Текст книги "Шипы в сердце. Том первый (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)
Глава тринадцатая: Барби
Статус «прочитано» появляется только на следующий день в районе полудня.
Тридцать, мать его, первого декабря.
И мое настроение валяется ниже отметки «ноль».
Я захожу в переписку с девочками из студии pole dance. На втором занятии мы немного пообщались, на третьем меня добавили в общую болталку, стоило заикнуться, что я только недавно вернулась из Штатов и у меня нет ни одной подруги. Вот так у меня появилось сразу три – молчаливая и не очень симпатичная Оля, эффектная, похожая на Жасмин из мультика «Алладин», Полина и пухленькая, но очень милая Илона.
Весь вчерашний день они обсуждали последние приготовления к Новому году.
Я, секунду взвесив все «за» и «против», пишу, что, если у них остался одно свободное место – я буду рада его занять. Обещаю, что не приду с пустыми руками. Насколько я знаю, они собираются ехать к кому-то за город. С парнями, как же без этого – мы все примерно одного возраста, но замужних и обремененных детьми среди нас нет. В общем, как раз идеальная компания, чтобы встретить НГ и не думать об Авдееве.
Наверное, мачеха нашла убедительные слова, почему уж Новый год они точно должны отпраздновать вместе.
Девочки меня встречают с распростертыми объятиями.
Набрасывают список, что нужно докупить – в основном, закуски и еще пару бутылок шампанского.
За мной заезжают в пять вечера – на двух машинах.
За рулем одной сидит симпатичный смуглый парень, судя по обилию схожих с Полиной черт лица – ее брат. Они двойнята и она любит рассказывать, что у Артема от девушек отбоя нет. Хвастается, как будто его мамочка.
– Привет, – широко, как Казанова, улыбается он, нахально разглядывая мое лицо. А потом прикладывает ладонь к груди и трагически добавляет: – Все, пиздец, я влюбился.
Это обезоруживает.
И дает возможность занять место рядом с водителем, пока Оля и еще один парень с девушкой, жмутся на заднем сиденье старенького «БМВ».
Всю дорогу Артём буквально заваливает меня вопросами.
Я охотно отвечаю, потому что он действительно симпатичный парень, он обаятельный и он абсолютно безопасный. Вот кто точно «что вижу – то и пою». Я вижу его интерес, потому что Артему даже в голову не приходит его скрывать. И когда мы приезжаем на место (дом за городом, примерно в двадцати минутах езды), он сам открывает мне дверцу, даже не скрывая, что просто хотел получить возможность взять меня за руку.
Возможно, я даже дам ему себя поцеловать.
Возможно, не только под обратный отсчет в полночь.
В целом, если не считать того «маленького факта», что я все равно раз в полчаса проверяю сообщения, я не жалею, что приехала. Мы наряжаем елку во дворе, развешиваем на нее вообще все, включая даже пробки от шампанского, две бутылки которого успеваем выпить еще до десяти вечера. Мужчины заняты мясом, Артем поражает меня умением приготовить "дорадо" на открытом гриле. Девочки делают салаты, а я просто изображаю «зажигалку», потому что первая же попытка внести свою лепту, заканчивается для меня порезанным пальцем.
Когда начинается обратный отсчет, мы всей компанией вываливаемся на улицу.
Кто-то взрывает хлопушки, кто-то стартует огромную коробку с фейерверком.
Я размахиваю бенгальским огнем, уже слегка навеселе и позволяю Артему обнять меня за талию. Делаю пару селфи с такого ракурса, чтобы лежащая на моем бедре мужская рубка так же очевидно бросалась в глаза, как и мои «поплывшие» красные губы. Я ни с кем не целовалась, но готовясь к этому кадру десять минут назад предусмотрительно растерла контур салфеткой. Изучаю кадр – выглядят мои губы так, будто я сдавала нормативы по поцелуям.
И без тени сомнения, отправляю Авдееву с припиской: «Happy New Year!»
А потом, пока он – ничего удивительного, я почти привыкла! – не читает мое сообщение, девчонки скидывают пару видео на телефон, где отлично видно, что я явно не грущу. И самое провокационное: на том видео, которое снимает Оля, мы с Артемом попадаем в кадр как раз в тот момент, когда оба смотрим на фейерверк, и в моменте тянемся друг к другу, обмениваясь паром изо рта.
