Текст книги "Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)"

Автор книги: Борис Кагарлицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 75 страниц)

ЕВРОПА ОТ ЛИССАБОНА ДО ВИЛЬНЮСА – 2

Ирландцы сыграли за всю Европу и выиграли. Однако настоящая борьба еще только начинается. Голосование в Ирландии давало элитам Евросоюза шанс сделать важный выбор.

Либо они прислушаются к мнению граждан и попытаются хотя бы на поверхностном уровне скорректировать курс, демонстрируя вменяемость и демократизм, либо продолжат двигаться прежним курсом, откровенно игнорируя мнение общества. Элиты продемонстрировали полную невменяемость, отказываясь реагировать на недовольство масс. Легко прогнозировать, чем это кончится.

Чем меньше возможностей у людей есть для использования демократических механизмов, тем более жестким и неуправляемым будет протест. Если среди политических партий существует консенсус относительно проводимой политики, то результатом будет не примирение общества с этой политикой, а отчужденность от всей политической системы. На передний план станут выходить силы, которые еще недавно считались маргинальными, возникать новые популистские движения, бросающие вызов старым партийным элитам. Вопрос лишь в том, какое направление примет этот протест, кто возглавит его – радикальные левые или ультраправые?

Со стороны самих элит ответом на кризис возглавляемых ими политических институтов становится поиск «внешнего врага». Далеко не случайно то, что литовский сейм принял решение о запрете советской символики (которую приравняли к нацистской) сразу же после того, как стали известны результаты ирландского референдума. Вильнюс и Дублин находятся на противоположных концах объединенной Европы, но реагируют они на одни и те же процессы.

Отечественная пресса ответила на решение Вильнюса потоком обиженных публикаций, а те, у кого за последние годы не совсем пропало чувство юмора, начали смеяться. Между тем, по-настоящему важно не осуждать или осмеивать действия балтийских правительств и парламентов, а понять, почему антисоветская и антирусская истерия охватила их именно сейчас – через 17 лет после распада СССР.

На протяжении первой половины 2000-х годов и жители, и элиты балтийских стран связывали свои надежды на прогресс с интеграцией в Европейский союз. Сколько бы ни было конфликтов в Прибалтике между «наследственными гражданами» и русскоязычным или польским меньшинствами, они были до недавнего времени едины в упованиях на Запад.

И те, и другие верили, будто магическим образом все их проблемы сами собой решатся в тот момент, когда повсюду взовьется синее европейское знамя с постоянно меняющимся количеством звездочек. Но не только ничего подобного не произошло, а к собственным проблемам прибавился запутанный клубок общеевропейских вопросов. Разочарование постигло и население, и элиты. Другое дело, что разные классы общества на него реагировали по-разному.

Легко рассуждать о том, что объединенная Европа не справляется с притоком новых членов. Именно так интерпретировал происходящее глава Европарламента Ханс-Герт Поттеринг. «До тех пор, пока договор не вступит в силу, не может быть, за исключением, возможно, Хорватии, приема никаких новых членов», – таков был его рецепт по преодолению кризиса.

Увы, кризис европейской интеграции порожден не присоединением бывших коммунистических стран, а несостоятельностью собственной политики, проводимой элитами Евросоюза. Ею предопределена и напряженность в отношениях Старой и Новой Европы. Когда Польшу и Венгрию принимали в Евросоюз, все вспоминали про то, как в прошлом Европейское сообщество интегрировало Испанию, Грецию и Португалию, считавшихся по тогдашним меркам весьма бедными странами.

Теперь этот пример предпочитают не повторять. Экономика регулируемого капитализма, существовавшая в тогдашней Западной Европе, позволяла перераспределять ресурсы от богатых регионов к бедным и от буржуазии к трудящимся классам.

Именно этот механизм, который позволил подтянуть к уровню развитого севера отстающие регионы европейского юга, как раз и был уничтожен договорами в Маастрихте и Ницце, регламентировавшими объединение Запада и Востока. Трудовые ресурсы Востока выброшены были на рынок Запада не для того, чтобы поднять заработную плату в Новой Европе, а для того, чтобы, обострив конкуренцию за рабочие места, опустить ее в Старой.

