Текст книги "Sindroma unicuma. Finalizi (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 45 страниц)
И вовсе я не дуюсь на Мэла. Только не знаю, как теперь подобраться к нему.
Мы ели молча, уткнувшись в тарелки, и я постоянно одергивала себя: не торопиться, локтями на стол не заваливаться, в ухе не ковыряться. Смешно, конечно, но Мэл сноровисто резал ростбиф, насаживал кусочки на вилку и ел с непринужденной элегантностью, если это слово применимо к приему пищи. И до того аппетитно у него получалось, что у меня невольно потекли слюнки, однако я сдерживалась и вяло ковырялась в лазанье, чтобы не оказаться посмешищем рядом с великолепным Мэлом.
Ко всему прочему он, вообще, оказался воспитанным товарищем, то есть джентльменом. И в машину усаживал, и двери открывал, пропуская вперед, и институтскую калитку придержал, и повесил обе куртки на вешалку в кафе, и стул отодвинул, предлагая сесть. Очевидно, столичный принц вобрал манеры с младенчества вместе с детским питанием для грудничков. Я могла бы часами любоваться его движениями, отшлифованными до безупречности, и к любованию примешивалась легкая грусть: мое воспитание определенно не дотягивало до уровня Мэла, иначе почему я порывалась выскочить из машины, не дожидаясь, когда он откроет дверцу, и не принимала как данность расходы за обед, оплачиваемые им?
– Иди сюда, – вдруг поманил Мэл.
– Я?! Зачем? – растерявшись, посмотрела по сторонам.
– Ты ничего не ешь.
– Ем, просто незаметно.
И культурно. Щиплю травку, можно сказать.
– Не верю. Иди сюда, – потребовал Мэл. – Будем есть вместе.
Я огляделась. Кафе не изобиловало посетителями, и на нас не обращали внимания. Ну, сидит парочка, ну, ест – что такого?
В общем, мне пришлось усесться к Мэлу на колени. Так мы и поели – сначала опустошили его тарелки, затем переключились на мой заказ. Мэл поочередно кормил меня и себя, отправляя кусочки в рот. Он справился с задачей блестяще, лихо орудуя ножом, вилкой и ложкой. Под завершение трапезы мы уже целовались, перемежая еду с удовольствием – коротенько и мимолетно, чтобы не привлекать внимание посетителей и обслуживающего персонала.
В итоге разногласия исчерпали себя, и я возликовала: Мэл опять рядом, а большего и не требовалось. Да и были ли разногласия? Так, мимолетное недопонимание.
– Тебе определенно нужна юбка, – сказал он на ухо после очередного поцелуйчика, чем вызвал у меня прилив смущения. – Но длину я подберу сам.
Сам – значит, сам, – согласилась я, не вникнув особо в его заявление. Сегодня получился лучший обед в моей жизни – тихий, уютный и спокойный. С человеком, который стал необходим мне как воздух.
Конечно же, счет, принесенный официанткой, не подлежал обсуждению или робкому вяканью, и, когда Мэл расплатился кредиткой, мы отправились в аптеку.
___________________________________________________
cilenchi* , силенчи (перевод с новолат.) – тишина. Упрощенный аналог veluma cilenche (покрова тишины), уменьшает громкость звуков
dimicata*, димиката (перевод с новолат.) – схватка между двумя, дуэль
сertamа*, цертама (пер. с новолат.) – состязание, соревнование, как правило, нелегальное
defensor* , дефенсор (перевод с новолат.) – защитник
12. Неожиданные открытия
Настроившись на катание по городу, я удивилась, когда через пару минут машина вывернула к знакомому «Аптечному раю», и Мэл ювелирно припарковался на стоянке между двумя автомобилями.
– Похоже, ты знаешь каждую улочку в столице.
– Знаю, – не стал он отрицать. – Иногда участвую в рогейнах*.
– В чём?!
– В ориентировании по городу на машинах. Долго объяснять, потом расскажу, – отмахнулся Мэл. – Пошли за покупками.
– И выигрываешь? – допытывалась я.
