Текст книги "Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)
Однако парень не стал возмущаться.
– Вряд ли это он. Ему невыгодно трепать нашу фамилию в прессе. Отцу не нужны скандалы, чтобы не усугублять проблемы на работе. Скорей всего, за нами следили репортеры.
Мэл усадил меня в машину, припаркованную за углом на перекрестке, и завел двигатель.
– Пусть прогреется.
Теперь и обнять парня нельзя, не оглянувшись по сторонам, а целовать можно только в «Эклипсе» с затемненными стеклами, хотя не я уверена, стоит ли. Вдруг после сегодняшней ночной выходки Мэл отнесется с опаской к проявлению мной нежных чувств? Елки-палки, до чего неловко получилось с расцарапанной спиной.
– Ты сказал, что родители знают о твоих намерениях, – поспешно переключилась на другую тему. – И мама тоже?
– И мама. Я сообщил об обязательстве, которое дал, но о кольце пока что не успел сказать.
– Она сильно тебя ругала? – полюбопытствовала смущенно. Упоминание о маме Мэла вызвало у меня необъяснимую робость.
– Она вообще не повышает голоса. Не бойся, Эва, отобьемся, – поддержал улыбкой парень.
– А сестра?
Мэл фыркнул.
– Надо будет, узнает. Я перед ней не отчитываюсь.
Представляю, что скажет Баста. Она – девчонка откровенная и за словом в карман не полезет.
Когда машина тронулась, мысли снова вернулись к встрече с отцом.
В газете написали, что я произвела впечатление на приеме. Приятно, что ни говори. Зато теперь журналисты посмотрят на волшебное превращение из красавицы в лягушку и тут же присвоят мне первое место в рейтинге «Пугало года».
И отец удивил. Можно сказать, поразил. Опрокинул навзничь немногословностью и сдержанным спокойствием. Непонятно, удовлетворился он разговором с Мэлом или нет, по мимике папеньки невозможно было что-либо распознать. И то хорошо, что родитель не цедил слова с презрением и не смотрел уничижительно сверху вниз.
– Я думала, он будет ругаться и топать ногами. Или наорет. Или его амбалы уведут меня в машину – и поминай как звали, – выдвинула альтернативные версии встречи. Как-никак не каждый день проблемная дочь приходит под ручку с видным парнем, который вполне серьезно просит ее руки. Тут любой папаша упал бы со стула с инфарктом, а что говорить о моем родителе?
– Твой отец – хладнокровный стратег и отличный дипломат и быстро сориентировался, просчитав все ходы, – поделился наблюдением Мэл. – Он не стал бы кричать и ругаться при мне. Но и не поверил, когда я сказал о нашей симпатии.
– И не спросил, известно ли тебе о моей слепоте и о маме на побережье.
– Как ты представляешь этот разговор? «Молодой человек, вы в курсе, что моя дочь притворяется висораткой?» – спрашивает он, и у меня вытягивается лицо: «Нет. Караул! Меня обманули!». И понесется песня. Так что твой отец во время встречи ломал голову над тем, знаю ли я. Но кольцо его успокоило.
– Почему?
– Потому что теперь неважно, известно мне или нет, известно ли моему отцу и прочим родственникам. Ungis Diavoli не позволит причинить тебе вред. Вдобавок стопроцентно гарантированно, что фамильный раритет получит твой ребенок, то есть внук моего отца. – Я вспыхнула, а Мэл улыбнулся. – Поэтому моей родне придется принять тебя, чтобы не потерять Коготь Дьявола. Поверь, это немаловажный стимул для налаживания контакта.
Хорошо или плохо, что невзрачное фамильное колечко оказалось средством своеобразного шантажа семейства Мелёшиных? Родственники Мэла будут натягивать вымученные улыбки на лица, здороваясь со мной. А в чем, собственно, моя вина? Дали бы мне и Егору разобраться в наших отношениях без постороннего вмешательства, и не пришлось бы идти на крайние меры.