Поскольку этот курс является стратегическим, принятым на основе консенсуса между правыми и левыми, он не подлежит ни пересмотру, ни обсуждению. А выход из кризиса будут искать в борьбе с мифами прошлого, в искусственном разжигании культурно-этнических противоречий и поиске внешнего врага. А Россия оказывается просто идеальным кандидатом на роль «злого соседа».

Антироссийская истерия отнюдь не является монополией Прибалтики. В большинстве западных стран пресса руководствуется принципом «о России плохо или ничего».

– Сегодня газеты готовы опубликовать любую новость из России, если только эта новость плохая, – объясняет мне шведский коллега.

В Германии положение дел такое же точно.

– Ведущие издания мои репортажи из Москвы не печатают, – жалуется немецкий журналист Кай Элерс. – К вашей нынешней власти я не испытываю особой симпатии. Но у меня одна проблема – я не могу врать.

Прессе не нужна критика российских порядков или анализ происходящих у нас процессов. Ей нужен образ врага. В этом смысле ситуация даже хуже, нежели в годы «холодной войны». Тогда Советский Союз был действительным врагом, а врага надо знать. При всей неприязни к советскому строю тексты, публиковавшиеся в западной прессе, были вполне адекватны и информативны. Сегодня ничего подобного!

Если посмотреть на экономику, абсурдность ситуации выявляется еще больше – никогда за последние 90 лет хозяйственные связи России с Западом не были так тесны, никогда со времени Первой мировой войны присутствие западноевропейского капитала в нашей стране не было столь значительным и не росло столь стремительно. В Россию хотят вкладывать деньги, с ней хотят торговать, открывать офисы и устанавливать связи. Ее очевидно не боятся. В ней нуждаются.

Откуда же такое единодушие неприязни, с которым мы сталкиваемся, как только открываем газеты или включаем телевизионные новости?

Россия выступает по отношению к Евросоюзу не в качестве врага, а в качестве образа врага. Эта вражда – прежде всего виртуальная, продиктованная внутриполитической динамикой самого Европейского сообщества и его же внутренними противоречиями.

Показательно, что в 2000-2003 годах отношение к России в прессе и в политических кругах Европейского союза было куда более позитивным. Что изменилось за этот период? Разумеется, в самой России многое произошло, но, строго говоря, по европейским критериям положение стало лучше, а не хуже. В начале десятилетия была в самом разгаре вторая Чеченская война, сопровождавшаяся массовыми нарушениями прав человека.

Сейчас военные действия на Кавказе приутихли. Конституционная норма, по которой президент должен оставаться на своем посту не более двух сроков, выполнена. Положение оппозиционной прессы не стало лучше, но, по крайней мере, не ухудшилось. Почему же сегодня резко ухудшилось отношение прессы, а оценки порой сменились на противоположные?

Несомненно, сыграла свою роль смена политических лидеров, прежде всего – уход Герхарда Шредера с поста канцлера Германии. Но и отставка Шредера после поражения на выборах была отнюдь не случайностью, отражая общие сдвиги, происходившие в политической жизни Германии и Европы.

В начале 2000-х годов казалось, что «проект «Европа» развивается успешно, а на основе франко-германского ядра нового континентального союза возникает новый геоэкономический и геополитический центр силы, способный противостоять Соединенным Штатам. Пиком конфронтации с США были первые месяцы иракской войны, вызвавшей не только гнев общественности, но и осуждение лидеров Франции и Германии.

Поднимающийся новый европейский центр нуждался в России как союзнике, обеспечивавшем ее тылы как в энергетическом, так и в военном отношении. Иллюзии относительно самостоятельных политических возможностей Европы существовали и в Москве, охотно откликавшейся на приглашения и инициативы Берлина и Парижа, и среди западных левых, которые готовы были поддержать «европейскую социальную модель» в противовес «крайнему либерализму» США.