– Эва, тебе важно знать об этом? – мазнул он по моему носу и заодно проверил качество обматывания шеи шарфом.
Важно ли мне знать? Получается, всё, за что он ни возьмется, заканчивается успехом. А за моими плечами сколько достижений? Пока ни одного. Разве что посчитать победой адрес мамы, который даст отец после получения мной аттестата, но до цели еще нужно доползти.
Ну, вот и выплыла еще одна подробность из жизни моего парня, – подумала я, шагая к «Аптечному раю» в обнимку с Мэлом. Оказывается, он участвует в каких-то рогейнах и наверняка выигрывает, хотя и не хвастает.
Неожиданно. А впрочем, чему удивляться? Теперь каждый день будут открываться новые детали в наших биографиях и характерах, потому что получилось шиворот-навыворот: не зная толком друг о друге, я и Мэл пошли на поводу у своих желаний, решив – всё, теперь мы вместе. Правильно ли это?
Наверное, прежде чем делать выбор и затевать конфликт с родственниками, стоило сесть друг напротив друга и рассказать о себе – что любим, чем увлекаемся, есть ли друзья-приятели, какие отношения с родственниками, каким видим свое будущее и прочую анкетную чепуху. Глядишь, узнали бы много неожиданных или неприятных подробностей и тут же открестились от своих обязательств.
Мэлу будет, чем поделиться, а вот мне... О чем я могла поведать, исключая данные клятвы, обеты и обещания о молчании? О невнятном детстве на побережье, о тетке-садистке, об интернате, об Алике, о пренебрежении и холодности отца, о мытарствах по ВУЗам, об отсутствии друзей и постоянном страхе разоблачения?
Нет, видно, идея с откровениями преждевременна.
В «Аптечном рае» Мэл оттолкал меня в раздел косметических средств, заявив, что купит всё необходимое, и велел не отходить от стеллажа, не выбрав что-нибудь заинтересовавшее, а сам отправился вглубь зала-ангара.
Я долго перебирала коробочки и флакончики, рассеянно читая этикетки на упаковках. Что выбрать, если самый дешевенький ценник сигнализировал чудовищными цифрами «350»? Наконец, среди товарного разнообразия, призванного доводить внешность до умопомрачительного идеала, попался мизерный тюбик универсального геля-антиоксиданта, обладающего кучей полезных свойств, в том числе антицеллюлитным и омолаживающим эффектом. Знаю, Мэл посмеется над моим выбором, но последним пунктом в инструкции по применению значилось удаление подкожных гематом различной длительности существования, а в быту – синяков.
Помажу на ночь, и к утру следы на шее пропадут. А если не исчезнут, вернусь в «Аптечный рай» и устрою скандал, требуя возврата полтысячи висоров за халтуру и обман клиентов. Если, конечно, Мэл согласится на покупку.
Мэл согласился. Глянул мельком и положил в корзинку, которую отдал в окошко кассы. Я же отошла подальше, чтобы не слышать, какую сумму назовет кассирша, иначе не удержусь и начну всплескивать руками, причитая о безумных тратах.
Рассчитавшись, Мэл подхватил большой пакет с оттягивающимися ручками, и мы отправились к машине. Оказывается, он купил несколько банок «Энергетика», и, открыв одну, выпил в присест.
– Не боишься переусердствовать со стимуляторами?
– Могу не пить, но кто станет меня бодрить? – Мэл поставил пустую банку в выемку дверцы. – Я не уснул в кафе лишь потому, что ты была рядом.
Да уж, оживила поцелуйчиками и обжиманиями, зарядив порцией бодрости.
– Вдруг уснешь в машине? – допытывалась я озабоченно. Мало того, что пострадаем мы с Мэлом, неуправляемый автомобиль зацепит соседей или вылетит на встречную полосу, устроив аварию.
– Я знаю предел своих сил и не сажусь за руль, если не уверен, – ответил Мэл резковато. – Колени болят?
– Есть немного. Уже привыкла.
– Потерпи. Я купил мазь, спрей, аппликаторы с пропиткой, эластичные бинты. Отек должен быстро спасть.