– Знаешь, что странно? Отца словно бы не озаботило мое появление на «Лицах года». Почему он тянул до сегодняшнего утра?
– Ну-у... После драки в «Вулкано» Рубля создал специальную комиссию по расследованию. Заседания идут одно за другим и при закрытых дверях. Мой отец днюет и ночует в Доме правительства, как и твой. В верхах вскрылись факты коррупции, и сейчас начались капитальные чистки. По идее, если воруешь, то не наглей и делись с остальными. А когда от своих же хоронятся, это непорядок. Рубля готов растерзать всех и вся за предательство. И не забудь, твой отец теперь министр. Если уж мой иногда говорит, что ему не хватает двадцати четырех часов в сутках, то что говорить о твоем?
Стало быть, папуля, определившись с приоритетами, участвовал в разборках верхушки, утрясал дела, связанные с назначением и принимал вахту у бывшего министра. А может быть, в спешке наводил порядок в бумагах и подчищал следы, могущие указать на его чиновничью нечистоплотность. Представляю, сколько взяток он успел отвалить заинтересованным лицам, чтобы неустанно переводить меня из ВУЗа в ВУЗ. Если родителя заподозрят и выведут на чистую воду, семейство Влашеков наверняка отправят закаляться на север. Так что я – проблема второстепенная, а на повестке дня – угроза опалы премьер-министра.
Интересно, Рубля отменил запланированный на вчера званый обед, или немногочисленные гости давились блюдами под подозрительным оком премьера и выслушивали грозные речи в адрес зарвавшихся коррупционеров?
Но если Рубля пышет праведным гневом на неблагодарных, присосавшихся к кормушке, сможет ли Мэл убедить его в искренности своих намерений? Случайно попадет под горячую руку и получит от высокого руководителя на орехи ни за что ни про что.
Воображение галопом нарисовало, как Рубля сидит на троне и придумывает виноватым жестокие способы казни, почесывая скипетром затылок, а тут об аудиенции просит парнишка и начинает нести чушь о великой любви. Я бы на месте премьера не стерпела. Страна встала на колени из-за взяточничества, а для кого-то, видите ли, важнее личные интересы и серьезные намерения о браке.
– А если ты не попадешь к Рубле? Или он тебя до кучи... покарает? – распереживалась я.
– Попаду, и не покарает, – успокоил Мэл, поцеловав мою ладошку.
Его бы устами да медок пить. Тревожно на сердце, но успокаивает и согревает жарче огня сегодняшнее заявление парня. «Прошу руки вашей дочери»... Упасть и не встать. Моей руки попросил сам Егор Мелёшин – парень, который не прогнулся ни перед одной девчонкой. Понятно, что сватовство – часть плана, направленного на задабривание родителя, и все-таки не каждый день столичные принцы просят руки – моей, а не Снегурочки и не Эльзушки! Налицо невероятность, сравнимая по величине с встречей с динозавром.
Я покосилась на Мэла, сосредоточившего внимание на дороге. Когда зашел разговор о детях, вернее, начались мои истеричные выкрики, парень совершенно не удивился, как если бы предвидел, что тема будет когда-нибудь затронута. Неужто Мэл, так же как и я, задумался о результате, к которому могут привести наши отношения?
А мой спутник точно почувствовал направление мыслей.
– Значит, Тисса давила на жалость? – спросил, глянув мельком на меня. – Специально преувеличила и все-таки запугала.
Я промолчала. Что тут скажешь? Страх появления на свет слепого ребенка будет преследовать меня постоянно, как и угрызения совести о дальнейшей судьбе Мэла и малыша. А ведь парень мог посмеяться над мечтами, которые поверенная Мелёшина-старшего придавила к земле реальной жизнью, поэтому спокойствие Егора и его твердая уверенность в нашем общем будущем пролились бальзамом на растравленную терзаниями душу.
По дороге к институту мы заехали в химчистку за обновленной шубкой. Мэл предложил торжественно похоронить куртку в ближайшем мусорном баке, но я отказалась. Вдруг еще пригодится? Наверное, подсознательно цеплялась за прошлое, в котором изношенная одёжка провела в скитаниях со мной несколько лет.