Однако вторая половина десятилетия выявила слабость европейского проекта. Главная проблема состояла в том, что продолжение неолиберальной экономической политики оказалось несовместимо с геополитическими амбициями и внутриполитической стабильностью. Крупнейшие европейские корпорации вполне довольны были ростом прибылей, полученных благодаря снижению налогов и отказу от политики социальной ответственности, но с этим не хотело мириться население, которое всё более активно протестовало.

Геополитическая экспансия единой Европы сопровождалась ростом проблем на востоке, с новыми членами союза, которые пытались уравновесить свою экономическую слабость политической близостью с США. После реализации Договора Ниццы о расширении союза запутанный клубок социальных, политических, культурных и экономических противоречий начал стремительно расти, превратившись в настоящий снежный ком.

Процессы, происходящие в Евросоюзе, стали явно неуправляемыми, на горизонте замаячил глобальный экономический кризис, конфликты между государствами дополнились внутренним несогласием в каждом из них. Но это вовсе не означало, будто кто-то собирается менять проводимую политику. Напротив, избранный курс должен быть продолжен вопреки растущему сопротивлению большинства граждан, которые уже осознали несовместимость своих интересов с этой политикой, и даже вопреки объективной реальности, которая создает чем дальше, тем больше проблем.

В таких условиях амбициозные планы соперничества с Америкой были оставлены. Борьба с Вашингтоном в лучшем случае свелась к мелким препирательствам по поводу второстепенных вопросов в рамках Всемирной торговой организации, а «европейская социальная модель» уже не могла выступать идеологическим знаменем, поскольку европейские элиты пытались ее уничтожить и из-за этого оказались вовлечены в затяжную борьбу с собственным населением.

С другой стороны, чем хуже внутренние дела, тем нужнее внешний враг. Поскольку европейские элиты не готовы к противостоянию с США, но нуждаются для поддержания единства ЕС в «консолидирующем общем враге», реальную конфронтацию с Америкой заменяет виртуальная конфронтация с Россией.

Другое дело, что ни пропаганда прелестей интеграции, ни рассказы об угрозе с Востока, ни высокие речи о «европейских ценностях» не изменят объективного хода вещей, не помогут разрешить кризис политической и экономической системы. И вполне возможно, что итогом этого кризиса станет крах всего Маастрихтского проекта, упорно выдающего себя за «европейскую интеграцию».

Настоящая интеграция континента начнется лишь после того, как с договорами Маастрихта, Ниццы и Лиссабона будет покончено. Тогда, быть может, претворится в жизнь лозунг Шарля де Голля о единой Европе от Атлантики до Урала.

ЧУБАЙС БУДЕТ ВОСТРЕБОВАН ОЛИГАРХИЧЕСКИМ КЛАССОМ

Эксклюзивный комментарий Бориса Кагарлицкого специально для KM.RU

Сегодня заканчивает свое существование компания РАО «ЕЭС России», которую возглавляет такая одиозная фигура российской политики, как Анатолий Чубайс. Для российского общества это знаковый и даже в каком-то смысле нарицательный персонаж. Другое дело, что зачастую мы связываем все бедствия, которые обрушились на нашу страну в 1990-е годы, с одним человеком.

Впрочем, Чубайс никогда и не отказывался от причастности к тем т. н. либеральным реформам, которые привели к падению ВВП (примерно на треть), к резкому снижению уровня жизни и к ликвидации целых отраслей экономики, а также к появлению совершенно чудовищных диспропорций в хозяйственной жизни страны. Они унизили подавляющее большинство населения РФ. В этом смысле надо отдать должное Чубайсу: он блестяще и с огромным удовольствием сыграл роль главного демона и злодея современной эпохи. Каждый раз, когда журналисты задают ему по этому поводу какие-то вопросы, возникает такое ощущение, что ему это очень лестно. Каждый получает удовольствие как может. Видимо, Чубайс искренне получает удовольствие от роли главного злодея современной русской жизни.

Чубайс не до конца развалил РАО «ЕЭС» потому, что ему мешали

Что касается его работы на посту руководителя РАО «ЕЭС России», то последствия его деятельности, я думаю, будут сопоставимы по разрушительному эффекту с тем, что делалось в течение 1990-х годов. Однако в полной мере мы сможем оценить это позднее. Если до сих пор задача состояла в том, чтобы разделить (или, как говорят на Украине, раздербанить) общенародную собственность между новыми богатыми и создать олигархические кланы, то в данном случае речь шла лишь о том, чтобы разрушить единую энергосистему страны. И, в общем, я думаю, Чубайс с этой задачей не до конца справился. Потому что ему очень мешали. Но тем не менее он очень старался.