Телефон остается в руке, даже когда я понимаю, что Вадим снова не читает.
Проходит полчаса, час, еще один.
Успокойся, Крис. У него свои планы, он наверняка где-то отдыхает, развлекается, не носится с телефоном, как ты. Просто перегорел и забил. Наслаждайся праздником, подумаешь, как разгребать это дерьмо после второго.
Но, сука, все равно бесит. Потому что я вижу, что он онлайн.
Где-то там он читает чьи-то сообщения, отвечает на них, возможно, флиртует, возможно – только что отложил телефон, потому что какая-то длинноногая телка тащит этот подарок судьбы в койку.
А я… Я больше не приоритет.
Я отвлекаюсь, пью шампанское, смеюсь, но раз в пару минут все равно машинально проверяю экран. Говорю себе, что совсем ничего не жду. Конечно же, нет. Это просто привычка. От нее нужно срочно избавляться. После второго.
Но около четырех ночи, когда я уже собираюсь отвязаться и лечь спать, телефон наконец пикает. Я вскидываю голову так резко, что ударяюсь затылком об стену.
Хентай: Happy New Year, Барби.
Хентай: Только у меня он ещё не наступил.
Я таращусь на сообщения, осознавая. В смысле, не наступил?
Я: Ты где?
Ответ приходит почти сразу.
Хентай: В Калифорнии.
Он. В. Калифорнии?!
Я моргаю. Осознаю. Перевариваю.
Меня страшно коробит даже не то, что он уже в Штатах, а то, что он не сказал.
Потому что это предельно четко расставляет все на свои места. Авдеев мне ничего не должен. В том числе – отчитываться о том, как собирается проводить Новый год. Наверное, мне нужно быть пиздец какой благодарной уже за то, что Его Императорство вообще соизволило снизойти до ответа.
Никакой реакции на то, что я отдыхаю в приятной мужской компании.
Я пересматриваю все, что ему отправила, чтобы убедиться, что не схожу с ума, и на всех тех фото и видео действительно более чем четко видно и меня, и Артема, и его руки на мне, и наш почти_поцелуй (хотя ничего такого не было). Авдеев просто игнорит присутствие в моем поле другого мужчины.
Я набираю сообщение, стираю, набираю заново.
Я: Как ты успел? У тебя есть двойник, который ходит вместо тебя на корпоративы?
А про себя думаю, что для меня это многое объяснило бы. В том числе, почему я вдруг перестала быть ему хоть сколько-нибудь интересной.
Десять секунд.
Хентай: Бизнес-джеты существуют, Кристина.
Я застываю, чувствуя, как кровь медленно отливает от лица.
О да, блядь. Моя ослепительно дорогая соболиная шуба.
Двадцать тысяч евро. Смешные деньги. Просто смешные.
Я держу телефон в ладони и внезапно осознаю, насколько наивно было даже пытаться его этим уколоть.
Просто чтобы окончательно себя добить, гуглю, сколько стоит перелет бизнес-джетом.
Смотрю на шестизначную сумму.
Втягиваю губы в рот, чтобы не устроить безобразную истерику.
Пальцы дрожат не от злости и не от холода. Это внезапное осознание, какой нелепой маленькой девочкой я выглядела, меряясь игрушками с мужчиной, который покупает себе частные рейсы, когда захочет.
Я: Только не говори, что это еще и твой самолет…
Не знаю, зачем это пишу. Надеюсь, что сейчас он скажет что-то такое, отчего мои мозги окончательно капитулируют, я откажусь от мести (потому что, блин, с кем мне тут тягаться?!) и жизнь резко станет простой и удобной? Я останусь просто Кристиной Барр, буду медленно, но уверенно продвигаться по карьерной лестнице в его крутой фирме, и рано или поздно взберусь на высоту, с которой смогу летать бизнес-классом.
Хентай: Только наполовину. Я пока не вижу смысла покупать целый джет. Но может, через год.
Я: Это что еще за сложная схема?
Мне кажется, что сейчас он меня пошлет. Типа, чего пристаешь к занятому важному мужику с идиотскими вопросами, которые твой мозг просто не в состоянии переварить. Но вместо этого Вадим меня набирает. Я бросаю взгляд на часы – половина четвертого ночи, первое января, мои волосы пропахли бенгальскими огнями и дымом от фейерверков. В доме играет музыка, за окнами валит снег, а мне звонит Его Грёбаное Величество. Из Калифорнии.