– Спасибо! – потянулась я к Мэлу, и он охотно поддержал поцелуй. – Наверное, ужасно дорого?
– Нет. Там еще пять упаковок... сама знаешь чего, – показал Мэл на пакет, и я стыдливо опустила взор. В конце концов, к чему смущаться, как девочка? Мэлу нравится, мне – тоже, значит, в этом нет ничего грязного и пошлого.
– Куда теперь? – посмотрел он на панель. На элетронном табло светилось: «14:32».
– Я хотела попросить тебя... – начала нерешительно, впрочем, догадываясь об ответе. – На моей сумке сломался замок, а конспекты и прочую ерунду некуда складывать...
– Не проблема. Заедем и купим.
И почему меня не удивили его слова?
– Мэл! – обратилась я к своему парню и глубоко вздохнула. – Дай мне высказаться и не спорь, пожалуйста, ладно? Уважай мою точку зрения. Так вот, сегодня ты купишь сумку, а завтра я верну тебе потраченное. – Брови Мэла поползли вверх от изумления. Он хотел возразить, но моя ладонь накрыла его рот. – Я согласилась с обедом в кафе, с лекарствами и косметикой, но не могу принять большего, понимаешь? Не хочу смотреться присоской к твоим висорам. Между прочим, у меня есть свои.
Мэл внимательно выслушал взволнованную и путаную речь.
– Странно. Наличность имеется, а работаешь в архиве за мелочевку.
– Потому что деньги появились недавно... Перед приемом.
– Вот видишь, – обрадовался Мэл, – зря ты наговаривала на своего отца. Ничто человеческое ему не чуждо.
– Отец ни при чем... Он не дал ни висора... – выдавила я через силу. Трудно начинать, но нужно.
Лицо Мэла окаменело.
– Вот как? Тогда откуда денежки? От бескорыстного спонсора? – поинтересовался он спокойно, но в голосе засквозила знакомая ирония.
– Заработала! – огрызнулась я в ответ, и Мэл скептически хмыкнул. – Продала кое-что. Одну вещь.
– И, конечно же, не скажешь, что продала?
– Нет. Извини, не могу.
Мэл задумался, покусывая губу изнутри.
– И эти деньги... – начал он, принуждая меня закончить фразу.
– ... истрачены на прием. Правда, не все. Кое-что хранится в банке, – опустила глаза, стыдясь. Когда-то я обманула Мэла, уверив, что проблем с подготовкой к «Лицам года» не возникнет, и отец оплатит расходы.
Мэл тоже вспомнил тот разговор:
– Но ведь ты... – Он потер лоб, осознав истинное положение дел. – Получается, ты не сказала отцу о приглашении?
– Предупредила за пять минут до отъезда из общежития. Я не могла сказать ему, пойми! Он бы не допустил моего появления на «Лицах года»!
– Откуда ты знаешь? – хмыкнул с сомнением Мэл. – И моего отца считаешь монстром, и своего. Вдруг всё совсем не так, и у тебя мания преследования?
– Это не мания! – голос задрожал от необоснованного поклепа. – Когда у меня кончились деньги, он велел самостоятельно зарабатывать на жизнь, чтобы ценить каждый висор, и приказал до марта не соваться с просьбами! А что я умею?
Мэл не выдержал: подвинулся и притянул к себе.
– Тише, тише, успокойся. Ты храбрая девочка. Не представляю, как смогла выжить на архивную мелочевку.
– В-вообрази... Позвонила бы ему... П-порадовала... "Папуля, меня пригласили на «Лица года»... – полилось из меня сбивчиво. – И он, не задумываясь, упек меня в психушку... Если бы не прием, я не стала бы ни во что ввязываться! К тому же Стопятнадцатый включил меня в льготную программу для сотрудников института.
– Ладно, – протянул задумчиво Мэл. – Стало быть, ты отправила отца лесом. Или полем. А почему не сказала мне, что нужны деньги?
– Потому что. Занять десять тысяч – не шутка. Я бы не вернула их до конца жизни.