Внимание снова переключилось на кольцо, ставшее страховкой в отношениях с Мэлом. Коготь Дьявола на моей руке станет предостережением для родни парня, вздумай они навредить мне. Кстати, каков принцип работы артефакта?
– Кто-нибудь проверял силу кольца?
– Хочешь знать, убивало ли оно злодеев в нашем клане, осмелившихся поднять руку на кровных родственников? – уточнил Мэл. – Байки гуляют, но опровергнуть заклятие, лежащее на кольце, желающих нет.
– А как Коготь Дьявола догадывается о кознях? Читает мысли?
– Наиболее вероятное объяснение – связь магии крови, в которой закалили кольцо, со всеми здравствующими потомками рода. Чтобы изучить артефакт тщательнее, нужно отдавать в лабораторию, а мы предпочитаем не афишировать фамильные раритеты.
«Мы» в устах парня означало клан Мелёшиных.
– Но я же не твоя родственница. Значит, оно не поможет мне? – поинтересовалась с заминкой, потому что вопрос прозвучал как заочное обвинение семьи Мэла в грязных умыслах.
– Кольцо защищает хоязина вне зависимости от принадлежности к нашему роду, – ответил парень, не оскорбившись на намек.
Я покрутила подарок Мэла. В машине с затемненными стеклами кольцо отливало зеленым и опять удивило простотой формы. Разве оно похоже на коготь? В моем понимании этим прозвищем следовало наделить перстень в виде орлиного когтя или медвежьего – длинного, острого и внушающего страх. А на моем пальце красовалось обычное колечко. Да уж, крайне неподходящее название для старинного раритета.
– А почему Коготь Дьявола?
– Рассказать официальную версию или наиболее вероятную?
– Обе!
Если мне предстоит опекать подарок Мэла, хочу знать о происхождении кольца, пусть история и окажется приукрашенной.
– Согласно семейной легенде один из далеких предков, странствуя и воюя, попал случайно в горный край, где будто бы якшался с гномами, и те подарили ему кольцо. То ли людская молва переврала, то ли далекий пра-пра-прадед сам был не прочь потрепать языком, но поговаривали, что гномы отлили кольцо из когтя зверя, порожденного геенной огненной и обитающего в глубине гор.
– Гномы? – переспросила я, развеселившись. – Ну-ну. Прикольно. А правдоподобная версия какова?
– Далекий прадед выиграл безделушку в кости не то у воришки, не то у азартного игрока, спустившего наследство по ветру. Всего-то делов. Зато название у кольца здоровское, правда?
– И не говори, – согласилась с нервным смешком. – Получается, женщины в вашем роду носили Коготь Дьявола?
– Да были такие случаи, – кивнул Мэл. – Не волнуйся, оно не причинит беспокойства.
И правда, носи и носи без печали, не уставая. Но Мелёшин-старший не простит мне фамильного кольца.
_______________________________________________
Ungis Diavoli*, Унгис Дьяволи (перевод с новолат.) – Коготь Дьявола
19. Встречи, расставанья
Я категорически отказалась идти на экзамен, но Мэл настоял.
– Преподаватель посчитает отсутствие без причины неуважением к себе и к предмету. Потом замучаешься ходить на пересдачи.
– А сидеть с пустыми глазами перед преподом уважительно?
– Возьмешь билет, а там посмотрим, вдруг тебе повезет?
– Сомневаюсь, – возразила я и потюкала по макушке для демонстрации: – Когда в голове ничего нет, то удача не поможет. Должно случиться чудо. Например, преподаватель упадет в глубокий обморок от твоего замечательного ответа, и экзамен перенесут. Или вспомнит, что не закрыл кран с горячей водой, и помчится домой проверять. Или у него неожиданно отшибёт память. Чудес не бывает. Представь, дочь министра получит «неуд». Скандал! Караул! Теперь и чихнуть нельзя без утайки, как через минуту все узнают.