Я не знаю, кем нужно быть, чтобы не ответить.
Так что, конечно, отвечаю, мысленно радуясь, что на втором этаже, где мне выделили комнату, кроме меня больше никого нет.
Авдеев спокойно объясняет, что такое fractional ownership, и почему на данный момент такой вариант его устраивает. Называет марку самолета – Bombardier Global 7500, говорит, что летает им уже пару лет, потому что приходится много курсировать между домом и Штатами. Что его устраивает уровень комфорта и возможность быстро и со всеми удобствами попасть из точки А в точку Б.
Я слушаю – и впадаю в какой-то транс от спокойного уверенного голоса. Он просто рассказывает о вещах, которые в моем мире существуют только в сериале «Наследники», и при этом у меня ноль ощущения, что меня размазывает ТОПовый мужик.
Кажется, уже поздно уговаривать себя не залипать.
Но я подумаю об этом завтра. Или послезавтра.
– Ну и какая у тебя погода? – переключаюсь на что-то более безопасное, потому что – я не знаю, как это происходит! – но спокойный разговор о самолетах и как устроена его жизнь, заставляет меня ощущать себя слишком вовлеченной. Как будто он намеренно доносит до меня некоторую информацию, чтобы я была в курсе, насколько его жизнь отличается от моей.
А что мне ему рассказать? Привет, я Кристина, я экономила деньги и поэтому доедала чужие бургеры в кафе?
Я ловлю себя на опасной мысли, что мне остро хочется тоже стать частью его жизни. И дело совсем не в грёбаных бизнес-джетах.
– Двадцать четыре градуса, кажется, – так же спокойно отвечает Авдеев.
– И ты, конечно же, на пляже, жаришься на солнышке и изучаешь меню? – меня снова токсичит, но я ничего не могу с собой поделать.
– Меню?
– Девушек в купальниках.
– Я в отеле Крис, чертовски устал, со мной дочь и завтра мы едем в Диснейленд.
Дочь.
Твою мать.
Господи боже, Крис, ты просто полная окончательная дура!
Этот образцовый папочка там с доченькой собирается сходить в самый крутой парк аттракционов в мире, а я подсунула ему под нос чертовы фотографии с Артемом.
Я откидываюсь на подушку, закрываю глаза рукой и мысленно говорю себе, что облажаться больше просто невозможно. И что именно с ним я говорю это далеко не впервые.
– Почему тебя так беспокоят девушки в купальниках, Кристина? – Он спрашивает без тени насмешки, со сдержанным любопытством.
– Ничего меня не беспокоит, Вадим Александрович! – огрызаюсь слишком резко, потому что он, очевидно, все прекрасно понял. Хотя, как тут не понять, если я ему практически каждый наш разговор закатываю сцены ревности? Тупые и беспощадные, потому что, блин… Да это же просто смешно! – Не приписывайте мне лишнего.
– Я совершенно и абсолютно свободен, Кристина, – спокойно продолжает этот совершенно непробиваемый мужик. – И у меня нет необходимости изучать, как ты выразилась, «меню».
– Предпочитаете, чтобы женщины сами устраивали за вас бои до крови?
– Нет, Барби, выбирать я предпочитаю все-таки сам.
– Когда ты возвращаешься? – быстро переключаюсь на более безопасную тему.
– Снова расскажешь, как важно соблюдать рамки сугубо деловых отношений? Кстати, ты отлично держалась.
– Что за дурная привычка отвечать вопросом на вопрос?! – Я злюсь и толкаю локтем подушку, воображая, что бью его по ребрам, но даже в моих фантазиях у него абсолютно невозмутимое лицо.
– Крис, у тебя нет повода думать, что я несерьезно к тебе отношусь, – на этот раз в его голосе звучит ненавязчивое расслабленное веселье. – Я хотел бы взять паузу примерно в полгода, но если мы не будем спешить и установим определенные правила, то давай попробуем.
Я моргаю.
Медленно-медленно.
Настолько заторможено, что, кажется, даже вижу, как смыкаются и размыкаются мои ресницы.
– Вадим Александрович, во мне два… нет, три бокала шампанского, и я до сих пор еще слышу фейерверки, поэтому не могли бы вы… для тех, кто в танке…
– Мне кажется, это не телефонный разговор, – после небольшой заминки, говорит он.