– Сколько?! Всего десять?! – переспросил он удивленно. – Ну-у... это большая сумма... в сравнении со ставкой в архиве.... Итак, что имеем? Твой отец денег не давал, но на приеме ты появилась. Закономерно, что сейчас он в раздумьях, где его дочь достала шиши, так?
– Так, – согласилась с неохотой. Мэл быстро выстроил верную логическую цепочку и вскоре должен был задать закономерный вопрос, которого я боялась.
– И как объяснишь, когда отец спросит: «Откуда деньги»?
– Не знаю. Он сказал, что если я бездарная... то... могу торговать собой! – выпалила и отвернулась.
В салоне повисла тишина.
– Ну... ведь твой отец неспроста сказал это, – ответил сипло Мэл через некоторое время и прочистил горло. – Не понимаю, зачем? Если бы ты... последовала его совету, то просочились бы слухи, и его карьере однозначно пришел конец.
– Отец прочитал протоколы допросов после пожара в столовой. Хотел выяснить, не спалилась ли я перед первоотдельщиками, а заодно узнал, что его дочь провела ночь в одной кровати с братом пострадавшего. Ну, и разъярился.
Мэл не ответил. Он долго молчал, а я боялась обернуться и возила пальцем по двери. Чуть не протерла обшивку до дыры, когда за спиной раздался короткий смешок.
– Вот так воспитатель! – заключил Мэл, почему-то не став возвращаться к вопросу о совместной ночевке с Капой и о том, выполняла ли я рекомендации отца по способам выживания. – Ну, какая из тебя продажная стерва? Ты же бодаешься со мной из-за каждого висора и пытаешься всучить деньги после каждой покупки. И твой отец тоже знал, что не сможешь... и слава богу! Он разозлился, как пить дать. Так бы и сказал, мол, выкручивайся, как сумеешь, но зачем унижать?
– Потому что так было всегда, – отозвалась я хмуро.
– Ох, Эва! – снова притянул меня Мэл. – Ты кладезь сюрпризов.
– Плохих или хороших? – пробурчала я, устраиваясь поудобнее, и наши пальцы переплелись.
– Сногсшибательных, – ответил он со смешком. – Осталось дело за малым – придумать правдоподобное объяснение для твоего отца. И много денег в твоей банковской ячейке?
– Много. Не скажу. Я обеспеченная девушка и могу приглашать тебя в «Инновацию» каждый день.
– Богатенькая моя, – поддел Мэл, развеселившись. – Независимая. Неприступная.
– Да, я такая, – ответила с той же интонацией. – Завтра съезжу в банк, а пока займешь немного?
– Папена! – начал он угрожающе, но прокхыкался и продолжил более спокойным тоном: – Эва... Пойми и ты меня. Как предлагаешь выполнить твою просьбу? Это же дикость – одалживать своей девушке деньги на покупку сумки. Поэтому поступим следующим образом: сегодня ты закроешь глаза на траты, а завтра я отвезу тебя, куда хочешь, и тогда поговорим о расходах и доходах. И лучше не нервируй меня, Эва.
Некоторое время мы молчали, взбудораженные разговором. Раздражение Мэла моими феминистическими выходками было понятно, но его доводы тяжело усваивались. А какие у него доводы? «Потому что!» – и всё тут.
– Ты заметила, что мы бываем недовольны словами или поступками друг друга? – спросил Мэл, и я кивнула, соглашаясь. – Давай определимся: чтобы не доводить до крайности, сразу же выкладывать о причинах недовольства. Идет?
– Ну... это как?
– К примеру, чем тебе не понравилось, что я оплатил обед и покупки в аптеке?
Я замялась, переключившись на откручивание пуговицы с куртки Мэла.
– Потому что становлюсь похожей на попрошайку, тянущую из тебя деньги. Дай на то, дай на сё.
– Эва! – хмыкнул он и, не сдержавшись, тихо рассмеялся. – Это крохи того, что я могу дать. Я хочу подарить тебе весь мир.
– Мне не нужен мир, мне нужен ты, – проворчала я, прикорнув на груди Мэла, и почувствовала легкое прикосновение к волосам – поцелуй.