– Собирайся. Пойдем, – заявил безапелляционно Мэл, выслушав монолог безнадежной тупицы, и мне пришлось подчиниться с недовольным видом. Подкрашивая губы, я вдруг вспомнила, как Изабелка наводила марафет перед поездкой в «Инновацию», и прихорашивание блондинки подействовало на меня тогда как красная тряпка на быка.
Мэл привычно протянул руку, помогая выйти из машины, и привычно забросил мою сумку на плечо. Букет остался на сиденье.
– А как же ты? – озаботило меня отсутствие у парня не только конспектов по предмету, но и элементарного пера. – Успел подготовиться?
– Кое-что осталось в голове и не выветрилось, – отозвался Мэл.
Успокоил, ничего не скажешь. И я тоже хороша. Мало того, что стану двоечницей, за мной и столичный принц скатится в пропасть неуспеваемости. А ведь на его счету имеется одна неудача – несданный экзамен по символистике.
Я старательно игнорировала любопытные взгляды, благо студентов, разгуливающих около института и в холле, попалось немного. Счастливчики, получившие заслуженные оценки, спешили удрать из альма-матер, а прочий народ толпился возле аудиторий и потел перед экзаменаторами.
Теперь мне стало понятно, почему особы, утомленные и пресыщенные назойливым вниманием, смотрели пустым взором сквозь зевак. Надменность и высокомерно задранный подбородок – типичная защитная реакция на чужой навязчивый интерес.
Может быть, и я когда-нибудь научусь равнодушию и перестану различать знакомые и незнакомые лица, а пока что на глаза попался короткий ершик светлых волос, чей обладатель склонился над тетрадью, пристроившись на краешке постамента под боком у Списуила. Радик!
Удачный момент для успокоения совести. Поговорю с парнишкой и извинюсь за пустые заверения о совместных трапезах.
Едва Мэл сдал верхнюю одежду в раздевалку, я потянула его к статуе институтского святого.
-Эва, нужно спешить, – сказал парень недовольно, увидев, куда его тащат.
– Успеем. Мы ненадолго.
Радик заметил нас издалека, подняв голову, как и прочие студиозусы, облюбовавшие постамент. На меня и Мэла уставились не меньше двадцати пар глаз.
– Радик, привет!
Юноша вскочил, уронил конспекты с коленей вместе с сумкой, поднял, отряхнул и прижал к себе.
– Привет, – поздоровался смущенно, и Мэл протянул ему руку, которую парнишка неловко пожал.
– Рада тебя видеть. Ужасно соскучилась. Мы с тобой договаривались, но у меня не получилось, – объяснила я Радику, заметив, как в нашу сторону развернулись ушные локаторы многочисленных свидетелей разговора. – Прости за несознательность. Компенсирую в обязательном порядке. Ты не обиделся?
– За что? – расплылся в улыбке парнишка, переводя взгляд с меня на Мэла. – Оно и без слов понятно. Так что всё нормально.
– Нормально – ненормально, а с меня станется. Ты уже сдал?
– Занял очередь. Хочу пойти в последних рядах, вдруг препод к тому времени устанет?
– Неужели плохо подготовился? – поинтересовалась я тоном обеспокоенной сестры, которая неизвестно где и с кем гуляла, позабыв обо всем, и случайно узнала, что через две минуты брату предстоит серьезное испытание.
– Более-менее, но боюсь рисковать. А ты... вы сдали экзамен?
– Тоже собираемся, – взглянула на Мэла, с вежливым вниманием слушавшего беседу. – Удачи тебе. Пятку потер? – кивнула на задранную ногу Списуила.
Парнишка покосился на студентов под сенью статуи, тянувших шеи в нашу сторону.
– Не верю в дурацкие приметы, – сказал преувеличенно громко, и я поняла, что Радик успел навести блеск на голой ступне святого.
Когда мы свернули в коридор, Мэл заметил:
– Эва, теперь ты должна думать, прежде чем общаться с кем-то. Этот мальчик... он не подходит твоему кругу.
