них вообще возможно какое-то государственное существование, то именно потому, что они всеми официально признаны, включены в систему коллективной безопасности и международное разделение труда, в котором они, так или иначе, могут найти свое место.

На практике было бы гораздо честнее объявить подобные территории протекторатами или включить их – в случае Абхазии и Южной Осетии – в состав России. Местное население ничего против иметь не будет, о чем свидетельствует массовое получение там российских паспортов. Гражданство России люди, конечно, принимают, скорее по экономическим, а не по идеологическим соображениям, но это само по себе свидетельствует о том, насколько низко оценивают тамошние жители перспективы собственных республик.

Увы, открытое присоединение Южной Осетии к России ещё больше ускорило бы процесс разрушения международного права, дало бы новые аргументы руководству Грузии, а главное, создало бы новый прецедент, за которым последовали бы новые конфликты. С одной стороны, подняли бы голову сторонники воссоединения Крыма с Россией, после чего мы оказались бы втянуты в полномасштабную конфронтацию с Украиной. А это уже настоящая война, совершенно не похожая на пятидневное столкновение с небоеспособной грузинской армией. В свою очередь, Эстония раздает свои паспорта жителям Печерского района Псковской области не менее охотно, чем Россия раздавала свои паспорта в Абхазии. Что если среди жителей района найдется инициативная группа, требующая восстановления с «Родиной»?

На протяжении последних лет нам упорно объясняли, что советские административные границы были проведены «неправильно», тем самым, намекая, что их неплохо бы поменять. Но любые границы, кто бы и как бы их ни проводил, всегда оставят кого-то недовольным, а демографические, экономические и политические условия постоянно меняются. Тем, кто жалуется на Хрущева, отдавшего Украине Крым, неплохо бы вспомнить, что тот же Хрущев присоединил к России Карелию. Если бы не это решение, то СССР распался бы не на 15, а на 16 частей (в соответствии с числом «сестер» на знаменитом фонтане в ВДНХ), и сегодня бы стоял вопрос о воссоединении Карело-финского народа под управлением Хельсинки.

А публицистам, возмущающимся решением Сталина, закрепившего за Грузией Южную Осетию и Абхазию, следует помнить, что в 1920-е годы, когда проводилась соответствующая граница, альтернативой разделу территории между Грузией и Россией было создание Горской республики, куда вошли бы и Осетия, и Чечня, и Дагестан. Коль скоро от этой идеи отказались, в интересах укрепления и расширения территории РСФСР, то надо было чем-то порадовать и Тбилиси, который даже в рамках Советского Союза на первых порах далеко не во всем готов был соглашаться с Москвой.

То же самое относится и к бывшей Югославии, где Иосип Броз Тито проводил административные границы, стараясь максимально удовлетворить все конфликтующие стороны. Проблема не в том, что границы проведены «неправильно», а в том, что историческая ситуация изменилась.

В условиях этнической и культурной неоднородности населения задача правительства состоит в том, чтобы максимально интегрировать национальные меньшинства и спорные окраины в состав единого общества. С этой задачей современная Россия справляется не самым лучшим образом, но грузинские элиты в этом отношении просто провалились. Если бы 70% бюджета в Тбилиси тратили не на бессмысленные военные приготовления, а на экономическое развитие приграничных с Абхазией и Южной Осетией районов, вполне возможно, что тамошние жители уже оформляли бы не российские, а грузинские паспорта…

Увы, большинство правительств руководствуется совершенно иной логикой.

Признав независимость Косова, западные политики открыли настоящий Ящик Пандоры. Причем ключик к нему подобрали ещё раньше, когда поощряли развал Югославии. С того момента, как принцип территориальной целостности государств оказался поставлен под сомнение, последствия будут далеко идущими и катастрофическими. Границы будут меняться, государства распадаться, а войны и конфликты возникать в самых неожиданных местах. И главную ответственность за это несут политики, возглавлявшие Европейский Союз и США на протяжении последних двух десятилетий.

Исправить ситуацию может лишь новое всеобъемлющее урегулирование, подобное Венскому конгрессу 1815 года или встречам в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско после Второй мировой войны. Тогда не просто проводились на картах новые (признанные всеми) границы, но и вырабатывались новые правила. Границы многих стран Западной Европы до сих пор остались такими, как определил Венский Конгресс. Новая карта Восточной Европы была куда менее успешно нарисована во время Версальского мира, который оставил по себе недобрую память, но основные линии территориального раздела, которому подверглась тогда Венгрия, так и сохранились до нашего времени. После второй мировой войны правила, установленные Ялтой и Потсдамом, держались около полувека, благодаря чему в Европе не было за это время ни одной войны, а народы, несмотря на соперничество СССР и США, могли развиваться мирно и более или менее спокойно.

К сожалению, подобные многосторонние договоры сами были результатами больших войн и грандиозных потрясений.

Не хотелось бы предрекать повторение чего-то подобного, но, несомненно, самые крупные неприятности еще впереди. Осознание масштабов совершающейся катастрофы еще не наступило, а потому люди, принимающие решения, не слишком понимают, чем это может кончиться в долгосрочной перспективе.

Прежде, чем станет лучше, сделается еще хуже.