– Ладно, как-нибудь разберемся с твоим альтруизмом.
Пришла моя очередь выслушивать объяснения.
– А почему ты хмурился в кафе?
– Потому что ты не захотела в «Инновацию», потому что вздумала делить расходы... Дама не должна тратить деньги, это делает ее спутник. Так принято.
Принято – не принято. Может, когда-нибудь я стану мыслить по-другому, но пока не могу перестроиться.
– А в общаге почему хмурился? – задала следующий вопрос и пояснила: – Когда я пришла от стилистки.
Мэл замер, напрягшись. Застыл как скала.
– Я решил, что... Ладно, не бери в голову...
– Нет уж, договаривай. Уходила – всё было хорошо, вернулась – у тебя тучи на лице. Капа ляпнул что-то глупое, да?
– Тучи... – повторил Мэл и нехотя ответил: – Я ждал и вспоминал... разные моменты – в институте, на приеме, в клубе... В общем, в голову опять полезла всякая чушь. Мне захотелось, чтобы ты показала... чтобы доказала... Прости, если заставил.
– Мэл, – потянулась и поцеловала его, – я не пожалела, и не думай.
– Ну, и хорошо, – выдохнул он и расслабился. – Значит, едем за сумкой?
– В переулок Первых Аистов. Знаешь, где это?
Мэл хмыкнул:
– Бывал когда-то.
Мы ехали молча. Короткий день заканчивался, солнце давно спряталось за зданиями, спеша уйти за горизонт. Небо, еще светлое на западе, с востока наливалось подступающей темнотой. Здания окрасились иллюминацией, засияли призывные плакаты и вывески, стала заметней немая реклама, крутившаяся на больших экранах. Небоскребы расцветились пока еще редкой «шахматкой» светящихся окон. По проспекту в одном направлении двигались не менее восьми автомобилей – каждый по своей полосе, и пару раз нам пришлось постоять в пробках, правда, недолгих.
Мэл вел машину уверенно, отточенными до автоматизма движениями – не глядя, ворочал рукояткой коробки передач, не глядя, нажимал кнопки на панели. Он любит технику, любит трассу и скорость, – пришло вдруг на ум. Внезапно Мэл, не отрываясь от наблюдения за дорогой, схватил мою ладонь и положил к себе на колено.
– Не убирай, ладно?
– А как же...? – растерялась я. – Ведь неудобно...
– Удобно, – заверил он и опроверг сомнения, успевая поворачивать руль и вертеть нужные тумблеры.
Любуясь водителем, признала: я – ужасная собственница. Представила, что раньше рядом с Мэлом сидели другие девчонки, вот также положив руку на его колено, и в голове будто замкнуло клеммы.
Сколько их было – мимолетных и тех, что «на подольше»? Выбирай – не хочу.
Но Мэл выбрал меня.
Мы знакомы с ним от силы месяц, половину которого он либо игнорировал меня, либо допекал, показывая свое висоратское превосходство. Его отец заведует Департаментом правопорядка, который на слуху у каждого гражданина – законопослушного и не очень. Родословная Мэла тянется в генеалогическом справочнике на нескольких страницах. Он привык ни в чем себе не отказывать. Почему же Мэл зациклился на мне, непримечательной девчонке?
Особыми талантами не блещу, как и красотой. Я – одна из тысяч, и у любой другой конкурентки гораздо больше шансов оказаться рядом с Мэлом.
Но это со мной он мчится сейчас на машине по городу, озаботившись покупкой новой сумки.
Это со мной Мэл шутит, рассказывает что-то, спорит, упрямится, смеется.
Это из-за меня Мэл объявил ультиматум отцу и распрощался с почти невестой, и даже моя биография с гнильцой и отсутствие висоратских умений не поколебали его решимости.
Это его волнует, чтобы меня не просквозило после теплого салона.
Это он нашептывал сегодня слова, от которых горели мое лицо и тело. Это Мэл заставил позабыть о стыдливости и сдаться на милость его рук и губ – то агрессивно настойчивых, то мучительно нежных. Это его глаза заверили: "Нет ничего шокирующего в том, что мы сделали. Наоборот, получилось прекрасно, и твое удовольствие стало лучшей наградой для меня ".