– То есть? – затормозила я в лестничном пролете.
– Представь, как воспринимался ваш разговор со стороны. Не успели мы завернуть за угол, а по институту потекла новая сплетня, которую напрочь переврут. Кем он тебе приходится?
Мне не понравился снисходительно-поучающий тон Мэла.
– Другом!
– Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, – усмехнулся парень.
Какой из Радика мужчина? Он еще ребенок, неужели не видно?
– Тогда братом! У тебя есть сестра, а у меня будет брат, пусть и ненастоящий, – разозлилась я. Плевать на досужие сплетни.
– Это же смешно. Ваши «братско-сестринские» отношения в глазах окружающих выглядят сомнительными.
– То есть в твоих глазах? – уточнила, вспыхнув как спичка. – Мэл, мы вместе подошли к постаменту. Разве я делала двусмысленные намеки? Или бросалась на Радика с объятиями и поцелуйчиками?
– Радик, значит... Дружеские обеды и ужины...
– То есть? – продолжала распаляться. – Почему я не могу поужинать с ним? Раньше мы так и делали: ели в складчину.
– Теперь всё по-другому, Эва. Теперь мы с тобой вместе. И нужно следить за словами. Уверен, скоро имя пацана просклоняют на всех углах.
– Надо же, какая сенсация, – огрызнулась я. – Дочь министра общается с простым смертным.
– Тебе плевать, а к нему прилетит. Или какой-нибудь ушлый журналист разведает твой круг общения и проведет ненавязчивое интервьюирование. А твой друг и по совместительству названный брат по простоте и наивности выложит все как есть в подробностях от чистого сердца. А ведь бывает, что репортеры приплачивают за информацию. И появится в газете статья: «Что творится вечерами за дверью у дочери министра экономики?»
До меня не сразу дошел смысл сказанного.
– Ты ведь понимаешь, что это абсурд? Я и Радик?! Дикость какая-то. Кто поверит? Умные люди посмеются и покрутят у виска.
– Я-то понимаю, – сказал парень со смешком. – Да и автор статьи не дурак. Но людям нужны зрелища, даже высосанные из пальца.
– Ты говорил, что журналисты не полезут, – накинулась на Мэла.
– Говорил. В департаменте отца есть отдел по работе с периодикой. Несколько человек регулярно проглядывают газеты и журналы. Специальная установка гоняет теле– и радиоэфир по кругу и выискивает заданные слова, – пояснил парень, и я решила, что Мелёшин-старший использовал ту же аппаратуру, с помощью которой организаторы «Лиц года» рассчитывали предварительный рейтинг гостей. – Еще в каждом крупном издании есть агент, который предупреждает до того, как тираж отдадут печать. Так что прессу отслеживают, но иногда бывают промахи, и статьи все-таки появляются. Тогда приходится гасить интерес разными способами или переключать внимание читателей на другие скандалы.
Возле аудитории толпились измученные ожиданием однокурсники. Основной поток сдающих схлынул, и в хвосте плелись нерешительные, неподготовленные и опоздавшие, в том числе и мы с Мэлом. Конспекты лихорадочно перелистывались, вышедшие из круга билеты зачеркивались на тетрадном листке, прилепленном к двери.
Мэл занял очередь, бросил сумку на крайний свободный подоконник и покивал приятелям, собравшимся неподалеку кружком. Девчонки поглядывали на меня и шушукались. Эльза и ее белокурые подружки, по-видимому, получили оценки и упорхнули из института.
– По-прежнему считаю сдачу экзамена пустой затеей, – пробурчала я. Нотация Мэла о том, с кем мне не следует общаться, вызвала недовольство и раздражение.
– Не сдавайся. Все получится, – завел старую шарманку парень.
«Все получится» – сказал Сизиф, закатив в гору камень, и остановился передохнуть. Мифический товарищ хотя бы трудился, карабкаясь с ношей наверх, а Мэл решил, что мне удастся одолеть преподавателя наглостью и нахрапом. Из принципа не достану конспекты, чтобы парень понял – на экзамене меня ждет полный провал. И вдобавок скрещу руки на груди и надуюсь.