Опять же нужно еще раз отдать ему должное: для того чтобы разрушить российскую энергетику, он приложил огромные и просто героические усилия. А то, насколько он добился своей цели, мы еще сможем оценить. Что касается ваучерной приватизации (главный пункт, который вменяется в вину Чубайсу), то начнем с того, что переход к рынку вообще не нуждался в приватизации как таковой. У нас все время подменяют понятия. Нам говорили, что в России проводятся рыночные реформы, в то время как на самом деле речь шла о введении капитализма. А это, мягко говоря, не совсем одно и то же. В конце концов, рыночные реформы в разной форме проводились и в странах восточного блока на протяжении 15 лет. В частности в той же Венгрии или бывшей Югославии.

Перед Чубайсом стояла задача уничтожить социалистические элементы

Рынок не обязательно имеет именно капиталистический характер. Поэтому, когда нам говорят, что нужно было приватизировать предприятия и поделить их между новыми собственниками, возникает вопрос: а причем здесь вообще рынок? Рынок – это возможность потребителей и продавцов изменять цены на товары в зависимости от динамики спроса и предложения. Но это спокойно можно делать и без частной собственности. Все прекрасно понимают, что госпредприятия могут спокойно принимать меры по корректировке цен, если это является необходимым. Просто речь шла о переходе от административной системы к чему-то другому. К какой-то более гибкой экономической системе управления. Она вполне могла бы быть и некапиталистической.

Но в том-то и дело, что задача Чубайса состояла не в проведении рыночных реформ, а в том, чтобы под этим видом уничтожить любые элементы социализма, которые имелись в российском обществе. А это уже совершенно другая задача. Чубайс все это прекрасно осознавал и очень успешно с ней справлялся.

Сейчас очень много рассуждают о перспективах Чубайса как политика и хозяйственника. Надо сказать, что те задачи, которые перед ним стоят, он обычно решает очень успешно.

Чубайс превратил старую советскую номенклатуру в буржуазную олигархию

Если, например, требуется что-нибудь разрушить, уничтожить, раздербанить, поделить и дезорганизовать, то, конечно, такую задачу нужно поручить Чубайсу. Потому что трудно найти другого такого человека, который был бы столь же успешен в решении подобных задач. А каждый человек должен быть на своем месте. Другое дело, что времена немного изменились и теперь подобные задачи не ставятся публично. Собственно, по этой причине Чубайс был в последнее время в тени. То есть дело не в том, что он потерял влияние, и не в том, что в нем не нуждались. Просто он не мог активно объяснять, чем он занимается и почему. А также какие «замечательные» последствия должны произойти от его действий. В отличие от 1990-х годов, когда он мог какие-то вещи называть достаточно откровенно.

Надо понимать, что задачи ставят разные люди и социальные группы. Чубайс решал классовую задачу. То есть занимался превращением старой советской номенклатуры в новую (на этот раз уже буржуазную) олигархию. И эту задачу он в значительной мере решил. Поэтому когда говорят, что Чубайс сильный управленец, это чистая правда. Вопрос лишь в том, в чью пользу он управляет. Если бы он применял свои управленческие таланты для чего-то менее вредного для общества, то ему можно было бы поставить памятник.

Без сомнения, Чубайс будет востребован олигархическим классом, который пока еще не сдал свои позиции. Более того, он развивается. И сегодняшние олигархи сильно отличаются от тех, которых мы видели в 1990-е годы. На место старой, примитивной олигархии приходит гораздо более изощренная корпоративная элита. В этом смысле совершенно неочевидно, что именно Чубайс еще будет востребован как управленец для решения тех или иных задач. Потому что могут появиться управленцы нового поколения, гораздо более изощренные, тонкие и осторожные, которых уже не будет устраивать роль злодеев в публичном пространстве.