Я рычу. Совершенно импульсивно.
Авдеев снова заливисто хохочет.
– Я возвращаюсь пятого, Барби. До этого времени на связи – звони, пиши, любой формат, который будет помогать тебе чувствовать себя комфортно. Иногда я могу не отвечать сразу, но это из-за дочери, а не из-за купальников.
– Тебе говорили, что ты вообще без тормозов?
– Мне говорили, что я жутко старомодный.
– Те фото, что я прислала… – Я ненавижу себя за то, что ему стоило просто намекнуть – и я уже готова добровольно вскрыть ему весь свой шитый белыми нитками план. – Просто не обращай внимания, я ошиблась чатом.
– Кристина, у тебя на тех фото совершенно унылое лицо. Учитывая, что твои возбужденные красные щеки я уже видел, полагаю, у меня нет повода для беспокойства. Извини, что я не рычу и не изображаю неандертальца. Рассчитываю на взаимность. Если на моей территории появится тупая мужская особь, не понимающая, что это – моя территория, я прекрасно пойму и разрулю ситуацию без «случайно не туда отправленных фотографий». Но давай и правда не по телефону?
– Твоя территория? – переспрашиваю шепотом.
– Надеюсь, Барби, ты услышала не только это?
– Твоя, блин, территория?!
– Прости, Крис, сейчас мне нужно уделить время одной маленькой красотке. Я слишком устал, чтобы отбиваться от двух ревнивиц одновременно. Будь взрослой девочкой и хотя бы иногда проявляй инициативу не только для того, чтобы прислать мне жутко сексуальное видео, договорились? Мне будет приятно.
– Хорошо, – соглашаюсь, хотя до сих пор ни черта не понимаю.
Он бросает короткое «пока» и снова первым кладет трубку.
А я лежу на кровати, раскинув руки и ноги, и изображаю морскую звезду.
Абсолютно офигевшую.
И не счастливую. Конечно же, не счастливую.
Это просто шок.
Глава четырнадцатая: Барби
Третьего утром я приезжаю в офис в очередной снегопад.
Дорога от метро до нашей «башни» всего десять минут, но я прохожу ее за тридцать, несмотря на то, что дворники и снегоуборочная техника работали, кажется всю ночь. Приходится пробираться по таким сугробам, что мысленно хочется возненавидеть весь снег на планете и заодно всех тех людей, которым зима без снега – не зима. Так и хочется спросить каждое проплывающее мимо недовольно пыхтящее лицо: «Ну что, выпросили?!»
До офиса добираюсь с небольшим опозданием и ненавижу себя за это, потому что, кажется, абсолютно все уже на работе. И этот чертов снег выпал только для меня!
Поднимаюсь в нашу секцию, по пути сбрасываю пальто на руку.
В шубе, конечно, было бы значительно теплее. Но я не хотела выглядеть смешно, рассекая в шубе за двадцать тысяч евро в час-пик в метро.
Первое, что сразу бросается в глаза – точнее, в ноздри – запах весны.
На улице третье января, но я отчетливо его слышу – сочный и сладкий, именно такой, который лично у меня четко ассоциируется с апрелем или с маем, когда на деревьях уже первые сочные листочки и все цветет как сумасшедшее. Оглядываюсь, и сразу замечаю на себе пару любопытных взглядов от моих подчиненных, и один нахмуренный – Сергея, которого я на корпоративе откровенно продинамила. Сразу понимаю, что гвоздем программы я сегодня стала не просто так, но причини вижу только когда захожу за перегородку и в поле зрения оказывается мой стол.
На нем стоит большая белая круглая коробка а ля «из-под шляпы», перевязанная лаконичными салатовыми лентами. Чертова коробка просто выглядит дорогой, хотя понятия не имею, как это определила.
И в ней – ландыши.
Настоящие, блин, ландыши.
Их так много, что я думаю, счет на тысячи.
И именно они так сладко пахнут на всю нашу секцию.
Бросаю пальто на спинку кресла, становлюсь рядом и слегка заторможено разглядываю, боясь даже дотрагиваться, как будто стоит мне тронуть это чудо хотя бы пальцем – сработает пожарная сигнализация.
Что-то тяжелое и теплое вспыхивает в груди, расползается по телу, сдавливает горло.
Это невозможно. Сейчас, блин, январь.