Недолго обижалась. Вскоре приблизилась очередь, и Мэл пропустил меня к экзаменаторскому столу. Неуместное и даже издевательское джентльменство в шаге от двойки, – зыркнула на него недовольно.
Когда, пометавшись, я выбрала билет из середины, парень легонько толкнул меня в бок и сделал знак глазами, мол, покажи вопросы. Покажу, мне не жалко. Мне на них смотреть и смотреть. И киснуть как квашеная капуста. Лучше бы потратила время с пользой, помогая архивариусу протирать стеллажные полки.
Мэл, взглянув, кивнул коротко и, не задумываясь, выбрал белую бумажку для себя. Я поплелась к крайнему ряду у окна, а парень сел чуть выше на соседнем ряду.
Уж не знаю, что за билет попался – счастливый или нет. Какой ни выбери, а для меня они все одинаково безнадежные.
«Принципы интегрирования примет на удачу. Примеры интегральных уравнений».
Глухо. Стучи, не стучи по черепушке – извилины не ответят. Можно, конечно, поспорить с преподавателем, что считается приметой на удачу. Для кого-то звон в левом ухе – к приятностям, а для кого-то – наоборот, признак предстоящего провала. Кстати, не звенит ли у меня в ухе? К примеру, запнуться правой ногой считается хорошей приметой. Чего хорошего, если расстелишься и разобьешь колени? Тут хоть правая, хоть левая – без разницы, на какую ногу хромать. Опять же, увидеть женщину с полными ведрами – к удаче. Где бы найти подходящую тётеньку в столице? Погляжу в окно, вдруг мимо института случайно проходит и невзначай тащит ведра с колодезной водой на коромысле. Нет никого. Пусто на дорожке.
Или взять вощение конечности святого Списуила – тоже примета на удачу в экзаменах и прочих учебных муках – сдаче лабораторок, курсовых работ, защите рефератов. Можно перевести пятку статуи в интегральную форму, но не знаю, как. Скукота, в общем, и ноль знаний по принципам интегрирования примет.
Далее вопрос номер два. «Математическое обоснование эффективности символов везения. Условия абсолютного везения».
Опять же, у каждого свои символы. Кто-то увешивает дом подковами, а кто-то носит на подкладке иголку с желтой ниткой или ищет в букете сирени цветки с нечетным числом лепестков.
Осточертели вопросы с везением и удачей. Словно насмехаются. Надо было не слушать Мэла и пойти в архив. С Нектой побеседовала бы на общие темы – всё веселее, чем с безнадежностью пялиться в окно.
Далее. «Схема классификации сновидений. Признаки пророческих сновидений».
Вот-вот, вопрос по назначению. Мне как раз снится один и тот же странный сон, а я, бездарная, не могу понять, что он означает. А всего-то следовало выучить билет, классифицировать лесное сновидение и с помощью логичных вычислительных методов определить процент достоверности. Наверняка образы, возникающие в сонном подсознании, намекают на что-то. Кстати, настойчиво намекают, а билет следовало выучить хотя бы из-за актуальности вопроса.
Ах да, еще задачка на закуску.
"С помощью математической индукции доказать фатальность или случайность событий в нижеследующих примерах. В качестве основы взять условие: объект Х поворачивает на перекрестке влево, и через три минуты его сбивает синий грузовик с отсутствующей фарой.
1) Объект Х поворачивает на перекрестке вправо и добирается домой, но через двадцать лет его сбивает синий грузовик с отсутствующей фарой.
2) Объект Х поворачивает на перекрестке вправо и добирается домой, но через двадцать лет его сбивает велосипедист в очках.
3) Объект Х встречает на перекрестке знакомого, с которым поворачивает вправо, и через семь минут обоих сбивает синий грузовик с отсутствующей фарой".