KM.RU

В ЧЕМ РАЗНИЦА МЕЖДУ МИХАИЛОМ ХОДОРКОВСКИМ И ДЖОНОМ ТАЛБОТОМ

Английский военачальник Джон Талбот погиб в битве при Кастильоне из-за того, что выехал на поле боя без лат. Сэр Джон прекрасно понимал, чем может обернуться подобное небрежение собственной безопасностью, но выбора у него не было. Незадолго до того, при освобождении из плена, он поклялся французскому королю «никогда больше не надевать доспехов».

Эта средневековая история припомнилась мне в связи с дебатами по поводу возможного освобождения Михаила Ходорковского. Президент Медведев не исключил подобного поворота событий, но тут же уточнил: на общих основаниях. А какие тут могут быть общие основания?

Сторонники Ходорковского утверждают, что он политический заключенный. Противники называют его преступником и вором. Я склонен согласиться с обеими сторонами разом.

Пожалуй, Ходорковского можно назвать «политическим заключенным», но никак не «узником совести». «Узниками совести» являются люди, которых власть бросает в тюрьмы за то, что они исповедуют идеи и принципы, противоположные тем, каких придерживается сама власть. В деле же Ходорковского всё наоборот. Он оказался в тюрьме именно потому, что придерживался тех самых идей и принципов, на коих построен нынешний порядок.

Это, прежде всего, вера в то, что власть и деньги должны быть неразделимы, что правящее положение должно принадлежать элите, контролирующей «быдло» с помощью средств массовой информации и купленных депутатов. И правительство и его недруги заботились о том, чтобы сделать необратимыми итоги приватизации. И те, и другие стремились сосредоточить власть в своих руках, оттеснив соперников, не слишком задумываясь о моральной стороне дела. Именно потому, что руководители компании ЮКОС не сильно отличались от населения Кремля, правящие круги сочли их по-настоящему опасными. И применили жесткие меры.

Ходорковский является политзаключенным лишь в том смысле, в каком можно было бы назвать политзаключенными принцев и князей, запертых королями в Бастилию или Тауэр после неудачных заговоров.

Проблема не в том, насколько законен приговор, вынесенный опальному олигарху, а в том, что российское начальство пыталось оформить в категориях современного права конфликт, который в подобных категориях оформлен быть не может. Когда идет борьба без правил, бессмысленно задним числом ссылаться на законодательные нормы.

Здесь не столкновение идей и принципов, а борьба за власть в самой циничной и откровенной форме. Не может быть правового решения для ситуации, где нет правых. А для нас – холопов государства российского – глубоко безразлично, насколько корректна с юридической точки зрения позиция победителя или побежденного.

Победитель волен не только казнить, но и миловать. Об этом нам недавно напомнил президент Медведев. И был совершенно прав во всем, кроме явно не имеющей отношения к делу ссылки на равенство граждан. Права Ходорковского и его коллег из компании ЮКОС совершенно другие, чем у миллионов российских подданных, которые не сумели в 1990-е годы украсть нефтяные месторождения, металлургические компании или хотя бы средних размеров угольный разрез.

Монаршей волей было определено заключение Ходорковского, и только ею одной может быть решено его освобождение. Другое дело, что высший правитель, принимая подобные решения, руководствуется соображениями собственной безопасности и государственной целесообразности.

Средневековые короли, отпуская на волю своих противников, обычно брали с них клятву не возобновлять борьбу. Подобные клятвы далеко не всегда соблюдались. Но как показывает история злосчастного Талбота, настоящие рыцари относились к ним серьезно. Только вот похожи ли фигуранты дела ЮКОСа и их кремлевские недруги на героев рыцарских романов? Как хотите, но мне трудно представить себе Медведева, вручающего свободу Ходорковскому в обмен на честное слово! Для современной российской элиты именно обман и предательство являются хорошим тоном. А потому, в случае амнистии, я бы на месте правителей Кремля не слишком надеялся на благодарность и лояльность амнистируемых.

Как, впрочем, и Ходорковскому не посоветовал бы верить в благородство своих нынешних тюремщиков.

Специально для «Евразийского Дома»