Это точно не из цветочного магазина за углом!
– Прилетит вдруг волшебник… – Прохаживаясь рядом, напевает Марина, наша секретарша. – В голубом вертолете…
– Сергеева, тебе заняться нечем? – поднимаю бровь, и ее моментально сдувает на свое рабочее место.
Меня мои драгоценные коллеги, ожидаемо, недолюбливают после такого стремительного карьерного роста. Смешно, что пока на моем месте была Лазарева, все только и ныли о том, как она задалбывает вечными истериками и не дает нормально работать, потому что ее настроение меняется сто раз в день. Но когда пришла я и стала просто требовать ответственно относится к выполнению своих обязанностей – Лазарева превратилась чуть ли не в великомученицу, затмевая своим светлым образом любые мои попытки просто хорошо делать свою работу. К счастью, на это я тоже быстро нашла управу – просто пригрозила увольнением желающим оспаривать мои решения. Подействовало моментально.
Собираюсь, вдруг понимая, что сегодня ко мне и так слишком много внимания.
Пытаюсь сделать вид, что ничего такого не произошло. Ну подумаешь, ландыши в январе. Подумаешь, выглядят как самое залайканое фото в "Пинтерест". Я просто вешаю пальто на «плечики», кручусь перед зеркалом и привожу себя в порядок: взбиваю волосы, наношу на губы прозрачную гигиеническую помаду.
«Это не телефонный разговор», – помню слова Авдеева и впервые в жизни жалею, что мы разговаривали по телефону, и теперь мне можно полагаться только на собственную память. Черт, да если бы не цветы у меня на столе, я бы склонилась к мысли, что придумала каждое слово, которое он сказал в половину четвертого ночи первого января.
Возвращаюсь за стол, сажусь.
Открываю ноутбук.
Пытаюсь сосредоточиться.
Изучаю свои заметки на стикерах, чтобы вспомнить, на чем вчера остановилась. На носу висит несколько потенциально интересных для инвестиций клиентов, задача моего отдела – разобрать, собрать, сделать аналитику и перспективы. Много рутины и цифр. Я хорошо в этом разбираюсь и умею обращать внимание на детали, которые другие, в силу отсутствия личного опыта работы с американцами, обычно упускают из виду. Авдеев вот уже три года окучивает этот рынок и весьма успешно. Рисковый мужик. В то время, как большинство вкладывают деньги в стремительно развивающийся Восток, он потихоньку долбит тугой и жадный, но определенно «очень жирный» Запад.
Полчаса безуспешно пытаюсь игнорировать цветы на столе.
Все время ловлю себя на том, что украдкой разглядываю букет, надеясь высмотреть записку, но ее нет. Ни единого намека, от кого это. Ну если не обращать внимания на тот «маленький факт», что весь этот букет сам по себе – огромный жирный намек на безграничные возможности того, кто его подарил.
Для меня очевидно, кто так уверенно играет мускулами.
Вопрос в том, насколько очевидно для окружающих.
Но после корпоратива, на котором Авдеев замечал всех, кроме меня, заподозрить между нами связь, кажется, задачей со звездочкой. Так что я запрещаю себе излишне дергаться и, наконец, притрагиваюсь к сочным зеленым листьям. Реально выглядят так, словно их срезали за час до того, как букет оказался у меня на столе.
Тянусь за телефоном и делаю парочку инстаграмных кадров.
У меня есть тайная страница, на которой я не «палю» ни свое лицо, ни имя. Просто веду как анонимный фотоальбом. Но там довольно много подписчиков, потому что у меня есть, выражаясь модным словом, насмотренность, и я умею делать красивые фоточки даже смятой алюминиевой тубы крема для рук.
Снова переключаюсь на работу.
Потом иду за порцией кофе.
И пока шипит кофемашина, заглядываю в нашу с Авдеевым переписку. Молчит.
Меня тяжело удивить цветами. Среди моих ухажеров были состоятельные ребята, и букеты из роз, которые были настолько огромными, что их приходилось поднимать к моим окнам с помощью машины для ремонта высоковольтных приводов. Но, блин, розы, даже если их тысяча – это просто легкие понты, по сравнению с коробкой ландышей посреди зимы. Эти цветы, могу поспорить, летели ко мне чартерной экспресс-доставкой.