Ничего не скажешь, радужная задачка – подсчитывать неизбежности и случайности появления трупов в ДТП. Предпочту рассчитать фатальность судьбоносной встречи с Мэлом, но не знаю, как.
Стыд и срам. Еще неизвестно, что скандальнее – общаться с Радиком при закрытых дверях или «неуд» по матмоделированию вис-процессов. К окончанию сессии Рубля вручит приглашение на банкет и с неудовольствием узнает, что образцовая дочка министра экономики на самом деле учится с трудом, на последнем издыхании.
И что, с парнишкой теперь совсем нельзя общаться? – перескочила мысль на выговор Мэла. И с Аффой нельзя, и с Вивой, и с Капой? Вдруг они продадут репортерам информацию о моем индексе талии и бедер или аудиозапись уединения с Мэлом?
Уверена, никто из них не поступит подло, даже Капа, у которого сейчас сезон безденежья. Может, столичный принц и привык жить среди обмана и лицемерия, когда улыбаются в глаза, а за спиной поливают грязью, а я соседствую с простыми людьми, которые режут правду-матку, не таясь: так, мол, и так, даже тётка-вехотка на другом конце общежития вставила ватные затычки в уши, покуда вы с Мэлом «общались». И правдивая оплеуха отрезвит, в то время как приторная фальшивая лесть обманчиво туманит голову.
За экзаменаторским столом преподаватель конструктивно общался с очередным студентом-смертником. Неплохой он дядечка, но за цифрами и формулами не видит людей, потому что увлечен своим предметом без меры. Наверняка сейчас перед его глазами сидели не третьекурсники, а логарифмы и дифференциалы.
По проходу пролетел легкий сквознячок. Это Мэл спустился вниз, а на стол рядом со мной лег листок, исписанный каллиграфическим убористым почерком. Буковки знакомо кренились в сторону окна, потому что парень писал левой рукой.
Преподаватель не заметил шпаргалку, и я спешно схватилась за чтение, поглядывая благодарно на Мэла. Исчерпывающие ответы, даже чересчур, и задача решена подробно. Все вопросы разжеваны для зеленой первокурсницы или для полнейшей балбески, еле-еле читающей по слогам.
Могу пообижаться на то, что парень усомнился в моих умственных способностях, но не буду. На правду не стоит дуться. Ведь Мэл успел подготовиться по своему билету и вдобавок спас меня. Остальное зависит от моей самоуверенности и сообразительности.
Пока строчки торопливо заучивались, Мэл защитился и, выходя, сделал пальцами "V".
«Ты победишь».
Итог экзамена – очередная незаслуженная четверка, гул в ушах от зашкаливающего волнения и ватные негнущиеся ноги. Видимо уморившись, преподаватель спрашивал в объеме билета и не залазил в математические дебри. Зачитав содержимое ответов и промямлив пару невнятных фраз от себя, я увидела, что перо экзаменатора вывело в сдаточной ведомости «хорошо», и некоторое время сидела в прострации, пока меня не согнал следующий студент.
Мэл дожидался у двери и, оградив от чужого любопытства и расспросов однокурсников, отвел меня к лестнице. Мы вышли на лестничную площадку.
– Ну, как? – спросил парень, обняв, и подтолкнул в угол. – Вижу, что сдала.
– Ты не представляешь! – воскликнула с жаром. – На четверку!
– На меньшее я и не рассчитывал. Молодец, – похвалил Мэл, и мы поцеловались.
– Это ты молодец. Я-то причем? Считала с бумажки – всего-то делов, – возразила, отдышавшись. – Спасибо!
Поражаюсь ему. И по своему билету подготовился и на мои вопросы накарябал правильные ответы. А я лишний раз убедилась, что у Мэла ума палата. Не то, что у меня – одна извилина и та прямая.
– Предлагаю отметить где-нибудь в уютном местечке, – напирал парень. – Тем более, сегодня двойной повод – мы пережили знакомство с твоим отцом.