Это Мэл хочет подарить мир, хотя мне достаточно Мэла.
Неужели это и есть счастье?
– Эва, мы на дороге... – голос Мэла дрогнул. – Лучше верни руку на колено, пока не приключилась авария.
Разве я виновата, что конечности совсем обнаглели и функционируют отдельно от сознания? Стыдобень, да и только.
Сострою невозмутимый вид и недрогнувшим голосом заведу светскую беседу.
– Ты бывал в Опере?
– Неожиданный вопрос, – ответил Мэл, смотря в зеркало заднего вида. – Бывал.
– И как? Понравилось?
– Скучно. Неинтересно. По сцене ходят, руками машут, поют, а о чем – не разберешь.
– Избалованный, – пожурила его, хихикнув. – Это же о-пе-ра!
– Ну и что? Таким как я вручали программки с кратким содержанием. Знаешь, что мне больше всего в них нравилось? Слово «Антракт».
Я рассмеялась.
– Тогда почему ездил? Потому что нужно?
– Да, – кивнул Мэл.
– Со Снегурочкой?
Он помедлил с ответом:
– С ней.
– А я видела Оперу в атласах мировой архитектуры. Необычное здание. А внутри красиво?
– Наверное. Не замечал. Хочешь сходить?
Я неуверенно пожала плечами. Побоище в клубе надолго отбило тягу к посещению мест с большим скоплением народа.
– Значит, сходим когда-нибудь, – решил Мэл за нас двоих.
Машина проехала мимо бульвара Амбули, но в последний момент Мэл повернул руль вправо, и путь пролег вдоль залитых светом павильончиков и украшенных гирляндами деревьев. Я приклеилась к окну, и когда сияющее великолепие огней осталось позади, вздохнула восхищенно:
– Красиво, правда? Спасибо!
– Не за что, – улыбнулся Мэл. – В столице много интересных мест, обязательно покажу их тебе. И клади руку обратно.
Я охотно подчинилась требованию.
– Откуда знаешь о переулке Первых Аистов? Из-за своего рогейна? Ни в жизнь не поверю, что ты покупал что-нибудь в тамошних магазинах.
– Проезжал мимо, – пояснил Мэл, взглянув на меня мельком.
Почему-то в переулке Первых Аистов дышалось легче, и не потому что воздух был менее загазован. Выхлопными газами воняло, как и везде, и было также шумно и оживленно, но сам переулок пропитался... романтикой, что ли?
Хотелось подхватить Мэла за руку и пройтись – сначала по одной стороне, затем по другой, засматриваясь на витрины разношерстных магазинчиков, потом посидеть в кафе, согреваясь чашкой чая, и съесть одно пирожное на двоих. Хотелось прижаться к Мэлу и обнять крепко-крепко, чтобы никогда не отпускать.
Что-то я размякла. Определенно, в переулке даже думалось по-другому, и в голову лезли сплошные сантименты.
Мы зашли в знакомый галантерейный магазинчик, и Мэл опять удивил меня. Перебирая представленный ассортимент, он со знанием дела расспрашивал продавца, выясняя: а какая вместимость сумки? а какой процент сжатия веса? а есть ли улучшение по объему? а сколько строчек в швах – две или три? какова длительность гарантии на улучшенные свойства? Мэл проверял легкость движения собачек на замках, наличие страховки в виде кнопок, если разойдется молния, считал внутренние отделения и карманы.
Он не напирал, говоря: «Смотри, мне нравится вот эта сумка, потому что в ней то-то и то-то, в отличие от других», а позволял выбирать мне, слушая его разговор с продавцом. Обо мне еще никто не заботился, поэтому я совершенно расклеилась, расчувствовавшись.
– Может, вот эту? – показала на синюю сумку с желтыми вставками.
– Берем, – подтвердил выбор Мэл.