Я прикидываю разницу во времени – у меня десять, а Калифорнии сейчас… час ночи?
Подумав секунду, пишу короткое: «Офигеть» и прикрепляю фото цветов со своего рабочего стола.
Впервые в жизни у меня ноль идей, как красиво, остро и слегка иронично оформить свои мысли. И, если честно, нет никакого желания это делать. Я даже представлять не хочу, откуда прилетели эти цветы, так что… какого черта? Имею право наслаждаться.
Во второй половине дня, когда возвращаюсь с обеда, в почте среди стандартной корпоративной рассылки и нескончаемых отчетов, кое-что привлекает мое внимание. Подборка документов под заголовком «Финансовая оценка S.H. Suncrest Holdings – для внутреннего анализа» и отправлены с адреса кого-то из международного отдела. Мне эта почта кажется совершенно незнакомой – по крайней мере ничего отсюда я еще точно не получала. Хотя название в заголовке мне знакомо – оно уже звучало вскользь на прошлой «летучке». Именно между делом просто в каком-то запросе, потому что сейчас, насколько мне известно, Авдеев закручивает гайки какому-то банковскому холдингу и слияние идет полным ходом, причем довольно агрессивно – под видом вложение двухсот миллионов, он потихоньку интегрируется через него в другие схожие секторы. Этот мужик умеет перехватывать контроль, но, самое главное – он в этом чертовски хорош.
Оценив совершенно пустой сектор (обед заканчивается через пятнадцать минут, а в отсутствии «кота», «мыши» не торопятся возвращаться на рабочие места раньше времени), открываю письмо и просматриваю первые строки вложения. Sanderson Hotels. Американская сеть отелей премиум-класса, в которую MoneyFlow собирается войти с контрольным пакетом в пятьдесят один процент. Я моргаю, пролистывая файл вниз. Это, похоже, внутренняя аналитика по сделке – сравнительный анализ текущей стоимости активов, прогноз роста выручки на ближайшие пять лет, оценка возможных рисков. Совершенно точно не тот документ, который должен был попасть в мой отдел. Но он уже здесь.
Пальцы чуть крепче сжимают мышь. Я еще раз верчу головой, почему-то чувствуя неприятную липкость, как будто мне в руки попала чужая банковская карта без элементарных средств защиты.
Если MoneyFlow интересуется этой сетью, значит, сделка крупная.
Читаю дальше. Sanderson Hotels принадлежат Suncrest Holdings, инвестиционному фонду, который последние пять лет ведет агрессивную экспансию на рынке недвижимости. У отелей отличные показатели загрузки, устойчивый доход и перспективный план расширения. Я фиксирую несколько ключевых пунктов – Авдеев собирается проводить сделку в два этапа: первый – покупка тридцати пяти процентов сейчас, второй – увеличение пакета в течение года. Suncrest выходит из управления, но сохраняет долю. И сумма сделки.
Я сглатываю.
Триста восемьдесят миллионов долларов.
Мне становится душно. Настолько, что я быстро закрываю почту и выхожу в коридор, откуда пулей на лестничный пролет, где всегда можно открыть окно. Делаю несколько глубоких вдохов, позволяя морозному воздуху обжечь мои легкие, а снежинкам остудить воспаленную пересохшую кожу на губах.
Я такие суммы даже в теории не представляю. Хотя, казалось бы, после рассказа о том, что он катается на бизнес-джетах как на такси, можно было выработать хотя бы минимальный иммунитет. В моей голове настолько богатые люди обычно живут только в телевизоре или где-то на Олимпе, всегда хотят в сопровождении десятки охранников и точно не присылают фото топлес из горячих источников какой малолетней начальнице отдела!
Мой отец был богатым человеком.
Но… блин.
Авдеев мог бы подарить мне те серьги и ожерелье с изумрудами, рубинами сапфирами между делом, пока мы будем пить кофе и обсуждать его очередную «маленькую сделку», а для моего отца это было действительно дорого.
Сколько Авдеев в итоге у него забрал? Десять миллионов? Может быть, двадцать?
Зачем? Это же просто… бессмысленно.
Чтобы порадовать мою драгоценную мачеху? Овдовев, она точно не подкарауливала прохожих на открытых площадках маленьких кафешек, в надежде успеть схватить то, что осталось на тарелке.
Выдохнув, возвращаюсь обратно на рабочее место, еще раз фиксирую время.