Что верно, то верно. Двойное потрясение опасно для психики, поэтому стресс нужно заесть чем-нибудь вкусненьким. Я готова провести в компании Мэла всю оставшуюся жизнь! – запело сердце. Впереди меня ждет радужное будущее! Но сперва нужно отработать положенные часы в архиве, а еще зайти в деканат, чтобы похвалиться полученной оценкой перед Стопятнадцатым. Пусть Генрих Генрихович порадуется, что я не совсем беспросветная и безнадежная, хотя так и есть на самом деле. О бесценной помощи Мэла умолчу, чтобы не сгореть со стыда.
Парень согласился с моими планами, правда, покривился, услышав о работе в институтском подземелье. Я думала, он опять начнет настаивать на увольнении, но Мэл сказал:
– Пошли, провожу. Как поговоришь со Стопятнадцатым, позвони, я встречу.
Так и будет водить меня туда-сюда на поводке? – вскипело раздражение и тут же испарилось. Мэл прав, беспокоясь о моей безопасности. К повышенному вниманию нужно привыкать постепенно. Сегодня чужие взгляды беспокоили гораздо меньше, но словесно отбиться я не сумела бы. Меня обескуражило напоминание Мэла о том, что нужно следить за речью и манерами. Теперь лишнего слова нельзя сказать. Возьмут и обвинят, что ругаюсь как базарная баба или найдут в словах скрытую угрозу и раздуют скандал на пустом месте?
Щербатая дверь деканата оказалась незапертой, и Мэл, поцеловав меня в щеку, ушел обзванивать родственников, чтобы сообщить о новой хозяйке Дьявольского Когтя. Родня Мэла ужасно обрадуется новости. Прямо-таки расцелуют столичного принца на расстоянии. Представляю, какими красными станут уши парня от возмущенного рева, изрыгаемого из телефона.
Унылый пенал стабильно вымершей приемной деканата нагонял неизменную тоску даже в солнечный и радостный день.
– Прошу. Не заперто, – отозвался на стук зычный бас из-за двери деканского кабинета.
Стопятнадцатый не скучал в одиночестве, отдыхая после экзамена у четверокурсников. Генрих Генрихович вместе с профессором рассматривал черно-белые фотографии, накиданные ворохом на столе. Заметив меня, Альрик поздоровался кивком, сгреб в кипу снимки с непонятными размытыми пятнами и присел на край стола.
Я не ожидала столкнуться с профессором нос к носу и поэтому растерялась. Откровенничать со Стопятнадцатым легче и проще, он годился мне в отцы, а вот Альрик – мужчина. Тьфу, декан тоже не женщина, но у него нет прищура с хитринкой и солнечных зайчиков, плещущихся в глазах. А еще у профессора отменное чувство юмора и красивая улыбка. И иногда кажется, что он поглядывает на меня иначе, нежели преподаватель на студентку. И вообще, хватит думать о чем попало, а то Альрик с легкостью прочитает дурацкие мысли по загоревшимся щекам. У меня есть Мэл, а профессор пусть утешается обществом таинственной невесты.
– Простите, наверное, я не вовремя.
– Что вы, милочка! – усадил меня Стопятнадцатый в кресло для посетителей. – И я, и Альрик рады видеть вас в любое время. Как самочувствие? Головные боли, онемение конечностей, головокружение не беспокоят?
– Самочувствие хорошее, – отрапортовала бодро. – Не беспокоят. Капли Альрика Герцевича помогают.
– Приятно слышать, – профессор наградил меня своей фирменной улыбкой. – Соблюдаете дозировку?
– Стараюсь.
– Прекрасно. Точное выполнение рекомендаций есть залог успешного результата. Как поживает «подарок»? Не проявлялся?
Я не сразу сообразила, что под вопросом Альрик подразумевал колечко Некты.
– Нет, – соврала с легкостью.
Чем меньше правды, тем меньше проблем – давно проверено. А с волосинками-звеньями как-нибудь научусь справляться. Нужно пореже бояться и не до потери пульса, и тогда подарок жителя подземелья не проявится на пальце.