Моя новая сумка могла трансформироваться в рюкзачок, забрасывалась на плечо или просто неслась в руках. Улучшения в материале сжимали каждый килограмм уложенных вещей на 85%, но ограничение по максимальному весу составляло пятьдесят килограмм. Я вспомнила, на занятиях профессор говорил, что не стоит гнаться за аховыми процентами сжатия, потому что улучшения быстрее изнашиваются, однако продавец дал гарантию на пять лет и понижение сжимаемости на каждый последующий год пользования в размере пяти процентов.
В сумке имелось несколько потайных отделений и удобных карманов, так что вздумай я положить туда полцентнера нужных вещей, они с легкостью нашлись бы без долгих поисков и перетряхивания содержимого.
Единственным минусом сумки была нулевая сжимаемость по объему, то есть попросту отсутствие бездонности. Иными словами, саквояжик не сохранял худобу при укладывании в него крупногабаритных вещей, но данный недостаток меня мало волновал.
Когда мы вышли из магазинчика, я потянула Мэла в сторону кафе, в котором устраивала субботний перекус с девчонками.
– Пойдем. Хочу тебя угостить.
– Чем это?
– Не спорь. Теперь плачу я.
Как ни странно, Мэл согласился. В кафе было шумно – гораздо многолюднее, чем в полупустом заведении на центральном проспекте. Мы уселись за угловым столиком, сдвинув стулья. Мой парень пил крепкий кофе, передо мной поставили чашку чая, а посередине водрузили воздушное пирожное, усыпанное вишнями.
Глядя на заказ, я потеряла дар речи.
– Смотри, на картинке нормальные вишневые вишни, а здесь и оранжевая, и зеленая, и желтая, и синяя. Девушка! – крикнула я удаляющейся официантке, чтобы та вернулась и устранила безобразие в виде уродливых фруктов.
– Стой, Эва,– потянул меня Мэл, призывая успокоиться. – Наверняка вишни вымачивают в сиропах с красителями. А вообще, в Национальном музее есть экспозиция, называется «Параллельный мир», там в кадках растут квадратные апельсины и синие яблоки.
– Зачем? – Я не совсем успокоилась после потрясения с вишнями. – Какой толк в синих яблоках?
– Никакого толку. Необычно. Мир не такой, каким мы привыкли его видеть. Сходим туда как-нибудь. Посмотришь на песчаную реку, полистаешь круглые книжки.
– То есть как круглые? – наморщила я лоб, пытаясь представить шар, который можно читать.
– Там увидишь. А сейчас открой ротик, будем кушать... ам-ам... вишенки, – Мэл поболтал желтой ягодкой, взяв ее за черешок.
Вишни оказались съедобными, пирожное таяло на моем языке и во рту у Мэла.
– А ты, оказывается, сладкоежка, – поддела его, когда он зажал губами ложку с кусочком пирожного, не желая отпускать.
– Угадала, – улыбнулся Мэл. – Помнишь, тогда в «Инновации», ты предложила спортсмену мороженое, а он отказался? Был бы я на его месте! Поедем туда как-нибудь, а? Хотя бы из-за мороженого.
– Поедем, – согласилась я, сделав глоток, и добавила лукаво: – Или из-за мягких диванов?
– Из-за них тоже.
Десерт вышел отличным, как и компания, в которой он поедался.
__________________________________
рогейн* – командная или индивидуальная игра, предполагающая ориентирование на местности .
13. Уступки
Когда мы вышли из кафе, на город наползли ранние сумерки, и в переулке стало еще уютнее. Поскрипывание снега под ногами пришлось бы как нельзя кстати, но увы, все ровные поверхности закатали под асфальт, за исключением черных прямоугольников зимующих газонов.
В голове царила приятная пустота, заботы улетучились, будучи задвинуты в дальний угол, но меня по-прежнему не отпускала взбудораженность из-за близкого присутствия Мэла. Мы не просто встретились, поговорили и разошлись в разные стороны. Мы остались вместе и теперь решали вдвоем, что делать и куда пойти. Еще вчера я жила сама по себе и самостоятельно принимала решения, пусть не всегда верные, а сейчас рядом шел человек, вдруг ставший частью моей жизни, и с его мнением следовало считаться.