Просматриваю документы, запоминаю основные цифры и названия. Всех участников сделки. У меня отличная память, потом, дома, я смогу переписать все это совершенно безопасно.
А пока…
Как эти документы вообще оказались в моей почте? Мой отдел руководит стратегическим анализом и инвестиционным планированием, но инвестиционные решения на уровне покупки контрольного пакета акций сети премиум-отелей скорее курируются лично Авдеевым и международным инвестиционным отделом. Кроме того, это внутренняя аналитика по сделке, которая пока не завершена. Такие документы обычно хранятся в ограниченном доступе и рассылаются только ключевым лицам, непосредственно участвующим в переговорах. Точно не мне.
И самое главное.
Риски утечки информации. В этих документах финансовые показатели, детали будущего соглашения, суммы, прогнозы – это очень ценная информация, которая в чужих руках может стоить Авдееву как минимум половины потраченной суммы, если конкуренты узнают и перехватят сделку на втором этапе.
Я слышу шаги за спиной, быстро нажимаю «удалить» напротив письма и потом убираю его еще и из «мусорной корзины».
Меня проверяют?
Это кажется самым логичным вариантом. Я бы даже сказала – типовым, когда лояльность сотрудника «щупается» финансовой выгодой. Не в таких масштабах, конечно. Хотя, если все эти документы просто липа, то Авдеев ничем не рискует. Другого объяснения у меня просто нет.
Кроме, пожалуй, одного, который почему-то не нравится мне еще больше.
Меня проверяет не только служба безопасности, но и другая заинтересованная в «кроте» сторона.
В любом случае, удалить все это и сделать вид, что я просто не поняла, что попало мне в руки, кажется лучшим вариантом.
Но все это не идет из головы и мешает сосредоточиться. А самое паршивое – портит весь мой «весенний флёр», который так старательно навевают ландыши. Только к концу рабочего дня отпускает, практически одновременно с входящим «динь» на телефон.
От Авдеева.
Хентай: Почему не сказала, что снегопад? Я бы прислал водителя.
Мы еще ни о чем таком не поговорили при встрече (как он намекал), а этот мужик уже качает права.
Только моей капризной маленькой девочке это чертовски приятно, так что засовываю язык в одно место и вместо токсичной гадости в ответ, пишу, что всю жизнь прекрасно добиралась на метро.
Еще раз благодарю за ландыши.
Я: Откуда они?
Пока жду, что он ответит, переобуваюсь и накидываю пальто, расправляя волосы из-за воротника. Ездить на работу с личным водителем на огромном премиальном внедорожнике, конечно, не согласилась бы только круглая идиотка.
– Мы в «Челентано» идем, – в который раз предлагает Степашина, – просто маленькой компанией посидим. Пойдемте с нами, Кристина Сергеевна.
Я уже столько раз отказывалась, что сделать это еще раз точно будет слишком. Меня и так недолюбливают. Бедная Ира из кожи вон лезет, чтобы как-то приобщить меня к коллективу. А я все-таки их начальница и должна пользоваться не только безоговорочным авторитетом, но и хотя бы минимальной симпатией.
– С удовольствием. – улыбаюсь Степашиной.
Хентай: Водитель отвезет тебя домой.
Хентай: Правда хочешь конкретику насчет «откуда»? Не опошляй мои старания)
Другой мужик уже бы портянку выкатил, как, когда и, главное, во сколько ему обошелся такой красивый жест, но, конечно, не Авдеев.
Я: Коллеги пригласили меня в «Челентано». Я вызову такси до дома, когда освобожусь.
Я: Ваши старания, Вадим Александрович, сегодня оценили вообще ВСЕ.
Вместо ответа он присылает номер телефона с припиской: «Игорь, водитель».
И вслед короткое: «Приятного вечера» с улыбчивым смайликом в конце.
Меня подмывает спросить, как быстро, по его мнению, поползут определенные слухи, если его личный водитель будет катать меня как королевишну. Но перед глазами маячит сумма в триста восемьдесят долбаных миллионов. Этот человек всегда наперед просчитывает все риски и последствия.
Поэтому я просто прячу телефон в сумку и, немного расслабляясь, позволяю Степашиной ввести меня в курс их планов на вечер. Лазанья, пицца, белое вино и обмен новогодними впечатлениями в чисто женской компании – меня это абсолютно устраивает.