– Теперь куда? – спросил Мэл, заводя машину. – Пятый час вечера.
Куда? Этим вопросом я не задавалась. Совсем позабыла, что будни никто не отменял, и нужно думать о завтрашнем дне. В компании моего парня мозги отказывались трудиться, и жилось настоящим – волнительным и кружащим голову. Ох, похоже, от непривычки у меня возникла передозировка обществом Мэла.
Так куда? В общежитие, наверное. Прилечь на кровать, обдумать перемены, свалившиеся за последние сутки, посплетничать с Аффой, не забыть о Радике и угостить его чем-нибудь вкусненьким.
Радик! В общаге не осталось ни кусочка съедобностей, а в институте дядя парнишки ждет, когда подчиненная изволит появиться на работе, потому что понедельники никто не отменял! – чуть не стукнула себя по лбу, вспомнив, что до сих пор числюсь младшим помощником архивариуса.
Понедельник! День, на который я назначила встречу с неизвестным А., представителем славного племени горнистов, а также умудрилась пропустить консультации, посвященные сессии.
Сессия! Послезавтра экзамен по матмоделированию вис-процессов, а в голове гуляют скудные и бессвязные обрывки знаний, почерпнутые из одиночных лекций по данному предмету.
И еще Мэл, спрашивающий, когда жать на газ и в какую сторону поворачивать руль.
А ведь он не спал больше суток и вымотан, хотя умудряется держаться на стимуляторах.
Высыпав оставшуюся мелочь из сумочки, я пересчитала монетки. После откушанного в кафе десерта на руках осталось около шестидесяти висоров. Достаточная сумма, чтобы купить продуктов на пару дней в недорогом магазине на окраине.
– Мне нужно в институт, а тебе стоит отоспаться, – сказала, ссыпав деньги обратно.
– Зачем в институт? – поинтересовался Мэл, крутя тумблер на панели.
– В архив на подработку.
– У тебя теперь есть наличность, к чему гробиться из-за мелочевки? Увольняйся – и дело с концом.
– Мне надо, – заявила я упрямо. – Уволюсь, когда кончится сессия, а пока буду помогать Штуссу, и суть не в деньгах.
– Может, дело в солидарности? – усмехнулся Мэл.
Что он хочет сказать этим? Что меня и архивариуса роднит слепота и отсутствие способностей в висорике? Вовсе нет. Я хочу помочь начальнику, потому что... хочу. Любой труд достоин уважения. Тем более, у меня получается, и маленькие достижения позволяют не чувствовать себя безнадежной и бесперспективной.
– В ней, – ответила я неожиданно для себя, хотя собиралась поспорить.
– Хорошо, – согласился Мэл. – Подожду тебя и заодно отработаю штрафные часы в спортзале.
Ах да, мой парень восстанавливает честное имя, потрепанное плохим поведением. Это хорошо. Но то, что отрабатывает в спортзале, меня совсем не устраивает.
– А нельзя попроситься в сортировочную утиля?
– Ты и у Асмодея успела побывать? – ухмыльнулся он. – Вряд ли получится. Мне не доверят мусорное гов... богатство.
Зато перебрасывать маты, на которых кувыркались гимнастки, очень даже доверяют. А Мэл заодно поглазеет на осанистых спортсменок и охотно пофлиртует с ними.
Я закусила губу.
– Эва, выкладывай, о чем думаешь, – велел он. – Тебе что-то не нравится.
– Да, не нравится! – выпалила я и отвернулась к окну. – Там полно девчонок.
За спиной раздался смешок. Мэл придвинулся, обхватил меня и поцеловал в щеку.
– Девчонок полно, а ты – одна.
Слабенькое утешение, которое совершенно не притупляет всколыхнувшуюся ревность. Нужно доверять Мэлу, потому что сомнения разрушают даже самые крепкие отношения. Ведь он доверяет мне. Сказать ему или нет о конспиративной встрече на чердаке?
– После архива хочу встретиться с одним человеком, – сказала я, решившись.
